-

ГРИГОРИЙ ДЕ-ВОЛЛАН

В СТРАНЕ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

XXV.

Как голландцы ездили из Нагасаки в Токио. — Немпфер. — Способы передвижения. — Первый луч христианства в Омуре. — Военный порт Сасебо-Дазайфу. — Политический митинг и беспроигрышная лоттерея. — Публичная лекция в Мияичи. — Счастливый остров, из которого изгнана смерть.

Запертые в Десиме, как в тюрьме, голландцы должны были каждый год отправляться с поклоном в Токио, где они подносили подарки сёгуну и его министрам. Это был для них единственный случай увидеть страну, и Кемпфер, бывший доктором при фактории, оставил очень подробное описание своего путешествия в Токио. Путешествие делалось сухим путем от Нагасаки до Кокуры (против Симоносеки), оттуда на лодке в Осаку и затем сухим путем по Токайдо (дороге от Киото до Токио). День путешествия был назначен раз навсегда — на 15 или 16 число первой луны (в феврале), и к тому времени были готовы все приготовления. Подарки были одобрены губернатором и [342] отосланы вперед в Симоносеки; назначены лица, которые должны были сопровождать голландскую депутацию; дано было знать по дороге властям о том, чтобы везде были приготовлены помещения и необходимое количество лошадей, так как путешествие в то время было не шуточное дело и поезд голландцев заключал в себе от ста до ста пятидесяти человек. Главный военный провожатый и голландский резидент пользовались норимоном (носилки), другие садились на вьючных лошадей, скрестив ноги, третьи, в случае старости или болезни, могли сесть в каго.

Тут у места сказать, что разница между норимоном и кого состоит только в том, что норимон (носилки) употреблялись в то время только для высокопоставленных лиц. Если кого представляют из себя носилки самого первобытного устройства и очень неудобны для того, который пользуется ими, норимон делается гораздо шире, выше и длиннее, так что можно было в нем спокойно лежать. Норимоны, которые теперь имеются только в некоторых княжеских домах, в виде памятников старины, или у продавцов редкостей, устраивались с большою роскошью и богатством. Высота норимона зависела в то время от знатности и общественного положения лица, и правительство строго следило за тем, чтобы каждый сидел в норимоне по своему рангу. Норимон в прежнее время похож был на большой ящик с маленькою дверцею и окошечком с одной стороны. Носилки эти были покрыты лаком и золотыми украшениями. Носильщиков, смотря по рангу, было по три человека, восьми или более; несли они норимон, тоже смотря по рангу, на плечах или на руках.

Голландский резидент и его свита, как говорит Кемпфер, пока они ехали по острову Кю-сю, [343] пользовались таким же почетом, как и феодальные князья. До появления поезда на дорогах сметали сор и поливали их водою. Простой народ прогоняли с дорог. Те, которые были верхом, должны были слезать с коней, а пешеходы должны были, в знак почтения, сесть на корточки и, низко наклонив голову, показать проезжему свою заднюю часть. Этот обычай существует и теперь в Японии. При посещении тюрьмы все заключенные, как недостойные лицезреть таких высоких посетителей, должны проделать такую же церемонию. Обычай этот, вероятно, малайского происхождения, так как он соблюдается повсеместно на Яве.

Возвращаясь к голландцам, надо сказать, что хотя их и встречали с почетом, но, с другой стороны, с ними обращались как с пленниками. Из боязни, что они начнут распространять свою религию, им были запрещены всякие сношения с местными жителями. Провожатые их зорко следили за тем, чтобы изолировать их от окружающего мира. По приезде в город им отводили помещение в задней части гостиницы (самой почетной), и там они сидели взаперти до отправления в путь. Если во время дороги кто-либо из голландцев захочет остановиться, то провожатые японцы не покидали его ни на одну минуту. Голландцам было тоже запрещено приобретать путеводители и карты, продаваемые на дороге. Хотя условия, при которых совершались подобные путешествия, были и тяжелы, но Кемпферу удалось добыть очень много сведений и описание его с внешней стороны замечательно своею фотографическою верностью.

Жизнь японцев, несмотря на новые веяния в Токио, осталась та же самая, как и во времена Кемпфера, и вряд ли скоро изменится. По большим дорогам уже [344] не видишь норимонов и пышных поездов феодальных князей и их многочисленной свиты. Теперь и бывший даймио ⁸², и губернатор едут на джинрикше, как и простой смертный. Но обстановка в гостиницах и жизнь городских и деревенских обывателей осталась та же самая, так что, читая Кемпфера, кажется, как-будто видишь перед глазами теперешнюю обстановку.

Есть, конечно, и различие, и об этом скажу, когда буду говорить о своем путешествии.

Начать с того, что сборы наши в путь были недолгие... Курумы стояли у подъезда; когда мы уселись и они навьючили поклажу, то с веселым гиком понеслись по улицам Нагасаки. Путь наш шел по окраинам северной части нагасакской бухты. С левой стороны находилась Инаса. Когда залив кончился, мы въехали в плодородную долину, среди которой лентой вьется река.

Первая деревня на нашем пути Ураками замечательна тем, что там, несмотря на преследования, испытанные в ней жителями, они остались верны христианству. Когда страна была открыта иностранцам, то они заявили, что они христиане. По отзывам католических миссионеров, это самые убежденные и твердые в своей вере христиане. В Ураками же существует дерево, которое и поныне носит название христианского дерева.

Начиная от Ураками, характер местности изменяется. От сельских картин мы переходим к горному пейзажу с большими скалами, украшенными растительностью, с ущельями, прорытыми среди высоких гор; на одном из таких холмов возвышается скала, представляющая из себя подобие человеческой головы. [345] Оттуда начинается спуск в долину, среди которой находится местечко Токизу на берегу обширного Омурского залива.

Маленький пароходик совершает рейсы в Омуру, бывшую резиденцию князя того же имени. Когда португальцы прибыли в Японию и поселились в Фукахари (близ Нагасаки), то князь Омура, принявший в то время христианство, предложил им поселиться в Нагасаки. Увидя, что Нагасаки, благодаря иностранцам, из маленькой деревушки сделался большим богатым городом, сёгун отобрал этот город себе и назначил туда своего губернатора.

Знаменитая резиденция князя Омура теперь потеряла всякое значение, и только когда цветут вишневые деревья около замка, то европейцы собираются туда пикником и старинные стены как будто оживают к прежней жизни.

Для того, чтобы ехать до Санноги ⁸³, надо в Омуре пересесть на другой, еще худший пароходик. Надо удивляться, что при таких скверных и маленьких пароходиках так мало бывает несчастий. Залив очень велик, и когда начнется непогода или даже легкое волнение, то маленький пароходик с трудом выгребает против волны. И на этот раз нас сильно покачивало.

Новая дорога из Санноги в Уресино еще не готова. Местность неровная, с крутыми подъемами и обилием прелестных видов. Много плантаций с чаем и сахарным тростником. Горячий источник в Уресино [346] находится на берегу реки. Над источником построено здание, которое разделено на три класса. В первом классе три мраморные ванны, очень хорошо устроенные. Туда проведена и холодная вода. Вода бесцветная, без запаха.

Вместо того, чтобы ехать прямо на север, как это обыкновенно делается, я вернулся опять в Санноги и оттуда на Каватама и Хайки поехал к Сасебо, в котором японцы устраивают военный порт. В Каватама мы видели учебный баталион, маршировавший с флагом под руководством учителя.

Дорога от Каватама образцовая, но только довольно узкая и на случай больших передвижений неудобная.

