ЩЕРБАТСКОЙ Ф. И.

ПИСЬМА

В. А. Жуковскому

Бомбей, 4 февраля н. с. 1910 г.

Глубокоуважаемый Валентин Алексеевич!

Я уже третью неделю благополучно проживаю в Бомбее и могу сказать, что на первых порах счастье мне благоприятствовало. Во-первых, с рукописями в Jessalmir’e удалось мне устроить так, что они будут для меня списаны и мне не придется теперь странствовать туда на верблюде, что спасает мне по крайней мере месяц. Затем я сразу нашел туземца-факира 1, знатока философии удивительного, в нем живо традиционное знание, которого из книг не добудешь. Такие люди в современной Индии очень редки, проф. Woods из Chicago прожил здесь два года, не будучи в состоянии найти хорошего. Хотя и я сам и проф. Jacobi для меня заранее писали, прося подыскать хорошего факира, но найти было нельзя, и по приезде здешний проф. Bhandarkar, член нашей Академии наук 2, посоветовал мне ехать в Бенарес. Но случайно я в тот же день на базаре разговорился с каким-то брамином и от него узнал, что в деревне Ghat Кораr недалеко от Бомбея живет только что приехавший из Северной Индии великий знаток-факир. Я с ним сошелся, до сих пор ежедневно туда ездил, а с завтрашнего дня туда переселяюсь; для этого пришлось нанять целый дом, т. н. bungalow, обстановку и целый штат прислуги. Таковы уж здесь нравы, человек, который приготовляет кушанье, скорее умрет с голоду, чем согласится подавать на стол, подметать и чистить нужен особый человек, носить воду также и т. д.

В первое время я очень страдал от жары, вероятно, на второй день схватил нечто вроде маленького удара солнечного и долго потом страдал головными болями, не мог много работать; теперь как будто акклиматизировался и головных болей нет. В деревне Ghat Кораr предполагаю прожить месяца три, если не выгонит жара, затем поеду в Дарджилинг или Кашмир. Я очень скверно сделал, что приехал в январе, а не в [291] октябре, мне не останется времени на Бенарес и Калькутту, после апреля, говорят, там жить немыслимо, да и нет никого, а чтобы поспеть вовремя в Петербург мне нужно отсюда выезжать в конце июля или начале августа, так как я должен пред возвращением попасть дня на два-три в Лондон. Совершать переезд в жару во время муссонов, говорят, ужасная пытка для того, кто плохо переносит и жару, и качку.

Я, конечно, не могу теперь же сказать, как пойдет моя работа впредь и как я буду себя чувствовать на севере, но даже теперь желал бы поставить вопрос о продлении моей [командировки] по крайней мере на полгода; и тогда я успею сделать только крохотную долю того, что намечается и что сделать здесь сравнительно легко. Т. к. у меня есть заместитель, то вероятно, с этой стороны факультет не встретит затруднений. Кстати, не думаете ли Вы, многоуважаемый Валентин Алексеевич, что барону Шталь-Гольштейну 3 следовало бы дать содержание наравне с другими приват-доцентами, так как он единственный у нас не получающий ничего. Конечно, мы можем предполагать, что у него есть свои средства, но, не говоря уж о том, что считать деньги в чужом кармане никогда не следует, его положение на факультете может сделаться неприятным, так как его положение неравноправное может вызвать нежелательные толкования. Об этом я позволил бы себе усердно просить факультет, думая, что необходимая сумма всегда найдется в; специальных средствах. Я боюсь, что если я не буду об этом просить, то на меня может пасть обвинение в недостаточной заботе о своем отделении. Не знаю пока, как идут у него занятия, но особенное значение я придаю совместному с Ивановым 4 преподаванию для китаистов, если оно состоится. В этом деле Шталь будет нам полезен и впредь, так как я один всего этого вести не могу.

