СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

18 января, № 5. С. 20.

Положение дел в Японии и Китае удовлетворительно. Великобританский полномочный министр и генеральный консул в Японии, обнародовал правила для англичан, проживающих в Японии.

26 апреля, № 32. С. 125.

Японское посольство выедет в Англию не ранее 30 апреля (н. е.). В Кале будет приготовлен для членов посольства французский корабль, на котором они отправятся в Лувр. Пребывание японского посольства в Англии продолжится не более 12-ти дней. Оттуда оно поедет в Голландию, где останется до конца мая. Затем оно пробудет последовательно по 12-ти дней в Берлине и Петербурге. В Португалию поедут по окончательном уже возвращении посольства во Францию, где оно еще останется около двух недель. Наконец все посольство отправится обратно в Японию на французском корабле.

10 мая, № 36. С. 139.

Шхуна «Первая» по принятии в прошлом году провианта и кирпича для гавани Св. Ольги, вышла из Николаевска 30 сентября, задержанная туманами и противными ветрами в Амурском лимане, 12 октября по выходе в море совершила весьма неудачное плавание, имея все время жестокие NW ветра, получила большие повреждения в парусах, такелаже и наконец в мачтах, которые за неимением надлежащих качеств сосны и лиственицы, были поставлены еловые, и не зайдя по назначению в Императорскую гавань, в Кустанай и Ольгу, принуждена была спуститься в Хакодате, куда прибыла 1 ноября. Исправив повреждения и пополнив запасы, шхуна эта вышла из Хакодате 7 марта и прибыла в гавань Св. Ольги 14. Сдав груз и приняв по распоряжению начальника поста провизию для команд пограничной комиссии, 20 марта отправилась в пост Владивосток. На переходе этом сломался тон фок мачты и лопнул контраштаг. Прибыв в Владивосток 25 марта, шхуна встретила там лед и должна была стать в проливе, а 7 апреля по очищении льда перешла в бухту. Необходимость переменить обе мачты, пользуясь возможностью вырубить в окружавших бухту лесах надлежащего качества деревья, заставила шхуну оставаться здесь до 26 мая. По постановке новых мачт и исправлении всего вооружения прибыла в гавань Св. Ольги 31 мая. Здесь командой шхуны вырублено и погружено 160 дубовых кряжей для Николаевска; 26 вышла из Ольги; 5 июля заходила в Кустанай для доставления провизии; а 20 прибыла благополучно в Николаевск, потеряв на параллели мыса «Клостер-Калип» кливер, который при свежем NO разорвало. Получив в Николаевске все запасы и приняв груз провианта и прочего для Гижиги и Охотска, отправилась по назначению 22 августа. Шхуна эта имеет предписание по сдаче грузов зимовать в Владивостоке и весною должна принять провиант от ожидаемых кругом света зафрактованных морским министерством коммерческих судов и доставить в Петропавловск, после чего прибыть в Николаевск.

19 июля, № 56. С. 237.

Другой вопрос, занимающий наши морские кружки, — это японское посольство; они также гости, приехавшие отдать визит. — Пароход-фрегат Смелый уже отправился за посольством в Штетин, на нем между прочим послан хор портовых музыкантов для парадной встречи. Смелый — это большой колесный пароход, с огромными хорошо отделанными каютами, вполне удобными для размещения многочисленной свиты посланников; он должен возвратиться около 20 июля (1-го августа н. е.). Вероятно прямо с парохода Смелый, японское посольство переедет на другом маленьком пароходе, в С-Петербург где уже все приготовлено для его приема. Наши моряки, побывавшие в [9] Японии, очень любят японцев, и надеются, что в последствии или сами посланники, или кто-нибудь из миссии побывают у нас в Кронштадте. Это предположение тем вероятнее, что вообще посольство сильно интересуется всем, что относится до флота и моря. Мы слышали, что состав посольства очень оригинален и вполне характеризует строгую систематичность японского народа. Посольство, как говорят, состоит из двух партий: из старых японцев, открытых врагов всякого нововведения и сближения с европейцами и из представителей партии прогресса, желающей учиться, желающей познакомиться с Европой. Представители обеих партий, должны смотреть, должны учиться, с тем, чтобы возвратившись в Японию, окончательно решить вопрос «годится или нет для Японии европейская цивилизация». В числе членов миссии есть: живописцы, стенографы и чертежники, они все замечают, записывают и рисуют. Интересно будет знать, чем кончится эта борьба партий и как понравится японцам европейская жизнь. Петербургу и России выпала доля последнего их знакомства с Европой.

В одном из предыдущих номеров нашей газеты мы говорили, что от морского министерства для встречи посольства будет назначен адьютант Е. И. В. Великого Князя Генерал-Адмирала кап.-лейт. Казнаков. Это известие однакож не подтвердилось; кап-лейт. Казнаков уехал с Великим Князем в Варшаву, а на место его назначен кап.-лейт. Можайский, адьютант штаба Кронштадтского порта.

29 июля, № 59. С. 249-250.

Сегодня, 28 июля, в 12 часов дня, японское посольство пересело с парохода-фрегата Смелый, на придворный пароход Стрельна. Вещи посольства отправлены были ранее на пароходах Словника и Петербург. Мы не станем описывать церемониала торжественного въезда послов в нашу столицу; все это уже известно из других газет, а расскажем подробности перехода парохода-фрегата Смелый из Свинемюнде до Кронштадта; этот рассказ мы списываем со слов одного из лиц, сопровождавших посольство и следовательно за достоверность его можно ручаться. В заключение рассказа мы прилагаем полный список имен, титулов и чинов всех членов японской миссии, с обозначением, кто из них говорит на каком из европейских языков. Этот список списан на пароходе Смелый со слов японских переводчиков. 24 июля японское посольство прибыло в Свинемюнде на прусском военном пароходе Одер. Вещи были присланы заранее на 3-х частных пароходах. На пароходе-фрегате Смелый посланников встретили с церемонией и музыкой, они очень любезно и ласково поздоровались с офицерами и командой. С командиром посланники были уже знакомы в Берлине; там-же представлялись им чиновник министерства иностранных дел, барон Остен-Сакен и кап.-лейт. Можайский, присланные на Смелом для встречи посольства. После встречи посланники сели за стол, приготовленный для них по распоряжению Высочайшего двора, они пригласили к обеду барона Остен-Сакена, кап.-лейт. Можайского, командира кап. 2 р. Левицкого и некоторых из офицеров парохода. Обед был сервирован по-европейски и только зная вкус японцев, было приготовлено несколько блюд из рису. По окончании обеда за десертом члены посольства просили подать редьки и тертого хрену. Этой оригинальностию и ограничились особенности их вкуса. Хреном и редькой они закусывали шампанское, которое пили с большим удовольствием. [10]

