-

НОВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О ФЛОРЕНТИЙСКОМ СОБОРЕ, ИЗВЛЕЧЕННЫЕ ИЗ ВАТИКАНСКОЙ РУКОПИСИ

В статье моей о славянских рукописях Ватиканской библиотеки, которая напечатана была в журнале Министерства Народного Просвещения 1839 года за май месяц (стран. 103-120), я упоминал об одной весьма любопытной для нас рукописи, означенной № 12. Это сборник, писанный на холстинной бумаге, после XV века, как заметил еще Бобровский, скорописью, довольно четко. По языку и правописанию видно, что сборник писан в югозападной части России. В числе многих статей, в нем [408] содержащихся, всех занимательнее и любопытнее для пас пятая, под заглавием: История о листрикийском то есть: о разбойническом ферарском або форенском синоде вкоротце правдиве списаная. Эта история писана по всему вероятию в Остроге, центре нашего югозападного православия: так думал и Бобровский, на мнении которого основавшись, Анджело Маио в своем каталоге славянских рукописей ватиканской библиотеки означил эту статью словами: Liber clerici Ostrogiensis. История эта содержат в себе о Флорентийском соборе такие сведения, которые до сих пор нисколько не были известны ученому миру, судившему о деле по одним только западным римским источникам, в которых истина искажена пристрастием. Мнение Греков выражено было в сочинении очевидца собору, Сильвестра Сиропула, бывшего в свите Палеологовой; оно напечатано в Гаге, под заглавием: Vera historia unionis non verae inter Graecos et Latinos (Hagae Comitis, 660 in fol.) (Любопытно прочесть ругательства, которые Иезуит Филипп Лаббе расточает не только автору, но и переводчику этой книги, в своем издании актов соборных. После того, как можно верить изданиям римской партии? А между тем западная Европа судит только по документам, ею напечатанным, и основываясь на этих неверных источниках, излагает историю событии.), где текст греческий напечатан вместе с латинским [409] перифразом Роберта Крейтона, искажающим подлинник. Но книга эта принадлежит к числу типографических редкостей и нуждалась бы в новом издании и в новом лучшем переводе. Мы же, касательно этого события, в котором сами участвовали, не имели еще своего известного голоса, если исключить краткие известия, напечатанные в древней Вивлиофике, в коих ничего не сказано о существенных предметах спора.

В помянутой статье моей я сообщил некоторые известия, схваченные мною из рукописи при беглом ее прочтении. Вторично возвратясь в Рим, я намерен был списать всю историю и ревностно принялся за это, но по особым затруднениям принужден был ограничиться одним извлечением, и сие то извлечение предлагаю здесь. В начале его вставлю я несколько мест из самого текста, которые дадут понятие о южно-русском языке, каким писано сочинение.

История начинается пышным периодом латинской формы, в котором автор, описав печальное состояние восточного христианства под гнетом народов магометанских, представляет замысел Евгения, папы римского, как он «послал до цезаря константинопольского послы свои, просячы, радячи и упоминаючы, абы о покою, зъгоде и обороне промышлял, а наиболше абы церковная зъгода пред собор изначных звезд, [410] без которое жадная оборона и зобополная милость быти не может, учынена и замъкнена была». Эта мысль замечательна: автор указывает, как жадно воспользовался глава римской церкви утесненным состоянием восточного христианства, чтобы завлечь его в свои сети.

Цезарь Палеолог константинопольский писал ко всем трем патриархам, а наиболее к четвертому, цареградскому, «под боком его будучи», о необходимости собрать синод и намекам о соединении церквей. К тому же самому сговаривал он княжат сербских, болгарских, иверских, русских, чрез послов и грамотами: папа с тем же обращался к государям западным. Не на востоке, где искони Мудрость Божия «збудовала собе дом, церковь восточную, и умоцнила столпов седм вселенских великих синодов», — нет, в Италии (в сторонах Влоских) назначили быть собору, по той причине, что уже самый Константинополь не был безопасен от нападения Турков, не только что дальнейшие восточные страны. Но видно, что на то не было воли Божией: ибо «не от Заходу выплынул закон» и основание дано вере. Потому то они ничего и не справили, «але Ромулюсовым прикладом кровью его облили, яко будет ниже».

