111. Рапорт ген.-м. Лазарева ген.-л. Кноррингу, от 14-го ноября 1800 года, за № 68.

С нарочным моим Калантаровым имел я честь вкратце известить в. пр. о сражении, происходившем на реке Иоре, против деревушки Кака-бет, 7-го сего ноября с ворвавшимся во внутрь Грузии Омар-ханом и другими спутниками его, как то Али-Султан-ханом, коему присваивают название Аварского, братом его Хаджи-Ахмед-ханом Дженгутаем, сыном Ханбутаевым, Казимуллою кадием Табасаранским и Муса-Хаджием, с войсками конными и пешими, коих всего полагают по последней мере тысяч до 15-ти. Царевич Александр вел всех их особливым путем в намерении с 2,000 занять местечко Сагареджо, до коего доходил не более верст 18, а прочих разделя на две части, с первою подступить к Тифлису и стараться взять оный, а другую переправя через Куру, соединить с Имеретинцами и с войсками иных братьев Александра, т.е. царевичей Вахтанга, Юлона, Парнаоза, а потом двинуть сии соединенные силы к Тифлису же, буде бы первая часть к успеху в предприятии своем была недобыточна; но все сии зловредные затеи исчезли как дым, после того когда малодушный неприятель сей нагло заставил нас обратить на него меры строгости и праведного гнева и сразив, принудить разбежаться всех подобно как самых робких зверей. Теперь происхождение сего нужным считаю описать в надлежащей подробности.

По прибытии моем к последней пограничной крепости здешней Сигнах 1-го ноября, имел я письменное отношение к царевичу Иоанну по разным в рассуждении неприятеля надобностям, на что хотя и не получил я от царевича отзыва письменно, однако по изустному его извещению был осведомлен о неприятеле и о мерах к отраженно оного, потолику, поколику время и удобность позволили ему в предметах сих успеть и распорядиться; между тем, забирая и посторонние все о неприятеле вести, во избежание всякого недоразумения, сделал подвиг мой к Омар-хану, который за день до прибытия моего к Сигнаху, переправясь через р. Алазань, стоял по правому берегу оной, на пространной равнине, близ урочища Топ-Карагаджа; с отношением моим к нему отправил я казачьего Гребенского войска старшину Татаринцева, снабдив его нужными наставлениями в рассуждении посторонних при том замечаний и сопроводя двумя казаками и двумя Грузинами для препровождения к стану. Ночью с 1-го на 2-е число был приведен ко мне некоторый Армянин, посланный от стороны царевича Иоанна в стан Омар-ханов; он рассказывал о множестве неприятелей, прибавив к тому, что к Омар-хану приезжал и с Кавказской линии с письмом нарочный, который хотя принять впрочем ласково, однако подвиг сей, как и словесные того нарочного внушения, никакого не имели влияния на отмену затей сего владельца относительно интересов, орудием коих поставлен царевич Александр. Армянин сей при расспросе оказался сомнительным, был обыскан, но затем найдены у него одни только маловажные письма.

2-го ноября я осматривал все пространство той обширной равнины, на которой верстах в 16-ти от крепости дымились огни, в стану неприятельском разведенные; потом объехав все стороны Сигнахские, осмотрел все части укрепления, все слабые и надежные оного места, число гарнизона, орудий и количество крепостных запасов, а затем в окружности находящиеся селения, меж коими одно показано мне было, на которое предполагал царевич Александр, во-первых, сделать нападение. Взяв все сии места и предметы в сообразность и учредив на каждый предполагаемый случай нужные распоряжения, дал потом советы мои в таких мерах, кои достаточны были уверить трепещущих жителей в совершенной безопасности. Под конец дня сего прибыл сюда ж и царевич Баграт с конницею и пехотою; на вопрос мой, между прочим, сколько е. св. имеет с собою войска, ответствовал, что всего тысяч до трех простирается. Царевич же Иоанн с своей стороны занимался как в сей день, так и в последующие собранием войск из Кизикской провинции и в снабжении оных провиантом и фуражом, преподавая к тому всем им наставления в сообразность того порядка, дабы по вступлении в самое с неприятелем дело не причинено было нашим сверх чаяния какого-либо замешательства.

