СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

(Корреспонденция «Голоса») (Окончание)

Кончив погрузку угля, «Светлана», в сопровождении корветов «Витязь» и «Ни-Син-Кан», 16- го ноября оставила юкагамский рейд для следования в Хакодате. Переход этот продолжался пять дней, в продолжение которых по случаю затишья несколько раз приходилось разводить пары и наоборот, когда ветер свежел, снова вступать под паруса. Между прочим, в 120-ти верстах от Санчарского Пролива мы встретили жестокий двухдневный шторм. В это время мы находились за берегами Нипона, и потому волнение было незначительно, хотя ветер ревел с страшной силой. 20-го ноября стихло; опять разведены были пары, и мы благополучно вошли в пролив. Все горы острова Иессо покрыты снегом; ветер дует довольно свежий, в воздухе холодно — совсем не то что в тропиках, где все теперь зеленеет и природа улыбается на каждом шагу. Уже начинало темнеть, когда мы, 21-го ноября, бросили якорь в Хакодатском заливе, так далеко от берега, что едва только виден был город с его серенькими домами, раскинувшимися по склонами гор, окаймляющих бухту. На вершине горы, около средины бухты, находится наша русская церковь; здесь когда-то был целый уголок русский — с довольно большими деревянными зданиями, в которых помещалось наше русское консульство с госпиталем и школой. Несколько лет назад все это сгорело, осталась одна церковь и при ней дом священника, где теперь живет священник-мисионер о. Анатолий, который несколько месяцев только поселился в Японии и уже успел устроить маленькую школу для детей. Он один теперь остается в Хакодате, так как консульство уничтожается и настоящий консул, г. Аларовский, оставляет свой пост и вскоре после нашего ухода отправляется в Нагасаки.

Как только мы бросили якорь, сейчас же губернатор с своим помощником приехал на фрегат и представился великому князю. Здесь давно уже ждали прибытия нашей эскадры и успели построить для его высочества при одном из храмов совершенно новое помещение. В ту же ночь опять засвежело, а на следующий день задул такой свежий, порывистый ветер, что к вечеру прекратилось сообщение с берегом, и офицеры, бывшие там, волей-неволей должны были разместиться в единственном небольшом европейском ресторане, который содержится вдовой одного русского ¹⁶, поселившегося в Хакодате. Ресторан этот есть в тоже время и клуб всех европейцев, которых приманивает сюда бильярд и желание как-нибудь развлечься от скуки хакодатской [103] жизни. В этот же день на фрегате от имени его высочества давался обед, к которому приглашены были высшие местные японские власти; но их катер не мог выгрести на фрегат, и они должны были возвратиться в город. На другой день стихло, и великий князь съехал на берег; корвет «Ни-Син-Кан» опять салютовал при этом 21-м выстрелом и расцветился флагами. На пристани его высочество встречен был товарищем министра двора, прибывшим на «Ни-Син-Кан», губернатором Хакодате и его помощником. Здесь выстроен был также почетный караул, нарочно для этого случая привезенный из Иеддо. С пристани великий князь верхом отправился прямо в русскую церковь, где о. Анатолий встретил его с крестом и сказал при этом краткую речь. Потом его высочество посетил дом о. Анатолия, осмотрел школу и, отправился в приготовленное для него помещение, где в тот же день дан в честь его высочества обед, к которому приглашены были многие из офицеров эскадры. Здесь представлялись великому князю консулы, живущие в Хакодате: английский, датский, португальский и гаванский. Перед обедом мы имели случай видеть айнов — первобытных обитателей островов Иессо и Сахалина, которые нарочно для этого были вывезены из внутренностей острова. Всех их было 15 человек: 5 женщин, 5 юношей и 5 пожилых. Тип айнов, особенно мужчин, очень похож на цыганский; все они отличаются сильной растительностью волос; часто случается, что все тело айна бывает покрыто густыми черными волосами, и потому существует даже легенда, что айны происходят от собаки и женщины. У женщин волосы спускаются прямо на лицо и почти на половину закрывают его; кос они не носят; мужчины выбривают несколько лоб. Все старики были с густыми черными окладистыми бородами. Сверх того, женщины татуируют себе пространство около губ, так что издали кажутся, как будто с усами. Костюм айнов отличался большой пестротой и покроем похож на японские халаты; ноги голые. Как только они вошли, сейчас же им даны были чашки с вином (саки), очень ими любимым; женщины так же усердно пили его, как и мужчины. Вскоре потом начались танцы, напоминающие наш хоровод: женщины и молодые мужчины стали в кружок, припрыгивая, начали медленно двигаться в одну сторону и при этом пели и били в такт руками. Скоро к молодежи начали присоединяться старики, и тогда танцы сделались оживленнее. Потом, все снова сели и опять усердно принялись за вино. Через несколько времени начался новый танец «птичка», в котором приняли участие одни только женщины: две женщины сели одна против другой и между ними стала третья, а потом сзади каждой сидящей стали еще две женщины, и тогда три стоявшие женщины начали скакать на одном месте, двигая головой из стороны в сторону и размахивая своими густыми волосами; при этом они также что-то пели и били такт; наконец все женщины вдруг завизжали, побежали и сели на свое место. Потом составили хоровод одни только старики, а молодежь в это время била такт и пела. Вообще, можно сказать, что пляска и пение айнов не наводят такой скуки, как пение и танцы геек. Народ этот вовсе не так глуп, как думают о них японцы, которые держат их в полном унижении, а между тем, по мнению американцев, это лучшие работники на всем острове, так как они легко переносят тяжелые условия холодного климата. Айны живут обыкновенно целыми деревнями; дома их очень незатейливы и состоят из столбов, обложенных кругом соломой; внутри дома страшная грязь; посредине обыкновенно устраивается очаг и кругом его ящики и разная домашняя утварь; кладовая помещается в другой избе, обыкновенно построенной рядом с первой. Айны очень любят медвежье мясо и ловят обыкновенно маленьких медвежат, которых потом сама хозяйка вскармливает своей грудью. Животное так привыкает к своей кормилице, что бегает за ней, как собака. Взрослого медведя держат в клетке, из которой он часто бегает и только дается в руки той женщине, которая его кормила. В свою очередь, и женщины-кормилицы так привязываются к своим питомцам, что немало плачут, когда их убивают.

Было уже темно, когда кончился обед. По окончании его великий князь сейчас же отправился на фрегат. В этот вечер корвет «Ни-Син-Кан» опять очень эфектно иллюминировался фонариками.

Спустя день на фрегате дан был большой завтрак, к которому приглашены были товарищ министра двора, губернатор, высшие чины местной японской администрации и консулы, представлявшиеся его высочеству. В тот же день великий князь отправился на берег в приготовленный для него дом, где и провел ночь; на другой день представлялся его высочеству генерал-губернатор всего острова, только накануне прибывший в Хакодате из своей резиденции Саппуро, [104] находящейся внутри острова. Этот городок возник только в последнее время и быстро заселяется, как говорят, из опасения, чтоб русские не завладели островом Иессо.

