-

ШИРЯЕВ В. Н.

УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ЯПОНИИ

Быстрый рост культуры Японии за последние десятилетия невольно обращает на себя внимание; гигантские шаги, которые она сделала по пути цивилизации, приводят в изумление всякого, кто следит за жизнью этой «страны восходящего солнца».

В необыкновенно короткий период времени японцы усвоили себе не только внешний облик европейцев, но и постарались перенести на свою далекую родину тот строй и порядки, которые до сих пор составляют удел лишь наиболее культурных и цивилизованных стран. Надо заметить при этом, что все эти заимствования и подражания делаются весьма умело; охотно устанавливая у себя европейские порядки, японцы в то же время весьма бережно и осторожно относятся к тем сторонам своего родного быта, которые являются для них твердой опорой и залогом дальнейшего прогресса.

1 января 1882 г. в Японии вступило в действие новое уголовное уложение (Текст этого уложения в немецком переводе помещен в Goltdammer’s Archiv fur Strafrecht, 1883, B. XXX; кроме того действующее уголовное право подробно изложено в ст. Dr. Loenholm’а в Strafgesetzgebung der Gegenwart, Bd. II, Japon, S. 353-367; в этой же статье есть указания на работы о Японском уголовном законодательстве.). До этого времени Япония не имела [61] систематического уголовного кодекса; действовало там исключительно обычное право. Составление нового кодекса представляло задачу нелегкую, так как приходилось приводить и согласовывать современные уголовно-правовые воззрения с своеобразными представлениями народа, уголовное право которого находилось до сих пор в зачаточном периоде развития. В обсуждении проекта нового уложения принимал, между прочим, большое участие известный германский криминалист Berner, который весьма лестно отозвался о представленном на его рассмотрение проекте уложения. «Его карательная система» — замечает он-«конструирована вполне рационально, составы преступления определены с достаточной ясностью, размеры наказаний отличаются соответствием и гуманностью, и вообще обращено внимание на опыт цивилизованного мира и успехи европейской науки» (Gerichtssaal, XXXIII, S. 383.).

Введение новых уголовных законов не обошлось без серьезных волнений в Токио, вызванных, как тогда объясняли бунтовщики, «химерическим» желанием правительства ввести чуждые законы в страну, обладающую своими старинными, веками установленными, традициями и обычаями. Население успокоилось лишь после того, как японское министерство юстиции оффициально заявило, что при разработке и составлении новых кодексов были приняты во внимание все наиболее важные из старинных законов и национальных обычаев (Шрейдер — «Япония и японцы», стр. 516.).

В уложении 1882 г. заметно влияние французского code penal и его исправленного издания code penal belge 1867 г., хотя это влияние коснулось, главным образом, технической стороны кодекса, так как в основе многих постановлений закона действительно лежат туземные правовые воззрения. Недостатки действующего уложения, заключающиеся, по отзывам самих японцев, в излишне формальном [62] характере его, что видно, напр., из крайней сложности системы наказаний, в ограниченности простора для судей при определении наказания, в неясности определений некоторых составов преступлений, влекущей за собой непостоянство и колебания судебной практики, — побудили правительство приступить в пересмотру его.

Уже в 1890 г. парламенту был представлен проект нового уголовного уложения, составленный пользующимся в Японии большой известностью адвокатом dr. K. Miyagi.

Но парламент был тогда распущен, а автор проекта вскоре затем умер. Проект dr. K. Miyagi носил на себе еще большие, сравнительно с действующим правом, следы французского влияния; благодаря этому отчасти он не встретил достаточного сочувствия. Следует заметить, что французское влияние в области права, бывшее в Японии ранее преобладающим (Уголовно-процессуальный кодекс Японии составлен по образцу Code d’instruction criminelle с некоторыми изменениями, имеющими целью смягчить некоторые суровые стороны французского уголовного процесса.), уступило за последнее время место влиянию германскому и английскому.

В 1893 г. для составления проекта нового уложения была образована коммисия. Разосланный при «Mitteilungen der internationalen kriminalistischen Vereinigung», B. VIII, проект уголовного уложения в немецком переводе представляет первую редакцию выработанного коммисией проекта. По новейшим известиям, проект этот будет предложен для рассмотрения другой коммисии и только уже после этого будет внесен в парламент.

Дальнейшее изложение посвящается выяснению основных черт действующего уголовного уложения и тех изменений, которые предполагает сделать в нем проект. Рассмотрение проекта даст нам возможность определить значение его не только для Японии, но и для развития основных начал уголовного права вообще. Разумеется, здесь не может быть речи о полной и всесторонней критике японского уголовного законодательства. Нравы и [63] условия японской жизни слишком далеки от нас и еще мало исследованы, чтобы можно было судить о целесообразности того или другого уголовно-правового института.

Действующее уголовное уложение Японии содержит 430 art. и распадается по своему содержанию на четыре книги; в первой книге (art. 1-115) заключаются общие определения; книга 2-я (art. 116-291) содержит постановления о преступлениях и проступках против благ общих, книга 3-я (art. 292-424) — преступления и проступки против личности и имущества, и 4-я книга (art. 425-430) — нарушения.

Проект нового уложения значительно короче, он содержит всего 322 art. Содержание его распадается на две части: общую (art. 1-90) и особенную, состоящую из 14 отделов.

При рассмотрении каждого кодекса прежде всего возникает вопрос о пределах его действия; по отношению к японскому уложению этот вопрос имеет существенное значение, так как Япония, несмотря на свои успехи в деле цивилизации, до последних лет считалась наравне с Турцией, Персией и Китаем, неполноправным членом междугосударственного союза.

Пространство действия уголовного закона определяется пределами реальной территории государства, понятие которой, однако, суживается или расширяется в силу начал государственного права и международных договоров.

Действующее уложение в art. 4 отрицательным путем определяет пределы своего действия. «Постановления уголовного закона не применяются к лицам, подчиненным законам военным и морским». Отсутствие более точного определения пределов действия объясняется существовавшими с Японией договорами о внеземельности, в силу которых иностранцы пользовались экстерриториальностью, т. е. за [64] учиненные в пределах Японии деяния подлежали ведомству не местных судов, а судов своего отечества. В настоящее время это недоверие к отправлению правосудия в Японии, очевидно, исчезло, так как проект нового уголовного уложения подробно указывает, в каких случаях действию японских уголовных законов подлежат иностранцы. Art. В содержит правило, общее уголовным кодексам всех стран: «Законы применяются ко всем учиненным в пределах империи преступным деяниям, независимо от того, был ли виновник японец или иностранец».

Понятие реальной территории расширяется, кроме обычных случаев экстерриториальности дипломатических агентов, войска и т. п., по отношению ко всем японским подданным, учинившим за пределами Японии какое-либо преступление, независимо от личности потерпевшего и объекта посягательства, а равным образом по отношению к японцам, занимающим государственные или общественные должности, учинившим за границей какое-либо преступное деяние по службе. Если к этому мы прибавим, что иностранцы, учинившие за пределами Японии посягательство на империю или на право ее подданных, в случае прибытия их в Японию, подлежат действию японских законов, и что приговоры, произнесенные иностранными судами, в Японии не обязательны, и наказание, отбытое за границей вполне или отчасти, является лишь факультативным основанием для освобождения от наказания или смягчения его в Японии, то мы увидим, что расширение пределов реальной территории по проекту весьма значительно, значительнее, чем в кодексах германском, французском, русском уложении и проекте, так как все они в большей или меньшей степени соблюдают принцип ne bis idem и, кроме того, допускают наказуемость лишь некоторых наиболее важных посягательств, учиненных за границей, как своими, так, и иностранными подданными; менее же важные посягательства, по всем этим кодексам, остаются или совершенно без преследования, или преследуются лишь при наличности жалобы заинтересованного государства или в силу [65] заключенного договора. Проект японского уголовного уложения не делает этого различия между более или менее важными посягательствами, учиненными за границей японцами, преследует их одинаково, независимо от того, на чье право они посягали. Таким образом, постановления проекта в этом отношении представляются дальнейшим шагом к осуществлению так называемой универсальной или космополитической теории, в основе которой лежит представление заинтересованности всех государств в сохранении правового порядка.

По вопросу о действии уголовного закона во времени проект повторяет постановления действующего уложения, в силу которого закон обратного действия не имеет и только более мягкий новый закон применяется к деяниям, учиненным до вступления его в силу. Впрочем, проект вносит одно весьма существенное добавление, в силу которого срок давности и порядок отбытия наказания всегда определяются по новому закону (art. 2).

