Русское посольство в Японию в начале XIX века

Русское посольство в Японию в начале XIX века.

(Посольство Резанова в Японию в 1803-1805 гг.)

Несколько слов об историк российско-американской компании — Ее основатель Шелехов. — Резанов. — Компания снаряжает первую в России кругосветную экспедицию — Покупка кораблей в Англии. — Лисовский и Крузенштерн. — Командование экспедицией поручается Крузенштерну. — Всеподданнейшая записка графа Румянцева. — Назначение Резанова чрезвычайным посланником в Японию и начальником экспедиции. — Недовольство Крузенштерна. — Дипломатическая инструкция Резанову. — Положение Японии в начале XIX-го столетия. — Высочайшая грамота японскому императору и подарки для японского двора. — Прибытие «Надежды» и «Невы» на Кронштадтский рейд. — Личный состав экспедиции.

Далекий крайний восток Азии, с которым мы стали соприкасаться после завоевания Камчатки, неоднократно привлекал внимание Великого Петра. С проницательностью, свойственною его орлиному взору, он сразу понял будущее значение для Россия этой окраины и в 1725 году отправил первую морскую экспедицию для описания сопредельных берегов Азии и Америки. Экспедицией командовал знаменитый Беринг, в честь которого и получили название пролив, отделяющий материки Старого и Нового Света, и обширное море, омывающее эти берега.

В 1743 году (В следующем номере журнала указано, что следует читать «В 1733 году». — OCR), в царствование Анны Иоанновны, под начальством того же Беринга, снаряжена вторая экспедиция, которая подробно исследовала эти воды и описала северо-западную часть Америки. Затем постепенно открыты были острова Алеутские, Лисьи, Андреяновские и вся Курильская гряда. Участники этих экспедиций, по возвращении на родину, стали приносить известия о необыкновенном богатстве звериных промыслов и рассказами своими побудили многих сибирских [124] промышленников искать счастья по ту сторону Берингова моря. Из Охотска и Петропавловска, на небольших судах самой первобытной конструкции смельчаки стали отправляться на ловлю морских и пушных зверей и с успехом начали сбывать свои товары в Сибирь, Китай и Европейскую Россию. Образовались небольшие товарищества, которые общими усилиями снаряжали суда. В 1782 году насчитывалось уже более 25 судов, занимавшихся этим промыслом.

В скором времени однако промысел стал приходить в упадок. Отсутствие хороших судостроителей, недостаток в опытных моряках, а вместе с тем крайне нерациональный лов зверей, обратившийся почти в хищническое истребление — вскоре привели все эти товарищества к совершенному разорению, так как неумеренный вывоз пушного материала, наводнившего вдруг русские, китайские и сибирские рынки, понизил вместе с тем и цены на самый товар. Промысел постепенно падал и вероятно совершенно бы уничтожился, еслибы в предприятие не вмешалась личность, своею энергией и умом повернувшая весь ход дела

Человек этот был рыльский торговец Шелехов, основатель будущей Российско-Американской компании.

Прибыв по торговым делам в Сибирь, он живо заинтересовался торговлей в этих отдаленных водах и, найдя денежную поддержку в курском купце Голикове, он в 1783 году выстроил в Охотске два судна и отправился в море. Обойдя Курильскую гряду, он прибыл в северо-западную Америку, на остров Кадьяк, где занялся исследованием промысла. Дело повел он настолько успешно, что через три года вернулся в Россию с огромными барышами.

С этого времени в уме этого предприимчивого человека созрел обширный план торговли, который ему удалось представить императрице Екатерине II-ой. Проект Шелехова заключался в создании одной обширной торговой компании, при содействии правительства, которая должна была заняться устройством и культурой всего края в самом широком смысле, завести торговый флот, устроить школы, отправить миссионеров и всеми этими мерами упрочить за Россией обладание ее новыми американскими владениями.

Проект Шелехова удостоился внимания императрицы и тотчас же, согласно высочайшей воде, приступлено было к выполнению этого плана. Назначена духовная миссия с архимандритом во главе, для просвещения американцев христианскою верою; для образования русской колоши отправлено 30 семейств поселенцев; наконец, с целью заведения морского дела и упорядочения судостроения командированы из Петербурга штурманские офицеры; а чтобы все эти намерения [125] правительства были приведены в исполнение безотлагательно-решено немедленно командировать в Иркутск особого чиновника ив Петербурга.

Выбор пал на обер-прокурора I-го деп. Сената, Николая Петровича Резанова, человека энергичного и просвещенного, обратившего на себя внимание в бытность правителем канцелярии докладчика адмиралт.-коллегии Державина, в каковой должности он зачастую получал поручения от самой императрицы Екатерины. Отправившись вместе с духовною миссиею, назначенной в Америку, Резанов прибыл в Иркутск, где Шелехов посвятил его во все своя планы. С последним Розанов сблизился еще более, женившись на его дочери, так что после смерти тестя, желая продолжать и окончательно утвердить начатое Шелеховым дело, он подал вступившему тогда на престол императору Павлу (1796) записку о соединении всех торговцев этого промысла в одно целое общество, вследствие чего в июне 1798 г. и последовал высочайший указ об учреждении Российско-Американской компании, которая была принята под высочайшее покровительство, и ей дарованы особые привилегии. Главное правление компании учреждено, в Иркутске, а уполномоченным ее в Петербурге назначен Резанов. Вскоре однако он исходатайствовал разрешение на перевод главного правления в Петербург, о чем объявлено особым высочайшим указом от 19 октября 1800.

