Сентябрь, 1761 года.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

при Императорской Академии Наук.

ИСТОРИЧЕСКОЕ И ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ ГОРОДА ПОНДИШЕРИ.

Переведено из Ганноверских сочинений к пользе и увеселению служащих 1761 года, лист 32.

Есть ли когда какая коммерция для Европы была вредна, то сие можно сказать о Ост-индской. С самого того времени, как в конце 15 века найден путь в Ост-индию морем, то перевезено туда из Европы несказанное множество серебра, за что получали мы по большей части такие товары, без которых легко обойтись можем. Индейское платье и поведение со всем от нашего отменно. Индейцы не показывают ни мало такой слепой любви к чужестранным редкостям, как мы. Не видно в них чтоб последовали чужим модам, и принялись за новости, которые в мыслях только наших хорошими представляются, а не в самом деле таковы бывают, чего ради не благодарят изобретению, остроумию и искусству других, как то делаем мы, [263] когда введенные чужестранные моды принимаем. Они от нас не получают ничего им надобного, кроме вина, бисера, пищей бумаги, свинца и вещей из железа и стали деланных; напротив того мы за то, что от них получаем, платим наличными деньгами; а ежели платить серебром, которое не в деле, то от их купцов должно претерпеть немалой убыток. Едва можем мы из рудокопных заводов, на Потози и Перу, доставать столько дорогих металлов, сколько на каждой год отвозим в Индию; напротив того оттуда не получаем мы возвратно серебра ни золотника. И так Европа от сих торгов имеет на каждой год убытку на несколько милионов. Не лучше ли бы сделали Европейские Государи, когда б они своих подданных, вместо того, чтоб к оному торгу поощрять, и давать привилегии, стали от того удерживать? Ибо того сказать не можем, чтоб предки наши были не счастливее нас, и жили в меньшем удовольствии и покое, понеже они не как мы, с презрением того, что у нас родится, одевались в ситцы, выбойку, кисею, Индейские штофы, покоев своих Китайскими шпалерами не украшали, чаю не пили, Китайской и Японской фарфоровой посуды не употребляли, [264] и неумеренным употреблением пряных зелий здоровья своего не тратили, как то все сие мы делаем.

Но как скоро один народ начал иметь коммерцию с Ост-индию, и другие с великою охотою покупали привозимые им Индейские товары: то принуждены также и прочие начать торг с Индейцами за тем, чтоб один народ не делил с Индейцами всю прибыль, получаемую на их деньги. Однако оной торг для каждого народа тем вредительнее, чем больше отвозят они туда денег своего государства, а не от соседних народов. И которой народ, кроме Голландцев, может сказать, чтоб им то было в прибыль? Когда от оного торгу какая компания обогатится, то оной прибыток не служит всему обществу. Она истощает сограждан своих, так как каждой имеющей привилегию торговать с выключением других, обогащается со вредом своих одноземцев.

Португальцы были первые, которые морем ежжали в Ост-индию. Там могли они тем больше иметь успехов, чем уже по всему Африканскому берегу Средиземного и Западного моря, до самого мыса доброй Надежды сильно укрепились. Овладели они всем в Индию [265] отправляющимся торгом, и поселившись на матерой земле и на островах, несколько крепостей построили, и селения учредили. Однако сия радость была недолговременна; ибо Португаллия к нещастию своему пришла в Гишпанское подданство. Голландцы отложились от Гишпанского Короля, и для того пошли также войною на Португальцев, выгнали их из многих Азиатских владений, и овладели тамошним торгом. Большей прибыток получаемой ими из Ост-индского торгу, которой Гунт в описании своем fur le Commerce des Hollandois p 222, счисляет на три милиона червонных, побудил и другие Европейские народы вступить в оной.