3-го числа за прибытием к Сигнаху всех Грузинских войск, по приведении оных в состояние, каковым можно было обеспечить дальнейшее соединенных ополчений движение к стану Омар-хана, по совместному с обеих сторон соглашению, положено было на мере, каким образом пресечь неприятелю все способы, буде бы вздумал он входить внутрь или в другие стороны владений Грузинских, чего окончанием было то, чтобы занять коль можно скорее Грузинскими войсками на [171] первый случай центр того места, к которому стекаться должны все движения, какие ни предпринял бы неприятель; почему в 4-й день рано двинулись все далее. Переход сей состоял вдоль по возвышенности мест, примыкающих к степи, на которой стоял неприятель с многочисленным войском своим; трудность в преодолении Тягостей погорного похода, постепенно умножаясь, производила в людях нарочитую усталость, и так перейдя в сей раз селения Парсадан, Ачкин и другие, в последней к низменности деревушке Прасиани, от Сигнаха верстах в 12-ти, остановились для роздыха в ожидании возвращения посланного в стан Омар-ханов нарочного, который вскоре потом и прибыл, привезя отзыв его в весьма неудовлетворительных отношению моему выражениях. Я, отдав оный в перевод, приступил к посланному. На вопрос мой, что он заметил в сходство с словесными моими ему поручениями, ответствовал, что он там видел многих горских ему знакомых людей и между прочими находились там же Аксаевцы и владелец Муса-Хаджи, знакомый ему, Татаринцеву, потому что Муса сей получает от Е. И. В. жалованье, чему он был неоднократным свидетелем. При взгляде на Татаринцева сей Муса-Хаджи смешался, а потом уверял, якобы он с Русскими драться не станет и присоединится к ним, коль скоро сблизится с ними, чего однако же в деле не примечено. — По переводе отзыва Омар-ханова, я, узнав, что сей вероломный владелец есть игралище посторонних внушений и сделав предварительно с царевичем Иоанном и ген.-м. Гуляковым план атаки, 5-го числа спустился на степь и двинулся к вышеупомянутому урочищу, в намерении сперва сблизиться с неприятелем и тем лишить его удобности к какому-либо покушению, почему остановись от стана его не более верст 6-ти, рассудил еще однажды отозваться к Омар-хану, требуя дабы он всенепременно со всеми своими войсками оставил границы владений Грузинских в самоскорейшем времени; иначе должен будет почувствовать праведный гнев Г. И., высокого сих стран покровителя (как явствует из приложения при сем). Я не успел запечатать сего отзыва моего, как вдруг получил от вдовствующей царицы Дарии на имя сына ее Александра письмо, с которого препровождена и копия к сведению моему. Сопроводя оное и моим, в предположении, что увещания должны подействовать над заблужденным, отправил вместе с последним отзывом к Омар-хану чрез нарочного, находившегося при мне Грузинской службы кап. Калантарова, которому назнача не более срока как три часа, подтвердил словесно настоять у Омар-хана о скорейшей отповеди. Посланный сей продержан был не токмо остаток дня, но и целую ночь; поутру же 6-го числа, как случился день восшествия на Всероссийский престол Е. И. В., то и следовало, во-первых, принести Господу Богу благодарение и моление о здравии Е. В.; но едва успели начать молебен, как вдруг Грузинские пикеты известили, что неприятель в движении и еще до рассвета отправя пехоту свою ущельями, влеве стана его находившимися (и незанятыми на сей случай от стороны Грузин никем, потому что неприятель, по переправе своей через Алазань, успел предварительно выиграть сие место), пробирался уже, минуя оное, на открытое место и что за пехотою следует и конница; а между тем возвратился и последний нарочный, подтвердив о том и от себя и подав мне отзывы как от Омар-хана, так и от царевича Александра, кои здесь же вместе с прежними прилагаются. Оставя место сие, я принужден был, поворотить оба батальона, тем же пройденным путем идти в параллель с неприятелем, дабы минуя крутизны и ущелья, встретить его и пресечь далее ход ему. Все военные чины закипели яростью, видя презренные уловки нестройного сего неприятеля и не взирая на возвышения, по коим всходить надлежало; не прошло трех часов, что наши, преодолев все труды и самую усталость, совсем было