ИЗ РАПОРТА П. И. БАГРАТИОНА АЛЕКСАНДРУ I О СРАЖЕНИИ ПРИ КЮСТЕНДЖИ И О ДВИЖЕНИИ К РАССЕВАТУ

Лагерь при местечке РАССЕВАТ.

Во всеподданнейшем рапорте моем от 22-го августа под № 921 (См. документ №18) имел я счастие донести вашему императорскому величеству о полученных мною тогда известиях, что войска турецкие в различных корпусах приближаются к Троянскому валу, дабы воспротивиться дальнейшему шествию (См. документ №18) вперед войск, мною предводительствуемых. Опасаясь наиболее, чтобы неприятель, заняв столь выгодную позицию, не укрепился в оной окопами и не принудил меня вытеснять его оттуда с большим пожертвованием людей, я обратил все мое внимание на поспешное движение к Троянскому валу. Не мог я однако же приступить к тому прежде прибытия корпуса генерал-лейтенанта Милорадовича, коего первая колонна присоединилась к лагерю при, Гирсове 25-го, а вторая 26-го числа августа. Я разделил все войска, на лицо состоящие, на три корпуса, из коих первый или правый фланг под командою генерал-лейтенанта Милорадовича составлен из десяти баталионов пехоты, 15-ти эскадронов кавалерии, 10-ти орудий батарейной, 3-х осадной и 8 конной артиллерии, полуроты пионеров и 2-х казачьих полков; второй или главной армии авангард под командою генерал-лейтенанта Платова составлен из 13-ти баталионов пехоты, 20-ти эскадронов кавалерии, одной роты батарейной и одной конной артиллерии, одной роты пионеров, 20-ти понтонов и 8-ми казачьих полков; а [69] третий или левый фланг под командою генерал-лейтенанта Маркова 1-го составлен из 8-ми баталионов пехоты, 10-ти эскадронов кавалерии, 10-ти орудий батарейной и 4-х конной артиллерии и одного казачьего полка. Я расположил марш таким образом, дабы все три корпуса в одно время прибыли к Троянскому валу, то есть правый фланг к селению Черноводам у реки Дуная, главный армии авангард к центру того вала у селения Карасу, а левый фланг к берегу Черного моря у города Киостенджи. В то же время снабдил я корпусных [начальников] надлежащими наставлениями на случай могущей последовать встречи или нападения неприятельского.

И так, соображаясь с расстоянием, корпус генерал-лейтенанта Маркова выступил 26-го августа поутру рано, главный армии авангард в тот же день пополудни, а корпус генерал- лейтенанта Милорадовича 27-го августа поутру в 5 часов. Пребывание мое назначил я при главной армии авангарде, к которому я, выступя 27-го поутру, присоединился в тот же день около полудня в местечке Сатиськиой. Тут взятые пред тем казачьими аванпостами в плен турки учинили показание, что неприятель беспрестанно и Наиболее усиливается в городе Киостенджи против левого моего фланга, а потому и решился я велеть следовать туда как главному армии авангарду, так и корпусу генерал-лейтенанта Маркова; от казачьих же полков отряжен авангард под командою генерал-майора Денисова 6-го для открытия неприятеля, а весь корпус следовал тот день до селения Билиль в 42-х верстах от Гирсова. Августа 28-го двинулся главный армии авангард вперед. В местечке Кара-Мурат получено донесение генерал-майора Денисова 6-го о сражении, которое он имел с передовым неприятельским войском, при чем взято в плен 7 человек турков, в том числе один байрактар. По сему и надлежало заключать, что главная сила неприятельская не в большом отдалении, как то и пленные показывали; и для того велел я, ни мало не медля, главному армии авангарду следовать чрез целую ночь к местечку Киостенджи и стараться на самом рассвете, окружа неприятеля, атаковать его, буде возможным окажется.

С приближением авангарда регулярных войск неприятель сделал вылазку из города, но был опрокинут и преследован до самого рва города. В сем городе было без малого 2 тыс. турок, засевших в оный и с крайним упорством оборонявшихся. Войска сии состояли большею частию из так называемых кирджалиев (Кирджалии считались знаменитым воинственным сословием в Турции; выдающимися предводителями кирджалиев были Мустафа Байрактар и Пегливан Ибрагим (начало XIX века)), коих не только ремесло, но и [70] страсть состоит в сражениях, битвах и разбоях, которые весьма мало привязаны к жизни и которые уже более 15-ти лет ведут междуусобные войны в собственных своих областях. Город Киостенджи от природы чрезвычайно укреплен, находясь на полуострове Черного моря, соединенном с твердою землею узким перешейком, имеющим около 150-ти сажень ширины. Перешеек тот весьма хорошо укреплен валом и рвами и был обороняем вышепоказанным числом людей. Сверх того город весь состоит из каменных строений, обнесенных каменными же стенами, так что каждый дом, каковых имеется до 500, составляет крепость, которую не иначе как штурмом брать можно.

