-

РЕЙХЕЛЬ И. Г.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ О ЯПОНСКОМ ГОСУДАРСТВЕ,

ИЗ ДОСТОВЕРНЫХ ИЗВЕСТИЙ СОБРАННАЯ.

ЕГО ВЫСОКОБЛАГОРОДИЮ,

ГОСПОДИНУ КОЛЛЕЖСКОМУ АССЕССОРУ,

ПЕТРУ КИРИЛОВИЧУ ХЛЕБНИКОВУ. [***]

МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ МОЙ!

Приносящие и посвящающие другим свои книги, по большей части ищут тем нечто себе приобресть, или милость у других, или повышение чина, или награждение, или славу: и для того часто случается, что такие приношения не многих имеют читателей, и у самых тех приходят в презрение, коим бывают поднесены, или как будто силою навязаны.

Мое намерение в настоящем приношении Вам есть совсем иное. Я старание Ваше, с коим Вы рукописные и печатные на Российском языке книги, не щадя ничего, собираете, всегда почитал за нечто отменное. Ибо тем самым Вы показываете [***] другим и облегчаете путь, как наконец точного сведения об учености Российской достигнуть, и наук в России начало и приращение другим сообщить можно. Сверх того многочисленное и с великим иждивением снисканное Вами собрание книг Российских, доказывает ясно Вашу к свободным знаниям и к Российскому языку любовь; а сия добродетель во всяком частном человеке заслуживает похвалу и высокопочитание.

Я известен также, сколь Вы старания прилагаете об исправлении и изъяснении Российской Истории; но скромность, которую Вы в том наблюдаете, не дозволяет мне всенародно [***] объявлять Ваши спомоществования в Истории. Колико одолжена Вам сия мною теперь приносимая книга, то мне известно наиболее.

Впрочем никто из тех, кои меня знают, обвинять меня в ласкательстве не будет: ибо сего легкомыслия я совсем не имею, и ни сам себе, ни другим льстить не умею: и для того с большею смелостию объявить могу здесь, что я Вас за любовь Вашу к наукам люблю и Вашу благосклонность и сведение об Российском учении высоко, почитаю: и другим в пример, на которой бы не только взирать, но и подражать оному могли, Вас представляю. [***]

Естьли Вам таковое мое рассуждение и мысль моя непротивна, то я и впредь Вам усердствовать не премину и с искренним дружеством остаюсь

МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ МОЙ!

Ваш покорный слуга

ИВАН РЕЙХЕЛЬ

Императорского Московского Университета публ. и ордин. Профессор Истории, оного Библиотекарь, Секретарь Конференции, и Лейпцигского свободных наук общества Член.

Москва

1773 года. [***]

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Японское государство, в половине шестнадцатого века Португальцами найденное, хотя есть одно из древнейших Азиатских государств; однакож и по сыскании своем Европейцам почти не известно было. Примечательный читатель найдет тому причины в следующей Истории. Самое то, что Европейцы о сем государстве писали, по разным намерениям писателей, часто есть столь пристрастно и противоречиво, что к различению истинны от лжи не малого труда требуется, особливо естьли не примечать точно каждого писателя качество, состояние, род жизни и прочие обстоятельства, в которых он находился. Без сей осторожности никогда не можно найти [***] правды в объявлениях столь противоречащих.

Надежнейшие источники всякой Истории конечно всегда должны б в природных писателях находиться, когда они впрочем истинну объявлять могли и также хотели. Положив, что мы могли б сие без исключения подтвердить о сочинителях Японских летописей, то однако ж при употреблении их двоякое нам предстоит затруднение. Первое, что на Японском языке писанные исторические книги чрезвычайно редки, так что и в королевской Парижской библиотеке, столь богатой Азиатскими манускриптами и книгами, один только Японской летописец находится.. Гораздо богатее был славный Слоан, который из оставшегося имения после Кемфера более сорока Японских хроников и исторических книг, також оригинальных Японских ландкарт и рисунков купил и сохранил. Но кто может во вторых сии драгоценные вещи читать и разуметь? или кто имеет доступ к таким сокровищам? и кто бы хотел такую тяжелую и бесплодную работу принять на себя и продолжать? Когда ж мы первые и надежнейшие источники Японской Истории заключенными пред нами находим, [***] то должны полагаться на чужестранных Писателей, которые сами Японию видели, язык оной земли разумели и еще в щастливейшие времена для чужестранных случай имели узнать некоторым образом сие государство по его географическому, историческому, ученому и до закона касающемуся состоянию. Я говорю некоторым образом, ибо они не могли ничего совершенного сообщить отчасти по причине краткого пребывания в одном месте; отчасти по причине торгов, о которых большее из них число прилежнее старались, нежели о Истории; отчасти ж по причине с самого начала весьма ограниченного, а наконец и совсем пресеченного с Японцами обхождения. Не можно сказать, что Европа в те время наилучший имела случай узнать Японию, когда Бунгоской и Ариманской Короли, Князь Амурской и другие малые Японские Князья в 1582 году великое посольство в Рим отправили, для уверения Папы о своем подданстве и повиновении. То правда, что сие посольство, в котором якобы сами Японские Князья находилися, благополучно в 1585 году в Рим прибыло: его было Папою Григорием XIII великолепно принято и содержано: и его преемником Сикстом V весьма [***] милостиво отпущено обратно; но однакож на сие самое посольство не только вообще в Европе, но и особливо в Риме имели подозрение. Явно говорили, что Иезуиты одну только радость Папе Григорию сделать и при сем случае неминуемые подарки в пользу свою употребить хотели, Григорий Лети в 5 книге первой части жития Сикста пятого ясно пишет, что все сие посольство была одна комедия, и все сии Японские Князья, господа и служители не иное что были, как нарочно направленные к тому Иезуитские ученики. Не испытывая сего нарочито общего слуха, можно подтвердить, что сие посольство ничего иного о Японии знать не подало, как токмо то, что с письмами Миссионеров или проповедников веры согласовалось, которые однакож от прочих Католических монахов, от Португальцев и потом от Голландцев во многих лживостях обвиняемы и обличены были.