Отслушав литургию в церкви при консульстве, великий князь возвратился на фрегат, который стоял уже под парами и был готов сняться с якоря. Таким образом, 26-го ноября, в час пополудни «Светлана» и корвет «Витязь» оставили хакодатский рейд. Крепость и корвет «Ни-Син-Кан» салютовали великому князю.

Сначала, благодаря попутным ветрам, мы довольно удачно подвигались к конечной точке нашего плавания — Владивостоку, где нам предстояло расстаться с его высочеством, которому предстояло возвратиться в Петербург через Сибирь, а фрегат получил приказание идти в Россию через Суэцкий Канал. С каждым днем пути термометр постепенно падал; пришлось пустить в ход наши паровые грелки, и только благодаря им мы не чувствовали всей тяжелой стороны этого бурного перехода. Ветер свежел все более и более и наконец вогнал нас в один грот-марсель в четыре рифа ¹⁷. Волнение развело громадное; наверху при 9 град, мороза бушевала метель, палуба покрылась снегом; снасти оледенели и фрегат стонал и скрипел всеми членами. При подобной обстановке, которая едва позволяла держаться на ногах, кают-компания давала обед своему старшему офицеру — великому князю, и это был вполне морской обед — с рейками на столе (деревянными дощечками, не позволяющими двигаться тарелкам, стаканам, положенным на бок бутылкам и проч.), но несмотря на такую предосторожность при сильных размахах фрегата, рюмки и графины летали по столу. На другой день адмирал давал прощальный обед офицерам и, таким образом, мы два дня были под влиянием предстоявшей нам разлуки, и на душе было также невесело, как и в природе. Время вахты можно было приравнять пытке, потому что ветер ревел с страшной силой и, при 9-ти градусном морозе, совершенно обжигал лица офицеров и матросов; особенно трудно было бедным марсовым, которые после всякой работы на марсах (площадки на мачтах) возвращались вниз продрогшие до костей, с окоченелыми руками и с запекшейся на пальцах кровью. К счастью, что на кубрике (в нижних каютах) тепло и можно было отогреться. Но «Светлана» в отношении удобств зимнего плавания имела значительные преимущества перед «Витязем», где не устроено паровое отопление, и потому было еще тяжелее переносить эти зимние штормы, которые, вероятно, надолго будут памятны каждому. Корвет «Витязь» во время метели разлучился с нами еще на третий день плавания, и теперь мы одни качались вблизи негостеприимных берегов восточной окраины нашей необъятной родины. Самые сильные штормы нам пришлось испытывать с 29-го ноября, и они-то замедлили наш переход до Владивостока, продолжавшийся 9 дней. Только 5-го декабря, утром, мы достигли наконец бухты Посьет, самой ближайшей к Владивостоку и замерзающей обыкновенно очень поздно. Поэтому-то она и избрана была местом, в котором его высочеству предстояло съехать с фрегата, в том случае, если б владивостокская бухта уже была покрыта льдом. При входе в это пустынное место, мы встретили клипер «Абрек», возвращавшийся из Нагасаки с курьером из Петербурга. Сейчас же сигналом клипер дал знать, что имеет депеши, и когда брошен был якорь, то немедленно доставлена была телеграмма, изменявшая первоначальные распоряжения: ею отменялось зимнее путешествие великого князя через Сибирь. Известие это быстро облетело весь фрегат, который, между тем, выстрелом из громадного 8-ми дюймового орудия дал знать береговым жителям о своем приходе. Скоро к нам на паровом баркасе прибыл штурманский офицер с известием, что рейд свободен от льда. Сейчас же поднят был якорь, и мы перешли в закрытую владивостокскую бухту, далеко врезывающуюся в берег. В это время мороз дошел уже до 12-ти град, (по термометру Реомюра) и ревел довольно свежий северозападный ветер. При таких обстоятельствах нам очень неприветливой показалась с первого раза эта бухта, окаймленная со всех сторон довольно высокими горами, которые местами прикрыты были снегом. Горы эти сначала, от берега моря, идут отлого и потом уже вырастают до почтенных размеров. Еще не более как 12 лет назад они густо покрыты были красивой зеленью дубов, посреди которых на северном берегу находился военный пост, и в то же время здесь зимовал корвет «Гридень», оставивший после себя полусгнившие теперь бараки. Тогда постовой командой выстроены были казармы и начата постройка церкви, доведенная до конца частными пожертвованиями офицеров эскадры судов Тихого Океана. С тех пор стали зимовать здесь некоторые [105] суда сибирской флотилии и начал образовываться небольшой порт. Страсть к так называемому «презренному металлу» привлекла сюда нескольких иностранных купцов, построивших дома, образовавшие какое-то подобие городской набережной. Лес по горе давно уже вырублен, и на его месте начали подниматься скороспелые небольшие домики нового порта, представляющего большие надежды в будущем. Теперь уже, как известно, решен вопрос о перенесении во Владивосток главного порта из Николаевска; с нынешнего лета перебралась уже сюда команда амурского экипажа и большая часть офицеров сибирской флотилии. С этим явилась надобность в казармах и квартирах, число домов начало увеличиваться с заметной быстротой. Без всякой предварительной расчистки местности, кольями обозначили направление улиц, так что в настоящее время на них чуть не на каждом шагу торчат невырытые пни деревьев. Недалеко от пристани временно устроен порт, обнесенный деревянным забором, и здесь выстроены досчатые балаганы, заменяющие до времени провиантские и экипажеские магазины. В них хранятся запасы по всем предметам снабжения команд и судов сибирской флотилии. Балаганы эти впоследствии заменятся железными и будут перенесены в глубину бухты, где собственно и строится теперь новый город. В настоящее время готовы уже казармы, госпиталь и розданы места желающим строиться офицерам; из них иные уже успели переселиться в свои новые домики, возведение которых сопряжено было с большими трудностями по недостатку рук и строительных материалов. Хотя край этот и изобилует лесом, но лес нужно привозить за несколько верст, и при страшной дороговизне труда это обходится очень дорого.

На другой день по приходе в Владивосток великий князь в сопровождении адмирала К. Н. Посьета и некоторых других лиц, поехал на берег и на пристани встречен был главным командиром портов Восточного Океана. С пристани пешком все отправились в порт и, осмотрев магазины пересели в экипажи и поднялись несколько на гору у северовосточной стороны бухты, где год назад устроен телеграф. Одна линия этого телеграфа — правительственная — идет через Сибирь в Петербург, другая — принадлежащая англо-датской компании, направляется к бухте Посьет, откуда кабель спускается в море и проходит до Японии и до некоторых китайских портов Тихого Океана. Два построенные датчанами двухэтажные дома, в которых помещается телеграф и живут все служащие, могут считаться лучшими в городе. По осмотре телеграфов, его высочество отправился в церковь, где и встречен был священником в облачении с крестом и святой водой; при встрече священник произнес приветственную речь. Грустное чувство оставила в нас эта церковь со всей ее обстановкой: все здесь, начиная с ризы священника, обличает страшную бедность храма, в котором ничего не возобновлялось со времени его постройки и мало по малу, все обветшало, пришло в окончательный упадок. Посещение его высочества, оставившего на этот предмет довольно крупную сумму денег, дает возможность восстановить на этой отдаленной окраине должное благолепие православного храма.

