804. Рапорт ген.-м. Лазарева ген.-л. Кноррингу, от 28-го июля (4-го августа) 1801 года, за № 393.

15-го числа сего месяца имел я честь доносить в. пр., что из числа 14 деревень Памбакской провинции, удалившихся за границу, пять с половиною ко мне прибыли, а к 20-му числу и остальные восемь с половиною с находящимися при них агаларами, убеждены будучи вторым моим к ним письмом; а притом и увидев прибытие к ним из Эривана находившихся под арестом двух главных агаларов Рагим-бека и Сеид-бека, возвратились в свои жилища, но агалары Рагим-бек и Сеид-бек, без особого моего уверения, что они получат прощение, прибыть ко мне не согласились; посему я, не имев при себе князя Авалова, к коему они имеют весьма великую преданность, послал к ним для уверения 17-го Егерского полка протоиерея Цинамзгварова, с коим они 20-го числа ко мне и прибыли, объявив, что [600] они находились под арестом у Эриванского хана, но по последнему моему письму к хану выпущены и возвратились в свои владения. С ними же прибыл и агалар Ахмед-ага, под арестом у Ага-бека находившийся, объявив, что он отпущен и что Ага-бек отступил с войсками далее в границы Эриванские. По прибытии ко мне всех агаларов старался я внушить им, сколь поступок их в отъезде из своих владений предосудителен и сколь они виновны против Всемилостивейшего Г. И. Они признали вину свою, но объявили, что к сделанию оной понудила их боязнь от Эриванского хана, к разорению их несколько раз покушавшегося, и что они, быв всегда уверяемы из Тифлиса, что войска Российские на защиту их никак к ним не придут, сделать то были почти принуждены; но теперь узнав, что они точно находятся в подданстве Г. И. и видев также себе защиту, обязуются во весь свой век быть верными и усердными Е. В. И., обнадежив их, что они получают в проступке своем прощение и объявив им, что для защиты их оставляю некоторое число победоносных войск Г. И., отпустил в ближнюю от лагеря деревню, приказав прибыть ко мне на другой день. Того же числа ввечеру возвратился из Эривани и посланный мой князь Соломон Тарханов, с коим вместе прибыл от Эриванского хана главный его чиновник Аббас-хан султан, коему я приказал отвести в деревне квартиру. Князь Тарханов по приходе своем ко мне объявил, что он по прибытии в Эривань был у Эриванского хана и что хан по прибытии его тот же час агаларов, в крепости находившихся, приказал отпустить в свои дома и переговаривая с ним, Тархановым, изъяснялся, что он в поступке своем совсем не виноват, но что искал Памбакскую провинцию, имея на сие фирман от Ага-Магомед-хана, а притом дал ему чувствовать, что имел к тому некоторые понуждения и со стороны царевичей Грузинских, как Тарханов и узнал там чрез одного юзбашу из Армян, к нам преданного, что царевич Давид по выступлении нашем писал к хану, чтобы он старался нас в Памбакскую провинцию не допустить, что за сие отдаст он ему Памбакскую провинцию и обязуется платить ту дань, кою хан Эриванский платил царям Грузинским, уверяя притом, что Россиян выступило из Тифлиса только 400 челов., а также, что и царевичи из Имеретии писали к хану, что они, соединясь с Имеретинскими и Ахалцихскими войсками, намереваются сделать на нас нападение. Хан же просил Тарханова пересказать мне, что он весьма желает быть в покровительстве Всемилостивейшего Г. И., но что, боясь Баба-хана, явно выполнить того не может, а просит меня, чтобы я исходатайствовал ему оное. После чего Тарханов объявил мне, что он слышал изустно от Эриванского хана, да и от других известился, что Казахские, Борчалинские и другие агалары писали к хану, что они против его идти не намерены и вместе с Россиянами, буде бы случилось сражение, не будут. На другой день, т.е. 21-го числа, приказал я прибыть чиновнику Эриванского хана, который по приходе своем подал мне от хана своего письмо, у сего в. пр. представляемое, объявив, что хан его приказал мне доложить, «что он никак не намерен был делать ни малейшей дерзости против России, но что поступок его в отвлечении в подданство свое Памбакской провинции сделал он в мыслях, что, имея на оную фирман Ага-Магомед-хана, ни малейше не нарушит тем спокойствия, но узнав, что сие противно Высочайшей воле, делать того не будет и что он дает мне слово поступать по моим советам, просит только дать ему в том наставление». В ответ на сие объявил чиновнику, что весьма радуюсь я, видя е. высокост. возвратившегося на путь истинный и что он похвальными поступками своими может надеяться всякого милосердия Г. И.; что я, получив уже в полной мере удовлетворение е. высокост., отправляю войска в места их расположения, оставляя в провинции Памбакской как для защиты ее, так и для внутренних устройств, только некоторую часть войск и что о сем поступке хана не премину донести в. пр., и написав к хану письмо, в коем изъяснив тоже что и посланнику, сказал, прибавив еще, что хан по желанию своему может с прошением к Г. И. отправить своего чиновника, коего я представлю к в. пр., — отправил его обратно. По отправлении его, призвав к себе главных агаларов Памбакских, нужным почел, дабы утвердиться в верности их, при собрании деташамента привести их на подданство к присяге, и приведя, дав им наставление как поступать во всяких случаях, оставил означенное в рапорте моем от 19-го числа с № 384 число войск, расположив их в деревне Караклисы, снабдив нужным наставлением оставшегося с ними Тифлисского Мушкетерского полка майора Чегишева, 22-го числа выступил в поход и расположился лагерем при реке Памбаке, а сего числа, отправив войска к следованию на места их расположения с ген.-м. [601] Леонтьевым, сам отправляюсь в Демурчасалы, Борчалы и Казахи, где намереваюсь на верность в подданстве привести агаларов к присяге, дабы в верности их более можно на них положиться и уверить их, что они суть точно подданные Г. И., а не кого другого, как многие думают, особливо быв утверждаемы к тому противной партиею.

Теперь, имея честь представить здесь присягу на Татарском и Российском языках, по коей приводил я Памбакских агаларов, долгом и обязанности поставляю рекомендовать в. пр. усердных и расторопных людей, способствовавших мне в приведении агаларов в прежние жилища, — князей Грузинских сердаря Ивана Орбелиани, ешкабаша Александра Чавчавадзе и Соломона Авалова, по усердию коих прибыл агалар Наги-бек и был полезен к обращению прочих; князя Соломона Тарханова, посланного мною к Эриванскому хану и исполнившего мои препорученности в самой точности; дворянина Гавриила Корганова, также по делу сему трудившегося и имевшего от меня другие препорученности; 17-го Егерского полка протоиерея Цинамзгварова, посланного для уверения к Памбакским агаларам и исполнившего препорученность сию с рвением и усердием; находящегося при мне мирзу-Априама, трудящегося в переписке по Татарскому языку, — наконец, шефского моего адъютанта шт.-кап. Котляревского, неусыпно трудящегося по всем делам на меня возложенным и исполняющего препорученности с отменною расторопностью.