-

НАБЛЮДЕНИЯ, СДЕЛАННЫЕ В ПОЕЗДКЕ ИЗ БЕНГАЛИИ В ПЕРСИЮ

С описанием острова Пуло-Пинанга, нового поселения близ берега Коромандельского, называемого так же островом Принца Валлийского, — писанное Чиновниками, находившимися в службе Англинской Восточной Компании.

Voyages : traduits de differentes langues orientales et europeennes /L. Langles. — Nouvelle edition. — Hambourg et Brunswick : chez P.F. Fauche et Compagnie, 1799. — 2 t. — Содерж.: Voyage de l'Inde a la Mekke / par A'bdoul-Kerym. Voyage de la Perse dans l'Inde / par A'bd-Oulrizaq. Voyage du Bengal a Chyraz en 1787 et 1788, par William Franklin. Notice historique de la Perse, depuis la mort de Nadir-Chan, jusqu'en 1788. Memoire historique sur Persepolis / par L. Langles.)

Отъезд Писателя. — Прибытие его к вершине Гальской. — Описание сей части острова Цейлона.

1786 года, Февраля 27 числа получил я отпуск от Совета на три года, вступил в Бомбае на корабль Ярмут и отправился в Персию.

Марта 7 числа отпустили мы своего кормщика; 22 пристали к берегу; 23 весь день был весьма тих; в 6 часов вечера стали на якорь; 24 на рассвете, паки подняв парусы, в семь часов увидели флаг вершины Гальской, а по полудни в двенатцать часов пристали к берегу.

Вершина Гальская, небольшая крепость, лежит на Юго-Восточном берегу острова Цейлона и принадлежит Голландской Компании Восточных Индий. В оной находится [2] Коммендант и малый гарнизон. Коммендант состоит под указом, и повинен исполнять повеления Губернатора города Коломбо, главной столицы того ж острова. Жители, за исключением Голландцев, суть помесь Малабарцев и Португальцев; а сии последние, коих число весьма великое, составляют последнюю степень народа. Здесь есть довольно изрядной трактир, которой хотя и один, но по крайней мере в оном можно прожить за весьма недорогую цену; здешнее место другой торговли не производит, как на щет Голландской Компании. На острове Цейлоне родятся топазы, аматисты и другие драгоценности, которые сюда на продажу привозят; но весьма опасно их покупать в деле, естьли не быть самому совершенному знатоку в каменьях, потому что торгующие ими искусны в подделывании фальшивых, которые совершенно подражают природным. Они имеют даже средство доставлять им природной, цвет во всю толщину их.

Вершина Гальская не производит никакова рода пряных кореньев, ни мушкатных орехов и ни единой редкости из числа соделавших остров сей столь славным. Приближайся к оному, не приметили мы даже тех благовонных рощиц, которые, по словам путешественников, испускают благоухание мушкатного цвета и других пряных зелий, здесь в великом изобилии растущих. Гавань кругловата и при входе наполнена многими скалами наравне с водою, что и делает ее весьма опасною для иностранных судов, [3] которые входят в оную, без опытного и знающего фарватер лоцмана; волны с удивительным стремлением ударяют крепостные укрепления, и, об оные коснувшись, исчезают. Вдоль гавани, и в окрестностях оные, рассеяны обывательские домы, представляющие вид прелестной; к оным ходят по дороге, проложенной чрез кокосовых деревьев лес, представляющий приятную тень и отдохновение. Подобное положение совсем тем весьма не здорово: ибо высокие горы, у подошвы коих построены оные домы, каждой вечер и утро испускают пары, для здоровья весьма вредные. Жители не в лучшем от сего состоянии; большая часть оных больные, а наипаче Европейцы. В продолжение нескольких часов нашего на оном берегу пребывания, приметил я многих людей, у которых ноги чрезвычайно опухли: обыватели приписуют сие зло дурному свойству воды и парам, из лежащих гор происходящим. Уверяли меня, что жители Малакайские подвержены таковой же немощи, которую приписуют сей же причине.

Рыбы на вершине Гальской изобильно; но дворовых птиц с превеликим трудом и едва ли достать можно. Главные фрукты суть; плантаны, яблоки сосновые, пюпетовые орехи и кокосы, коих здесь множество и отменного вкуса; хлеб посредственной; но масло ни к чему годное. То же самое встречается во всех Голландских селениях и прочих, исключая у Французов и Агличан. Мы препроводили ночь на берегу, и не найдя случая продать никакого товару груза нашего, на другой день [4] сели на корабль, и тотчас отправились в путь свой.

Дорога от вершины Гальской до Гои чрез Анъенго, Кохин и Теллихери. Описание сих городов, последуемое примечаниями о Жидах и Перечном дереве.

29 Числа несколько на Востоке мыса Коморина увидели землю, а 31 стали на якорь на дороге, к Анъенго ведущей, где и нашли корабль, Компаний принадлежащий, Герцог Монмут именуемый, которой плыл, чтоб нагрузиться перцем. Первого Апреля, на рассвете, причалили к берегу, а ввечеру возвратились ночевать на корабль свой.

Анъенго есть небольшая крепость и первое Аглинское селение на берегу Малабарском у на дороге от мыса Коморина. Жители суть смешенные Португальцы с Малабарцами. Сказывают, что, для переписок и сношений, место сие почитается первенствующим во всей Индии, и оное в том нам весьма способствовало в продолжение последней войны, и было бы полезнее, естьли б позволен нам был проезд в Европу чрез перешеек Суэцкой. Другие путешественники известили с довольною подробностию, коликих трудов стоило нам отверстие сего прохода, и об обидах, нами претерпенных от Правительств Суэцкого и [5] Каирского (Зри Путешествия Каппера, Ирвина и Роока.). Недавно в Анъенго учреждена Почта, которая отправляется в разные части Индии.

2 Апреля подняли парусы; 6 усмотрели корабль в гавани Кохинской, от которой беспрестанно были отбиваемы сильным вихрем, какового я до сего времени не испытывал; оной продолжался беспрерывно тритцать шесть часов; море возвышалось наподобие высоких гор. По счастию корабль не претерпел никакова повреждения, но лишился только большой раины, которая по полам переломилась.

8 Числа, по примечаниям своим, усмотрели, что находились на Севере Порта нашего. Девятого стали на рейде гавани Кохинской, и тотчас поехали в город.

Кохин, пространное поселение, Голландской Компании принадлежащее, весьма многолюдное, производит торг именитый. Жители оного суть собрание разных народов Восточных, Малабарцы, Армяне, Персианцы, Арабы, Жиды, Индейцы и природные Португальцы. Жиды занимают целую слободу, на Западной стороне города лежащую, и живут отделенными от прочих обывателей. Я входил во многие их домы, и не мог не заприметить в образе их черты, совсем разнствующие от лиц прочих людей. Жиды между собою имеют сходство, которое можно назвать семейным видом; они его тем больше сохраняют, что не вступают в брак как с женщинами, или девицами их поверия. Я слыхал, что между [6] всеми Европейскими Жидами существует сие подобие, которое их столько же различает, как и духовные их обряды, и даже свидетельствует о странности их происхождения. Они имеют здесь изрядное сонмище, и пользуются больше вольностию, чем в каком либо другом месте на Востоке. Рая Кохинской жительствует в оном городе; сей Женту (кумирослужитель) пользуется бытием весьма маловажным: будучи с одной стороны притеснен Типпо-Саибом, а с другой Голландцами, которые его почти всего лишили.

Кохин в прежние времена был в великой славе, и почитался даже главною Конторою Португальцев. Но с тех пор, как Васко де Гама открыл путь в Восточные Индии чрез мыс Доброй Надежды, жители лишились почти всех изящных сокровищ и власти, коими издревле пользовались. Перемена, триста лет продолжающаяся, довела их ниже посредственности. Замок велик, и со стороны твердой земли хорошо укреплен, но с моря почти никакой защиты не имеет, да и не настоит нужды, посредством весьма опасной полосы, которая близ четырех или трех миль корабли до берега не допущает. Гарнизон составлен из небольшого числа регулярного Голландского войска и Земской рати; во время войны находился также отряд, из французских полков набранной. Здесь можно достать с излишеством всякого роду припасы и все потребности, до жизни принадлежащие.

Апреля 10 пошли в море; 15 бросили якорь в гавани города Теллихери, а шестого [7] надесять, по благосклонному приглашению старинного моего школьного товарища и друга, Г. Инса, оставя корабль, отправился в город, где и препроводил с приятностию несколько дней в его сообществе.

Между разными работами, внутри и около Теллихери расположенными, заприметил я укрепления, или лучше сказать, правильные окопы, около города проведенные, для защищения оного от Набаба Гаидер-Али-Кана (Отец Типпо-Саиба.). Сии окопы, чрезвычайно крепкие, занимают около трех с половиною миль пространства в окружности, и отменно защищены батареями и редутами; река протекает параллельно во всю длину Западного угла оных, и по том теряется в горы. Здесь выдержали Аглинские войска жестокую осаду, несколько лет продолжавшуюся, противу армии Гаидер-Алия, под предводительством Ссадик-Кана. По прибытии Майора Абингдона, которой привел с собою подкрепление из Бомбая, гарнизон учинил храбрую и удачную вылазку; неприятель был разбит, и принужден оставить осаду, с потерею знатного числа людей, палаток, лошадей и слонов. Индейский военачальник опасно ранен, взят в плен, и в скором времени после поражения своего умер в Теллихери, уверяли, что естьли б он не прекратил жизни, и возвратился к владетелю своему, то бы гибель его была неизбежною: ибо Гаидер завоевание и покорение места сего почитал [8] верным. Сей полководец погребен не в дальнем расстоянии от крепости; ему воздвигнута гробница, над которою беспрерывно горят несколько светильников; многие Музульманы приходят на поклонение к усопшему (Сей чиновник, будучи убит на войне противу неверных, должен почитаем быть святым, или мучеником между Музульманами.).