достигли неприятеля, так что, пройдя еще с версту вперед, легко бы можно было ударить его в бок и пресечь его движения, как вдруг дорога, по которой я следовал, открыла нам впереди такие места, которые состояли из глубоких рвов и буераков, покрытых повсюду самым частым и колючим терновником. Невыгода в местоположении, по которому никак расположиться было невозможно, хотя бы мы и достигли неприятеля, с одной стороны, а подоспевший между тем ко мне счастью кавалерии своей царевич Иоанн с другой, уверяя, что в сем месте ничего над неприятелем выиграть не можно, убедили меня поворотить на иную дорогу, а отрядив 10 казаков с адъютантом моим пор. Котляревским, велел следовать к самому тому краю ущельев, где в след за неприятельской пехотою тянулась его конница, и порассмотрев оное место, возвратиться обратно для уведомления меня; потом, но показанию царевича, сам я налегке с обоими батальонами, оставя вагенбург при [172] деревне Прасиани, с надлежащим прикрытием с двумя офицерами, снабдя их на всякий случай наставлениями, приказал по обстоятельствам ожидать дальнейших приказаний от меня, по которым бы располагать им свои движения. На объезд места сего взяв провожатых и обойдя небольшим перелеском вокруг прописанные неудобные места, едва вышел на открытое поле, то вдруг передовые из Грузинской кавалерии известили, что неприятель левою стороною гористого кряжа, который примыкал к ущельям, служившим к переходу неприятеля внутрь Грузии, потянулся к реке Иоре, после чего некоторые из отборных Грузинских наездников, догоняя непроворных позади тянувшихся неприятельских всадников, срубали им головы, стараясь опрокинуть его назад; но в сем последнем не успели, ибо неприятель стремился вперед очень поспешно. Возвратившийся между тем пор. Котляревский донес, что хотя оною дорогою и можно было дойти в прорез к неприятелю, но что по невыгодному положению места, а притом и по причине, что неприятель был уже большею частью на ровном месте, а по ущельям тянулись токмо задние, мало можно было неприятелю вредить или почти и ничего, и так обстоятельств сих следствием было то, что в сей день неприятель, выиграв время, не потерял и места. Я, как уже приближалось более к захождению солнца, направя путь свой паки в параллель с неприятелем и велев передовым дозорам не спускать его с глаз, сам вскоре дошел к месту, которое, имея свежую воду, для роздыха было способно. Тут остановясь и подкрепя людей, между тем для лучшего удостоверения употреблял для разведания о неприятеле Моздокского казачьего полка старшину Богаевского, который с двумя казаками, в самую ночь, доехав неприятеля по огням и разведав о его роздыхе, доставлял ко мне исправно и верно надлежащие осведомления. Дав довольный роздых людям обоих батальонов, еще до рассвета часа за три 7-го числа пустился опять преследовать неприятеля поспешным маршем. На речке, верстах в 15-ти от селений Кизикских, поотдохнув немного, продолжал я марш свой; передовые же дозоры всегда извещали меня о неприятеле, так что не прошло часа от места последнего отдыха нашего, что мы, идя открытою во все стороны степью, которая с юга окружается рекою Иорою, с запада канавою, с севера небольшими горами к Телаву примыкающими, а с востока пересекается ручьями из сих горок текущими, усмотрели неприятеля влеве по реке Иоре, идущего подобно густой черной туче. Тут-то удвоили мы наши шаги и не более двух часов идя в параллель с неприятелем в виду по дороге, которая к реке Иоре направлялась, сблизились с ним не более, как версты на две. При воззрении на презренного сего неприятеля, который, прикрывая свою робость, томил нас по сие время, закипела во всех чинах воинских кровь и рвение поразить его, на лицах всех воинов расцветало; однако ж, за всем тем, первым предметом моим было осмотреть местоположение — телескопы способствовали нам к подробнейшему рассмотрению. Неприятель избрал местом стана своего правый берег р. Иоры подле леса, который прорастал в сем месте гуще и пространнее, чем в других местах по реке сей; остановись же, велел впереди себя по всему пространству, леса разложить огни, а нарочитую часть конницы отрядил было для завладения ближайшими деревнями, из которых думал довольствовать себя