Последнее определение представляется тем более необходимым, что проект значительно видоизменяет систему наказаний сравнительно с действующим правом.

II.

Система наказаний действующего уложения отличается большой сложностью и изобилием родов и видов наказания. На практике эти разграничения между отдельными видами наказаний в большинстве случаев исчезли, так что, само собой, обнаружилась целесообразность подобной дробности наказаний и необходимость упрощения всей системы.

Следуя французскому уложению, японское уложение 1882 года усвоило тройное деление преступных деяний. Преступлением признается деяние, караемое смертной казнью, каторжными работами, ссылкой, исправительным домом (reclusion, Zuchthaus) и заточением (detention); проступком — деяние, [66] караемое тюрьмой и денежным штрафом свыше 2 иен (Серебр. иена номинально = 4,37 германск. мар.; в действительности по курсу = 2 мар. 55 пф., иена = 100 сен.); нарушением — деяние, караемое арестом или денежным штрафом от 5 сен до 1 иены и 95 сен. Таким образом, действующее японское право знает следующие виды наказаний:

1. Смертную казн (art. 12-16), совершаемую через повешение, не публично, до 10 час. утра и не в дни национальных праздников; необходимым условием для совершения казни является специальное распоряжение министра юстиции. Женщины, в случае их беременности, могут быть казнимы не ранее 100 дней со времени разрешения от бремени.

Трупы казненных отдаются родственникам или друзьям, но с условием, чтобы они хоронили их без особой торжественности.

Проект сохраняет смертную казнь почти в том же объеме, как и действующее право (всего 12 случаев) (Смертная казнь назначается за некоторые виды государственных преступлений, поджога, потопления, посягательств на пути сообщения, за некоторые виды нарушения правил охранения народного здравия, убийства и разбоя.) и устанавливает те же условия для ее выполнения.

2. Каторжные работы (art. 17-29), назначаемые без срока или на определенный срок (12-15 л.); они отбываются на особом острове, лица же женского пола отбывают этот род наказания в самой стране в особых заведениях. Приговоренные употребляются на самые тяжкие работы, которые облегчаются только для лиц старше 60 лет.

3. Ссылку (art. 20, 21), назначаемую без срока или на срок 16-20 лет (В Strafgesetzgebung cler Gegenwart, Bd. П. Japan-у. Dr. L. Loenholm срок ссылки указан 12-15 лет.); это наказание отбывается также на особом острове, в специальных тюрьмах, при чем обязательных работ нет. После 5 лет при бессрочной ссылке и 3-х лет при срочной ссыльному может быть [67] предоставлено право поселиться на отведенном участке земли.

4. Исправительный дом (art. 22) (Zuchthaus, reclusion) — лишение свободы с принудительной работой, назначаемое на срок 9-11 лет (тяжкий рабочий дом) и 6-8 лет (легкий рабочий дом). Кроме срока, разница между тяжким и легким рабочим домом заключается в том, что при тяжком рабочем доме, как и при тяжком тюремном заключении (см. ниже), обязательные работы могут быть не только внутри, но и вне тюремных зданий. Проект, отменяя два предшествующие вида наказания, оставляет исправительный дом с изменением только срока, на который он может быть назначен. По проекту исправительный дом составляет второе по тяжести наказание и может быть назначен или без срока, или на срок от 1 дня до 15 лет; к сожалению, проект не указывает порядка отбытия этого вида лишения свободы; приговоренные к заключению в исправительном доме занимаются обязательными работами; если срок заключения не превышает 6 месяцев, наказание может быть отбыто в арестном доме (art. 18).

5. Заточение (art. 23) (Staatsgefangniss — Einsperrung, detention), отбываемое в особых помещениях и также распадающееся, в зависимости от срока, на 2 вида: тяжкое (9-11 л.) и легкое (6-8 лет); этот вид лишения свободы, соответствующий нашему заключению в крепости, назначается за преступные деяния, не имеющие позорящего характера. В проекте этому виду лишения свободы соответствует заключение в тюрьме без обязательной работы, назначаемое или без срока, или на срок от 1 дня до 15 лет, при чем, если срок наказания не превышает 6 месяцев, то оно также может быть отбыто в арестном доме (art. 14).

Тюремное заключение назначается проектом или как единственное наказание, или параллельно с заключением в исправительный дом или денежным штрафом; в последнем случае выбор наказания зависит от характера преступного деяния, свойства мотивов; как, напр., разглашение профессиональной тайны врачами, акушерками, [68] аптекарями влечет за собой тюрьму или исправительный дом, или денежный штраф (art. 169). Наоборот, деяния, не допускающие относительно позорности мотива никакого сомнения, никогда не караются тюремным заключением.

6. Тюрьму (art. 24), которая назначается на срок от 11 дней до 5 лет (а в случае рецидива и до 7 лет) и разделяется на тяжкую с принудительным трудом и легкую без труда. По мысли закона, этот вид лишения свободы преследует исправительные цели и отбывается в исправительных заведениях (Maison de correction, Besserungsanstalt).

7. Арест (art. 28), заключающийся в простом лишении свободы на срок от 1 до 10 дней, а по проекту от 1 дня до 1 месяца. Срок наказания лишением свободы считается со дня объявления приговора, даже в случае обжалования приговора, если только жалоба уважена и подсудимый был подвергнут задержанию; если же жалоба оставлена без последствий, то срок считается со дня постановления отрицательного решения по жалобе. При всех видах лишения свободы, исключая ссылки, действующее уложение допускает применение института досрочного условного освобождения. Приговоренные за преступления и проступки, по отбытии 3/4 срока назначенного наказания, хорошим поведением доказавшие свое исправление, по распоряжению тюремной администрации могут быть условно освобождены. Приговоренные в бессрочной каторжной работе могут воспользоваться этой льготой по истечении 15 лет; получив условное освобождение, они остаются жить на острове. Условно-освобожденному возвращается право самостоятельно управлять своим имуществом, но до момента окончательного освобождения он подвергается известным ограничениям (полицейский надзор, ограничения в свободе передвижения и занятия промыслами, домашние обыски, запрещение участия в общественных собраниях). В случае совершения условно-освобожденным преступления или проступка, он немедленно подвергается задержанию, и время, проведенное им на свободе, не зачитывается в срок наказания. [69]

Проект уложения еще более расширяет область применения условного досрочного освобождения (art. 37-39). Оно может быть допущено по отбытии 1/3 срочного наказания и 15 лет при наказании бессрочном. Приговоренный к наказанию арестом может быть освобожден условно, независимо от времени пребывания под арестом. Условное освобождение может быть применено и в тех случаях, когда арест служит заменой денежного штрафа, а также при отдаче в заведения для принудительного воспитания.

Институт условного досрочного освобождения применяется, главным образом, при долгосрочном лишении свободы, следовательно, по отношению к лицам, нуждающимся в продолжительном исправительном режиме. Для борьбы с преступностью случайной наиболее целесообразной мерой в настоящее время признается условное осуждение, способствующее значительному сокращению случаев применения лишения свободы, которое при дурной, по большей части, организации тюрем ничего кроме вреда заключенному принести не может.

Отзывчивые к новым течениям в области уголовного права составители проекта с большим сочувствием относятся к условному осуждению, допуская его в весьма широком размере. Институт этот конструируется проектом, как погасительная отсрочка наказания. Она, по общему правилу, может быть применена по отношению к лицам, приговоренным в 1-й раз к заключению в исправительный дом или в тюрьму на срок до 6 месяцев, а также к лицам, подвергнутым лишению свободы вместо денежного штрафа. В случаях приговора к более строгим наказаниям отсрочка наказания может быть допущена только под тем условием, если своим деянием виновный не причинил непосредственного вреда жизни, телесной неприкосновенности или личной свободе, или если он возместил вполне причиненный им имущественный вред и в то же время смягчил свое наказание признанием. — Не может быть допущена [70] отсрочка наказания по отношению к лицам, подвергавшимся ограничению в правах и находившимся под полицейским надзором. Постановление об отсрочке наказания делается судом по предложению прокуратуры. Условием погашения наказания является несовершение в течение испытательного периода, продолжительность которого равняется сроку давности, какого-либо деяния, караемого свыше денежного штрафа (bakkin’а) (Bakkin — денежный штраф, minimum коего по проекту — 1 иена.).