Затем еще одна просьба. В августе нынешнего года кончается срок, в течение которого никакие ученые экспедиции в Тибет не допускались, по нашему соглашению с Англией 5, ни с той, ни с другой стороны, о дальнейшем было тогда постановлено, что должны быть особые соглашения. Если неровно услышите, что переговоры ведутся и если, конечно, это не будет секретом, то премного обязали бы меня, сообщив мне то, что будет известно.

Фотографический аппарат я в Берлине так и не купил, так как, во-первых, готового не оказалось, а на заказ запросили цену более высокую, чем предполагали Радлов и Штернберг, я послал расчет в Петербург. Здесь я встретился с Н. З. Бравиным, А. А. Орловым и Андреевым, и. д. консула С. В. Чиркин очень обязательный и хороший человек. Письма и все посылки поэтому прошу посылать мне через консульство.

Для университетской библиотеки я мог бы приобрести здесь печатных изданий примерно рублей на 500, на севере возможно и вероятно, что можно будет купить и рукописи. Если сумма, [292]

О которой я просил в своем представлении факультету, будет опущена из средств библиотеки, то это будет ей полезно.

Архив востоковедов ЛО ИВАН СССР, ф. 17, д. 10, л. 126-128.

В. А. Жуковскому

Гхат Копар, 18 марта 1910 г.

Многоуважаемый Валентин Алексеевич!

С прошлой почтой послал Вам письмо и прошение о продлении командировки на 6 месяцев, но потом сразу же почувствовал, что, быть может, энергия моя истощится раньше этого срока, даже если бы нашлись средства, что тоже сомнительно. Поэтому я буду доволен, если мне факультет продлит командировку на три месяца (сентябрь — ноябрь), я вернусь и начну читать в будущем весеннем семестре. Началась страшная жара, И работать становится здесь трудно, собираюсь ехать в Гималаи, еду вчетвером, так как беру с собой брахмана, его слугу и своего слугу; слуги здесь должны всегда быть определенной касты, что усложняет все дела, разве только вы не живете исключительно в обществе европейцев. Если факультет найдет возможным ассигновать мне субсидию в пределах 1000 — 1500 руб., то вместе с жалованьем я думаю обойтись, буду осенью жить в Бенаресе в отеле, что много дешевле. Своей работой я в общем очень доволен, хотя, как это всегда бывает, дело идет втрое медленнее, чем предполагалось.

М. б., половину или все можно было бы достать из сумм Комитета?

На всякий случай посылаю расписание моих лекций на будущий год. Я изменил дни!

Архив востоковедов ЛО ИВАН СССР, ф, 17, д. 10, л. 129.

В. А. Жуковскому

Гхат Копар, 19 апреля — 2 мая 1910 г.

Многоуважаемый Валентин Алексеевич!

Письмо Ваше получил вчера, отвечаю письмом, а не телеграфом, так как эти три недели праздничные и факультетских собраний не будет, а через три недели Вы должны получить и это письмо. Я прошу о продлении мне отпуска до 1 января 1911 г., так что в будущем весеннем семестре я опять возобновлю чтение лекций. Надеюсь, Вы, многоуважаемый Валентин Алексеевич, и факультет согласитесь со мною в том, что мой [293] заместитель, барон Шталь, должен быть поставлен в одинаковые со всеми другими приват-доцентами условия. Расписание лекций мною уже послано Вам недели две тому назад.

Архив востоковедов ЛО ИВАН СССР, ф. 17, д. 10, л. 133.

С. Ф. Ольденбургу

6/19 апреля 1910 г., Бомбей

Дорогой Сергей Федорович!

