ТИЗЕНГАУЗЕН А. Е

КРАТКИЙ ВОЕННО-СТАТИСТИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

ЯПОНСКОЙ ИМПЕРИИ

(Статья шестая)

(См. «Военный Сборник», 1889 г., № 8-й.)

VII. Торговля.

(Этот отдел составлен по изданиям: J. J. Rein, «Japan nach Reisen und Studien», Leipzig 1886; «Resume statistique de l’empire du Japan», № II, Токио 1888; «Bulletins consulaires francais, annee 1886 et 18870187; «Commercial reports by H. M’s Consuls for 1886 and 1887» и статьям газеты «Japan Weekly Mail».)

Пробегая страницы японской истории, на них не встречаешь эпохи процветания торговли, которую разновременно переживали европейские государства. Торговля в Японии до новейшего времени была заброшенной стороной народной деятельности и самая историческая судьба страны не дала до 50-х годов нынешнего столетия никаких внешних толчков, которые могли бы вызвать ее к жизни. Ближайшие соседи, китайцы и корейцы имели все необходимое для удовлетворения хозяйственных потребностей у себя на родине и потому не нуждались в произведениях Японии, — страны, по сравнению с восточными окраинами азиатского материка бедной и населенной народом, уступавшим в культурном и промышленном отношении. Внутренних причин и политических побуждений, которые могли бы привлечь к торговле народные силы в древней Японии, также вовсе не существовало. При ограниченности потребностей того времени каждый японец добывал себе необходимое личным трудом, а общее состояние страны и знаний не возбуждало в нем мысли искать сокровищ в чужих краях. Последующее знакомство с Кореей и Китаем [166] возвысило потребности народа и готово было породить оживленную торговлю, еслибы феодальное раздробление страны с возникшими междоусобиями не воздвигло серьезной преграды ее развитию. К тому же японцы сумели быстро перенять у китайцев искусства и ремесла, поставившие их в независимое положение от Китая.

В силу вышеупомянутых причин Япония не вышла до начала XVII столетия из своей хозяйственной изолированности, не смотря на неоднократно завязывавшиеся сношения с соседями, и выработала такой политический строй, при котором это уединение было государственною необходимостью. Основатель династии сиогунов-правителей Гейяс и еще более его знаменитый внук Иемитц ясно поняли, что на этом уединении зиждется то равновесие в феодальной системе, на котором покоилась их власть, а потому рядом законодательных мер прекратили те жалкие торговые сношения с соседями, которые уже существовали прежде, и сделали Японию страной закрытой. Такой она оставалась до 1855 года, когда американцы Соединенных штатов, пользуясь превосходством своего флота, почти силою оружия открыли себе торговые рынки в стране.

Отсутствию и, вернее сказать, жалкому состоянию торговли соответствовало приниженное общественное положение торгового класса населения среди прочих сословий. На купцов и торговцев смотрели в старой Японии не как на посредников, облегчающих обмен и сделки между производителем и потребителем, а скорее как на паразитов, извлекающих для себя незаслуженную прибыль. По установившимся понятиям земледельцы занимали высшее положение в обществе и пользовались большим уважением, нежели торговцы.

С допущением иностранцев в страну общее положение радикально изменилось, Япония была постепенно втянута в сферу влияния образованного мира, воздействие которого привело государство к тем обширным реформам, которые свершились на наших глазах в последние 30 лет. Тогда как прежняя Япония жила своей самостоятельной, отдельной жизнью, в полной хозяйственной независимости от остальных народов, нынешняя вошла в их общий круг. Через порты, открытые для иностранной торговли, завязался живой обмен произведений, создавший как новые потребности, так и новые источники доходов. Он повлек за собой целый ряд хозяйственных переворотов, направивших промышленность на другие пути, вызвавших постройку комерческого [167] флота и сооружение железных дорог. Внешняя торговля сделалась весьма прибыльным занятием, приобретшем высокое государственное значение. От удачных оборотов ее стало зависеть во многих отношениях благосостояние населения и всего государства. Япония начала нуждаться в выгодном заграничном сбыте своих произведений, представлявших избытки народного труда, не находившие уже достаточного спроса внутри страны.

По вышеизложенным причинам правительству пришлось вступить на поприще торговой политики и принять на себя руководящий контроль над торговлей. Деятельность его вскоре обнаружилась в целом ряде торговых и мореходных договоров, заключенных с иностранными державами, и во введении покровительственных таможенных тарифов. В государственном механизме было учреждено министерство земледелия и торговли, как специальный орган для направления и содействия этим двум важнейшим факторам народного богатства. С целью наблюдения за спросом и предложением на мировом рынке правительство открыло во многих заграничных торговых центрах свои консульства и агентуры, из коих, через комерческое бюро министерства иностранных дел, должны стекаться в Японию все сведения, необходимые для купцов и промышленников. Такое же комерческое бюро введено в состав министерства финансов для согласования интересов государственной казны с торговыми интересами народа, в виду возможных столкновений между ними.

Устройством этих центральных органов правительство совершило однако только часть работы, необходимой для упрочения и расширения японской торговли. Ему осталась еще самая существенная задача: создание солидного торгового класса, всесторонне образованного в комерческом отношении и с более честными принципами, чем у тех торговцев, которые остались в наследие от дореформенной Японии. Наиболее пригодным материалом правительство сочло прежнее военное дворянство самураев, удовлетворяющее этим целям по своим высоким нравственным правилам и вместе с тем лишенное, при новом порядке вещей, своих занятий и жалованья. Для распространения же необходимых знаний между молодежью оно открыло несколько комерческих училищ, а при одном из них, в Токио, устроило музей образцов различных туземных и заграничных товаров, доступный для всякого.