Августа 29-го пред вечером генерал-лейтенант Платов послал к крепости парламентера, дабы вызвать кого для переговоров, но они встретили парламентера ружейными выстрелами. Сие побудило меня приказать устроить в самом близком от ретраншамента расстоянии несколько батарей и с наступлением следующего дня начать сильную по городу канонаду. Но неприятель, увидя все сие приготовление, 30-го августа поутру выслал от себя парламентёра с вопросом, чего мы от него хотели. Тут начались переговоры, во никакие убеждения и посредства, мною употребленные, не могли склонить турков на то, чтобы положить оружие, которое есть их собственность и сдаться военнопленными: они решительно прервали переговоры, объявя, что они охотнее лишатся все жизни, прежде нежели сдаться на таковую капитуляцию.

Я принял в соображение, во-первых, что, как во всех трех корпусах у Троянского вала находящихся, не имею я в пехоте и кавалерии полных 20 тыс. человек под ружьем, не могу я покушаться на штурм, который бы, судя по укреплению, по числу гарнизона и по важности оного, стоим бы мне, конечно, не менее 1 500 человек; во-вторых, что естьли блокировать мне место сие, то потеряю я время, которое в общем плане военных операций ныне всего драгоценнее; в-третьих, что естьли бы и решился я оставить для блокады корпус генерал-лейтенанта Маркова, дабы в надежде на недостаток продовольствия принудить гарнизон к сдаче, то сему последнему остается морем полная свобода либо удалиться, либо получить подкрепление и все нужные пособия, чрез что самое имел бы гарнизон способ держаться чрезвычайно долго и ежедневно обеспокоивать означенный корпус, так что я, может быть, впоследствии времени принужден бы был еще его усиливать, не упоминая даже о том, что целый тот корпус, занимаясь сим одним местом, лишен бы был возможности действовать далее; в-четвертых, наконец, расположение [71] сераскира Гозрев-Мегмет-паши не далее как в 12-ти или 15 верстах от правого моего фланга, то естъ от корпуса генерал-лейтенанта Милорадовича, необходимо требовало, чтобы главный армии авангард подвинулся к центру Троянского вала, дабы быть в состоянии подкрепить в случае надобности как правый, так и левый фланг и дабы сохранить мост при селении Карасу, который турками не был истреблен. Все сии причины, по мнению моему довольно важные, побудили меня согласиться на свободное отступление гарнизона с собственным каждого оружием, но с торжественным обязательством не служить противу России во все продолжение настоящей войны. Я велел объявить сим туркам, что им даруется жизнь в память тезоименитства вашего императорского величества и яко не ложный довод милосердного и человеколюбивого сердца вашего величества... В городе Киостенджи оставил я генерал-майора Палицына с Орловским мушкетерским полком, двумя эскадронами кавалерии и 200 казаков, перечислив тот полк из главного армии авангарда в корпус генерал-лейтенанта, Маркова 1-го. Я предписал генерал-майору Палицыну сколь можно поспешнее совершенно уничтожить ретраншамент Киостенджийской и иметь разъезды с одной стороны до Бабады, где стоят 4 эскадрона Переяславского драгунского полка команды генерал-лейтенанта графа Каменского, а с другой до Мангалии. Корпус генерал-лейтенанта Маркова. 1-го расположил я в 12-ти верстах от Карасу по дороге к Киостенджи, поручив его же начальству пост Киостенджийской и возложив на него как сбережение Троянского вала от Киостенджи до того места, где расположен будет главный армии авангард, так и посылку разъездов по дороге к Базарджыку и вообще к стороне Варны.

Вместе с главным армии авангардом выступил и я 31-го августа из-под Киостенджи к селению Карасу. Тут получил я как чрез рекогносцирование генерал-лейтенантом Милорадовичем произведенное, так и от пленных в различные случаи пойманных, а особливо в последнее сражение, которое имел войска Донского генерал-майор Иловайский 2-й и о котором доношу вашему императорскому величеству особым всеподданнейшим рапортом, вящие удостоверения, что сераскир Гозрев-Мегмет-паша в местечке Рассевате, лежащем вверх по Дунаю, ежедневно усиливается и укрепляется. Сие самое и побудило меня сентября 1-го дня велеть отправить генерал-майора графа Строганова с 4-мя эскадронами регулярной кавалерии и 500 казаков и с чиновником квартирмейстерской части для обозрения дорог и для открытия неприятеля. Он подошел весьма близко к местечку Рассевате и видел [72] расположенного там неприятеля в большом числе, а взятые им в плен два турка подтвердили то же самое, что и прежние. Вследствие чего сентября 2-го дня двинулся я с главным армии авангардом к селению Черноводам и соединился с корпусом генерал-лейтенанта Милорадовича; а 3-го сентября, сделав паки рекогносцировку квартирмейстерской части чрез полковника Хоментовского 1-го, учинил я распоряжение, дабы главный армии авангард и корпус генерал-лейтенанта Милорадовича двинулись вперед по различным дорогам и расположили свой марш так, чтобы 4-го числа авангард от корпуса генерал-лейтенанта Платова обошел Рассеват для пресечения неприятелю ретирады к Силистрии и отнятия у него способов к получению оттуда подкрепления и продовольствия; а генерал-лейтенант Милорадович двинулся бы вперед и таким образом, окружив место со всех сторон, атаковать в одно время неприятеля.