Япония имела то со многими государствами общее нещастие, что чужестранцы о ее жителях, владетелях, нравах и обычаях много худого, и больше худого нежели хорошего писали. Иезуиты делали сие для того, чтоб действие своего проповедничества увеличить; потом писали [***] они еще злобнее для того, что они не могли по своему произволению обращать к вере, строиться, торговать, господствовать и заводить возмущения; и что напоследок и совсем оттуда выгнаны были навсегда. Португальцы из пристрастия о Японцах много худого объявляли: ибо потеряние столь богатого торга было им прискорбно, а они однакож свою жестокость, немилосердие, лихоимство и гордость, с которою они против Японцев поступали и себя в ненависть привели, хотели оправдать, извинить и всю вину на безбожный толь и варварский народ сложить: того ради должны они были писать о себе все хорошее, а о Японцах и Голландцах все худое. Также некоторые частные люди для своей корысти, из упрямства или желая другим вредить, разгласили в Европе разные ложные известия о Японии. К каковым например Голландского Директора Франца Карона и Иезуита Шарльвоа причислить можно. Кемфер и Дегиньес суть надежнейшие писатели о Японии. Они в языке сильны были: они могли почерпать из источников, и не имели никакой собственной корысти Японцев насчет других хвалить или хулить. [***]

В сей краткой Японского государства Истории, мы никакому писателю слепо не следовали: мы испытывали, избирали, и по ненависти или мщению писанное старательно от справедливого и беспристрастного различали. Наши читатели конечно приятным образом спознают Историю не известного до сих пор государства и не приметят того труда, какого сие повествование стояло. По крайней мере намерение наше было, рассказывать все непринужденным, но весьма естественным образом, читателя не утрудить, тем меньше подать ему причины к сожалению о времени, которое он на чтение сей краткой Истории употребил. Всякого рода читатель найдет здесь для себя что нибудь. Но те, которые в состоянии читать книги на разных языках о Японской империи, могли бы нас упрекать, что мы на своем языке не весьма точно изобразили имена Японские. Но во-первых весьма не многие писатели в том согласны; во-вторых Португальцы, Агличане и Голландцы принаравливали Японские имена к своему произношению и часто их обезображивали: о чем и древние Греки, так как в нынешние времена Французы, совестию не беспокоились. Третие в [***] языках, которых не знаем, должны мы следовать тем, которые их знают или знали: что мы верно и исполняли; по крайней мере мы ложными именами Японцам ни новых земель и Государей дать, ни прежних лишить их не хотели. Но естьли мы погрешили: то пускай! Ни один Японец на нас за то негодовать не будет; ибо мы не можем к ним дойти и лучше научиться. Мы и сами должны терпеть, что при столь многих средствах для чужестранцев, однако они с нашею Географиею и Историею столь не милосердо поступают. Германия имеет своего Михайла Ранфта, которой в своей Географии Российской империи столь много нам сказывает нового, и имена наших земель, городов и полей столь обезображивает, что мы по его описанию и собственного своего жилища прямо найти не можем; хотя сей честной человек оное лучше знать мог и должен был: ибо наше отечество в Европе известно. Что в рассуждении нас Михайл Ранфт и еще беднейший скропатель Гершелманн в Германии, тож самое есть господин Ришер во Франции, который в двух последних частях новой о нашем отечестве Истории, в прошлом 1770 году в Париже [***] напечатанных, написал такие вещи, которых никто у нас не видал и не слыхал. За пятьдесят лет пред сим и более по крайней мере можно было б то извинить, когда Гибнер и Беркенмейер в Германии, а Вариллас во Франции, были еще оракулами: но в столь Просвещенные времена, должно лучше желать таким писателям кузнечного молота или каменщиковой лопатки в руки, нежели пера. Естьли История есть свидетельница истинны, как то она есть и быть должна, то каждой в ней обращающийся должен истинну выше всего почитать, и не чувствовать скуки от трудов в искании и обретении оной.

Текст воспроизведен по изданию: Краткая история о Японском государстве, из достоверных известий собранная. М. 1773