Из церкви мы отправились в дом главного командира, находящийся на набережной. Здесь его высочество встречен был почетным караулом от амурского экипажа, и потам представились ординарцы от флотской и постовой команд. В зале дома представлялись великому князю начальники отдельных частей портового управления, командиры судов, офицеры сибирской флотилии, гражданские чиновники и городской голова. Проведя некоторое время у главного командира, его высочество отправился в казармы постовой команды, а по осмотре их и принадлежащего к ним лазарета проехал к морским казармам, в которых помещается амурский экипаж, состоящий из 1300 человек. Казармы эти состоят из четырех одноэтажных домов на каменном фундаменте; каждый дом разделен на четыре отделения, в которых по обеим сторонам стоят белые деревянные койки, размещенные так, что между каждыми двумя койками есть проход. При незначительной скученности людей, воздух в казармах чистый и хороший, а отопление железными печами очень удовлетворительно. Казармы эти далеко еще не кончены: на некоторых местами недостает даже крыш; впрочем, это обстоятельство не составляет большого лишения при положительном отсутствии дождей в зимнее время. Вообще в казармах все очень незатейливо, но, тем не менее, они вполне удовлетворяют неприхотливым нуждам нашего матроса. К этим казармам ни внутри, ни вне, еще не прикасалась кисть маляра и стены блистают натуральной простотой не совсем гладко выстроганных бревен. Будущей весной предполагается эти казармы обшить тесом, [106] и тогда наружность их примет более приветливый вид. При осмотре казарм матросы стояли по ротам, и бодрый, здоровый вид их обратил на себя внимание его высочества; все они почти исключительно уроженцы сибирских губерний и при крепком телосложении, сравнительно с нашими балтийцами, отличаются весьма большим ростом. Недалеко от казарм строятся и госпитальные бараки на 150 человек; один барак совершенно уже кончен и в нем помещаются все наличные больные, которых в это время было только 24 человека. Госпитальные бараки представляют крайний пункт, до которого распространился в настоящее время Владивосток; они отстоят, по меньшей мере, на три версты от пристани и, вообще все расстояния в городе настолько велики, что волей-неволей каждому приходится обзаводиться здесь верховой лошадью, и это едва ли не лучший способ передвижения по неровным и нерасчищенным-владивостокским дорогам. Для разъездов великого князя и лиц, его сопровождавших, нашлись, впрочем, двое очень почтенных дрожек и одна линейка; пара лошадей и одна в пристяжку быстро мчали каждый из наших экипажей по пням и выбоинам, и не без удовольствия мы возвратились, наконец, обратно, в дом главного командира, отсюда вскоре и на фрегат, который, между тем, стоял уже под парами и готов был перейти из бухты в самый пролив — Босфор. Еще утром в бухте образовался довольно крепкий лед так что шлюпки не без затруднения пробирались до пристани; в глубине же, т. е. в северо-западной части, бухта настолько уже замерзла, что можно было по льду ездить в санях. Это и заставило нас поспешить переменить якорное место и выйти на полный простор. К обеду на фрегат приглашены были главный командир, начальники отдельных частей и командиры экипажей судов, стоявший на рейде. Поздно вечером, портовый паровой баркас «Кит» отвез обратно во Владивосток наших гостей, с которыми провели мы несколько часов в интересных разговорах об Уссурийской Крае.

7-го декабря, утром, пары были готовы, и мы снялись с якоря. Легкий попутный ветер все более и более подвигал нас к югу; в воздухе становилось теплее; скоро не нужны были паровые грелки, и наконец, на 8-й день самого тихого и спокойного плавания, мы достигли Нагасаки, а 15-го декабря бросили якорь в этой чудной бухте.

В тот же день мы узнали, что в короткое время нашего отсутствия из Японии, в нем произошли новые реформы и самая крупная между ними — перемена летосчисления. На днях только получен указ от микадо, что с будущего 1873 года во всей Японии принимается новый григорианский стиль и предписывается носить мужчинам европейское платье. Теперь ни один японец не смеет выбривать себе лоб, который у всех успел уже зарости волосами. 1-го января назначено повсеместное обрезывание косичек, которое будет производиться под наблюдением назначенных для этого чиновников. Все это творится, по-видимому, без всякого протеста со стороны населения. На днях фрегат «Светлана», вместе с корветом «Витязь» оставляет Нагасаки и, зайдя на короткое время в Гонг-Конг, отправляется в Манилу.

Путешествие Великого князя Алексея Александровича ¹⁸

(Корреспонденция «Голоса»)

Две недели стояли мы в Накасаки после тяжелого плавания около прибрежья наших владений на Востоке. Как ни скучна эта стоянка, но, выбравшись из штормовых холодных широт, приятно было очутиться в прекрасной гавани и вместо голых снежных скал снова увидеть живописный пейзаж из гор, зеленевших до самой верхушки. Погода была мягкая, ясная; в бухте — тишь и гладь; забыты были и штормы, и стим-гитерсы, которые спасали нас от двенадцати-градусного мороза. Фрегат сбросил с себя унылый, обледенелый вид и прежним молодцом стоял на старом месте возле своего спутника — корвета «Витязь». Все, разумеется, спешили на берег побродить по японским улицам и по горам, окаймляющим бухту. Некоторые рассчитывали даже и на хорошую охоту, которая, впрочем, как-то не составилась, а межу тем, здесь много [107] фазанов и мелких птичек, похожих на наших дупелей. Команда также успела нагуляться между японцами, довольно усердно угощавшими их своей саки, а потом все принялись и за дело. С обоих судов несколько раз свозили десант и на берегу производились различные построения; дело шло очень успешно, и нельзя было не заметить, что оно служило также и хорошим развлечением для команды. Между тем, приближался праздник и на судах готовились чем-нибудь отличить эти дни от обыденной однообразной жизни. Решили устроить елки, обвесивши их фруктами, и сверх того, каждый матрос, по жребию, получал какой-нибудь мелкий подарок: одному доставалась фланелевая рубашка, другому зеркало, мыло или щетка; словом, всякий возвращался не с пустыми руками от стола, на котором разложены были вещи. Потом начинался маскарад с неизбежной лодочкой и атаманом-разбойником; заунывная приволжская песенка сменялась веселой, плясовой; явились между матросами и рассказчики, которым позавидовал бы любой балаганный шут на Адмиралтейской площади. Музыка и пляска дополняли праздничное настроение бравой команды, получившей в этот вечер лишнюю чарку водки с пирогом и кофе. Офицерские кают-компании также обменялись вечерами, на которых присутствовал и великий князь. Этим и ограничились наши праздничные развлечения; а между тем, мысли несли нас на далекий север, где когда-то и нам приходилось проводить эти дни в другой обстановке и при другом настроении. Бывают же счастливцы, которые никогда не испытывают таких тяжелых чувств и беззаботно вращаются в балах и операх, когда другие качаются из стороны в сторону по разбушевавшемуся океану и в то же время с стаканом вина поздравляют друг друга с новым годом. Так случилось и с нами: 30-го декабря мы оставили Нагасаки, и едва только вышли из бухты, как встретили весьма свежий северо-восточный муссон, который и погнал нас в Гонг-Конг....

