ПЛАВАНИЕ ЭСКАДРЫ СИБИРСКОЙ ФЛОТИЛИИ

к Японским берегам, летом 1859 года

и убийство в Канагаве Мичмана Мофета.

(Из донесений Генерал-Губернатора Восточной Сибири).

Эскадра из корветов «Воевода», «Боярин» и «Новик», клиперов «Стрелок» и «Пластун», парохода «Америка» и транспорта «Японец», по распоряжению Генерал-Губернатора Восточной Сибири Графа Муравьева Амурского, запасшись углем в Дун, ожидала в Де-Кастри прибытия Графа до 3 Июня, когда он пришел туда из Николаевска, на транспорте «Манджур». Отослав в Николаевск клипера: «Стрелок» и «Пластун» для починок, Граф, 7 Июня, поднял на пароходе «Америка» флаг главнокомандующего и назначив эскадре порт Хакодате сборным пунктом, отправился туда да пароходе. К 15 Июня суда, одно за другим, пришли в Хакодате, где к ним присоединился клипер «Джигит», находившийся в распоряжении нашего консула.

Корветы и транспорт «Японец» сопровождали пар. «Америка», на котором Граф Амурский имел свое присутствие, из Хакодате к устью реки Суйфун — в южной части Приморской области. После того, эскадра приняв уголь, доставленный на трансп. «Манджур», следовала за пароходом «Америка» в Печелийский залив, к устью р. Пейхо, куда пароход пришел 3 Июля и застал там американские военные Фрегат Поугатан и пароход Тайван. 5 Июля пришел туда же и клипер «Джигит», посланный Графом еще из Хакодате в Шанхай. 11 Июля, в ожидании некоторых судов эскадры, Граф, на пароходе «Америка», перешел из Пейхо в порт Вейхай-вей, где застав [36] корветы «Новик» и «Воевода» и транспорт «Японец», корвета же «Боярин» не было (Корвет «Боярин», не явившийся на первый сборный пункт у острова Гамильтона, не пришел и в Вей-хай-вей, и не присоединялся к эскадре во все остальное время плавания; 15 Июля он был в Хакодате, откуда 27 Июля прошел в порт Дундас.).

Узнав, что отряд судов Флигель-Адъютанта Попова и фрегат «Аскольд» должны в это время находиться в Хакодате, Граф Амурский отправился туда на пароходе «Америка, приказав корветам следовать к Канагаве, в залив Иеддо, где предполагалось собрать всю эскадру; а между тем, тр. «Японец» послан на Сахалин за углем.

22 Июля пар. «Америка» пришел в Хакодате, где стояли уже фрегат «Аскольд» и из отряда Фл.-Ад. Попова — корветы «Гридень» и «Рында». Пересев здесь на фр. «Аскольд», Граф отправился на нем в Иеддо, куда также направлены корветы «Рында», «Гридень» и пар. «Америка».

5 Августа «Аскольд» прибыл в Канагаву (Подробности в М. Сб. 1859 г., № 12, оф., стр. 165.), где застал собравшимися: корветы «Рында», «Гридень», «Новик», «Воевода», клипер «Пластун» (Пришедшей из Николаевска с курьером.) и пар. «Америка»; 15 Августа к этим судам присоединился и клипер «Джигит», посыланный Графом вторично в Шанхай из Печели.

24 Августа Граф Муравьев Амурский снова перенес свой флаг на пар. «Америка» и пошел в Хакодате, туда же пошли четыре корвета и кл. «Пластун»; фрегат же «Аскольд» оставлен на рейде перед Иеддо до 15 Сентября, когда должен предпринять обратное плавание в Балтику. Клипер «Джигит» на зиму останется при консульстве в Хакодате. Корветы «Рында» «Новик» и клипер «Пластун» назначены к возвращению в Кронштадт, под начальством Фл.-Ад. Попова, и должны в начале Октября предпринять это плавание из Хакодате. Корветы «Гридень» и «Воевода», клипер «Опричник», пар. «Америка» я транспорт «Японец» перезимуют в устье Амура. [37]

7 Сентября Граф Муравьев на пароходе «Америка» возвратился в Николаевск.