«А так року от Нароженья, ведле тела, Христа Спасителя нашего, тисеча четыриста тридцать [411] осмого, за панованя цезаря константинопольского, Иоанна Колуяновича Палеолога, а за цезаря заходных панств Ольбрыхъта з дому княжат ракуских, а за короля польского Владислава Янгейловича, а князя великого литовского Жигимонта, стался для успокоенья ростырков незгоды в церкви Христовой и правдивого оказанья преступников предании апостольских и догмат Богоносных Отец, синод Духовный оу Ферарьи»...

Старейшины собора были: сам цезарь Иоанн Палеолог, из духовных: Евгений папа римский и Иосиф патриарх константинопольский. Другие же три патриарха: александрийский, антиохийский и иерусалимский, не будучи в состоянии сами ехать на собор по причине Сарацинов, угрожавших престолам их, поручили места свои другим важным особам, а именно: патриархи александрийский и антиохийский — блаженному Марку, митрополиту эфесскому, патриарх же иерусалимский — Виссариону митрополиту Никейскому, в последствии изменившему. Таким образом самая большая мощь находилась в руках у Марка Эфесского. Другие многие митрополиты и епископы, как то: кизический, трапезунтский, моновасийский, ираклийский, съехались на собор. А о митрополите Исидоре, как он сел на Москве, отступив от прежней речи, расскажем теперь особо.

В 1436 году, по кончине киевского [412] митрополита Фотия, избран был епископами и всем причтом церковным, также князьями западных земель русских и литовского княжества, на митрополию киевскую человек добрый, набожный, тихий, скромный и ученый, епископ рязанский Иона. По избрании, он отправлен был в Константинополь с грамотами к цезарю Палеологу и патриарху Иосифу, чтобы принять благословение от сего последнего. Но еще до Ионы прибыл в Царьград из Рима, с грамотою от папы, некий Исидор, Словак, из краев западных, человек уклончивый, хитрый, снаружи льстивый, внутри превратный. Ласковыми словами, покорными просьбами, грамотою папы он склонил цезаря и патриарха на то, чтобы вручить ему митрополию русскую; а грамота папы Евгения к патриарху Иосифу была следующего содержания: «Евгений, слуга слуг Божьих, Бискуп римскии, высокой столицы Нового Рима честному Иосифу патриарсе, брату нам о Христе намилшому, покоя и потехи, за побожным и чести годным и досвежчоным мужем и Бискупом, на имя Изидором, покорность наша желает, абысте его не помешъкиваючи на архиепископство русской столицы посветившы и з моцъю зуполною послами, о чым есмо и до намилшого сына нашего Яна цезаря ясне-удожоного лист наш за тым святобливым мужем Изидором, который есть от столицы нашое во всех годностях досвежчон, [413] писали, Господу Иисусу вас поручами. Дан в Риме, року тисеча чтыриста тридцать семого» (У Карамзина (см. Т. V, стран. 277) не сказала причина, почему патриарх Иосиф заранее назначил Исидора и отказал Ионе. Здесь она очевидно заключалась в действиях папы, замышлявшего собор.).

Патриарх Иосиф, не ведая скрытных умыслов человеческих, только Богу одному открытых, по просьбе папы и по ходатайству цезаря, а более для того, чтобы церковь Христова в великом народе русском не оставалась долго без пастыря и старшего строителя, «а хвала Божия не уставала», посвятил Исидора на митрополию киевскую и отпустил его с грамотами в столицу. Исидор поехал в Русь. Вскоре по отбытии его, приезжает Иона в Царьград с грамотами из России. Патриарх раскаялся в том, что уступил просьбам Исидора, и созвавши на совет духовенство, по совещании, объявил Ионе: «Сын наимилейший Иона! Благословение на митрополию киевскую хитростию и лестию у меня уже выманено: я посвятил и отпустил туда Исидора. Но когда Богу угодно будет, или смертию, или каким другим случаем удалить Исидора от митрополии, тогда я тебе, избранному от всех Святителю, даю благословение мое воспринять престол митрополии русской». [414]

Именем Святого Духа посвятив Иону, патриарх отпустил его. Между тем Исидор прибыл на место своего назначения: все дивились нежданному гостю; ни чье сердце не лежало к нему, но не смотря на то, духовные и светские чины приняли его с должною честию, и он сел на духовный престол столицы.

