-

2. ПОКОРЕНИЕ ЛЕНКОРАНА

(Донесение командующему в Грузии, генерал-лейтенанту Ртищеву, генерал-майора Котляревского).

(Покорение Ленкорана храбрым генералом Котляревским принадлежит к числу блистательнейших подвигов русского воинства. Штурм Ленкорана, ключа Персии, последовал на 1 января 1813 года, в то самое время, когда русская армия, по истреблении врагов в пределах России, переходила чрез Неман, для освобождения Европы. Император Александр Павлович получил донесение о сем блистательном подвиге в одно время с известием о занятии Дрездена. Великие происшествия того времени в Европе, поглощали все ваше внимание, и о знаменитом штурме Ленкорана не было говорено в подробности. Сообщаем подлинный акт, свидетельствующий и о великом подвиге закавказского героя, и о благородной его скромности.)

После рапорта моего к вашему превосходительству от 24 декабря за № 909, прибыл я, 25 числа, в Гямумаван, где найдя стесненный отряд флота капитана 1-го ранга Веселого, присоединил его к себе, и 26 числа блокировал крепость Ленкоран. В ту же ночь устроены баттареи, и открыта канонада, а 27 потребовал я от командующего сардаря Садых-Хана сдачи крепости. Ответ его был гордый, и состоял в том, что он будет защищаться. Для большого нанесения вреда гарнизону, свезена была, 27 же, с корабля трехпудовая мортира, из которой продолжалась бомбардировка, а 29 числа я желал испытать еще, не буду ли иметь успеха [81] в сдачи крепости, и писал ко всем ханам, чиновникам и гарнизону в убедительных выражениях, чтобы они пощадили себя, жен, детей и имущество, не защищались бы напрасно противу победоносных войск, но на сие не получил даже и ответа. После сего, видя упорность командующего в крепости и всего гарнизона, и имея уже недостаток в снарядах для продолжения блокады, я должен был решиться на последнее средство штурмовать, и хотя предвидел в сем весьма много трудностей по неравенству в силах и способах, но мне, как Рускому, оставалось только победить или умереть: ибо отступить значило бы посрамить честь оружия российского, отдать навсегда в руки Персиян Талышенское владение, и жертвовать притом потерею людей во время отступления от чрезвычайного холоду и голоду, и неприятеля, который, по дурным дорогам, мог наносить большой вред. В сих обстоятельствах, призвав Бога в помощь, 31 числа приступил я к штурму (См. ниже, приказ.). Штурм продолжался более трех часов самый упорнейший и кровопролитнейший — все извергские средства, как-то: пики, рогатины, подсветы, ручные гранаты были употреблены защищающимися, но Бог, поборник правды, [82] видевший, с каким коварством Персияне заняли Талышинское владение, покорил наконец крепость оружию Всемилостивейшего Государя. Потеря наша немаловажна, но она и не могла быть менее там, где гарнизон состоял из четырех тысяч человек одних оруженосцев, в том числе двух баталионов регулярной пехоты, под командою отличнейшего сардаря Садых-хана, родственника властвующему в Персии Бабахану, и главноначальствовавшего всеми войсками персидскими, в талышинском ханстве находившимися, а под ним также в крепости командовали более десяти ханов; при всем том, урон наш, в сравнении с неприятельским, ничего незначит. У нас убито: штаб и обер-офицеров шестнадцать, нижних чинов триста двадцать пять; ранено: штаб и обер-офицеров двадцать пять, нижних чинов пятьсот восемьдесят четыре. Неприятельский же гарнизон весь истреблен совершенно; более двух тысяч пятисот побито на стенах и в крепости; остальные искали спасения в речке Ленкорани, но по ней загнаны пулями и картечами с противного берега в море, где погибали. Сам сардар Садых-хан, с лучшими ханами, положил живот свой в крепости. Пленных нами не взято. Чрезвычайное ожесточение солдат за упорство защиты все подвергало штыкам. В крепости отбито два знамя регулярной пехоты, [83] восемь орудий артиллерии английской работы, во всей исправности, булава сардарская, с снарядами погреб и с провиантом магазин.

