Рец. на: А. П. Ермолов. Кавказские письма. 1816-1860. СПб.: «Журнал ”Звезда”», 2014

Петербургский историк В. В. Лапин (один из тех, кто участвовал в подготовке рецензируемого издания), назвал А. П. Ермолова баловнем исторической памяти. Думается, его можно без всякой натяжки считать и баловнем историографии. Нет числа научным трудам и популярным сочинениям, в которых упоминается имя Алексея Петровича. Его биография и карьера детально изучены и оценены. Мало кому из российских политических и военных деятелей довелось стать столь же символической, поистине легендарной фигурой, овеянной ореолом славы, за которой тянется длинный шлейф исторических мифов и апокрифов, от откровенно враждебных до исключительно комплиментарных. С Ермоловым неразрывно связано покорение Кавказа, хотя генерал сошёл с исторической сцены задолго до того, как оно реально состоялось, а в последовавшей борьбе отличилось немало людей, ни в чём не уступавших ему по части заслуг перед отечеством...

Интерес к жизни и судьбе Ермолова не иссякает и по сей день. Не так давно появилось фундаментальное исследование Я. А. Гордина «Солдат и его империя» 1, сочетающее глубину и содержательность с безукоризненностью литературной формы. [191] Гордин привлёк огромный массив документов, тщательно проанализировал их и создал яркий образ харизматичного генерала, мастерски показав всю противоречивость его сложной незаурядной личности. При этом автору удалось избежать свойственной многим биографам апологетики своего героя: его взгляд на Ермолова трезв, пронзителен, чужд даже тени фальши и оттого написанный им психологический портрет получился на редкость достоверным. Ермолов в книге Гордина — живой и очень разный: мудрый, проницательный, смелый, решительный, честолюбивый, порою желчный, грубый, склонный к интригам, жёсткий или даже жестокий.

Многогранность натуры Ермолова отчётливо проступает и из его «кавказских» писем, собранных под эгидой журнала «Звезда» и его многолетнего редактора Я. А. Гордина петербургскими историками Г. Г. Лисицыной и Б. П. Миловидовым, более полутора десятков лет с завидной регулярностью выпускающими редчайшие документальные материалы по истории Кавказа и Кавказской войны 2. Ими выявлено до полутысячи писем, охватывающих 1816-1860 гг. Ведь в 1826 г. Ермолов покинул Кавказ лишь физически, мысленно же оставался там до конца своих дней. И его эпистолярное творчество — ярчайшее тому подтверждение. Беспокойный южный регион не отпускал «проконсула», постоянно возникая в его мыслях и размышлениях. Книга, как, впрочем, и все предыдущие издания серии «Россия и Кавказ» (практически каждое из которых — неоценимый вклад в кавказоведение), безупречно подготовлена, снабжена обширными комментариями и подробным научно-справочным аппаратом. Её украшают великолепные иллюстрации, а сам массивный том отличается высоким уровнем полиграфической культуры.

По признанию публикаторов, подготовка столь значительной подборки ермоловских писем оказалась крайне нелёгкой задачей: ещё при жизни генерала многие из них расходились в списках, многократно переписывались и порою искажались. Как водится в подобных случаях, по рукам ходило и множество псевдоермоловских посланий. Исследователям пришлось провести весьма трудоёмкую и кропотливую работу по сверке различных текстов, установлению их подлинности и точной атрибуции. Особой заслугой публикаторов является реконструкция писем, в своё время напечатанных П. И. Бартеневым, Н. Ф. Дубровиным, М. П. Погодиным и М. И. Семевским со значительными купюрами. Пропуски эти делались тогда, как правило, из этических соображений: Ермолов позволял себе в личной переписке не только вольности разного рода, но зачастую и едкие или даже оскорбительные высказывания в адрес известных и влиятельных персон, весьма нелестно отзывался об отдельных народах. Ныне ермоловские послания впервые предстанут перед читателем в полном объёме, без каких-либо изъятий.

В них содержатся чрезвычайно ценные сведения как о крайне противоречивой личности их автора, так и о происходившем на Кавказе и в правящих кругах империи. Среди его корреспондентов и адресатов — А. А. Аракчеев, министр народного просвещения А. С. Шишков, дежурный генерал Главного штаба (ставший впоследствии генерал-губернатором Финляндии и министром внутренних дел) А. А. Закревский, кавказские наместники кн. М. С. Воронцов и Н. Н. Муравьёв и многие другие — друзья, сослуживцы, приятели и родственники.