Получив телеграмму от В. В. Радлова с извещением о продлении командировки и высылке денег и одновременно узнав из письма Варвары Петровны 6, что Вы вернулись в Петербург, я, как искусный наяик 7, поставил эти события в причинную связь. Позвольте от души поблагодарить Вас. Дело в том, что действительно время моей командировки было очень коротко. В Европе я считал себя недурным знатоком ньяя, но, приехав сюда, увидел, что нужно переучиваться с начала и что без знания миманса невозможно хорошо знать и ньяя. Я сразу напал на двух пандитов из Митхилы 8, настоящих шастри 9, один из них санньяси 10. С их помощью прохожу полный курс ньяя, как он проходится самими шастринами. Это настоящие учителя — индусы совершенно старинного покроя, не знающие, разумеется, ни слова по-английски. Жизнь с ними устроить было довольно мудрено, так как нужно считаться с кастовыми порядками, пришлось нанять поместительный дом и отдельно для них штат прислуги, также и для себя, но я считал, что моя главная цель — изучение шастр, а объезд и знакомство с Индией — второстепенная, и потому решил сделать все, чтобы использовать своих шастринов. Скоро уже четыре месяца, как я ежедневно по 16 часов сижу за ньяя и все еще не могу сказать, чтобы чувствовал себя свободно. Другой раз, разжевав какое-либо рассуждение, ощущаю нечто вроде того, что чувствуется в теле после первого урока езды на велосипеде. Одновременно у меня завязались сношения с здешними джайнами, «Арьясамадж», «Брахмасамадж» 11 и махараджей Бародским. Все необыкновенно предупредительны и внимательны, книг и рукописей по ньяя у меня уже образовалась порядочная библиотека. Ехать в Дарджилинг опасаюсь, так как мое имя известно в джингоистской литературе 12, сейчас у меня превосходные отношения как с англичанами, так и с туземцами, боюсь не испортить бы без особенной пользы. Я Вам писал, что не жалею, что «Ньяябинду» до сих пор не напечатана, так как достал всю типпани 13 целиком.

Архив АН СССР (ЛО), ф. 208, оп. 3, д. 685, л. 33-34. [294]

Л. Я. Штернбергу

2/15 апреля 1910 г., Гхат Копар»

Многоуважаемый Лев Яковлевич!

По получении телеграммы от Василия Васильевича я сейчас же распорядился упаковать и отправить части дворца в Насике. В настоящее время они уложены в 28 ящиков и находятся в Бомбее, так как я писал только о 4 колоннах с фризами, то только их и отправляю. Можно купить и весь дворец, будет это стоить около 1000 руб., конечно, пустяк, но у вас на него нет места. Если решите купить весь дворец, немедленно телеграфируйте, время не ушло. Укладкой распоряжался М. С. Андреев, что очень большой труд, так как здешние плотники неопытны, если будет куплен весь дворец, то придется мне самому все укладывать, так как М. С. Андреев положительно отказывается. М. б. он и согласится, если его вознаградят. Я очень жалею, что дал адрес консульства. Секретарь Бравин идиот и хам, а сам консул к делам не прикасается. Одну телеграмму они изволили продержать не более не менее как 21 день! Посылайте все на Кука, так делают все англичане, Кук также и банкир, также ему можно послать и деньги. Если Вы по получении сего письма немедленно вышлете мне остальные 500 руб., то будет только вовремя, так как до получения от сегодняшнего дня пройдет, как показывает опыт, около 2 месяцев, а то и больше. Ответа на прошлое письмо еще не получили.

Р. S. Аппарата не получил, если не получу его в этом месяце, то надо распорядиться послать его в С.-Петербург.

Архив АН СССР (ЛО), ф. 148, оп. 1, д. 62, л. 10-11.

[В следующем письме Ф. И. Щербатской сообщает о том, что дворец выслан им через Лондон, вновь говорит о возможности приобрести весь дворец за 1000 руб. и просит послать 500 руб. на банкирский дом Кука, «так как наше консульство по обыкновению оказалось состоящим из невозможных типов».]

В. В. Радлову

16/29 апреля 1910 г., Гхат Копар

Глубокоуважаемый Василий Васильевич!

