СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

МАТТЕО ПАЛЬМИЕРИ

РЕЧЬ, СОСТАВЛЕННАЯ МАТТЕО ПАЛЬМИЕРИ, ГОНФАЛОНЬЕРОМ КОМПАНИИ, ПО ПРИКАЗУ СИНЬОРИИ, В КОТОРОЙ РЕКТОРЫ И ДРУГИЕ ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА ПОБУЖДАЮТСЯ УПРАВЛЯТЬ СПРАВЕДЛИВО

Только уважение и доверие, которые я неизменно питаю по отношению к авторитету своих почтенных отцов и высших должностных лиц, гонфалоньеров, заставляют меня выступить здесь, ибо иначе, мои славные члены Синьории, я не дерзнул бы в моем юном возрасте прийти в это почтенное место, дабы перед столь обширным собранием известнейших магистратов, в присутствии вашего почтенного величия, наши могущественнейшие члены Синьории, в приятном кругу стольких безупречнейших людей торжественно отпраздновать это издревле освященное установление, тем более что речь должна идти о верховной власти сих справедливейших Ректоров, выдающихся и по праву достойных высших званий, как частных, так и общественных. Теперь же перед авторитетом и неоспоримым приговором всех важнейших магистратов этого процветающего народа ¹ мой малый рассудок теряется, опасаясь, что не сможет выполнить эту задачу, которая заставляет всякого искусного и умелого оратора трепетать. Поэтому я прошу вашу милость о двух любезностях: во-первых, пусть мое послушание послужит для вас достаточным извинением за то, что во мне можно было бы считать самонадеянностью в связи с тем, что я принял эту обязанность выступить с речью, в чем любой, кто старше меня, более достойно и лучше преуспел бы; во-вторых, выслушайте меня внимательно, дабы после ваших исправлений я смог бы, как того желаю, устранить свои недостатки.

Выдающиеся члены Синьории, уважаемые коллеги и вы, мои превосходные отцы, многие размышления посетили мою душу. Их все следовало бы изложить соответствующим образом в присутствии вашей милости на этом торжестве, которое не должно предавать забвению. Однако я избрал то, которое, как подсказывает мне разум, для вас должно быть наиболее приятным, дорогим и, надеюсь, новым, еще не рассмотренным в этом достойнейшем месте, и для первой нашей речи – наиподобающим. Прежде я скажу о том, что побудило наших благоразумнейших предков положить начало этому нашему настоящему торжеству, почему только гонфалоньерам компаний народа в этот день надлежит держать речь в поддержку справедливости. Затем мы коротко скажем о справедливости, показав, чем замечательно ее происхождение, кем и как впервые в мире установлены, освящены [142] и записаны законы, насколько справедливость превосходит всякую другую добродетель и какие плоды она приносит.