Оные окопы повреждены во многих местах: ибо, со времени сей осады, поправлением. оных не занимались, и я думаю, что, в рассуждении их пространства, должно употребить многочисленной корпус войска для защищения оных. Однакож ныне об оном помышляют: ибо Правительство не может таить важности места сего. В войнах наших с наследником Гаидери потребно только овладеть ему сею крепостию, чтоб причинить вред всем нашим селениям на берегу Малабарском.

В мирное время гарнизон в Теллихери состоит обыкновенно в одном баталионе Сипаев, роте артиллеристов, а иногда и одной роте Европейской пехоты; сверх того можно также набрать три тысячи человек Земского войска. Окрестности Теллихери весьма изобразительны различием гор и долине. Англинское владение ограничено другим берегом реки; в самом близком расстоянии построена хорошая крепость, Гаидер-Алию принадлежащая. Естьли окопы взять приступом, здешнее место противиться долго не может: ибо крепость, сама по себе беззащитная, и ни какова роду [9] укрепления не имеет. Живущие в городе почитают воздух оного полезнейшим во всей Индии. Европейцы здесь редко умирают, а выздоравливающие приезжают для восстановления сил своих; море предоставляет здесь хорошие устерсы, и всякого звания запасов изобильно достать можно.

Я приметил в саду, Компании принадлежащем, лозу перечного дерева, которое растет удивительным образом, и несколько на виноград походит. Когда перец созрел и удобен к снятию, то и является в виде небольших пучочков и несколько крупнее зерна посредственной горошины; перец, назначенной для груза кораблей Компанейских, привозится довольно издалека. В Теллихери родится и кофе.

28 Числа, вечером, подняли парусы; 29 приплыли на рейду города Гои, и стали на якорь под танцами, Алгварда называемыми.

Гоа или Гоя, обширный город и в прежние времена весьма многолюдной, почитается столицею Португальских селений, проехав мыс Доброй Надежды. Генерал-Капитан, или с Губернатор, присылаемый из Португаллии, здесь имеет пребывание, и живет великолепно. Город лежит при берегах реки того ж имени, и состоит около двенатцати миль от входа в гавань. На сей реке наслаждается зрение совершенно прелестною картиною; берега украшены церквами и загородными домами Португальцев, рассеянными в рощицах и долинах. Река имеет многие приятные истоки; по веющим ветрам, берега оной низки, но горы, позади лежащие и чрезвычайно [10] возвышающиеся, прибавляют к величию зрелища и отменно способствуют к приятности вида. Город Гоя украшен многими великолепно убранными церквами и несколькими знатными монастырями. Церковь Святого Августина, величественной архитектуры, имеет отменные живописные картины; оная построена на вершине горы, откуда видны город, поля и деревни. Правильно запримечено было, что Португальцы для церквей и монастырей своих всегда стараются избирать приятные местоположения. Я сделал сие самое замечание и в Брезиле, а жители Гойские сего не опровергают: ибо все их публичные здания построены на прекрасных местах. Но обратимся к вышепомянутой церкви: строение оной обширно, главный олтарь отделан совершенно и в щеголеватом вкусе; хоры, Готической архитектуры, свидетельствуют о своей древности. Два монастыря прикосновенны к церкви сей; в одном обитают монахи, следующие уставу Св. Августина; многие почтенные Отцы сего монастыря удостоились быть Кардиналами и даже Папами, как сие судить можно по их портретам, выставленным в довольно изрядном приделе, посвященном Святому Августину, покровителю Общества; в другом монастыре жительствуют заключенные, постриженные и от мирских сует удалившиеся девы, кои по большой части или вдовы, или дочери Португальцев города Гои, и обязаны по обыкновению взнесть некоторое число денег вкладу, при вступлении в монастырь сей. Несколько пониже на склонении горы видна другая церковь, [11] посвященная Милостивому Иисусу; в оной находятся придел и гробница Св. Франциска Ксавиерского; сей придел чрезвычайного великолепия, а гробница Св. Апостола Индии, сделанная из прекрасного черного мрамора, нарочно привезена из Лиссабона. С четырех сторон изображены приятною обронною работою главные деяния жизни его; художник паче всего стирался представить Апостола, обращающего разные народы в веру Католическую: фигуры, естественной величины отделаны в совершенстве. Сей монумент довершен пирамидою, коей верх превышен короною из чистого самородного жемчугу; отличные живописи Италианских мастеров украшают стены сего придела, и представляют разные происшествия Священного Писания. Гробница и придел, оную содержащий, уповательно стоили несметных сумм; Португальцы по справедливости почитают их первою редкостию города своего. В долине построен монастырь для непостриженных девиц, которые могут даже выходить в замужство; у некоторых есть небольшое приданое, а другие и совсем оного не имеют. Вот каким образом требуется и получается в супружество каждая из числа девиц сих:

Молодой человек, по довольному посещению Парлуара (Во всех девичьих Католических монастырях сделана посетительная комната, Парлуар называемая; она разделена железною решеткою на две части; в одну дверь изнутри монастыря для обывательниц оного, другая с надворья для гостей, но ключ от оной у приворотницы.), избрав предмет любви своей, [12] начинает с оным меною перстней; после чего и позволяется уже ему посещать невесту в монастыре, имея всегда пожилых лет женщину свидетельницею их разговора. Естьли он пребывает тверд в намерениях своих, то принужден учинить торжественное брачное обещание в присутствии Архиепископа, которой и совершает брак. Но я забыл сказать, что прежде всего требуется, чтоб жених был непременно исповедания веры Католической, иначе и допущен быть не может. Я видел у решетки трех молодых совершенной красоты девиц, и не мог не соболезновать о плачевном их положении; будучи заключены в бедном монастыре, лишенные общества, коего бы составляли прелести, принуждены губить время молодости своей в безбрачности, естьли нечаянной, и щастливой случай не представит им супруга. Хотя несколько свойственно им размышление, то должны они почитать себя весьма нещастными.

Генерал-Капитан города Гои, сверьх возложенного гражданского управления, имеет главное начальство над всеми Португальскими войсками в Восточных Индиях. У них два полка Европейской пехоты, три Земских легиона, три эскадрона легкой Кавалерии, из природных жителей составленных, и Ланд-Милиция, всего около пяти тысяч человек. [13] Город ныне в расстроенном положении, угрожает скорым упадком и мало уважаем соседственными Владельцами; нетерпимость иноверия и личное суеверие обывателей, коих прежде число было великое, ныне таковое, что едва составляют несколько худо населенных деревень; большая часть обращена в Христианскую веру: ибо они не позволяют ни Музульманам и никаким язычникам жить в окружности стен своих. Сие малое число жителей не может ни исправлять хлебопашества, ни доставлять потребных людей для фабрик сей земли. Лиссабонской Двор принужден присылать ежегодно великие суммы на издержки Правительства; оные деньги обыкновенно бывают похищены монахами и войском; естьли не предприняты будут лучшие меры, Гоя чрез несколько лет исчезнет. Хотя уже не сомнительно, что разрушение сего правления происходит от притеснения и лицемерства духовенства и от изгнания людей полезных, Португальский Двор никогда не решится сделать нужные перемены; однакож оный беспрестанно имеет в виду цветущее состояние Аглинских и прочих селений, которое без сомнения должно приписать ненарушимому снисхождению, сими народами наблюдаемому.

Набаб Типпу недавно вознамеривался напасть на Португальцев, но скоро отвлечен от сего предприятия Марратами. Совсем тем сии последние опасаются, дабы он паки на оное не покусился; и нет сомнения, чтоб город не был скоро взят: славные времена Албукверка уже не существуют. Могущество [14] и богатства давно миновали рук предприимчивых мореплавателей, которые открыли Восточные Индии. Напред сего в оном городе была Инквизиции, но ныне уничтожена; строение и поднесь существует; мрачная его наружность есть образование жестокостей, во внутренности стен производимых.

В Гое можно достать всякого рода отменные запасы и в великом числе. Генерал-Капитан ведет пышной образ жизни, человек хорошего воспитания, весьма любопытен собеседою Агличан, коих и принимает с великодушным призрением.

Отъезд из Гоя — прибытие в Бомбай — положение и торговля сего острова — о Парсисах, их книгах и писании — рыба, которую Сочинитель полагает быть Мюрексом древних. — Войска на иждивении Компании в Бомбае. — Плотина острова Бомбая.

24 Числа, оставя оной город, отправились в путь; 15 Мая, около девяти часов утра, увидели Бомбайской маяк.

Остров Бомбай принадлежит Аглинской Компании Восточных Индий, состоит близ приморского берега Конканского, широта Северная 19 градусов, а долгота 72, 33 минуты. [15] Оный составлял часть приданого Инфантины Португальской, вышедшей в замужство за Карла Второго. Гавань довольно пространна, чтоб поместить и содержать в безопасности триста судов; есть также прекрасной водоем, в котором Его Британнического Величества корабли и другие починиваются, переделываются и совершенно снаряжаются. На оном строят даже всякого роду суда, и работники, в ремесле своем весьма замысловатые и искусные, не уступают лучшим плотникам Англии.