Получив Вашу телеграмму, извещающую о продлении мне командировки и высылке денег, спешу выразить Вам мою глубокую признательность. Время моей командировки было действительно слишком коротко, я нашел столько дела сразу же не выезжая из Бомбейского президентства, что бросить его я ехать дальше никак не мог, приходилось очень торопиться, [295] чтобы осталось время и на посещение других частей Индии. Подробности о приобретении для музея я сообщаю в письме к Штернбергу. Позволю себе просить, чтобы М. С. Андрееву, который много потрудился по покупке, упаковке и отправке насикских резных украшений, была выражена благодарность. У него очень недурная коллекция бронзовых старых индийских статуэток, я надеюсь, что он ее также или продаст или пожертвует в музей 14.

Р. S. Если С. Ф. Ольденбург приехал, то пусть он через С. Леви и А. Штейна постарается достать рукопись уйгурского перевода «Абхидхармакоша» из Лондона, о ней я писал Вам из Парижа.

Архив АН СССР(ЛО), ф. 177, оп. 2, д. 283, л. 7-7 об.

Е. М. Романовой

Гхат Копар, 19 апреля/2 мая 1910 г.

Многоуважаемая Екатерина Михайловна!

Получил Ваше письмо с вложением перевода на ф. ст. 100. В Бомбей поеду на следующей неделе. Из писем Льва Яковлевича заключаю, что вслед за этим должны были быть посланы еще остальные 500 руб., так как он пишет, что «на днях» вышлю остальные. Кроме того на прошлой неделе получил телеграмму от Вас. Вас., извещающего о продолжении командировки и высылке денег. Пока не получу этих денег, не могу двинуться в дальнейший путь, так как буду жить в местах, где нет банков. Посылайте и пишите все через Кука, он очень аккуратен, в консульстве же у нас невозможный ералаш, одну телеграмму они продержали 21 день, невероятно, но факт, что они даже не знают, как переслать письмо, это их затрудняет.

Архив АН СССР (ЛО), ф. 148, оп. 1, д. 62, л. 14-15.

В. В. Радлову

Дарджилинг, 10 октября 1910 г.

Глубокоуважаемый Василий Васильевич!

Я уже неделю живу в Дарджилинге, в Калькутте в настоящее время нечто вроде рождественских праздников, все закрыто, и все разъехались; я предполагал пробыть здесь несколько дней, но, вероятно, пробуду дольше, с месяц. С первого же дня я предпринял шаги, чтобы добиться аудиенции у далай-ламы, пока еще аудиенция не состоялась, но она состоится почти наверное, если только не вздумает помешать русский консул. Я его лично не знаю, он теперь в Симле, но, помня недоброжелательное и завистливое отношение русского консула в Урге, [296] боюсь, не повторилась бы тут та же история. Не странное ли положение — мне удалось завязать наилучшие отношения со» всеми чиновниками индийского правительства, приставленными к далай-ламе, и с их стороны я не ожидаю противодействия, а вот насчет своего русского консула не совсем уверен. Секретарь консульства, некто Бравин, — прямо хам! Подробности об этом сообщу в следующем письме.

Здесь я встретился с доктором Д. Россом, которого Вы хорошо знаете. Мы с ним подружились, он в настоящее время поглощен буддийской литературой и для этого изучил языки: китайский, тибетский и тюркский. Если припомните, я писал Вам из Парижа, что французы своих уйгурских материалов для обработки не отдадут, так как хотят, чтобы эта работа досталась французским ученым, для чего сам С. Леви, Пеллио и еще три каких-то homines obscuri (неизвестных. — Сост.) занимаются в настоящее время уйгурским. Тогда Леви мне сказал, что Штейн привез прекрасную уйгурскую рукопись перевода знаменитого «Абхидхармакоша» и что так как у англичан никого для уйгурского нет, то, возможно, что они согласятся передать эту рукопись для обработки в Петербург. Из письма ко мне барона Сталь-Гольштейна я знаю, что были сделаны попытки получить эту рукопись. Но попытки эти имели не то действие, которое можно, было бы от них ожидать. Штейн послал фотографические снимки главы Россу в Калькутту; Росс принялся энергично за работу, большой помощью ему оказался один японский монах, здесь живущий специалист по абхидхарма. Между тем Леви сам захотел заняться изданием уйгурского текста этого сочинения и, по-видимому, как предполагает Росс, Штейн уже передал ему рукопись. Леви предлагает Россу приехать в Париж и принять участие в equipee, состоящей из него, Леви, Пеллио и 3 viri obscuri. Росс, понятно, возмущен таким образом действия, но поделать ничего не может, так как рукопись в руках у Штейн-Леви и выцарапать ее от них будет трудно.

