СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

АНДЖЕЛО ПОЛИЦИАНО

АНДЖЕЛО ПОЛИЦИАНО ПРИВЕТСТВУЕТ СВОЕГО ДРУГА ПАОЛО КОРТЕЗЕ ¹

Возвращаю прилежно собранные тобою письма, на чтение которых, откровенно признаюсь, стыдно впустую растрачивать драгоценное время. Ибо за исключением нескольких они в целом отнюдь не стоят ни того, чтобы их читал человек ученый, ни того, чтобы ты их собирал. Какие из них я одобрил бы, а какие, напротив, нет, объяснять не стану. Не хочу, чтобы под моим влиянием они кому-нибудь нравились или не нравились. Но в одном отношении – а именно о стиле – я кое-что хочу сказать тебе.

Ведь ты, как я понял, обыкновенно одобряешь только тех, кто подражает стилю Цицерона. Мне же много благороднее представляется облик быка или льва, чем обезьяны, хотя она и больше походит на человека. К тому же, как утверждал Сенека, лучшие, по общему мнению, представители красноречия не похожи друг на друга. Квинтилиан осмеивает тех, кои считали себя кровными братьями Цицерона на том основании, что они заканчивали период словами esse videatur ². Гораций осуждает авторов, не поднимающихся выше голого подражания. А на мой взгляд, те, кто сочиняет исключительно из подражания, подобны попугаю или сороке, повторяющим то, чего они не понимают. Ведь этим писакам недостает силы и жизненности, недостает энергии, чувств, таланта; они вялы, они спят и храпят. У них нет ничего верного, ничего основательного, ничего впечатляющего. Кто-то говорит: «Ты не следуешь Цицерону». Ну так что ж? Ведь я не Цицерон. Но зато, полагаю, я следую сам себе. [250]

Кроме того, любезный Паоло, находятся и такие, которые выклянчивают стиль по кусочкам, словно хлеб, и так перебиваются со дня на день. А если у них нет под рукой книги, откуда они все заимствуют, то они не могут сложить и трех слов, да и те искажают либо из-за неумения соединить их, либо вследствие позорного невежества. Речь у ним всегда неуверенная, шаткая, бессильная, ее неотделанность н неухоженность бросаются в глаза. Подобных писателей я совершенно не переношу. И при этом они бесстыдно осмеливаются судить о людях просвещенных, то есть о тех, чей стиль долгое время, так сказать, замешивался на глубокой учености, обширной начитанности и длительнейшем упражнении.

Но, возвращаясь к тебе, Паоло, кого я люблю всем сердцем, кому многим обязан, чей ум я очень высоко ценю, прошу тебя, не впадай ты в такой священный трепет, чтобы тебе уже не нравилось все созданное только твоими силами и ты был не в состоянии отвести глаз от Цицерона. Когда ты долго, старательно и в большом количестве почитаешь Цицерона и других значительных авторов, изучишь их досконально, тщательно обдумаешь и преисполнишься знания о многих вещах – тогда-то я пожелал бы, чтобы ты, как говорится, поплыл без поддержки, сам себе стал советчиком, оставив эту слишком мелочную и беспокойную заботу – изображать Цицерона, – и испробовал, наконец, все свои силы. Ведь люди, самозабвенно копающиеся в тех смехотворных мелочах, которые вы называете стилистическими образцами (liniamenta), не способны, поверь мне, даже их воспроизвести достаточно хорошо, они сдерживают вдохновение своего разума, как бы препятствуют его стремлению или, – воспользуюсь плавтовским выражением,– замедляют его. Но как не может хорошо бегать тот, кто слишком старается следовать по чужим стопам, так не может и хорошо писать тот, кто подобным же образом не осмеливается отклониться от предписанного. Наконец, знай, что бесплодному уму свойственно всегда подражать, не создавая ничего своего.

Прощай.

Комментарии

1. Паоло Кортезе (1465–1510 гг.) – римский гуманист, страстный поклонник Цицерона. Наиболее значительные произведения – «Об ученых мужах» (1489 г.), «О кардинальском звании» (1504 г.).

2. Квинтилиан. Наставление оратору, X, 2, 18.