Хайки (300 домов) красивое местечко с маленьким портом. Между берегом и островом сильное течение. Сасебо года два тому назад представляло из себя местечко в 300 домов, а теперь в нем домов уже 800 и около 4,000 жителей. Если же присчитать к ним деревни, которые включены в новый город, то всех домов будет 1,700. Благодаря тому, что японское правительство захотело устроить здесь военный порт, ценность земли поднялась от 25 центов за цубо (6 квадр. футов) до 5 дол. Когда я посетил город, то он был, как говорят немцы, im Werden. Везде идет усиленная, кипучая работа. Рядом с каким-нибудь болотистым участком копошатся землекопы и возводят какое-нибудь грандиозное сооружение из земли. Главною артериею города служит одна единственная узкая и кривая улица. Местное военное начальство поместилось на окружающих высотах, и дома растут там, как грибы. Берег морской с большою полосою земли занят морским министерством, которое возвело [347] там много кирпичных зданий (2 казармы, каждая на 480 чел., дом для штаба, пороховой склад, госпиталь). Все эти постройки сделаны на европейский манер, но, кроме них, воздвигаются здания японского типа и рабочие кишат на всем пространстве. Для дока назначено место, но он еще не построен. На постройку ассигновано 800 тысяч, из которых уже истрачено 600. Строится и набережная. Глубина около набережной 12 фут, но в других местах 5 саж. и суда могут подойти прямо к берегу.

Арита (1,500 домов) окружена горами и замечательна своими фарфоровыми изделиями. Близость фарфоровых заводов замечается уже по тому, что везде, куда ни взглянешь, видна белая глина, белый камень, обломки фарфора и даже в деревнях валяются фарфоровые вазы и громадные тарелки.

По дороге в Такео я обратил внимание на довольно оригинальный обычай, существующий в этой стране. В некоторых местах дороги выставлены корзины со спелыми фруктами (каки). Прохожий подойдет к корзине, выберет себе, что нужно, и кинет туда несколько мелких монет. Ну, где вы найдете такую честность?

Такео очень хорошенькое местечко (300 домов, 2,000 жителей), расположенное у подножие гор, покрытых лесом. Горячий источник имеет температуру 34° Реомюра и очень полезен при легком ревматизме, накожных и венерических болезнях; он помогает даже от меланхолии. Вероятно, это так, потому что целую ночь мне не давали покоя: по соседству шла возня, раздавались крики, пение и смех. Японцы, подобно древним римлянам, смотрят на купанье, как на удовольствие, и проводят в купанье целые часы. [348] Тут они поют, разговаривают с соседями, завязывают новые знакомства. Женщины, дети, старцы и молодые — все полощутся в одном и том же резервуаре, и это не купанье, а какой-то клуб. Первый класс, в котором имеется хорошая мраморная ванна, отделяется от этого клуба перегородкою.

В расстоянии часовой езды от Такео начинается широкая равнина. В некоторых местах жатва собирается, а в других она уже кончена. Эти места славятся хорошим рисом. По дороге два каменно-угольных рудника и большой резервуар воды для рисовых плантаций. Довольно оригинально то, что колеса приводит в движение человек, который наступает на крылья. Такие же колеса я видел в Индии.

Главный город губернии Сага (50 тысяч жителей) окружен со всех сторон полями и производит такое же впечатление, как и Кумамото. По всему видно, что жителям хорошо живется.

От Сага тянется однообразная равнина, и, только приближаясь к Куруме, мы увидели пересеченную местность.

Дорога от Куруме идет по ровной местности. Много восковых деревьев. От Хари-сури мы свернули в Дазайфу. Тут местность изменяется. Среди высоких гор в прелестной местности находится знаменитый храм, построенный еще в VІІ столетии по Р. Хр. К храму ведет гранитная мостовая, по обеим сторонам которой стоят гранитные фонари и в некоторых местах мраморные тории. Он посвящен Квамсин, колоссальная фигура которого с двумя другими фигурами находится в главной часовне. У входа находятся два идола — стражи храма со страшными лицами. Во дворе много бронзовых коней, коров, львов. В портике [349] храма, в котором всегда выставлены разные картины, маски и редкости, находится портрет Наполеона Бонапарта, написанный одним японцем и пожертвованный им в храм. Там же можно видеть портреты ста японских поэтов. В храме показывают посетителю сабли знаменитых мастеров. Что касается сокровищ храма, то их теперь немного, так как недавно сгорел один из храмов со всеми редкостями. Частые пожары храмов не редкость. Злые языки говорят, что бонзы мало-по-малу под рукою сбывают разные редкости храма, и когда храм лишится своих сокровищ, то в один прекрасный день поджигают его и тогда все концы спрятаны. Правительство, правда, поручило комиссии проехать по Японии и записать все редкости, которые имеются в разных храмах и других древних хранилищах. Но разве и тут пожары не могут помочь делу?

Камфорное дерево, которому тысяча лет, уцелело от пожара. При храме разбит очень красивый японский сад с водопадом. Тут же имеется и скаковой круг, пруд с карасями и мост довольно оригинальной формы. Стоит только похлопать в ладоши — и караси появляются в большом количестве. Они привыкли, что их кормят лепешками, которые продаются тут же.

После Дазайфу нет ничего интересного до Фукуоки, который представляет из себя довольно значительный промышленный центр. Фукуока и Хаката (64,453) — два больших города, но в таком близком расстоянии друг от друга, что их можно считать за один.

В Фукуоке два общественных сада, хороший театр, замок, который ничем не отличается от других, и много казенных зданий, выкрашенных на один лад. [350]

Что касается промышленности, то в Фукуоке существует фабрика ⁸⁴ соломенных изделий, а Хаката славится своими шелковыми поясами.

Гуляя по городу, я заметил много иностранных вывесок, и в том числе «tailer» (не «tailor») — портной. Это напоминает мне наши родные вывески: Иванова, портниха из Парижа. По всему видно, что английский язык входит в моду. Для примера скажу, что в канкоба (выставка местных изделий) я видел древнего старика, который при тусклом освещении лампы зубрил английские вокабулы. И на что ему английский язык?

Кокура — городок в 10 тысяч жителей. В хорошую погоду виден пролив, но так как дождь лил все время, то его и не было видно. Когда-то в Кокуре был замок с красивыми белыми стенами и с шестиэтажною сторожевою башнею, но он был разрушен князем Чёсю во время междоусобной войны. Теперь там казармы для войска, которого около 2,000 человек.

Проходя по улице, мы увидели человека, выкрикивающего:

«Сегодня будет публичное чтение о мнении народа насчет будущего парламента. Кроме того, для 150-ти человек будет беспроигрышная лоттерея».

Не правда ли, хороший способ политической пропаганды!

Из Кокуры постоянно ходят 4 парохода в Симоносеки. Течение очень сильное между Моджи и Симоносеки. Один японец, бывший на пароходе, показывал нам, где устраивают новые укрепления (три форта). [351]

Город (35 тысяч жителей) Симоносеки расположен на склоне горы; много мелких бухточек вдаются в берег, который сплошь застроен домами. Как промежуточный пункт для торговли с Кореею и Японией и Кобе с Осакой, Симоносеки обзавелся несколькими foreign restaurants и разными новшествами, но в общем он похож, как две капли воды, на все другие японские города, с их деревянными, сквозными домами, покрытыми черепицей.

Симоносеки славится своими изделиями из камня. Из серпентина приготовляются ящики, чернильницы и всякие фигуры.

В 1864 году Симоносеки подвергся бомбардировке со стороны соединенных эскадр европейских держав.

Дорога от Симоносеки до Иошиды ⁸⁵ идет сначала вдоль морского берега, потом постепенно удаляется от моря. По дороге несколько обширных резервуаров воды для поливки рисовых полей. Местность холмистая, растительность такая же, как и в Кю-сю. Пальмовые деревья, латании, большие листья бананов украшают собою деревенские домики. Постройки как будто лучше, везде каменные изгороди, мосты каменные из плит, и дороги в хорошем виде.

В Иошиде (300 домов, 1,591 житель) плохая гостиница, но там я увидел очень оригинальную ванну. Обыкновенно в Японии ванна устроена следующим образом:

В деревянной ванне устроено такое же приспособление, как у нас в средине самовара. Эта чугунная [352] труба наполняется горячими угольями и таким способом нагревается вода в ванне. В Иошиде и во всей окрестности в глиняную стену вмазывают большой котел, в котором очень легко может поместиться человек. Топка находится под котлом. Для того, чтобы купающийся не обжег себе ноги, внизу под ноги положена дощечка.