С переходом главного правления компании в Петербург, Резанов вскоре ознакомил столичное общество с этим предприятием и сделал его настолько популярным, что император Александр Павлович и многие члены августейшего дома сделались акционерами новой компании; все высшее петербургское общество и знатнейшее купечество стали покупать акции, так что к концу 1802 года число акционеров от скромной цифры 17 возросло до 400. Вместе с тем, продолжая деятельно заботиться об интересах компании, Резанов через посредство министра коммерции, графа Румянцева, подал государю записку, в которой, указывая на неудобство доставления в новые владения провизии и строительных материалов сухим путем, предлагал доставлять их морем, кругосветным путем прямо из Европы в Америку.

Результатом этого ходатайства было высочайшее разрешение приступить к снаряжению первой в России кругосветной экспедиции, для каковой цели правление компании тотчас решило приобрести за границей два судна, вооружить их, нагрузить товарами и запасами и при первой возможности отправить в путь. Командование судами, с разрешения морского министра, поручалось двум опытным морским офицерам, капитан-лейтенантам [126] Крузенштерну ¹ и Лисянскому, людям знающим и служившим в английском флоте в Индии.

Лисянский отправлен был в Гамбург, Копенгаген и Лондон, чтобы выбрать в этих городах подходящие для кругосветного плавания суда. В Лондоне он купил за 25.000 фунтов стерлингов два корабля «Леандра» и «Темзу», которые переименованы в «Надежду» и «Неву». Оба корабля, согласно рапортам Лисянского, были новейшей конструкции и построены в 1800 году на Темзе, с медным укреплением и обшивкою и имели 11 узлов ходу.

В апреле 1803 года, находясь уже в Лондоне, Лисянский сообщил графу Воронцову, послу нашему при Сент-Джемском кабинете, что правление Российско-Американской компании известило его о желании государя ваять один из купленных им кораблей в казну и что ему приказано, не теряя времени, отправляться с обоими судами в Кронштадт. Несмотря однако на это, вследствие различных остановок, ему удалось тронуться из Лондона только в конце мая.

Тем временем в Петербурге министр коммерции развивал уже другой обширный план, долженствовавший еще более укрепить нашу торговлю на крайнем Востоке и обеспечить благосостояние новых наших владений в Америке.

В двух записках, поданных императору Александру ², граф Румянцев излагал свои соображения относительно выгодности заведения торговых сношений с Южным Китаем и Японией. Говоря о торговле с Китаем, министр поддерживал всеподданнейшее ходатайство Российско-Американской компании о необходимости иметь прямые торговые сношения с богатым Кантонским портом, в котором уже так успешно действовали англичане и американцы. По мнению графа Румянцева, нам, как ближайшим соседям Небесной империи, это являлось тем более удобным, что само китайское правительство, через своих пограничных амбаней, уже не раз изъявляло желание иметь переговоры по торговым делам с иркутским губернатором. Что же касается Японии, то ласковый прием, оказанный в 1791 году экспедиции Лаксмана, выказывал, по словам записки, «наклонность японского двора к торговому с нами обращению».

В виду всего этого, министр коммерции предлагал снарядить посольство к японскому двору и отправить его на судах Российско-Американской компании, предназначенных в Америку. Для этой цели [127] должен быть избран особый чиновник, облеченный званием чрезвычайного посланника, и на которого таким образом будет возложено: 1) заведение сношений с Японией, 2) открытие торговли с Южным Китаем и 3) обозрение наших владений в Северной Америке.

Резанов, как человек, лично обративший внимание графа Румянцева, хорошо знакомый с вопросом и притом прекрасно владевший многими иностранными языками, был избран на этот пост. По окончании его дипломатической миссии в Японии, ему поручалось заняться подробным обозрением и устройством ваших владений в Америке, а затем, нагрузив оба судна товарами, идти в Кантон дня торговых переговоров с китайским правительством и оттуда возвращаться в Россию через мыс Доброй Надежды. Таким образом, на основании проекта графа Румянцева, Резанов являлся начальником всей экспедиции в самом широком смысле слова ³ тогда как, в силу дополнения к § XVI инструкции, данной компанией Крузенштерну ⁴, последнему поручалось лишь командование над обоими судами в морском и дисциплинарном отношении; Резанова же компания уполномочивала «полным хозяйским лицом не только во время вояжа, но и в Америке ⁵».

Такой оборот дела, устранявший Крузенштерна от главного заведывания экспедицией и делами компании в Америке, являлся в то же время крайне невыгодным для обоих офицеров и в материальном отношении, так как, в силу первоначального договора между ними и компанией, Лисянский и Крузенштерн, кроме условленного жалованья по 5.800 р. в год, должны были по окончании экспедиции получить единовременно по 10.000 рублей каждый. Это обстоятельство, по-видимому, было главною причиною недовольства обоих офицеров и положило начало тем неприязненным отношениям между Резановым и командирами судов, которые, как мы увидим ниже, привели к прискорбным недоразумениям, разразившимся во время плавания почти открытым бунтом против посланника.

Десятого июня 1803 года, Резанов, пожалованный в звание [128] действительного камергера и кавалером ордена Анны 1 степени, получил следующий высочайший рескрипт:

«Господин действительный камергер Резанов!

Избрав вас на подвиг, пользу отечеству обещающий, как со стороны японской торговли, так и в рассуждении образования Американского края, в котором вам вверяется участь тамошних жителей, поручил я канцлеру вручить вам грамоту, от меня к японскому императору назначенную, а министру коммерции по обоим предметам снабдить вас надлежащими инструкциями, которые уже утверждены мною. Я предварительно уверяюсь, по той способности и усердию, какие мне в вас известны, что приемлемый вами отличный труд увенчается отменным успехом и что тем же трудом открытая польза государству откроет вам новый путь к достоинствам, а сим вместе несомненно более еще к вам же обратит и мою доверенность». Александр.