Сей остров, отменно приятный, чрезвычайно многолюден в рассуждении своего положения. На оной приезжают купцы для произведения торгов с Деканом, Малабаром, берегом Коромандельским и Гузаратом. В числе приезжающих из последней сей страны находится много Парсисов, остаток древних Гебров, или обожателей огня; большая часть слуг и купцов последуют сему закону: они весьма богаты и предпринимают всякого роду торговли. Вера их, по дошедшим до меня сведениям, есть совсем испорченная: они признают, якобы приняли многие обряды Гиндуские, уповательно из снисхождения к природным жителям, и дабы приобресть оных к себе благосклонность. Многие однакож сохранили некоторое подобие между верою Гиндускою и законом Парсисов. Кажется, что священная их книга, Зенд-Авеста называемая, которая яко бы писана славным их Пророком Зерадохтом (нами Зороастром именуемый), есть ничто иное, как вымышленной обман нескольких [16] столетий; сверх того, что весьма долженствует в мыслях наших уменшить достоверность оной, есть мнение Персидских бытописателей, повествующих, якобы Пророк сей жил тому назад более трех тысяч лет, а сие уже не опровержимо, что все книги, существовавшие во время завоевания Греками страны сей, были тщательно собраны изожжены по особому повелению Александра Великого. Все, что могло избегнуть изысканий славного сего завоевателя, истреблено Сарацинами, во время их нашествия. — Тогда поселилась в сей земле вера Музульманская; следовательно закон Гебров и их язык подвержены были совершенной перемене. Не осталось оного ни малейшего следа, как и не трудно удостовериться в том, по тщетным, доныне у потребленным стараниям, чтоб разобрать надписи стен Персеполиса. Из сего заключить можно, что все, выдаваемое нам за древний, буквы и язык славного сего народа, ничто, как изобретение после текущих времен. Нет даже вероятности, чтоб настоящий Зороастр был когда известен. Но довольно заниматься материею, о которой многие ученые Агличане с подробностию писали; обратимся к оставленному, нами острову, от которого нечувствительно удалились.

Бомбай имеет около осьми миль длины и дватцать окружности. Достойнейшая примечания редкость сего острова есть небольшая рыба, о которой предложу описание, по исследованию одной сведущей и со вниманием ее рассматривающей особы: оная рыба представляет наружный вид мушеля, около четырех дюймов [17] длины, и имеет на спине, вверху оной, близь головы, небольшой затворец, в котором примечательно темно-пурпурового цвета жидкость, проходящая насквозь и придающая краску свою материи, на которою пролита бывает. Сия рыба больше всего ловится в Сентябре и Октябре. Запримечено, что самка оного затворца не имеет, которой следовательно служит к различию родов. Можно полагать, что сия рыба одинакого существа с Миорексом древних, или чешуйчатою рыбою, которую Римляне употребляли для прекрасного пурпурового крашения своего. Оная походит на ту, которая в древние времена ловилась на берегах Тира.

Компанейские военный силы в оном присуде состоят в осьми баталионах Земскаго войска, одном полку Европейской пехоты и Корпусе артиллеристов и Инженеров Европейских. В продолжение последней войны, которая была продолжительна и многотрудна, Бомбайские войска отличили себя совсем отменным образом: кампания Бенадорская, осады Геллихерия и Мангалора, пребудут долгое время несомнительными доказательствами их храбрости и терпения в военным подвигах.

Скопи на оном острову не лучшей породы; за съестные припасы здесь дороже платят, нежели в каком либо другом месте Индии.

На острову видно здание, действительно достойное примечания: сие есть плотина, состоящая в полуденной чисти, длиною около мили, шириною в сорок футов, из числа [18] которых восемь, с каждой стороны, сделаны из дикого камня; средина насыпана землею, разведенною известью, щебнем и другими материалами. Все оное составляет связь, могущую продолжиться многие столетия. Оная плотина сохраняет сообщение с прочими частями острова во время периодических ветров, которые без того могли бы потопить оной и причинить великие бедствия.

Писатель отъезжает из Бомбая, пристает к Маскату. — Краткое описание Маската и Провинции Оман, коей город сей столица. — Он последственно лишается двух путешествующих сотоварищей. — Описание Абухера. — Он отъезжает из Абухера с караваном. — Повести путешествия и разные приключения от сего города до Хираза.

Прожив 7 месяцов на оном острову и не изыскав случая ехать в Персию, наконец 13 Декабря сел на Арабское судно, в город Бассору с грузом плывущее, и со мною Капитан Митшель и Порутчики Ямес и Курри, принадлежащие к военному штату Мадрасса, и которые сухим путем возвращались в Европу. У нас было на корабле совершенное сокращение Азии; сие было собрание [19] Армян, Персиян, Аравов, Ефиописцев, Жидов, Греков и Индейцев, которые разными своими наречиями представляли нам изображение столпотворения Вавилонского.

24 Увидели мыс Розалгат, а первого Января 1787 года пришли в гавань Маскатскую. Вход в оную подлинно изобразителен, крутой с одной стороны берег с поясом возвышенных гор, которые продолжаются почти на шестьдесят миль пространства, от мыса Розалгата (лежащий противу залива Скиндиа) до Маската представляет прелестной Природы вид. Утес каменистых гор означает довольно явственно землю Аравийскую. Нутр гавани защищен двумя крепостями, на довольно неудобном месте построенными.

Маскат производит большой торг в заливе Аравическом и в заливе Персидском, с Суратом и Бомбаем, на берегах Малабара и Короманделя. Город, как и большая часть городов Восточных, худо выстроен, и имеет весьма узкие улицы. Оный однакож заключает прекрасной и обширной Базар (Базар, слово Персидское, означающее торжище, торговую площадь.); покрытой и снабженной всеми нужными потребностями; улицы пересекают одна другую прямыми углами; и в каждой продают товар особливой и одинакой.

Маскат лежит под 23 градусом 15 минуты Северной широты, противу залива [20] Ормуца. Имам, или независящий Князь, управляет как оным, так и Провинциею Оманскою, коей Маскат столица. Оная Оманская Провинция составляет часть Иемена, или Щастливой Аравии; Имам пребывает на два дни езды, во внутренности земель, где и ведет жизнь довольно великолепную. Все окрестности суть ничто иное, как бесплодные каменистые горы, на которых не видно ни былинки травы и никакой даже зелени. Природные жители уверяют, что сия нагота довольно награждена красотою и плодородием внутренности земли, и действительно сему быть надлежит; ибо преломление жара солнечного, которое мещет лучи свои на каменные скалы, производит необходимо чрезвычайной и почти нестерпимой жар в летнее время и все обыватели, коим достаток позволяет, уезжают во внутренность земель. Сие Божие попущение, соединенное с губительными следствиями оспы, которую лечить не умеют, причиняет Туземцам важные глазные болезни, так что в числе трех человек один наверно носит на себе ощутительные знаки сего изнеможения.

Многие купцы поверия Гиндуского обитают в здешнем городе, по удобности торговли, також и Банкир, в службе Компания находившийся; но Правительство, не взирая на убедительные ему учиненные прозьбы, на учреждение фактории, или Конторы Европейской, не соглашается. В оном городе заведена отменно исправная Полиция. [21]

Января 25 умре Капитан Митшель, наш путешествующий сотоварищ; в тот же день погребли мы его на берегу Моската. Голландский корабль, стоявший на якоре в гавани, под командою Капитана Стеварта, почтил тело его при погребении девятью пушечными выстрелами; Аглинской кутер удостоил его таковою же почестию. Похороны были столько благопристойны, сколько обстоятельства дозволяли, и сему нещастному Офицеру оказано было достодолжное почтение.

26 Поехали в Бассору; Февраля 4 лишились другого товарища своего, Порутчика Томаса Ямеса; мы принуждены были погребсти тело его в морские волны. Скоро после сего Г. Курри и я, оставшиеся одни от общества нашего, почувствовали сильную лихорадку, которая больше месяца продолжалась, и заставила нас опасаться той же участи, которую нещастные путешествующие товарищи наши испытали.

Февраля 28, по прибытии в Абу-Хер, Порутчик Курри и я сошли на сухой путь, где и принял нас Г. Галлей, Резидент Компании в оном местечке, которое ничто другое, как маленькая приморская гавань на берегах Персии. Шеик, зависящий от Хираза, оною управляет. Аглинская Компания Восточных Индий имеет здесь Контору, весьма маловажную, в рассуждении нещастного положения Королевства Персидского. Частые караваны приходят сюда из Персии, и привозят товары, которые по том распродаются в разных местах Индии. [22]

Марта 9 приятель мой, Порутчик Курри, оставил меня и поехал в Бассору. Сия разлука тем больше была для нас чувствительна, что оба были свидетелями плачевных происшествий, которые содействовали в утверждение дружбы нашей; но обоюдные назначения наши де дозволяли нам далее вместе продолжать путь свой.

После того в скором времени представился случай ехать в Хираз. Я с усердием воспользовался оным, хотя еще не совсем освободился от своей лихорадки, и решился ехать с караваном, которой был на отъезде.

15 Марта оставил Абу-Хер. Караван наш состоял из тритцати лошаков и около дватцати, или тритцати лошадей; сии животные и верблюды суть одни повозки, в сей стране в дороге употребляемые. Первой день езды нашей отъхали мы четыре фарсангса (Фарсанг Персидский то же самое, что и Парасанга у Греков; оная ныне содержит коло четырех Аглинских миль.), или шестнатцать Аглинских миль.

Дорога представила нам сперва обнаженное и бесплодное поле; но, под конец путешествия, увидели зелень и остановились в селении, называемом Шекандук.

16 Отъехали четыре фарсангса, и проведя в дороге большую часть ночи, приехали около, осми часов утра в Беразгун, большую и многолюдную деревню, окруженную кирпичною стеною, обнесенною небольшими башнями. Оная [23] составляет часть владений и принадлежностей, от Хираза зависящих. В ней провели мы сей и последующий день для ковки лошадей и лошаков нашего каравана, дабы удобнее пуститься в горы, к которым приближались.

18, По утру, очень рано отправились в дорогу, а в восемь часов остановились лагерем близь деревни Даулаг-Киег, расстоянием на три фарсангса (Семнатцать с половиною верст.).

19 Поехали в четыре часа по полуночи, и несколько после шести часов въехали в узкой проход, к четырем горам ведущий. Оной отменно затруднителен, по великому числу камней, повсюду рассеянных. В девять часов стали лагерем не подалеку; проехав деревню Даулаг-Киег, у подошвы первой горы. Мы полагали, что в сей день отъехали три фарсангса. В продолжение сих последних трех дней езды нашей жар был чрезмерной; но меня уверяли, что оной скоро превратится в чувствительную стужу.

