Рапорты командира корвета «Посадник», капит. 2 ранга Бирилева.

I.

Хакодате; 15 апреля 1862 года.

По распоряжению бывшего начальника эскадры в китайских водах, контр-адмирала Лихачева, — с вверенным мне корветом занимаю станцию в Хакодате, с 28 сентября 1861 года. [25]

Во время пребывания здесь корвета, я был уведомлен нашим консулом, статским советником Гошкевичем, что здешний губернатор Мурагаки Авадзино-Ками просит назначить с корвета «Посадник» небольшую команду при офицере, для обучения японских моряков управлению вновь купленным им барком, на пути следования его в Иедо и обратно. Итак как по этому предмету я имел уже предварительные приказания от бывшего начальника эскадры, то для удовлетворения желания японцев я назначил с корвета на барк пять человек матросов, при лейтенанте фон-Шанце и гардемарине Генбачеве.

7 октября люди эти перебрались на барк, при чем были снабжены провизиею с корвета, на 4 месяца. Японской команды на судне еще не было, кроме часовых; ее понемногу набрали. Лейтенант фон-Шанц по возможности привел барк в порядок, сделал японцам несколько учений парусами и 23 октября в 5 часов утра снялся с якоря; в тот же день, в 1 час пополудни барк благополучно достиг рейда Авамори в Сунгарском проливе. На барке пришел с ним и губернатор Авадзино-Ками, который отсюда уже поехал в Иедо берегом.

7 ноября барк снялся с якоря для продолжения плавания, а 22 ноября благополучно достиг Юкагамы, что при входе в Иедо. На этом пути лейтенант фон-Шанц имел несчастие лишиться матроса 28 фл. экипажа Макара Соцкого, который 9 ноября, в Сунгарском проливе, на высоте Авамори, при очищении лопнувшего во время свежего ветра грот-марса-шкота, был сброшен за борт и, при падении, ударившись о руслень, утонул. Несчастие это привело в страх японскую команду и без того не очень смело ходившую на марс; но мало-помалу последующее плавание их ободрило.

В последствии барк из Юкогамы перешел в самый Иедо, где их посещали японские чиновники. Гг. фон-Шанц и Генбачев во все время пользовались от японского правительства чрезвычайным радушием и любезностию.

4 февраля сего года барк снялся с якоря из Иедо для следования в обратный путь, заходил в Урага и Фраен для передачи почты и груза, и наконец благополучно достиг Хакодате. Людей наших с благодарностью возвратили на корвет, одарив подарками, состоявшими из равных лаковых вещей и материй японской работы.

Хотя барк этот в настоящее время и собирается идти в Батавию для торговли, с командою из одних японцев, но по свидетельству г-на фон-Шанца это будет небезопасно, потому что [26] при всех достоинствах японских матросов и особенно боцманов, которым море небезызвестно, главный недостаток заключается в капитанах, штурманах и вообще офицерах, которые набираются у них из пехоты и кавалерии, в зрелых летах и не видавшие морских школ; их укачивает и они вовсе не имеют понятия о мореплавании, да, кажется, и не желают его иметь, ссылаясь на то, что если выучатся, то пожалуй их навсегда будут посылать в море, в чему они вовсе не имеют охоты. Вообще мореплавание в Японии было не в чести; на джонках обыкновенно плавали лишь люди низших сословий, а образованный класс никогда и не помышлял об этом. Теперь в Японии есть уже шесть пароходов, но они всегда плавают в виду берегов, где, как я лично видел действующие лица — машинист, рулевой и лоцман, из рыбаков. Ныне, судя по заметному желанию японцев развить свое мореплавание, можно ожидать, что скоро появятся здесь школы и флот.

