Сношения русских с Япониею, или образцы японской дипломатики.

(Сообщено почтенным В. И. Берхом. Изд.)

1. Бумаги, данные Лаксману от Японского Правительства.

(О путешествии Лаксмана в Японию, см. Сев. Арх. 1822 года, No. 3.)

Прежде связей, иностранной земли судно, приходящее в Японскую землю, должно было бы взять в плен, или пальбою принудить в море удалиться; это издавна закон сей страны, который и теперь не отменен, хотя судно сие и привезло спасшихся людей земли нашей; но [213] кроме Нангасакской гавани, в другие иностранцам въезжать не позволяется, и если иностранное судно придет в бедствии, хотя бы то было дружеской земли, Голландцев, то должно людей чрез Нангасаки на Голландском судне в отечество отправить; но людей, нетерпимых законом, не возвращают. И с восстановления Японской земли, если придет судно земли, связей с нами не имеющей, то судно изломают, а людей, удержав, не возвращают. Однако вы издалека привезли земли нашей людей; за труд сей, в благодарность, и по незнанию закона, теперь сохранно возвращают с тем, чтобы опять сюда не приходили.

На языке вашем написанную бумагу хотя вы привезли, но не имеющей с нами связи земли, — достоинства владетеля нам непонятно; земли вашей язык и азбука неизвестны, степени чинов и почтения не знаем, потому величать вас и приличную почесть делать не можно, и для того письменное сношение не можно делать. Вышеписанное не для того сказано, чтоб отвлечь вас от намерения привозить спасенных, но что здесь торговать вам невозможно, и потому все пояснено. [214]

Итти в Эддо позволить вам трудно, ибо издавна за правило принято, дружественных и торгующих земель только чиновникам позволять это, и то редко.

Если бы вы усильно в сие место отправиться думали, то во всех гаванях строго приказано остановить такое предприятие силою; тогда намерение при шествия вашего опровергнется, по словам вашим, повелением Российского Государя, коим велено вам, из Мохнатой земли прямо в Еддо отправиться, но по законам нашил сие невозможно, а если б настоятельно хотели вы сие исполнить, то тем самым поступили бы против желания и своего Государя, ибо по всем приморским местам строго приказано иностранные суда брать, или пальбою прогонять, и если бы вы, желая дружества, вздумали противно нашим узаконениям упорно итти туда, в таком случае произошли бы неприятности, следовательно поступили бы вы против намерения Государя вашего. Если вы всему вышеписанному не верите, то вас, хотя против желания нашего, мы теперь же возьмем, и поступим по законам нашим, тогда хотя раскаетесь, но будет поздно. [215]

Приехавшие сюда из Еддо государственные чиновники, поясняют законы земли сей, по следующим причинам: из дальней страны привезли вы спасенных людей наших; за трудное сие дело благодарим вас, и желая успеха намерениям вашим, приехали мы сюда. Привезенных вами людей велено вам сдать государственным особам, но как мы здесь находимся, то нам сдать их или в столице, все равно. Однако по Японским законам удовлетворить здесь вашу просьбу невозможно. В сем случае, если вы не хотите сдать нам привезенных вами людей, то мы силою не возьмем их, ибо хотя знаем жалость и человеколюбие, но для двух человек государственного закона не переменим, и так сообразя все вышеписанное, поступайте по вашему благоразумию.

Непривезенных за болезнию двух Японцев, если после и приведут в Матмай, то их не примут в Нангасаки; только привести их можно, дело сие хорошенько вразумите себе.

На пути в Нангасаки, должно от Японского начальства иметь для каждого приходящего судна паспорт, а без сего неприятности последуют. Дружественные торговые связи с прежде [216] установленными только Державами позволены, и прочим, просящим сего, не позволяется; но если вы желаете сего, то идите в Нангасаки: тамошнему Правлению поручено трактовать о сем деле.

Подробное объяснение и наставление сие хорошо выразумев, можете отправиться.

Паспорт сей дан одному Российскому судну, в знак позволения прийти в Нангасаки. Первое наставление выразумев, желаете вы итти в Нангасаки, но в Японии Христианская Вера строго запрещена, потому образов, книг и других вещей сей Веры отнюдь не привозите, и если противно сему поступите, точно худо будет вам; приказ сей хорошенько помните и по приходе в Нангасаки, в следствие сего донесите, что по приказу из Матмая, никаких вещей Христианской Веры не привезли, тогда подробно все расспросив, позволят выйти на берег, для того и дань сей лист.

Подписали: Большие чиновники Исикава Сюген, Мураками Дайкаку.

И печати свои приложили.

Теперь, по повелению от Верховного Совета, вручаем мы лист сей Адаму Лаксману, и Василию Ловцову.

Кфаисей 5 года, 6 месяца 27 дня. [217]

2. Бумаги данные Резанову.