Не желая быть сваренным заживо, я скоро запросил пардону.

Судя по некоторым признакам, можно подумать, что жители в этой местности пользуются благосостоянием. При каждом доме видны ворохи зерна. Видны также веялки и разные ручные машины. Паровые молотилки еще не в ходу в Японии, да и вряд ли скоро приобретут значение, в виду дешевизны рабочей платы. Многие дома и надворные постройки, покрытые глазированными черепицами, имеют нарядный и красивый вид. И населенность края значительная, так как на каждой полуверсте попадаются большие деревни. Меня поразило также, что здесь чаще, чем в других местах, попадаются лица с правильным профилем. Несмотря на холод (10° Реом.), во всех садах цветут астры и другие цветы, а на окружающих высотах все зелено и свежо, точно летом. Среди соснового леса попадаются кущи апельсинных деревьев, бамбука и высокорослые камелии.

В Мияичи (759 домов, 2,757 жителей), где мы остановились на ночлег, мы посетили храм и около храма увидели надпись «здесь дают уроки английского языка». Пройдя немного дальше, мы увидели освещенный храм. Оказалось, что в храме читалась публичная лекция на тему о самостоятельности государства. В храме была устроена эстрада, с высоты которой ораторствовал [353] молодой человек. Слушателей было так много, что некоторые стояли на улице.

Храм Томангу находится на возвышенности, с которой открывается красивый вид на окрестные горы, на морской залив и на остров Микодзима. При храме много бронзовых фигур лошадей, коров, представленных в натуральную величину, и много других мифологических животных.

На склоне горы разбит общественный сад и тут же находится пятиэтажный ресторан.

Главные предметы торговли Мияичи — рис и соль.

На окраине города красуется непременно школа. Но не об одном образовании заботится правительство. Нельзя не похвалить его за его заботы и о торговле края; Так, напр., рис, назначенный в продажу за границу, испытывается экспертами, которые следят за доброкачественностью продукта. Все дурное бракуется беспощадно. Хорошо было бы и у нас также следить за продажею хлеба и шерсти, а то наши торговцы в Таганроге и в других местах норовят спустить товар с песочком да со всякой дрянью, не думая о том, что за эту недобросовестность, в конце концов, расплачиваются они сами, а не тот, которого они хотят надуть. Я не хочу сказать того, что японцы совершенно безупречны в этом отношении. Раньше я говорил о их проделке при продаже шелка и других произведений, но в виду этого и нужно вмешательство правительства. Благодаря такому вмешательству, является полное доверие к доброкачественности продукта, и внешняя торговля освобождается от всяких проволочек и стеснений.

Из деревень, лежащих на пути, я обратил внимание на Фукугаву, где соль добывается в больших [354] размерах. На острове Такияма имеется гранит, который вывозится в Токио. Что касается почвы, то, по моим наблюдениям, она большею частью жирная, черная и хорошо удобренная. Не доходя до Мурозимы, дорога идет по берегу моря и местами очень красива.

На ночлег мы остановились в Мурозиме (6,500 жителей), которая находится на берегу моря. Местные произведения — рис и соль. В некоторых местах началась посадка винограда.

Нам отвели совершенно отдельный павильон с прекрасным видом на море, и, несмотря на холод, мы чувствовали себя хорошо. Курумы наши пробежали сегодня 12 ри, и заметьте при этом, что они взяты были в Симоносеки. Между ними был сизоку (благородный), который потерял состояние в разных аферах и, между прочим, содержал театральную труппу.

От Янай дорога восхитительная, напоминает знаменитую Corniche или южный берег Крыма. Да и день очень удачный: погода хорошая, теплая, и я вполне наслаждаюсь прелестными видами внутреннего моря. Море положительно усеяно островами и какая разнообразная панорама развертывается перед глазами! То выглянет кусочек голубого неба, то остров причудливой формы, а то опять гладкая поверхность моря запестреет парусами, а то вдали, в голубоватом тумане, блеснут контуры дальних гор. Для описания нужны не слова, а краски, потому что только красками можно передать яркую колоритность пейзажа, при виде которого рисуется блаженное состояние первобытного человека. Как-то невольно думаешь: вот очаровательное местечко, в котором можно прожить до конца жизни. Но эти мысли не надо принимать в серьез. Мы так созданы, что нас из этой чудной природы потянет [355] непременно в сутолоку большого города с его кипящей многообразной деятельностью.

Мы перебрались на плоскодонной лодке из Камино-хама на остров Миядзима, знаменитый по своей красоте (один из санкей или трех лучших видов Японии).

Кроме селения около храма (имеющего около 3,000 жит.), остров почти необитаем, и олени совершенно ручные и без боязни к человеку пасутся на свободе. На острове никто не умирает и нет кладбищ. Если кто умер там, то его немедленно перевозят на другой берег.

Как смерть изгнана из острова, так и рождение тоже не допускается, и женщины в таком положении переезжают на материк. Их отделяют от остальных жителей и кормят особо.

Жители делают из дерева подносы, чашки, пепельницы, сигарочницы, ящики, палочки, ложки, и эти предметы, как святыня, хранятся в Японии.

Не доезжая до берега, мы увидели громадные ворота (тори), стоящие в воде. Ворота сделаны из толстого камфорного леса. Храм тоже деревянный и во время прилива пол находится под водою.

Другой храм на горе, говорят, был выстроен Хиде-иеси из толстейшего леса. Там же, на возвышении, находится пятиэтажная башня, про которую говорят, что она при сильном ветре наклоняется в сторону. Портик храма, состоящий из длинной крытой галлереи, наполнен редкими произведениями японского искусства. Это все пожертвовано и там попадаются картины, маски, вышивки и т. д. Немного подальше гостиница и чайные дома, очень роскошно устроенные.

Сады, беседки, маленький водопад — все это безукоризненно с точки зрения японского вкуса. На [356] возвышенности находится памятник с красивым видом на весь остров.

Обратный путь был не так приятен. Море заволновалось, и нас порядочно покачало, так что мы были очень довольны, когда добрались до твердой земли. К вечеру мы были в Хиросиме (30,000 домов, 110,000 жит.), которая находится на большой реке в расстоянии одного ри от моря. Улицы широкие, магазины и лавочки, освещенные фонарями и лампами, многочисленные рестораны на воде, большое оживление — все указывало нам, что мы попали в большой город. В хиросимском замке уцелела только одна башня. В городе стоит полк и на улице видно много военных.

На другое утро, когда я отправился в порт Хиросимы, было холодно. Туман окутал подножие и лощины гор точно белой пеленой. Небо было чистое, голубое, без одного облака. Устройство порта стоила немало денег. Для устройства порта воспользовались близлежащим островом и соединили его посредством дамбы с материком. Из этого, порта ежедневно отправляется пароход в Куре (военный порт).

Дорога сухим путем через горы (7 ри), говорят, не такая удобная, и многие предпочитают пароходное сообщение.

Хотя пароход и очень мал, но на этот день море было спокойно и поездка была очень приятна. Острова на нашем пути все обработаны до-нельзя, так что поверхность их можно было сравнить со. шкурою зебры.

Куре (3,500—4,000), как порт, совершенно открытый. Глубина 16 сажен. Около острова, находящегося против Куре, глубина очень незначительная, так что там не могут пройти и маленькие пароходы. Военный [357] порт, основанный два года тону назад, стоил уже 1 1/2 миллиона. Земляной работы гибель; с горы свозится земля и внизу засыпана площадь, на которой должен возникнуть город в 200 тысяч жителей. На гору возится морской песок для водохранилища, которое будет снабжать водою сухой док. Этот третий водопровод в Японии, устроенный в грандиозных размерах, будет стоить 150 тысяч долларов. Главный руководитель работ — японский инженер, еще очень молодой человек, получающий 700—800 долларов в год. Постройки в Куре все построены на европейский образец, из кирпича и гранита, который имеется поблизости. Выстроена пока казарма на 1,000 человек, штаб и лазарет ⁸⁶.