Как видно из рескрипта, инструкция, касавшаяся специально дипломатической стороны экспедиции, была также составлена министром коммерции, а не министерством иностранных дел, роль которого, повидимому, ограничилась контрасигнированием высочайшей грамоты к японскому императору канцлером Воронцовым.

Просматривая статьи этой блестящей инструкции, нельзя не подивиться тщательности ее просвещенного редактора. В ней предвидится всякое слово, всякий шаг нашего посланника с самого вступления его на почву Японии, и даются советы, указывающие на серьезное знакомство с историей, порядками, приемами и обычаями этой полузагадочной страны — факт, для того времени знаменательный, если принять в соображение почти совершенное отсутствие сведений, имевшихся о Японии не только в России, но и во всей почти тогдашней Европе. Современная Япония, примкнувшая уже к сонму цивилизованных народов, каковою она представляется за последние 25 лет ее просветительной эры Мейдзи ⁶, не имеет ничего общего с Японией начала нынешнего столетия. В то время это была страна почти неизвестная, жившая своею обособленною, замкнутою жизнью, — страна, не имевшая никаких сношений с иностранцами в силу своих [129] государственных законов, изолировавших ее более чем на 200 лет от всякого внешнего влияния. Для уяснения этого факта позволяем себе сделать небольшое отступление я представить краткий очерк сношений Япония с европейскими народами.

Первые европейцы, посетившие Японию, были португальцы, появившиеся на крайнем Востоке в половине XVI века. Это была эпоха морского могущества Португалии, имевшей в то время громадный флот и обширные колонии, охватывавшие весь юг азиятского материка. Города Гоа и Макао были главными торговыми центрами, откуда корабли их отправлялись в плавание по Индейскому и Тихому океанам. Один из таких кораблей, нагруженный товарами, выйдя из Макао, был захвачен китайскими пиратами. Три португальца, захваченные в плен, продолжали плавание на китайской джонке и после долгих скитаний были заброшены бурей на один из южных островов Японского архипелага ⁷. Будучи радушно приняты туземцами и местным князем, они с огромными барышами продали свои товары и благополучно вернулись назад, принеся известие о необычайных богатствах открытой ими страны. Таким образом португальские и испанские суда скоро появились в Японии и стали вести оживленную торговлю. В конце XVI века стали появляться голландцы и англичане. С португальцами и испанцами прибыли в Японию и неизменные спутники их — католические миссионеры. В это время (1540) в Испании только что возник орден иезуитов, главною задачею которого, по первоначальной мысли его основателя, была миссионерская деятельность. Ближайший друг и сподвижник Лойолы, Франциск Ксавье, был одним из первых миссионеров, вступивших на [130] почву новооткрытой земли. Человек пламенных убеждений и неутомимой энергии, он стяжал себе громкое и вполне заслуженное имя в истории католических миссий крайнего Востока ⁸. Отправившись сначала в Индию, он посетил Китай и наконец в 1549 году прибыл в Японию, где с истинно-апостольским вдохновением начал дело проповеди. В 1582 году иезуитам, довольно прочно здесь утвердившимся, удалось снарядить целое посольство к папе Григорию XIII от имени трех христианских феодальных князей южной Японии. После путешествия, длившегося почти четыре года, послы высадились в Испании, посетили в Мадриде Филиппа II и прибыли наконец в Рим, где в торжественной аудиенции приняты были папою ⁹. Обстоятельство это, наделавшее в то время много шуму во всей католической Европе, настолько подняло значение иезуитов как миссионеров, что папы поспешили наделить орден многочисленными привилегиями и даровали ему право исключительного миссионерства в Японии. Успехи иезуитов были однако непродолжительны. Преследуя, как и всюду, не только религиозные, но и политические цели, они своим вмешательством во внутренние дела страны вызвали наконец злополучный императорский эдикт 1639 года ¹⁰, в силу которого все христиане изгонялись навсегда из пределов Японии, и всякому японцу под страхом смертной казни воспрещалось иметь сношение «с позорным племенем христианским». [131]

Изгоняя иноземцев, японское правительство сделало однако исключение для Китая и Кореи, жителям которых предоставлялось право посещать японские порты по торговым делам и для одного из народов Европы. Это были голландцы, которым удалось спастись от общего погрома христиан и получить разрешение производить торговлю. Католические писатели ¹¹, враждебно относившиеся к протестантам-голландцам, утверждают, что при изгнании европейцев им грозила та же участь, но ради торговых выгод голландцы решились отречься от христианства, уверяя, что они вовсе не христиане, а протестанты. Не допуская подобной наивности и легковерности японцев, обстоятельство это скорее всего можно объяснить тем, что голландцы, действительно заботясь о своих торговых выгодах, не задавались однако, подобно испанцам и португальцам, целями всемирного владычества; притом же не вмешиваясь вовсе в политические дела страны, чем особенно грешили отцы иезуиты, они всем этим приобрели доверие японского правительства. Как бы то ни было, голландцам удалось остаться в стране к счастью человечества и науки, так как все сведения о Японии, в течение более 200-летнего периода ее замкнутости (1640-1853 гг.) ¹², Европа получала только благодаря голландцам. Выхлопотав себе право присылать ежегодно два корабля в Нагасаки ¹³, голландцы жили здесь на положении, напоминавшем скорее военнопленных, чем представителей дружественной нации. Каждые два года директор голландской фактории, получавший на это время звание посланника, в сопровождении секретаря и врача фактории и многочисленной японской свиты, совершал путешествие в Киото и Едо для поклона и принесения подарков императору и Тайкуну ¹⁴. Секретари и особенно врачи фактории, в большинстве случаев [132] ученые люди, вели журнал путешествию и описывали все достопримечательности, виденные ими в пути. Таковы были: Кемфер, Тицинг, Тунберг, Дёфф-Забольд и друг., труды которых по истории и этнографии Японии до сих, пор считаются классическими ¹⁵.