В настоящее время мы с Россом работаем над переводом и комментарием первой главы абхидхармы, но, к сожалению, чего-либо пригодного для печати ожидать нельзя, так как снимки, присланные Штейном, очень плохи. Таким образом, в настоящее время совсем невозможно ожидать получить эту рукопись в Петербург. В будущем году Росс имеет отпуск на целый год и думает между прочим приехать в Петербург. Быть может, тогда удастся нам устроить совместные заседания по уйгурско-санскритской абхидхарме, я по крайней мере советую ему не уступать своих прав. Таковы нравы гг. ученых, и ожидать от берлинцев, что они будут делиться с кем-либо своими материалами, было неосновательно. Кстати, мне говорил Росс, что он знает из писем к нему Лекока и других, что Нельдеке 15 глубоко возмущен нападками, весьма неприличными, которые себе позволил Лекок на Вас, и даже написал Лекоку письмо, [297] где советовал ему не забывать всего того, чем обязана тюркология Вашим трудам. Нельдеке говорит в своем письме, «где бы были вы все, молодые тюркологи, если бы у Вас не было под руками словаря и прочих компетентных трудов Радлова». Необходимо избрать Д. Росса членом нашего Комитета, он человек крайне милый, деятельный и обязательный, необходимо ему послать все наши издания, он и его жена хорошо знают по-русски 16.

Архив АН СССР(ЛО), ф. 177, оп. 2, д. 280, л. 9-10.

В. А. Жуковскому

Дарджилинг, 20 октября/2 ноября 1910 г.

Многоуважаемый Валентин Алексеевич!

Я не получил от Вас письма с уведомлением, что отпуск мне разрешен до 1-го января 1911 г., вероятно, Вы послали его через консульство, и оно затерялось. Стороной узнал, однако, что Вы посылали мне об этом и что продление командировки разрешено. К сожалению, со мной случилось здесь небольшое несчастье, я свалился с лошади во время одной экскурсии в горы по буддийским монастырям и сломал себе руку (мамаше я об этом не писал). Она теперь срастается, но все еще нельзя будет снять повязки дней десять. Я не хочу двигаться в дальнейший путь, пока не срастется кость, так как в жаре индийской все раны заживают гораздо медленнее. Английская колония и официальные лица отнеслись ко мне крайне мило, не только не делали затруднений, но даже помощи и вниманию конца не было. Не только виделся с далай-ламой, но я уверен, что не было бы трудно поехать и в Тибет. Ужасно досадно быть у самого Тибета, почти и даже совсем в Тибете и не быть в состоянии идти дальше. Здесь немало встречается англичан, свободно говорящих по-тибетски, хорошо знающих страну и свободно по ней разъезжающих, несмотря на официальный запрет. Постараюсь не опоздать к началу 2-го семестра, но если заживление руки затянется, то будьте добры доложить факультету о постигшем меня случае, который может меня задержать. Мне кажется, доктор не вполне правильно поставил кости в кисти, я сломал руку и вывихнул кисть.