Обращаясь к истории, я обнаруживаю, что в давние времена чужеземный варварский народ насадил по всей Италии вредные семена раздоров и вражды. И столь широко они произросли в Тоскане, что не было ни города, ни человека, который бы не принадлежал к партии гвельфов или гибеллинов. Во время такого-разделения в вашем городе мало что зависело от правосудия: покинутые и заброшенные суды уныло прозябали; судьи молчали; статуты, законы и все наши постановления обретались лишь в закрытых книгах, как меч справедливости, покоящийся в ножнах; сила господствовала надо всем, а мерилом правоты и обязанностей каждого служило оружие. Печален был бы рассказ о великих несчастьях, которые произошли отсюда для вашего города. Ведь даже могущественное государство если не основано на справедливости, то в течение короткого времени приходит в упадок. И ваш древний народ, мирный и гражданственный (civile), всегда жаждавший жить хорошо и справедливо, стремясь к защите от таких несчастий, к своей выгоде постановил для поддержания справедливости, которая, можно сказать, во Флоренции была уже утеряна, назначить могущественного ее защитника, дать, ему знамя с гербом народа, командование над тысячей вооруженных людей и назвать его славным именем гонфалоньера и защитника святой справедливости ². Первое назначение этого магистрата я нахожу в 1289 г. после рождества Христова. Вначале он не заседал в Палаццо Публико ³ вместе с членами Синьории, хотя по их требованию приводил в повиновение тех, кто попирал справедливость или препятствовал выполнению обязанностей и отправлению правосудия. Прошло лишь четыре года, и опыт показал, что власть и сила того, кому вручено это знамя, недостаточны против могущества многих, которые пытались на место права поставить собственную волю. Поэтому, чтобы увеличить могущество и наделить высшей властью того, кто должен защищать справедливость, постановили гонфалоньеру справедливости вместе с нашими членами Синьории в числе первых воздавать, почести во дворце. И подобно тому, как этот народ предпочитал справедливость всему другому, так же гонфалоньер справедливости занимал место прежде любого другого гражданского магистрата; и не тысяча, как вначале, но четыре тысячи вооруженных людей были отданы в его распоряжение ⁴. Удивительно, в сколь короткое время после этого постановления справедливость была обретена, установлена и закреплена вашим городом с почетом и величайшей пользой, так что ваш народ, почти в полном единодушии готовый добровольно исполнить свой долг, казалось, даже и не имел необходимости в такой строгости и в столь суровом надзоре. Однако случилось так, что когда уже не было такой необходимости наблюдать за осуществлением справедливости в обществе, те, кто занимал должность гонфалоньера, из любви к своим согражданам порой чрезмерно потакали частным интересам. [143] Чтобы воспрепятствовать этому, в 1306 г. был учрежден вами новый, третий, ректор, называемый исполнитель справедливости, который должен быть иноземного происхождения ⁵. Его наделили значительной частью той власти, которой обладал гонфалоньер в отношении нарушителей справедливости. Гонфалоньер же оставался первым председателем и высшим распорядителем всего гражданского правления вместе с нашими членами Синьории. Находившиеся в его распоряжении четыре тысячи вооруженных людей были распределены по всему городу и переданы гонфалоньерам компаний народа для оказания, в случае необходимости, помощи и поддержки вашим Правителям и должностным лицам против тех, кто не пожелает подчиниться справедливости. Чтобы это распоряжение не было со временем забыто, как показывает пример многих старых постановлений, но постоянно, словно недавно изданное, оставалось хорошо известным и неоспоримым, что было бы на пользу тому, кто исполнял в вашем городе роль вершителя правосудия, добавлялось на будущее, что в течение первых пятнадцати дней каждого приората следует собирать всех магистратов, отправляющих во Флоренции правосудие, и обязать службу гонфалоньеров, которым подчиняются вооруженные отряды, в присутствии их Превосходительств засвидетельствовать, сколь дорог Синьории справедливый образ жизни, какое старание было употреблено и употребляется сим народом для поддержания этой замечательной добродетели, какими распоряжениями обеспечивалось сохранение справедливости, сколь твердо расположена эта Синьория проявлять благосклонность и оказывать содействие, помощь и поддержку любому магистрату, желающему быть справедливым, а также всем и каждому из вас. Вот почему гонфалоньеры уполномочили меня, хотя я и не достоин этой чести, держать речь в соответствии с этим обычаем. Следуя за теми, кто говорил до меня в столь представительном собрании, я буду повествовать об этой повелительнице всех добродетелей; только остановившись на ней, я буду уверен, что содержание моей речи соответствует торжественности происходящего и достойно Вашего благоразумного внимания.

