390. Рапорт кап. Бартенева подпол. Симоновичу, от 2-го июля 1802 года, за № 10.

Вчерашнего числа дежурный пор. Третьяков, будучи рундом, ходил в 12 часу ночи, увидя за Сурамом подле церкви Теймураза царевича с разными князьями в собрании немалом количестве, где и Армянский протопоп Оруца-швили с Сурамскими жителями. Объявив им, что после пробития вечерней такты, а наипаче до полуночи по Российским узаконениям быть на улице запрещается, а в своих местах по саклям, и за сим если впредь не в свое время будут люди шататься, взяты будут под караул; но Теймураз царевич сказал на то, что «люди мои приносят съестные припасы, для меня потребные, да и Российских прав я-де не знаю; а по нашему так водится. Я не случаю никого, а разговариваю с принадлежащими мне-де подданными, и что ему по ночам запрещается с князьями сидеть на улице, говоря он о том, что писал Давиду царевичу и еще буду писать». А как уже с самого его в Сураме приезда всегда до полуночи, а иногда и долее со всеми упомянутыми князьями и прочими их дворянами в неизвестных разговорах в собрании просиживают, и что запрещать ему, говоря он, никто не может; раскладя они огонь, производят шум, а после расходятся большими шайками, да и на сих днях подъезжало также под Сурам 4 чел. верхами, коих окликав, не отзываясь бежали, и что может случиться таковая неблагонамеренность, якобы от царевича шатающиеся каждую ночь, да и видно из того, говорил он, Теймураз царевич, князю Дарчилу Хадырбекову при большом собрании, что-де «отцом моим отдано во владение Российскому Государю царство, а так как отец мой был глуп, я-де разумный человек и мне нужно владеть оным и всеми крепостями», к чему по принуждению им Сурамских священников поминают в церквах имя его, Теймураза, и Давида и как сие не иначе только и возмущение народа, да и слышно от [312] Сурамских жителей в рассуждении его, Теймураза, в несносных требованиях к сбору разных припасов, приходят от таковых притеснений в тягость, намереваются бежать в разные места, — в таком случае в. высокобл. представив, так как сие место пограничное и со всех сторон неблагонамеренные, нужно было к воспрещению в ночное время не ходить по улицам жителям, и много раз ему, царевичу, объявляемо, дабы не в свое время князьям и прочим жителям не шататься и под таковым предлогом не могло бы последовать каковых-либо с другой стороны злоухищрений.