862. Всеподданнейший рапорт ген.-л. Кнорринга, от 8-го июня 1802 года, за № 14.

Из ближайших к Грузии Персидских владельцев есть между прочими Нахичеванский Келб-Али-хан, человек лишенный от [628] Ага-Магомедхана зрения, властолюбивый и предприимчивый. Он царевичу Грузинскому Александру, который, оставив прочих двух братьев своих в Имеретии, находился некоторое время у паши Ахалцихского для условий о покушении на Грузию, а потом продолжал путь свой далее для возбуждения сопредельных ханов к принятию оружия против войск В. И. В., Грузию охраняющих, дал убежище и охотно склонился на его убеждения. И как прежде всего нужно было соединиться Келб-Али-хану с пашею Ахалцихским, чего однако нельзя ему произвести в действо иначе, как поразя прежде Карсской Турецкой провинции, их разделяющей, Мамад-пашу, наследственно тут владеющего, имеющего миролюбное расположение, более всех в стране сей оказывающего всегда приверженность свою к державе В. И. В. и тем удерживающего равновесие между соседними Карсской провинции владельцами, — то и решился, под видом каких-то личных претензий своих на пашу Карсского, наступить на него силою оружия и на сей конец приближался к самой черте границы, отделяющей Грузию от Карсской провинции. Я, узнав прямые причины сего предприятия, приказал расположенным в той стороне, в так называемых Памбакских Грузинских селениях, двум мушкетерским ротам Тифлисского Мушкетерского, трем ротам 17 Егерского полка и 70 казакам, под командою 17 Егерского полка полк Карягина находящимся, оставя для прикрытия Грузинских селений нужную часть войск и взяв с собою до 200 человек подданных Грузии Памбакских Татар, стать на пограничной Грузинской черте против Келб-Али-хана и наблюдать его движения. Между тем послал к нему вопрошание о причинах приближения его с войсками к границам Грузии. Он мне отвечал, что имеет на сие побуждения, не относящиеся к Грузии и коих объяснять почитает он ненужным. Сей отзыв и искательство Карсского Мамад-паши, который, не находясь довольно сильным защищаться от Келб-Али-хана, просил меня подкрепить его операциями войск В. И. В., обязывая меня к тому как личною преданностью своею к державе В. И. В., так и союзом обеих империй, убедили меня не предавать бедствию сего доброго соседа, дабы после успехи Келб-Али-хана не вовлекли здесь войска Вашего в заботливое положение, и по зрелом о предмете сем рассуждении требовал я наконец, чтобы Карсский паша, собрав поспешнее войска свои, сблизил их к деташаменту войск Российских, что он и учинил. Келб-Али-хан, быв напыщен уже мнимыми успехами своего предприятия, не медлил во исполнении оного и 28-го числа минувшего мая сделал всеми силами своими удар в одно время на Турецкие и на Российские войска. Турецкая конница сначала была опрокинута, но сильный огонь из ружей и из трех Российских и из трех Турецких пушек, бывших в распоряжении полк. Карягина, поражавший неприятеля с чувствительным его уроном, ободрил Турецкую конницу и пехоту, а неприятеля по трехчасном сражении обратил в толь стремительное бегство, что оный, не останавливайся, ушел рассеянно в свои владения, от места сражения не удаленные. В действии находилось войск В. И. В. 381 и Грузинских Памбакских Татар до 200 человек; Турецкой конницы до 6-ти и пехоты до 2,000; у Келб-Али-хана было конницы до 12 т. и пехоты до 2,500 человек с двумя пушками. Убито у Русских одна только казачья лошадь; Турок 73. Неприятель лишился более 500 человек. Выстрелов сделано от войск В. И. В. — пушечных 103 и ружейных 10,050.

Происшествие сие, решенное достойно оружия В. И. В., возродило теперь новый страх в неблагонамеренных Грузии народах, чем только одним и могут быть оные удерживаемы; а коварные замыслы царевича Александра и его соучастников на сей раз уничтожило.

Всеподданнейше донося о всем том В. И. В., осмеливаюсь всенижайше отдать полную справедливость благоразумию и храбрости 17 Егерского полка полк. Карягина, который и кроме настоящего подвига ознаменовал долговременную службу свою отличным усердием к оной.