Из Хиросимы дорога удаляется в горы. Местность около Хиросимы населенная; часто встречаются пешеходы, джинрикши и торговцы с товарами, но чем больше углубляемся в горы, тем пустыннее становится местность и на целые версты нет признака жилища и только тянется один сосновый бор. В темноте мы сбились с дороги, и, переезжая по узкой насыпи, курумы опрокинули мою джинрикшу.

В Якаке (3,445 жителей) произошло маленькое затруднение насчет паспорта. По этому случаю, полицейский сделал мне визит, и я угостил его чаем, бисквитами и вином. Затем явился начальник уезда — и опять такое же угощение. В конце концов, все недоразумения были устранены, и начальник уезда подарил мне местное произведение — юбеш. Состав этой массы, довольно приятный на вкус, следующий: лимонная корка, бобы, рис, соль, инбирь и сахар. Я, с своей стороны, [358] поднес ему бисквиты и конфекты, и мы расстались большими друзьями.

В Якаке наши курумы потребовали расчета и в эту же ночь спустили все, что заработали. Благородный сизоку давно уже выбивался из сил, но гордость не позволяла ему в этом сознаться, и он тянулся за другими.

В Окаяме (3,385 домов, 33,102 жителя), расположенной в равнине, окруженной горами, есть цитадель, в которой уцелели стены и пятиэтажная башня да еще кое-какие каменные постройки (деревянные все сломаны).

Сиро занимает большую площадь, теперь заросшую великолепными деревьями. Из всех садов, виденных мною в Японии, сад князя Икеда в Окаяме занимает первое место. Если часть сада и разбита на японский манер и в нем красуются уродливые деревья, камни, газоны, крохотные водопады, холмики и т. д., то громадная площадь похожа на восхитительный английский парк, в котором деревья растут, как им вздумается. Там много громадных деревьев фруктовых, лиственных, пальмовые рощи, магнолии, латании, в тени которых веет прохлада, бесконечные широкие аллеи с красивыми пейзажами и изящные постройки, разбросанные там и сям среди бесконечного парка.

Гостиница оказалась роскошною, но в японской комнате, вследствие ветра, температура была не выше 6°Р. Была тут и так-называемая европейская комната с китайским столом, который нельзя было сдвинуть с места, и, вдобавок, с разбитым окном. Хорошенькая дочь хозяина никак не могла решиться сесть на стулья китайского образца и садилась обыкновенно на цыновку у моих ног. Вдруг в доме [359] поднялся ужасный переполох, вся прислуга забегала в страшном смятении. Я думал не пожар ли, но оказалось, что и в этой благословенной стране есть любители чужой собственности. На этот раз вор унес громадный медный таз и, несмотря на то, что хорошенькая хозяйка подняла на ноги всех соседей, исчез без следа.

Окаяма славится бронзовыми и фарфоровыми изделиями. Последние довольно оригинальны, так как они своим цветом представляют подражание старой бронзе. Старый бизенский фарфор действительно с виду похож на старую бронзу; о новом этого сказать нельзя. Главная фабрика в Ибе, в шести ри от Окаямы.

Сегодня утром был мороз, и на короткое время земля была покрыта инеем. Верхушки гор заблистали алмазами, а внизу, точно для контраста, яркая зелень и масса цветов, рассыпанных среди полей.

Дорога от Уне до Химедзи очень хорошая. Когда мы переезжали через реку, то я увидел большую деревянную лодку с колесом. Когда я поинтересовался узнать, что это такое, то мне сказали, что это переносная мельница. Лодка становится на якорь и течение воды поворачивает колесо.

В Акаси ⁸⁷ кончилось мое путешествие. Оттуда ужо проведена железная дорога в Кобе. [360]

XXVI.

Японское семейство. — Рождение японца. — Печальное положение женщины. — Брак. — Усыновление. — Развод. — Похороны принца. — Старый институт хара-кири (сеппуку).

На седьмой день после рождения японец ⁸⁸ получает имя. По достижении месячного возраста ему бреют голову. После очищения, в праздничной одежде, мать несет его в храм, где она жертвует несколько монет и благодарит семейное божество за рождение сына. Тогда его представляют другим родственникам, которые подносят ему разные символические подарки. Когда ему четыре месяца, его уже одевают, как взрослого. На 11-ый день 11-го месяца бритье головы происходит только в известных местах. Пятнадцати лет он признается мужчиною и получает другое имя, меняет прическу ⁸⁹ и может вступить в брак.

Главною заботою японцев, как и китайцев, является сохранение непрерывности рода. Если в семействе несколько сыновей и дочерей, то наследником признается старший сын, и по достижении брачного возраста родители приискивают ему жену (иоме). После брака молодые живут в доме родителей. Если в семействе только дочери, то для старшей дочери родители стараются найти мужа, который усыновляется семейством [361] и должен носить фамилию своей жены. Обыкновенно в этой роли являются очень бедные молодые люди и младшие сыновья. Положение его не считается завидным при жизни тестя, и японская пословица справедливо говорит, что у кого есть три меры рисовых отрубей, тот не должен вступать зятем в чужую семью. Но со смертью тестя положение его изменяется, и он считается главою дома и ему подчинена даже теща. Когда родители, у которых уже взрослые дети, хотят удалиться на покой (инкио), они поселяются отдельно от детей, получая от них пенсию или, если они живут даже вместе с детьми, то уже не вмешиваются в управление домом. В этом случае зять (муко-иоси) тоже делается главою дома и другие сестры должны повиноваться ему. Так, он может заступить место отца, выбрать им мужа.

Из этого видно, что женщина в семействе не пользуется никакими правами. До замужества она подчинена отцу, старшему брату или зятю, если он усыновлен семьею. В замужестве же подчинена воле мужа, а если он умрет, то старшим в доме остается ее старший сын или зять.

Конфуций смотрит на женщину как на ребенка, обреченного на постоянное несовершеннолетие. Вся ее жизнь, должна состоять в троекратном подчинении: до замужества — главе семейства; в замужестве мужу и его родителям, а в случае вдовства — старшему сыну.

Буддист смотрит на женщину еще строже. С лицом ангела женщина соединяет сердце демона. Взгляд на женщину как на низшее существо не изменился и в настоящее время и японцы смеются над европейцами, которые обращаются с женщиною как с [362] равною. Рождение девочки считается в семействе неудачею, и японцы говорят: «у меня столько сыновей и столько неудач». До замужества власть отца считается безграничною. Он может продать дочь в притон разврата и дочь не может протестовать против этого. Теперь под влиянием европейцев правительство запрещает эти сделки, но закон обходится тем, что отец занимает деньги и дочь якобы должна до уплаты долга или в случае несостоятельности должника отработать эту сумму или уплатить долг.

В выборе мужа она тоже не имеет голоса и этот вопрос решают родители.

В прежние времена принцы и куге должны были до вступления в брак испросить позволения императора (микадо); даймио испрашивали позволения у сёгуна, а сизоку у своих даймио (владетельных феодалов). Также в прежнее время не разрешался брак между дворянством и простонародьем и усыновление из других сословий. Все это отменено новыми постановлениями и единственное, что требуется теперь для законности брака, это регистрация, т.-е. сообщить начальнику уезда, в котором живут новобрачные, о заключении брака и затем имена их вносятся в списки.

Брак обыкновенно устраивается самими родителями с помощью сватов или посредников (накодо). Если сватовство успешно, то устраиваются смотрины (ми-ай), которые бывают в театре или на пикнике. В высших классах прежде не было смотрин и невеста видела жениха только в день церемонии.

Если брак подходит родителям, то девушка должна подчиниться родительской воле, но в настоящее время родители редко прибегают к принуждению.