Из этих самураев, по почину и при содействии правительства, [168] составились первые японские торговые общества и фирмы, которым был открыт кредит из вновь учрежденных банков. Для дальнейшего свободного развития торговой деятельности правительство содействовало образованию промышленно-торговых палат во всех важнейших центрах Японии. В состав их должны входить представители от промышленных и торговых предприятий. Назначение этих палат заключается в обсуждении мер, необходимых для объединения задач промышленности и торговли, а также для направления их усилий к общей пользе. Промышленно-торговым палатам предоставлено право подавать докладные записки министру торговли, благодаря коим правительство имеет возможность входить ближе в интересы торгового сословия и оказывать ему своевременную помощь.

Не смотря на все усилия, затраченные правительством, торговое сословие в японском населении начинает возникать только теперь. Как уже известно, инициатива в открытии Японии принадлежала европейцам, захватившим внешнюю торговлю в свои руки и не выпускающим ее до настоящего времени. Мелкий же торг в открытых портах Японии сделался уделом китайцев, проникших в них вместе с европейцами. Благодаря своей природной пронырливости, они стали необходимыми посредниками во всех торговых сношениях между туземными и иностранными купцами, и потому без них не обходится ни одна европейская фирма. Не далее как в 1885 году, при общем обороте внешней торговли в 64.500,000 иен (Иен — монетная единица Японии, соответствующая 1 мексиканскому долару [не пропечатано. — OCR]ся 5 франкам или 4 английским шидннгам. Принимая франк равным [не пропечатано.] 40 коп., а шилинг — 50 коп., оказывается, что иен равняется нашим [не пропечатано.]ым рублям. В действительности же ценность иена по курсу несколь-[не пропечатано.] рублей и в 1886 году колебалась между 1 руб. 52 коп. и 1 руб. 69 к.), только 5.740,000 иен сделок были совершены непосредственно японскими торговыми домами и купцами. Таким образом оказывается, что в приведенном году лишь 1/11 торговых оборотов была в руках японцев, вся же остальная торговля производилась иностранцами, причем рынками для сбыта туземцев служили почти исключительно Китай и Корея. Из этих цифр видно, что еще четыре года тому назад японские купцы имели слабое участие во внешней торговле своей родины, а по имеющимся новым указаниям можно судить, что в настоящее время они не ушли далеко вперед. Конечно такой порядок вещей в торговле не соответствует ни желаниям правительства, ни [169] материальным интересам и самолюбию японского народа. Свободная торговля без иностранных посредников сделалась девизом всех последних мероприятий правительства, а сплоченность и состоятельность, возрастающие с каждым годом в японском торговом сословии, усиливают конкуренцию европейским купцам. В ближайшем будущем японцы намереваются открыть свои торговые фирмы за границей.

Внешняя торговля Японии, благодаря таможенным оценкам, изучена теперь за продолжительный период, почему и может быть довольно точно обрисована. Что же касается до внутренней торговли, то для суждения о ней не имеется достаточно данных. Несомненно однако, что она значительно возрасла, вследствие возникновения внешней торговли. Явными признаками сего служат увеличение торгового флота, занимающегося перевозкой грузов между японскими портами, и открывшееся товарное движение по вновь построенным железным дорогам. По недостатку фактов придется однако в пашем очерке ограничиться лишь обрисованием внешней торговли. Для лучшего же представления о том материальном прогресе, который совершен страной в последнее время на поприще этой торговли, не лишнее упомянуть мимоходом о самых ранних торговых сношениях Японии и показать, по каким путям она шла в этой отрасли народной деятельности.

Ранние торговые сношения Японии. Сведений о торговле древней Японии с Кореей и Китаем до середины XVI столетия нельзя пока найти в наличной европейской литературе. Эти торговые сношения происходили, повидимому, чрезвычайно редко и имели совершенно случайный характер. Самые ранние и достоверные известия о торговле Японии дают португальцы, которым принадлежит первенство в открытии морского пути из Европы в Японию. Этим открытием они обязаны своему соотечественнику Мендецу Пинто, потерпевшему крушение в 1542 году у берегов Киу-сиу. По рассказам португальцев, посетивших страну после Пинто, в XVI столетии с Японией поддерживал торговые сношения один Китай. До 1684 года около 200 китайских джонок приходило ежегодно в Нагасаки, привозя с собой шелковые ткани, шелк-сырец, скипидар, разные лекарственные вещества и медицинские книги и увозя обратно медь, лакированные изделия, мечи и проч. Что же касается до японцев, то из повествований португальцев не видно, чтобы они куда-либо сами отправляли свои суда.

Не изучив хорошенько страны, португальцы вообразили, что [170] нашли в Японии ту богатую золотом страну Зипангу, о которой упоминал в своей книге знаменитый путешественник Марко Поло. Сюда, по этой причине, они перенесли свою неутолимую жажду к обогащению драгоценными металами, немедленно приступив к хищническому вывозу золота и серебра. Для сокрытия от других европейских народов воображаемых несметных богатств сам португальский король регулировал торговлю с этой страной. Единственно только раз в год губернатору Макао разрешалась посылка в Японию с попутным мусоном одного большого судна. Оно привозило с собой китайские шелковые материи, которые променивались на богатый груз золота и серебра, ценившихся в то время туземцами сравнительно низко. В самый блестящий период португальской торговли годовой вывоз драгоценных металов достигал от 6.800,000 руб. до 7.650,000 руб.