_________________________________

Сделав это необходимое отступление, перейдем теперь в рассмотрению самой инструкции. Изложив подробно посланнику первые шаги его по прибытии в Нагасаки, инструкция указывает затем на самый способ переговоров с японскими государственными людьми и чиновниками:

...«в том месте, где вы их принимать будете, прикажите разостлать ковер, и на нем их посадить. Посланные сии будут вам делать разные вопросы и велят записывать от слова до слова все ваши ответы и разговоры. Они спрашивать будут, по каким вы делам приехали? Откуда? Какой вы земли уроженец? Из которого государства? С каким намерением вы приехали и что вы привезли (§ 3). Посланные сии потом спрашивать вас будут весьма подробно и о разных других вещах, даже и о тех, которые им известны, и ответы ваши велят записывать. Между прочим, будут любопытствовать, какая земля Россия? Как она обширна? Какие суть ее границы? Что ростет в России? Самодержавен ли государь в оной? Какие он содержит войска? Против кого воюет? Какие суть его союзники? Какая у него полиция? Какой закон? Какие обычаи — и множество вопросов вам сделают подобных. Спросят и вас, что вы за человек? Будучи его посланником, в каком вы качестве и достоинстве? Какая ваша должность? В каких вы чинах? Какого рода грамота императорская? Как она написана? Как запечатана? Как уложена? Каким образом вы ее оберегаете?» (§ 5).

«Таким образом вопрошать вас будут и министры нагасакские, и придворные, и другие знатные особы. Надобно поэтому, чтобы вы в ответах ваших весьма были осторожны и чтоб не только имели их всегда в вашей памяти, но чтоб и записывали их для того, чтоб после в словах своих не расшибиться; поелику японцы во всем любят точность и весьма строго примечают иностранцев, и потому надобно вам действовать с большою осмотрительностью, дабы не подпасть той же участи, какой подвержен был в 1628 году, как вам известно, один голландский посланник, и дабы почтение, какое [133] принадлежит государю императору вашему, было сохранено в полной мере и требования его удовлетворены» (§ 6).

Ответ посланника должен быть исполнен достоинства, как представителя могущественной державы, но вместе с тем доброй и миролюбивой соседки:

«Вы будете ответствовать на все сии вопросы просто и без притворства. Вы скажете, что Россия есть первейшее пространством своим государство в Европе и объясните границы оного; что климаты в сем государстве различны, потому что оно занимает полсвета; что Россия могуществом своим содержит в почтении и равновесии всю Европу, Китай, Турецкую империю и Персию; что войска она имеет и пехоты и конницы до 700.000; что управляема земля сия самодержавным государем, а как японцы к единому самодержавию имеют почтение, то опишите самодержавную российскую власть во всем ее достоинстве; вы можете сказать, между прочим, что многие азиатские цари и владыки, каковые суть сибирские, грузинские и калмыцкие, покорясь его могуществу, ныне просто в числе знатных его подданных находятся; что император российский, приняв прародительский престол и увидя обширность границ своих, славными победами предков его ознаменованных, положил царствовать в тишине и мире со всем светом; что государство его есть прибежище наук, художеств и законов...» (§ 7).

Изгоняя в XVII веке христиан, как было помянуто выше, японское правительство под этим именем подразумевало португальцев и испанцев, так как первыми представителями христианской Европы явились в Японии именно эти два народа; христианство в глазах тогдашних японцев было синонимом католичества с его верховным государем-папою, могущественным монархом, посягавшим, повидимому, на всемирное владычество, ибо, по словам тех же миссионеров, все цари и владетели Европы покорились его власти, признавая его наместником Бога на земле. С тех пор, при всяком появлении европейских судов в Нагасаки, японцы прежде всего узнавали, не принадлежит ли корабль португальцам или испанцам и, убедившись даже в этом, допрашивали иностранцев, стараясь выпытать, нет ли среди них лиц «португальской веры» и не признают ли они главою папу ¹⁶.

Инструкция предвидит и этот вопрос, продолжая наставление свое следующим образом: [134]

«...касательно духовного закона скажете вы, что российский закон совершенно противен гишпанскому и голландскому, разделен от оных и догматами, и обрядами. Спросят вас, не зависит ли государь российский от папы по примеру некоторых известных им монархов? Вы дадите ответ, что он от папы нимало не зависят и даже не признает его за духовную особу, а сносится с ним, как с светским малоземельным владетелем; что над российским законом папа начальства не имеет; что российский государь не признает никого себя свыше и есть сам непосредственный начальник духовенства своей земли; что он соединяет кротость с мужеством и имеет власть неограниченную, а со всем сим любит мир и тишину; что кроме тех познаний, какими преисполнен он о всей Европе, он жаждет узнать состав правительства и других частей света. Что, при таких Богом вдохновенных дарованиях, поставляя в величайшую цену жизнь и спокойствие людей и радея не токмо что о своих подданных, он возвращает в дар отечеству и японскому императору тех японцев, кои злосчастною судьбою прикинуты были на берега его владений...» (§ 8).