В Августе 1859 года, во время пребывания на рейде пред Иеддо эскадры нашей, бывшей под личным начальством Графа Муравьева Амурского, случилось следующее несчастное происшествие.

13 Августа были отправлены в Иокагаму Мичманы Авинов и Мофет, чтобы закупить провизию для судов эскадры. Иокагама — местечко лежащее рядом с Канагавою и слившееся с нею в одно, открыта для торговли с иностранцами. Когда Мичман Мофет, сделав порученный ему закуп, в 8 часу вечера, при наступившей в то время темноте, возвращался к своей шлюпке, он неожиданно подвергся нападению со стороны неизвестных Японцев. Г. Мофет был при этом ранен смертельно, так что спустя несколько часов умер; сопровождавший его матрос убит на месте; другой же, бывший при Мофете человек, раненый, едва успел укрыться в лавку. Ящик с деньгами похищен.

Получив извещение об этом происшествии, Граф тотчас назначил флигель-адъютанта Капитана 1 ранга Попова, произвести следствие о преступлении на самом месте его совершения.

Убийство беззащитных Русских не подавших Японцам ни малейшего повода к вражде, должно было произвести и произвело глубокое впечатление на всех иностранцев, пребывающих в Иеддо и Канагаве, тем более, что некоторые из них, хотя и без достаточного основания, склонны были видеть в этом убийстве выражение глубокой вражды народной или правительственной к иностранцам. Примерное и публичное наказание убийц могло бы, без сомнении, скорее и проще всего закончить это затруднительное дело; но, к несчастию, совершившие преступление скрылись и в последствии не было возможности отыскать их: они остались неизвестны. Следствие показало только, что это убийство следует считать скорее отдельным преступлением [38] частного лица, простым актом разбоя, а не делом народа, правительства или какой нибудь реакционной партии. Японское правительство, напротив, достаточно выказало при этом случае как свое сожаление о случившемся, так и готовность оказать нам удовлетворение. Убедившись в этом, Граф Муравьев Амурский не счел нужным противу слабых употребить превосходные силы нашей эскадры, находившиеся в его распоряжении, а приняв во внимание деятельное и особенное участие Японских властей при следствии произведенном флигель-адъютантом Поповым, заботы местных властей о несчастных жертвах преступления, публичное соучастие представителей Японского правительства в торжественной похоронной процессии убиенных Русских, совершенно приличные обстоятельству поведение и поступки народоселения в Иокагаме, во время торжественных похорон, наконец, посылку на нашу эскадру со стороны правительства особой депутации для принесения извинения о случившемся, — Граф ограничился требованием: чтобы губернатор Иокагамы был сменен и Японское правительство проняло бы все зависящие от него меры, для предупреждения впредь подобных преступлений и для совершенной безопасности иностранцев, пребывающих в Японии. Поздняя пора года, требовавшая неотлагательного отплытия эскадры из Иеддо к устью Амура, а с другой стороны известная медленность японского делопроизводства, не дозволяли Графу дождаться окончания этого дела. Эскадра отправилась к северу; но флигель-адъютанту Капитану 1 ранга Унковскому, с фрегатом «Аскольд», поручено оставаться на рейде перед Иеддо до 15 Сентября, и настоять в наших требованиях. На случай, кажущийся невероятным, когда бы, с отходом нашей эскадры, изменился образ действий Японского правительства, Граф разрешил командиру фрегата «Аскольд» принятие, до известной степени, понудительных мер. [39]

(Из рапорта Флигель-Адъютанта Попова).

Флигель-адьютант Попов, по исследовании Дела об убийстве в Канагаве, рапортом донес Графу Муравьеву Амурскому, о следующих подробностях.