Заграничные известия

Американский посланник Делонг в Японии доносит, что слухи об обнародовании со стороны микадо такого постановления, которым была бы провозглашена веротерпимость, ошибочны. Законы и постановления, изданные в прежние времена против христианства, остаются еще в полной силе, но в недавнее время туземным христианам, изгнанным из Японии, разрешено возвратиться на родину. В совете микадо сторонники веротерпимости образуют меньшинство и каждая попытка поспешного приведения в действие таких законов повлекла бы за собой, по мнению посланника, одну только реакцию.

Заграничные известия.

Японский министр иностранных дел, Тана-Теми, объявил иностранным посланникам об отмене всех постановлений против христиан. Губернаторам давно уже предписано не позволять себе в отношении к христианам никаких неприязненных действий. [108]

Заграничные известия.

Нью-Йорк, 31-го мая (12-го июня) (корреспонденция «Голоса»).

… Почти одновременно с назначением г. Джевелля, союзное правительство назначило нового посланника в Японию, именно Джона Бингама. Слухи об удалении г. де-Лонга с его поста, о которой я писал вам в одной из предыдущих корреспонденций, оказались, таким образом, верными.

Е. Смирнов.

Заграничные известия.

В «Кронштадтском Вестнике» помещена следующая частная телеграмма из Японии, от 19-го июня (1-го июля): «Около 100 миль от Нагасаки, в местечке Бикуцон, вспыхнуло восстание. До 50000 инсургентов взяли укрепление Фикудко, где помещалось правительственное учреждение, и сожгли все здания, так что из находившихся в них должностных лиц только трое успели спастись бегством в Сагу; все остальные же, по всей вероятности, умерщвлены». Лицо, сообщившее это известие «Кронштадтскому Вестнику», предупреждает, однако, что, по своей чрезвычайной важности, сведения эти требуют еще подтверждения.

Санктпетербург. 27-го июня 1873.

Тюрьма и ссылка, как карательные учреждения, давно обращают на себя внимание общества и правительства. Неудовлетворительное состояние этих учреждений, наглядно изображенное в произведениях гг. Достоевского, Максимова, Никитина, Ядринцева и др., признано в настоящее время правительством, печатно заявившем о необходимости тюремной реформы. Специальные высочайше учрежденные комиссии осмотрели тюрьмы и все вообще места заключения, объездили пункты ссылок и поселений, собрали необходимые сведения, познакомились с прошлой историей и настоящим положением этих учреждений, выслушали мнение наиболее компетентных судей и, на основании подробного и тщательного изучения как ссылки, так и тюрьмы, представили свои отчеты, соображения, проекты. Ближайшим и, может быть, наиболее отрадным результатом подобных трудов является возможность поставить впервые вопрос, не имевший прежде места: тюрьма или ссылка? До последнего времени вопрос этот даже не возникал и необходимость как тюрьмы, так и ссылки, в силу вековой традиции, не подвергалась никакому сомнению.

Русская ссылка древнее русской тюрьмы. Тюремное заключение, как мера наказания и исправления, возникло в России только в новейшее время. Не только историческая последовательности но и результат изучения современного положения этих учреждений заставляют говорить о ссылке прежде, чем о тюрьме: ссылка, как наказание, должна быть уничтожена, тюрьма же — только преобразована. Высочайше учрежденный, в конце 1868 года, особый комитет по организации каторжных работ, пришел к заключению, что необходимо «высылать тяжких преступников в отделенную колонию, для употребления там в принудительные работы с преимущественной целью водворения в места ссылки». Изыскивая удобное для этого место, комитет остановился на лежащем против устья реки Амура острове Сахалин. Таким образом, ссылка, как наказание, признана в принципе необходимой и для нее избрано новое место; посмотрим, насколько то и другое соответствует современному положению вопроса о ссылке.

Германский ученый Гольцендорф, известный криминалист, пользуется вполне заслуженной им славою преимущественно за разработку сложного вопроса «о ссылке, как средстве наказания», составившего предмет лучшего из всех изданных им сочинений «Die Deportation als Strafmittel». Подробно изучив депортационную систему (ссылку), он пришел к следующим заключениям. Общий [109] характер ссылки, как системы наказания, состоит в том, что, несмотря на все усилия, сопряженные нередко с большими материальными пожертвованиями, правительствам никогда не удавалось достичь ссылкой предположенных ими целей. В местах, представлявшихся неудобными по климатическим и территориальным условиям, ссылочные колонии гибли в самом зародыше; при благоприятных же условиях, ссыльные образовывали свободные колонии и отделялись от метрополии. Никакие жестокие меры не разрешали этой дилеммы в смысле, более соответствующем целям правительства и в крайних случаях приводили к открытым возмущениям. Мало того, в самом принципе ссылки заключаются следующие существенные недостатки: 1) ссылка безусловно и навсегда удаляет из общества те лица, которые, при исправительных мерах, могли бы еще быть полезными его членами; 2) вместе с преступниками, ссылка наказывает их семейства, ни в чем неповинные, губя и развращая их, как во время передвижения в место ссылки, так и в самой ссылке; 3) ссылка требует от государства больших материальных затрат, чем другие карательные учреждения; 4) по существу своему, ссылка не может быть мерой исправительной: временная ссылка озлобляет и развращает преступника, вечная же — привязывает его к новому, не им избранному отечеству, и 5) ссылка возможна только в тех местах, которые окружены непреодолимыми естественными препятствиями для бегства. Все эти недостатки депортационной системы, выведенные професором Гольцендорфом из опыта западно-европейских народов, вполне оправдываются на истории русской ссылки, оставашейся ему неизвестной и, в течении более 200-летнего своего существования, представившей несомненные указания своей полной непригодности, как меры наказания.

В XVII столетии царь Алексей Михайлович особым указом 1653 года повелел заменить смертую казнь для воров и разбойников наказанием кнутом, отсечением перста у левой руки и «ссылкой в сибирские, понизовые, украинские города с женами и детьми», а несколько лет позже, указом 1663 года, «денежного дела воров» пожаловал: «казни им не чинить, а ссылать в Сибирь, на вечное житье с женами и детьми». Спустя десять лет, в октябре 1673 года, правительство было уже вынуждено предписывать о содержании под крепкой стражей малороссиян, сосланных в Туринск, и о поимке ссыльных преступников, бежавших из Тобольска. Таким образом, в первом же историческом документе, засвидетельствованы коренные недостатки ссылки: необходимость бесплодных мер строгости относительно присмотра за ссыльными; нескончаемые издержки по следованию ссыльных, поимке беглых и повторению расправы с одними и теми же преступниками; наконец, вредное влияние на безопасность и нравственность туземных жителей и на правильное развитие местного хозяйства.