Во время обеда пароход Смелый начал сниматься с якоря. Посланники, заметив это, просили позволения встать из за стола, они желали еще раз проститься с прусским народом. И действительно, они все вышли наверх и вежливо раскланивались на все стороны, пока пароход шел в узкостях реки Свине посреди набережных, усыпанных народом. Потом они спустились вниз и продолжали обедать. Эта вежливость японцев и необыкновенный их такт, составили довольно резкий контраст с нескромным любопытством и некоторою навязчивостью простого народа и публики в Берлине, в Свинемюнде. Выйдя в море, на пароходе-фрегате Смелый началась обыденная жизнь, устроенная известным порядком. К 8 часам утра члены миссии вставали, пили чай с легкими, холодными закусками. В час пополудни им подавали второй завтрак; в 6 часов они обедали.

В первое время Японцы конфузились, но вскоре сделались очень разговорчивы и любезны; они охотно рассказывали о своем путешествии, а некоторые начинали учиться по-русски. Многие из Японцев уже начинают объевропеиваться, они носят сапоги и почти все завелись часами, которые очень занимают их. Младшие из членов посольства выказывали во всем детскую, наивную любознательность и были очень развязны и веселы. Старшие посланники постоянно важны и сериозны, они сохраняют чувство собственного достоинства и отличаются своей утонченной вежливостью. Во время плавания они делали много таких вопросов, которые ясно доказывают сведения в навигации и мореходной астрономии; так, например, каждый день в полдень они спрашивали обсервованные и счислимые широту и долготу.

В первый день плавания, барон Остен-Сакен подарил старшему из посланников князю Симодскому карту России на 12-ти листах, только что отпечатанную при военно-топографическом депо; на другой день командир парохода подарил князю чертежи и планы парохода и машины. Наконец, на третий день, в день прихода барон Остен-Сакен подарил ему план С-Петербурга. Эти подарки заключались подарком фотографического портрета трех лиц, присланных на встречу посольства; князь в свою очередь подарил им свои фотографические карточки. Эти маленькие подарки очень понравились японцам и вообще свидетельствуют о дружеских отношениях общества, плававшего на пароходе Смелый.

На высотах Дагерорда, Смелый встретил 111-ти пуш. винтовый корабль Император Николай I-й. Корабль был под парусами и салютовал флагу посланника 15 выстрелами, на что получил ровный ответ. Посланники желали видеть ближе корабль; он лег в дрейф и пароход Смелый обошел его со всех сторон. На второй день перехода была довольно сильная качка, и многие из членов миссии чувствовали морскую болезнь. На третий день плавания, вечером в 10 часов, через трое суток и два часа, и пароход Смелый благополучно достиг Кронштадта и стал на якорь на малом рейде; а на другой день, 28 июля, в полдень, посольство отправилось в С-Петербург.

Во все это время члены миссии выказали много ума, такта и любознательности; с ними также обходятся очень вежливо и предупредительно, так что отношения сохранились самые дружеские. В продолжение плавания постоянно кто-нибудь из членов посольства рисовал и записывал все что попадалось интересного. Как деликатны посланники, это можно было видеть в их постоянной заботливости о музыкантах и прислуге. Музыканты, скажем мимоходом, очень понравились японцам; сам посланник, князь Симодский, приказывал всякий раз благодарить их.

Еще одна особенность: когда перевозили багаж, кажется более 300 ящиков и тюков, тогда единственно очень заботились все члены миссии, это об одном ящике, вроде деревянной клетки, в котором хранились вверительная грамота посла и копии с трактатов. «Это моя жизнь», говорил несколько раз посланник, указывая на ящик. На денежный сундук не обращали никакого внимания; правда он весил 20 пуд. и утащить его нелегко было, не смотря на пренебрежение, с которым он был брошен на пристань в Свинемюнде.

Японские посланники выехали из Иедо в начале января 1862 года на английском пароходе Оден; на пути они заходили: в Гон-Конг, Сингапур, на Цейлон, в Аден и в Суэц, откуда по железной дороге и Средиземному морю отправились в Европу. В половине марта посольство прибыло в Париж, к 1-му мая они были в Лондоне, где и провели май. Июнь пробыли в Гаге, июль в Берлине, откуда выехали 24 июля. [11]

СПИСОК ЛИЦАМ, СОСТАВЛЯЮЩИМ ЯПОНСКОЕ ПОСОЛЬСТВО.

1. Такено-уци-Симодске но-Ками (Уци — значит: князь; но Ками — титул высших государственных сановников. Ред.), (первый посланник, князь Симодский).

2. Матею-даира Ивани-но-Ками (товарищ посланника).

3. Киокок Нотоно-Ками, (товарищ посланника).

4. Сибата-Сада-Таро, (начальник свиты).

5. Мориама Такициро, (секретарь; говорит на голландском и английском языках).

6. Хитака Кей-Сабуро, (советник по финансовой части).

7. Фукутаваку Таро.

Секретари:

8. Мидсюсима Дакютаро.

9. Окасаки-то Саемон.

10. Масидзю Сун-Дзиро, (инженер).

11. Футси но-бе-токюцо.

