Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

КРИСТОФОРО ЛАНДИНО

РЕЧЬ МЕССЕРА КРИСТОФОРО ЛАНДИНО ФЛОРЕНТИЙЦА ПЕРЕД СИЯТЕЛЬНОИ ФЛОРЕНТИЙСКОЙ СИНЬОРИЕЙ ПРИ ВРУЧЕНИИ ЕГО КОММЕНТАРИЯ К ДАНТЕ 1

Высочайшие и сиятельные Синьоры! Человек, как доказывают все философы, подкрепляя неопровержимыми доводами наш опыт, поставлен творцом вселенной над всеми животными, обитающими в низшем мире, чтобы жить в обществе и в окружении других людей. Поэтому даже во времена седой древности тому, кто превосходил прочих красноречием и мудростью, легко было убеждать толпы людей, чтобы они покидали леса и пещеры, в которых жили порознь, как дикие звери, и соединялись для совместной гражданской жизни в городах, управляемых ими сообща на основах природной правды и человеколюбивой взаимопомощи. Именно это выражают поэты в образе Орфея Фракийского, древнегреческого певца, который сладкими звуками своей кифары останавливал реки, передвигал камни и приручал медведей, львов и тигров – красота и глубокомыслие его речей усмиряли ярость неистовых душ, свирепость которых, как бурная река, не знает преград. Эти качества воспитывали грубые и неподатливые умы неразвитых дикарей, смягчали гордыню и жестокосердие и насаждали дружелюбие, необходимое для общежития. Позже стали заниматься философией, и афинянин Сократ низвел с небес и посеял в сердцах людей начатки того учения, которое греки называют этикой, а римляне моралью. Тогда на благо рода человеческого возникли философские школы и были даны мудрые советы для совершенствования каждого, по ведению домашних дел и хозяйства, что греки называют экономикой, а также по разумному и здравому управлению государством. В этом первенствовали божественный Платон, родоначальник академической школы, и вождь перипатетиков Аристотель.

Объяснение различий пути и целей этих двух философов не входит в мою задачу и отняло бы у вас, сиятельные Синьоры, слишком много времени. Скажу, что Платон избрал предметом божественность человеческого ума и стремился обратить его к небу, отвергая земное. Аристотель же применялся в своем учении к человеческому неразумию, он не рассматривал очистительные добродетели, или добродетели уже очищенной души, но только одни гражданские 2, которые хотя и не искореняют полностью пороки, не обеспечивают праведной и совершенной жизни, зато обуздывают злонамеренную дерзость и направляют добронравных к справедливости, отчего в государстве водворяется спокойствие в пределах, доступных ущербной человеческой природе. Я не стану распространяться о том, на сколько частей подразделяют хорошо устроенную республику и какие обязанности предписывают человеку в зависимости от его возраста и положения. Но заповедь обоих философов, а если вдуматься, то и самого бога, данная первому человеку, состоит в отказе от ленивой праздности, ибо [209] каждый гражданин должен избрать указанный природой путь и» постоянно заниматься каким-нибудь ремеслом или наукой, обеспечивая себя и принося обществу пользу и уважение.

Я, сиятельные Синьоры, усвоил это с малых лет и в интересах процветания могущественной и прекрасной Флорентийской республики решил обратиться к богоугодным и похвальным занятиям искусством с вашей молодежью, стараясь не только учить, но и воспитывать ее. И потому вот уже двадцать семь лет я потратил на эти занятия, почитая приятным и утешительным для моих сограждан, что их дети приступают к делам государства, приобретя уже умение хорошо говорить и правильно действовать, ведь Платон в популярном высказывании утверждает, что блаженна республика, управляемая философами. Но поскольку слова, не закрепленные пером, не удерживаются и не оставляют следа в умах, я попытался записать высказанное мной за многие годы в вашем прославленном учебном заведении. Князь латинских поэтов Вергилий, рисуя семилетние странствования Энея, его прибытие в Италию и сошествие в Ад, изобразил, как человек, очищаясь постепенно от пороков, может приблизиться к высшему благу, то есть к познанию вещей небесных и божественных, и в своем истолковании этого поэта я задался целью не только показать могущество языка, поэтические и риторические красоты и разъяснить непонятные места, но также отыскать глубокий аллегорический смысл, скрытый за поэтической внешностью. И когда я прокомментировал этого поэта на латыни 3, то почувствовал, что долг перед отечеством призывает меня к еще более тщательному рассмотрению творения божественного флорентийца; Данте Алигьери, подражателя Вергилия, превзошедшего его ученостью. Сказать правду, сиятельные Синьоры, сначала сверхчеловеческое, поразительное и несказанное величие этого писателя, многообразие его познаний и необычность предпринятого повергли меня в такое замешательство, что мой немощный рассудок был повергнут ниц и, как говорит о себе Данте: «Возвратным следом помышлял спастись» 4.