Просматривая в «Полном Собрании Законов» акты, относящиеся до ссылки как карательной колонизации нетрудно убедиться, что правительство, устраивая в течении 200 лет места ссылки, упорно преследовало и тщетно желало достичь следующие четыре цели: политическую — для закрепления границ, полицейскую — для устранения дальнейших беспорядков в тех местах, где совершались преступления, хозяйственную — для извлечения выгоды от возделывания лежащих впусте угодий, и финансовую — в виду удешевления способов наказания. Ни одна из этих целей не была достигнута, и все попытки заселить ссыльными ту или другую местность оказались безуспешными. История русской ссылки представляет в этом отношении факты весьма поучительные, заслуживающие полного внимания. Вот некоторые из них:

В 1733 году был заселен ссыльными Охотск с целью развития хлебопашества — хлеб погибал на стебле, поселенцы бедствовали: одни оставались на содержании казны, другие разбежались.

В 1761 году возникла мысль о заселении Барабинской Степи — тысячи поселенцев легли там костьми и от этого поселения остались лишь мрачные предания между старожилами западной Сибири.

В 1783 году была попытка заселить дорогу от Якутска до Охотска — сосланные туда каторжники разбежались и составили разбойничьи шайки.

До 1800 года постоянно ссылали каторжных женщин в иртышские крепости с дозволением крестьянам жениться на них — женщины эти вели распутную жизнь в деревнях и редутах.

В 1807 году памятный Сибири полковник Лоскутов устроил в Нижнеудинском и Нерчинском округах несколько селений, напоминавших военные поселения, созданные графом Аракчеевым [110] — генерал-губернатор Сперанский был вынужден предать Лоскутова суду, поселенцы разбежались, колонии разрушились. 

С 1829 по 1840 год было устроено 22 поселения в Енисейской и 5 в Иркутской губерниях с населением в 65000 человек — спустя несколько лет и тотчас по прекращении принудительных мер деревни опустели, дома гниют и разваливаются. 

С 1857 года устраивается колонизация на Амуре; правительство истратило на нее десятки миллионов и до настоящего времени жители дорогой ценой покупают привозимый хлеб дурного качества. 

Будет ли удачная попытка устроить ссылку на Сахалине? Оседлая жизнь не могла быть организована принудительным способом на русском материке; привьется ли она, при помощи того же способа, на нерусском острове?

Остров Сахалин давно уже обращал на себя внимание как место, которое может быть приурочено для выдворения ссыльнокаторжных. Желая убедиться путем опыта в пригодности острова для этой цели, правительство распорядилось еще в 1869 году передвижением из Нерчинского края на остров Сахалин 200 ссыльнокаторжных; для собрания всех необходимых сведений об острове была отправлена в прошлом году особая экспедиция, которая в настоящее время представила уже подробный, в высшей степени добросовестно составленный отчет о сельскохозяйственных занятиях и каменноугольном производстве на Сахалине, с подробным изложением соображений об устройстве на острове каторжных работ. Напечатанный вчера, в № 150-м «Правительственного Вестника», отчет агронома Мицуля, бывшего членом экспедиции, может служить образчиком той добросовестности, с которой экспедиция исполнила возложенное на нее поручение. Таким образом, в настоящее время вопрос об острове Сахалине как месте ссылки выяснен довольно обстоятельно. Мы имели возможность подробно ознакомиться с трудами экспедиции, видели продукты, привезенные ею, и убедились теперь еще более ¹⁹, что устройство карательной колонии на острове Сахалин будет, по меньшей мере, такой же ошибкой, прискорбной и дорогой, как и предшествовавшие ей попытки каторжных поселений в различных местностях Сибири.

Остров Сахалин нуждается в первых жизненных потребностях; поэтому труд каторжных, высланных на остров в 1869 году, по необходимости распределен между четырьмя родами занятий: рудничным, земледельческим, дорожным и строительным, причем, конечно, немыслимы ни единства наказания, ни однообразие дисциплины. Ни земледелие, ни технические производства не соответствуют тяжести преступления, влекущего за собой ссылку, сопряженную с каторжной работой; рудничный же труд занимает в настоящее время всего лишь 150 ссыльнокаторжных и, очевидно, как бы ни были преувеличены размеры каменноугольных залежей на острове Сахалин, ни никоим образом не могут занять ту массу каторжников — до 12000 человек — для которой изыскивается теперь место ссылки как наказание.

В настоящее время на Сахалине водворено несколько сотен ссыльнокаторжных и, тем не менее, продовольствие их встречает затруднение. По этому поводу официально уже заявлен следующий грустный факт: «Продовольствие сахалинских каторжных зависит от свойства и даже количества доставляемых припасов. Вместо свежего мяса, отпускаемого преступникам в Забайкальской области, и, притом, в определенном размере, на Сахалине, в течении большей части года, выдается солонина, но иногда за недостатком и этого продукта для полных порций, местные власти вынуждены были уменьшать их на половину». Каким же образом могут быть продовольствуемы тысячи каторжных там, где сотням есть нечего и, в крайнем случае, чего это продовольствие может стоить? [111]

Единственное преимущество сахалинской ссылки, заключающееся в островном, не допускающем побега положении Сахалина, могло бы, конечно, до известной степени говорить в пользу выбора именно этого места, как допускающего строгое применение римской ссылки на остров (relegatio in insulam), оказывается, равным образом, недействительным. Дело в том, что Татарский пролив, отделяющий остров Сахалин от материка, замерзает и, суживаясь между гилякским селением Погиби и мысом Лазарева до 7 верст, представляет возможность пройти зимой по льду. По официальным сведениям, в 1870 году бежало более 16 % содержавшихся в пост Дуэ преступников. Таким образом, relegatio in insulam обращается в ссылку как бы на остров (quasi in insulam), лишая в этом отношении остров Сахалин его единственного преимущества.

Экспедиция, специально исследовавшая вопрос о применении депортационной системы к острову Сахалину, не упустила из виду даже доставки арестантов на далекий остров. Справедливо полагая, что сухопутная доставка через всю Россию и Сибирь слишком затруднительна и дорога, экспедиция указывает на морской путь, через Океан, вокруг света, причем сокращается как время следования, так и путевые издержки. Этим же кругосветным путем должны следовать земледельческие орудия, одежда, медикаменты и проч. Не подлежит, конечно, ни малейшему сомнению совершенно правильный рассчет, сделанный экспедицией; но при этом упущена из виду та случайность, которая разрушает все выгоды, представляемые этим рассчетом. Наши европейские порты могут быть закрыты, блокированы, и в таком случае не только отправка новых партий арестантов окажется невозможной, но и все сахалинские поселенцы будут обречены на крайние лишения, если не на голодную смерть.