12. Ииеда Иуске.

13. Мори Хатси-Таро.

14. Саито Даи-Носин.

Смотрители:

15. Такаматси Хико-Сабуро.

16. Иамада Хациро.

Переводчики:

17. Фукидзи жен-ициро, (2-й секретарь).

18. Таци ко-сакю.

19. Охода жен-Сабуро.

20. Фукузама ию-кильзи, (все говорят по голландски, английски и Таци по-французски).

21. Мицюкури сию-хей.

22. Мацуки Коань, (оба доктора и переводчики).

Доктора:

23. Такасима-ию-кей.

24. Кавасаки то-миу.

Слуги:

25. Такама Ооске.

26. Нагава Дзиоске.

27. Нозава Икда.

28. Итсигова Ватари.

29. Ивасаки Бунь Даифю.

30. Кюросава синь-саемон.

31. Нагамотси Городзи.

Помощники чиновников:

32. Сано Тееске.

33. Дзю Бее.

34. Тсюне Соо.

35. Хара Какюеоо.

Дворецкие:

36. Сюге Синеке.

37. Иси-Кюро-Квандзи.

38. Ока Синако Ске. [12]

3 августа, № 61. С. 258.

Высочайший церемониал приемной аудиенции японскому посольству, в зимнем дворце. Извлекаем из Высочайше утвержденного церемониала приемной аудиенции японскому посольству следующие данные: В назначенный для аудиенции день предводитель японского посольства, церемониймейстер Высочайшего двора, в сопровождении церемониймейстерских помощников, отправится к посланникам для приглашения их в Зимний дворец.

У запасного дворца, назначенного для пребывания посольства, будут ожидать парадные золоченые кареты с придворными лакеями, в парадной ливрее. Посольство поедет к Зимнему дворцу в 7 четырехместных каретах, запряженных каждая 4-мя лошадьми и в 2-х четырехместных каретах, запряженных каждая 6-ю лошадьми.

При въезде посланников во дворец, стоящий на главной гауптвахте, караул отдает им честь.

При выходе посланников из кареты, встретят их на подъезде два скорохода и два гоф-фурьера, и в предшествии их и церемониймейстерских помощников пойдут по парадной лестнице, где на верней площадке встретят два камер-фурьера и камер-юнкер Высочайшего двора, а в Николаевской зале церемониймейстер. Шествие следует через аванзал, где поставлен будет караул из дворцовых гренадер, в Николаевскую залу, камеру отдохновения, где встретят посланников директор азиатского департамента, гоф-маршал и обер-церемониймейстер.

В этой зале посланники со свитою будут угощаемы чаем, кофеем и разными сластями.

После сего, посольство, в предшествии и сопровождении вышепоименованных лиц, будет проведено из Николаевской залы через Помпеевскую галлерею, фельдмаршальскую и Петровскую залы, в Гербовую, в которой будут ожидать аудиенции.

Государь Император примет японских посланников в Тронной зале, стоя у трона и имея по правую сторону — Государыню Императрицу, а по левую Государя Наследника Цесаревича. При Их Императорских Величествах и Его Императорском Высочестве будут находиться:

По левую сторону трона, в стороне и несколько отступя от Государя Наследника Цесаревича: министр Императорского двора, вице-канцлер, военный министр, военный генерал-губернатор, товарищ министра иностранных дел, который примет от Государя Императора кредитивные грамоты императора японского, директор азиатского департамента, дежурные: генерал-адьютант, [13] генерал-майор свиты и флигель-адьютант: попечитель Государя Наследника Цесаревича и лица, состоящие при Его Высочестве.

По правую сторону трона, в стороне же, отступя от Ее Величества; обер-камергер, обер-гоф-маршал и все первые чины двора, гофмейстеры, Ее Величества камерфрейлина и свитные фрейлины; дежурные: камергер, камер-юнкер и два камер-пажа.

По сторонам тронной залы, перед колоннами: по левую сторону трона все генерал-адьютанты, генерал-майоры свиты и флигель-адьютанты; по правую сторону все статс-дамы, фрейлины и придворные кавалеры.

Когда все будет готово к аудиенции и по принятии от Государя Императора повеления, обер-церемониймейстер и предводитель посольства введут посланников в Тронную залу, на аудиенцию к Их Величествам Государю Императору и Государыне Императрице и Его Высочеству Наследнику Цесаревичу.

Японские посланники и свиты их, дойдя до средины Тронной залы, останавливаются. Тогда обер-церемониймейстер пригласит посланников приблизиться к трону; прочие же лица японского посольства остаются посреди залы, ожидая конца аудиенции посланникам.

После аудиенции, обер-церемониймейстер подведет к трону прочих лиц японского посольства, которых старший посланник представит Их Императорским Величествам и Его Императорскому Высочеству.

После сего, посланники со свитою будут проведены обратно, по тем же залам, на посольский подъезд, с соблюдением того же этикета, какой был при приеме их, и возвратятся в Запасный дворец, в тех же придворных каретах.

Все внутренние караулы во дворце и часовые при дверях будут отдавать посланникам воинские почести.

В комнатах дворца, где посланники проходить будут, обе половины дверей будут им растворяемы.

Все лица, участвующие в церемонии должны быть в парадной форме, а дамы в русском платье.

5 августа, № 62. С. 263.