Приступая к рассуждению о справедливости, прежде всего следует выяснить, чем она является и как описывается мудрыми людьми. Все крупнейшие философы сходятся в том, что справедливость состоит в наклонности души к сохранению общей пользы, к возданию каждому по его заслугам. Сама природа является первоначальной основой этой добродетели. Затем, появившись среди людей, она оказалась им полезной. Это подтверждается сложившейся традицией: недаром вначале Религия, а затем Справедливость свято установили и утвердили божественные и человеческие законы. Итак, существуют два закона: первый – божественный закон природы; другой, сходный с этим природным законом, записан и одобрен людьми. Природный закон – это совершенный разум, укорененный в каждом, свойственный всем, истинный, постоянный и вечный, везде, всегда и у всех народов один [144] и тот же, бесконечный, неизменный и неоспоримый. От него брали начало и к нему сводились все хорошие записанные законы. От него происходят религия, обычаи и поклонение религиозным культам, что, безусловно, не почиталось бы всеми народами земли с таким постоянством, если бы в наших душах естественным путем не была воспроизведена высшая сущность, совершенная в единстве с богом: от нее берут начало чувство долга перед отечеством, почтение к родителям, любовь к детям, доброе отношение к родственникам и, наконец, всеобщая связь и благорасположение всего человеческого рода. Она же – причина благосостояния, порождающего добрые дела, щедрые милосердные поступки, помощь и поддержку. В зависимости от того как человек все это делает, он обретает заслуги, почести, награды, либо позор, наказания, кары; и закономерно: среди людей почитаемые прославляются, наказанные же – раскаиваются. Потому-то вера постоянна, неизменна и непоколебима, а природный закон крепко хранит все наши блага в надлежащем порядке, порожденном совершенной мерой. Первым изобретателем этого природного закона является создатель и верховный повелитель – всемогущий бог. Кто ему не подчинится, подвергнется тяжелейшему наказанию, даже если избежит кары земных судей. Второй закон составлен и записан людьми так, чтобы обеспечивать равное благополучие всем. Прежде чем он был установлен и утвержден, его нормы не были ни для кого обязательными, и можно было следовать им или пренебрегать ими. Сейчас, когда люди его одобрили, нарушение права считается настолько серьезным, насколько серьезным они его сами квалифицируют; и по их усмотрению устанавливаются соответствующие награды и наказания.

Что до древнейших времен (до того как афиняне господствовали в Греции), нам ничего неизвестно о существовании записанного гражданского закона; лишь усмотрению и естественному желанию государей подчинялись как закону. Этого было достаточно, пока царь избирался за доблесть или какую-нибудь признанную добродетель; но затем, поскольку посулы, родственные и дружеские связи стали значить больше, чем долг, в государи часто избирались неправедные люди: поэтому появилась необходимость записать законы. Известно, что впервые в Афинах обнародовал записанные законы Драконт Афинский ⁶. После него Солон настолько усовершенствовал их в духе справедливости, что уже при жизни почитался божественным ⁷; и до сих пор сохраняются некоторые из записанных им законов. Также лакедемонянин Ликург ⁸, Минос ⁹, критский царь, Радамант ¹⁰ из Ликии столь непогрешимо установили справедливейшие и полезные миру законы, что в течение многих веков язычники им поклонялись как святым и говорили, что за справедливость, проявленную в этой жизни, Радамант и Минос стали в жизни иной судьями грешных душ, возымев по отношению к ним власть отправлять правосудие.