Наконец, последнее соображение. Будущность каждой колонии, устраиваемой с карательною целью, определяется, как показал опыт, довольно просто: или колония удастся и в таком случае каторжники будут впоследствии отвергнуты ею, не будут приниматься колонистами, или колония не удастся и упразднится сама собой; в обоих случаях будет доказана непригодность подобных мероприятий. Относительно острова Сахалин возможен и более чем вероятен еще и третий исход — переход острова в руки японцев. Остров Сахалин не принадлежит России; это владение настолько же русское, как и японское, хотя и нельзя сказать, что остров принадлежит Японии. В экономическом же отношении, если об этом дозволено говорить в настоящее время, Сахалин, естественно тяготеет к западу, к промышленной Японии, а не к востоку, к малонаселенной Сибири. Рано или поздно, и тем скорее, конечно, чем быстрее привьются на острове предполагаемые поселения, вопрос о территориальном размежевании острова станет на очередь и может повести к случайностям, менее всего желательным. При денежных рассчетах о выгодности устроить каторжные поселения на Сахалине необходимо иметь в виду подобную «случайность», которая может стоить государству очень дорого.

В июле прошлого года, на международном тюремном конгрессе в Лондоне, англичанин Гастингс выразил, от имени Англии, уничтожившей карательную ссылку, дружелюбный совет всем просвещенным державам, сохранившим еще депортационную систему, последовать примеру Англии. История русской ссылки красноречиво подтверждает английского оратора, а условия, в которых находится нерусский Сахалин, не позволяют сомневаться насчет будущности той карательной колонии, которая может быть устроена на этом острове.

Заграничные известия.

В дополнение к известию из Японии, напечатанному в № 173-м «Голоса», из того же частного источника «Кронштадтский Вестник» получил теперь следующую депешу, переданную из Владивостока, от 21-го июня: «Все беспорядки в Японии благополучно кончились. Один из министров, из старых даймиосов, Курада Харима (Kurada Harima) взялся быть посредником между враждебными партиями, и в настоящее время все военные действия прекращены. Письменная корреспонденция может безопасно проходить через страну. Но телеграфные станции не могут быть восстановлены ранее, как через 20 дней».

Заграничные известия.

Чрезвычайное японское посольство, посетивши в последнее время различные европейские дворы, отправилось из Марселя в Японию, не приведя в исполнение первоначального своего намерения посетить и Португалию. «Хотя цель имеющаяся в виду при отправлении посольства — заключить с европейскими правительствами новые торговые трактаты, и не достигнута, однако можно ожидать, как извещает газета «Deutsches Wochenblatt», что по возвращении посольства в Японию существующие трактаты будут пересмотрены, и потом последует заключение новых, через посредство представителей в Японии европейских наций».

Заграничные известия.

Из Йокагамы пишут, от 25-го мая (6-го июля), в «Аугсбургскую Газету»: «Министр финансов, или, вернее, представители министерства финансов сложили с себя свои должности, признав финансовое положение страны безнадежным. Государственный долг простирается теперь до 104 миллионов доларов и с каждым годом возрастает, так как правительство разом взялось сделать слишком много, и больше увеличить подати оказывается [114] невозможным. До сих пор такое положение дел держалось в секрете, но письмо управляющих министерством финансов сделалось гласным и теперь они, вероятно, получат предписание лишить себя жизни для предотвращения упрека, которому может подвергнуться правительство. В письме предлагается немедленно приостановить все публичные работы, внушить чиновникам, чтоб они не выходили из пределов законности, выкупить бумажные деньги и сократить расходы до последней возможности. Далее в письме говорится, что настоящий прогресс — только кажущийся и что он должен привести к всеобщему разорению, если правительство не повернет вовремя назад. Письмо оканчивается следующими словами: «Мы сочли своим долгом не молчать и повергаем, поэтому наш глупый совет к стопам государя, смиренно ожидая наказания, которого заслуживают наши оскорбительные слова». Между тем, глава министерства финансов — человек, как видно, весьма переменчивый, потому что две недели назад он набросал совсем другую картину финансового положения страны, исчислив доходы в 70 миллионов, а расходы в 60 и даже обнадежив правительство излишком в два миллиона, несмотря на предполагаемые реформы. До сих пор железные дороги построены только на протяжении 18-ти миль, а реформы по военной части, новая администрация и устройство новых школ обошлись, разумеется, очень дорого; обильные же нововведения на европейский лад лучше отложить до большего распространения в стране образования. По этой причине выбор депутатов в народное представительное собрание будет предоставлен не народу, а чиновникам, как людям более сведущим. Намерение микадо сделать сбережения в администрации видно из того, что сгоревший недавно дворец будет выстроен вновь не на казенный счет, а по подписке. Ко всем архитекторам разослано приглашение доставить планы постройки великолепного каменного здания в европейском стиле. В то время как некоторые из служащих приговорены к денежным пеням, как виновные, более или менее, в пожаре дворца, в стране господствует убеждение, что он причинен одной из придворных дам, которая положила к себе в постель грелку и потом уснула».

(корреспонденция «Голоса»)

… Переходя к отчету о присуждении этих медалей, и, хотя все они признаны советом президентов равнозначащими, начнем по очередному их списку, т. е. с медалей успеха и преуспеяния. Как и прежде, будем держаться цифр и покажем таблицу государств, удостоенных медалями за успех.

Вена, 17-го (29-го) августа (корреспонденция «Голоса»).

В прошлом письме мы сообщили весьма почтенную цифру медалей, присужденных экспонентам венской всемирной выставки за преуспеяние в их производствах; эта цифра была равна 2925 медалям. Заслуг в производствах оказалось почти в четыре раза более, чем успехов, и Verdienst-Medaille (медаль заслуги) присуждена 8542 экспонентам в нижеследующем размере:

Придавать серьезное значение процентному выводу из этой таблицы едва ли возможно, так как являются сближения весьма странные. Maximum заслуг, например, выпадает на долю Португалии, где более половины экспонентов награждены медалью заслуги (51,2 %): рядом с ней стоит Персия (44,8 %), что уже забавно, тут же Бразилия (40,9 %), тогда как наши самые промышленные государства отодвинулись назад, по отношению процента внимания к ним господ жюри. Между этими промышленными государствами впереди идет Бельгия, далее Швейцария, Нидерланды, Германия, и мы, русские, по проценту наград стоим выше и Франции, и Австрии.

Заграничные известия. 