20, В четыре часа по утру, были уже в дороге, и стали подыматься на крутизну первой горы, которая чрезвычайно высока. Ужасной величины камни, с обеих сторон отставшие и по дороге лежащие, делают оную почти непроезжею. Последние две мили всхода суть, так сказать, в отвес, и столь узкие, что только и есть проход для одного человека, или одной вьючной лошади. Сие зрелище было столько ж неприятное, как и опасное, в [24] рассуждении стремнин, пропастей, поскользновений и частых падений лошадей и лошаков наших. С одной стороны предстояла нам для безопасности ограда в три фута вышины; а с другой горы, коих вершина в облаках терялась, и поражала зрителей страхом и почтением.

Широкая и быстрая река течет в глубине бездны; шум и рвение оные умножают уважительное величие сего позорища. Достигши наконец до вершины, усмотрели с удивлением пространное и ровное поле; ибо, вскарабкавшись на таковую высоту, естественно должно было ожидать нам и сходить с оной. Сия ровнина имеет около четырех фарсангса, или шестнатцати Аглицских миль обширности. Лежащая посреди гор, изобилует дичью, а паче красными куропатками. Мы видели оных великое множество. Немного после девяти часов стали лагерем при деревне Кихте, где и начали испытывать чувствительную перемену воздуха. В Даулаг-Киеге Ощущали жар несносный, но ветр, веющий на вершине горы сей и на ровнине Кихта, отменно холоден и поразителен. Расстояние три фарсангса.

21 День праздника Норуза (Норуз почитается первым днем древнего солнечного года Персиян, по обыкновенному их исчислению до учреждения Изламисма (названии Магометанства). Оной полагали в первый день весеннего равноденствия; напротив первый день годов Эгиры, или побега Магометова, которые суть месячные, переменяется каждый год, и протекает все двенатцать месяцов в продолжение тритцати лет), или первого дня нового года, стояли на одном месте. [25] Древние Персияне торжествовали день сей с великим восхищением и великолепием; сие и поднесь наблюдается под управлением Музульманским. Люди, к каравану принадлежащие, забавлялись столько, сколько положение их им позволяло; хотя вообще обыкновенная их пища состоит из фиников и пахтанного молока, однакож на сей случай Тшегарвадар, или хозяин каравана, посылал достать в ближайшую деревню несколько баранины для работников своих, и разделил с ними весьма хорошую из Сорочинского пшена кашу.

Дватцать второго, в четыре часа утра, продолжали путь свой; в шесть часов, стали подыматься на вторую гору, которая еще выше первой; но дорога не представляет таковых опасностей. Около девяти часов мы приехали в деревню Комариж. Тут Радар, или оберегатель дороги, потребовал с нас один Томан (около десяти рублей), хотя, и не взирая, что обыкновенная постановленная цена с каждого Европейца, Жида, или Армянина., состоит только в одном пиастре (около семидесяти копеек). Он предлагал себе в оправдание, что, будучи Франжи (то есть Христианин), должен я заплатить больше другого. Я бы был принужден дать [26] требуемую сумму, естьли б начальник каравана сему не воспрепятствовал, угрожая ему принесть жалобу, по приезде в Хираз. Таковая угроза устрашила его, и он удовольствовался обыкновенным положением. Мы отъехали в оной день три фарсангса.

23, В четыре часа по утру, отправились в путь, и прежде девяти часов приехали в Казерун, Расстояние пять фарсангсов.

24, Паки продолжали путь в пять часов утра, а в восемь с половиною часов и несколькими минутами прибыли к подошве третьей горы, состоящей на конце поля, на котором построен город Казерун. Расстояние три фарсангса.

Дватцать пятого стали подыматься на третью гору до четырех часов утра; хотя она была не столько высока и крута, как предыдущие, однакож представляла довольно затруднительной к себе доступ. Одна сторона дороги вся почти сделана из камня, которой бран из самой той горы; здесь есть также ограда в три фута вышины, подобно как и на первой горе; спуск весьма извилист. Около осьми часов приехали в прелестную долину по весьма отлогистой покатости: оная долина вся была покрыта дубовыми и березовыми деревьями. Положение оной, между двух высоких гор, чрезвычайно приятно; воздух становился быть весьма холоден, и мы увидели снег на горе, по которой должно было нам ехать в последующий день. Переехав долину, раскинули палатки у подошвы четвертой и последней горы, на [27] дороге в Хираз лежащей. Езды в сей день три фарсангса.

26, В два часа по полуночи, поехали далее, и поднялись на гору, называемую Персиянами Пира-Зен, то есть, Старою бабою; она выше первых, и имеет около двенатцати Аглинских миль длины. Мы ехали близь пяти часов, пока достигли до вершины оной; тогда открылся глазам нашим вид красоты неуподобительной и таковой, какового воображение едва ли прелестнее себе представить может. Хотя рассматривали мы его в такое время, в которое суровость зимы еще не совсем смягчилась, однакож великое множество лесу, по сторонам растущего, довольно возвещало, колико место сие должно быть приятным для препровождения лета. Здесь истинно наслаждается зрение видом истинно баснотворным: три горы, о которых выше упоминали, представляются лежащими под ногами 5 вершина оной по крыта снегом, и во многих местах, где шел дождь, лед был довольно толст; внизу видны были долины украшенные всеми убранствами весны, хорошо орошаемые многими ручьями; большое озеро на поле Казерунском представлялось во всем своем пространстве. Признаться должно, что я довольно был награжден за все беспокойствия и труды мои восхитительною сею картиною: чистота и ясность воздуха усугубляли во мне удовольствие и радость. Крутой съезд в полчаса предоставил нас в ровнину; а в девять часов расположились лагерем близь [28] деревни Дестердъиин. Отъехали в тот день четыре с половиною фарсангса.

27 Продолжали путь в обыкновенное время, и несколько после осьми часов утра приехали в деревню Кун-Зинеун. Близ оной протекает прекрасная река, которая простирается до Хираза. Господин Ниебюр отдалил ее до Родгеуна, уповательно по доставленным ему признакам; он называет оную Руд-Куна, имя, значащее на Персидском языке, Река или ручей; природные жители означают ее под названием: Руд-Куна-Зинеун (река Зинеун).

28, В четыре с половиною часа по утру, были мы уже в дороге; проехали мимо развалившегося Каравансерая и деревни Тшенар-Регадар. Езды четыре фарсангса.

29, Отправились в путь не прежде пяти часов, а в девять благополучны и здоровье приехали в Хиразе, мне назначенное место. Езды четыре фарсангса. [29]

Положение Хираза — имена шести ворот оного города. — Должность приворотников. — Описание Цитадели. — Аудиенц-зала. — Парк артиллерии. — Базары, или торговые площади в Хиразе — слобода и жилище Жндов. — Каким образом Восточные народы бьют свои монеты. — Мечеть Керим-Кана. — Мечеть новая — дом для испытания сил, или Гимназия.

Хираз, столица Фарсистана, или настоящей Персии, построен в пространной и весьма хлебородной долине, которая имеет в длину дватцать шесть, а в ширину двенатцать Аглинских миль (То есть, семь или около осьми Французских миль длины, да около пяти поперег, на словам Шардина, Том IX, стран.), и окружена со всех сторон высокими горами. Г. Ниебюр полагает оной под 29 градусом 30 минуте 31 секунде Северной широты, около, ста девяноста шести миль на Северо-Востоке от Абу-Хера. Сей город по справедливости всегда был славен чистотою воздуха, и имеет один фарсангс и шестдесят шагов окружности (Около семи верст.). Укрепления, в рассуждении земли, довольно изрядные; стена, в 25 футов вышины и в десять толщины, окружает весь город; она обведена [30] круглыми башнями; одна от другой на восемдесять шагов расстояния. Сверх того оной город обведен сухим рвом, вырытым по повелению покойного Вакил Керим-Кана, глубиною в шестдесять, шириною в дватцать футов, и может один, без прочих укреплений, защищать сие место от соседственных нападений; ибо в Персии артиллерия мало известна, а еще того меньше бывает употребляема.

Хираз имеет шесть ворот, коим следуют наименование:

Дервазег Багх-Шах	Ворота саду Королевского.
Дервазег Шах-Мирза Гамзаг	Ворота Шег Мирза Гамзага.
Дервазег Са’ади	Ворота Саадиа (*).
Дервазег Кессеб-Канег	Ворота Живобойни.
Дервазег Шадаие	Ворота Шадаие (**).
Дервазег Казерун	Ворота Казерунские, потому что сквозь оные ездят в оной город.

(**) Должно читать, думаю я, Шати-Овис; Дервазег Шати ворота овечьи, или бараньи; действительно ворота в Хиразе, к Западу Стоящие, так называются.

Каждые ворота имеют особливой караул, изо ста человек и четырех Кан, или Офицеров состоящий, которые всякое утро и [31] вечер ходят в Цитадель с приветствием в Кану, или, в его отсутствие, к Беглербегу. Должность оных караульных состоит, препятствовать выезду из города тех людей, которые на то дозволения не имеют; и естьли скроется, или уйдет человек, Правительству подозрительной: то Офицер отвечает своею головою за таковую оплошность. Я сам несколько раз был остановлен до тех пор, пока не получил позволения выезжать и въезжать по моему соизволению. При закате солнца, запирают городские ворота, а отпирают По восхождении оного; в течение сего времени, кто бы таков ни был, ни въехать, ни выехать не может.