Но противопоставляя трудностям волю и памятуя о том, что жаркая любовь снесет любые тяготы, я пустился в своей утлой лодчонке бороздить это бескрайнее и глубокое море. Пример старых комментаторов не увлекал меня – невзирая на свою ученость, они редко добираются до скрытого смысла. Выводя намерение и цель Данте из высочайшего принципа, я неотступно и последовательно отыскивал значение его аллегорий. Насколько я в этом преуспел, пусть судят более ученые, чем я. Уверен только, что я сумел освободить вашего согражданина от чуждых языковых наслоений, привнесенных толкователями, и вот вручаю его вам, сиятельные Синьоры, в первоначальном виде. Пусть он после долгого изгнания будет возвращен на родину руками высших магистратов Флорентийской республики и восстановлен в правах своего языка, столь превосходящего другие италийские наречия, – чему свидетельство, что все выдающиеся писатели и поэты [210] обязательно пробовали свои силы на флорентийском диалекте.

Я посчитал, что в обязанности доброго гражданина входит не только восхваление великого поэта, но и сопряженных с ним достоинств нашей республики. Кратко рассказав, какие люди по мнению академической и перипатетической школ способствуют правильному и счастливому существованию республики, я привел много примеров из хроник всех времен, доказывающих, сколь обильна и богата была Флорентийская республика такими всемерно украсившими ее людьми. Из всех, которым несть числа, упомянуты немногие, так что если кто не найдет там своих предков, вполне достойных хвалы, пусть не будет за это в обиде – я не составлял перечня сограждан, но упомянул нескольких ъ подтверждение общих достоинств. Каждый найдет нам извинение в том, что мы предприняли ради отечества, и если мы опустили какие-то имена из-за отсутствия места для описания столь великого множества людей, то это никому не нанесет ущерба, ибо вскоре я воздам с должной щедростью каждому роду и каждой семье то, что им следует, и особо отмечу доблести всех. Впрочем, никому не возбраняется говорить обо мне, что он думает, потому что люди должны свободно высказываться и выслушивать терпеливо мнение других; ничего удивительного нет в том, что в таком многочисленном сообществе возникают разные и часто противоположные суждения. Обещаю только одно: на умеренные жалобы отвечать в умеренном тоне и так же удовлетворять их; но кто будет упорствовать, не внимая справедливым и разумным доводам, тому наказанием будет мое неизменное молчание, выражающее то, что поймут многие, хотя я не хочу сейчас произносить это слово. И довольно об этом.

Итак, сиятельные Синьоры, вы постигнете в этом томе всю божественность дантовского гения, равный которому вы навряд ли найдете в веках и в памяти всех народов, – вы постигнете всю огромность собранных им знаний, которые едва приоткрылись тем, кто посвятил жизнь их изучению, и вы порадуетесь за вашу великолепную отчизну, которую бог наградил таким даром, и в постоянном чтении вашего поэта, составившего гордость флорентийского имени и явившего редкий пример учености и красноречия, будете находить украшение своих речей и источник разумной и праведной жизни, учености и человечности. Я знаю, что моя палица недостойна Геракла и что мой подарок чересчур скромен для вас. Но сам предмет и поэт, о котором идет речь, придадут ему величие, недоступное моим ничтожным силам, так что ваши сиятельства примут его с радостью и будут судить не столько о том, что я смог, сколько о том, что я хотел сделать. Моя добрая воля возместит недостаток способностей, и вы вспомните Александра Великого, который, принимая неудачную и несовершенную книгу невежественного поэта, одобрял намерение Херила, а не его стихи 5. Великодушие в том и состоит, чтобы снисходить к малому, дабы не умеющий большего не отчаивался, а красноречивые и знающие творили, с надеждой взирая на будущее.


Комментарии

1. Философско-филологический комментарий Ландино к «Божественной комедии» Данте был напечатан во Флоренции в 1481 г. Ландино преподнес издание Синьории – правительству Флорентийской республики – 30 августа 1481 г.

2. Гражданские добродетели, по Аристотелю: благоразумие, справедливость, мужество, умеренность.

3. Комментарий Ландино к «Энеиде» Вергилия был написан в 1462 г. и напечатан в 1488 г.

4. Данте. Божественная комедия, Ад, I, 36 (Пер. М. Лозинского).

5. Скорее всего Ландино имеет в виду стихи Горация (Послания, II, I, 232– 233): «Правда, царю угодив Александру, Херил пресловутый, Скверный поэт, за стихи плохие, без всякой отделки, Много в награду монет получил македонских» (Пер. Н. Гинцбурга).

(пер. М. А. Юсима)
Текст воспроизведен по изданию: Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). М. МГУ. 1985

© текст - Юсим М. А. 1985
© сетевая версия - Strori. 2015
© OCR - Андреев-Попович И. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© МГУ. 1985