8. Денежный штраф — является преобладающим наказанием при проступках и нарушениях. В 1-м случае он называется «bakkin» (l’amende correctionelle), minimum его 2 иены, во 2-м «kario» (l’amende de police), назначаемый в размере 5 сен — до 1 иены 95 сен. В случае неуплаты в срок денежный штраф заменяется лишением свободы (art. 26, 27, 29, 30).

Проект оставляет оба вида денежного штрафа и назначает его в большом числе случаев. Относительно размера «bakkin’а» указан лишь minimum — 1 иена (art. 20). «Kario» может быть назначен в размере от 10 сен до 30 иен. Различие между обоими видами штрафа по действующему праву заключается в сроке уплаты: «bakkin» должен быть уплачен в течение месяца со дня вступления приговора в силу и только по истечении этого срока заменяется лишением свободы, «kario» уплачивается в течение 10 дней. Проект не определяет сроков для уплаты денежных штрафов, но устанавливает между ними то различие, что «bakkin» при несостоятельности заменяется заключением в исправительный дом или тюрьму, а «kario» — арестом на срок от 1 дня до 1 месяца.

Проект допускает замену лишением свободы не только всего, но и части денежного штрафа; таким образом, лицо, подвергнутое, вследствие несостоятельности, вместо денежного штрафа, лишению свободы, получив возможность уплатить требуемую сумму, может немедленно получить свободу. [71]

Такова система главных наказаний. В качестве дополнительных наказаний японское право знает лишение прав, полицейский надзор и конфискацию.

Каждый обвинительный приговор к уголовному наказанию, т. е. за учинение преступления, eo ipso влечет за собой потерю прав политических, общественных должностей и права получать их вновь, потерю пенсии, дворянского достоинства, титулов и знаков отличия, права носить в Японии иностранные знаки отличия, вступать в военную службу, быть свидетелем, принимать на себя обязанности опекуна (исключая опеки над своими нисходящими), управлять имуществом и быть учителем (art. 31).

Приговор к тюремному заключению за проступок влечет за собой необходимо потерю занимаемых должностей; пользование же прочими правами во время отбытия наказания только приостанавливается (art. 33, 34). Кроме того, приговор к наказанию за преступление приостанавливает право управления своим имуществом на весь срок наказания (art. 35). При ссылке это право по истечении 3-5 лет восстановляется отчасти (art. 36).

Проект, не изменяя объема лишения прав, устанавливает срочность его от 3-15 лет, если главное наказание назначено на известный срок. Лишение прав в указанных законом случаях является для суда обязательным (art. 15 и 16).

Дополнительной мерой, представляющей из себя ограничение личной свободы, является полицейский надзор, применяющийся во всех случаях после отбытия наказания за преступление и в специально указанных, в силу особого определения суда, после отбытия наказания за проступки. В 1-м случае срок его равняется 1/3 «minimum’а наказания за данное преступление, а в случае наказания бессрочного или приговора к смертной казни покрытой давностью — 5 лет.

Состоящий под надзором полиции отправляется в определенное место жительства и подчиняется здесь тем же ограничениям, что и условно освобожденный. В случае, [72] если у освобожденного из заключения нет определенного местожительства, нет лиц, к которым бы он мог обратиться за помощью, или нет средств на поездку, во всех этих случаях он задерживается в особых отделениях при местах заключения, где занимается соответствующей работой до тех пор, пока не приобретет необходимых средств (art. 37-41).

По проекту полицейский надзор определяется на срок от 1 года до 5 лет; срок этот сам собой удлиняется, как скоро осужденный получит условное досрочное освобождение (art. 17-19).

Наконец, конфискации подлежат орудия преступления, предметы, составляющие, так сказать, «corpus delicti», и предметы, добытые преступлением, как скоро их собственник неизвестен.

Такова с внешней стороны карательная система Японии; таковы изменения, которые предполагает внести в нее проект.

Отличительной чертой действующей системы является обилие видов лишения свободы. Это можно объяснить не столько стремлением к индивидуализации наказания, сколько подражанием своему прототипу code penal, точно также изобилующему различными видами лишения свободы. Проект значительно упрощает эту систему, установляя один основной вид лишения свободы — исправительный дом; другой вид — заключение в тюрьму — имеет, как выше было указано, характер специальный, он назначается для деяний, не имеющих позорящего характера. Несмотря на такое упрощение видов наказания, проект достигает большей индивидуализации наказаний сравнительно с действующим правом. Прежде всего в большом количестве случаев назначается параллельно два, даже три вида наказания (исправительный дом, тюрьма и штраф); затем рамки наказаний установлены достаточно широко, так что судья при определении размера наказания имеет возможность принять во внимание все особенности каждого отдельного случая и сообразно с ними определить наказание. [73]

Наконец, институты условного освобождения и условного осуждения, сфера применения которых по проекту весьма обширна, будут способствовать еще большей индивидуализации мер борьбы с преступностью. Существенное улучшение сравнительно с действующим правом делает проект, разрывая связь между известными видами наказаний и лишением прав; проект назначает это дополнительное наказание только в особо указанных случаях, когда лицо своим деянием действительно доказало свою неспособность пользоваться общественным доверием; в проекте поэтому встречаются деяния, караемые весьма тяжко, исправительным домом на несколько лет, которые не сопровождаются лишением прав (напр., art. 112-120) (Посягательство на главу иностранного государства, посланника дружественной державы, оскорбление флага дружественной державы и т. п.), а, с другой стороны, часто исправительный дом сроком на один год может сопровождаться лишением прав на несколько лет (art. 121-123) (Злоупотребления при выборах, покупке голосов и т. п.).

Весьма частым наказанием и в действующем праве, и в проекте является денежный штраф. — Эта карательная мера, имеющая за собой большие преимущества, при неправильном ее построении может вызвать заметное неравенство перед законом.

При установлении одних и тех же пределов для всех нарушителей данного закона денежный штраф представится легкой расплатой для одних и непосильным бременем для других, неуплата которого влечет за собой лишение свободы. Для устранения этого неудобства предлагаются разнообразные приемы определения размеров штрафа сообразно со степенью материального обеспечения осужденного, и, кроме того, рекомендуется производить уплату по частям, а в случае несостоятельности приговоренного заменять штраф, но только не лишением свободы, а принудительной работой. Японское право — действующее и проект — не знает этой замены и, наоборот, допускает «отсидку» даже вместо части [74] неуплаченного штрафа. Такой прием тем более непонятен, что введение принудительных работ в Японии, по-видимому, не встретило бы особых затруднений, так как в японских тюрьмах работы организованы очень хорошо, и даже не приученным ни к какому ремеслу лицам находят занятие в виде работ на рисовых мельницах или битья камня (Шрейдер — «Япония и японцы».).

Наказания в проекте большею частью определены только в максимальных пределах, так что судье предоставляется широкий простор и полная возможность опускаться до minimum’а — 1 дня или при назначении денежного штрафа — до 1 иены («bakkin») и до 10 сен («kario»). Смертная казнь, как единственно безусловно определенное наказание, не допускающее замены, назначается только в 4-х случаях, в остальных случаях параллельно с ней указывается бессрочный исправительный дом. Но так как условное освобождение может быть применено и к бессрочному лишению свободы по истечении 15 лет, то следует признать, что в общем вся карательная система проекта построена на принципе целесообразности карательной деятельности.

III.

Выше было указано, что в действующем праве, согласно с французским образцом, установлено трехчленное деление преступных деяний. Проект заменяет это деление двухчленным и успешно избегает тех технических затруднений, которые, по мнению защитников трехчленного деления, необходимо связаны с двухчленным делением.

Преступлением по проекту признаются деяния, наказуемые смертной казнью, исправительным домом, денежным штрафом (bakkin), тюрьмой, и влекущие за собой лишение прав и полицейский надзор; наказания за проступки — арест и денежный штраф — «kario». [75]

Французский code penal, как известно, отличается отсутствием теоретических определений; японское уголовное уложение усвоивает это же качество. Ни действующее право, ни проект не определяют понятия субъективной виновности. По общему правилу, деяние, учиненное неумышленно, не наказуемо, исключая те весьма немногочисленные случаи, в которых закон карает неосторожное учинение преступного деяния (art. 51).