В верхнем конце города, внутри стен, близ ворот Багх-Шах, стоит Цитадель, построенная из зженого кирпича; оная представляет четвероугольное здание, имеющее восемдесять шагов окружности, защищаемое башнями и обведенное сухим рвом, которой глубиною и шириною подобен городскому. Персияне называют ее Арк (Арк или Ерк, слово Персидское, означающее вообще крепость и внутренность оной.), и она также построена по повелению и трудами Керим-Кана. Нынешний владетель Хираза, Диа-Афар-Кан, в ней имеет пребывание; она, в случае нужды, служит и тюрьмою для Государственных преступников.

Над воротами Цитадели усмотрел я живопись, коей краски показались мне довольно [32] живы; оная представляет сражение славного Персидского Ироя Руктема, с Диб-Ссефидом, или Белым диаволом. Сие происшествие взято из Шах-Намга (Славное Ироическое сочинение Фердуциа, которое содержит Историю первых Государей Персидских.). Фигуры естественной величины, но без всякого размера. Против Цитадели, на прекрасной и обширной площади, сделана галлерея для помещения музыки Кана; оная состоит в трубах, литаврах и других инструментах, на которых непременно играют всякой день при восхождении и захождении солнца. Когда Кан стоит лагерем, или в дороге, сей оркестр от него бывает неотлучным. Один конец сей площади ведет к Диван-Канегу, или аудиенц-зале, а другой кончится улицею, по которой ходят в большую Мечеть.

Диван-Канег, прекрасное строение, стоит в конце большого сада, к которому ходят по аллеи из Персидских Тшинар; род сикомора, а по мнению Г. Менинского и Ришардсона, оное растение есть настоящей платан. Зала аудиенции весьма пространна, продолговатой фигуры и имеет открытую фасаду. Вся внутренность почти до третьей доли стен убрана белым мрамором; потолок и другие отделения сего здания украшены позлащенною финифтью, подражающая лазури. Я видел там и несколько портретов, из которых два изображали покойного Вакил Керим-Кана и старшего его сына Абул-Фетагг-Кана; они показались мне [33] довольно хорошо писаны. Природные обыватели уверяли меня, сверх того, что они и весьма сходны. Против сего здания сделаны три прекрасные водомета с каменными бассейнами и фонтанами, которые никогда не останавливаются.

На большой площади, против Цитадели, находится Топ Канее, или парк артиллерии; оной содержит несколько пушек, поставленных на худых лафетах. Большая часть сих пушек которые суть или Гишпанские, или, Португальские, исключая двух Аглинских, дватцати-четырех фунтового калибра каждая, показались мне столь источенные ржавчиною, что я не сомневаюсь, чтоб они при первом выстреле не были разорваны.

Хираз заключает многие отменные базары и каравансераи. Тот, которой называется Базаром Вакиля, неоспоримо великолепнее всех, и состоит в улице около четверти мили длины, вся построенная из кирпича и покрытая почти также, как Ковент Гарденские галлереи в Лондоне. Кровля возвышена и хороню сделана; по обеим сторонам суть лавки гостинодворцов и купцов, которые выставляют на продажу всякого рода товары. Оные лавки принадлежат Кану, а сей отдает их в наймы купцам за весьма умеренную ежемесячную плату. Во внешнем конце базара представляется пространной каравансерай осьми угольного образования, выстроенной из кирпичей; в оной входят сквозь прекрасные со сводом ворота, средина составляет, площадку для помещения обозов и товаров, по [34] сторонам внизу и вверху сделаны для купцов и путешественников удобные комнаты, в которых они покойно могут жить посредством небольшой месячной платы. Около средины базара, которой теперь описали, есть другой четвероугольной Каравансерай, коего передняя наружность украшена белою и синею финифтью для подражания Китайскому фарфору, что и представляет глазам вид довольно приятный. Сие здание гораздо пространнее первого, назначено особенно для Армян и прочих Христианских купцов. Во многих частях города рассеяны и другие базары для разных ремесленных цехов, яко-то: серебреников, оловянишников, красильщиков, плотников, столарей, шляпников и сапожников; оные суть ничто другое, как большие улицы, правильно выстроенные и покрытые кровлею.

Жиды занимают в городе отделенную часть, за которую платят Правительству довольно великую сумму, и сверх того не редко принуждены делать знатные подарки. Персияне ненавидят сей народ больше всех прочих обществ; никогда не пропускают случая делать им притеснения и досады, а паче выманивать у них деньги; холопи даже на улице почитают себе забавою их бить, о чем Жиды и жаловаться не смеют.

Индейцы имеют особливой Каравансерай в другой части города, за которой платят положенную пошлину.

В Хиразе есть монетной двор, на котором делают деньги с изображением штемпеля Диа’-Афар-Каня, нынешнего владетеля [35] сего города. Способ, ими употребляемой для делания монеты, весьма простой, и тот же самой, которой в обыкновении во всех городах Восточных. Слиток золота или серебра кладется на нарочно для сего приуготовленной штемпель; по том ударяют по металлу большим молотом, и монета делается готовою (Древние употребляли почти сие же самое средство; вот для чего, на одной монете обе печати всегда не ровны, и никогда одна против другой не бывает.). Есть здесь и народные Серафы (Меняльщики, менялы.), которых должность состоит учреждать промен серебра и золота.

Многие прекрасные мечети содействуют к украшению Хираза: я упомяну особливо о великолепнейшей, которую созидал Керим Кан. С помощию Персидской моей одежды свободно было мне входить в нее и рассмотреть оную. Она четвероугольная; посредине помещено каменное водохранилище для нужных умовений пред молитвою; на четырех углах здания сего находятся со сводами комнаты для учинения в них особых действ набожных; наружности многих оных комнат убраны фарфором. Но Керим Кан, окончив жизнь до совершенного построения здания сего, во многих местах, вместо фарфору, вставлена та же белая и синяя финифть, о которой выше упоминали. Стены внутри комнат наполнены разными достопамятными изречениями Корана, вырезанные Нескгискими литерами: в верхнем [36] конце двора стоит большое круглое здание с куполом оное служит ораториею (почетным местом) Вакилю. Оное строение везде обделано белым мрамором и украшено подделанною белою с золотом лазурью; три больший серебреные лампады навешены посредине сего купола. Многие Молла, или Священники заняты беспрестанным чтением Корана. Сия мечеть имеет прекрасные особливые комнаты, с местами для умовения и совершения других до веры принадлежащих обрядов. Не в дальном расстоянии от сей мечети Керим Кан сделал основание многим в ряд поставленным прекрасным зданиям, которые назначал для Дервишей и других монахов; но умер прежде совершенного исполнения своего предприятия; возмущения Персии воспрепятствовали до сих пор всякому довершить оное. Истинно сожалеть должно видеть толико величавое произведение без окончания; ибо начатые строения много бы способствовали к украшению оного, и составили б великолепную совокупность.

Посредине даже города возвышается другая четвероугольная мечеть, называемая Персианами Месдииди-Ну, то есть новым храмом. Хотя оная не меньше древна, как и самой город, шитая по крайней мере со времени, в которое Музульманы в оном Поселились, сие строение величины уважительной: с правой и левой стороны поделаны особенные ораторий, наполненные куфическими надписями (Всякому известно, что Куфик есть древнее Арабское писание, везде употребляемое до 955 году от Р. Х. Эпоха, во время которой Нескги, вновь изобретенные буквы, предпочтены; сии последние литеры суть ничто иное, как исправленной и украшенной Куфик.), [37] которые сами собою довольно извещают о древности здания. Большая насыпь, или площадка, на которую Персияне приходят по утру и ввечеру для богомольства, занимает средину двора. Сия насыпь, сделанная из камня, может поместить более двух сот человек, и состоит на два фута с половиною выше поверхности земли. Два кипариса удивительной величины покрывают оную своею тению. Персияне уверяют, якобы оным деревьям больше шести сот лет; их называют любовником и любовницею (А’ашек, или Ма’ашукаг.); чернь на них взирает с глубочайшим почитанием. Сверх того есть сад, смежной с сею мечетию, и удобные места для совершения умовений.

Я видел в другом. отделении города Хираза огромное четвероугольное строение, которое в древние времена было важным училищем, где обучали наукам и художествам; оное тоже самое, о котором упоминает Шардин, посетивший город сей в последнем столетии; сие училище ныне в великом упадке, но однакож и поднесь обитаемое Моллами и другими монахами. Его теперь называют Медресег-Кан, то есть, училищем Кана; но давно уже просвещенность и науки в пренебрежении в Хиразе, а положение Государства не подает поводу иметь надежду, чтоб оные скоро паки процветать стали. [38]

В оном городе есть также разные здания, известные под названием Зур-Канег (Сие составленное слово значит дом насилия (смирительной дом), но не в смысле, между нами принятом. Для избежания подобного двузнаменования, должно употребить околичность и перевесть: дом, в котором испытывают свои силы; что гораздо короче изъяснено Греческим словом Гимназия.), род Гимназий или школ, в которые приезжают Персияне для испытания сил. Сии домы состоят в комнате, коей площадь врыта на два фута в землю. Воздух и свет в оные, проходят сквозь небольшое отверстие, в кровле сделанное. Широкая, утоптанная, мягкая и гладкая насыпь, или терраса составляет место зрелища; с каждой стороны небольшие алковцы, или перегородки, на два фута возвышенные, заняты сидящими зрителями и музыкантами. Как скоро собрались все действующие, в пятницу, по утру на рассвете, раздеваются наго до пояса, каждой надевает узкие шерстяные штаны, и берет в руки две толстые деревянные дубины, около фута с половиною длины, в конце обтесанные наподобие груши, кладет по одной на каждое плечо, и под звуком музыки сзади и спереди приводит их в движение с превеликою живостию; в то же самое время ударяет ногою и напрягает жилы до тех пор, пока не восчувствует сильной испарины. После получаса подобного упражнения, хозяин дому, также в числе действующих находившийся, [39] и коего называют Пелван, то есть, борец, подает знак, по которому все борцы, оставя свои обрубки, соединяют руки в кружок и производят движения ногами согласно с музыкою, которая, во все это. время, играет весьма живую и веселую песню; сие упражнение продолжается довольно долгое время; по том начинается борьба. Но прежде, и когда еще никто не начинал оказывать искусства своего в сей науке, хозяин дому делает обществу небольшое приветствие, в котором объявляет кандидатам, что будучи все друзья, должны расстаться в том же расположении, и что род вражды, которая между ими воспоследует, не должна оставить в сердце их ни мщения, ни досады; чувства, несонравственные благородному ревнованию, долженствующие поощрять их: должно единственно испытать силы свои, препровесть время в движении, а не ссориться. Следовательно старается он сохранить между ими дружелюбие и доброе согласие. Все собрание обыкновенно изъявляет свое согласие и, одобрение по окончании речи. Борцы после того вступают и начинают действие: хозяин, будучи в числе оных, опытностию своею всегда бывает победителем. Он два или три раза сряду сшибает с ног каждого из сопротивников своих. Я видал его однакож нашедшим себе ровного, а наипаче, когда начинал он уставать. Зрители платят каждой за свое место и за угощение по одному шаги (девять копеек); ибо здесь подчивают трубкою и кофеем. Подобные движения должны чрезвычайно [40] споспешествовать к сохранению здоровья, придавать много силы и гибкости, и укреплять члены.