Поздравляя с сею знаменитою победою ваше превосходительство, я должен доложить, что наша главная потеря в достойнейших офицерах: храбрый подполковник Ушаков убит; многие другие достойные понесли ту же участь, и некоторые ранены. Я сам получил три раны и, благодаря Бога, благоволившего запечатлеть успех дела сего собственною моею кровию, надеюсь, что сей же самый успех облегчит страдания мои. Впрочем ни какая потеря не может сравниться с важностью взятия крепости на Каспийском море, при впадении в оное речки Ленкорани, устроенной Англичанами, почитаемой Персиянами неприступною, и о коей, в перехваченных бумагах, сардарю Садых-хану Аббас-Мирза писал, что ежели и целые горы войск восстали бы противу него, он не должен колебаться, но защищать до последней капли крови сей ключ к сердцу Персии. И слава оружия российского, приобретенная сим беспримерным штурмом, пребудет навеки неувядаемою. Пусть строгие тактики называют штурм сей дерзостью: в позднейшие времена предастся, что тысяча пятьсот Руских штурмовали крепость, защищаемую четырьмя тысячами Персиян; предастся также и то, что девиз штурмовавшего [84] отряда был: всем умереть или взять крепость! И потомство возвеселится рвением к славь своих предшественников во дни царствования Всемилостивейшего Монарха Александра.

Из числа отбитых трофеев, знамена и булаву сардаря подношу у сего вашему превосходительству. Подробное же донесение, как о штурме, так и обо всей многотрудной экспедиции, буду иметь честь представить по облегчении от ран; теперь же совершенно не в силах.

Как со взятием крепости Ленкорана, Талышинское владение очищено от Персиян, и ни одного неприятеля в оном нет, то отряд, мне вверенный, возвращается в Карабах под командою майора Дьячкова со всеми карабахскими семействами, а здесь остается, попрежнему, отряд флота капитана 1-го ранга Веселого, который, за пятимесячное претерпение, получает новую крепость.

Аббас-Мирза, чувствуя важность сохранения крепости Ленкорана, выступил было из Тавриза на помощь, но дойдя до Мишкина, услышал о взятии ее. Он теперь в крайне худом положении: с 19 числа октября по 1 января лишился 21 орудия, 35 фалконетов, и по собственному их счету, более семи тысяч войск, в том числе шести баталионов регулярной пехоты, устроение которой стоило весьма много. Потеря сия, в два месяца и двенадцать дней [85] понесенная, превосходит гораздо более всю, какую только они имели с начала продолжения войны с Россиею. Сверх того, так сказать, вырвано из рук талышинское ханство, обладание которым считал он верным, и взята крепость, более всего важности в себе заключающая. Таковые удары не только для Аббас-Мирзы, но и для Персии неизлечимы.

___________________________

3. ПРИКАЗ В ВОЙСКА, БЛОКИРУЮЩИЕ КРЕПОСТЬ ЛЕНКОРАН. ДЕКАБРЯ 31-ГО, 1812 ГОДА.

Истощив все средства принудить неприятеля к сдаче крепости, найдя его к тому непреклонным, не остается более ни какого способа покорить крепось сию оружию российскому, как только силою штурма. Решаясь приступить к сему последнему средству, даю знать о том войскам, и считаю нужным предварить всех офицеров и солдат, что отступления не будет. Нам должно или взять крепость или всем умереть: за тем мы сюда присланы. Я предлагал два раза неприятелю о сдаче крепости, но он упорствует: так докажем же ему, храбрые солдаты, что силе штыка русского ничто противиться не может. Не такие крепости брали Руские, и не у таких неприятелей, как Персияне, и сия противу тех ничего не значит. Предписывается всем: первое, послушание; второе, помнить, что [86] чем скорее идем на штурм, и чем шибче лезем на лестницу, тем меньше урон, и вернее взята крепость; опытные солдаты сие знают, а неопытные поверят; третье, не бросаться на добычу под опасением смертной казни, пока совершенно не кончится штурм, ибо прежде конца дела на добыче солдат напрасно убивают; по окончании же штурма, приказано будет грабить, и тогда все солдатское, кроме что пушки, знамена, ружья со штыками и магазины принадлежат Государю.

Диспозиция штурма будет дана особо, а теперь остается мне только сказать, что я уверен в храбрости опытных офицеров и солдат Грузинского гренадерского, 17 егерского и Троицкого пехотного полков, а малоопытные Каспийского баталиона, надеюсь, постараются показать себя в сем деле, и заслужить лучшую репутацию, чем до сего между неприятелями и чужими народами имеют. Впрочем, ежели бы, сверх всякого ожидания, кто струсил, тот будет наказан как изменник. Здесь, вне границ, труса расстреляют или повесят, не смотря на чин.

Генерал-Майор Котляревский.

Текст воспроизведен по изданию: Покорение Ленкорана (Донесение командующему в Грузии, генерал-лейтенанту Ртищеву, генерал-майора Котляревского) // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 31. № 121. 1841