Пробыв на митрополии четыре месяца, Исидор замыслил ехать в Италию на собор Флорентийский: время, назначенное для собора, было ему уже известно, и он давал знать о себе, что едет туда за тем, чтобы оборонять православие восточной церкви. Обыватели и князья земель русских (Упоминание о князьях русских во множественном числе свидетельствует в пользу того мнения, что история писана лицем современным самому событию.), равно и некоторые епископы, узнав о его намерении, одни сами лично, другие чрез письма, просили его, чтобы он на тот собор не ездил, а если уж поедет, то, будучи на том соборе, от преданий апостольских и канонов Богоносных Отец ни в чем не отступал и никому потачки не давал. Упорный в своем намерении, Исидор сказал, что поедет, но обещал всем стоять за православие, не переступая ни в чем границ истинной веры. Взяв с собою не малое число особ духовных, он поехал в Феррару. Но еще в [415] дороге обнаружилось лукавство его сердца. Случилось ему на границах немецких приехать в одно место, в котором жило много христиан греческого исповедания. Жители, услышав о прибытии русского митрополита, вышли к нему на встречу с крестами, по своему обычаю. Увидя то, Немцы папского исповедания, вышли также вслед за Греками процессиею. Тут Исидор впервые обличил свою измену: когда православные вышли вперед к нему с крестом Христовым, в след же за ними Латиняне, — он миновал первых, не поклонившись даже кресту их, а притек прямо к последним. Епископ суздальский, Авраамий, видя такой поступок, удивился и в жалости «молвил тихо до своих»: «видно не пастыря, а волка, овчею одеждою прикрытого, мы имеем». Папежницы приняли гостя своего с великою радостию, угощали и проводили далее.

Наконец Исидор прибыл в Феррару, где уже собрались вышеписанные особы, и в ожидании прибытия Исидора, хотя имели предварительные заседания, но еще ничего решительного не предпринимали. Когда же собрались все, то западные выбрали из себя философа и ритора, в латинском и греческом языках весьма ученого и красноречивого, «именем Яна Парижанина»; восточные же с своей стороны выбрали Марка Эфесского, мужа не только в богословии, [416] в науках философских беглого, но набожного и святого: потом стали сходиться с обеих сторон, заседали в великих церквах, духовно беседуя и гадая о том, как бы нововведения, вкравшиеся в церковь, выкоренить и вычистить, и все христианство соединить в одно тело.

Зараза, распространившаяся в Ферраре, была причиною того, что собор переведен был во Флоренцию. Много было спорных пунктов, но главные были следующие:

Первый: о происхождении Святого Духа и о прибавке, сделанной на западе к Символу Веры: и от Сына.

Второй: об опресноках, употребляемых Римлянами в таинстве Причащения.

Третий: о чистилище.

Четвертый: о том, кто был причиною расторжения церкви?

Пятый: о субботнем посте.

Шестой: о женитьбе священников.

Кроме сих главных предметов было еще второстепенных двадцать, которые здесь не упоминаются. Всего более спорили об этих шести, и особенно о самом первом, который в течение всех премий собора был главным их средоточием. Восточные чрез Марка Эфесского представляли на первый вопрос следующие доводы.

Во первых из пророков: свидетельство Исаии, гл. 61: «Дух Господень на мне, его же ради [417] помаза мя, благовестити нищым посла мя» и проч. Гл. 42. Слова Бога: «Израиль избранный мой, дах дух мой нань. Тако глаголет Господь Бог... даяй дыхание людем, иже на ней (на земле), и дух ходящым на ней». Гл. 59: «Рече Господь: дух мой, иже есть в тебе и глаголы, яже аз дах во уста твоя, не оскудеют от уст твоих»... Гл. 44 «Аще глаголет Господь Бог: наложу дух мой на семя твое. — Евангелие от Иоанна. Гл. 14. ст. 16: И аз умолю Отца, и иного утешителя даст вам: да будет с вами в век, Дух истины». Ст. 26: «Утешитель же, Дух святый, его же послет Отец во имя мое, той вы научит всему». Гл. 5. Гл. 8. Весь смысл их. Гл. 7. ст. 39. Гл. 15. ст. 26: «Егда же приидет Утешитель, его же аз послю вам от Отца, Дух истицы, иже от Отца исходит, той свидетельствует о Мне». Посл. апост. Иакова гл. 1. Посл. апост. Павла к Евреям Гл. 1. Псалом 44. Посл. апост. Павла к Ефесеям Гл. 3. ст. 5. Сюда же относилось помазание Петра апостола Духом святым и крещение Спасителя Духом святым, и сошествие на Него Духа в виде голубя, при свидетельстве словесном о возлюбленном Сыне.