Другая новость, которая занимает в настоящее время Кронштадт, о которой больше всего говорят, это приехавшее недавно японское посольство. Читатели наши уже знают некоторые подробности о путешествии посланников на «Смелом» и о их приезде на кронштадтский рейд, а потому мы не будет о них говорить слишком много. Некоторых из посольства укачивало, они страдали морской болезнью, а потому мы очень жалеем их, если они не читали не помним которого номера Кр. Вестника, где помещена статья под заглавием «Морская болезнь», в которой даются советы предохранять себя от этой несносной болезни. Первый посланник, князь Симодский, Такено-уци-Симодске, говорят, страдал от качки более других. В это время он не употреблял другой пищи, кроме весьма интересного и должно быть вкусного кушанья, вкусного а 1а japonaise. Кушанье это принадлежит к разряду тех, которые у нас называются постными. С наступившим теперь постом очень кстати будет попробовать этого изобретения японской кухни, особенно советуем это тем, кто соблюдает посты и обыкновенно при этом затрудняется в выборе постных блюд. Мы нарочно записали рецепт и предлагаем испробовать: возьмите несколько рису, налейте воды и дайте прокипеть, словом сварите рисовую кашу, искрошите в нее селедку и несколько сардинок, примешайте к этому тертой редьки и хрену и все это облейте уксусом. Когда будете кушать, запивайте каждый глоток шампанским, как это делают японцы.

Наши сношения с японцами.

По случаю прибытия японского посольства в С-Петербург, мы находим не бесполезным познакомить читателей наших с краткой историей сношений русских с японцами. [14]

С распространением наших владений в Сибири, некоторые предприимчивые русские люди отправлялись за грань наших владений в неведомые страны и моря ради промышленных целей, а другие ради русской удали. Таким образом, в 1648 г., казак Семен Дежнев и промышленник Федот Алексеев, вышед из реки Колымы в ледовитое море, обогнули чукотский нос и попали в реку Анадырь, впадающую в восточный океан. Вскоре здесь русские основали так называемый анадырский острог. С 1696 г. начались наши действия против камчадалов. Якутские воеводы, для оясачивания этого народа, послали пятитысячника Аткасова, который, прибыв в анадырский острог, нашел в нем одного иностранца, выброшенного бурей на берег Камчатки. Этот иностранец и был первый японец, с которым русские встретились. От этого японца получены первые сведения о Японии, под именем узакинского государства.

Между тем русские поселения мало помалу подвигались далее, и в 1706 г. Камчатка была занята русскими; причем усмотрен был первый курильский остров. В 1710 г. у камчатских берегов разбилось японское судно, с которого спаслось десять японцев; из них черырех камчадалы убили, а остальных русские успели защитить и отправить в С-Петербург. От этих японцев получили мы более положительные сведения об их отечестве. В 1729 г. снова буря выбросила на камчатский берег нескольких японцев, из которых двух опять отправили в С-Петербург, где они обучали своему языку воспитанников академии наук.

В 1739 г., для разузнания о Японии, посланы были капитан Шпанберг и лейтенант Вольтон на трех судах, которые и достигли японских берегов, где прибрежные жители приняли русских очень ласково. Но это первое наше знакомство не обогатило нас никакими сведениями о новом для нас народе и не послужило для заведения постоянных сношений с ним. Вслед за сим неудавшимся путешествием вновь послан был капитан Шпанберг с несколькими русскими, учившимися японскому языку у японцев, живших в С-Петербурге. Но, по неблагонадежности судна, посольство это, не достигнув Японии, возвратилось в Камчатку. Судьба же, как бы против воли нашей, хотела сблизить нас с Японией. В 1790 г. одно японское судно разбилось у алеутских островов. Спасшиеся пять человек японцев вместе с русскими, претерпевшими кораблекрушение, построив небольшое судно, прибыли в Камчатку. Этот случай дал русскому правительству мысль завести сношения с Японией. Для этого, в конце 1792 г., послано было одно судно в Японию для возвращения трех из числа спасшихся в 1790 г. японцев и для устройства торговых сношений. Посольство наше, под начальством поручика Лаксмана, приплыло к японскому острову Матсмаю, было обласкано и одарено японцами, но недопущено в столицу Японии, Иеддо. Единственный результат этого посольства тот, что русским разрешено приставать к городу Нангасаки.

Посольство, более основательное прежних, как по средствам и составу, так и по сведениям о Японии, послано было в 1803 г. из С-Петербурга. Оно состояло из двух судов; одно под начальством капитана Крузенштерна, а другое Лисянского. Начальником посольства назначен был действительный статский советник, камергер Резанов. Но, к сожалению, посольство это не имело решительно никакого успеха. Японцы отказались иметь с нами сношения. После же дознано было, что причиной этого были наговоры голландцев, боявшихся конкуренции в торговле.

Вскоре за сим был случай, вооруживший японцев против нас. Лейтенант Хвостов и мичман Давыдов, желая завладеть островом Сахолином, разграбили два селения японцев в заливе Лаперузовом и в губе Аниве. Неожиданная и скорая смерть этих партизанов избавила их от заслуженного наказания. Поступок их имел однако неприятные последствия для наших сношений с японцами.

В 1811 г. дано было капитану Головину поручение описать южные Курильские острова. Головин отправился к означенным островам и, желая описать гавань Кунаширу, зашел к острову Итуруну. Но японцы приняли его неприязненно, напали на вышедших русских на берег, причем взяли в плен Головина, мичмана Мура и нескольких матросов, отвезли их в Хакодате, а потом в главный город острова Матсмая и содержали их некоторое время в тюрьме. В последствии японцы объяснили свой поступок как возмездие за подвиги Хвостова и Давыдова. Капитан-лейтенант Рикорд, остававшийся на судне во время нападения японцев на Головина, после двухгодичных переговоров едва успел освободить русских пленных.

С 1813 по 1836 г. русские не имели никаких сношений с японцами. В 1836 году выкинуто бурей на наш берег шесть японцев, которых наше правительство отправило-было в отечество, [15] но их не приняли или, лучше сказать, японцы не допустили наше судно пристать к берегу. В 1840 году снова несколько японцев вследствие кораблекрушения попало на наши берега. Эти были высажены на японском острове Итуруне.

До пятидесятых годов мы ничего не предпринимали.

... «Мы слышали, что сегодня, в среду, 29 августа, некоторые из членов японской миссии посетят наш рейд, суда, гавани и город.»

Посещение Кронштадта японцами.

