568. Тоже, от 3-го апреля 1825 года, № 37.

Условия, предложенные мною Аббас-мирзе о границах, не положили окончания делу сему, хотя и нельзя было ожидать того по уверению Фетх-Али-хана, беглербега Тавризского, на коего возложены были переговоры по сему предмету.

Аббас-мирза прислал его вторично и в письме своем, не опровергая сделанных мною предложений, изъяснил, что дал ему полномочие довершить дело разграничения.

Е. в. шах прислал письмо, исполненное многих приветствий, между коими упоминая о [311] произнесенных им словах, в бытность мою в 1817 году в Персии, что он облекает меня в равную доверенность, каковой удостоен я был Г. И., присоединил, что полагается на меня в исполнении порученного мне дела, не говоря однакоже, чтобы утвердил он данное Аббас-мирзою полномочие.

Посторонним образом сделал я внушение Фетх-Али-хану, чтобы поручение предварительно объяснил он ген.-л. Вельяминову 1-му, начальнику 21-й пехотной дивизии, к которому и прежде обращался он с особенною доверенностью. Сие тем удобнее было сделать, что и Аббас-мирза писал к нему, прося, чтобы он способствовал в его действиях. Он был весьма тем доволен, а я приобрел возможность избегать неприятности делать отказы и допустил до себя только те из предметов, решение коих не могло быть причиною неудовольствий Аббас-мирзы.

Ген.-л. Вельяминов 1-й, вступя в переговоры и рассмотрев предложения, которые Фетх-Али-хан намеревался мне представить, отклонил его от тех, на которые согласиться было бы затруднительно или паче невозможно, и не обнадеживая его в успехе ходатайства своего, так приуготовил его, что изменение, сделанное в прежних условиях моих, принято им было за большое со стороны моей снисхождение и как убедительнейшее доказательство старания моего о средствах утверждения связей дружества и доброго согласия.

Как прежде, так равно и теперь не склонял я Фетх-Али-хана к подписанию условий, остерегаясь подвергнуть его неприятностям. Не уверен я в успехе дела, ибо судя по совершенному неведению Аббас-мирзы о границах и по нелепым картам, Персиянами составленным, с которыми он, конечно, сообразоваться будет, легко случиться может, что не изъявит своего согласия.

Из прилагаемых у сего в копии бумаг в. с. усмотреть изволите, что свято сохраняя правила умеренности Императора, далек я видов притязания и сколько ничтожны требования в сравнении с тем, что предлагается из принадлежащего нам по точному смыслу трактата.

Фетх-Али-хан просил меня снабдить его формою, по которой должна быть составлена бумага в случае согласия наследника на мои предложения. Приготовив вдвойне приличествующий предмету акт, я препровождаю оный к нашему поверенному в делах Мазаровичу, присоединив нужное в тому наставление.

Акт сей представляю на рассмотрение в. с.

Фетх-Али-хан, дабы удержать во власти Персии то, что принадлежит нам по трактату и требуемый мною ничтожный участок земли, по берегу озера Гокча лежащий, обещавал:

1) Переменить тех из пограничных начальников, которые поведением своим могли дать причины в неудовольствиям, не исключая даже одного из братьев Аббас-мирзы и сердаря Эриванского.

2) Возвратить беглых наших.

3) Сделать распоряжение, чтобы Армянский патриарх, не завися от начальника Эриванской области, находился под особенным покровительством Аббас-мирзы, и

4) Удалить от границы во внутренность Персии неблагонамеренных людей, перебежавших от нас, как знатных, так равно и низкого происхождения.

Приняв с обязательною вежливостью предложения сии, я отказался воспользоваться ими по следующим причинам:

Переменить сердаря Эриванского давно желает Аббас-мирза, заместив его одним из сыновей, дабы присвоить богатые доходы провинции. Он успеет в том, хотя сердарь удерживается подарками, которые расточает любимцам шаха. Аббас-мирза хочет в жалобах моих на сердаря найти полезное для себя содействие. Сердарь по справедливости есть самого грубого и закоренелого невежества; но зная, что жадобы мои могут иметь неприятные для него последствия, из опасения иногда ведет себя изрядно. Другой на месте его может быть таковым и не будет.

Беглых и тогда не возвратили, когда я сам был в Персии и требовал их настоятельно. Всегда будут отговорки, что невозможно отдать принявших закон мухаммеданский и, следовательно, всегда повод к неудовольствиям. Возвращение таковых можно бы желать для того, чтобы воздержать тем других от побегов, но не все из дезертиров имеют пристанище у Аббас-мирзы; напротив, известно, что весьма многие бегут от него и находят выгоднейшее пребывание.

Покровительство Армянскому патриарху необходимо для собственной пользы и славы Аббас-мирзы, что он разумеет и патриарху уже прислал фирман в лестных выражениях, а потому и не приличествовало бы нам принять в виде снисхождения к домогательствам нашим то, что делает он для своей выгоды. Заботы Аббас-мирзы о патриархе происходят от опасения, чтобы делаемые Армянским народом пожертвования в пользу [312] Эчмиадзинского монастыря не обращались к нам, ибо знатною частью таковых если не всегда сам он пользуется, то предоставляет оную другим.

Удаление от границы перебежавших всегда прежде обещеваемо было и никогда не исполнено. Аббас-мирза удерживает их, дабы иметь связи в пределах наших, думая тем быть для нас опасным. Таковых приближает он к себе и особенное оказывает им благоволение. Нам выгоднее показать презрение к сим изменникам, нежели малейшее опасение от них. И прежде, когда требовал я удаления их, он поставлял на вид, что они, делая разбои в пределах наших, дают неоспоримое право преследовать их оружием на той земле, которая служит им убежищем.

По уважению изъясненных мною обстоятельств почел я приличным не полагать на Аббас-мирзу обязанностей, исполнение коих для него затруднительно, и не принимать в одолжение то, что собственная выгода заставит его сделать.

Фетх-Али-хана отправил я совершенно довольным успехом в препоручении, на него возложенном, и в полной уверенности, что Аббас-мирза примет с благоволением труды его.