Слабы были опровержения адвокатов латинской церкви против неоспоримых текстов касательно главного догмата, разделяющего оба исповедания. Кроме оружий неправильного [418] толкования, они могли привести только отдельно взятое место из евангелиста Иоанна (Гл. 16. ст. 14), где Христос говорит: «Он (т. е. Дух истины) мя прославит, яко от моего приимет и возвестит вам». Но Православные немедленно возразили на этот довод дальнейшим чтением евангельского текста: «Вся, елика имать Отец, моя суть: сего ради рех, яко от моего приимет и возвестит вам». Сверх того они привели сочинения Кирилла александрийского и Феофилакта, в конец низринувшие их доводы.

Будучи совершенно побеждены на текстах евангелия, западные прибегли к оружию богословской диалектики. Они представили аргумент: «Если Отец имеет Духа, а Сын не имеет Его, то стало быть сущее у Отца не есть у Сына: стало быть Отец и Сын не одно и то же». Восточные победоносно на то отвечали: «Все, что имеет Отец, имеет и Сын, кроме родительства (В буле соединения, западные, как видно, принуждены были включить эту мысль, но дали ей в последствии ложное толкование: «Omnia quae Patris sunt, Pater ipse unigenito Filio suo gignendo dedit, praetor esse Patrem»...). Отец имеет Духа, и Сын Его имеет; но приемлет Его от Отца».

Западные возражали: «Если Дух от Отца только, а не от Сына, то в лицах Божества выходит неровность: ересь арианская». Восточные [419] отвечали: «Если Дух и от Сына, как от Отца, то вы принимаете два начала в Божестве: ересь македонианская».

Западные возражали: «Но если Отец и Сын едино суть, то в Них едины мощь и воля, и следовательно едино исхождение Духа». Восточные отвечали: «Но если вы в таком смысле принимаете единство Святой Троицы, то можете отсюда вывесть, что и Дух родит Сына».

Западные, будучи побеждены и аргументами логики, пустились в широковещания и произносили витиеватые латинские речи, но восточные возражали им кратко: «мы стоим на текстах священного писания, а не прибегаем к хитростям красноречия». После многих прений, Марк Эфесский привел им наконец свидетельство Эфесского собора, на котором латинская церковь вместе с прочими сама обещалась ничего не прибавлять уже к тексту Символа Веры и подвергала анафеме всякого, кто что-либо прибавит. Распалясь сильным негодованием против хитрых Латинян, Марк Эфесский воскликнул: «так вы сами себя прокляли, нарушив свое обещание и прибавив filioque». Оскорбленные тем, папа Евгении и все западные вышли из церкви. Они просили цезаря запретить Марку заседать на соборе; но не льзя было соборовать без Марка, ибо он держал в руке своей голоса двух [420] патриархов. После взаимных объяснений, обратились к святым Отцам.

Православные привели свидетельство св. Отцев церкви: 1) Дионисия Ареопагита, ученика апостола Павла, который в своей книге о богословии говорит именно, что Отец есть начало Сына и Духа. 2) Афанасия Александрийского — сочинение о Вере — от листа 2-го до Серапиона. 3) Василия Великого на Ария и Евномия — его же к Евномию — его же послание к брату Василию. 4) Григория Богослова к Ирону философу — о пришествии 150 епископов. 5} Иоанна Златоустого — о святом Духе. 6) Дамасия папы римского послание к Павлу епископу селунскому, где именно сказано: «Кто не признает рождения Сына от Отца и исхождения Духа от Отца, проклят есть». 7) Целестина, папы римского, на 3-м собор в X главе. 8) Иустина мученика и философа, в сочинении о Вере, гл. 1, 2, 14. 9) Григория Чудотворца. 10) Дамаскина в сочинениях: о Вере, гл. 8, о св. Духе, гл. 60; о трех Ипостасях Божества гл. 30. 11) Феофилакта толкование на Иоанна гл. 3. Все эти святые Отцы свидетельствовали против учения латинской церкви.

Западные, видя себя побежденными, прибегли уже к тому оружию, что стали обвинять Православных в подделке текстов.