Вереду, 29 августа, члены японского посольства в числе 19 человек прибыли в полдень из Петербурга на пароходе Ильмень в Кронштадт. Первый посланник, князь Симодский и первый переводчик Фукидзи Жень-Ициро остались в Петербурге, вероятно уставшие от беспрерывных и продолжительных осмотров Петербурга и его окрестностей.

Японцев сопровождали от морского министерства капитан-лейтенант Верещагин, а от министерства иностран. дел гг. Ломан и Вольф. В Кронштадте же их встретил и сопровождал адьютант штаба Кронштадтского порта кап.-лейт. Можайский.

Сев на приготовленные коляски и дрожки, японцы посетили первым пароходный завод, в котором, хотя не производились работы, по случаю праздника, но все мастерские были отперты, и японцы с особенным вниманием осматривали огромные машины и разного рода станки. За тем им показывали арсенал и модель-камеру. Все что особенно обращало их внимание, они записывали и чертили. Отсюда они направились с петровской пристани на катерах на форт Меньщиков, а оттуда, пересев на пароход Ильмень, отправились на большой рейд осматривать корабль Император Николай I. Удивительно, как они не запутались в своем весьма неудобном костюме, принужденные спускаться и подыматься через множество трапов стопушечного корабля. Обойдя все палубы корабля и надивившись его грандиозности, они тем же путем возвратились к петровской пристани, откуда проехали по господской улице и прибыли в морское собрание и библиотеку. В собрании их поразила обширная и роскошная танцевальная зала, а в музеуме библиотеки они увидели японские произведения, и заметно было как смуглые их лица просияли радостью при виде этой богатой коллекции из родного края.

После клуба им показали доковое адмиралтейство, а оттуда поехали завтракать в летнее помещение морского собрания в летнем саду. Утомленные 4-х часовым беспрерывным моционом, они с удовольствием уселись за стол и с особенным аппетитом кушали и пили, особенно шампанское, которое они предпочитают другим винам.

В 6 часов вечера японцы в сопровождении толпы любопытствующих отправились на пароход Ильмень и возвратились в Петербург.

Мы спешим сообщить известие о посещении нашего города японцами в надежде, что фельетонист наш не замедлит передать читателям другие подробности, замеченные им в бытность у нас этих интересных гостей.

Остаток германского флота в кругосветном плавании.

Сочинение Георга Таулова. Гамбург, 1862 года, in 8, часть первая, У1 и 114 стр. Цена 80 коп. / у Мюнкса/.

Сочинение г. Таулова, известного нашим читателям, как бывший шкипер брига Greta и как один из основателей нового морского училища в Гамбурге, служит дополнением к сочинению бывшего суперкарга того же брига, г. Людорфа ⁵, и составляет, следовательно, приращение литературы о пребывании руских в японских водах. [17]

Донесение свиты его величества контр-адмирала попова из хакодаде.

6 мая 1862г., №44.

Утром 1 мая я прибыл на Абрек в Хакодаде, где нашел корвет Посадник и клипер Наездник, зимовавшие в этом порте, и корвет Калевалу только что прибывший из своего плавания в Камчатку, Сан-Франциско и Гонолупу. — Считаю обязанностью доложить, что деятельная морская служба корвета Калевала оставила следы только на его команде, — я нашел ее здоровой, бравой, готовой и умеющей выполнить всякое поручение.

В Шанхае и Хакодаде я произвел смотры всем судам вверенного мне отряда и спешу доложить, что ни подчиненные, ни начальники не имеют никаких претензий.

Корвет Посадник меняет сгнившие пяртнерсы у всех мачт, степс у бизань мачты, исправляет камбуз, меняет палубные доски и проч.; 10-го числа этого месяца он будет готов и отправится в Шанхай. Из Николаевска я представлю копию с инструкции, которой я его снабдил.

Так как из всех судов здесь находящихся, учитель английского языка был только на Калевале, и тот по слабости здоровья не может идти к Северу, то я назначил на Посадник всех гардемарин, оставив только по одному лучшему на прочих судах и перевел туда же англичанина; на Посаднике я оставил только двух флотских офицеров и начальника артиллерии, а вахты, под их руководством, поручил гардемаринам; командиру корвета я рекомендовал разнообразить занятия гардемарин, к чему он имеет достаточно возможности, обязанный доставлять почту из Шанхая в Нангасаки только раз в месяц и имея в своем распоряжении все остальное время; плавая с почтою, он будет занимать гардемарин описью Корейского архипелага, посетит бухту Чуссань и острова Лу-чу и проч.

Сегодня с рассветом корвет Калевала отправился в Дую к клиперу Гайдамак; около четырех часов я ухожу туда же с Абреком, предполагая посетить южные порты впоследствии, так как считаю спасение Гайдамака первым своим долгом.

16 сентября, № 80. С. 336.

Новые попытки убийств в Японии. В «Times» напечатано: «Известия полученные из Японии в Гонконг, 27 июля, произвели в Англии всеобщее негодование. Английская миссия в Эдо снова подверглась преступным покушениям убийц, и хотя намерение их, которое вероятно состояло в том, чтобы убить английского уполномоченного, полковника Хиля, и других членов миссии, не удалось, однако унтерофицер и несколько матросов, составлявших караул, были убиты,

Прибывшее в Гонконг судно из Иококомы дало случай сообщить это известие с последней почтой. Подробности покамест неизвестны, но видно, что убийцы избрали ночь с 26 на 27 июня для совершения преступления. Кажется что убийцы принадлежат к японской гвардии. В донесении говорится об одном убийце, но трудно понять, чтобы один человек мог причинить столько зла. К счастью, английское военное судно Пирль вскоре после совершенного преступления пришло в залив Иедо, и говорят, что все иностранные представители, за исключением американского, оставшегося в столице, удалились на этом судне в Иококому. Какие меры приняло по этому поводу правительство Тайкуна, пока неизвестно, и невозможно предполагать, чтобы оно участвовало в этом преступном покушении.