Не смотря на все принятые предосторожности со стороны португальцев, дорогу в Японию в скором времени проведали испанцы. Торговые сношения этих последних с Япониею установились прочнее после 1580 года, когда оба королевства Пиренейского полуострова объединились под властью Филиппа II. Испанская торговля завязалась между Манилой, главным центром владычества испанцев на Филиппинских островах, и японским портом Нагасаки, которым управлял сиогунский губернатор. Наиболее оживленный период длился около 50-ти лет — с 1580 по 1630 год. Эта торговля, подобно португальской, не приняла широких размеров и ограничивалась только обменом произведений Манилы и Филипинских островов на японские. В первые годы XVII столетия возникла еще торговля с Сиамом, вследствие дружеского обмена писем между сиамским государем и сиогуном, но она однако совершенно прекратилась через 30 лет.

Между тем религиозная пропаганда мисионеров и алчность купцов восстановили мало по малу против иберийских католиков как правительство сиогуна, так и народ. Несколько случаев открытого сопротивления власти, оказанных новообращенными христианами-японцами, повели к изгнанию всех монахов и проповедников и полному прекращению торговли с испанцами и португальцами. Политическому поражению их в Японии сильно содействовали голандцы, которые, одержав победу над испанцами в Европе, освободившую их от ненавистного ига, стали продолжать борьбу в колониях, подрывая торговлю своих врагов. Первое голандское кругосветное путешествие Оливера [171] ван-Ноорта, продолжавшееся с 1598 по 1601 год, окончилось блестящим успехом, одержанным над испанцами в морском сражении у Манилы. Ближайшим последствием этой победы было учреждение в 1602 году Нидерландской Остиндской компании и основание на острове Яве города Батавии, превратившегося вскоре в оживленный комерческий центр, затмивший собою португальские порты Гоа, Малакку и Макао. Уже в 1610 году Нидерландской компании удалось заключить с Гейясом, в то время отрекшимся от престола, и его сыном, правящим сиогуном Гидетада, торговый договор, по которому ей разрешалось открытие фактории на небольшом острове Хирадо, лежащем у западных берегов Киу-сиу. Отсюда голандцы повели свои происки против испанцев и португальцев, торговавших в Нагасаки, между тем как на самом Хирадо появились для них новые соперники в лице англичан. Впрочем, английская торговая фактория на Хирадо, основанная в 1616 году Британскою Остиндскою компанией с разрешения сиогуна, просуществовала только до 1623 года и была закрыта обществом, вследствие убытков, понесенных от конкуренции голандцев.

Окончательным ударом для иберийской торговли послужило распоряжение сиогуна Иемитца об изгнании испанских и португальских купцов из Нагасаки, объявленное в 1623 году. С этого года, с которым совпадает добровольное удаление англичан с острова Хирадо, голандцы приобрели, в силу сложившихся обстоятельств, монополию в торговых сношениях с Японией и избавились от всех конкурентов, если не считать китайцев, никогда не отправлявших туземных произведений в Европу.

С удалением соперников положение голандцев в Японии не только не улучшилось, но значительно ухудшилось, и их торговые сношения подверглись целому ряду ограничений. В 1641 г. торговая фактория их была перенесена с острова Хирадо в Нагасаки на маленький искусственно насыпанный островок Десиму, на котором за действиями голандцев был учрежден сиогунским правительством самый стеснительный надзор. По этой причине тридцатилетний промежуток свободного пребывания на острове Хирадо с 1611 по 1641 год был лучшим периодом голандской торговли с Японией, не смотря на конкуренцию, которую им составляли другие нации. Годовой вывоз голандцев за всю эту эпоху равнялся в среднем выводе 5.100,000 рублей. Главными предметами вывоза служили: золото, серебро, медь и камфара, [172] причем серебро занимало первое место по ценности, так как годовой вывоз его одного достигал 3.900,000 руб.

Следующий период голандской торговли, после перенесения фактории в Нагасаки, продолжавшийся 218 лет, с 1641 по 1859 год, был для них гораздо менее выгоден, так как сиогунское правительство создавало одно затруднение за другим. В 1671 году был воспрещен безусловно вывоз серебра из страны, а в следующем году голандские купцы лишены права назначать свои цены за привозимые товары. Оно было передано особым чиновникам, подведомственным губернатору города. Дальнейшим стеснениям голандская торговля подверглась в начале XVIII столетия, когда число судов, ежегодно посещающих Нагасаки, было определено не свыше пяти, а затем низведено до одного. Только в 1759 году Голандия возвратила снова право отправлять в Нагасаки до трех судов в год. В этот период главным предметом вывоза стала медь, в особенности со времени воспрещения вывоза серебра за границу. До начала XVIII столетия годовой вывоз меди колебался между 73,000 и 92,000 пудов, а в некоторые годы достигал до 110,000 пудов. С наступлением же упомянутого столетия правительство решило препятствовать такому огромному вывозу меди и стало выпускать за границу сначала не более 55,000 пудов в год, затем определило годовой вывоз не свыше 36,000 пудов, который в заключение уменьшило до 18,000 пудов. Кроме меди голандцы вывозили из Нагасаки камфару, лакированные изделия, фарфор, шелковые платки, рис, саке, или рисовую водку, и сойю.