С последней почтой из Китая получены ближайшие подробности о представлении иностранных посланников владыке небесной империи. 17-го (29-го) июля, как пишет в газете «North China Herald» один очевидец, богдыхан дал формальную аудиенцию посланникам России, Англии, Нидерландов, Франции, Соединенных штатов и Японии, которые и поднесли ему кредитивные грамоты. Церемония приема была согласована во всех отношениях с европейскими обычаями и вполне удовлетворила обе стороны. Богдыхан выразил свое удовольствие по поводу поднесения ему кредитивных грамот от разных государей, осведомился о их здоровье и изъявил желание, чтоб Чунг-ли-Ямень (министр иностранных дел) вел все международные дела к удовольствию европейских посланников. Так как посланники Германии, Австрии и Италии находятся в отпуску, то конечно не могли участвовать в приеме. Аудиенция — присовокупляет корреспондент — происходила не в храме, где принимаются обыкновенно представители земель, платящих Китаю дань, а в смежном павильоне. Японский посол был принят раньше других и, притом, особо. Потому ли, что он выше всех остальных по званию (он единственный посол, действительно акредитованный в Пекине, или во избежание вопроса о первенстве при общем приеме — решить трудно. По удалению его, богдыхану были представлены посланники России, Америки, Англии, Франции и Голландии, причем порядок в приеме зависел от более или менее продолжительного представительства дипломатов при пекинском дворе. Русский посол, генерал Влангали, как старший член дипломатического корпуса, прочитал краткую приветственную речь, на которую император отвечал через князя Кунги еще короче, но чрезвычайно вежливо. Потом посланники выступили вперед один за другим и положили свои кредитивные грамоты на покрытый желтою шелковой скатертью стол перед троном. Этим торжество и заключилось только французский посланник Жофруа остался дольше других для поднесения богдыхану, на особой аудиенции, привезенной им в прошлом году из Европы депеши г. Тьера о резне в Тиен-Цзине.

Вена, 24 августа (5 сентября) (корреспонденция «Голоса»).

Мы уже сообщали в каком широком размере присуждены экспонентам венской всемирной выставки медали преуспеяния и заслуги, доходящие, в общей сложности до 11000. В виду [117] такой огромной цифры, медали, присужденные гг. экспонентам за хороший вкус, представляют величину замечательно малую — 287 медалей! Прежде чем попытаться разъяснить себе это явление, приведем, как и прежде, таблицы распределения медалей.

Медали хорошего вкуса получили:

Замечательно странный вывод получается из этой таблицы: наиболее хороший вкус оказывается в Египте, потом в Дании, потом в Китае, и уже после этого дальнего востока выступает Франция, искони славящаяся, в деле промышленности, своим передовым и высоко «хорошим» вкусом. Эта странность подтверждает только воззрение, уже нами высказанное, а именно, что медаль хорошего вкуса спутала понятия, присуждалась без точного уяснения и многими была понята как нечто среднее между медалью заслуги и похвальным отзывом, да и то присуждалась робко, как будто из-за того только, чтоб не оставить ее забытой. Медаль эта, на основании правил, могла присуждаться одновременно с медалями за преуспеяние и заслуги одному и тому же экспоненту, и не может же быть, чтоб в массе 11000 медалей только 287 указывали на хороший вкус....

Вена, 31-го августа, (12-го сентября) (корреспонденция «Голоса»).

«Anerkennungs-diplom», в точном переводе, может быть назван «дипломом признания», без всякого сомнения, достоинства или услуги, или чего-то такого, что вызывает одобрение или похвалу. Французские жюри, работавшие в экспертных комиссиях венской всемирной выставки, единодушно перевели немецкий диплом на «Mention honorable», т. е. почетный отзыв. Но, так как в первом переводе слово «диплом», а во втором слово «почетный» спутывают названия с «почетным дипломом» (Ehren-diplom), так далеко стоящим от «Anerkennungs-diplom», [118] то мы употребим весьма близкое выражение, хорошо у нас известное — «похвальный отзыв». Похвальных отзывов присуждено еще более, чем медалей, именно по группам 10,032 и сверх того, дополнительных 276, итого 10,308 похвальных отзывов.

Эта форма наград распределилась по государствам так:

Вена, 11-го (23-го) сентября (корреспонденция «Голоса»)

.... Приводим таблицу награды медалью за «сотрудничество».

Сверх того, присуждено сто медалей дополнительных по всемирной торговле, истории открытий и пр., а всего 2001 медаль.

.... В заключение наших утомительных корреспонденций о наградах, приведем общую сводную таблицу всех наград:

Итого всех наград 25057, что на общее число экспонентов в 54427 дает 46 процентов. Еще ни одна всемирная выставка не награждала так щедро.

В «Русский Инвалиде» сообщают следующие известия с крайнего Востока: Подробности о возмущении в японской провинции Цикузель показывают, что причиной беспорядков были не одни происки жрецов, но и несправедливости, сделанные при введении некоторых реформ. Так, новый кинь, или японская сажень, содержит ровно 6 футов, вместо прежних 6,3; между тем, землевладельцы хотели бы получать с нового квадратного кина столько же дохода, как и с прежнего, против чего крестьяне решительно восстали. Консервативная партия воспользовалась этим, чтоб подбить их к требованиям у правительства отмены стрижки волос по-европейски, восстановления старого календаря, уплаты податей деньгами вместо рису, когда урожай последнего плох, и проч. В то же время, бунтовщики добивались, с одной стороны, восстановления феодальных князей, а с другой — признания гражданских прав за иетами, т. е. живодерами и кожевниками, японскими париями.

В Китае вице-король Чямли, Ли-Хун-Чжан, был до конца противником допущения европейских посланников к императору, и очень огорчен неисполнением своего желания. Он деятельно занимается исправлением вала, окружающего Тянь-Цзинь с предместьями и обыкновенно называемого европейцами «Сан-Холын-Синова-Глупость». Сверх вала, воздвигаются и новые укрепления около Тян-Цзиня, а форты в Догу вооружены круповскими орудиями. Говорят, что вообще Ли-Хун-Чжан очень бы не прочь теперь же померяться с европейцами и отомстить за поражения, нанесенные китайцам в 1859-1860 годах, но манчьжурская партия при дворе богдыхана противится этому. Многие китайцы в Шанхае хлопотали о закрытии находящегося в европейском квартале опиумного кабака или курильной лавки; американский консул поддерживал их домогательства перед своими европейскими собратьями. Чтоб отблагодарить его, китайцы поднесли ему адрес, написанный на шелковой материи, огромными красными буквами, и подарили ему изящный зонтик, как то принято в Китае относительно мандаринов, заслуживших уважение и любовь. Потом подобные зонтики были подарены консулам Англии и Франции. Китайские военные корабли на тян-цзинском рейде в день коронации королевы Виктории, узнав о празднестве, готовившемся у англичан, украсились флагами. Это был первый случай участия китайского флота в международных церемониях.