Описав затем первый прием японцев, церемониал перенесения императорской грамоты, порядок распределения подарков между японскими сановниками (§§ 9-12), инструкция переходит к аудиенции, о которой, между прочим, говорит: «Когда вы будете приближаться к особе императорской, много вы привлечете почтения, если снимите шпагу и отдадите оную кому либо из тех, кои при вас находиться будут прежде, нежели вам о том скажут. Вы будете перед ним стоять без шляпы» (§ 13).

При этом инструкция обращает особое внимание посланника на необходимость приспособления к японским обычаям: «...Я не могу довольно повторить вам, сколько для вас необходимо будет соображаться несходству их обычаев с нашими и не ставить того в унижение. Таковые правила предписывал сам Людовик XIV, известный между монархами государь тем, что с крайнею бережливостью охранял монаршее достоинство, когда снаряжал посольство в Японию ¹⁷. В 1624 году послы короля гишпанского, два кавалера Златого [135] Руна, не были приняты и возвратились для того токмо, что сообразоваться с японскими обычаями не хотели» (§ 15).

Переходя затем к главной и существенной цели посольства — вопросу о торговле, министр коммерции сводит его к следующим пунктам:

1) Домогаться расширения прав, данных экспедиции Лаксмана, т. е. просить дозволения для русских судов посещать не только Нагасакский порт, но и другие, и притом не одному только, а многим судам (§ 18).

2) В случае, если японское правительство почему-либо не дозволит присылать более одного судна в Нагасаки, домогаться учреждения меновой торговли на Матсмае (о-в Эзо).

3) Если и на его не согласятся, то самим, при посредстве «мохнатых курильцев», живущих на острове Урупе ¹⁸, променивать наши товары на японские.

4) Доставить подробные сведения об острове Сахалине: какие его жители, кому принадлежит остров: Китаю или Японии, и как его достигнуть до открытия торга (§ 19).

5) Разузнать, какие имеются у японцев сведения об устье реки Амура (§ 20).

6) Выяснить, в каких отношениях находится Япония к Китаю и Корее, а также узнать, принадлежит ли часть островов Ликейских японцам и «буде оные от собственных царей зависят, то не возможно ли будет вам до них достигнуть и тамо наш торг распространить» (§ 21).

В заключение инструкция разъясняет посланнику политическое значение Микадо и Тайкуна в следующих выражениях:

«Известно всем, что в Японии владычествовал духовный [136] император; что один из его военачальников, восстав против его власти, довел успех своего предприятия до того, что преемник сей военной власти в 1583 году возвел себя в достоинство императора, под названием Кубо, а духовный император продолжал существование под названием Даири и ведет жизнь в пышности, почтении, но совершенном ничтожестве, так что, имея собственную столицу, забыт он в народе и следовательно вам о доступе к нему отнюдь не домогаться» (§ 22).

_________________________________

Вместе с инструкцией Резанову вручена высочайшая грамота на имя японского императора. Грамота эта писана вся золотом на большой веленевой бумаге с титулами обоих императоров, выписанными крупными буквами. Поля грамоты со всех сторон разрисованы золотыми узорами с изображением цветов и древесных плодов; в верхней части, посредине, изображена императорская ворона над вензелевым именем государя императора в кругу, с сияющими лучами. Круг этот поддерживается с двух сторон рогами изобилия, из которых сыплются плоды и монеты; с правой стороны вензеля, между цветами и листьями русское и японское оружие; внизу рисунка знамена, литавры и ядра. Самая грамота собственноручно подписана государем императором и контрактована государственным канцлером с приложением большой государственной печати на кустодии. Две другие грамоты, представляющие точные переводы с подлинника на манчжурский и японский язык, писаны на такой же бумаге золотом с подобными же украшениями, только без печатей. Все три грамоты вложены несогнутыми в чехол из золотой парчи с золотым позументом по краям и четырьмя золотыми кистями на концах. Чехол помещен в ящик из красного дерева, изящной работы, который в свою очередь вложен в другой дубовый ящик, выложенный изнутри зеленым сукном.

Кроме этих трех грамот посланнику выданы еще копии с них, напечатанные на голландской бумаге меньшего формата для предъявления, на случай надобности, японским властям в Нагасаки.

Вот подлинный текст высочайшей грамоты:

«Божиею поспешествующею Милостию Его Тензинкубоскому Величеству Самодержавнейшему Государю обширной Империи Японской, Превосходнейшему Императору и Повелителю! Государь Император и Самодержец Всероссийский желает совершенного здравия, многолетней жизни и в царствовании всякого благополучия! Приняв в управление Империю, пределы коей Прародители Мои Петр I и Екатерина II славными победами распространили, и нашед Голландию, Францию, [137] Англию, Италию, Гишпанию и Немецкую Землю страдающими от общей войны, поставил Я Себе за долг склонить их дружеским настоянием ко всеобщему миру. Полагая блаженство Царства Моего в тишине и спокойствии, обращаю Я все попечение Мое на приобретение дружественного расположения всех вообще земных Держав, а паче Моих соседей. Ведая достоинство Японской Империи, покойная Императрица Екатерина Великая в знак благоприязненный, в 1791 году, возвращала в отечество тех японцев, кои несчастным случаем претерпев кораблекрушение, судьбою брошены были на берега Моего Царства и тогда посланные Российские подданные, будучи дружелюбно приняты, получили от Японского Правительства лист, коим позволено было одному судну приходить в Нангасакскую гавань невозбранно.