Кажется, что трактаты иностранных государств с Тайкуном, по понятиям японцев, ни к чему не обязывают нацию, пока они не получили утверждения со стороны микадо и верховного совета даимов, и до тех пор европейцам вероятно будет не безопасно жить в Японии.

Но естественным образом представляется вопрос: почему одна английская миссия подверглась выражениям этой варварской ненависти? Трактаты, заключенные с другими нациями не имеют же больше силы, чем трактат заключенный с Англией, и, конечно, никто не выполняет лучше Великобритании условий заключенного трактата. Русские опасные соседи для японцев, и между тем на них не нападают. Или это потому, что они скорее других не замедлят отомстить за оскорбления, нанесенные их флагу?». [18]

Общественная и частная жизнь японцев.

Читателям уже известно, что наш город посетили японцы. Мы не будем описывать их путешествия по Кронштадту; они осмотрели все, что наш город и рейд могут представить замечательного: были на пароходном заводе, в арсенале, на одном из фортов, на корабле Император Николай I, в морском клубе и библиотеке, и заключили свое путешествие завтраком в общественном саду, в устроенном нынешним летом павильоне, или беседке летнего клуба. Любопытных в саду собралось множество; японцы произвели в летнем саду гулянье, что в будни у нас, как известно, большая редкость. За завтраком не было недостатка в вине: беспрестанно откупоривались бутылки с шампанским, и японцы уехали из Кронштадта в очень веселом расположении духа. Японцы очень любят детей и молоденьких женщин; мы видели, как они ласкали первых, протягивая им руки и говоря какие-то слова, и какими умильными глазками посматривали на последних; мы слышали, как один из них, проходя по большой аллее, обратился к сидевшим на скамейке дамам и очень чисто сказал: «bon jour, mesdames! Comment vous portez-vous?» как другой, посматривая на одну молоденькую даму, несколько раз повторил: эпиока муссумэ! что в переводе почти значит какая хорошенькая девушка! Замечание это заставило нас заключить, что японский вкус относительно прекрасного пола ничем не отличается от вкуса европейцев: дама, к которой относилось эпиока, имела действительно очень привлекательную наружность.

Мы, конечно, могли бы описать, какое впечатление произвели на нас японцы своей физиономиею, костюмом, манерами, но думаем, что гораздо интереснее будет сделать очерк частной и общественной жизни японца, основываясь на данных, собранных многими наблюдателями и писателями, которым удалось посетить Японию и долгое время прожить в этой стране. Японская жизнь, их обычаи, взаимные отношения и отношение японца мужчины к японке женщине до сих пор представляют для нас загадку, очень далеко еще не решенную, книгу, далеко еще не прочитанную. Сношения наши с этой страной так еще недавни, так еще мало мы с ней ознакомлены, что следующий не большой очерк, мы думаем, не может показаться безинтересным для наших читателей.

Общественная и частная жизнь японца во многом представляет столь странные факты, такие противоречия, которые не поддаются ни каким объяснениям. Все, кому случалось жить с японцами, и между прочим офицеры, совершившие вместе в ними путешествие на пароходе «Смелый», отзываются о них, как о самых опрятных и чистоплотных людях во всем, что относится до них лично: каюты, в которых они были помещены, остались столь же чистыми, как будто в них никто не жил; домы японцев, их стол, постели, все это отличается безукоризненной чистотой.

Но каким образом помирить эту потребность опрятности с отсутствием понятия о скромности и приличии, принятых у каждого народа, успевшего сделать хотя один шаг на пути цивилизации. При более близком знакомстве с их жизнью, кажется, что они руководствуются правилом, что все что необходимо делать, все к чему понуждает нас природа, и все что существует, не имеет надобности скрываться. Так например, японцы очень любят баню и моются ежедневно, и богатые, и бедные и летом и зимою; бань в каждом японском городе больше нежели у нас например харчевень и питейных заведений; но женщины и мужчины моются вместе, раздеваются вне бань, нисколько не стыдясь прохожих. Каким образом объяснить, что народ, во всех классах которого нарушение женщиной супружеских обязанностей наказывается смертью, или вечным отвержением общества, не считает нисколько предосудительным жениться на публичных, распутных женщинах? Японцы, народ воинственный, с учреждениями в высшей степени феодальными, но не смотря на это, общие школы существуют во множестве, всюду и для всех. Самый простой рабочий, каменщик, разбивающий на дороге щебень, умеет читать и писать, и всегда носит при себе бумагу, чернильницу и кисточку, которой пишет. Факт этот не делает большой чести европейцам, столь хвалящимся своей цивилизацией, но которая доступна только для зажиточных и богатых людей.

Общественное положение женщины играет такую важную роль в цивилизации каждого народа, что можно сказать, что большее или меньшее уважение, которым она пользуется в обществе, может служить мерилом народного развития; а потому мы считаем необходимым посвятить несколько слов японской женщине. [19]

Положение женщины в Японии в многом отличается от положения прекрасного пола других восточных народов, и составляет так сказать переходное состояние между европейским и азиатским взглядом на женщину. Японская женщина не содержится в заключении и пользуется свободой; ей предоставлено участие во всех невинных удовольствиях мужчин. Верность жен и целомудренность девушек предоставлены вполне их собственному чувству чести и обязанностей; не мало этому содействует так же и уверенность, что всякое нарушение супружеских обязанностей или девической чистоты влечет за собой неизбежную смерть. С другой стороны и женщины так хорошо платят за предоставленную им свободу, что преступная жена есть явление, почти не известное в Японии. Женщины воспитываются здесь с такой же тщательностию, как и мужчины; между лучшими японскими авторами, историками, моралистами, поэтами, встречаются многие женские имена.