Переписка с ними передаёт весь драматизм взаимоотношений Ермолова с Кавказом. Заняв пост главноуправляющего, генерал, судя по его собственным высказываниям, был настроен довольно самонадеянно. «Я по делам политическим был бы величайшею невеждою при европейских дворах, — писал он Закревскому 5 ноября 1817 г., — а в Азии после того, как присмотрелся, сумневаюсь, чтобы мне нужно было получать наставление от иностранной коллегии» (с. 94). 23 января 1824 г. в его письме А. В. Казадаеву уже звучит нескрываемая бравада: «Не думаю, чтобы кто из начальников мог легко достигнуть той доверенности, какой я пользуюсь между здешними народами. Ко мне приезжают известные из злодеев и разбойников, испрашивая прощение... Доселе не было примеров подобной доверенности!» (с. 337).

[192] Стремясь как можно скорее усмирить непокорный регион, Ермолов действовал крайне жёстко и был непоколебимо уверен в том, что на Востоке признают только силу. «Я жителями повсюду принят был хорошо, — сообщал он Закревскому 2 марта 1823 г. о своих взаимоотношениях с горцами, — но заметил, что не мешает иметь имя, вселяющее некоторый страх» (с. 310). При этом различий между демонстрацией силы и насилием им не делалось, ему казалось, что сила существует только для её применения. «Они все населят у меня Сибирь, но те, кои и там ни на что не надобны, полезно было бы их расстрелять, разослав в такие полки, где пример сей весьма поучителен, — делился Алексей Петрович своими соображениями с Закревским в марте 1817 г. — Не считайте меня жестоким. Я хочу, принеся в жертву справедливому наказанию несколько разбойников, избавить от преступления невинных, которых вовлечёт одна надежда мало соразмеренного наказания. Здесь за кражу, грабительство и самое даже убийство одно наказание — шпицрутеном и сослание на поселение или работу в Сибирь» (с. 65).

В ермоловское десятилетие на Кавказе не раз совершались многочисленные военно-карательные акции. И хотя решимости и смелости генералу было не занимать, ему так и не удалось добиться желанного замирения горцев. А ведь Кавказ рассматривался им лишь как первый этап на пути к покорению Персии и проникновению в Индию — грандиозные планы Ермолова и его мегаломания простирались далеко за пределы Большого Кавказского хребта... Однако честолюбивым замыслам расширения границ империи до берегов Индийского океана и надеждам стяжать славу Александра Македонского не суждено было сбыться. «Долго увлекаемый любовью к военному состоянию, я страстен был к даме Славе, — с разочарованием и иронией писал он 15 апреля 1828 г. П. А. Кикину. — Долго кокетствовала она со мною и изменила» (с. 422).

Вернувшись с Кавказа, генерал, почти демонстративно игнорировавший заседания Государственного совета, большую часть времени проводил в своём родовом имении Лукьянчиково Мценского уезда Орловской губернии. «Может быть, найдёшь не совсем справедливым поведение могущественных людей против меня, но и сие весьма обыкновенно, как и то, что поправших меня увидим падение в свою очередь..., — рассуждал Ермолов 6 августа 1827 г. в письме к Кикину. — Первого злодея — честолюбие — гоню из обиталища моего; редко уже беседует со мною льстивая подруга-надежда... Здесь я иностранец, вышедший на берега африканские. Как всё пусто, как дико! Люди с состоянием живут в столицах; с умеренным — прячутся по деревням, удерживаемые падшими доходами» (с. 406).

Удалившись от государственных дел, он по-прежнему пользовался влиянием и в военных кругах, и в обществе, к его мнению прислушивались, его советам внимали. И он испытывал удовлетворение от возможности быть востребованным и полезным, устраивал заочные протекции и помогал тем, кто нуждался в его поддержке. В его суждениях о кавказских делах, столичных интригах, внешнеполитических проблемах, судьбах небезразличных ему людей нередко сквозили пристрастность, необъективность, но никогда — равнодушие. В переписке деятельная натура находила выход нерастраченной энергии. Сам Ермолов над этим порою иронизировал: «Не порадуетесь ли Вы, что близок конец бумаги, иначе не было бы конца моему пустословию. Способность редкая!» — шутил он, обращаясь к Р. И. фон дер Ховену 15 октября 1850 г., добавляя: «За то я скуки не знаю!» (с. 596).

Эпистолярное наследие А. П. Ермолова — неистощимый кладезь мыслей, фактов, мнений... Замечательное издание его писем, вне всякого сомнения, послужит ценнейшим ресурсом для будущих кавказоведческих исследований.


Комментарии

1. Гордин Я. А. Алексей Ермолов: Солдат и его империя. Т. 1-2. СПб., 2012.

2. Этой книге предшествовала публикация: Письма А. П. Ермолова М. С. Воронцову. СПб., 2011.

Текст воспроизведен по изданию: Рец. на: А. П. Ермолов. Кавказские письма. 1816-1860. СПб.: «Журнал ”Звезда”», 2014 // Российская история, № 3. 2016

© текст - Гатагова Л. 2016
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Николаева Е. В. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Российская история. 2016