К предметам привоза голандцев в Японию принадлежали: шелк-сырец, шелковые, полушелковые и шерстяные материи, колеи, неочищенный сахар, пряности (инбирь, перец, шафран, мускатный орех), лекарственные вещества и т. д. Шелк и шелковые ткани привозились ими из Китая, пряности и лекарственные вещества — с Молукских островов, кожи — из Индии и Персии.

После закрытия страны, одновременно с голандцами, японское правительство разрешило только одним китайцам вести торговлю в Нагасаках. Эти последние пользовались большими торговыми правами по сравнению с голандцами и могли свободно проживать во всех частях города. Не взирая на эти преимущества, китайская торговля, начиная с 1684 года, все падала и вместо прежних 200 джонок в год приходило едва 70, и то слабонагруженных. О торговле китайцев в XVII и XVIII столетиях [173] сохранилось весьма мало данных, но по приблизительным исчислениям ценность ежегодного привоза их в Японию достигала 1.800,000 рублей.

Окидывая в заключение одним взглядом всю предшествовавшую эпоху до середины текущего столетия, мы видим, что все спекуляции европейцев заключались в эксплуатации минеральных богатств страны — сначала драгоценных металов, а затем меди, а когда эти источники наживы иссякли или были закрыты правительством, то торговля упала до ничтожных размеров. Об установлении прочных комерческих отношений с Японией ни голандцы, ни их предшественники вовсе не заботились.

Нынешнее положение японской торговли. Сохранение замкнутости страны в XIX столетии становилось с каждым годом делом все более и более трудным, в виду стремления к сближению между собой, охватившему цивилизованные народы земного шара. Орудием этого сближения явились паровые комерческие флоты, дававшие возможность мореплавателям переноситься быстро в самые отдаленные углы океанов, не обращая внимания на ветры и погоду.

Предприимчивые американцы Соединенных штатов, достигши в своем поступательном движении на запад берегов Тихого океана и утвердившись здесь, возымели намерение получить свою долю участия, на ряду с европейскими народами, в торговле с противолежащим огромным азиятским континентом. На их прямом пути в Азию лежала обширная островная масса Японии, открытие портов которой представлялось по этому настоятельною необходимостью и как бы первым шагом для выполнения торговых замыслов. К тому же эта страна сама по себе могла быть выгодным рынком для американских произведений.

Задача открытия для американцев японских портов была возложена вашингтонским правительством на военную экспедицию командора Перри, выполнившего ее удачным заключением Канагавского трактата 31-го марта 1854 года, по которому с весны следующего года открывались для американцев порты: Симода на Иипоне и Хакодате на Иезо. Выбор этих двух портов оказался, впрочем, неудачным, так как Симода не обладала безопасною якорною стоянкой, а Хакодате, лежа вдали от населенных и промышленных областей империи, не имел торгового значения. Убедившись вскоре в малопригодности Симоды и Хакодате, американцы потребовали пересмотра Канагавского трактата и отвода других портов, более удобных для торговли. За [174] американцами получили право торговли в открываемых японским правительством портах сначала мы, а затем и прочие европейские народы. Все торговые трактаты, заключенные на первых порах с правительством сиогуна, вследствие незнания японского государственного строя, получили в 1865 году окончательную санкцию микадо, действительного и законного государя страны. Ими регулируются в настоящее время все торговые сношения между японцами и иностранцами, а в общих чертах они почти совершенно одинаковы. Главнейшие статьи этих трактатов следующие:

1) Политические представители и агенты держав имеют постоянное пребывание в Токио и пользуются правом свободного проезда по стране; во всех же открытых портах разрешается учреждение консульств.

2) Канагава (Иокогама), Нагасаки и Хакодате открываются для внешней торговли 1-го июля 1859 года, Нигата — в 1860 году, Хиого (Кобе) и Осака — в 1863 году.

3) Во всех открытых портах для иностранных поселений и факторий отводятся японским правительством особые участки, на которых иностранцам разрешается устройство домов, усадеб и складов за определенную плату.

4) Все иностранные подданные, пребывающие в Японии, остаются под юрисдикцией своих консулов.

5) Они пользуются свободой вероисповедания и правом торговли, под условием внесения таможенных пошлин, в размере 5% с ценности привозимых и вывозимых товаров.

6) Им предоставляется право уезжать, без разрешения правительства, на 10 ри (Приблизительно на 37 верст.) во все стороны от отведенных поселений.

Вслед за открытием портов сотни европейских судов стали в них заходить, а на отведенных участках быстро отстроились поселения, в коих водворились иностранные фирмы. По официальной статистике из 6,807 иностранцев, проживавших постоянно в 1885 году в Японии, 6,169 человек занимались комерческими делами. Из них 3,960 человек были китайцы, а остальные распределялись между следующими национальностями: 936 — англичан, 518 — американцев, 257 — немцев, 199 — французов и 299 — прочих.

Статистические сведения об оборотах японской внешней торговли со времени открытия портов до 1868 года страдают [175] большими пробелами, вследствие частных внутренних волнений, нарушавших работу государственных учреждений. С 1868 года по 1887 год имеются уже официальные цифры общих оборотов торговли Японии, хотя до 1872 года они не отличаются точностью. Для верного представления о быстром и неуклонном материальном прогресе Японии не лишнее привести самые цифры торговых оборотов за упомянутое выше двадцатилетие.