Заимствовав законы у афинян, лакедемонян и многих других городов и различных народов, римляне составили «Двенадцать [145] таблиц» которые с тех пор пользовались всемирной известностью. Со временем они были пересмотрены Цецилием ¹², Эмилием ¹³, Павлом ¹⁴, Гортензием ¹⁵, Туллием ¹⁶, Сцеволой ¹⁷, Сульпицием ¹⁸ и многими другими светлейшими умами признанных законников. Последние широко распространили все римские законы, которые, благополучно действуя у всех народов, находящихся под властью римлян, подчинили себе почти весь мир. Наконец, они же, приспособленные нашими императорами, стали гражданскими законами, до сих пор действующими в качестве устрашающей узды для злых, на пользу и для поощрения добрых. Я бы слишком затянул свою речь, если бы пожелал описать выгоды, проистекающие от них для рода человеческого. Прошу вас хорошо запечатлеть в ваших душах, что без справедливости неможет существовать не только город, но даже маленькая группа людей. Справедливость – основа согласия; согласие – основа порядка (conservazione); порядок – основа спокойной и мирной жизни. Справедливость – единственная добродетель, содержащая в себе все другие добродетели. Поэтому она управляет всеми добродетельными делами и поощряет их: прикажи нам, о, справедливость, во всех наших словах и делах не ошибаться и проявлять благоразумие; прикажи нам обуздывать влечения и подчинять их разуму, в чем нам помогут умеренность и скромность; прикажи нам быть последовательными и выступать против злых в защиту долга, в чем нам поможет мужество. Недаром Аристотель говорит: «Justitia virtus est perfecta et omnes aliaevirtutes justitia inesse videntur», то есть справедливость есть совершенная добродетель и все другие добродетели содержит в себе ¹⁹. Но среди всех замечательных вещей, которые можно сказать об этой славной и превосходной добродетели, явственно выделяется одно, достойное того, чтобы быть запечатленным в глубине наших душ, а именно: добродетель справедливости намного больше всякой другой добродетели угодна всемогущему богу, так что без различия, заметьте, превосходные отцы, без различия повсюду в Священном писании блаженных бог называет праведными, а праведных – блаженными; и во всем тексте Священного писания ни к чему так не взывают, как к справедливости. Моисей много пишет, от лица бога обстоятельно наставляя в праведности и законе. Давид в первом своем псалме, открывающем книгу, только и пишет о том, что человеку следует быть праведным; и все его сочинение в целом посвящено праведности. Соломон начинает: «Любите справедливость, судьи земли»; а затем продолжает: «Justi autem in perfectum vivunt, et apud Dominum est merces eorum; et cogitatio eorum Altissimum», то есть: «Праведники живут вовеки; награда их в Господе и попечение о них у Всевышнего» ²⁰. Священные и святые евангелия не что иное, как законы. Апостол Павел, сосуд избрания и глашатай добродетели, более всего взывает к справедливости. В первом послании, адресуясь к римлянам, он говорит так: «qui injuste agunt, digni sunt morte; et non solum qui faciunt, sed qui consentiunt [146] facientibus: propter quodinescusabilis es homo qui judicas, in quo enim alium judicas te ipsam condemnas» ²¹. Туллий говорит то же самое, утверждая: «In justitiae genera duo sunt; unum eorum qui inferunt; alterum eorum qui a quibus infertur non propulsant, si possunt, injuriam» ²².

Я так и не дошел бы до конца своей речи, если бы подробно остановился на том, что мешает осуществлению справедливости и как она проводится в жизнь теми, кто занимает в городе посты магистратов и управляет в его стенах и вне их во время войны и мира. Итак, заканчивая, я вспоминаю, что в начале показал, насколько этот народ всегда был поборником справедливости, какая причина в прошлом препятствовала ее осуществлению и как блистательно вы ее обрели, учредив вначале должность гонфалоньера, а затем исполнителя святой справедливости. Поскольку гонфалоньеру надлежит держать речь о справедливости в этом высоком собрании, мы показали, чем она является, каково ее начало, как и кем впервые в мире она была записана как закон. Наконец, мы вкратце показали, околь превосходна сия добродетель, которая более всякой другой необходима для доброй и блаженной жизни. Сейчас же, переходя от достоинств этой добродетели, с почтением обращаю свои слова к вам, достойные и уважаемые Ректоры и чтимые магистраты, заслуженно занимающие места судей: я вас призываю и от лица наших членов Синьории прошу и обязываю принять во внимание намерения этой славной Синьории, – помнить о желании этого благонравного народа, обратить весь свой ум к богу и всеми силами стараться каждому воздавать по праву и справедливости. Вверяю вашим сострадательным заботам вдов и сирот, калек и слабоумных, помогать которым нас увещевает Священное писание. Весь народ государства старайтесь сохранить в единстве и всякое ваше слово и дело направляйте к общему благу, пренебрегая частной выгодой и собственной пользой. Внимайте с благоразумием и не судите поверхностно, но выносите справедливый приговор, всегда помня и остерегаясь вечного приговора бога, который своими устами сказал: «Каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» ²³. К этому и я вас призываю и побуждаю. Это же от имени наших превосходных членов Синьории я вам проповедую и, насколько мне дозволено, приказываю, с тем чтобы сохранялся справедливый уклад жизни этого добросердечного и человечнейшего народа. Отсюда исходит праведное желание наших славных и превосходных членов Синьории, отсюда проистекают ваша честь и вечная слава, долгое процветание ваших наследников, как обещает бог в благостных словах псалмопевца: «Беззаконные будут извержены, и потомство нечестивых истребится; праведники наследуют землю и будут жить на ней вовек» ²⁴. Надеюсь, сказанное мною удовлетворяет характеру поручения, которое мне дано почтенными отцами из коллегии гонфалоньеров и верными служителями нашей Синьории. Они восполнят то, что я упустил, о чем я их и прошу.

