РАПОРТ П. И. БАГРАТИОНА АЛЕКСАНДРУ I О НЕОБХОДИМОСТИ ПЕРЕХОДА НА ЛЕВЫЙ БЕРЕГ ДУНАЯ

(Вступив в командование Молдавской армией, Багратион с обычной для него быстротой открыл наступательные действия по правому берегу Дуная. Заняв ряд крепостей, нанеся при Рассевате поражение армии Хозрев-Мегмед-паши, он обложил крепость Силистрию. Осада Силистрии затянулась, так как к ней на помощь поспешил сам великий визирь, за которым шла другая половина армии. Будучи горячим поборником наступательной стратегии, Багратион на этот раз, учитывая громадное численное превосходство противника и болезни в русской армии, решил вернуться на левый берег Дуная, чтобы подготовиться к весенней кампании. С трудом он добился разрешения Александра I на эту разумную меру)

17 [29] ноября 1809 года.

В крепости ГИРСОВЕ.

Всевысочайший вашего императорского величества указ с генерал-адъютантом князем Трубецким удостоился я получить сего ноября 16-го дня (Указ требовал, чтобы войска Багратиона были оставлены за Дунаем). [89]

Хотя и предпринял уже я было с войсками обратный марш от Троянова вала и достиг ноября 15-го дня до Гирсова, переправив даже несколько полков чрез мост, но с глубочайшим благоговением исполняю я священнейшую волю вашего императорского величества и остаюсь здесь.

Тем не менее однако же верность и преданность моя к освященнейшей особе вашего императорского величества, неограниченное рвение мое к славе оружия вашего и любовь к отечеству возлагают на меня столь же священную обязанность изобразить здесь хотя вкратце все те, по мнению моему весьма важные причины, которые мне представляли явную и совершенную невозможность оставаться далее на правой стороне Дуная, не подвергнув войск, моему попечению вверенных, очевидной и неизбежной погибели и армии Молдавской конечному истреблению.

Войска турецкие занимают города, крепости и вообще места населенные, наполненные в продолжении нескольким лет большими запасами всякого рода, которые остаются всегда у них в тылу, и откуда они безостановочно и в изобилии довольствоваться могут; напротив чего на всем пространстве земли, начиная от Тульчи и Исакчи до Силистрии, Базарджыка и Каварны нет ни единого обывателя, нет ни жилища, ни пристанища, нет ни одного способа к получению хотя малейшей части из самых первых потребностей к физическому существованию людей и скота; даже самые княжества Молдавии и Валахии ныне находятся в таком положении, что они никаких способов не имеют доставить армии необходимые для оной потребности. Представление дивана молдавского, с коего имел я счастие поднести вашему императорскому величеству копию, может служить тому доказательством.

Со млеком материнским влил я в себя дух к воинственным подвигам; отечество, меня питавшее, монарх, возведший меня на столь высокую степень почести и вместе с тем великих обязанностей, постепенно усиливали во мне сей дух, составляющий, так сказать, вторую мою природу: вся прошедшая служба моя может быть тому доводом. Кольми паче в настоящих обстоятельствах, где существеннейшие пользы и верховнейшее благосостояние моего отечества, где слава толико облагодетельствовавшего меня монарха и где собственная моя честь, которая мне дороже тысячи жизней, того требуют, желал я обнаружить на самом деле колико мне драгоценны и монарх и отечество и колико я усердно желаю соделаться любви одного и милосердия другого достойным. По дальнейшим военным моим подвигам и сам [90] бог положил непреоборимые преграды. Пред неприятелем сильным в стране, мне ни по которой части неизвестной, находился я, упавши, так сказать, с неба с силами ни мало неприятельским не соответствующими, при недостатке всех к одолению врага нашего нужных способов, посреди и во власти его. Вчетверо сильнейшее войско его в Рущуке, Туртукае и Татарице, другой также весьма сильный неприятельский корпус в Базарджыке, все способы его к получению подкрепления, открытое для него море, все сие представляло мне истребление армии либо мечем неприятельским, либо голодом. Известно, что турки имеют превосходнейшую во всем свете кавалерию; для побеждения ее нужны кавалерия и артиллерия; но лошади кавалерийские и артиллерийские, претерпевавши все недостатки в подножном корме, изнурены были и не могли действовать с успехом. Все сии причины заставили меня отступить от Силистрии и занять позицию, Которая более бы обеспечивала меня в продовольствии. При Трояновом вале старался я навлечь на себя неприятеля, дабы его побить; на каковой конец и посылал четверократно партии, дабы отыскать и тревожить его; но ничто не могло его склонить оставить те позиции, где он имел изобильное продовольствие. Мне же самому никоим образом невозможно было итти ему навстречу, с одной стороны по причине изнурения скота, а с другой по невозможности продовольствовать войска в голой степи и влачить провиант и фураж за собою на изнуренных и падающих от голода волах. Наконец выпавший сильный снег и льдины на Дунае было показавшиеся принудили меня оставить позицию при Трояновом вале и стараться прежде нежели снесены будут мосты пробраться на левую сторону Дуная для спасения той армии, которая мне вверена и за сохранение которой я пред богом, пред августейшим престолом вашего императорского величества и пред отечеством ответствовать обязан.