Женщина в Японии, как и у нас, считается лучшим украшением общества. Но если ей и предоставлено пользоваться всеми общественными удовольствиями и служить украшением общества, за то она в продолжение всей своей жизни находится в опеке и в полной зависимости от ее мужа, брата, сына или другого родственника. Японская женщина не имеет никаких законных прав, даже свидетельство ее не принимается в судах. Муж имеет полное право ввести в свой дом сколько ему угодно наложниц, и эти женщины, хотя и не пользуются в доме той властью и авторитетом, которые предоставлены законной жене, и считаются ниже этой последней, в знак чего они не сбривают бровей, не считаются однако ни преступными, ни бесчестными. Муж пользуется полным и безграничным правом развода; единственным ограничением служит в этом случае экономический расчет: он обязан содержать жену, с которой развелся, сообразно своему собственному положению в обществе, если только не представит уважительных причин, которые заставили его развестить с женою; бесплодность считается одной из таких причин. Ни под каким видом, ни при каких обстоятельствах, жена не имеет права просить, чтобы ее развели с мужем. Дома жена считается главой семейства, хозяйкой, но во всех других отношениях на нее смотрят более как на игрушку, как на предмет забавы мужа, чем на действительную и необходимую спутницу жизни. Она должна забавлять его своими талантами, развлекать своим веселым разговором, но не помогать ему в его делах, не разделять с ним его забот; она остается совершенно чуждой относительно его общественных и частных дел и занятий.

Проследим теперь жизнь японца и церемониальные обрядности, которыми она наполнена. Обрядности эти начинаются при самом рождении, даже при самом зарождении японца и сопровождают его во всю жизнь до самой могилы. При первых признаках беременности, будущую мать опоясывают кушаком, сплетенным из красного крепа. Опоясывание это производится с большой церемонией и особенными религиозными обрядами, назначенными именно для этого случая; избрание лиц, которые должны поднести пояс, составляет предмет чрезвычайной важности и больших забот. Этот странный обычай, как объясняют его ученые японцы, соблюдается в честь вдовы одного микадо, которая оставшись после своего мужа в последнем периоде беременности, опоясала себя таким шарфом и принявши начальство над армиею, покорила полуостров Корею. Другое более распространенное мнение объясняет этот обычай предосторожностью, чтобы неродившееся еще дитя не могло похищать пищу из горла матери, через что эта последняя может умереть голодною смертью! Но какова бы ни была причина, красный кушак не снимается до самого рождения ребенка, и стянутый туго заставляет не мало страдать бедную женщину. [20]

С рождением дитяти снимается пояс, но страдания матери этим не прекращаются; ей предстоит вынести еще не мало церемониальных суеверных обрядностей. Ее помещают на постели в сидячем положении и подкладывают под каждую руку и за спину по мешку с рисом. В таком положении родильница должна оставаться целые девять суток; во все это время ей не дают ни на минуту заснуть, с тою целью, чтобы во сне она не могла изменить своего сидячего положения. Удивительнее всего здесь то, что, говорят, такая пытка не оставляет по себе дурных, болезненных последствий. Сто дней, следующих за разрешением от бремени, родильница считается больной и соблюдает диету; и только по истечении этого периода принимается за свои хозяйственные занятия, посещает храмы и совершает набожные путешествия, или другие благочестивые действия, которые совершить обещалась в час опасности, во время родов.

Ребенка тотчас после рождения моют и оставляют на совершенной свободе от всякой одежды и пеленанья, чтобы не препятствовать развитию его членов и роста. Только в одном случае нарушается эта свобода, именно в тот день, когда новорожденному дают имя. Церемония эта совершается для мальчика в тридцать первый день после рождения, а для девочки в тридцатый. В назначенный день, ребенка с процессией несут в фамильный храм; за ним слуги несут весь детский гардероб, количество которого соразмеряется с богатством и положением в свете отца новорожденного. Процессию замыкает служанка с ящичком в руке, в котором положено несколько монет для вознаграждения жрицы, отправляющей богослужение, и кусочек бумаги, на котором написано три имени. Имена эти представляются жрицей главному божеству храма; после некоторых таинственных обрядов, жрица объявляет избранное богами имя и называет им новорожденного, спрыскивая его при этом водой. Священные песни, с аккомпанементом инструментов, заключают эту церемонию; тогда несут ребенка во многие другие храмы и наконец в дом ближайшего родственника с отцовой стороны, где его встречают с пучком льна, что служит символическим изображением желания, чтобы новорожденный их этого льна спрял себе долгую жизнь.

До трех-летнего возраста ребенок не носит ни какой одежды; по истечении же этого срока ему надевают первое платье, что сопровождается так же религиозными обрядами и с этого времени дитя начитают учить молитвам. Когда ему исполнится семь лет отроду, ему надевают церемониальную мантию, и при этом случае дают новое имя. Эта перемена имени совершается так же с религиозными обрядами и с этого времени ребенок начинает правильно посещать храмы. Чтобы избежать повторений, скажем однажды на всегда, что каждая перемена, каждая эпоха японской жизни сопровождается соответствующими религиозными церемониями.

Дети того и другого пола и всех классов, бедные и богатые, знатные и простые, непременно посылаются в элементарные, или первоначальные школы, где они научаются читать и писать и приобретают некоторые сведения из своей отечественной истории. Для детей низших сословий большей частью этим и ограничивается образование; за то нет ни одного человека в Японии, как мы уже сказали выше, который бы не имел этих элементарных сведений. Дети родителей высших классов из элементарных училищ поступают в высшие, где они приобретают познания, считающиеся необходимыми для каждого японского джентельмена; здесь они знакомятся со всеми законами самого утонченного этикета, с правилами как вести себя в различных случаях жизни относительно лиц различных по их положению в обществе, чину, возрасту и т. д. Кроме того здесь в подробности изучается календарь, в котором означены разные суеверные приметы, счастливые и несчастные дни, так как благовоспитанному японцу считается непростительным не знать в какой день должно отправиться в путешествие, в какой жениться, и вообще предпринять какое бы то ни было дело. Мальчиков обучают арифметике и всем таинствам Харакири, в буквальном переводе «счастливое отправление на тот свет», а в сущности означающее «распоротие живота», посредством которого благовоспитанный человек часто бывает принужден окончить свою жизнь. Их учат не только каким образом произвести эту операцию и различным сопровождающим ее церемониям, изменяющимся ,смотря по обстоятельствам, но так же и тем случаям, положениям, причинам, которые делают это самоубийство неизбежным для порядочного человека. Девушек, вместо этой страшной операции, учат разного рода рукоделиям, домашнему хозяйству, и всему что необходимо женщине как матери и хозяйке дома.