Комментарии

1. Игра слов: у Пальмиери florentissimo (процветающий) созвучно бывшему тогда в широком употреблении латинскому названию Флоренции – Florentia.

2. Гонфалоньер (знаменосец) справделивости (или правосудия) являлся во Флоренции главой правительства – Синьории, или Приората. Символом власти гонфалоньера было знамя определенной формы и окраски. Должность эта утвердилась с «Установлениями справедливости» (1293 г.). Вооруженные отряды были приданы гонфалоньеру в апреле 1293 г.

3. Палаццо Публике – резиденция официального правительства. В 1282 г. для Синьории была отведена «Каштановая башня»; с 1290 г. – дворец Герардино Черки. В 1314 г. для Синьории был возведен Палаццо Синьории.

4. Вооруженные отряды, находившиеся в ведении гонфалоньера справедливости, достигли численности 4000 человек лишь к 1306 г.

5. Должность исполнителя правосудия была введена позднее (не в 1306 г.). В последующем эта должность стала именоваться барджелло (или капитан правосудия).

6. Драконт – древнейший афинский законодатель, составивший ок. 621 г. до н. э. свод законов, представлявших первую запись норм обычного права.

7. ...при жизни почитался божественным… – Скорее всего Пальмиери имеет в виду, что греческая традиция включала Солона в число «семи мудрецов».

8. Ликург – спартанский законодатель (IX–VIII вв. до н. э.).

9. Минос – легендарный царь Кносса (на Крите), сын Зевса и Европы. Традиция приписывает Миносу введение законодательства.

10. Радамант – сын Зевса и Европы, брат Миноса. По сказаниям, Радамант судит души умерших в подземном царстве вместе с Эаком и Миносом.

11. «Двенадцать таблиц» – первый свод римских законов, составленный в 449 г. до н. э. под давлением плебса, записанный на 12 медных таблицах и выставленный для обозрения на центральной площади Рима – Форуме.

12. Квинт Цецилий Метелл Нумидийский (ум. в 91 г. до н. э.) – римский полководец и политический деятель.

13. Эмилий – имеется в виду кто-то из патрицианского рода Эмилиев, многие представители которого играли видную роль в политической жизни Рима.

14. Юлий Павел – римский юрист конца II – начала III в. Автор большого числа юридических сочинений, выдержки из которых составляют значительную часть знаменитых «Дигест» Юстиниана.

15. Квинт Гортензий – римский диктатор в 287 г. до н. э. Провел ряд законов в интересах плебеев.

16. ...Туллием... – Имеется в виду Марк Туллий Цицерон.

17. ...Сцеволой... – Пальмиери скорее всего имеет в виду Квинта Цервидия Сцеволу – римского юриста (конец II – начало III в.), написавшего 40 книг «Дигест» и ряд других сочинений; не исключено, что у Пальмиери речь идет о двух других не менее известных юристах, носивших то же имя: Публие Муции Сцеволе (II в. до н. э.), написавшем 10 книг по гражданскому праву, и его сыне Квинте Муции Сцеволе (II–I вв. до н. э.) – авторе сочинения «О гражданском праве» в 18 книгах.

18. Публий Сульпиций Руф (124–80 гг. до н. э.) – римский политический деятель, проведший во время своего пребывания на посту народного трибуна (88 г. до н. э.) ряд законов. Выдающийся оратор.

19. Пальмиери дает вольное изложение мысли Аристотеля. См.: Аристотель. Никомахова этика, V, 3.

20. Книга премудрости Соломона, V, 15.

21. Послание к римлянам, I, 32. «...делающие такие (то есть неправедные. – Л. Б.) дела достойны смерти; однако не только их делают, по и делающих одобряют. Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же» (лат.).

22. «Несправедливость бывает двух видов: одна – со стороны тех, кто совершает ее; другая – со стороны тех, кто, хотя и может, не отводит противозаконно от тех, по отношению к кому его совершают» (лат.) (Цицерон. Об обязанностях, I, VII, 23).

23. Евангелие от Матфея, VII, 2.

24. Псалтирь, псалом 36, 28–29.