Цель, которую я себе при сем переходе представлял, состояла в том, чтобы в продолжение четырех зимних месяцев привесть войска в порядок, оправить их, одеть и обуть их, ибо три дивизии не имеют ни шинелей, ни панталонов и никто сапогов, и потом с наступлением ранней весны со свежими, оправленными и всем снабденными войсками, предпринять сильные движения противу неприятеля, дабы достигнуть предначертания вашего императорского величества и исполнить таким образом священнейшую волю вашу. Я принял притом во уважение, что пребывание в течение зимы армии на правой стороне Дуная доставило бы одну только [91] сию мысленную славу без всякой существенной пользы, поелику в продолжение зимы я никак действовать не могу, а напротив того, заняв зимние квартиры на левом берегу помянутой реки, я бы в марте или уже, конечно, не позже апреля перешел оную в трех различных пунктах с исправною армиею и удостоверил бы тем самым успех моих предприятий. Ранний переход, скорое и быстрое движение и сильное и удачное при помощи божией действие вперили бы более страху в неприятеля, нежели совершенно бездейственное пребывание мое здесь во все продолжение зимы.

Опасение от разлития Дуная для перехода моего не тревожило меня, как я имел счастие донести вашему императорскому величеству во всеподданнейшем рапорте моем от 10-го сего месяца под № 1148-м, при том же естли разлитие сие долженствовало меня останавливать раннею весною в переходе, то тем вящее тревожило бы оно меня, когда бы я решился оставаться с войсками здесь; ибо тогда сие разлитие, буде бы случилось в начале весны, пресекло бы коммуникацию, и войска должны бы были неминуемо умереть с голоду.

Кроме всех тех причин, которые старался я согласовать с существенною пользою Империи, со славою оружия вашего императорского величества и с благосостоянием армии, оставлении сей последней на правом берегу Дуная представляло и ныне еще представляет мне следующие неприятные и пагубные последствия: во-первых, вашему императорскому величеству во всей подробности известно, до какой степени болезнями, климату свойственными, умалилось число войска, в распоряжении моем под ружьем состоящего; нет ни одного баталиона, в котором бы половинное против комплекта число могло быть в действии. Естли войска сии, претерпевающие столь ощутительный недостаток в одежде и обуви, к построению коей не имеют здесь ни удобности, ни способов, оставить в одних палатках, без дальнейшего пристанища, то, конечно, по крайней мере половина оных перемрет до весны, из остальной же части едва ли останется половинное число здоровых, и тогда на весне неприятель со свежими и всем удовольствованными войсками прийдет на меня и истребит тощие остатки сил моих; во-вторых, со времен покойного генерал-фельдмаршала князя Прозоровского магазейны учреждены в самой Молдавии и Валахии отнюдь не по военному, но по мирному положению; я принял командование армии в половине августа и с первого приступа должен был помышлять о главнейшем для меня по высокомонаршей вашего императорского величества воле предмете, то есть о быстром движении вперед против [92] неприятеля; следовательно, хотя бы и начал тогда преобразовать весь план продовольствия, то бы недостало времени на перевозку всего потребного количества, когда бы я на издержки и не стал взирать. Натура же земли здесь такова, что все транспорты, долженствующие итти на воловьих подводах в глубокой грязи, в болотах непроходимых и по недостатку продовольствия не только претерпевают остановки, но от беспрестанного падежа скота вовсе не доходят. При таких обстоятельствах очевидно, что армия неминуемо подвергнуться должна явному голоду. Правда, что турки имеют способ доставлять продовольствие вниз по Дунаю водою, имея достаточное число судов, но я, кроме одной флотилии и судов, на оба моста употребленных, никаких других судов в распоряжении моем не имею, да и долженствовал бы всегда тянуть те суда вверх по реке, что також рождает немалую тягость; в-третьих, предполагая мгновенно даже, что изыскались бы еще какие способы к снабжению армии провиантом, доставление фуража, а особливо сена, делается совершенно невозможным. Ежедневное продовольствие требует не менее 12 тыс. пуд. сена в сутки; для возки сей дневной пропорции в зимнее время потребно 500 пар волов, которые делают в сутки не более 15 верст и притом съедают из возимого ими сена не менее полутора пуд на пару в сутки; а как большая часть запасов сена находится в трех, четырех и пятистах верстах отсюда, то очевидно, какое они могут навезть количество сена. Надлежит же притом принять во уважение, что сии самые волы и на обратный путь должны иметь корм. Итак, никакому сомнению не подвержено, что я должен необходимо лишиться всех кавалерийских, артиллерийских и подъемных лошадей, без коих против турков действовать нельзя; в-четвертых, буде сохранить позицию на правом берегу Дуная, то надлежит непременно для некоторого сбережения войска стараться изыскать для них какое-либо прикрытие и на сей конец построить им землянки. Но и на то нет никакого способа в голой степи, где нельзя сыскать и хворостинки. Недостаток дров столь велик, что нечем будет войскам ни обогреться, ни теплую пищу себе изготовлять и сие самое должно увеличивать и болезни и смертность; в-пятых, увеличивающееся по всем тем причинам число больных будет требовать отправления их в гошпитали, но и тут по недостатку волов лишен я буду возможности удовлетворить сей существенной обязанности человечества.