После смотрин жених посылает невесте [363] установленные обычаем подарки ⁹⁰, и если они приняты родителями невесты, то договор считается заключенным.

Затем выбирается счастливый день для брачной церемонии (иоме-ири). Что касается счастливых дней, то в первый день нового года главный жрец храма в Исе публикует календарь, в котором указано, какие дни считать счастливыми в году (одни для брака, а другие для начала путешествия). В случае, если до брака надо усыновить зятя, то браку предшествует представление зятя родным и знакомым невесты. Тогда церемония питья саке происходит без невесты. Жених три раза обменивается чашею, сначала с тестем, а потом с тещею, и эта церемония происходит в доме невесты.

Если невеста выходит замуж в чужую семью, то она, одетая в белое, едет в дом будущего мужа вместе с сватом (накодо) и его женою. Она берет с собою подарки жениху (кусок шелковой материи, так-называемое церемониальное одеяние, оби, веер и бумагу). Она также должна принести подарки родителям и родным жениха.

В брачной церемонии, которая состоит из питья саке, участвуют жених, невеста, сват с женою и две девушки, которые должны наливать саке. Чашечка с водкою переходит по очереди от жениха к невесте по 3х3, т.-е. 9 раз (сан-сан-кудо).

После церемонии входят родные с поздравлениями, и затем сват с женою ведут молодых в их комнату и там происходит питье саке. [364]

После сан-сан-кудо молодая меняет костюм и вместо белого надевает цветное с какими-нибудь узорами (подарок родителей жениха). То же самое делает и жених. Родные и знакомые приходят еще раз для поздравления молодых, которые затем удаляются в свою комнату.

После брака женщина подчиняется всецело воле мужа, а если он не старший в доме, то его отцу или деду. Муж распоряжается всем ее имуществом, и Буске говорит, что муж даже имел право продать жену.

Моралист XVIII ст. Кайбара говорит об отношениях мужа и жены следующее: жена должна смотреть на мужа как на своего господина и служить ему со всею почтительностью, на которую она способна. Во всех случаях она должна проявлять смирение, кротость, почтение и должна исполнять его приказания беспрекословно, проявляя покорность даже тогда, когда он выходит из себя. Она должна смотреть на него как на небесную силу и стараться исполнить его волю с тем, чтобы избежать небесного наказания (Chamberlain. Ihings Japanese, 433). Если это не противоречит старинным обычаям, то надо сказать, что европейская цивилизация внесла большую перемену в семейные отношения японцев и женщина уже во многих домах, не бесправная рабыня, как это было в старину. Так, например, прежний обычай замужних женщин чернить зубы и сбривать брови выходит из употребления в высших классах и сохраняется только в простом народе.

Неверность жены дает мужу право прогнать жену и даже убить се, но только на месте преступления вместе с любовником. Муж же, если он не самурай, за неверность не подвергается наказанию. [365]

Древний обычай установил, что муж, кроме жены, может ввести в дом конкубину (мекаке). Даймио, на основании «ста законов или правил», мог иметь 8 мекаке; менее важные люди — пять, а простолюдин ни одной. Мекаке в сущности только «служанка», презентованная хозяину его женою. Если у мекаке родится от хозяина сын, то матерью его считается законная жена, и мекаке, в глазах собственного сына, остается на правах служанки. За неимением мужского потомства от законной жены, усыновляют сына от мекаке и он считается старшим в роде, даже в том случае, если бы после этого родились сыновья от законной жены.

Власть отца, как и в древнем Риме, неограниченна и он может, если захочет, лишить старшего сына наследства, но если он не сделал никакого распоряжения, то по закону имущество переходит к старшему сыну, который должен, вместо отца, заботиться об остальной семье. Дочери не получают ничего. Мы уже знаем, что, за неимением детей мужского пола, усыновляют зятя или, если брак бездетный, то усыновляют кого-нибудь со стороны для сохранения непрерывности рода и для исполнения обрядов, требуемых культом предков.

Усыновлением объясняется, отчего японские родовитые семьи могут хвалиться непрерывностью рода в течение многих столетий, а императорская фамилия двухтысячелетней историею.

В прежнее время муж мог требовать развода в следующих случаях:

1) Если жена, достигши 50-ти лет, осталась бездетной.

2) Прелюбодеяние. [366]

3) В случае неповиновения и непочтительности к родителям мужа.

4) Болтливость жены.

5) Воровство.

6) Если она ревнива.

7) В случае наследственной болезни.

Жена могла требовать развода:

1) В случае отъезда мужа за границу или его безвестного отсутствия в течение трех лет (если нет детей) и пяти (если есть дети).

Развод делается обязательным для обеих сторон, ясли муж или жена виновны в насильственных действиях относительно родителей и родственников противной стороны.

Не надо думать, что развод достигается легко. Дело обсуждается и решается торжественным собранием родственников обеих сторон.

Несмотря на это, в 1886 году было 315,311 браков, в 1891 — 325,625 браков и 112,411 разводов, в 1896 — 330,467 браков и 118,322 развода.

В случае развода муж выдает жене свидетельство и сообщает об этом начальнику уезда, при чем имя жены выключается из списков уезда.

Для брака японцев с иностранками и vice versa требуется разрешение японского правительства, при чем иностранки, вышедшие за японцев, подчиняются японским законам. В высшем токийском обществе было несколько таких браков. В большинстве случаев жизнь европейских женщин или американок, вышедших за японцев, складывается довольно. сносно, так как домашний уклад переделывается во многих отношениях на европейский лад. В таких домах обыкновенно две половины: европейская — предназначенная для [367] приемов и оффициальной жизни, и японская — для интимной, семейной жизни. Тяжело бывает европейским женщинам, если им приходится жить в стародавней японской семье и подчиняться всем требованиям японской жизни. Браки между европейцами и японками тоже не особенно часты (я не говорю о конкубинате, столь талантливо изображенном Пьером Лоти в «Madame Chrysantheme»). В моих странствиях я даже видел одного европейца, который вошел в японскую семью в качестве зятя и, приняв фамилию жены, сделался японским подданным.

Изменилось ли положение женщины после тридцати пяти лет реформ? По закону она уже не прежняя бесправная раба. В 1873 году был издан закон, предоставивший женщинам право домогаться развода. По уложению 1899 года, мужчина и женщина сравнены в правах, правда с некоторыми исключениями. Так, напр., жена может заключать сделки только с согласия мужа. Женщина может владеть собственностью и бывают случаи, когда она признается главою семейства. В земских выборах она может при крупном цензе избирать гласных. В некоторых банках и в правлениях железных дорог работают женщины. Я могу назвать одну женщину, г-жу Хируока, которая своим толковым образом действия спасла банкирскую фирму и умеючи ведет крупные операции.

По новому кодексу, жена уже не зависит от каприза мужа. Расторжение брака происходит по одной из следующих причин: 1) если один из супругов вступил в другой брак, 2) если жена нарушила супружескую верность, 3) если муж будет осужден за половое преступление, 4) если одна из сторон будет осуждена за какое-нибудь уголовное преступление, 5) при [368] тяжелом физическом истязании, 6) при злостном отъезде, 7) и 8) если жена подвергается истязанию со стороны свекра или тесть со стороны зятя, 9) в случае безвестного отсутствия в течение трех лет.

Говорят, что передовые женщины недовольны кодексом, который дает мужу право развода в случае прелюбодеяния жены, и отказывает в этом праве жене в случае неверности мужа. Конкубинат не признан законом, но тем не менее наложница (мекаке) пользуется большою силою и сами японцы говорят, что нужно пять столетий, чтобы искоренить многоженство в Японии.