Чувствуя и поныне таковое благоприятное расположение Вашего Тензинкубоского Величества и притом, какие выгоды могли бы истекать от взаимного обращения, сверх сего желая ведать состав Правительства и других частей Света, положил Я сделать в Японию отправление для возвращения Вашему Величеству нескольких японцев, которые доныне, не по воле своей, но несчастным роком, избегая смерти от кораблекрушения, спасли в Моих пределах жизнь свою, а на сей конец, избрав в роде достойного верноподданного, Действительного Камер-Гера Двора Моего, Николая Резанова, дабы с должным почтением мог он приблизиться к Самодержавной Особе Вашей, желаю, чтобы он подал Вашему Тензинкубоскому Величеству сию грамоту по надлежащему обряду с истинным уважением, поступал бы во всем таким образом, чтобы и Вам приятно было и объявил бы Вашему Тензинкубоскому Величеству, сколько Я стараюсь продолжать и утвердить на непоколебимых правилах связь дружественного Моего в Вам расположения и все то исполнить, что токмо с Вашей стороны требовано будет в знак признательности за принятие Моих предложений, которые состоят в том, чтобы Ваше Тензинкубоское Величество дозволили купечествующему народу Моему, а паче жителям Кадьякских, Алеутских и Курильских островов, яко Вам соседственным, приставать нетокмо в Нангасакскую гавань и не токмо одному кораблю, но и многим и в другие гавани с теми избытками, какие Вам благоприятны будут. Я же с Моей стороны отверзаю все пределы Царства Моего к дружелюбному принятию верноподданных Ваших. На каких основаниях утвердить взаимную между подданными Нашими торговлю; и где приставать в портах Ваших торгующим Моим подданным — поручил Я Посланнику Моему, помянутому Д. К. Г. Резанову, войтить с Министерством Вашего Тензинкубоского Величества в должные переговоры, как равно и о [138] том, каким образов впредь доставлять Мне к Вам подданных Ваших, естли несчастным жребиев потерпят они кораблекрушение и на берегах Моего Царства спасут жизнь свою. Посылаю при сем Вашему Тензинкубоскому Величеству в дар часы, зделанные в фигуре механического слона, зеркала, мех лисий, вазы костяной работы, ружья, пистолеты и стальные и стеклянные изделия. Все сии вещи выделаны в Моих мануфактурах. Хотя оные небольшой стоят цены, Я желаю, чтобы они только приятны для Вас были и чтоб в пределах Моего Государства нашлось что-нибудь Вам угодное. В Санктпетербурге, июня 30-го дня 1803 года, Царствования Моего третьего года». (подписано) Александр

Контрасигнировал к сену граф Александр Воронцов.

_________________________________

Подарки, отправляемые с посольством для итератора и важнейших японских сановников, согласно высочайшей воле, отпущены из средств кабинета Его Величества и состояли из следующих предметов:

Из императорского фарфорового завода:

I) Четыре пары ваз. 2) Шесть сервизов (dejeuner).

Из императорского стеклянного завода:

3) 71 зеркало разных величин. 4) 25 зеркал. 5) 15 столовых досок стеклянных разных цветов.

Из императорской шпалерной мануфактуры:

6) Портрет государя императора Александра I-го, тканый. 7) Картина ковровая, представляющая голубую вазу с цветами. 8) Три ковра разной величины.

Мягкой рухляди:

9) Один мех черных лисиц. 10) Один мех горностая с хвостами.

Материи:

11) Парчи 300 аршин. 12) Бархату 356 аршин. 13) Атласу 64 аршина. 14) 11 кусков англинского сукна. 15) Два куска шпанского сукна. 16) 20 кусков черного сукна.

Разных вещей:

17) Часы бронзовые механические, изображающие слона, взятые из императорского эрмитажа. 18) 50 костяных коробок. 19) 100 [139] цесарских стаканов. 20) Ружья и пистолеты. 21) Кортик и сабля стальная. 22) Стальной столик. 23) Подсвечники. 24) Восемь граненых судков в серебряной оправе с позолотою. 25) 12 стеклянных кувшинов. 26) Два «Кулибинские» фонаря ¹⁹. 27) 25 золотых коронационных медалей. 28) 300 серебряных. 29) 39 аршин голубых орденских лент. 30) 142 аршина Владимирских лент. 31) 2 гарнитура стальных пуговиц. 32) 2 экземпляра «Описание народов, в России обитающих». 33) 4 генеральных карты Российской империи.

Правление Российско-Американской компании, во всесторонних заботах об американских владениях наших, отправило на судах экспедиции целое собрание книг, предназначенных для кадьякской библиотеки. В состав этой библиотеки кроме сочинений по химии, физике, минералогии, математике, механике, архитектуре, географии, медицине, логике, метафизике (Баумейстера), ботанике и коммерции, входили еще путешествия: Палласа, Лепехина, Гмелина, Рычкова, Зуева, Валльяна (в Африку), Лессепса (в Западную Индию); 27 томов «Всемирного путешествователя»; «Описание Камчатки» — Крашенинникова; «Сибирская История» — Миллера и Фишера; 22 тома «Странствований господина Прево»; книги экономические, как-то: «Добрый помещик», «Добрая помещица»; «Егерь, стрелок и псовой охотник»; «Кондитер Новый»; «Полный скотский лечебник»; сочинения по литературе и беллетристике были большею частью жертвованные. Так Херасков прислал в дар библиотеке свою «Россиаду» и две книги «Кадм и Гармония», Дмитриев — свои басня и сказки.