Различные оттенки умысла предусматриваются в особенной части в самой конструкции преступных деяний и назначаемых за них наказаниях (см., напр., ст. о поджоге, где наказание возвышается до смертной казни в случае, если в поджигаемом помещении находились люди, и т. п.). Кроме того, широкие рамки наказания позволяют судье и без особых указаний в законе принимать во внимание различные оттенки субъективной вины. Этим обстоятельством может быть объяснено также почти полное отсутствие специального указания различных квалифицирующих преступное деяние обстоятельств.

Из ступеней предварительной преступной деятельности действующее право и проект останавливаются только на покушении, при чем в том и другом случае оно определяется объективно, как «начало исполнения». Предшествующие стадии преступной деятельности — обнаружение умысла и действия — приготовительные — в общей части кодекса не определяются, а караются в качестве самостоятельных деяний в специально указанных случаях.

Ненаказуемо также и покушение, добровольно оставленное; уголовная политика рекомендует не разрушать этого «goldene Brucke», по которому решившийся на преступление субъект мог бы вернуться на путь правомерности. Действующее право различает далее покушение и неудавшееся преступление, но практического значения это деление не имеет, и в проекте его уже нет. Сообразно с принятым трехчленным делением, по действующему праву, безусловно наказуемым является покушение на преступление, ненаказуемым — покушение на нарушение; покушение на проступок [76] наказуемо лишь в специально указанных случаях. Наказание за покушение должно быть назначено 1 или 2 степенями ниже, чем за совершение. По проекту покушение наказуемо только в специально указанных случаях (Art. 91, 93, 96, 107, 128, 135 и др.), при чем смягчение наказания необязательно, что представляется вполне целесообразным с точки зрения индивидуализации наказания.

В вопросе о соучастии действующее право и проект стоят на почве господствующей теории, т. е. признают соучастие особой формой преступной деятельности, основанной на взаимном соглашении участников. Современная доктрина о соучастии различает три категории участников: виновников, подстрекателей и пособников. Совиновником, по определению японского уложения, является лицо, которое заведомо, сообща с другими принимало непосредственное участие в выполнении преступного деяния. Каждый совиновник карается так, как если бы он один совершил посягательство (art. 104). Подстрекателем признается лицо, которое при помощи какого-либо средства умышленно направило другого на учинение преступного деяния (art. 105). Подстрекательство, оставшееся без результата, не наказуемо. Если физический виновник учинит какое-либо иное деяние, а не то, на которое его направлял подстрекатель, то последний отвечает только тогда и лишь настолько, насколько выполненное деяние может быть рассматриваемо, «как учиненное под влиянием подстрекательства». Наказание подстрекателя приравнивается наказанию физического виновника; однако, если последний, так сказать, превысил полномочия, т. е. учинил деяние, хотя и однородное с тем, на которое он был направлен, но более тяжкое, то подстрекатель отвечает только за то деяние, на которое он подстрекал. В случае совершения физическим виновником деяния более легкого, подстрекатель отвечает только за совершенное (art. 108). [77] Определение понятия пособничества и разграничение пособника от виновника, как известно, представляется в литературе уголовного права очень спорным. Сторонники субъективных воззрений различают виновников и пособников по психологическому отношению их к преступному результату (т. е. интереса, формального намерения), сторонники объективных взглядов, напротив, видят основание для различия деятельности пособников и виновников или в различии причинных отношений их деятельности к преступному результату, или в юридическом свойстве их действий.

Все эти попытки точно разграничить и определить понятия виновника и пособника, несмотря на их остроумие, не могут быть признаны удачными, так как вообще едва ли возможно с помощью одной общей формулы определить самые разнообразные виды содействия учинению преступного деяния. Японское право стоит именно на этой точке зрения и не дает никакого определения понятию пособничества, перечисляя лишь в art. 109 способы оказания содействия. Пособником является тот, кто, зная об намерении учинить преступление или проступок, облегчает выполнение его подачей совета или указания, доставлением орудий или каких-либо других средств, способствующих выполнению, или совершением приготовительных действий. По этой обрисовке пособничество возможно только до учинения преступного деяния, но, по мнению некоторых комментаторов, оно возможно и во время учинения. Пособники наказываются одной степенью мягче физических виновников (art. 109). Личные свойства физического виновника, влияющие на его наказуемость, на соучастников не распространяются, и наоборот.

Проект устанавливает новые правила о наказуемости подстрекательства подстрекателя и пособничества ему и, таким образом, еще более расширяет понятие соучастия, что с нашей точки зрения не может быть одобрено, так как самое соучастие представляется нам, как стечение в одном деянии нескольких виновников, из которых каждый должен отвечать самостоятельно; такой взгляд, [78] обоснованный и развитый у нас впервые проф. Фойницким (Хотя и раньше в литературе высказывались взгляды относительно возможности различных видов виновности, а, следовательно, и самостоятельной ответственности участников в одном преступном деянии, напр., см. Колоколова — «О соучастии».), представляется естественным логическим выводом из признания, что предметом карательной деятельности является не преступное деяние, а личность преступника. Впрочем, проект довольно часто отступает от своего основного взгляда на соучастие, предусматривая в качестве delictum sui generis деятельность пособников или подстрекателей (см., напр., ст. 266).

IV.

Субъектом преступного деяния может быть только вменяемое лицо; таким образом, понятие вменяемости является кардинальным для уголовного права. В настоящее время наука уголовного права в определении этого понятия переживает кризис. Прежняя вера в присущую человеку свободу воли, обладая которой человек признавался вменяемым и ответственным за свои проступки, безвозвратно рушилась. Новые критерии для определения вменяемости подвергаются серьезному оспариванию, и человеческая мысль стоит на распутье, в тщетном искании истины. Действующее уложение Японии не вменяет в вину деяния, как скоро оно было учинено в состоянии бессознательности или болезненного расстройства душевной деятельности, лишающих человека сознания (art. 78). Таким образом, критерием вменяемости является здесь нормальное состояние интеллекта. Но такой критерий не полон, так как при здоровом состоянии интеллекта могут быть ненормальности в области чувства или воли, лишающие человека способности отвечать за свои действия.

Проект не дает никакого критерия для определения вменяемости, признавая невменяемым каждого [79] душевнобольного или находящегося в бессознательном состоянии (art. 52). Таким образом, все возможные случаи невменяемости проект сводит всего к двум группам:

1) душевные болезни, под понятие которых подойдут как благоприобретенные расстройства душевной деятельности, так и все прирожденные недостатки психической жизни; 2) бессознательное состояние, возникающее под влиянием временных, преходящих причин.

В постановлениях о влиянии детского возраста на ответственность уложение и проект стоят на общепринятой точке зрения, признавая необходимым условием ответственности наличность «разумения». Под «разумением» понимается такая степень интеллектуального развития, при которой субъект сознает, что данное деяние принадлежит к числу уголовно-наказуемых. Но этого, как было выше замечено, недостаточно для признания человека вменяемым, ибо, кроме духовного развития, необходима еще известная степень нравственной стойкости и способности противостоять соблазнам. Действующее право в этом отношении последовательнее проекта, так как оно выставляет один критерий вменяемости — развитое сознание, проект же отбрасывает этот критерий в ст. 52, сохраняя его в ст. 54.

Период безусловной невменяемости по действующему уложению продолжается до 12 лет (проект сокращает его почему-то до 10 лет), но уже с 8 лет ребенок, по определению суда, может быть помещен в исправительные заведения; с 12-16 лет (по проекту с 10-15 л.) — период условной вменяемости — признанный действовавшим без разумения отдается в исправительные заведения на срок до 20 лет; при наличности разумения виновный подвергается смягченной ответственности. Возраст от 16-20 л. (по проекту от 15-20 лет) служит основанием для смягчения наказания. Из других обстоятельств, устраняющих ответственность, в законе указаны глухонемота, непреодолимая сила (vis absolute) и наконец ошибка относительно обстоятельств, необходимо входящих в состав деяния (art. 82, 75 и 77). [80]

Проект упоминает только о глухонемоте (art. 56), которая признается основанием для освобождения от ответственности или для смягчения последней; в первом случае к глухонемым могут быть применены меры принудительного воспитания без указания срока (действующее уложение допускает их на срок до 5 лет). Постановление о влиянии на ответственность фактической ошибки в проекте отсутствует, но error iuris nocet как по действующему праву, так и по проекту; постановление о vis absoluta включено в общую формулу о крайней необходимости.