Мне показались они, якобы имеют некоторое подобие с гимнастическими упражнениями древних (Хотя Г. Ниебюр, во второй Части на странице 4 Путешествия своего, и делает описание Зур-Канегам, и упоминает о борьбе Персиян, однако ж здесь есть подробности, которые им пропущены; а Г. Франклин нашел средство не повторять того, о чем уже прежде его было писано.).

Бани Персиян. — Празднество розанов. Здание, называемое: Фонарь Королевский.

Бани в Персии весьма удобны и заслуживают внимания чужестранных. Они состоят обыкновенно в двух больших комнатах, в одной раздеваются, другая заключает баню. Вдоль стен первой комнаты расположены лавки в два фута вышины, покрытые цыновками и коврами; приходящие садятся на оные для раздевания, и по том идут в баню чрез узкой проход. Баня представляет большую осмиугольную залу, с куполом, сквозь которой проходит свет и воздух; около залы сей поделаны лавки в один фут вышины, на которых приходящие мыться исполняют [41] свои богомольства, обряд, которой Персияне и вообще все Музульманы исполнить никогда не преминут; в верхнем конце залы сделан пространной каменной водоем, или Хранилище воды, довольно нагретой посредством внутренних печей, а подле оного другой бассеин с холодною водою, дабы моющийся мог избирать по своему произволению; после десяти или двенатцати минут, по вступлении в баню, из оной выходят. Служители, к дому принадлежащие, в готовности тебя массеровать, что и делается следующим образом: обмывшего кладут на спину вдоль, а под голову подстилают ему подушку; его трут из верблюжьей шерсти сделанною щеткою, которая снимает всю оставшуюся нечистоту с тела его. Массеровав его некоторое время, выливают на него несколько ковшей теплой воды и по том отводят в платеную комнату, где он переменяет белье, и одевается сколько времени угодно. Ему подносят и трубку для курения.

Персияне паче другого. Восточного народа воспрещают иностранным вход в бани свои. Как скоро узнают, что таковой находится между ими, не преминут его выгнать. Однакож, посредством и помощию нескольких маловажных подарков, и так как я жил у Персиян, посещал оные один в ночное время, и всегда был допущен. Но Господин Ионес, член фактории города Бассоры, и тогда жительствующий в Хиразе, ходил в них ночью, коль скоро был раздет. Хранитель бани, узнав, что он имеет у себя Европейца, [42] принудил его одеться и как можно скорей удалиться, предлагая извинением таковой невежливости, что естьли сведают, что он впустил к себе Френги, то скоро лишится и посетителей и славы своей; ибо баня его почтена будет оскверненною. Но я не должен забыть заприметить, что в Туреции сие предрассуждение не существует: иностранцы всякого народа и веры (не исключая даже и Жидов) допущены в бани всякой раз, когда в оные приходят.

Во время весны бани в Персии убраны в отменном вкусе. Природные жители означают сей обычай под названием: Гулризи (изобилие роз), по причине великого множества сих цветов, коими комнаты бывают усыпаны. Оная церемония продолжается неделю, или десять дней, в течение которых подчивают посетителей музыкою, танцами, сорбетом, табаком, кофе и пр.; живописи, зеркала, разные флюгеры украшают одевальные комнаты. Хозяин бани платит за сию издержку; он приветствует в оном случае гостей своих, а они делают обыкновенно небольшой подарок музыкантам.

Бани попеременно бывают заняты мущинами и женщинами, но и те и другие оные посещают один раз в неделю, или чрез каждые десять дней.

Баня, построенная Керим Каном, совсем особливых красоты и великолепия. Наружная комната вида осмиугольного, освещена с верьху, со всех сторон сделаны каменные площадки, возвышенные на три фута; каждая [43] имеет особливой четвероугольной водоем и стремящийся фонтан, коею беспрестанно бьющие воды посреди комнаты делают оную весьма прохладительною и весьма приятною; стены украшены живописью и вышитыми обоями. Внутренняя комната убрана Таурицким мрамором, а купол и стены искуством сделанною лазурью. В оную баню, кроме людей весьма знатного чина, никого ни пускают: она паче служит для употребления главным Канам, или чиновникам армии и всему их семейству.

Внутри города, близь мечети, называемой Месдииди-Ну, о которой выше упоминали, стоит большое здание, названное Персиянами Шаг-Тсшераг (светильник Королевской, или Царской). Его почитают в Хиразе и в окружности оного отменно святым местом: ибо он есть мавзолей (гробница) брата одного из числа их Имам, или начальников закона. Высокая древность его создания, которая однакож не превосходит введения закона Музульманского в Персию, не дозволяет в точности назначить настоящего оного времени. Последуя одной летописи, из которой сделал я сокращение, Читателю предлагаемое, думаю, что сие здание было починено и исправлено славным А’Азед-Ед-Дулег, Денлемитом, поколения Буиагс, Емир ал-ом-ра, одного Калифа А’ббасидского (Названный То’илиллаг. Известно, что последние Калифы А’ббасидские толико слепо вверили себя в управление своих Емир-Ал-Омра, или Генералиссимов (роде первых Министров Государства), что только сохранили одно тщеславное титло Государя: ибо власть оного была в руках их любимцев. Я не могу кончить сего примечания, не объясня ошибки Аглинского путешественника. Пишет Елмакин, А’Азед-Ед-Дулег имел титул Султана, и пренебрег бы достоинство Емир-Ал-Омра; победив войска Калифа, получил из руке его знаки Царского сана, и включил Багдад в число обширных своих владений. Та’Илиллаг, хотя по наружности его обладатель, но был совершенно его невольником. Елмакин, История о Сарацинах, на Арабском и Латинском языке, стран. 236.) и Князя уважения достойного [44] изящными своими способностями, знаниями, просвещением и набожностию. Он владел в четвертое столетие летосчисления Музульманского.

Получа с немалым трудом выпись из летописи сего основания, которая хранится в мечети, предложу здесь перевод с оной, по которому судить можно, что сие построение в древние годы было отменного великолепия, хотя ныне угрожает падением по множеству развалин. Со времен Керим Кана, которой приказал его покрыть вновь, оное никем починено не было, и ныне в пренебрежении и упадке. Оно много претерпело от дождей и других приключений, которые вящше ему вредят, в рассуждении его ветхости. Совсем тем и поднесь служит убежищем многим Имам-Задегам, или потомкам Имамов, которые еще находят средства к прокормлению своему в слабых [45] остатках бесчисленных доходов сего прекрасного заведения.

Выпись из А’ассар Аггмеди, или Летописи Шах-Тшераг, могилы Аггмед-Ибн Мусай.

Достопочтительнейшие и достовернейшие Летописи повествуют, что: «В царствование Султана А’азед-Ед-Дулега, Денлемита, сей Государь получил во сне откровение, которое возвестило ему, что Мир Магамедд (сын набожного начальника племени поклоняющих Богу, ученейший из святых Вития и глава толкователей Корана); и что Аггмед-ибн-афиф-ед-дин-Кебир (начальник Апостолов правды и тех, которые восхваляют Бога); две особы, которые чистотою сердца своего соделались охранителями и служителями сего священного здания и святейшей из гробниц, ныне отдыхая от трудов своих, в оном погребены. И тако Султану повелено было отыскать настоящих их потомков, кои были Шеик Афиф-ед-дин-Ссани и Пир Шемс-ед-дин, и кои еще живы, дабы они указали ему священную гробницу, доставили ему, и снабдили его потребными наставлениями для восстановления и украшения сего здания. Так как в древние времена, в царствования Сефут-ед-дин, Месса’уд, Ибн-бедр-ед-дин, святой [46] гроб сей, також и Сеид Мир-Моггамед-Абедин-Муса-Ибн-Диа-Афар (да пожалует ему Бог мир и благостыню), и Сеида Аллаг-ед-дин Госаин-Ибн Муса-Касим (да пребудут над ним благословения Божии) были возобновлены и украшены. Також Емир Султа А’азед-ед-дулег, Денлемит, которой есть раб потомков А’лиа, получа сии повеления во сне, иде ко священному оному месту, и по полученному им откровению, також и служители святого гроба Шеика Афиф-ед-дин-Ссани, и другого гроба Пир-Шем, Ед-дина, поспешили объявить Султану все, что видели, коль скоро он прибыл. По таковому повелению отправился он ко гробу и повелел его открыть: тогда, по измерении оного, увидели, что имеет пятнатцать футов длины и десять ширины; тело сие было открыто в присутствии Султана А’азед-ед-Дулега и тех, кои его сопровождали; в числе сих находился дед Сочинителя летописи сей. Они усмотрели на гробнице зажженную свечу, испускающую дух канфарной. Тело святого оказалось столько же свежим и гибким, как будто бы недавно погребено было. Между тем как гробница его распространяла далеко благоухание амвры и чистейшего мускуса (выхухоль), вершина купола являла лучи ясного и блестящего сияния. Сверх того написано в Хираз Намег (История города Хираза.), что в лето от Егиры 446 (И. Х. 1054) Атта-бег-Абубекер, сын [47] Се’ад Зенкна, прибавил множество комнат к оному зданию, и что по том примеру его последовала высокоимянитая Принцесса Баби-яин-катун, которая была второю, или третиею благодетельницею оного.