Слух о кругосветной экспедиции и об отправлении чрезвычайного посольства в Японию между тем распространился по Петербургу. К Резанову стало поступать множество просьб от разных лиц, желавших принять участие в экспедиции. Ученые, языковеды, медики, офицеры и чиновники наперерыв предлагали свои услуги, являясь лично к посланнику, или подавая ему докладные записки и просьбы. Последние подчас бывали весьма типичны, особенно у мелких чиновников, просившихся на службу в экспедицию «по письменной части». Большинство этих прошений писаны, как в то время говорилось, «в высоком штиле». Например: «ревность к службе и любовь к отечеству суть причины, побудившие меня утруждать ваше превосходительство о удостоении меня иметь честь быть в числе избранных к совершению столь славного подвига, труды и опасности коего не в силах умалить моего усердия» и т. д. Бывали и прошения более откровенного и практического характера: так некий чиновник Херувимов, [140] между прочим, писал посланнику: «и что меня главное побуждает на такой трудный вояж — это чтобы сделать вперед небольшое состояние».

В июне 1803 года давно ожидаемые суда прибыли наконец в Кронштадт под эскортом английского военного брига, командированного для этой цели английским адмиралтейством, вследствие ходатайства графа Воронцова. Двум английским офицерам, находившимся на бриге, Высочайше пожаловано по золотой табакерке, а матросам — по 10 червонцев на человека.

Немедленно по прибытии «Надежды» и «Невы» на Кронштадтский рейд приступлено было к окончательному подготовлению обоих кораблей к предстоящему плаванию. Работа закипела и пошла настолько быстро, что через месяц, 18 июля 1803 года, директора компании писали графу Румянцеву и Резанову, что экспедиция совершенно готова: «ветер уже начал благоприятствовать пути, наступает август нового штиля, и все уверяют, что в случае промедления экспедиции можно иногда потерять напрасно год, чем во времени и капитале превеликие убытки произойти могут».

20 числа того же месяца граф Румянцев, морской министр Чичагов и посланник, прибыв в Кронштадт, посетили «Надежду» и «Неву», чтобы лично удостовериться, есть ли возможность поместиться на судах всем лицам, предназначенным в экспедицию. После осмотра министр коммерции лично докладывал государю о совершенной готовности судов к плаванию и тогда же, согласно высочайшей воле, был утвержден следующий состав экспедиции:

Начальник экспедиции и главный уполномоченный Российско-Американской компании, чрезвычайный посланник и полномочный министр, действительный камергер Николай Петрович Резанов.

Кавалеры посольства:

1) Свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части маиор Ермолай Фридериций (для снятия карт и фортификационных занятий). 2) Надворный советник Федор Фосс (как бывший в Сибири и знающий местные обстоятельства). 3) Лейб-гвардии Преображенского полка поручик граф Толстой.

Ученые, художники и другие лица:

4) Доктор астрономии Горнер. 5) Профессор натуральной истории Тилезиус. 6) Профессор натуральной истории фон-Лангсдорф. 7) Доктор медицины Мориц Либанд. 8) Доктор медицины и ботаники Бринкин. 9) Художник Курляндцев. 10) Иеромонах Гедеон, [141] отправленный для «обозрения новокрещенных христиан в американских наших владениях». В списке он указан происходящим «из соборных иеромонахов Свято-Троицкой Александро-Невской лавры; обучался в Севской и Белгородской семинариях: французскому языку, логике, риторике, география, истории, физике, геометрии, философии и богословию. Пострижен 23 декабря 1799 года». 11) Главный конмиссионер компании Федор Шемелин. 12) Прикащик компании: Коробицын.

Офицеры и судовая команда на корабле «Надежда».

1) Командир, капитан-лейтенант И. Ф. Крузенштерн. 2) Старший лейтенант Макар Ратманов. 3-5) Лейтенанты: Федор Ромберг, Петр Головачев и Ермолай Левенштерн. 6) Мичман барон Фаддей Биллингсгаузен. 7) Штурман Филипп Каменщиков. 8) Подштурман Василий Сполохов. 9) Доктор Карл Эспенберг. 10) Его помощник Иван Сидгам. 11) Артиллерии сержант Раевский. 12) Кадеты сухопутного кадетского корпуса, братья: Отто Коцебу и Мориц Коцебу.

Команды 80 человек.

На корабле «Нева»:

Командир, капитан-лейтенант Юрий Лисянский. Лейтенанты: Павел Арбузов, Петр Повалишин и Федор Коведяев. Мичман Василий Берг. Штурман Даниил Калинин.

Команды 45 человек.

Посланник со свитою поместился на «Надежде».

К. Военский.

(Продолжение следует).

Комментарии

1. Знаменитый впоследствии адмирал и директор Морского кадетского корпуса.

2. Всеподдан. рапорт министра коммерции от 20 февраля 1803 г.

3. § 1 Общей инструкции Резанову гласит: «сии оба судна с офицерами и служителями, в службе компании находящимися, поручаются начальству вашему». Арх. М. И. Д.

4. «...а потому содержание сей инструкции уже по некоторым частям относится теперь до особы его превосходительства, предоставляя полному распоряжению вашему управление во время вояжа судами и экипажем и сбережением оного, как частью, единственному искусству, знанию и опытности вашей принадлежащей...» Инструкц. Крузенштерну, дополнение к § XVI.

5. Ibid.

6. Слово Мейдзи, по-японски — просвещение, прогресс. Каждый император, вступая на престол, ознаменовывает начало своего царствования новою эрою, по которой и ведется леточисление. Нынешний Микадо, вступив на престол в 1868 году, дал название своему царствованию Мейдзи, т. е. эпоха просвещения, прогресса. Таким образом, считая 1868 год первым годом Мейдзи, нынешний 1895 год христианской эры соответствует, следовательно, 28-му году Мейдзи японского летосчисления. Прим. автора.