провиантом и фуражом. По осмотрении всего местоположения, которое, как после оказалось, было не очень выгодно, рассудился, здесь же остановись лагерем, не упускать неприятеля из вида, пока далее откроется способное и выгодное для нашей пехоты и артиллерии место. В сем намерении, поворота с дороги влево, оба батальона приближались к реке двумя колонами; а Грузинская пехота и конница, состоя под начальством царевичей Иоанна и Баграта, следовала за нами. Вблизи места, по коему шел мушкетерский батальон, стояла на отлогом краю косогора небольшая ветхая башня, из которой засевший Лезгин, выстрелив нечаянно из ружья, убил одного мушкетера. Неожиданная встреча сия должна бы была потревожить некоторых небывалых еще в подобных случаях, из каковых большая часть всего батальона состояла; но кап. Жиленков, в коего роте оный мушкетер находился, тотчас приметя на лицах у иных некую перемену, и как место, в которое прошла пуля, приметно не было, то он уверив, что сему мушкетеру приключился род обморока, отдал его в лазаретную фурку и таковым похвальным поступком успокоил и ободрил прочих подчиненных своих. После чего оба батальона, выстроясь кареями, видя начатие военных от стороны неприятеля действий, а притом, что он по ту сторону реки собираясь в линию, переправлялся к нам, двинулись все мы совместно с Грузинским войском к неприятелю на встречу, в следующем порядке: ген.-м. Гуляков с своим [173] батальоном составя левое крыло, пошел прямо к неприятелю, оставя правое мне; интервал же между двух кареев наших занимаем был Грузинскою пехотою и конницею. Первый шаг в сем порядке движения нашего сопровождаем был выстрелами из пушек. Первые приемы хотя для ушей неприятельских причинили довольно заботы, однако не произвели в нем приметной перемены, вероятно потому, что в самую их толпу еще не доставали; но коль скоро приближались к ним, то неприятель, весь переправясь на левый речной берег с конницею своею, вдруг атаковал правое наше крыло, на котором находился егерский батальон, и в минуту окружил с двух сторон своею конницею, пустив на нас ужасную тучу пуль своих. Залпы из ружей и картечные выстрелы из пушек, каковыми неприятель был встречен от нас, не взирая на многочисленность его, соответствовали ему с такою удачностью, что немалое его число от сего приема начало лбами доставать землю и доискиваться в оной мнимых прав, которых Омар-хан был сильным поборником. — Сие заставило его, минуя наше крыло, отведать счастья с Грузинами, которых пехота и конница, как выше упомянуто, находилась в интервале обоих кареев и тянулась большею частью сзади. Отпор довольно не робкий со стороны Грузин, не менее как и выстрелы из двух орудий, которые у них находились, при сильном подкреплении непрерывною пальбою от нас, дали почувствовать неприятелю, что он в предположениях своих ошибся и что многочисленность его явственно уменьшалась. Он было вздумал собираться у помянутой ветхой башни, которая в сие время оставалась уже позади нас; но картечные выстрелы из пушек, пущенные в самую их толпу, где, как после сказывали, и сам Омар-хан находился, вскоре вытеснили его и оттуда. В то время, когда сие происходило у башни позади нас, неприятельская пехота, подоспевшая от реки, стреляла по нашему же карею в передний фас; выстрелы их хотя не причиняли никакого вреда нашим, однако как охотники, так и другие егеря из фронту, дав им залп из своих штуцеров, опрокинули назад неприятельскую пехоту, заставив ее с великим уроном в убитых и раненных спасаться бегством. Неприятельская же конница от стороны ветхой башни, видя везде свою неудачу, отважилась впоследние, миновав даже и Грузинскую конницу, ударить на пехоту, которая состояла большею частью из таких, которые вместо всякого оружия имели одни палки. — Тут удалось было ей нанести урон несчастным сим страдальцам, но поелику пехота сия примыкала к левому крылу, где находился мушкетерский батальон под командою ген.