Тотчас по получении приказания о расследовании дела об убийстве Мичмана Мофета, матроса Ивана Соколова и ранении состоящего у меня в услужении мещанина Александра Королькова, я перенес свой брейд-вымпел на корвет «Новак» и ушел тем же вечером в Канагаву с Клипером «Джигит», в сопровождении японского чиновника, отправленного по вашему требованию из Иеддо, для содействия мне в раскрытии подробностей этого несчастного происшествия. Ночью бросив якорь вплоть у Иокагамы, я утром виделся с Канагавским губернатором в присутственном доме. Объяснив цель моего прибытия в выслушав от него известные ему обстоятельства этого убийства и меры принятые им по этому случаю, я отправился на место преступления, а потом и к г. Бруку, командиру американской описной шкуны, выброшенной на берег при бывшем урагане. Вот результат моих разысканий: гг. Мофет и Авинов, посланные на барказе в Канагаву для закупки разной провизии, — оканчивая это поручение, располагали возвратиться в Иеддо ночью, чтобы не утомить гребцов при дневном жаре, а потому и торопились окончить свои расчеты вечером; таким образам г. Мофет шел из лавок в сопровождении матроса Ивана Соколова, который нес за ним ящик с деньгами, а мещанин Александр Корольков шел несколько впереди их. Вдруг на одном из перекрестков на них накали несколько Японцев, вооруженных саблями. В темноте и при неожиданности нападения борьба была невозможна, тем более, что никто из наших не имел при себе оружия; через минуту матрос упал мертвым, а Мичман Мофет плавал в крови своей, получив несколько глубоких смертельных ран. Корольков же, быв предупрежден г. Мофетом, которой [40] закричал ему, «Александр, нас бьют!» кинулся в одну из лавок, в то время уже запиравшуюся на ночь хозяином, и был спасен от смерти последним, но получил сильную рану в левую руку, с перерубом кости; другим ударом у него перерублена фуражка у самого виска. После этого убийцы бежали, схватив с собою ящик с деньгами. На крики наших собралась толпа народа, а бывшие недалеко два американских матроса уведомили о происшествии г. Брука, командира американской опасной шхуны. По распоряжению г. Авинова и предложению г. Брука, раненые были перенесены в дом, лежащий подле занимаемого последним, и получили первую помощь от японского доктора, присланного по требованию г. Авинова от губернатора; за тем прибыл доктор американского консульства, но помощь его оказалась излишнею для г. Монета; он скончался через 2 часа.

По осмотре места преступления, я виделся со всеми консулами иностранных держав и получил от них некоторые, впрочем разноречивые, сведения.

Основываясь на ответах губернатора и сообразуясь со сведениями полученными от консулов, трудно решить настоящую причину убийства. По словам Европейцев, им часто случалось ходить по городу, имея гораздо значительнейшие суммы, но с другой стороны я не считаю себя в праве подозревать Японское правительство в каком либо участии по совершению этого преступления, так как ему не могло быть нужно скрытое убийство частных лиц; иначе оно не дозволило бы торжественно выразить перед народом сожаление к этому происшествию, выказанное тем, что губернатор и чиновник приехавшие из Иеддо, официально участвовали в церемонии погребения убитых и, таким образом, произвели впечатление на свой народ в пользу Европейцев. Полагаю даже, что бонзы, в своих торжественных облачениях вышедшие из храма, мимо которого проходила процессия, и народ преклонявший колена при приближении процессии, выражали не одно только собственное сочувствие к [41] печальному происшествию, но конечно и поощрение со стороны правительства. К тому же обвинение английского консула, что губернатор не принял деятельных мер к отысканию виновных и предупреждению их побега, немедленным задержанием на рейде всех джонок, там находившихся и рассылкою чиновников по дорогам, отчасти опровергается как защитою американским консулом всех действий губернатора, так и возможно скорою присылкою к раненым японского доктора, а наконец и естественным сомнением, что едвали местная полиция имеет средства принять какие либо энергические меры, которые впрочем и не в характере Японцев.

Между тем, теперь наши люди свозятся на берег не иначе как вооруженные.

Согласно с мнением английского и голландского консулов, я предложил губернатору запереть лавки и отобрать от Японцев оружие, объяснив необходимость этих мер, к скорейшему отысканию виновных и предупреждению подобных же случаев на будущее время. На это губернатор отвечал, что без приказания из Иеддо, не смеет лишить бедный класс средств к существованию прекращением торговли, а тем более, снять оружие, которое по существующим законам в Японии, служит известным отличием; но что с своей стороны он (губернатор) очень доволен вооружением наших людей при съезде их на берег; по мнению его, мера эта предупредит охоту к разбоям, которые у них, по недостатку полиции, бывают часто.