Из этой таблицы видно, что общие обороты торговли возрастали довольно правильно, без значительных временных понижений, и в 1887 году они были в 3,7 раза более, чем 20 лет тому назад. Особенно сильно торговые обороты повысились в два последние года, помещенные в таблице, а именно: в 1886 году против 1885 г. — на 16.601,509 иен, и в 1887 году против 1886 г. — на 15.673,029 иен; всего в два года на 32.274,638 иен.

Первые 14 приведенных лет характеризуются преобладанием привоза над вывозом, которое нарушалось в течение всего этого времени только два раза: в 1868 и 1876 годах. Такое положение торговли было неудивительно при огромных закупках, которые Япония принуждена была делать для введения у себя европейской культуры и промышленности. С 1882 года перевес перешел на сторону вывоза и с тех пор ценность его неизменно превосходила ценность привоза. [176]

Эти соотношения между привозом и вывозом товаров находят подтверждение в цифрах привоза и вывоза драгоценных металов — золота и серебра, монетою и в слитках. Привоз этих последних представляет возврат денег стране за ту часть вывоза, которая не покрывается ценностью привоза, и обратно вывоз их идет за границу в уплату за избыток привоза, не возмещаемый равноценным вывозом. Отсюда следует, что в течение 14-ти лет, с 1868 года по 1882 год, должен был существовать отлив драгоценных металов за границу, а с этого года — обратный прилив их в страну. Это рассуждение вполне оправдывается, если свести баланс привозу и вывозу драгоценных металов.

(К сожалению, цифр, относящихся за всю эпоху с 1868 года, а также за 1886 и 1887 года, не имелось под рукой.

Из драгоценных металов в Японию ввозится собственно одно только серебро. Что же касается до золота, то оно всегда отливало из Японии, и только в 1885 году оказался в первый раз избыток привоза его над вывозом. Причинами убыли золота из страны были ошибки в монетной системе, а также несоответственно низкий курс при промене его на серебро внутри Японии. В трехлетний период, с 1857 по 1860 год, когда правительство определило постоянное отношение ценности золота к серебру как 6 к 1, государственные кассы буквально осаждались народом, променивавшим серебряную монету на золотую, которая затем с барышем продавалась за границу. Количество драгоценных металов, вывезенных европейцами из Японии, весьма значительно, не смотря на бедность в них: так, за 14 лет, с 1872 по 1886 год, она выпустила за границу золота и серебра на 62.886,454 иена.

Участие иностранных держав в торговле с Японией, определяемое для привоза по месту, откуда прибыл товар, а для вывоза — по месту его назначения при отправлении, показано в нижепомещенной таблице, в которой лишь приведены цифры общего торгового оборота:

Важнейшими участниками в торговле с Японией, судя по этой таблице, следует признать Соединенные штаты, Великобританию, Китай и Францию, между коими Великобритания, если к ней придать Канаду, Британскую Индию и все колонии, будет занимать первое место.

Вся внешняя торговля Японии производится, как было сказано выше, через порты, открытые по трактатам. Из них собственно в четырех: Иокогаме, Хиого-Осаке, Нагасаки и Хакодате сосредоточивается почти вся торговля, в чем можно убедиться из следующей таблицы:

По этой таблице видно, что торговые обороты распределяются далеко не одинаково между упомянутыми портами. По цифрам 1886 года из общей суммы оборотов первых четырех портов приходились на каждый из них в частности следующие процентные доли:

Таким образом первым и важнейшим портом Японии является Иокогама. Она возникла после заключения трактатов, рядом с небольшим поселением Канагавой, отведенным первоначально для заграничной торговли. Причиною перенесения порта в Иокогаму было мелководие Канагавской бухты. Быстрому росту [178] и нынешнему торговому значению Иокогама обязана не только своей глубокой и просторной якорной стоянке, но также соседству со столицей империи Токио, имеющей теперь 1.121,863 жителей и составляющей важный промышленный центр, и близости к плодородной и густонаселенной равнине Куанто и центральным областям Нипона, производящим шелк и чай. Благодаря этим условиям, Иокогама успела разростись в короткое время в обширный город, насчитывающий 89,545 жителей. Она ныне отпускает за границу почти весь шелк и большую часть чая, поставляемые Японией на всемирный рынок, а также отправляет значительное количество продуктов рыболовства и туземных мануфактурных товаров.

Осака составляла в прежнее время до открытия страны для европейцев, главный рынок внутренней торговли, благодаря своему положению на прибрежьи населенной и плодородной долины реки Иодо-гавы, в которой находится город Киото, политический и промышленный центр старой Японии. В ней проживали самые богатые оптовые купцы, и здесь же даймио имели свои торговые конторы и склады, откуда распродавались принадлежавшие им товары. Сюда же стекались все художественные произведения киотской промышленности, славившейся по всей стране. С открытием Осаки для европейской торговли, мелководье и полная необеспеченность от южных ветров ее рейда принудили перенесение порта в местечко Хиого, лежащее в 30 верстах к западу и обладающее закрытой бухтой. Около Хиого возникло вскоре поселение Кобе, в котором живут все иностранцы и находятся комерческие фирмы, ведущие торговлю с Осакой.