-м. Гулякова, который с самого начала сражения, подвигаясь всегда ближе к неприятельским толпам, на правом и левом берегах скоплявшимся, беспрерывными выстрелами из пушек и ружьев, а при том принимая их и в штыки, наносил везде неприятелю страшное поражение и кровопролитие, доходил до самой речки не более шагов 50-ти, покуда возможно было, и очистив все места от неприятеля, устлав трупами оного большое пространство, возвращался назад и, подоспев к помянутой пехоте Грузинской, с одного удара залпом на неприятеля отомстил за невинных пешеходцев, так что весь неприятель вдруг показал тыл; но как уже ему нельзя было миновать правого фланга, с которого начал было он атаку, то при сем случае егеря залпами, а канониры картечами из пушек не преминули проводить стремительно и с крайним уроном и посрамлением бежавшего вспять неприятеля. Победоносное Российское ура раздалось по обоим крылам и с последними выстрелами погибла неприятеля нарочитая сила, а наконец принесены были две жирные головы одна Алескандра, сердаря Омар-ханова, а другая якобы Дженгутая. Громада, каковою представилась первая пред лицом всех победоносных Российских воинов, казалось еще дышала варварским свирепством, а обширность и толстота ее доказывала, что она упитана была туком злодеяний и набита одною буйственностью; — далее также представлена еще голова Хаджи-Ахмед-хана; все они Грузинами были приносимы и повергаемы. Их ожесточение против Омар-хана, — всегдашнего своего врага, было причиною к такому бесчеловечию, которое христианам вовсе неприлично, но от которого удержать их никакие убеждения не были сильны. За сим последовал конец сражению, которое продолжалось около трех часов, и возвещена победа, совершенно над неприятелем одержанная, после чего с оною победители поздравляли себя взаимно, не быв в состоянии преследовать неприятеля далее, ибо не токмо окончился уже тогда день, но и наступила совершенная темнота, которая при неудобном местоположении, по причине камышей, колючих терновников, леса, под которым были большие балки, а при том неизвестности глубины реки способствовали спастись неприятелю потому, что к преследованию его в помянутом предусматривалась для нас преграда. [174] Конница же Грузинская пуститься за неприятелем в погоню не отважилась без казаков наших, которые на сей раз были у прикрытия вагенбурга, для безопасного препровождения коего была отряжена и достаточная команда из егерей и мушкетеров, из каждой роты по десяти отделенных составленная. Я, приняв все прописанные обстоятельства в должное уважение, имел первым попечением, дабы доставить людям роздых, которые, забыв усталость и многотрудность походов, чрез двое сутки непрерывно продолжавшихся, сражались с невероятным жаром, ревностью и неустрашимостью, каковыми, живо одушевляемы были еще и по одержании победы, славно окончив сражение. Осмотрев прежде всего на месте весь свой батальон, приказав тоже сделать и в другом, нашел, — благодарение Богу — все благополучно, исключая одного офицера егерского, получившего контузию в ногу и одного егеря, у коего ранен был рукав под самою левою мышцею без всякого вреда. На вопрос мой, как сие случилось, егерь ответствовал, что пуля, попав в мундирный рукав, пробила оный и осталась в рукаве; он, достав ее из рукава и зарядив штуцер, пустил обратно в неприятеля и верит, что она по прежнему одним рукавом не будет довольна. Тоже самое и в мушкетерском батальоне оказалось кроме одного вышеописанным образом убитого и сверх того одного легко раненного, да несколько лошадей раненных же в обоих батальонах, нет иного вреда. После сего для надежнейшего роздыха двинулся я, по приглашению царевичей Иоанна и Баграта, к деревушке Какабету; ночь казалась мала для роздыха победоносцев, — наступившее потом утро открыло глазам картину того страшного побоища, каковое претерпел неприятель. Камыши, кустарники и рвы были наполнены трупами, меж которыми при восходящем солнце слышны были стоны от ран впоследние воздыхающих, а в другом месте рделась при солнечном сиянии трава кровью обагренная и многие иные следы страдания человечества, коего виною вероломный Омар-хан, получивший во мзду злодействам своим праведное воздаяние; ибо как от убежавшего в тот же день по сражении от Александра царевича служителя в Тифлис рассказано, то он очень опасно ранен пулею в бедро, так что оная внутри к животу в нем осталась. Далее места сражения, по ту сторону реки, на месте стана неприятельского, были видны следы крайнего ужаса, в каковом