Законы законами, а обычаи все-таки сильнее всяких законов и перемены бытового характера совершаются очень медленно. Образованный японец под давлением европейских обычаев может быть уступит место жене, но в домашнем быту он придерживается взгляда, что все лучшее в мире должно принадлежать мужчине, и женщине остаются только одни объедки или, как говорят японцы: корни репы мужчине, а женщине листья. В домашнем быту хозяин ест первый и жена прислуживает ему. Если он идет в ресторан, то он заказывает себе самое лучшее, а женский персонал: жена, дочери, может довольствоваться тем, чем он заблагорассудит угостить их. Когда он гуляет и идет дождь, жена должна держать над ним зонтик. В 1899 году в «Дзидзи Симпо» появилась карикатура, наглядно изображающая взгляд европейца, и японца на женщину. С одной стороны японка, имея на спине ребенка, несет еще большой сверток в руках, а муж и повелитель идет, держа руки в карманах, и с удивлением смотрит на парочку идущую к нему на встречу. Мужчина маленького [369] роста, с большим мешком на спине, на левой руке у него целая коллекция плодов, правою он насилу тащит чемодан, а рядом с ним громадного роста женщина несет маленький зонтик.

Японцы-буддийцы обыкновенно хоронят своих мертвых при буддийском храме (сожжение бывает гораздо реже). В первом случае покойника в сидячем положении укладывают в гроб из белого дерева. Голова его покоится на подушке с чайными листьями.

Голова его обращена на север, а ноги на юг. Церемония у могилы разнится, смотря по общественному положению умершего. Здесь интересно было бы привести то, что записано было мною по случаю погребения князя Арисугавы, которого хоронили по синтоистскому обряду.

Читателю может быть известно, что принц Арисугава Тару-хито — старший сын принца Арисугавы Така-хито и приемный сын императора Нияко — деда нынешнего императора. Он родился 18-го октября 1834 г. В 1873 году он женился на принцессе Тадоко — третьей дочери принца Ничи Наохиро, феодального владельца Сибата (Ециго). С молодых лет он принимал к сердцу падение императорской власти и тем самым навлек на себя подозрение сёгунского правительства. Так как сёгуны (тайкуны) в то время были всесильны, то молодому принцу оставался только один путь — поступить в бонзы в один из монастырей. Но и в желтой тоге монаха он не отрекся от своей цели и поддерживал сношения с некоторыми феодалами, недовольными прежним режимом. Когда императорский двор потребовал от сёгуна изгнания иностранцев, принц был один из главных поборников этой меры и потом, в качестве советника [370] нынешнего императора, посещал храмы и агитировал против сёгунского правительства. С восшествием на престол настоящего императора, он выступил на первый план и ему было поручено командование войсками, выступившими на защиту императорской власти. Столица сёгунов (Иеддо или Токио) принесла ему ключи, и он вступил в управление провинции, бывшей в непосредственном заведывании сёгунов. Осыпанный милостями, он занимал высокие места в администрации, в качестве губернатора умиротворял провинцию Фукуока. Во время сацумского восстания он командовал войсками и вышел победителем из этой борьбы. Получив звание фельдмаршала, высший знак ордена астры, он был назначен в 1880 г. вице-министром верховного совета. В 1882 г. посетил Россию и другие страны. Затем он занимал место начальника генерального штаба. Когда началась война с Китаем, он отправился в Хиросиму в качестве начальника штаба. Там он заболел и был перевезен в Сума, где и умер. Смерть его скрывалась от публики 12 дней, когда его тело было привезено в токийский дворец. Из этого факта видно, как живучи предания у японцев, считавших, что принцу следовало умереть в своем дворце. Родоначальником дома Арисугава считается седьмой сын императора, царствовавшего 1587-1611, и с тех пор дом насчитывает уже 8 поколений. Не имея детей, он усыновил своего брата Арисугава Таке-хито. Похороны были совершены в духе синтоизма — религии императорского дома. Парламент принял похороны на государственный счет и ассигновал на них 20,000 дол.

Уже до рассвета начались моления во дворце. Представители императора, вдовствующей императрицы и императрицы и наследного принца с поклонами поднесли [371] к гробу тамагуси (кусочки бумаги, прикрепленные к веткам святого дерева). Тут присутствовали все принцы, принцессы и высшие чины двора.

В 9 часов процессия двинулась из дворца. Во главе кортежа шли попарно 20 человек в белых широчайших накидках. Они несли святые деревья (сакаки), искусственные цветы, флаги с привязанными к ним кусочками бумаги. За этим несли деревянный ящик из простого дерева с приношениями покойнику от родственников. Синтоистские жрецы и верхом и пешком шли тоже в белых накидках. За этим следовали люди, несущие кресло принца, его ордена, оружие в виде копья, и войско. Самый гроб, согласно духу синтоизма, отличался большою простотою. Он был из белого, некрашенного дерева с золотыми украшениями. Мундир покойника служил покрышкою и из дверцы торчал один рукав. Гроб несли 50 человек. За гробом одни служителя вели лошадей принца, другие несли его сабли и деревянные башмаки. Вслед за этим показался главный плакальщик, принц Таке-хито, одетый на этот раз не в мундир морского офицера, а в самом глубоком трауре. На нем был жреческий костюм, т.-е. белая накидка с широкими рукавами, белые шаровары, белые онучи и лапти из соломы. На голове у него была шляпа, сделанная из волоса и имеющая вид рога изобилия. В руках он держал бамбуковую палку. За ним следовали, тоже в белых накидках и в коричневых шароварах с распущенными волосами, перехваченными на спине, жена покойного, сестра и другие его родственницы и принцессы; пэры, министры ехали в каретах, которых было больше сотни. В процессии участвовали бритые буддийские бонзы в желтых облачениях, синтоистские [372] жрецы, некоторые в белых, другие в желтых балахонах. Шествие замыкалось войсками, которых собрали около 600 человек. Музыка жрецов, нежная и своеобразная игра на свирели, на больших флейтах, являлась контрастом с европейским маршем, наигрываемым войсками.

На кладбище был устроен деревянный навес в 5 аршин длины. Туда поставили гроб и главные приношения. По бокам погребального домика, в виде открытых галлерей, были деревянные навесы 65 арш. длины. Там были поставлены стулья. Правая сторона была занята придворными, дамами, министрами, дипломатическим корпусом.

В левой галлерее были музыканты, ближайшие родственники покойного, представители императора, императрицы, вдовствующей императрицы и наследного принца, военное, морское ведомство, члены обеих палат, чиновники высших разрядов, публика. В галлерее, с правой стороны, были приношения богам, синтоистские жрецы, водоем с водою, принцы крови, министры, дипломатический корпус, чиновники высших классов, дворянство и иностранцы.

Церемония отличалась большою простотою и состояла в приношениях покойнику шелка, яств. Главный жрец подходил к гробу, отвешивал глубокий поклон и потом бил в ладоши, за ним следовал его помощник и другие жрецы, становясь попарно в ряд. Все это совершалось под звуки японских свирелей и флейт. После музыки старший жрец и его помощник прочли гнусливым голосом похвальное слово и биографию покойника. За этим представитель императора, сидевший все время в шапке и встававший в то время, когда все присутствующие вставали, подошел к гробу с [374] глубоким поклоном и поставил свою ветку сакаки на особый стол. То же сделали и другие представители императорского семейства. Принцессы клали свои ветки прямо на стол. За ним уже двинулась вся остальная толпа приглашенных.

Я забыл сказать, что во время церемонии раздавались залпы орудий.

Для приглашенных был устроен домик, в котором угощали вином, сандвичами и т. д.

Принц, получивший уже по смерти шейную цепь ордена Астры и 2-ую степень военного ордена «Золотого Сокола», получил следующий рескрипт от императора:

«Находясь с нами в родственной связи, вы оказали услуги великому делу реставрации и содействовали, посредством ваших знаний и военных талантов, укреплению императорского трона. Ваши достоинства и доблестные качества высоко чтились как в Японии, так и за ее пределами, а ваша деятельность и редкие заслуги не имеют себе подобных ни в нынешние, ни в древние времена. Ваши дела поистине можно уподобить крыльям императорского дома и столпам государственного здания. Ныне соседственная нам страна (Китай) начала войну с нами и наши войска находятся в походе. Вы, исполняя возложенные на вас обязанности, ежедневно заседали в военных советах и вашими безошибочными планами оказали великую пользу успешному ведению настоящей войны.