18 марта корвет посетило неожиданное несчастие: утонули гардемарин Андрей Попов и матрос 1-й статьи Степан Гомзиков. С согласия моего гардемарин Попов построил сам, почти собственными руками, двойку по чертежу известных черноморских двоек — в 13 фут, и вооружил ее. В продолжении двух месяцев, когда время и обстоятельства позволяли, гардемарин Попов катался на ней, как и 18 марта, когда был отпущен с корвета на своей двойке. Завезя на пристань офицеров, ехавших на берег, — он шел под веслами по направлению к корвету, при легком ветре от W с небольшими порывами со снегом; но подойдя под корму клипера «Наездник», поставил паруса и лег в бейдевинд на левый галс; потом поворотил и снова лег между корветом и клипером, снова поворотил на левый галс и, пройдя суда, спустился к речке Камида, к устью, которое находилось от судов около версты расстояния. На половине пути до речки, он был скрыт сильно пошедшим снегом, продолжавшимся около 15 минут, по прошествии которых сигнальщик доложил вахтенному начальнику, что двойка вошла в речку и скрылась за домами деревни Камида. Прождав некоторое время и не видя возвращения двойки, с вахты было послано в Камиду приказание гардемарину Попову немедленно явиться на корвет, потому что порывы ветра стали сильнее и с 7-го часа ему следовало на вахту.

В Камиде расположен наш пост, т. е. хлебопекарня, баня, выделывают кожи и проч. Там мы узнали, что Попов вовсе не заезжал в деревню! И с этого момента все поиски за ним [27] оказались тщетными: шлюпки ходили постоянно вдоль всего берега, осматривали джонки, посылали по берегу и конных и пеших, завозили невода и веревки на древах, но все было напрасно. Лишь на шестой день, близ Камиды, нашли фуражку, принадлежавшую матросу Гомзикову и перчатку Попова; на днях же выбросило носовой люк его двойки. Все старания японцев, по просьбе нашего консула, закидывавших сети и нырявших в малую воду, оказываются тщетными.

Что гардемарин Попов и бывший с ним матрос Гомзиков утонули, не подлежит сомнению, но во всяком случае я жду исключить их из списков, пока не будет более ясных признаков их смерти. Должно полагать, что за нашедшим снегом пробежал полосою сильный порыв, который захватив двойку, залил ее, не коснувшись корвета. Будучи огорчен этой потерей, я однакож остаюсь в убеждении, что служба на море не может существовать без опасностей, а потому, на другой же день отдал приказ, чтобы все шлюпки посылаемые от корвета, когда есть ветер, ходили не иначе как под парусами.

Потеря г. Попова мне тем более тяжела, что гардемарин этот, пришедший со мной из Кронштадта юнкером, успел хорошо ознакомиться с морским делом и полюбить морскую военную службу. При редком благородстве, доходившем до самоотвержения, он обращал на себя всеобщее внимание и подавал большие надежды иметь в нем дельного и полезного офицера в нашем флоте. Двойка, сделавшаяся впоследствии его могилой, была во всех отношениях образцовая шлюпка, и я сам несколько раз на ней ездил. Чертеж и парусность ее известны, вся же отделка была педантически хороша. Шлюпку эту строили сам Попов, один из наших матросов и 4 японца, в продолжении 40 дней.

Настоящее донесение я посылаю через японскую почту в Иедо, откуда, через европейцев, оно пойдет в Шанхай. Уже более трех месяцев как мы не имели оказии отправить нашу почту. Больных на корвете 7 человек, из них никого нет трудных.

II.

Шанхай; 5 июня 1862 г.

Тело гардемарина Попова выброшено на берег близ речки Камиды лишь 30 апреля и предано земле по обрядам нашей церкви собором трех священников, в присутствии г. начальника эскадры, на русском кладбище в Хакодате. Тело же матроса Степана Гомзикова найдено выброшенным около того же места, только 16 мая [28] утром, в погребено на том же кладбище. Следов шлюпки, на которой они перевернулась, до сих пор, кроме носового люка, никаких не открыто.

III.

Шанхай; 5 июня 1862 г.

Вследствие предписания г. начальника эскадры, Свиты Е. В. контр-адмирала Попова, снявшись с якоря с вверенным мне корветом с Хакодатского рейда 17/29 мая в полдень, я прибыл ночью с 24 на 25 число в порт Фусан (на английской карте назван Чусан), что на южном берегу Корейского полуострова и проведя остаток ночи на якоре на большом рейде, с рассветом перешел в глубину бухты и положил якорь против самой японской военной станции.

Я пользовался прекрасной картою этой бухты, сделанною отрядом английского капитана Варда. Оставаясь на этом рейде до 4 часов пополудни, я мог вполне убедиться, что в этой бухте никто из европейцев никакой оседлости не имеет; гребные суда мои обошли весь берег и никаких признаков не видали; я же имел сношения как с японцами так и с корейцами.