По величине торговых оборотов Хиого-Осака — второй порт Японии, причем собственно на Осаку приходится только 7ю оборотов их общей торговли. Из Хиого-Осаки вывозится за границу: рис, медь, растительный воск, камфара, а также в небольшом количестве чай. Ввозятся же сюда: золото и серебро в слитках для Осакского монетного двора, бумажные и шерстяные материи и керосин.

Нагасакский порт на Киу-сиу лежит на западном берегу полуострова Хицена, вдающегося в море, и отделен горами от центральных областей острова, откуда могли бы стекаться сухим путем туземные произведения. Вопреки этим невыгодным условиям Нагасаки был с древних времен торговым портом, по своей близости к азиятскому континенту и к первым колониям [179] европейцев в Азии. В последнее время торговое значение Нагасаки возвысилось благодаря нахождению на острове Такасиме, в ближайшем соседстве с портом, богатых каменноугольных, копей.

Из Нагасаки вывозятся преимущественно каменный уголь, продукты рыболовства, рис, камфара и растительный воск.

Хакодате на Иезо не имеет обширной торговли по бедности и малой производительности острова. Слабое население Иезо дает только весьма ограниченное число покупщиков иностранных товаров, почему привоз совсем незначителен. Важнейшими предметами вывоза из Хакодате служат: рыба (лосось), водоросли, морские животные, лес, оленьи кожи и рога, а также сера.

Нигата представляет единственный порт Нипона, на берегу Японского моря, свободный для иностранной торговли. К сожалению, вследствие полной открытости рейда навигация в нем совершенно прекращается в течение холодного полугодия, когда господствуют северо-западные и западные ветры. По этой причине в Нигате торговые сношения с заграницей совсем ничтожны и не опубликовываются в статистических изданиях, хотя этот порт мог бы иметь значение по своему соседству с областями, производящими рис и чай, направляющиеся пока на Иокогамский рынок. Кроме перечисленных главнеших портов, в торговле с Кореей еще участвуют: Симонозеки, лежащий на юго-восточной оконечности Нипона, при входе во внутреннее море; Хаката, небольшой торговый город на острове Киу-сиу, расположенный также на берегу того же внутреннего моря, и Идзугахара — главная гавань островов Тсу-сима. Общий торговый оборот порта Симонозеки в 1886 году достигал всего только 158,200 иен, а двух последних был еще значительно ниже (В нынешнем году японское правительство открыло еще девять новых портов для иностранной торговли.).

Ценность вывоза и привоза важнейших категорий товаров в 1886 и 1887 годах видна из следующей таблицы:

Разделив товары, помещенные в таблице, на сырье и мануфактурные изделия, бросается сразу в глаза, что в вывозе преобладают первые, а в привозе — вторые. Действительно — произведения сельского хозяйства составляют 80-90% ценности вывоза, тогда как в привозе они не превышали в последнее время 14% его ценности. Таким образом развитие вывозной торговли Японии находится в прямой зависимости от успехов добывающей промышленности и в особенности от земледелия и сельского хозяйства. Переходя к рассмотрению отдельных груп товаров и их экономического значения, разберем сначала вывозную, а потом привозную торговлю.

Предметы вывоза. Первое место в вывозе Японии занимают продукты шелковой промышленности: шелк-сырец, неразмотанные коконы и яйца шелковичного червя. Свое первенствующее положение в вывозе шелк занял с самого открытия страны в 1859 г. и ни раза не был отодвинут со своего места каким-либо другим товаром. Быстрому возрастанию этого вывоза сначала содействовала эпидемическая болезнь, распространившаяся в 60-х годах между шелковичными червями в Европе, а затем косвенно способствовало вздорожание хлопка, во время Американской междоусобной войны, отразившееся возвышением цен на бумажные материи. В 1865 году цена на японский шелк достигла своего апогея и возвысилась почти вдвое против 1863 года. Затем наступило сильное колебание в спросе, окончившееся, через несколько лет, значительным падением его стоимости. Это понижение цены однако не остановило развития шелковой [181] промышленности, так как она осталась все-таки весьма прибыльной, вследствие местных условий, благоприятствующих размножению шелковичного червя, без особых затрат труда и денег. В общей ценности вывоза 1887 года на долю шелка приходилось 41%. Не смотря на то, что этот вывоз составляет важнейшую статью внешней торговли страны, японский шелк составляет лишь небольшой процент всего количества, обращающегося на всемирном рынке, а потому не оказывает существенного влияния на цены, которые определяются обыкновению соображаясь с урожаями в Италии, Франции и Китае. Такая зависимость делает японский шелк не вполне надежным источником народного богатства.

Чай представляет собой второй предмет по ценности вывоза. По сравнению с вывозом шелка заграничный отпуск чая возрастает гораздо тише. Одна из причин этого явления заключается в том, что Япония производит исключительно зеленый чай, который находит себе сбыт только в Соединенных штатах и Канаде, тогда как весь остальной мир пьет китайские черные чаи. В вывозе 1887 года чай составлял 14,3% общей ценности, а следовательно на оба важнейших предмета заграничного отпуска, шелк и чай вместе, приходилось 55,3% оборота вывозной торговли.