неприятель, оставя все припасы съестные на месте, так что во многих местах найдены ножи в том положении, каковое представить обыкновенно себе можно, при полуразрезанной пище, бежал без памяти обратно восвояси. По последнему исчислению оказалось, что неприятель претерпел урону одними убитыми до двух тысяч; ибо, следуя далее в ту сторону, куда бежал неприятель, найдено еще множество погибших от ран тел, как уверяют в том нарочно посланные туда Грузины, — в плен же взято очень мало, как по причине ожесточения Грузинского, так не менее потому, что брать более в плен и в пардоне даровать живот просящему у них как-то не в обычае; четыре Лезгина полумертвых от страха, хлада и голода были приведены на другой уже день в страшном угнетении; один из них был допрашиваем и на вопрос, куда Омар-хан девался, ответствовал одними недоумениями, — говоря что намерен был идти к Тифлису. По последнем однако же о нем слухе сказывают, якобы он за непроходимостью гор от снегов в собственное жилище имеет ныне убежище в некоторой малой округе Самухи, находящейся в Ганжинской области, но от хана тамошнего не зависящей; положение же сей округи находится к самому тому месту, где Алазань впадает в Куру, на правой стороне сей последней. У неприятеля отбито выстрелами нашими несколько знамен, в чем особенно отличился мушкетерского батальона пор. Новицкий, находясь с охотниками против неприятеля впереди и убив собственноручно одного неприятельского знаменоносца, взяв знамя его себе; прочие знамена подбирала Грузинская конница, имея проворных лошадей и быстро примечая, где от выстрела повалится знамя; между тем, когда, как я выше упомянул, из наших казаков, кроме вестовых и то с усталыми лошадьми, никого не было. Я не могу довольно засвидетельствовать пред в. пр. признательности моей в том, с каковою храбростью, расторочностью, неустрашимостью, рвением и усердием сражались все воинские чины от первого до последнего; они готовностью и исправностью своею упреждали даже командование и столь искусно и удачно, а паче канониры поражали выстрелами неприятеля, что при всех случаях, увертках и покушениях неприятельских при атаке его на нас разрушали все его намерения, причинив ему во всякое время и при всяком случае страшный вред и кровопролитие. Кап. егерского батальона Таганов с пор. роты своей Голованевым, находясь оба впереди с другими охотниками и преимущественно отличая себя похвальными подвигами [175] во все продолжение дела, первый остался невредим, а последний получил контузию в ногу. Священник полка ген.-м. Гулякова Григорий, находясь во все время похода при обоих батальонах, всегда отличал себя, преимущественно же в делах веры, святости и правды. Отдавая справедливость и всем гг. штаб и обер-офицерам, отличившимся при сем сражении в обоих батальонах, имею честь отнестись о таковых особым рапортом к в. пр., прося покорнейше, в должную награду доброго воинственного духа их и в поощрение к славным подвигам на предбудущее время, о походатайствовали всем, а паче здесь прописанным пред Высочайшим престолом Е. И. В. какого ни есть отличия. Я умалчиваю здесь о ген.-м. Гулякове, ибо геройственные поступки его и неустрашимость превосходят всякое засвидетельствование; — скажу токмо, что он во все время сражения, находясь всегда впереди карея, ободрял, поощрял, уверял и подавал примеры неустрашимости каждому из своих подчиненных, кои все единодушно по окончании сражения воздавали ему справедливую признательность и похвалу мужеству его, возымев все до единого непреоборимую к нему в подобных случаях доверенность; о чем подробно имею честь представить в. пр. препровождая при сем одиннадцать знамен, во время сражения у неприятеля отбитых.

ВЕДОМОСТЬ.

сколько выстрелено ружейных и штуцерных патронов, артиллерийских припасов и сколько ранено лошадей во время сражения, 7-го ноября.

Ноября 14 го дня 1800 года.

 

Число

Ружейных

Выстрелено патронов }

Штуцерных

13,031

9,006

Зарядов из двух трех фунтовых пушек

С ядрами

50

С картечами

20

Из двух восьми фунтовых единорогов

С ядрами

10

С гранатами

20

С картечами

25

Трубок скорострельных употреблено

158

Свеч скоропалительных

12

Фитиля сожжено

46 саж.

Ранено артиллерийских лошадей

7