Не могу также умолчать пред вами, всеавгустейший монарх, и то, что все таковые нужды и недостатки, [93] претерпеваемые в войсках, причинят между ими сильные побеги, гей наивящие, что турки ныне не только не принуждают их, как пред сим бывало, к принятию магометанского закона, но всячески их ласкают и доставляют им всевозможные выгоды: зло же сие коль скоро вкоренится, причинит пагубнейшие для армии последствия, нежели самый лютейший неприятель.

Смущение душевное и самая верховнейшая степень горести объемлют меня при сем начертании, ибо совесть и звание, на меня высокомонаршею доверенностию возложенное, долг верноподданнический и обязанность присяги принудили меня изобразить все те обстоятельства, которые лишают меня возможности ответствовать за целость и сохранность армии, которою я теперь имею счастие предводительствовать. И не сомневаюсь, что каждый, которому ваше императорское величество местное исследование истины всего мною показуемого поручить соизволите, вскоре в том удостоверится.

Не собрал я в настоящих обстоятельствах наличных генералов на военный совет, ибо зная совершенно мысли их, в полной мере удостоверен я, что никто бы не согласился подписать мнения, чтобы остаться с войсками здесь, а потому, имея в виду единое строгое исполнение высокомонаршего повеления вашего императорского величества, предпочел я, жертвуя собою, принять единственно на себя таковую решимость.

Все сии обстоятельства предаю на высокомонарший суд вашего императорского величества. Но как бы то ни было, исполняя священнейшую волю вашу, остаюсь я на правой стороне Дуная до дальнейшего высочайшего разрешения, а между тем принял уже тотчас все возможные меры к продовольствию армии. Когда же вашему императорскому величеству благоугодно, чтобы я непременно оставался здесь, в таком случае осмеливаюсь всеподданнейше представить вашему императорскому величеству, не благоугодно ли будет высочайше повелеть, чтобы из бывшей Западной армии по крайней мере три дивизии, а большею частию кавалерии, в том числе и казаков не позже исхода февраля или начала марта присоединились к армии Молдавской, коими бы я мог с начала весны действовать, поелику на войска, здесь остающиеся, ни под каким видом считать нельзя. Надобность сия тем более соделывается нужною, что в будущую кампанию по всем соображениям и по доходящим до меня сведениям войска турецкие гораздо противу нынешнего будут сильнее и многочисленнее. [94]

О прочих же надобностях и недостатках армии всемилостивейше мне вверенной, постепенно буду иметь счастие всеподданнейше представлять вашему императорскому величеству.

Генерал от инфантерии князь Багратион.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 2927, л. 305-313.