Хотя губернатор старался убедить меня в действительности средств, принятых им самим, также как и по приказанию правительства, к отысканию преступников; но имея некоторое понятие об администрации Японии, я убежден, что все слова его, также как и успех принятых мер, наиболее зависят от распоряжений из Иеддо, а потому и полагаю, что вопрос об удовлетворении гораздо скорее может быть приведен к окончанию в Иеддо, личными настояниями вашего сиятельства. [42]

(Из рапорта Флигель-Адъютанта Унковского, от 17 Сентября 1859 г.).

Главною целью оставления фрегата «Аскольд» в Иеддо было охранить всех европейцев и американцев, находившихся в Иеддо и Канагаве, которые после несчастного происшествия с нашим офицером, сомневались в своей безопасности, за тем, — для побуждения Японского правительства к скорейшему отысканию и наказанию виновных в убийстве и к исполнению по этому делу требований наших, состоящих из трех пунктов:

1) Депутация высших сановников обязана прибыть на фрегат и в присутствии гг. офицеров и команды просить извинения;

2) Губернаторы Иокагамы должны быть сменены и лишены чинов; и

3) Если к 15 Сентября убийцы будут найдены, то казнить их в присутствии моем, на месте преступления.

В день ухода Графа Муравьева Амурского с эскадрою из Иеддо, я лично предложил услуги посланнику Северо-Американских Штатов и Английскому генеральному консулу в Японии — «исполнять требования их до прибытия на этот рейд одного из военных судов их наций»; а 4 Сентября я имел на фрегате первое совещание с четырьмя губернаторами иностранных дел, по делу убийства в Иокагаме.

Первый пункт наших требований был выполнен немедленно.

После четырех совещаний с губернаторами, исполнено требование и по второму пункту: — 12 Сентября губернаторы Иокагамы Мицно-Тсикокионо-Ками и Като-Икино-Ками сменены и лишены чинов.

Что касается окончания третьего пункта, то для исполнения оного я назначил срок 12 Сентября, потому что фрегат должен был оставить Японию 12 Сентября. Но так как самые деятельные меры, принятые Японским правительством, для отыскания убийц, были еще [43] недействительны, то взамен исполнения 3 пункта правительство предложило: «в назначенный срок казнить на месте преступления, в присутствии моем, полицейского чиновника, который был дежурным в Иокогаме в день убийства». На это последнее решение, казавшееся мне несправедливым, я не согласился, убедившись в искренней готовности верховного совета на безусловное исполнение 3 пункта, и еще более — в слабых средствах правительства к осысканию бежавших преступников.

Согласно данных мне наставлений я не считал себя в праве принять средства более решительные, кроме угроз, для побуждения Японцев к исполнению, в присутствии фрегата, 3 пункта, и потому оставил Японию 17 Сентября, обязав правительство казнить убийц на месте преступления, при свидетельстве представителей европейских наций, и нашего консула в Хакодате, если обстоятельства позволят ему прибыть для этого в Канагаву.

В дополнение к сим требованиям, Японское правительство обязалось «покровительствовать и охранять на вечные времена надгробную часовню», которую предположено выстроить на сумму 800 мекс. доллеров и 76 рублей, собранную по подписке гг. штаб и обер-офицеров эскадры нашей в Иеддо (Для украшения часовни, сооруженной на могиле убитых, Кап. 1 ранга Унковский считает полезным сделать подписку в дополнение суммы 1040 р., пожертвованной гг. офицерами нашей эскадры бывшей в Иеддо.). Деньги эти, с рисунком часовни, переданы мною английскому консулу в Канагаве, г-ну Вайс, который принял на себя заботы и присмотр за постройкой часовни.

Копии обязательств верховного совета и моя с ним переписка сообщены письменно консулу нашему в Хакодате и консулам других наций в Иеддо и Канагаве (Документы эти помещены в смеси нынешней книжки.).

По окончании возложенного на меня дела я виделся в Иеддо с гг. американским посланником, французским [44] генеральным консулом — недавно прибывшем и с английским генеральным консулом; все они успокоились и вполне одобрили вытребованное от Японского правительства удовлетворение.

Текст воспроизведен по изданию: Плавание эскадры сибирской флотилии к Японским берегам, летом 1859 года и убийство в Канагаве Мичмана Мофета // Морской сборник, № 1. 1860

© текст - ??. 1860
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
©
OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Морской сборник. 1860