Наша земля, в прежние времена, с отдаленными землями имела не мало сношений, но бесполезность оных заставила нас запретить купцам нашим ходить в чужие земли, да и чужим купеческим судам приходить в нашу землю легко не позволять; если же усильно придет какое судно, то его крепко отгонят; только Китайские, Корельские, Джюю-кмойские, и Голландские приходить могут; но сие не для торговых выгод, а потому, что они издавна приходят и по собственным причинам. Но так как ваша земля издавна не имела с нами сношений, а только в прежнее время, неожиданно судно ваше привезло на Матмай спасенных людей наших, и просило торговать; да и теперь в Нангасаки прибыли вы по-дружески, для открытия торговли, и уже вы о сем деле просили нас два раза, а потому мы познаем, что вы в земле нашей большую нужду имеете; однакож по вашей просьбе о связях делать договоры теперь невозможно. Наша земля с отдаленными землями не делает сношений уже с давнего времени, и хотя нам [218] ненеизвестны соседственная дружба и связи, но обыкновения и понятия в нашей земле особенные, и мы почитаем, что сношения и посольства для нас бесполезны, и труд напрасный; это наследственный закон, для сохранения земель наших. Для одного Посланника вашего как возможно Верховному Совету нашему переменить наследственный закон? За учтивость должно платить учтивостью; теперь привезены вами многие подарки, которые если принять и не сделать подобного же, то земля наша может почесться непросвещенною, а если сие сделать, тогда подобное же должно делать и в рассуждении других отдаленных земель, потому считаем лучшим отказать; чтоб была польза, то должно променивать такие вещи, которые были бы полезны ваши нам, а наши вам. Но рассуждая в Совете нашем, мы нашли, что нам нужные наши вещи терять должно за бесполезные от вас, и по нашим Государственным расчетам думаем, что сие благоденствию народному будет вредно. Легкомысленный народ, для частных выгод, цены иностранных вещей возвысит, чрез что и нравы народные повредятся. Посему для сохранения своего народа от вреда, [219] торговать с другими землями не хотим, а без торговой дружбы запрещения на сношения, по нашим законам ослабит неможно; это мнение нашего Верховного Совета, а потому приходить к нам посему же предмету будет тщетно.

3. От Нангасакского Губернатора.

Объявление.

В прежнее прибытие ваше в Матмай, объявлено было, что торговать и делать сношения не позволено, и ни по-Руски, ни по-Японски писанных, непонятных нам бумаг привозить запрещено, заметя при сем, что из Матмая в столицу об иностранных делах донесений делать не можно; сверх того, с привезенными спасенными на ваших берегах нашими людьми, или о другом деле с просьбою в Матмай приходить не велено, а в Нангасаки приходит должно, где все иностранные дела производятся, и торговать позволено или непозволено будет. Трактовать о сем деле там только можно, для того и паспорт был дань, но теперь привезли вы Государево [220] письмо, а потому я воображаю, что Матмайского объявления вы прежде не поняли, по причине, что здесь обыкновение и язык особенные, посему здесь приказание Верховного нашего Совета снова объявляется. Дров, воды и провизии велено дать, но при Японских берегах на якоре не останавливайтесь, а отправьтесь скорее от берегов наших.

Шелковой ваты 2000 вязок.

Крупы 100 мешков.

Соли 2000 мешков.

4. Лейтенанта Хвостова бумаги Матмайскому Губернатору.

Соседство России с Япониею заставило желать дружеских связей и торговли, к истинному благополучию подданных сей последней Империи, для чего и было отправлено посольство в Нангасаки; но отказ оному оскорбительный для России, и распространение торговли Японцев по Курильским островам и Сахалину, яко владениям Российской Империи, принудили наконец сию Державу употребить другие меры, кои покажут, что Россияне [221] могут всегда чинить вред Японской торговле, до тех пор, как не будут извещены чрез жителей Урупа или Сахалина о желании торговли с нами. Россияне, причинив ныне столь малый вред Японской Империи, хотели только показать им чрез то, что северные страны оной всегда могут быт вредимы от них, и что дальнейшее упрямство Японского Правительства может совсем лишить его сих земель.

5.

1806 года Октября 12/24 дня, Российский фрегат Юнона, под начальством флота Лейтенанта Хвостова. В знак принятия острова Сахалина и жителей оного под Всемилостивейшее покровительство Российского Императора Александра Первого, старшине селения на западном берегу губы Иниве, пожалована серебряная медаль, на Владимирской ленте; всякое другое приходящее судно, как Российское, так и иностранное, просим старшину сего признавать за Российского подданного.

Подписано. — Российского флота Лейтенант Хвостов.

У сего приложена герба Фамилии моей печать. [222]

6.

(См. Записки флота Капитана Головнина о приключениях его в плену у Японцев, и проч., Ч. 2. стр. 149.)

С третьего года вы находились в пограничном Японском месте, и в чужом климате, но теперь благополучно возвращаетесь: это мне очень приятно; вы, Головнин, как старший из своих товарищей, имели более заботы, чем и достигли своего радостного предмета, что и мне весьма также приятно; по возвращении в ваше отечество — вы законы земли нашей несколько познали, о торговле более не упоминать, и о прогнании иностранных судов пальбою, то об этом Японском постановлении подробно донесите. В вашей земле желали бы мы сделать всевозможные учтивости, но не зная обыкновений ваших, могли бы сделать совсем противное, ибо в каждой земле есть свои обыкновения, много между собою разнящиеся, потому, вы, хорошенько обдумав, разберите оное. Хорошие дела везде таковыми считаются, и потому, сообразно с оным доносите. [223]

7. От Гинмняк.

Вы все долго находились здесь, но теперь, по приказу Г. Губернатора, возвращаетесь в отечество; время отбытия уже пришло, но по долговременному вашему здесь пребыванию, большая жалость возродилась: от восточной столицы до острова Матмая расстояние весьма велико, и по приграничности места, совсем недостаточно; но вы перенесли жар, холод и другие перемены климата, и к благополучному возвращению готовы; о собственной радости не упоминаете, мы и сами с нашей стороны все сему радуемся. Берегите себя в пути, о чем и мы молим Бога. Теперь, желая проститься, написали мы сие.