Восточные отвечали им на то, что Карфагенским собором апелляция до Рима отнята; что [421] посланцев к нему посылать запрещено, и указано явное подозрение в подделке текстов с их стороны, а не с нашей.

Таким образом Латиняне были совершенно побеждены на первом догмате, разделяющем обе церкви: они уступили и согласились не прибавлять: и от Сына.

Касательно хлеба, употребляемого в таинстве Евхаристии, всякий остался при своем мнении; о безженстве или женитьбе священников также. О чистилище не было жаркого спора. О субботнем посте восточные уступили, имея в виду то, что вместо мяса есть в субботу рыбу и коровье масло по западному обряду, значит — почти не поститься по нашему.

Касательно расторжения церкви разделили вины на обе стороны.

Так должен был кончиться собор Флорентийский. Написали грамоту соединения, которая начиналась тем, что Бог един причина; а Дух святый причину имеет от Отца. Постановили на другой же день приложить руки к сей грамоте.

«Но сатана внушил ревность злую места великого Родоса Ипату (Ипат должно быть греческое название (Ипатос) великого магистра родосских рыцарей.), магистру богатому. А с ним было войска 2000 человек». Ночью, [422] магистр родосский отправился к папе Евгению и спросил его: «для чего уступил он тому издавна упорному и гордому грецкому народу?» Евгений отвечал магистру, что уступил он не народу, а доводам текстов, для общего покоя. Магистр припомнил Евгению предместников его пап, которые навсегда расторгли «общеванье с народом сирским и надутым грецким». Он укорял папу в том, что он попирает учреждения бывшие и гасит тем славу западных народов. Многие кардиналы и епископы, приглашенные магистром, помогали ему в увещаниях. Евгений не решался еще нарушить данное слово, но магистр грозил употребить силу против самого цесаря Палеолога, если папа не нарушит своего обещания. Кардиналы удержали пыл магистра и сказали ему, что можно склонить цезаря обещаниями, патриарха деньгами, потому что «Грек за злато себе очи вылупит»; только с Марком Эфесским трудно будет сладить, но против него найдутся тайные средства. И папа Евгений дал наконец, как будто против воли, позволение родосскому магистру и кардиналам расторгнуть собор Флорентийский (Такой поступок Евгения IV совершенно согласен с историческим характером этого папы, который знаменит своими вероломствами. (См. Sismondi Hist. des republiques d’Italie. T. IX. стран. 166 и 154 «Jamais sa cupidite ne fut arretee par la crainte do fausser ses sermens»).). [423]

В ту же ночь послали сказать всем своим кардиналам и епископам, чтобы они для замкненья Унии не в церковь приходили, а к папе. Наступило утро. Восточные с радостию текут в соборный храм, ничего не ведая о бывшем ночном совете, и дожидаются до вечера. Поздно уже узнали они об умысле, но не хотели верить. Послали спросить о том оратора Яна; ответ его убедил их в обмане. Немедленно побежали они к цезарю; но у него уже находились кардинал Юлиан и два епископа, которые подосланы были от папы с подарками и обещаниями. Отчаявшись найти помощь в императоре, они с воплем печали стали расходиться.

Константинопольский патриарх Иосиф улещен был подарками. Марк Эфесский, на котором лежала власть двух патриархов, уехал, будучи предостережен и западными и своими. Уехали также Григорий Иверский и Софроний Газский. Тогда папа и кардиналы велели хватать и не пускать восточных.

Написали свою Унию, в которой прибавили и от Сына, включили опресноки, учение о чистилище, и поставили папу римского наместником Христа чрез Петра апостола и «главою костела». Шестьдесят епископов и сто пятьдесят пресвитеров, синкелов, протосинкелов и диаконов подверглись разным истязаниям: морили их в [424] темницах голодом, ранами; пекли на огне, душили, давили.

Замучены: митрополиты амасийский, силиврийский, халкидонский, никомидийский, филипписсийский, диометрийский, трапезунтский, еврипский и другие. Тела их похоронены тайно, а после за них другие подписались.

У иных вымучена была подпись; но, возвратившись к себе, с плачем сознавались они в измене перед патриархом, клиром и церковным причтом.