«Историк сверх того дает еще на примечание, что Султан А’азед-ед-Дулег и все, кои с ним находились, когда повелел он открыть гробницу, увидели на пальце у усопшего перстень с печатью, на которой вырезаны были следующие слова: Изед Аллаг Та’алаи Агмед Ибн Мусай (слава Богу всемогущему! Амед, сыне Муса). По том Султан Емир А’азед-ед Дулег, сняв сие кольцо с пальца, оное вдруг исчезло из глаз его и появилось на персте другой особы, в обществе находившейся (да ведает ее один Бог). Хираз Намег, також повествует, что во время оное Султан имел сильную одышку, и что в ту самую минуту, как вступил во священную сию гробницу, силою святого тела сего совершенно был исцелен, и так, что даже не осталось у него никаких остатков прежней его немощи. Из признательности за столь великое благодеяние, А’азед-ед-Дулег вознамерился построить вновь и украсить гробницу сию. Строения, видимые в царствование сего Султана, а особливо нынешний купол, башня, гарем, украшения гроба и школа, ко двору прикосновенная, суть столько ж памятников его усердия и щедроты. Он определил денежные суммы на жалованье служителям дому сего. Принцесса, о которой уже упоминали, Баби-яни-Катун, сестра Султана Иссгака, [48] была не только из числа именитейших и благороднейших особ века своего, но была сверх того столь набожна и почтенна, что превознесла, украсила и прославила род Селдъиукидов (да помилует ее Господь Бог!). Она перестроила башню оркестра (Нокараг Кганег, строение, состоящее на дворах чертогов Царских в Персии и в Индии, назначенное для музыкантов, которые играют днем в назначенные часы, и тогда, когда Государь проезжает.), окружающие двор комнаты, как сверху, так и снизу, також и торговую площадь и прикосновенную к Майдану, или месту зрелищ, галлерею для музыки, кухню (А’сх Кганег.). Фарс Намег (История Персии), Низам-ал-теварикг (мозг повестей), Хириз Намег, История Хираза Шеика Кетеба, и Китаб-Гиззабеиан (всесветный вестник); все оные сочинения уведомляют нас, что путеводимая природным своим великодушием Баби-яни-Катун посвятила четырнатцать десятин пахатной земли с потребными водопроводами для поливания оных и для которых собирались доходы с деревни Меимун и с близ Хираза лежащих мест для содержания гроба сего. Також подарила тритцать книг Корана, писанных золотыми буквами, Моллаю Яггиа, и на коих была следующая надпись: [49]

Да падет проклятие Божие на тех, кто покусится дерзновенною рукою тронуть сии книги, или оные похитить.

«Також повелела, чтоб кто таков не был, исключая хранителя сего гроба, не взирал на оные книги, и до них не прикасался; что сей хранитель один имеет право управлять землями, в наймы отдаваемыми на содержание заведения, и повелевать служителями и людьми, в богоугодном оном учреждении употребленными. Таковое расположение подтверждено после бывшими владетелями и многими, сколько набожностию своею, столько и имуществом достойными Особами, которые сие заведение обогатили своими благодеяниями.

«Також уверяют, что Мир Габиб-Аллаг, цвет монахов и угодников, начальник поколения Сеид (Сид, или Сидди, значит Господин, Государь мой! сим наименованием величают обыкновенно происходящих от поколения Могамеда.), целомудреннейший, ученейший и славнейший Учитель века своего, раздаватель благостыни, всегда упражнялся в добрых деяниях в царствование Тамасп-ал-Гасан-ал-Госаину, Бегадер-Кан (который ныне имеет пребывание в Раю), был первый судия Провинции Фарс (Настоящая Персия, коей Хириз столица.) и охранитель святой могилы; должность, предоставленная ему предками, яко [50] наследство. По таковому же законному праву исправлял должность Везиря в Персии и оберегателя гроба сего, на содержание которого добровольно отдал все свое имущество; чего ради Мир Габиб-Аллаг вознамерился украсить сие чудесное здание прекрасною золотою эмалью (финифтью), подражающею лазури, и другими убранствами, толико ж блестящими и не меньше иждивения стоющими. В башне, в верхних и нижних покоях, и даже в корпусе строения, на наружных дворах, в отхожих местах, исключая гроба имянито-славного Князя и Имама Абул-Гассан-А’ли-Ибн-Мусай-ал-Реза, начальника над Имамами (да пребудут над ним благословения Божии), и брата сего Имама, нет ничего в четырех частях Света подобного сему учреждению как по знатному количеству земли, определенной на содержание оного, по великому награждение чтецов Корана, или наконец по потребным издержкам для содержания кухни и оркестра (Сие исчисление тем любопытнее, что оное означает должности служащих при мечети.), священных крикунов (Муеззинс, люди, получающие плату, чтоб всходить на минареты (возвышенные каланчи), и с оных громогласно созывать народ на молитву; они заменяют наши колокола, к которым Музульмане имеют великое отвращение. Позыв их состоит в следующих словах: Бог всемогущ! Бог всемогущ! идите на молитву и пр. Смотри Любопытные подробности о сих священных крикунах в ученой Генеральной картине Империи Оттоманской Г. Мураджея, Часть IV, стран. 5, Издания в 8-ю долю листа.); по [51] его украшениям и зданиям, которые Мир Габиб-Аллаг построил вновь: ни один смертный никогда не видал ничего сравнительного в красоте, в великолепии и в пышности».

Сей перевод столько верен, сколько позволили язык и подлиннике, наполненной неясностями и затруднениями.

Гроб Гафиза, Персидского Стихотворца. — Ручей Рокн-Абад и рощица Моссели (*), прославленные в его стихотворениях. — Дом, называемой Гефттен, или семь тел. — Изображения Гафиза и Са’адиа. — Сад Дил-Гушае. — Гробница Са’ади. — Канал примечательной. — Гробница А’бдур-Раггим Кана.

(* Я сделаю замечание, что М. В. Франклин пишет Мосселаи, хотя нет ни Техдида на Лам, ни окончательного иа; а как он не объясняет о причине сего правописания, рассудил я подражать подлиннику, и назначить окончательность облегченного ударения, чтоб сохранить и выразить букву Алиф.)

Гробница одного из славнейших Стихотворцев Персидских, Гафиза, коего [52] творениям (Стихотворец сей больше известен Одами и Песнями в похвалу вина и любви; хотя оные не редко бывают подвержены последствиям неумеренной страсти и пиянства Сочинителя своего, есть в них однакож опыты удивительного остроумия и прекрасные мысли. Некоторые набожные Музульманы почитают страстные восторги Гафиза изливаниями души, любовию воспламененной, и оные читают для возбуждения ревности своей.) по справедливости удивляются, отстоит на две мили от городских стен, в сторону ворот Шах-Мирза-Гамзаг. Керим-Кан повелел построить близь оной гробницы залу с принадлежащими к оной комнатами: сие здание во вкусе Диван-Канега; не щадили ничего, чтоб соделать его приятным. Оное построено посреди прекрасного сада; против сих комнат сделано обширное каменное водохранилище, из средины коего бьет ключ; несколько кипарисов отменной красоты, и коих чрезвычайная толщина возвещает о древности их, распространяют тень свою по оному саду. Я думаю, что сии деревья теж, о которых упоминает Шардин. Под темными и скучными листвиями сих, уныние наводящих деревьев, видна гробница Шемс-ед-Дин-Гафиза, из Таурицкого белого мрамора сделанная; она имеет восемь футов длины [53] и четыре ширины; построена по повелению Керим-Кана, чтоб обкласть и скрыть настоящий гроб. Вверху и по сторонам сего здания изображены отменно прекрасными литерами Неста-Алик, выбранные места из сочинений сего Стихотворца. Весною и летом жители Хираза посещают сию гробницу; забавляются шахматами и другими играми, и препроводят время в курении; часто даже читают творения сего Пиита, которой между ими в столь великом уважении, что никто другой с ним не сравнен; они простирают восторг свой даже до обожания, не упоминая о нем иначе, как высокопарными и пышными словами. На гробнице хранят отменной экземпляр его сочинений, дабы показывать и предлагать чтению тех, которые ее посещают. Отборное городское юношество к ней собирается, и оказывает глубокое почитание к памяти любимого своего Стихотворца, делая в честь ему многократные возливания того отменного Хиразового вина, известного даже в Европе. Подле сада извивается речка Роки-Абад, толико прославленная Гафизом. Ныне оная ничто иное, как маленькой ручеек, текущий из гор, на Северо-Востоке лежащих: приятная и чистая его вода достойна приобретенной его славы. Действительно, нынешние Персияне отменно оную уважают; они приписуют ей врачебные свойства. Я не решу, правы ли они, или неправы; но я думаю, что позволено будет мне привесть в доказательство некоторые стихи Гафиза, чтоб [54] служить объяснением и удостоверением вышесказанного.

Шенк! поднеси мне остаток вина; ибо в Раю не найдем мы ни прелестных брегов Рокн-Абада, ни благовонных рощиц Моссела.

В другом месте, говорит он, упоминая о Моссела.

От Диа’афар-Абад до Моссела веет утренний ветер, испуская благоухание Амвра.