Мы крайне опечалены вашею безвременною кончиной, которая застигла вас на полпути к окончанию веденного вами дела. Поэтому мы поручили обер-церемонийместеру двора нашего, маркизу Набесима, засвидетельствовать наше соболезнование». [375]

На могиле обыкновенно помещается простая плита с деревянною дощечкою (ихай), на которой написано имя покойника и день его смерти. На могиле важной особы сажают сакаки (cleyera japonica (или сакура) prunus pseudocerasus). На третий и девятый месяц родственники покойника посещают могилу и украшают се ветками вечно зеленых растений.

Обряд сожжения, принятый только буддийскою сектою монто, начинает распространяться все больше и больше, так как он является источником доходов для буддийских бонз. Он разделен на три класса и за совершение его взимается 3/4, 1 1/2, 1 3/4 доллара. Родственникам затем выдается пепел и кости, которые они хранят в особых урнах.

Покончив с похоронами, не могу пройти молчанием древний японский институт хара-кири (сеппуку ⁹¹) или так-называемое законное самоубийство.

Хара-кири собственно значит распарывание живота. К этому прибегали с давних пор воины, не желавшие попасться живыми в руки врага. Таким образом, этот обычай сделался особенностью военного класса или, лучше сказать, феодального дворянства. Позднее это делается привилегиею дворянства. По закону 1500 года люди, принадлежавшие к феодальной аристократии и их дружинникам, избавлялись от позора казни и могли покончить с собою, при чем при совершении хара-кири были призываемы свидетели. [376]

По этой причине сеппуку обставлялось известными торжественными формами. Японец прощался с своими друзьями, домочадцами, приглашая их на пир, писал завещание и затем в присутствии свидетелей выпускал себе внутренности. Этот обычай не совсем вышел из употребления и еще недавно японец, обиженный своим начальством, покончил с собою на старый манер.

XXVII.

Разные обычаи японцев. — Татуировка. — Мокса. — Акупунктура. — Приметы.

Прожив в Токио несколько лет, я могу сказать, что всякая прогулка по городу представляла для меня что-нибудь новое или интересное. Но так как это входило в обиход ежедневной жизни, я не записывал разных мелочей, которые, однако, являются характерными особенностями японского быта. Как нельзя, побывав в России, забыть о русской бане, так посетивший Японию всегда вспомнит характерную фигуру слепого японского массажиста (амма) в то время, как он вечером пробирается по улицам, опираясь на свой посох и осторожно ощупывая свой путь и играя на свирели, дабы другие дали ему дорогу. Массаж издавна существовал в Японии, и каждый добрый японец очень любит после горячей ванны размять косточки и зовет для этой цели массажиста. Массажисты составляют особую корпорацию. Есть и женщины массажистки, но они по улицам не ходят.

Я говорил в другом месте о борцах, но есть еще манера борьбы, свойственная только японцам. Это [377] так-называемое жю-жицу или древнее искусство самураев бороться без оружия. Это искусство стало вдруг популярным в Европе и Америке и даже президент Рузвельт начал ему учиться. Жю-жицу не требует особенной мускульной силы, нужно только хладнокровие, спокойствие и знание некоторых гимнастических приемов, которые основаны на знании человеческого тела. При этом надо следовать известному режиму, быть воздержным в пище (вегетарианцем) и не пить вина. Это, впрочем, не трудно для японца, который довольствуется чашкою риса, овощами и рыбою.

Затем упражняющиеся должны дышать глубоко, полною грудью. Его живот при этом вздувается точно наполненный воздухом. Он пьет много воды и берет холодные ванны. Упражняющийся в жю-жицу выучивается ловким ударом поразить, обессилить противника и повергнуть его на землю. При этом не требуется сила, а только знание анатомии некоторых мускулов и нервов и некоторые из этих ударов смертельны (таких ударов семь). Я видел случай, когда слабый человек при виде противника бросался на землю и всею силою нажимал на мускул ноги своего врага и тот летел кубарем. Упражняющийся старается укрепить внешний край руки и маленький палец легкими ударами об дерево или доску. После шестимесячного упражнения можно краем руки сломать палку, а ударом в горло повалить противника. Бывали случаи, когда маленький, безоружный японец справлялся с несколькими рослыми американцами.

Я уже говорил в другом месте о том, как японцы любят лечиться и как они охотно посещают целебные источники.

Японскими средствами лечения надо признать [378] акупунктуру или накалывание ⁹² и прижигание или моксу. Почти нет японца, у которого не было бы на теле знаков моксы. На кожу ставится пыж из волокнистых бутонов чернобыльника — artemisia vulgaris latifolia. На верхушку пыжа кладут уголек из коры Silicium religiosum. По мнению японцев, мокса избавляет их от многих болезней. Вместо нашего горчичника японцы кладут на живот род маленькой грелки, в которую кладут горячий уголек. Я слышал от многих европейских докторов, что это очень хорошее средство. Если в настоящее время есть уже много докторов-японцев, выучившихся в Европе и Америке и с презрением относящихся к народной медицине, то, с другой стороны, в каждом японском городе можно найти знахаря, который лечит своими средствами. Они так же популярны в простом народе, как и гадальщики, к которым не зарастает народная тропа.

Гадание существовало в Японии с незапамятных времен. Гадали сначала, считая количество и характер трещин на оленьей лопатке, которую держали над огнем. После этого стали гадать, положив под черепаху горящий кусок березовой коры. К такому гаданию провидец мог приступить только после семидневного поста и молитвы. Существует гадание, заимствованное из Китая, кирпичиками (еки) и палочками. При таком гадании могут быть 64 комбинации. Буква А — означает небо, Б — болото, В — огонь, Д — гром, Е — ветер, Г — воду, Ж — гору, З — землю, но комбинации этих букв имеют много значений и это отыскивают в книге. Астрология, толкование снов, физиономика, хиромантия в ходу у японских гадальщиков, из [379] которых многие зарабатывают большие деньги и живут в роскоши. Те, которые победнее, предлагают свои советы на площадях и улицах и там обирают доверчивых людей из простого народа.

От гадальщиков очень естественный переход в область народного суеверия и примет, являющихся хорошим или дурным предзнаменованием. Начнем с хороших. Японцы, как и мы, говорят, что долго жить тому, которого считают умершим. Но в отличие от нас, у японцев считают хорошею приметою встретить утром жреца или бонзу. В Европе говорят о пауках (Le matin chagrin), а в Японии наоборот, и советуют вечером убить его, даже если паук похож на родного отца. Белые пятна на ногтях у нас к счастью, у японцев — нечто хорошее, т.-е. новое платье. Печеночное пятно на шее — подарок нового платья. Такое же пятно на коленке — путешествие. Если ухо чешется, можно ожидать на следующий день подарка. Рука чешется — тоже подарок. Если пятка чешется, то случится с вами нечто позорное. Хороший знак, если увидишь, как карп идет вверх по течению или если услышишь кукушку в первый раз в картофельном поле. Эта птица приносит несчастье, если первый раз услышишь ее, когда смотришь в зеркало или находишься в уборной. Испытать землетрясение в этом месте — предвещает счастье. Если бамбук приносит плоды (что очень редко случается), то это предвещает голод. Если простая рыба иваси очень редка, то это предвещает дурную погоду. Если курица запоет петухом, то дом рухнет. Упасть на кладбище — значит умереть через три года. Несчастливою приметою считается, если сломаются палочки во время еды. [380]

Счастливыми считаются люди с большою головою и большим ртом, с широким лбом и большими ушами. Большое расстояние между носом и губою означает долголетие. Левши вообще ловки, также и люди с короткими ногтями. Длинный язык указывает на воровские наклонности, большие ноздри — расточительность, тонкие губы — болтливость и т. д. ⁹³

Привычки лиц можно также истолковать в ту или другую сторону. Человек, наливающий много чаю в рис, обладает ненадежным характером. Кто не любит коко (соленых овощей), обеднеет. Женщина, любящая подгоревший рис, получит мужа, изрытого оспою.