Зайдя туда под предлогом надобности в свежей провизии, я был принят чрезвычайно дружелюбно обоими сторонами и был снабжен всем что только можно было получить в столь короткое время. В японском губернаторе я нашел старого своего тсусимского знакомого Хирота-Томеназе, который даже одно время состоял при корвете во время бытности моей на этом острове. Предварительно обусловлясь, я его посетил поутру, и был принят им с радушием; предметов к разговору было очень много. Между прочим он сообщил мне, что с 1860 года ни одного из европейских судов, после капитана Варда, в Корее не было; что ему было известно от туземцев. Хирота снабдил меня всем, чем мог из своего маленького владения, а об остальном дал знать Корейцам, чиновники которых прислали, в свою очередь, сказать японскому губернатору, что они имеют намерение посетить корвет.

Желая показать полное доверие японцам, я пригласил губернатора их приехать тоже к назначенному времени т. е. к 1 часу дня на корвет, но он еще был очень слаб после болезни и отказался. С часу и до 4-х у меня были в гостях корейские старшины с многочисленною свитою; они всем восхищались и были с нами чрезвычайно любезны. За привезенную нам зелень не хотели ни за что взять деньги; приглашали нас приходить еще, говоря что они нам приготовят тигровых кож, которыми [29] славится южная Корея. Показав им все что было можно, я даже прокатил их по бухте на корвете. На половину из корейцев говорило весьма порядочно по-японски, а один также чисто как японец, и потому объяснения были весьма легки. Они тоже мне пояснили, что суда были: в 1859 году одно, и в 1860 году два; и что они их очень будто бы не любили, за то что они ездив по морю что-то бросали в воду на веревках, а ходя по берегу, все щелкали бичами и попадали по людям. Это без сомнения — отряд Варда при описи. Все разговоры были самые комические; старший чиновник вел длинную речь, которая выражала искреннюю любовь к русским и покорнейшую просьбу, что если мы и будем заходить сюда за свежею провизиею, так как их земля лежит на дороге плавания нашего, то чтобы мы не делали того, что делали у них англичане, и особенно не хлопали бы бичами по людям, чего очень боится их народ.

Около 150 лет тому назад, после бывшей между корейцами и японцами войны при договорах было условлено, что впредь Япония торгует с Кореей через князя Тсусимского, который имеет право в бухте Фусан иметь гарнизон в 200 воинов и к ним прислугу и несколько купцов. Главные продукты вывоза из Кореи суть: золото и серебро в нечистой выделке, тигровые кожи, бычачьи кожи и рога, и рис собственно для продовольствия каменистой Тсусимы. Тсусимцы же доставляют им шелковые материи и красную медь. Сколько заметно, японцы там не в большом уважении; они сидят запершись в местечке, хотя и живописном, но обнесенном валом, окружность которого не более полуторы версты и не имеют права выходить за него; у них сделана мола для джонок, но военных укреплений ни каких нет. Корейцы же не имеют никакого оружия кроме стрел и топоров, и очень боятся японских сабель, которых продажа корейцам строго запрещена японскими законами.

30 Мая, в 2 часа ночи, после плавания маловетриями, я благополучно положил якорь на Шанхайском рейде, близ клипера «Разбойник», которого нашел в совершенной готовности к выходу в море, и который сего числа отправляется с почтою в Хакодате. При свидании моем с английским адмиралом Гопом, я узнал от него о смерти французского адмирала Проте, который на днях был убит инсургентами во время рекогносцировки, и о том что наступательные действия против Инсургентов решено отложить, пока не прекратятся жаркие погоды, которые произвели, как в их войсках, так и в судовых их командах, при трудах переходов, большую смертность, от холеры и оспы, [30] которые показались в городе около месяца тому назад; теперь смертность эта уже значительно смягчается. Наступательных же действий на Шанхай со стороны инсургентов здесь никто не ожидает. Стечение в Шанхай несчастных, ограбленных инсургентами китайцев, в продолжении этого лета считают до 500 тыс. человек; их можно видеть в улицах без приюта и почти без пищи. Вот причина развития, болезней, но адмирал Гоп принял сильные меры против всего этого.

Текст воспроизведен по изданию: Рапорты командира корвета «Посадник», капит. 2 ранга Бирилева // Морской сборник, № 9. 1862

© текст - ??. 1862
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
©
OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Морской сборник. 1862