Оная славная рощица Моссела, отстояла на четверть мили к Западу от гробницы; но теперь не осталось даже следа прелестей и красот, которая, читая стихи Гафиза, воображаешь обрести там. Правда, что хотя совершенно прекрасное оной местоположение и доказывает, что надлежало ей быть пребыванием весьма приятным; но ныне все окружности суть наги и бесплодны. Музульмане там отправляют свой Корбан, день торжественного празднества, во время которого приносят многие жертвы в память приношения Авраама, хотевшего жертвовать сыном своим Богу, Могамед, который включил сие происшествие в свой Коран, и многие тому подобные, равномерно почерпнутые из пяти книг Моисеевых, поместил Измаила вместо Исаака, чтоб льстить самолюбию Аравов, почитающих себя происшедшими по прямой линии от первого.

Несколько на Север от гроба Гафиза стоит великолепное здание, семь тел Персиянами называемое, потому что толикое ж число Дервишей, или нищих монахов, пришед издалека, чтоб основать жилище свое на [55] самом том месте, на котором воздвигнуто строение сие, пребыли там до кончины жизни своей. Остающиеся вживе погребали усопших сотоварищей своих; последний похоронен своим соседом. В память набожных сих людей, Керим-Кан повелел построить прекрасную залу, с принадлежащими к оной комнатами. Оная зала имеет дватцать семь футов длины, осмнатцать ширины и сорок вышины. Третья доля стен убрана белым Таурицким мрамором и проч., равномерно и свод украшен голубою с золотом финифтью. Последовано было томуж расположению, каковое наблюдено при построении зал Гафиза и Диван-Канега. Сие здание действительно великолепно, и заключает несколько живописей, довольно изрядных в Персидском вкусе. Я заприметил одну, представляющую Авраама в готовности принесть в жертву сына своего, и Ангела, снисшедшего, чтоб удержать руку его. На другой, Моисея, еще в малолетстве, хранящего стада тестя своего Иефра. На дверях оной залы помещены два изображения в рост человеческой, представляющие один Гафиза, другой Са’ади: первый одет по древнему Персидскому обычаю, имеет в лице цвет, розе уподобляющейся, и два широкие уса. Шеик Са’ади изображает старика с длинною белою бородою и в монашеской одежде, то есть, в длинном распущенном платье; в правой руке держит небольшую костяную клюку; в другой большое кадило. Перед залою сделано небольшое водохранилище, где Персияне совершают законом предписанные умовения пред [56] совершением молитвы над гробницами семи Дервишей на пригорке, посвященном сему богоугодному обыкновению. Над каждым из с их Дервишей положен прекрасной надгробной камень. Сад состоит в великолепной аллее из кипарисовых деревьев, окруженной высокою стеною. Здание превышено прекрасною и высокою террасою, или насыпью, с которой виден весь город Хираз и окрестности его. Персияне часто приезжают сюда, подобно как и ко гробу Гафиза, препроводят целой день, в увеселениях, ввечеру возвращаются в город.

Близь четверти мили от Гефт-Гена, по Прямой линии, виден сад Дил-Гушай, так наименованной по прекрасному своему местоположению. Сие составленное слово на Персидском языке значит: которой оживляет сердце. Он лежит у подошвы высокой горы, из которой истекает чистая и свежая вода. Для скопления оной сделано последствие каменных бассейнов, расстоянием один от другого около шестидесяти шагов, расположенных таким образом, что течение воды, наподобие каскада, стремится из первого во второй, из второго в третий, и так по порядку даже до последнего. Сии умноженные и весьма ясные падения производят вид совершенно приятный.

Средина занята летнею комнатою, из камня построенною; вода в оную проведена каналом. Персияне не редко отдыхают на оном месте, забавляются курением табаку и играют в разные азартные игры; они [57] из города привозят с собою пищу. Сад сей совершенно приятен; вода чистая и свежая; воздух легкой и прохладительной.

На одну милю расстояния на Восток от Дил-Гушаи лежит гроб Шейка Са’адиа (Имя Са’ади нам гораздо больше известно, чем его творения, которые не уступают славе его. Мы имеем с оных неправильные переводы, которые не выражают ни образа, ни даже мыслей сего Стихотворца.) у подошвы гор, которые граничат владение Хираза, с Северо-Восточной стороны. Он представляет огромное четвероугольное строение, в конце коего сделаны в стене два кабинета, из коих тот, которой по правую сторону, содержит гробницу Са’адия, сделанную из камней, в шесть футов длины и в два с половиною ширины, точно в таком же положении, как во время его погребения. По сторонам вырезаны разные изречения старыми буквами Нескги, касательные до сего Стихотворца и его сочинений.

Са’ади процветал тому уже близ пяти сот пятидесяти лет, а творения его и по ныне в великой славе у Восточных народов как по ученому их достоинству, так и по отменным наставлениям, коими они преисполнены. Гробница накрыта деревянною крышею, выкрашенною черною с золотом краскою, и на которой вырезана стихотворческая ода сего славного Мужа новыми литерами: Неста-Алик. Подняв оную крышу, виден гроб, [58] заключающий тело Пиита. Набожные особы, оной посещающие, не преминут не орашить его цветами, и оставляют здесь четки и другие до богомолья принадлежащие вещи. Над самою даже гробницею положена книга, сочинения, Са’адия, отменно хорошо писанная. Стены наполнены и испещрены Персидскими надписями, вырезанными в разные времена приходящими отдать долг почитания усопшему. Здание разваливается и скоро рушится, естьли не поспешат поправить оное. И действительно прискорбно, что бедственное положение земли оной не позволяет никому взять на себя сей труд и убыток. — Ныне сильные и богатые люди, завтра может быть будут взяты под стражу и удавлены. — Никто не может полагаться на судьбу, которая его на другой день ожидает. Многие монахи просили и получили милость быть погребены около сего здания.

От гробницы Са’ади, не в дальнем расстоянии, сходят в подземной канал по лестнице семидесяти ступеней, и не мало удивляется всякой видеть осьмиугольную залу, посреди которой проходит канал, весь сделанной из дикого камня тому уже несколько столетий; оной и поныне тверд и в целости. Персияне приписуют сохранность его тому, что они называют Пулггилал, то есть, собственными деньгами. Намерение их означить сими двумя словами, что деньги, служащие к построению канала сего, были непорочные и правильно приобретенные: «ибо здания, воздвигнутые тиранами подвержены скорому падению; напротив праведных Государей строения [59] стоят невредимыми многие веки». Они вселили в себя сии суеверные мысли по преданно того места, которое приписует построение сего канала Диемшиду, Королю Персии, прославленному в Истории своим правосудием и благочестием, тот самой, которой построил Персеполис. Много стоило трудов и работы, чтоб обресть речку в соседственных горах и провесть оную, чрез водопровод, к сему колодцу, из которого она по том протекает посредством подземного канала почти в два фута ширины, и снабжает все соседство Хираза отменно хорошею водою. Природные обыватели приписуют сей воде великие действия, и весьма любят в ней купаться. В стенах здания поделаны алковы, или места, на которые садятся, курят табак и прохлажаются: ибо жар там нечувствителен даже в самые знойные летние дни. Шардин упоминает о колодце, близ сей гробницы состоящем, которой, по словам его, содержит рыбу, Шейку посвященную; но я не видал оного ни малейшего признака. Я думаю, что он намерен был говорить о самом оном канале, в котором действительно ловится хорошая рыба. Хотя нет настоящего предания о построении сего здания, но есть на нем доказательства сущей его древности, и я хотел подробнее описать оной: ибо нашел достойным примечания путешествующего.

Четверть мили к Северу от ворот Шах Мирза-Гамзаг стоит большее осмиугольное строение, содержащее гроб А’бдул Раггим Кана, второго сына последнего Вакиля [60] Керим-Кана, скончавшегося двенатцати лет от рождения. Оная гробница, хорошо отделанная из прекрасного Таурицкого мрамора, длиною в восемь, шириною в три фута, поставлена посреди комнаты и покрыта парчою; вверьху и по сторонам изображены многие Персидские надписи прекрасными литерами Неста-Алик. Кровля, превозвышенная куполом, накрывает сию комнату; оная, равномерна и стены, украшены голубою с золотом финифтью, подражающая фарфору. Персияне в оном искустве предуспели пред прочими Восточными народами. Они делают столь приятную глазам финифть, что превосходят все, что мы в оном роде в Европе имеем, и думаю, что даже не уступают в оной работе Китайцам.

Между немалого числа полезных зданий, созиданных щедростию Керим-Кана, паче всего приметны многие летние жилища, близь Хираза лежащие. Сады их, окружающие в хорошем вкусе, хотя от наших много разнствуют; оные обыкновенно состоят в длинной аллее из сикомор и кипарисовых деревьев, порядком насаженных с каждой стороны, наподобие перспектив; цветники занимают середину; разные каменные бассейны с водометами, рассеянные По саду, способствуют к украшению оного, и много прибавляют к освежению деревьев. Деревянные решетки, к стене прикосновенные и покрытые драничками наподобие кровли, служат для поддержания виноградных кистей и составляют прелестные беседки. Сей великий Муж, действительно достойный [61] славного имени (Керим, слово Арабское, принятое Персиянами; оное значит: благодетельный, великодушный.) и блестящего щастия своего, препровел большую часть жизни в украшении Хираза, которой почитал местом столицы своей. Он старался соединить в оном городе все, что полагал быть полезным и приятным подданным своим, попечения коих, по кончине его, Персияне чувствуют всю цену и важность. Жители Хиразские, а особливо составляющие последнюю степень в народе, не говорят об нем иначе, как самопочтительнейшими словами, которые изъявляют всю их признательность к сему великодушному благотворителю.

(пер. А. Голицына)
Текст воспроизведен по изданию: Путешествие в Индию и Персию, с описанием острова Пуло-Пинанга, нового поселения близ берега Коромандельского, называемого так же островом принца Валлийского, — писанное чиновниками, находившимися в службе англинской восточной компании. М. 1803