475. Тоже, к Мирза-Безюргу, от 18-го февраля 1822 года, № 67.

Возвратясь в край, управлению моему Высочайше вверенный, узнал я чрез Российского поверенного в делах при Персидском дворе о требовании министерства Персидского в возврат скота, оставленного Шахсевенцами, бежавшими в прошедшем лете из границ наших в Персидские. Откровенно сознаюсь, что усомнился бы я в существовании такового требования, если бы не был удостоверен в том самым письмом е. выс. к Мазаровичу. Не зная причин, на коих основывается настоящее требование, но уважая всегда отличные таланты в. высокост., с искренним чистосердечием обязываюсь объяснить вам, что Шахсевенцы, перешед в границы наши и вступя в подданство Г. И., перестали с тем вместе быть подданными Персии, а следовательно, и требование скота, оставленного ими при побеге обратно в Персию, не может не быть для меня удивительным, ибо во всем свете не существует ни в одной державе такого странного постановления или правила, чтобы можно было требовать выдачи оставшегося в государстве имения после беглецов и изменников. При том же если бы Российское и Персидское правительства приняли на себя ходатайство в пользу беглецов обоюдных подданных, то обязали бы себя к одним бесконечным токмо и бесполезным разборам, не приносящим ничего, кроме отнятия времени, могущего быть посвященным на важнейшие занятия. Кроме сих уважительнейших причин не могу я удовлетворить желанию в сем случае Персидского правительства и потому еще, что Шахсевенцы при побеге своем гораздо более ограбили у Карабагцев, нежели сами оставили и что при возвращении оставленного Шахсевенцами самая справедливость потребовала бы полного удовлетворения Карабагцам, которое, не думаю я, чтобы приняло на себя Персидское правительство.