Исидор, митрополит русский, подписался добровольно. Два русские епископа и сто пресвитеров не хотели подписывать (*). Из них ушла восемьдесят: за ними послана погоня, и многие были побиты. Иные, в земле немецкой, скрывшись у одной «побожной невесты уфинницы (Во Флоренции, в библиотеке Лаврентиевой, хранится акт собора, на котором видны подписи. Замечательна дрожащая рука цезаря Палеолога. Исидор подписал довольно твердо. В подписи Авраамия. «Смиренный Авраамии Еп-кп Суждалскыи», должно заметить, что вместо буквы ж находится буква м, с нею схожая в древнем правописании, так что вместо «Суждалскыи» читаешь: «Сумдалскыи». Эта бумага наводит на мысль: подпись эта не подложная ли, сделанная с какой-нибудь другой подписи Авраамия? Любопытно бы было снять с нее верный снимок, чтобы поверить это замечание.), здорово потом до домов дошли». [425]

Патриарх Иосиф, видя обман и тиранство, раскаялся в своем поступке, от Унии отступил и не подписывал. Составили подложную подпись. Три монаха удушили его, а подпись как будто найдена была в руках умершего.

Цезарь Палеолог, с подарками и обещаниями, возвратился в Константинополь; но теснимый Турками, в раскаянии кончил жизнь свою. Магомет II, в 1452 году, взял Константинополь, и не смотря на просьбы императора, папа Николаи не послал помощи. Турки поругались над святыней, «голову и клейнод всего христианства зневолили», и отворили ворота до всей Европы.

Папа Евгений, еще до взятия Константинополя, послал туда на патриарший престол некоего Римлянина Григория, который с великою гордостию и смелостию явился в Царьграде и в церкви стал на патриаршее место. Но никто не чинил ему повинности». Никентий, из княжат грецких, сказал ему слова из евангелия: «не входяй дверми во двор овчий, но пролаза инуде той тать есть и разбойник». Григория удалили, но, не тронув его особы, проводили до кораблей и отослали в Рим обратно.

Исидор, бежавший из Москвы, был пойман в Смоленске, но снова ушел в Рим, где сделан кардиналом, послан в Константинополь на патриарший престол и там не принят. При нем-то Турки взяли город. Исидор [426] бежал в Киев. «Казнодей» его, Бенедикт, римский архидиакон, отравил его, как говорят одни; по другим же, отравили его Киевляне.

Папа Евгений, кардиналы и «зверовидный» магистр родосский, видя, что Флорентийский собор не привел ни к каким важным последствиям, и зная, что на Афонской горе и около ее было 130 монастырей греческих, «мурами оточенных», которые на ту Унию согласия не дали, — отправили на Афонскую гору войско, состоявшее из 26,000 человек.

Лавра св. Афонасия и Амалфинов монастырь уступили насилию; Иверская же лавра не хотела принять Унии: монастырь разрушили, а монахов потопили в море. Старший монастырь Прототия или Протата (т. е. первый) подвергся той же участи: игумен, сначала плачем, потом угрозами думавший подействовать на врагов, был повешен; монахи преданы мечу. Игумен монастыря Ватопедского скончался тою же смертию; иноков мучили; другие разбежались по горам. Монастырь Зукерайский (иначе Зограйов) был сожжен вместе с иноками; разбежавшихся по горам мучили и убивали. Иноки монастыря Ксирепотамского, устрашенные участию братии других обителей, согласились подписать унию; но во время литургии, лишь только диакон помянул римского папу, сделалось, чудо: затряслась земля, и стены [427] монастыря и церковь пали, как степы Иерихона. Остальные воины, устрашенные тем, отошли и оставили прочие обители в покое; некоторые из воинов остались чернецами на горе Афонской. Чернецы, спасшиеся по отшествии врагов, видя монастырь свой разоренным, пели псалом 78: «Боже, приидоша языцы в достояние Твое, оскверниша храм святый Твой. Положиша Иерусалим яко овощное хранилище; положиша трупия раб Твоих брашно птицам небесным, плоти преподобных Твоих зверем земным. Пролияша кровь их яко воду окрест Иерусалима, и не бе погребаяй». Иноки применяли сей псалом к своему состоянию, и при звуках его погребали мертвецов своих.

Вот последствия «оного преславного Флоренского собора», который заключился пролитием крови христианской.

Рукопись заключается обращением к верным и православным, да блюдут они Веру свою в чистоте непорочной.

Ординарный профессор московского университета

С. ШЕВЫРЕВ.

Текст воспроизведен по изданию: Новые известия о Флорентийском соборе, извлеченные из Ватиканской рукописи // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 38. № 152. 1842