По действующему праву крайняя необходимость предусматривалась особо (art. 75,2). Она определялась как состояние неизбежной опасности, грозящей самому лицу или его близким, происходящей от высшей силы или случая. По проекту для состояния крайней необходимости требуется вызванная обстоятельствами опасность, грозящая жизни, телесной неприкосновенности, свободе или имуществу самого подвергшегося опасности или кого-либо третьего. Деяние, учиненное в таком состоянии, не признается правомерным; иногда оно может быть даже наказуемо, хотя и мягче; не могут ссылаться на состояние крайней необходимости те лица, которые, по обязанности, должны были противостоять опасности. Таким образом, опасность, создающая состояние крайней необходимости, может быть вызвана различными обстоятельствами (силы природы, воздействие другого человека и т. п.); круг благ, при защите которых допускается ссылка на крайнюю необходимость, весьма широк, если принять во внимание, что допускается при этом охрана не только своих, но и чужих благ. За то и суду предоставлены весьма широкие полномочия: он может наказать субъекта, неумеренного в защите, хотя бы и чужих благ, но на чужой счет, или, приняв во внимание всю исключительность обстановки его деятельности, освободить от всякой ответственности. Случаи, подводимые под понятие крайней необходимости, так разнородны, состояние деятеля и внешняя обстановка могут быть столь различны, что едва ли можно оправдать разнообразные [81] ограничения в виде охраны только своих прав и прав близких деятелю людей или ограничения этой охраны лишь известной категорией благ. Такие ограничения тем более неуместны, что некоторые деяния, учиненные в состоянии крайней необходимости, представляются не только не наказуемыми, а даже правомерными (так называемое Notrecht, ср., напр., 1230 ст. нашего уложения и 157 ст. устава о нак.).

В конструкции других условий, устраняющих противоправный характер деяний, как-то исполнения приказа и необходимой обороны, отметим следующее: необходимая оборона, подобно франц. code pen., предусмотрена в особенной части действующего уложения. Закон признает ее обстоятельством, устраняющим преступный характер только при совершении убийства и телесного повреждения, если эти деяния были учинены для необходимой защиты жизни и телесной неприкосновенности, или служили необходимым средством для охраны имущества от поджога или насильственных действий, средством воспрепятствовать похищению вещи или вернуть похищенное или, наконец, средством. удержать того, кто ночью проник в жилое помещение или произвел взлом дверей, ворот, ограды и т. п. (art. 314, 315); оборона недопустима по отношению к восходящим родственникам. Проект переносит постановление о необходимой обороне в общую часть и расширяет понятие обороны, допуская ссылку на нее при охране всех благ, как своих, так и чужих (art. 49). Равным образом, деяние не считается преступным, как скоро оно учинено в исполнение закона или приказа или является осуществлением профессионального долга (art. 48). По действующему праву, вместо этой общей формулы, указывалась ненаказуемость одного случая — совершения преступного деяния подчиненным по приказу начальства, не выходящему из пределов ведомства (art. 76). Согласие пострадавшего, по общему правилу, признается обстоятельством, устраняющим преступный характер деяния. Исключением из этого правила является убийство с согласия убитого, которое во всех современных кодексах признается преступным. [82]

Действующее уложение стоит в этом вопросе на общей точке зрения и признает непреступным самоубийство и покушение на него, но подстрекательство к самоубийству, содействие самоубийству и убийство по настоятельной просьбе убитого признаются преступными и наказуемыми. Проект оставляет в силе эти постановления, назначая за них наказание исправительным домом или тюрьмой на срок до 7 лет. Такое сравнительно строгое наказание может быть объяснено распространенностью среди японцев, так назыв., «хара-кари» (самоубийство посредством распоротия живота). Самолюбивые и крайне чуткие к вопросам личной чести японцы в тех случаях, когда оскорбление чересчур сильно или когда нет возможности смыть его кровью обидчика (несправедливая опала, обвинение) предпочитают скорее покончить с собой, чем влачить позорное существование, предоставляя своим друзьям и родственникам смыть позорное пятно со своей памяти (См. Шрейдер — «Япония и японцы».).

Определение размеров наказания составляет существенный пункт различия между старым и новым течениями в науке уголовного права. В то время, как старая наука, сливая всех преступников в одну общую массу, руководствовалась при определении наказания, главным образом, внешними последствиями деяния, новая школа выдвигает на первый план личность преступника. Чем прогрессивнее построен уголовный кодекс, тем более он стремится к индивидуализации наказаний, предоставляя судье широкий простор при выборе наказания, вводя такие меры, как условное осуждение, различая преступников случая и преступников привычки, с применением к последним более суровых мер репрессии.

С этой точки зрения, японское уголовное законодательство не может быть названо передовым, оно стоит на общем уровне западно-европейских кодексов. Проект нового уложения делает уже значительный шаг вперед, усвоивая взгляды и стремления современной науки. [83]

При рассмотрении вопроса об определении размеров наказания следует отметить прежде всего обстоятельства, влияющие на ответственность в смысле смягчения или усиления ее. Обстоятельством, смягчающим ответственность, является признание. Признание виновника, последовавшее до открытия его вины, необходимо вызывает понижение наказания на 1 степень (art. 85). При имущественных посягательствах признание может быть сделано не только должностному лицу, но и потерпевшему (art. 87). В некоторых случаях признавшийся преступник совершенно освобождается от наказания и только отдается под надзор полиции на срок от 6 месяцев до 3 лет (art. 193). Понижение наказания на одну или две степени влечет возвращение похищенного или возмещение причиненного преступным деянием имущественного вреда (art. 86). Кроме этих, специально в законе указанных случаев, суд может признать в деле наличность смягчающих обстоятельств и назначить наказание.

Проект признает также смягчающее влияние за признанием (art. 97) и возмещением вреда. Последнее, как выше было указано, является условием для применения погасительной отсрочки наказания даже в случае учинения весьма тяжких посягательств. Наоборот, обстоятельствами, влияющими на усиление ответственности, являются совокупность преступных деяний и рецидив.

Рецидивистом по действующему праву признается тот, кто учинит после вступившего в силу приговора новое преступное деяние, равное по тяжести или более легкое; это формальное определение, очевидно, всецело заимствовано из французского права, по которому нельзя признать рецидивистом человека, постепенно переходящего от совершения нарушения к учинению проступка и, наконец, преступления. Подобно французскому праву здесь для признания рецидива не требуется отбытия наказания, а только вступление приговора в силу; нет и давности для рецидива (исключая нарушения art. 91-93). Проект, оставаясь на почве понимания рецидива, вносит тем не менее в [84] конструкцию этого понятия существенные изменения. Прежде всего повторение преступных деяний усиливает наказание только в специально указанных законом случаях, таковы: нарушение правил о курении опиума (art. 178); азартные игры и открытие игорного дома (art. 238); устройство лотерей (art. 239), имущественные посягательства (art. 315, 316). Рецидив имеет место, если лицо, приговоренное за какое либо из этих деяний к исправительному дому, в течение 10 лет со дня отбытия наказания или освобождения от него, учинит однородное деяние. Если среди деяний, наказанных по совокупности, было такое, которое при рецидиве усиливает ответственность, то, в случае учинения его вновь, наказание усиливается, хотя бы это деяние и не было тягчайшим среди наказанных по совокупности. Наказание рецидивистам назначается в двойном размере против нормального, так что они будут подвергаться заключению на долгие сроки. Сроки лишения прав и полицейского надзора при рецидиве не увеличиваются. Если рецидив преступника обнаружится уже после вступления приговора в силу, то по судебному определению назначенное ему наказание может быть усилено.

Это стремление применить к преступнику-рецидивисту более продолжительное наказание, несмотря на состоявшийся приговор, и таким образом выделить его из общей массы правонарушителей, вполне целесообразно, особенно там, где своевременное установление прежней судимости сопряжено с затруднениями,

В случае совокупности преступных деяний, т. е. учинения одним лицом нескольких посягательств до постановления приговора хотя бы по одному из них, применяется наказание лишь за тягчайшее преступное деяние, т. е. действует система поглощения высшим наказанием низших (Absorptions Princip). Проект оставляет систему поглощения только в том случае, когда одним из наказаний является смертная казнь и пожизненное лишение свободы, т. е. когда никакой другой системы и не может быть применено. В остальных случаях должно быть усилено [85] тягчайшее наказание до 1 1/2 maximum’а указанного в законе за тягчайшее преступное деяние, но с соблюдением того условия, чтобы размер назначенного по совокупности наказания не превышал суммы наказаний за все преступные деяния. Minimum наказания, назначенного по совокупности преступлений, не может быть менее minimum’а за тягчайшее преступление; если же за тягчайшее преступление minimum’a в законе не указано, то не может быть ниже указанного в законе за совершенные деяния; если же указано несколько, то не может быть ниже высшего из указанных minimum’ов. При сравнении тяжести наказаний исправительный дом считается вдвое тяжелее тюремного заключения.