Гостя предвещает тень птицы на ставнях и если к утреннему чаю в чашке чаинка встанет вертикально. Если хотят избавиться от докучливого гостя, ставят помело палкою вниз или прижигают деревянные калоши (геты) гостя моксою.

К дождю кошка и собака ест траву и птицы купаются.

Как у нас, кошка гостей зазывает, если начнет умываться. Пятый день каждого месяца считается дождевым, так как он посвящен японскому суйтенгу (Нептуну). Если идет дождь на первый день 60-дневного цикла, то будет идти дождь все 60 дней.

Есть много средств, которыми можно приманить счастье или отвратить несчастье. Роса растения acorus gramineus avi здорова для глаз. Если найдете в черенке червяка, то надо его есть, так как это хорошо для [381] желудка. Для здорового желудка хорошо летом есть горячее. Кровь можно остановить, выдернув из затылка три волоса. Известный суп, приготовленный из бобов, соли и воды, очень полезен против дурных последствий курения.

Предохранительных средств против болезней очень много. В Токио, если увидите приклеенные билетики с черною рукою, это считается предохранительным средством против оспы. Если увидите больного глазами, то смотрите на него пристально, не моргнув. Ношение кольца полезно против боли в плечах. Чтобы не простудиться, прежде чем возьмешь горячую ванну, надо обмочить плечи горячею водою. Когда кто-нибудь чихнет, то это значит, что кто-нибудь вас хвалит, если два раза — что ненавидят, три — что влюблены в вас, а четвертый — простуду.

От ломоты помогает, если поймать рыбу (gobius-virgo). Против женских болезней хорошо собирать мелкую монету (зени) с 21 волнообразными линиями.

Хорошо вообще на ночь есть бобы. Кто ест первые фрукты и овощи, продлит себе жизнь на 75 дней.

Если дети долго спят, то это знак, что они долговечны.

Очень обыкновенный в японском доме шар из кристалла предохраняет от привидений, чертей, воров и всякого несчастия. Тыква предохраняет от падения. Дерево, пораженное молнией, и даже щепка от него спасает от молнии. В таком же роде действует шелковица.

Чтобы избегнуть дурных снов и кошмаров, хорошо спать с пальцами во рту. Чтобы избавиться от русалки, надо принести ей жертву — огурцы.

Не надо засыпать колодца. Кто убьет кошку, [382] будет наказан в течение семи поколений. Не надо дарить гребенки, так как это порождает вражду. Некоторые деревья приносят несчастье. Так, напр., каки; кто его посадит, не проживет и трех лет. Кто употребит дерево для топки — сгорит, кто посадит лозу — заболеет.

Многие примеры придуманы как будто нарочно, чтобы люди соблюдали порядок и чистоту. Так, не надо пить воду из черепка, плевать в хибач, бросать крошки на татами и т. д.

В других случаях чистота и порядок являются гибельными. Не надо мыть: прибора с тушью — не сделаешь успехов в писании, пестик для растирания бобов — умрут тесть и теща, пуп — потеряешь силу, выметать ночью, резать ногти и т. д.

Затем существуют много наказаний специально для детей. Если они сердито смотрят на родителей — превратятся в рыбу, если лгут — Энма — судья в преисподней — вырывает язык. Надо снимать чулки, когда ложишься спать, а то не будешь присутствовать при смерти родителей. Дети не должны пить чай, а то почернеют. И многое еще другое относительно того, чтобы дети не играли с иголкою, с огнем, сидели бы вечером смирно, не свистели.

Не надо употреблять чужую зубную щетку, вкушать плоды, обкусанные другими. Зубную щетку, вышедшую из употребления, следует сломать.

Что касается животных, то особенное наставление дается относительно змей и ящериц. Не надо показывать пальцем на змею, а то сгниешь. Если покажешь длину ее руками, то надо дунуть на них, а то они сгниют. Женщины в особенности должны быть осторожны с змеями. [383]

Много обычаев сопряжено с культом огня и солнца. Так, напр., не надо бросать в огонь волосы, ногти и другие нечистые предметы.

Особенным уважением пользуется рис. Его не надобно разбрасывать — заболят глаза. Утром не надо наливать чай в рис — не будешь иметь счастья. Это потому, что заваривают рис утром и утренний рис самый вкусный, так что нет необходимости разбавлять его чаем. Не надо бросаться фруктами — дерево в будущем году не принесет плодов. Не надо проливать масло зимою — будет пожар.

Не надо бросать кисточки, которою пишут, а следует пожертвовать ее в храм, и действительно при храмах груды этих кисточек; то же самое делают с иголками.

Из животных особенно почитаются: лисица; крыса (божескими почестями); обезьяна (которой не хватало трех волос, чтобы сделаться человеком); ворон (знающий события три года раньше); гуси и ласточки (возвращающиеся зимою в страну бессмертия); журавль (живет тысячу лет), черепаха (десять тысяч).

Многие животные имеют дар превращения и исчезновения (воробьи — в раковины, змеи — в дракона, лягушки — в жаб).

На собственном опыте я убедился, как японцы почитают жаб. В саду в Нагасаки, кроме множества змей, было много громадных жаб, и я однажды чуть не замахнулся на одну, но был удержан во-время привратником, который объяснил мне, что души дедов, бабушек переселяются в жаб и убить одну — причинит вам громадное несчастье.

Комментарии

82. Феодальный владелец.

83. От Санноги до Уресино 3 ри. От Санноги до Каватама 2 1/2 ри. От Каватама до Хайки 3 1/2 ри. От Хайки до Сасебо 3 ри. От Хайки до Ариты 4 ри. От Ариты до Такедо 3 ри.

84. На фабрике работает 800 человек, заработная плата 8 цент.

85. Расстояние от Симоносеки до Иошиды 5 ри 20 чё. От Иошиды до Фунаки — 5 ри. От Фунаки до Мияичи — 11 ри. От Мияичи до Токуяма — 7 ри, до Маруямы 5 ри, до Янай — 5 ри, до Ю — 4 8/10 ри, до Ивакуни — 4 15/20 ри, до Хиросимы — 10 ри.

86. Теперь в Куре 4 дока, арсенал, верфи и пр.

87. Расстояние от Хиросимы до Михары 19 ри, до Якаке 16, до Окаямы 9, до Уне 11, до Химедзи 7, до Акаси 10.

88. Говорится о младенце мужского пола, потому что родившаяся в прежнее время девочка содержалась в течение трех дней под полом, чтобы показать, что женщина принадлежит земле, а мужчина небу. Kuechler. Mariage in Japan. Transactions of the Asiatic S. in Japan. XIII. P. I., смотр. также Rein. Japan. I. 995.

89. Это мало соблюдается в настоящее время, так как японцы в большинстве случаев отказались от старинной прически.

90. Пять сосудов с рисовою водкою (саке), пять предметов пищи: аваби, морскую капусту, соленый тай (белая вкусная рыба), сираге, сделанный из крученой конопли, рыбу и бонит, два куска шелковой материи и шелковый пояс — оби.

91. Сеппуку — китайское слово для того же понятия, и японцы его употребляют чаще, чем известное европейцам «хара-кири», вероятно, потому, что всякий образованный японец всегда, если может, щеголяет китайскими терминами, предпочитая их народному говору.

92. В кожу втыкают тонкие серебряные и золотые иглы.

93. Очень подробно изложено в книге Юкичи «Tokio Life» и в статье Омана «Volkstuemliche Vorstellungen in Japan, Mitteilungen der deutschen Gesellschaft fuer Natur und Voelkerkunde Ost-Asiens. 57 Heft».

Текст воспроизведен по изданию: В стране восходящего солнца. Очерки и заметки о Японии Григория де-Воллана. СПб.-М. 1906