7. Год открытия Японии до сих пор точно не определен, так как равные писатели дают по этому поводу различные показания. Согласно японским летописям, первое иностранное судно появилось в 1530 году на острове Сикоку. Другое предание говорят, что первые иностранцы были замечены у берегов острова Танегасима в октябре 1543 г., и что на корабле «южных варваров» (по-японски «Nan-banzin», — название, под которым до сих пор известны португальцы) было два начальника по имени «Мура-Сиукиа» и «Курисуто Мота». Иезуит Маффеи в своей «Истории Индии» (Petri Maffei Bergomatis, Societatis Iesu, Historiarum Indicarum Libri XVI, Antverpiae 1605) упоминает о трех португальцах: Антонио Мота, Франциске Зеймото и Антонио Пейксота, впервые посетивших Японию в 1542 году. Известный авантюрист XVI века, Фернандо Мендез Пинто, приписывающий себе честь открытия Японии, относит его приблизительно к 1545 году. Наконец, в летописи японских императоров (Nippon о dai itsi ran), между прочим, под 1551 годом, упоминается: «в этом году корабли южных варваров стали появляться в Японии и распространять секту Иесу (христианство). О-домо-зо-рин последовал учению этой секты». (См. Claproth:«Annales des Empereurs du Japon»). Прим. автора.

8. Римская церковь сопричислила его даже в лику святых и канонизировала под именем: «Saint Francois Xavier, Apotre des Indes et du Japon».

9. См. Charlevoix, «Histoire et description generale du Japon», I, p. 445.

10. Вот статьи этого указа, данного на имя губернаторов Нагасаки:

1) Никто из японцев не смеет удаляться из пределов своего отечества. Виновный в нарушении этого закона да будет казнен.

2) Всякий японец, возвратившийся из чужих земель на родину, будет казнен.

3) Всякому, кто откроет местопребывание христианского священника, будет выдана денежная награда.

4) Распространители христианской веры или носящие это позорное имя будут заключены в омбру или городскую правительственную тюрьму.

5) Все португальское племя, с матерями, кормилицами и вообще всеми, кто к нему принадлежит, будет изгнано из Японии и отправлено в Макао.

6) Всякий, кто доставит письмо из чужих земель или возвратится после изгнания, будет казнен со всем семейством; равно будет казнен и тот, кто осмелится просить за подобное лицо.

7) Всякому дворянину и воину запрещается покупать что-либо у иностранца.

Дано в 5-й месяц 16-го года эры Кван-ией.

Прим. автора.

11. Как например иезуит Шарлевуа в своей «Истории Японии», «Histoire et description du Japon par le P. Charlevoix de la Compagnie de Iesus».

12. После эдикта 1639 года, закрывшего Японию для иностранцев, оффициальные сношения с западными народами возобновились лишь в 1853 году, когда президент Северо-Американских Соединенных Штатов, Фильмор, отправил в Японию броненосную эскадру под начальством командира Перри, который и заключил с японцами первый трактат. Почти одновременно заключен был трактат между Россией и Японией адмиралом графом Путятиным.

13. Голландская фактория помещалась на искусственном островке «Децима», специально сооруженном японцами в 1640 годя, с целью более строгого наблюдения за голландцами.

14. Journal de l’Ambassade de la Compagnie Hollandoise a l’Empereur Civil du Japon a Iedo du 4 Mars an 25 Iuin 1776.

Прим. автора.

15. Kaempfer: Histoire naturelle, civile et ecclesiastique de l’Empire du Japon. La Haye 1732.

Thunberg: Voyages au Japon etc. Paris, an IV (1796).

Siebold: Nippon. Archiv zur Beschreibung von Japan etc. Leyden 1853, in f°.

Прим. автора.

16. Любопытной характеристикой подобных допросов могут служить переговоры между губернатором Нагасаки и капитаном английского корабля «the Return», посетившего Японию в 1673 году. (См. Fraissinet. «Histoire et description du Japon», t. I, p. 375).

17. В царствование Людовика XIV знаменитый Кольбер, основатель Французской ост-индской компании, желая завязать торговлю с Японией, убедил короля отправить туда посольство. Посланником был назначен некий Франсуа Карон, бывший долгое время директором голландской фактории в Нагасаки и затем, по возвращении в Европу, вступивший на французскую службу. Получив королевскую грамоту и инструкцию Кольбера, Карон тронулся в путь в 1665 году, но по дороге внезапно захворал в Лиссабоне, где и умер. Посольство не состоялось, но драгоценная инструкция, составленная самим Бароном, прекрасным знатоком Японии, сохранялась во французских архивах. Несомненно, что граф Румянцев знал о ее существовании и пользовался ею, как важным историческим материалом при отправлении нашего посольства. Так, в § 8 инструкции Резанову, где говорится о папе, почти дословно воспроизведен текст кольберовой инструкции: «On fera l’objection savoir si le Roy de France depend du Pape, comme le Roy d’Espagneet d’autree. Vous repondrez qu’ll n’en depend point: le Roy de France ne connaissant personne au dessus de Lui etc.». Наш текст: «Спросят вас, не зависит ли государь российский от папы по примеру некоторых известных им монархов? Вы дадите ответ, что он от папы нимало не зависит», и т. д.

18. Один из Курильских островов, заселенный Компаниею и названный «Александром».

19. Фонари с вогнутыми зеркалами для освещения улиц и маяков — изобретение известного русского механика-самоучки И. II. Кулибина (†1818).

Текст воспроизведен по изданию: Русское посольство в Японию в начале XIX века. (Посольство Резанова в Японию в 1803-1805 гг.) // Русская старина, № 7. 1895