Заграничные известия

«Русский Инвалид» сообщает, следующие известия из Азии: Японское правительство готовится обнародовать новый кодекс законов и, времени до времени, выпускает памфлеты, подготовляющие общественное мнение к сознательному принятию этих законов. Находясь в споре с перувианским правительством по поводу корабля «Maria Suz», оно согласилось предоставить решение дела третейскому суду Императора Всероссийского. В Инду-Китае обращает на себя внимание экспедиция французов вверх по Тонкинской Реке, под начальством Дюпюи. Известно, что Франция приобрела протекторат над Аннамской Империей; поэтому, она решилась открыть прямые торговые связи через эту страну с китайской провинцией Юн-Нань. Экспедиция сначала следовала на пароходах, а потом на лодках. На прибрежьях реки господствовали беспорядки и междоусобия, как результат усмирения мохамедан, за которыми оставались три слабые пункта. Так как прямые сообщения Индии с Кабулом уже несколько времени прерваны, вследствие возмущения хайберцов против эмира Шир Али, то эмир приказал своему главнокомандующему Дауд-шаху начать против них военные действия. Об «умиротворении» Бадакшана имеются, наконец, подробные сведения. Оно состояло в том, что губернатор афганского Туркестана, Мохамед Алам хан, посылал войска в бадакшанские владения и истребил более 500 противников Мурада шаха, ставленника афганского, в битве, которая последовала у Бадакшана в начале июля. Более 1000 противников взято в плен; вся же масса восставших бадакшанцев простиралась до 10000. Вследствие этой победы афганцев, читральский вали должен был отказаться от поддержки бадакшанского претендента. [121]

Заграничные известия.

Представители Японии и Перу в Йокагаме подписали 17-го (29-го) июня протокол об избрании Государя Императора третейским судьей в споре между правительствами перуанским и японским, по поводу захвата судна «Мария Люс».

Заграничные известия.

В «Русский Инвалид» следующие известия из Азии: «В бытность японского министра Сайсимы в Пекине, он представил китайскому императору замечания свои насчет Кореи, неприязненно относящейся к Японии уже в течении нескольких лет. Он присовокупил, что если Япония до сих пор не приняла меры строгости против корейцев, то это сделано только из уважения к его богдыханскому величеству, с которым микадо желает жить в дружбе. Император отвечал, что хотя Корея и вассальное Китаю владение, но имеет свое самостоятельное правительство и свою политику, за которую должна сама отвечать; Япония же может рассчитывать на вмешательство Китая, которое будет состоять лишь в моральном влиянии на Корею в пользу мира ее с Японией. — В Йокагаме приготовляется особое здание для нового японского суда, который будет действовать на европейских началах. — Одним из указов правительства постановлено, что отныне в военной службе единственным основанием к производствам и другим отличиям будут способности, усердие и знание дела, без всякого внимания к происхождению служащего. — Англо-японские газеты передают известия о столкновении между несколькими русскими и японцами, будто бы, происшедшем по поводу какого-то дома на Сахалине, который был сожжен; разумеется, этот слух требует подтверждения. — Улясутайский губернатор уплатил 19400 лан русскому правительству за потерю, в 1871 году, русскими купцами и чиновниками их имущества в этом городе».

Телеграммы «Голоса».

Иеддо, Понедельник, 1-го (13-го) октября. Здесь произошли важные перемены в составе японского министерства. Временным министром-президентом назначен Ивакува. Относительно будущности Японии господствует неизвестность, неудовольствие.

28 октября (9 ноября), № 298. С. 2.

… Из Японии также получено на этой неделе известие о перемене в министерстве. Временным министром иностранных дел микадо назначен глава японского посольства, посетившего недавно Европу — Ивакура. Назначение этого сановника, бывшего одним из главных поборников реформ, совершенно преобразивших в последнее время Японскую Империю, и желавшего лично познакомиться с цивилизацией западных стран, служит доказательством, что микадо, несмотря на оппозицию, встречаемую им в среде даймиосов, намерен твердо и неуклонно идти по пути прогресса и развивать свои сношения с европейскими державами.

Заграничные известия.

Через Сан-Франциско получены известия из Японии, от 20-го октября (1-го ноября), по которым все министры микадо, кроме двоих подали в отставку и уволены от должностей. Разлад в министерстве возник из за предложения отправить военную эскадру против Кореи. Мысль о такой экспедиции горячо поддерживал бывший посланник в Уашингтоне, Ивакура. Дело кончилось, однако, тем, что микадо отказался от своих замыслов против Кореи и Формозы. [122]

Заграничные известия.

Один японец написал историю своей родины с 1853 по 1866 год, и история эта переведена на 1 английский язык одним из секретарей английского посольства в Японии. С другой сто-1 роны американское библейское общество перевело на японский язык евангелие св. Матвея, с 1 английским текстом en regard. Перевод напечатан латинским шрифтом.

23 декабря (4 января), № 354. С. 2.

С последней почтой из Японии получено известие о министерском кризисе в империи микадо. Весь кабинет подал в отставку; микадо уволил его и уже назначил новых министров. Причина кризиса заключается в нежелании министров согласиться на задуманную императором экспедицию против Кореи. После преобразования армии по европейскому образцу, микадо искал случая испробовать боевую силу своего войска в какой-нибудь экспедиции но все министры воспротивились этому и подали в отставку вследствии этого и микадо отказался от своего намерения затеять войну с Кореей, прося некоторых членов кабинета взять просьбы об отставке обратно, на что многие согласились, и новое министерство составилось следующим образом: Сан-Гио остался первым министром, но должность его, на время болезни, исполняет Ивакура, Огума, Окума и Оки назначены членами государственного совета; из них Огуме поручено министерство финансов, а Оки — министерство народного просвещения. Министром иностранных дел сделался Терашима; министром публичных работ Ито, морским — Катцу и военным — Сайгу. В скором времени ожидается заключение конвенции о дозволении иностранцам посещать внутренность страны под условием приобретения паспорта, за который будет вноситься довольно значительный залог. Мера эта, без сомнения, ускорит распространение по всей Японии европейской цивилизации, до сих пор имевшей доступ только в главные приморские города империи.

Заграничные известия.

В известиях из Японии, полученных в Сан-Франциско, 16-го (28-го) декабря, с пароходом «Alaska», сообщают: «В Токее (Йеддо), недавно экипаж, в котором катались императрица японская и ее мать, упал в пруд. Обе дамы не получили ушибов; но лошади утонули. В том же городе пожар истребил 200 домов, причем сгорело несколько человек. 22-е сентября (3-е) ноября, день рождения микадо, было отпраздновано с величайшим торжеством. 3-го (15-го) ноября, там же произошло землятресение, не причинившее, однако, вреда».

Комментарии

16. Бывшего крепостного гг. Корниловых, Петра Алексеева.

17. До нельзя уменьшенный средний парус на большой (грот) мачте.

18. См. № 153-й «Голоса».

19. См. № 148-й «Голоса». Говоря о «каторжных работах на Сахалине», мы основывались на данных, представленных в статьях полковника Венюкова. В полученной на днях июльской книжке известного географического журнала «Ocean Highways» извещают, что вышедший уже, но не полученный еще в Петербурге «Journal of the Royal Geographical Society for 1872» вполне подтверждает сведения и заклю­чения г.Венюкова.