Денежные штрафы и наказание арестом при совокупности складываются, лишение нрав и полицейский надзор присоединяются к назначенному наказанию в высшем размере. Конфискация соединяется со всеми другими наказаниями (art. 60-70). Мы не будем останавливаться на условиях, погашающих наказание, — давность, помилование и реабилитация, так как конструкция их не представляет ни в действующем праве, ни в проекте никаких особенностей. Действующее уложение и проект знают только давность наказания; давность преследования определяется процессуальными законами; сроки давности колеблются от 1 года до 30 лет, сообразно с тяжестью назначенного наказания, и начинают течь с момента уклонения приговоренного от наказания.

В заключение рассмотрения общей части, скажем несколько слов о зачете в срок наказания подследственного ареста. Подследственный арест применяется к обвиняемому в целях обеспечения интересов правосудия; никакого иного основания, кроме фактической необходимости и невозможности иным путем собрать доказательства обвинения, эта принудительная мера не имеет. В том случае, когда привлеченный к суду, испытав на себе все тяжести подследственного ареста, выходит из суда оправданным, говорят о необходимости вознаградить его за вынесенные [86] нравственные испытания и за тяжелый материальный ущерб, вызываемый привлечением к суду; в случае приговора обвинительного — говорят о необходимости зачета предварительного ареста в срок наказания. Но такое безусловное решение вопроса представляется неправильным. Как не всякий оправданный может претендовать на вознаграждение, так и не всякий предварительный арест следует зачитывать в срок наказания. Такая обязательность зачета могла бы иметь место, если бы самое наказание представляло из себя нечто равновеликое преступлению; но когда в основе наказания лежит не идея возмездия, а идея целесообразности применяемой меры, об обязательности зачета подследственного ареста в срок наказания не может быть и речи. Этот зачет должен быть только факультативен, и применение его следует рекомендовать в случаях, аналогичных с применением условного осуждения, т. е. по отношению к преступникам случайным, когда почему-либо не может быть применено условное осуждение, но виновник по своим личным качествам заслуживает возможно снисходительного к себе отношения, и дальнейшее держание его в тюрьме представляется, по меньшей мере, бесполезным. В действующем уложении нет никакого указания на зачет подследственного ареста; проект в ст. 29 говорит о зачете, как об обязательной мере, приводя даже таксу, сколько дней подследственного задержания равняются одному дню заключения в исправительном доме, тюрьме и т. п. (6 дней подследственного задержания равняются 1 дню заключения в рабочем доме; 3 дня подследственного задержания равняются 1 дню заключения в тюрьме; 2 дня подследственного задержания = 1 иене штрафа.).

Особенная часть действующего уложения заключается во 2-4-й книгах, при чем 2-я книга содержит в себе посягательства на блага общие, 3-я книга — посягательства на [87] блага частных лиц, и кн. 4-я — нарушения. Каждая книга делится на главы, посвященные отдельным категориям посягательств, главы — на отделы, и последние — на статьи. Таков внешний облик действующего уложения. Проект изменяет систему его, распределяя весь материал на отделы по образцу германского уложения. Затем изменены, конечно, наказания, так как система наказания проекта, как выше было указано, существенно отличается от системы действующего уложения; вместо нескольких разнообразных видов лишения свободы проект назначает только исправительный дом или тюрьму, или то и другое параллельно.

Смертная казнь сохранена проектом во всех тех случаях, где назначает ее и действующее уложение, так что в этом отношении проект не делает никаких шагов вперед.

Что же касается определения составов отдельных преступлений, то проект в большинстве случаев оставляет их без изменения, ограничиваясь лишь редакционными исправлениями.

В дальнейшем изложении мы будем останавливаться лишь на более характерных определениях действующего права и отмечать наиболее существенные отклонения, внесенные проектом в определения составов преступных деяний.

В первой книге уложения, содержащей посягательства на блага общие, на первом плане помещены посягательства на личность Императора и членов императорской фамилии. Посягательства на личность Императора, Императрицы, принца, предполагаемого наследника престола, хотя бы оно не перешло границ покушения, карается смертной казнью. Различие в наказании оконченного преступного деяния и покушения сделано только при посягательствах на личность прочих членов императорской фамилии, где оконченное деяние карается смертной казнью, а покушение — каторгой без срока. Оскорбление, нанесенное членам императорской фамилии, наказывается тяжким (т. е. с [88] принудительными работами) тюремным заключением на срок от 2 месяцев до 5 лет и штрафом от 10-200 иен. Такое же наказание назначается и за оскорбление императорских могил, признаваемых у японцев священными.

В главе 2-й содержатся постановления о преступлениях и проступках против внешней и внутренней безопасности государства; виновные в этих деяниях, смотря по степени своей вины, подвергаются наказаниям от тюремного заключения до смертной казни включительно; на ряду со ссылкой здесь назначается заключение в государственную тюрьму (крепость). Составление заговора с целью государственного переворота наказывается двумя степенями слабее.

Проект предусматривает, в качестве delictum sui generis, не только приготовления и образование тайных союзов, с целью вооруженного восстания, но и оказание содействия этим приготовлениям и союзам (art. 98); таким образом, тут выделяется, пак самостоятельный деликт, деятельность пособников. В этом же отделе проекта содержится постановление, которое не может быть одобрено с точки зрения политики права. На основании ст. 100 лицо, донесшее о приготовлении или тайном сообществе, о существовании которого еще не было известно начальству, освобождается от ответственности.

Внесение подобных правил в кодекс, по справедливому замечанию г. Чубинского, «способствуя развитию ябеды и доноса, весьма вредно отражается на народной этике, а в будущем и на деятельности самого правосудия» (См. Чубинский — «Мотив и его значение в уголовном праве», стр. 87.).

Глава III трактует о преступлениях и проступках против общественного спокойствия. При восстании вожаки и подстрекатели скопища наказываются тюрьмой тяжкой (от 3 месяцев до 3 лет), лица принимавшие участие в скопище — денежным штрафом. Тяжкой тюрьмой (4 м. — 4 лет) и штрафом (5-50 иен) наказывается виновный в сопротивлении должностным лицам, исполнявшим свои обязанности. Оскорбление должностных лиц, при исполнении или [89] по поводу исполнения служебной обязанности, нанесенное лично, в печати или в публичной речи, наказывается тюрьмой от 1 месяца до 1 года или штрафом от 5-50 иен.

Побег из тюрьмы или из под стражи влечет за собой заключение в тяжкую тюрьму (1 мес. — 6 мес.), если же побег арестанта соединялся с повреждением имущества или насильственными действиями и угрозами, то наказание тюрьмой возвышается до 3 м. — 3 лет. Деятельность «прикосновенных» к преступному деянию лиц закон квалифицирует, как delictum sui generis, исключая ее из понятия соучастия.

Остальные отделы этой главы содержат постановления о самовольном пользовании правами, которых субъект был лишен, о несоблюдении состоящим под полицейским надзором возложенных на него обязанностей, о недозволенном изготовлении и хранении у себя оружия и взрывчатых веществ, о разрушении и повреждении печатей, о неисполнении возложенных законом обязанностей; виновными в последнем деянии признаются: 1) начальник отряда, не оказавший по требованию подлежащего начальства поддержки, 2) свидетель и эксперты, отказавшиеся без достаточного основания давать свои показания и заключения, 3) врач или аптекари, отказавшиеся, в виду угрожающей эпидемии или в случае прибытия в гавань подозрительного судна, принять меры к определению болезни или отпустить средства, необходимые для борьбы с ней.

В этой же главе предусматривается причинение себе телесного повреждения, препятствующего приему на военную службу, а также употребление обмана с целью освобождения от воинской повинности.

Глава IV предусматривает посягательства против общественного доверия и прежде всего подделку денежных знаков; тут некоторые действия, имеющие характер пособничества, как напр., сознательное оказание содействия, предоставление помещения, выделены в самостоятельные деликты. [90]

Отличительной чертой действующего японского уложения и проекта представляется следующее: преследуя подделку и переделку всех японских металлических и бумажных денег без различия, по отношению к иностранным денежным знакам оно делает исключение и объявляет наказуемым лишь подделку и переделку золотой и серебряной иностранной монеты. Таким образом, ввоз, приобретение с целью выпуска в обращение, а также выпуск в обращение поддельных иностранных никелевых, медных и бумажных денег считается ненаказуемым.