Японские дети во время этого периода их жизни обыкновенно бывают одеты весьма дурно. Это делается для того, чтобы уберечь их от вредного влияния, которому подвергаются дети, если посторонние ими любуются. Не странно ли, что тот же предрассудок на счет дурного глаза, [21] распространенный между простым народом в Европе, встречается и в Японии!

В пятнадцать лет отроду воспитание считается оконченным; мальчик становится молодым человеком и вступает в свет; ему бреют голову и он получает новое имя. Но это третье имя не есть еще последнее. При каждом повышении в чине — а половина японцев высших классов чиновники, — он получает новое имя; ни один подчиненный не может носить одного имени с своим начальником, так что когда назначается новый начальник, все подчиненные, кому случится быть его тезкой, тотчас же переменяют свои имена. Этот обычай перемены имен восходит до самого трона и производит ужасную путаницу при изучении японской истории.

Браки заключаются в Японии в очень раннем возрасте и редко совершаются по любви. Неравенство браков, mesalliance, не допускается японским этикетом, а потому многие, даже из средних сословий, принуждены бывают, подобно царственным особам, жениться никогда не видавшись до того со своей невестой. Но случаются браки и по любви, если тому не препятствует неравенство состояний. В таком случае юноша, полюбивший девушку, признается ей в своей любви, положив у дома предмета своей страсти древесную ветку; если на ветку не обращают внимания, то значит предложение его отвергнуто; в противном случае ветку принимают и это означает, что предложение принято благосклонно; и если молодая девушка хочет показать, что и она неравнодушна к своему жениху, то она тотчас после этого, как бы вы думали что делает?... чернит зубы.

Когда ветка, означающая декларацию, принята родителями, тогда избираются со стороны жениха несколько из его друзей, а со стороны невесты столько же ее подруг, и вместе условливаются на счет дня, в который должно произойти первое свидание жениха с невестою, а также назначают и день свадьбы. В это время жених посылает своей нареченной богатые подарки, которые она передает своим родителям в знак благодарности за их попечение во время ее детства и за их заботы о ее воспитании. Таким образом, хотя японская женщина, строго говоря, и не подвержена унизительному обычаю, господствующему на Востоке, быть проданной в замужество своими родителями, однако хорошенькая девушка считается весьма выгодным предметом для семейства. Но невеста не отпускается из родительского дома совсем с пустыми руками: кроме оплаты жениху кое какими безделушками за его дорогие подарки родители невесты, торжественно предав огню ее детские игрушки, в знак перемены ее положения в свете, дают ей некоторое приданое, которое в день свадьбы несут в дом жениха и там выставляют всем на показ.

Хотя брак в Японии и считается простым гражданским актом, однако он благословляется жрецом, и записывается в особую книгу в том храме, к которому принадлежат новобрачные, после чего они торжественно объявляются мужем и женой. Но церемония не оканчивается еще этим объявлением. Молодую одевают в белое платье, в знак ее непорочности и чистоты, и ее обертывают белым покрывалом, которое служит ей саваном, в знак того, что она умерла для отеческого дома, и с этой минуты всецело принадлежит своему мужу; ее сажают в богато украшенный паланкин и несут, сопровождаемую» подругами, семейством и знакомыми, приглашенными на свадьбу. Когда церемониальная процессия приближается к дому новобрачного, молодая, в сопровождении двух подруг своего детства, входит в парадную комнату, где на почетном месте ожидает ее молодой муж с своими родителями и ближайшими родственниками. Посредине комнаты стоит красиво убранный стол с миниатюрными изображениями сосны, черемухи в цвету, журавлей и черепах, относительно обозначающих мужскую силу, женскую красоту, и долгую и счастливую жизнь. На другом столе стоит японский национальный напиток, сакки, с приличной обстановкой. За этот последний стол садится новобрачная, и тогда начинается наливание, угощение и прихлебывание этого напитка, сопровождаемые [22] бесчисленным множеством церемоний, которые описывать нет возможности. После этого появляются гости, и вечер проходит в угощении и питье сакки. Через три дня после свадьбы молодые делают визит родителям новобрачной, и этим кончается свадебная церемония.

28 сентября, № 85. С. 356.

Китай и Япония. По известиям, полученным из Шанхая, от 7 (19) августа, тайпинги мешают подвозу шелка; три города взяты (американским) генералом Уардом. Торговый договор подписан между Китаем и Бельгией. — В Японии еще все спокойно: со дня на день предвидят мятеж против партии, покровительствующей иностранцам.

Стража и караулы при английском и французском посольствах увеличены. Правительство употребляет все средства, чтобы предупредить восстание.

«В музеум при библиотеке поступила от офицеров с фрегата Светлана модель японской джонки, за что комитет библиотеки считает долгом принести искреннюю благодарность.»

Известия о плавании наших судов за границей.

Командир клипера Наездник, рапортом от 27 августа, с Нагасакского рейда, доносит, что выйдя из Хакодате 10 августа он благополучно прибыл в Нагасаки 20 числа и застал на рейде корвет Посадник. В Нагасаки сильная холера, но на клипере больных ею нет. 5 ноября 1862г.

Япония.

Япония находится в сильном волнении и положение иностранцев в ней небезопасно. Тайкун объявил, что он не в силах наказать виновников последнего убийства и потребовал содействия английского правительства. Слух носится, что революция распространяется успешно, без пролития крови, и что одной из ее целей разрушение Иеддо. От холеры в этой столице Японии из 1 500 000 жителей населения умерло 250 000 человек».

Комментарии

5. Mop. Сбор, 1858 г. Т. XXXVII, библ. стр.17.