Рис занимал нормально в последние годы третье место в отпуске. Вывоз его был разрешен правительством в первый раз в 1873 году, так как со времени открытия портов до 1871 года, вследствие внутренних волнений, масса рисовых полей оставалась без обработки, и потому Япония не только не могла вывозить, но сама нуждалась в рисе. От предыдущих двух товаров рис отличается значительными колебаниями в размерах вывоза: так, в 1875 году его было продано только на 71,031 иен, а по прошествии трех лет в 1878 году — на 4.644,280 иен. По своим превосходным качествам японский рис идет бойко за границу, и потому вывоз его вероятно со временем усилится. К тому же Китай представляет собой обширный рынок для японского риса, так как, при всем развитии культуры этого злака, самые лучшие урожаи не удовлетворяют внутреннему спросу, вызываемому чрезмерно густым населением.

Одновременно с рисом из Японии начали вывозить пшеницу в зерне и муке, а также бобы.

Каменный уголь, медь, сушеная рыба и изделия туземной художественной промышленности составляют четыре следующих трупы товаров, почти одинаковых по ценности вывоза. Первые два [182] предмета представляют главные произведения туземного горного промысла. Каменный уголь вывозится преимущественно в Китай, а также идет на отопление иностранных пароходов, посещающих японские порты. Медь, полосовая и листовая, отправляется в Китай, Великобританию и Индию.

Под статьей сушеная рыба в японском вывозе подразумевается целая масса самых разнообразных продуктов рыболовства, в состав которых входят, кроме рыбы, еще многие низшие морские животные, составляющие лакомство как для туземцев, так и в особенности для жителей Китайской империи. Из рыбных товаров отправляются преимущественно за границу лососина и соленая треска. К низшим морским животным, сбываемым исключительно в Китай, относятся: трепанги или голотурии, несколько видов головоногих (каракатиц), раковины аваби и различные породы раков. Затем еще с успехом продаются в Китае плавники акулы. Рыбий жир, вытапливаемый из японских сельдей, скупается охотно европейскими купцами и идет главным образом в Германию.

Изделия японской художественной промышленности представляют почти единственные мануфактурные товары страны, идущие за границу. В общей ценности вызова они составляли только 3,7% в 1886, и 4,1 % в 1887 году. К этим товарам относятся фарфоровая, фаянсовая и глиняная художественная посуда, лакированные ящики, веера, ширмы, бронзовые и эмальированные вещи. Наибольшая ценность в этом вызове приходится на долю фарфора и фаянса (1,002,378 иен в 1886 году), а затем на лакированные изделия (580,165 иен в 1886 году).

Водоросли составляют продукт морской промышленности, связанной с рыболовством, и употребляются в пищу в Китае, куда сбываются вместе с сушеной рыбой. Важнейшую долю москотильных товаров, отпускаемых за границу, образует растительный желатин, добываемый из тех же водорослей.

Вывоз прочих предметов, как помещенных, так и не приведенных в таблице, кроме камфары, пока еще незначителен. К последним относятся: туземные льняные, пеньковые, хлопчатобумажные и шелковые ткани, японская бумага, сера, антимоний, спички и проч. Кстати можно заметить, что Япония в последние годы сделалась поставщицей спичек Китая и Кореи, продав их в 1886 году на 378,015 иен. [183]

Главнейшими участниками в вывозной торговле с Японией, по ценности грузов, являются:

В Соединенные штаты в приведенные два года вывозились: половина японского шелка и весь чай, а на остающуюся сумму, около 2.000,000 иен, — разные товары, в числе которых первое место занимали камфара и фарфоровые изделия.

Вывоз в Китай распределялся довольно ровно между значительным числом предметов. Туда отправляется вся сушеная рыба и водоросли, а также большая часть, меди, каменного угля, москотильных товаров и камфары. Весь вывоз во Францию состоял из одного шелка, если не считать незначительных закупок риса и мануфактурных товаров. Более половины вывоза в Великобританию образует рис, а на остальную сумму ввозится главным образом шелк. Точно также большая половина вывоза в Германию приходится на долю риса.

Предметы привоза. По большому числу различных предметов привоз несравненно разнообразнее вывоза. Это обстоятельство служит указанием, что потребность японцев в европейских произведениях чрезвычайно многосторонняя, хотя, с другой стороны, незначительная ценность привоза многих из них является признаком, обнаруживающим, что именно эти потребности ощущаются покамест меньшинством населения.

Первое место в привозной торговле принадлежит бумажной пряже и материям. Они доставляются в Японию из Великобритании и Британской Индии, преимущественно из двух пунктов: Манчестера (через Ливерпуль) и Бомбея. В общем итоге привоза бумажные пряжи составляли 22,3% в 1886 году и 18,7% в 1887 году, а бумажные ткани — 9,1% в первом и 7% во втором году. Таким образом привоз бумажных мануфактурных изделий не превосходил в последнее время 25,7-31,4% всего привоза.

Усиления привоза пряжи в Японии трудно ожидать в будущем, так как, хотя японские ткачи оценили ныне превосходство [184] машинной нити перед ручной, но за то туземная промышленность пришла им на помощь основанием большого числа механических прядилен с обширным производством. Гораздо вероятнее усиление привоза манчестерских бумажных материй, так как приготовление тканей осталось еще пока ручным производством и японцы далеко не достигли в них тех высоких качеств и дешевизны, которыми отличаются манчестерские. Из этих материй привозятся в Японию: шертинг небеленый, беленый и цветной, различные ситцы, тик, бумажный атлас и бархат.