Здесь я встретил доктора Д. Росса, которого Вы знаете. Он теперь занимается китайским, турецким 17 и тибетским, с ним вместе мы начали одну работу на основании санскритских, китайских, тибетских, японских и турецких материалов — перевод Abhidharmakos’a — текста, над которым еще Burnouf 18 ломал себе голову и много народу после него. Думаю, что из наших усилий может выйти толк, во всяком случае, время, которое я провожу здесь, не потерянное.

Ross свободно читает по-русски и жалуется, что в последнее [298] время ничего не получает из России. Будьте добры, пошлите ему Ваши персидские песни 19 и об диссертации Мелиоранского. При бароне он аккуратно получал «Записки» 20, но теперь перестал получать. Он очень энергичный и милый англичанин, может быть всегда полезен, так как, видимо, пользуется большим влиянием 21. Всякая услуга, ему оказанная, не пропадет, поэтому позвольте надеяться, что Вы не откажете похлопотать, чтобы книги были ему посланы в Калькутту.

Архив востоковедов ЛО ИВАН СССР, ф. 17, д. 10, л. 130.


Комментарии

1. Факир — инд. садху, странствующий подвижник, нищий отшельник.

2. Бхандаркар Рамакришна Гопал — профессор санскрита в Декан-колледж, с. 1888 г. был чл.-кор. АН.

3. Сталь-Гольштейн Александр Августович (1877-1937) — санскритолог и тибетолог, с 1909 г. — приват-доцент, впоследствии профессор центрально-азиатской филологии Гарвардского университета, директор Китайско-индийского института в Пекине.

4. Иванов Александр Иванович (1878-19...) — преподаватель основных курсов разговорного и литературного китайского языка с 1909 г.

5. Имеется в виду соглашение, заключенное на два года в 1907 г.

6. Шнейдер В. П. — племянница И. П. Минаева, с которой как Ф. И. Щербатской, так и С. Ф. Ольденбург поддерживали дружеские отношения.

7. Наяик — знаток философии ньяя, логики.

8. Митхила — область, уже в древности славившаяся тем, что из нее происходили особенно благочестивые и ученые брахманы.

9. Шастри — знаток шастр, традиционных дисциплин, в частности философии.

10. Санньяси — отрешившийся от мира, аскет.

11. «Арьясамадж» — основанное в 1875 г. Даянандом Сарасвати реформаторское общество; «Брахмасамадж» — основанное Рам Мохан Роем религиозно-просветительское общество.

12. Джингоистская — английская шовинистическая литература; видимо, Ф. И. Щербатской опасался, что его появление у границ Тибета будет воспринято не как научная экспедиция, а как выполнение политической миссии.

13. Типпани — средневековый комментарий.

14. После возвращения из Индии в 1914 г. М. С. Андреев, действительно, продал Музею свою значительную коллекцию.

15. Нельдеке Т. (1836-1930) — знаменитый немецкий семитолог и исламовед.

16. Д. Росс учился у В. Р. Розена в Петербурге и неоднократно путешествовал по России.

17. Имеются в виду, конечно, уйгурские, т. е. тюркские, материалы.

18. Бюрнуф Э. — знаменитый французский исследователь буддизма (1801-1852).

19. Образцы персидского народного творчества. Собрал и перевел В. А. Жуковский. СПб., 1902.

20. «Записки Восточного отделения Русского археологического общества» выходили под редакцией барона В. Р. Розена (1849-1908).

21. Возможно, речь идет не только о научном авторитете Д. Росса. Он пользовался расположением и поддержкой вице-короля Индии лорда Керзона. Вероятно, именно через Д. Росса Ф. И. Щербатской мог завязать знакомств» с последним в период своего пребывания в Лондоне в 20-е годы.

Текст воспроизведен по изданию: Русские путешественники в Индии XIX - начало XX вв. Документы и материалы. М. Наука. 1990

© текст - Вигасин А. А. 1990
© сетевая версия - Тhietmar. 2014
©
OCR - Станкевич К. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1990