Убытки, приносимые этими действиями, хотя и могут быть меньше, тем не менее нельзя признать правильным объявление подобных вредоносных деяний непреступными (ср. наш проект ст. 366, 367 и улож. наказ. ст. 558, 564, 568 и др.; Strafgesetzbuch, § 146).

В отличие от действующего уложения проект умалчивает здесь об освобождении от наказания доносчиков.

За подделкой монет следует ряд постановлений о различных видах подлогов — печатей, знаков, документов, паспортов. В этой же главе предусматривается лжесвидетельство, постановления о котором отличаются большой подробностью. Облагается наказанием не нарушение данной присяги, но данное заведомо ложное показание. Закон прежде всего различает ложное показание в уголовном деле и в гражданском; в последнем случае оно наказывается довольно легко (тюрьма тяжкая 1 м. — до 1 г. и штраф 5-50 иен). Наказание лжесвидетельства в уголовном деле различается, смотря по тому, в пользу или во вред подсудимому было дано показание. В случае, если лжесвидетель показывал в пользу подсудимого, то, смотря по тому, в чем последний обвинялся: преступлении, проступке или нарушении, наказание за ложное показание видоизменяется от 1 мес. до 2 лет тяжкой тюрьмы, при чем наказание возвышается, если обвиняемому, благодаря ложному показанию, удалось избежать наказания. Наоборот, если показание лжесвидетеля было направлено против подсудимого, [91] то наказание значительно строже и может достигнуть, в зависимости от предмета обвинения, — 5 лет тюрьмы. Если же ложное показание было основанием обвинительного приговора, который был приведен в исполнение, то лжесвидетель подвергается наказанию, равному с осужденным, если это наказание строже наказания за лжесвидетельство вообще. Только по отношению к смертной казни уложение отступает от начала талиона, назначая лжесвидетелю наказание одной степенью ниже. Но это отступление имеет место только в том случае, если смертный приговор не был исполнен. Если же смертный приговор был исполнен, и произнесение его было целью лжесвидетеля, то последний сам подвергается казни.

Проект отступает от этого начала талиона при наказании лжесвидетельства, назначая за него исправительный дом до 10 лет; если же вследствие лжесвидетельства кто-либо был приговорен к смерти, то наказание возвышается до бессрочного исправительного дома, с обязательным лишением прав впоследствии.

В V главе, предусматривающей посягательства на народное здравие (art. 287-247), первое место занимают постановления о продаже и курении опиума. Законодатель, боясь занесения в страну этого гибельного для народного здравия обычая, облагает суровыми наказаниями все действия, связанные с потреблением опиума. Производство, ввоз и продажа опиума, предназначенного для курения, наказывается каторгой, выставка приспособлений и аппаратов для курения влечет за собой наказание исправительным домом. Пожизненная каторга назначается таможенным чиновникам, содействующим провозу опиума и предметов, служащих для курения. Равным образом, крайне строго карается самое курение и подстрекательство к курению, держание у себя опиума и отдача для курения помещения.

Проект несколько смягчает наказания за эти деяния, тем не менее и назначаемые им размеры наказания отличаются суровостью; обладание и приобретение принадлежностей для курения опиума карается, напр., наравне с [92] производством, ввозом и продажей огнестрельного оружия и взрывчатого вещества (art. 171-178).

Из других посягательств на народное здравие отметим порчу и загрязнение воды, продажу вредных для здоровья веществ, занятие врачебной практикой, без имения на то права, нарушение установленных правил относительно устройства и порядка производства в промышленных заведениях. Если неисполнение этих постановлений, ограждающих общественное здравие, повлекло за собой смерть или расстройство здоровья, то применяются общие правила. о лишении жизни и телесном повреждении (art. 179-185). Глава VI предусматривает посягательства на общественную нравственность (art. 258-263); в эту группу деяний входят публичное нарушение благопристойности бесстыдным поступком, продажа или выставление бесстыдных сочинений или изображений, устройство игр в карты, лотерей и оскорбление религии; общим признаком всех этих деяний является вызываемый публичным совершением их соблазн.

Проект выделяет в особую главу постановления об азартных играх, об устройстве лотерей, указывая в качестве квалифицирующих обстоятельств — корыстный мотив и обращение этих деяний в привычку (art. 287-241).

Из религиозных преступлений действующее уложение знает только публичное осмеяние в церкви, на кладбище или ином священном месте богослужения и назначает за него штраф 2-20 иен, который может быть повышен до 10-40 иен, если это деяние нарушило богослужение.

Такая слабость уголовной репрессии может быть объяснена тем ограниченным значением, какое играет религия в японской жизни.

Проект значительно усиливает наказание за это посягательство, назначая исправительный дом в первом случае до 6 месяцев, а во втором до 1 года или денежный штраф до 50-100 иен, и предусматривает его в одной главе с посягательствами на трупы и могилы (art. 242-246). Повреждение и раскрытие могил, похищение и [93] поругание над усопшими и в действующем праве, и в проекте караются значительно строже, чем вышеупомянутые религиозные посягательства; действующее уложение (art. 264-266) назначает в этих случаях тяжкую тюрьму и штраф, проект — исправительный дом до трех лет, без замены его штрафом.

Глава VIII содержит постановления весьма существенные для государства с развивающейся торговлей и промышленностью (art. 267-272). Подлежит наказанию всякий, кто путем насилия или угрозы создает препятствия для продажи продуктов питания или других товаров; при этом наказание усиливается, если дело идет о необходимых продуктах питания, каковы рис, соль, чай (art. 267). Всякая задержка в торговле рисом для Японии особенно опасна, так как рис представляет продукт общеупотребительный, и недостаток его может вызвать голод. Распространение ложных сведений с целью повлиять на цены пищевых продуктов наказывается штрафом (10-100 иен). В этой же главе содержатся постановления об охране отношений между рабочими и работодателями, при чем, в противоположность нашему уложению и проекту, положение тех и других уравнено. Тяжкому тюремному заключению на срок 1-6 месяцев и штрафу 8-30 иен подлежат как рабочие, стремящиеся путем насилия и угроз достигнуть возвышения заработка и улучшения условий труда, так и работодатели, желающие с помощью тех же средств добиться понижения платы или ухудшения условий работы.

Подобное уравнение наказания рабочих и работодателей представляется вполне разумным, так как те и другие подобными действиями одинаково нарушают договор. В нашем уложении и проекте в этом отношении замечается крупное неравенство: в то время, как первые подвергаются за указанное деяние лишению свободы, вторым назначается только штраф или в редких случаях арест (см, уложение ст. 1358 ^1-3 — и 1359 ^1-2; проект ст. 277 и 278).

В главе IX преступления и проступки должностных лиц распределены на две категории: против общих благ [94] (art. 273-275) и против благ отдельной личности (art. 276-288) и против имущества (art. 289-291). Чиновник, допустивший в случае какого-либо стихийного бедствия — наводнения, пожара или землетрясения — гибель вверенных ему заключенных, карается одной степенью выше, чем за умышленное телесное повреждение. Активный подкуп ненаказуем.

Судья, постановивший заведомо неправильное решение по корыстному побуждению, подвергается наказанию тюрьмой от 3 месяцев — 3 лет, если решение это было благоприятно для обвиняемого; в противном случае, наказание может быть возвышено до 5 лет. Если же наказание неправильно приговоренного выше этого, то судья подлежит ответственности по началам талиона так же, как и лжесвидетель (см. выше).

Третья книга действующего уложения предусматривает преступления и проступки против личности и имущества.

В конструкции видов убийства (art. 292-298), равно как и телесного повреждения (art. 299-308), усвоена система французского права. Лишение жизни делится на предумышленное и умышленное; первое карается смертной казнью. Тяжесть телесного повреждения определяется экономическим признаком, степенью причиненного материального вреда (неспособность к работе в течение 20 дней или более). Телесным повреждением признается между прочим обрезание или порча волос у женщин. Лишению жизни и телесному повреждению приравнивается подача совета совершить какое-либо действие, непосредственным результатом которого должна быть смерть или телесное повреждение.