Второе место по ценности привоза принадлежит обыкновенно сахару. От 2/3 до 3/4 общего количества его составляет тростниковый сахар, привозимый в неочищенном виде из различных азиатских стран. Он подвергается процесам очищения или прямо перед употреблением в домашнем быту, или на небольших заводах. Рафинированный же сахар (1/3-1/4 его годового привоза) доставляется в Японию из Европы. Меры правительства, покровительствующие разведению сахарного тростника на Ликейских островах и свекловицы на северном Нипоне и на Иезо, не оказали до сих пор влияния на привоз заграничного сахара, который все рос за последнее время.

Сырая шерсть, а главным образом шерстяные материи и сукна, образуют третий предмет привоза, нередко соперничающий по ценности с привозом сахара.

Ценность привоза упомянутых трех предметов образует 52-66% общего его оборота.

В статье металы заключается привоз полосового и листового железа, чугуна, стали, а также рельсов и гвоздей. К привозу метилов можно еще отнести машины, инструменты и железные суда, изготовляемые и строющиеся за границей по требованиям из Японии. Ценность этой статьи колеблется очень часто в зависимости от крупных правительственных заказов. Наоборот, керосин и москотильные товары, следующие непосредственно за ними по ценности привоза, доставляются в Японию из года в год почти в одинаковых количествах.

Важнейшие страны, отправляющие свои произведения в Японию, приведены ниже в порядке по ценности их отпуска.

Великобритания поставляет Японии большую часть хлопчатобумажных изделий (пряжу и ткани), машины, железо в разных видах, суда, москотильные товары и шерстяные материи.

Китай и в особенности Формоза доставляют Японии почти весь нерафинированный сахар, хлопок-сырец и незначительное количество прочих товаров.

Индия с Сиамом дополняют привоз Великобритании по отношению к хлопчатобумажным пряжам, и Китая, по отношению к нерафинированному сахару. Кроме того, они поставщики Японии для кож.

Главным привозом Соединенных штатов является керосин.

Привоз из Германии не имеет преобладающих товаров; в нем заключаются самые разнообразные предметы, как-то: фланель, шерстяные материи, анилиновые краски, машины, оружие и т. д.

В общем итоге ценность их превышает не только французский привоз, но в 1887 году опередила даже американский. Усиление привоза из Германии объясняется энергическим предложением новых товаров и уступчивостью немецких купцов в торговых сделках.

Франция привозит в Японию шерстяные материи, вина и коньяк.

Торговый флот. Продолжительное закрытие страны для внешней торговли и запрещение японцам покидать свою родину, конечно, не могли содействовать развитию японского комерческого флота. В эпоху владычества сиогунов рода Токугава вся морская торговля Японии ограничивалась поэтому береговым каботажем между соседними приморскими пунктами. Только одно японское внутреннее море, связывавшее три главных земли государства, искрещивалось по всем направлениям.

Японские суда, прототипом которых вероятно служили неуклюжие китайские джонки, по своей конструкции не были способны к дальнему плаванию в открытом море и притом не могли поднимать значительных грузов. Знакомство с Европой и открытие торговли вызвало замену туземных джонок европейскими судами, и на поприще судостроения японцы обнаружили не менее энергии, чем на других. Первые суда были заказаны за границей, а затем возникли корабельные верфи близ Иокогамы [186] в Иокоске, в Хиого и Нагасаки, где японцы стали сами строить суда европейского типа. Впрочем, еще до сих пор 1/4 числа судов нового типа, прибавляющихся ежегодно к японскому комерческому флоту, приобретается покупкой и заказами за границей.

С 1870 по 1876 год было построено в Японии 40 пароходов и 17 парусных судов, а за границей куплено 133 парохода и 54 парусных судна. Затем, начиная с 1877 года к японскому комерческому флоту ежегодно прибавлялось от 15-ти до 48-ми пароходов и от 18-ти до 167-ми парусных судов. На сколько дело развития флота быстро подвигалось вперед, молено судить по тому, что в одном 1880 году Япония обогатилась на 215 судов.

Состояние японского комерческого флота европейского типа за четырехлетие 1883-1886 годов видно из следующей таблицы:

*1) Около половины этого числа пароходы.

Сравнивая этот флот с комерческими флотами европейских государств, оказывается, что, не смотря на свое недавнее возникновение, как по числу судов, так и по итогу тонн водоизмещения, он превосходит флоты португальский, бельгийский и турецкий. По числу же пароходов японский флот опередил многие государства, как, например, Австро-Венгрию, Испанию, Голандию и Данию. Большое процентное содержание пароходов в составе японского флота объясняется самим временем возникновения, в эпоху, когда парусный флот отыграл свою роль. По сведениям 1885 года из 461 парохода, числившегося по спискам, собственно мореходных свыше 100 тонн водоизмещения было 107 (в том числе 16 свыше 1,000 тонн), а остальные 354 были маленьких размеров.

Туземный флот джонок в самый разгар введения европейских судов даже несколько уменьшился, но, играя важную роль [187] в прибрежном каботаже, он в последние годы стал снова возрастать, что доказывают следующие цифры:

Числительность туземных джонок.

Постепенное возрастание торгового флота, ясно выраженное в двух последних таблицах, обнаруживает рельефно стремления японцев сделаться самостоятельной комерческой нацией, избавленной от дорого стоющего иностранного посредничества.

Барон А. Тизенгаузен.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Краткий военно-статистический очерк Японской империи // Военный сборник, № 11. 1889

© текст - Тизенгаузен А. Е. 1889
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вестник Европы. 1889