Естьли бог благословит сие мое предприятие счастливым успехом, то тогда полагаю я сделать демонстрацию противу Силистрии, дабы, буде можно, еще более облегчить и сблизить коммуникацию мою с корпусами, в Валахии расположенными по причинам, которые ниже подробнее описаны будут, хотя, конечно, важное место сие чрезвычайно хорошо укреплено и имеет множество артиллерии и многочисленный гарнизон. Препятствия представляющиеся к завладению оным известны уже по прежним кампаниям. В прочем для переправы у Гирсова устроено уже доселе 11 паромов, но к построению моста не могу я приступить прежде, пока не получу недостающие к тому канаты и якори, коих потребовал я от командующего ныне Черноморским департаментом вице-адмирала Языкова.

Но я признаться должен вам, всеавгустейший монарх, что сие предположение мое основано единственно на неограниченном моем, усердии и ревностнейшем желании исполнить высокомонаршую волю вашего императорского величества быстрым и сильным движением противу неприятеля, хотя я отнюдь не могу ручаться в точном произведений в действо того моего плана. Я осмелюсь однако же без всякого тщеславия или самохвальства упомянуть здесь, всемилостивейший государь, что и в прежние с турками войны (Война 1768 — 1774 и 1787 — 1791 годов), как-то, под предводительством генерал-фельдмаршала графа Румянцева Задунайского, армия российская, бывшая за Дунаем в гораздо большей силе, нежели я, и не имевшая в тылу столь сильных крепостей в руках неприятельских, каковы Измаил и Браилов, [73] и в коих гарнизон простирается в первой от 4-х до 5 тыс., а в последней от 10-ти до 15-ти тыс. человек, не делала столь скорых и поспешных движений, каковые ныне произведены, ибо в продолжение 18-ти дней осаждены и взяты две немаловажные крепости и один природою и искусством весьма укрепленный город и войска сделали притом более 200 верст маршу, заняв на Троянском вале крепкую позицию, которая наиболее, по крайней ограниченности сил моих, нужна.

Главнейший мой неприятель не турки, но климат здешний. Безмерные жары, продолжающиеся с чрезвычайною силою, причиняют крайнюю слабость в людях и до невероятия умножают число больных, коих, особливо при форсированных маршах, ежедневно прибавляется от трех до четырех сот человек, так что ныне у меня на лицо под ружьем состоит действительно во всех трех корпусах не с большим 15 тыс. человек. Болезни до такой степени свирепствуют также в Молдавии, Валахии и Бессарабии, что там в некоторых баталионах, особливо же в резервных, имеется на лицо здоровых не более как от 60-ти до 80-ти человек, а немалое число баталионов имеет едва комплектную роту. Болезнь сия, климату свойственная и жарами усиливающаяся, посещает не одних нижних чинов, но и чиновников, так что в нескольких баталионах остается на лицо здоровых по одному или по два офицера; для чего самого и не могу я отнюдь приписать умножение больных дурному лечению, слабому присмотру, или чьей-либо вине, а единственно климату. Сверх того движения мои столь поспешны, что обозы и подвижный магазейн отступают от войск, так что я в необходимости нахожусь ради их останавливаться, дабы не причинить недостатка в продовольствии, коим снабдить себя нет здесь никакого способа. Вообще должен я теперь на первый случай ограничиваться одними демонстрациями противу неприятеля, дабы вперить в него страх и робость: к сему, конечно, наиболее способствовать могут быстрые движения, но к несчастию моему встречаю я на каждом шагу сильные крепости, которые никоим образом не могу я все оставить в тылу, не подвергая всей армии явной опасности совершенного истребления. Самая необходимость заставляет меня отяготить внимание вашего императорского величества изложением здесь хотя вкратце важнейших причин, воспрещающих мне приступать теперь к совершенно решительным действиям противу неприятеля.

Генерал от инфантерии князь Багратион.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 2927, л. 45-49, 51 об. — 55.