Привилегированным видом убийства и телесного повреждения признается по действующему праву: совершение этих деяний мужем над женой или ее любовником, застигнутых en flagrant delit, если ранее сам супруг не одобрял распущенного образа жизни жены; убийство и телесное повреждение в драке и телесные повреждения, учиненные в раздражении или под влиянием оскорбления или для отражения от насильственного проникновения в [95] жилище. Во всех этих случаях наказание смягчается на 2-3 степени.

Обычный вид привилегированного убийства — детоубийство — в Японии таковым не признается. Обстоятельства, устраняющие преступный характер деяния или смягчающие наказуемость при убийстве, телесном повреждении и других посягательствах на личность, не имеют силы, когда эти деяния учинены по отношению к восходящим.

Это объясняется тем уважением, которым пользуются у японцев старшие.

Проект в конструкции посягательств на личность отступает значительно от действующего права и усвоенной последним системы Code penale, приближаясь, наоборот, к системе германского права. Проект не назначает безусловно смертной казни за квалифицированные случаи убийства, на ряду с ней он назначает и исправительный дом без срока (art. 257-262).

Неосторожное причинение смерти наказывается одним денежным штрафом, а неосторожное телесное повреждение объявляется наказуемым лишь при особенных обстоятельствах; в большинстве же случаев оно ненаказуемо.

Выше было указано, что самоубийство по японскому уложению ненаказуемо, но подстрекательство и пособничество самоубийству признаются наказуемыми, особенно если подстрекатель действовал из личных интересов или был наследником лица, покончившего с собой. С пособничеством самоубийству сравнено по наказуемости лишение жизни по требованию убитого.

В последующих отделах этой главы предусматриваются другие посягательства на личность: лишение свободы, угрозы, изгнание плода, оставление в опасности, преступления и проступки против нравственности (art. 322-354). Наказания за последний вид посягательств довольно низки: некоторые из них, как напр., противоестественные пороки и кровосмешение, не предусмотрены вовсе. Это обстоятельство объясняется нежеланием законодателя вторгаться в интимную жизнь семьи. Прелюбодеяние признается [96] наказуемым только по отношению к законной жене, для мужа соблюдение супружеской верности необязательно. Понятие сводничества крайне ограничено, наказуемым признается только предоставление помещения женщине с целью тайного разврата и обеспечение возможности полового разврата лицам, моложе 16 лет. Обращение этого занятия в промысел и корыстный мотив не входят в состав деяния.

Вторая глава III книги обнимает имущественные посягательства; она распадается на 8 отделов, соответственно различным видам посягательств на имущество. Наиболее частым имущественным посягательством является кража. Признаком, отличающим кражу от других видов имущественных посягательств, по действующему уложению и проекту является тайность учинения его; но этот признак понимается практикой, как отсутствие при этом виде похищения угрозы, насилия или обмана.

Под понятие кражи подводится также похищение собственником вещей, находящихся в залоге, под арестом и т. д. (ср. также Strafgesetzbuch § 289; code penal art. 106). Действующее уложение назначает довольно высокие размеры наказания за кражу; minimum’ом является 2 месяца тяжкой тюрьмы, maximum, при квалифицированных видах, — достигает 5 лет тюрьмы, а при вооруженной краже, учиненной несколькими лицами в жилом помещении (vol avec violence, art. 385 code penal), может быть назначен и исправительный дом 2-й степени. Конструкция других имущественных деликтов (банкротство, мошенничество, присвоение, злоупотребление доверием) не представляет в действующем уложении никаких существенных отклонений от определений code penal.

Наиболее тяжко наказуемым из имущественных посягательств является поджог, за умышленное учинение которого назначается смертная казнь; такое строгое отношение к поджогу объясняется, конечно, опасностью, которую представляют пожары, благодаря преобладанию в Японии деревянных построек. [97]

Такое же наказание грозит и за умышленное причинение наводнения. Неосторожное учинение этих деяний наказывается сравнительно ничтожным штрафом 2-20 иен.

Проект выделяет поджог и потопление из общей группы имущественных посягательств, относя эти деяния к посягательствам на общественное спокойствие и порядок. Трудно признать правильной такую систему; если нельзя одобрить систему германского уложения, создающую особую группу общеопасных деликтов, то нельзя согласиться и с подобным отделением от остальных видов повреждения имущества — поджога и потопления. Проект также назначает за эти деяния крайне высокие наказания — до смертной казни включительно, как скоро поджог и потопление соединялись с опасностью для жизни.

Проект устанавливает понятие единого посягательства на имущество, находящееся в чужом владении, так называемом, «Zoku-to» (Entwendung), которое обнимает собою кражу, разбой, вымогательство и мошенничество (art. 293-310).

Все эти посягательства являются таким образом видами одного общего понятия, различаясь между собой лишь способами совершения. Определения, относящиеся ко всем видам имущественного хищения, без различия выделены особо; здесь содержатся правила о наказуемости рецидива, покушения, о назначении полицейского надзора и лишения прав (При наказании свыше 6 месяцев исправительного дома лишение прав и полицейский надзор обязателен, при более низком наказании — применение этих мер факультативно (art. 295).), о влиянии на наказуемость имущественного похищения родственных связей (Имущественные посягательства (исключая разбоя) между восходящими и нисходящими, а также между родственниками, живущими совместно, не наказуемы; между прочими родственниками наказуемы лишь по частной жалобе (art. 296).), о наказуемости посягательства на собственное имущество, находящееся в залоге или под арестом. Такой системой устраняется то расчленение общего понятия имущественного хищения на отдельные родовые группы, совершенно между собой разобщенные, [98] которым отличается большая часть западно-европейских кодексов.

Постановления об отдельных видах имущественного хищения отличаются большей краткостью, напр., проект содержит о краже только одну статью 298, назначая за нее исправительный дом на срок до 10 лет. Такие широкие пределы санкции позволяют суду определить размер наказания сообразно с обстоятельствами каждого отдельного случая, вследствие чего в законе не выделены особо ни квалифицированные, ни привилегированные виды кражи. Состав «Zoku-to» (Entwendung) не совпадает с понятием похищения в общепринятом смысле.

Так, напр., объектом разбоя, вымогательства и мошенничества может быть не только движимая вещь, но и вообще всякая имущественная выгода, так что разбой, напр., отличается от вымогательства только свойством применяемых угроз; для разбоя требуется наличность насилия или угроз настоящей опасностью против жизни, телесной неприкосновенности, личной свободы и имущества потерпевшего; для вымогательства — наличность других угроз; так что под это понятие подойдет шантаж, как угроза разглашения позорящих обстоятельств с целью получения имущественной выгоды; наравне с похищением имущества и получением имущественной прибыли посредством обмана поставлено корыстное пользование легкомыслием или неопытностью малолетнего.

Кроме указанного имущественного посягательства, проект знает в качестве самостоятельных имущественных деликтов присвоение, укрывательство и повреждение имущества; таким образом, разнообразные виды, так наз., наказуемой недобросовестности в отношениях по имуществу должны быть подводимы под понятия «Zoku-to», так как остальные виды имущественных посягательств не представляют существенных отклонений от общеустановленных составов.

Из различных нарушений, которые предусмотрены в последней книге уложения, укажем на запрещение [99] татуировки, на наказуемость распространения ложных известий, способных возбудить страх в населении; наказуемо появление в публичном месте в пьяном виде, что, между прочим, встречается в Японии очень редко и считается крайне неприличным. В качестве нарушения наказуем также отказ врачей и акушерок оказать помощь в случае опасности.

Таковы в существенных чертах постановления действующего японского права, таковы, изменения, вносимые вновь выработанным проектом. Отличительной чертой проекта является простота его системы и конструкций, благодаря чему существенно облегчается дело отправления уголовного правосудия.

При рассмотрении японского уголовного законодательства прежде всего может броситься в глаза, с каким чутким вниманием относится законодатель к новейшим течениям научной мысли в области уголовного права. Двадцать лет для кодекса возраст очень небольшой, но для быстро развивающейся страны выработанный кодекс успел уже состариться, и законодатель спешит заменить его новым, более совершенным, вводя в него все те улучшения, целесообразность которых доказана практической жизнью. Такая чуткость и отзывчивость возможны лишь при тесной связи законодателя с жизнью, когда между законом и требованием жизни не простирается глубокой пропасти, когда самый закон служит выразителем глубоко продуманных и справедливых требований, выдвинутых самою жизнью.

Текст воспроизведен по изданию: Уголовное законодательство Японии // Журнал министерства юстиции, № 3. 1901