Франциске I, Король Францусской, в 1537 и 1543 годах побудил своих подданных изданными указами отправлять торг с Ост-индиею чрез мореплавание. Однако Французы не могли в то время ничего важного предприять на море; и не видно, чтоб учинили они нечто важное до поездки Гонфлера в 1616 воду и Болие в 1619 году, командовавших каждой эскадрою, состоящею из трех больших кораблей, из которых одна часть с великим богатством возвратилась во Францию. В первой компании, учрежденной во Франции для Ост-индского торгу, был начальником [266] Капитан Рико. В 1642 году получил от Лудвика 13 для своей компании привилегию на 10 лет, которую Лудвиг 14 в следующем году возобновил. Французы искали тогда дружбы Голландцев, против общего их неприятеля, Короля Гишпанского, чего ради учреждение их компании не на то клонилось, чтоб чрез то Голландской торг в Азии умалить. Главное их намерение было, чтоб, завесть торг на берегу Африканском, и построить город на остров Мадагаскар. Сей остров, которой на восточной стороне Африки за самой большей почитается в свете, и от берегу Цангебара отстоит на 50 миль, найден Португальцами в 1506 году в день Святого Лаврентия, почему от них и назван С. Лаврентием; а тамошние жители называли сей остров Мадекассом. Они стали к Северу при Гадлионенбухте. Агличане выбрали для себя залив Святого Августина, а Голландцы залив Антугиль. Французы туда же пришли, и назвали оной остров в честь тогдашнему Дофену, деду нынешнего Короля, Дофеновым островом.

Хотя компания Рикотова, от бывших во время малолетствия Лудвига 14 во Франции беспокойств и много претерпела; однако по прекращении оных [267] получила в купечестве своем новое поощрение. Но Пронис, первой Мадагаскарской Губернатор, описал сей остров и Францусские селения маршалу Мельераю столь прибыточными, что сей не смотря на все права и требования, которые компания на Мадагаскарское селение имела, оной за себя взял. Он владел им до смерти своей. Сын его Дюк де Мазарин уступил свое право новой компании, учрежденной в 1664 году, которой дана от Короля привилегия на 30 лет. Получаемая сею компаниею сумма, из которой Король дал большую половину, простиралась до 8 милионов Францусских ливров, и определено ей впредь возрасти до 15 милионов. В том же году послала компания несколько кораблей, отчасти для приведения в совершенство селения в Мадагаскаре, где назначено быть главному месту для ее купечества, отчасти же для утверждения в Ост-индии некоторых кантор. Первая компания распространила уже купечество свое до Суратте и других мест в Индии. Город Суратте, о котором мы после более упоминать будем, лежит в Могольском государстве на реке Тапте, которая две мили ниже сего города втекает в залив Камбайской. Хотя оной и посредственной величины, однако изрядно выстроен, многолюден [268] и первой купеческой город не только в Могольском государстве, но и во всей Азии. Гавань Суратская построена на устье реки Тапты, из которой перевозят товары в город на судах от 70 до 80 бочек. Большой торг отправляемой в оном городе привозимыми из Аравии, Персии, Индостана, Китая и других Ост-индских мест товарами, привел Португальское пристанище Гоа со всем в упадок. Сверх сего в нем отправляется и Аглинское главное купечество. От тамошнего Директора их компании зависят канторы в Испагане, в Персии, в Аире, в государстве Могольском, в Мазулипатане в королевстве Голкондском и в других местах.

Директор Францусского купечества, Маркара, получил по силе договора с Королем Голкондским в 1669 году позволение, дабы завесть Францусской гостиной дворе в Мазулипатане. Сей город, лежащей при Бенгальском заливе, хотя мал и худо построен, однако для отправляющегося в нем торгу многолюден. Все почти Европейцы, отправляющие торги в Ост-индии, имеют там гостиные дворы, и тамошняя выбойка и ситцы почитают за самые лучшие во всей Индии. Оной же Маркара [269] в следующем году учредил другую кантору на берегу Коромандельском в Пондишери, которое место называлось от Индейцев Будучери. Жестокая война, которую Король Францусской Лудвик 14 предприял на соединенные Нидерланды, привела компанию оную в крайнее разорение. Адмирал де ла Гайе послан был с 10 кораблями в Ост-индию. Барон, которой оставил службу Голландцев своих одноземцев, в был Директором Францусской компании в Индии, побуждал Короля к нещастливому предприятию на остров Цейлон, где он при Тринкемале потерял несколько кораблей своих, а с остальными пошел к берегу Коромандельскому в скорости, и взял город Мелиапур, или С. Фомы, которой Португальцы в то время, когда Голландцы у них одно место после другого отнимали, уступили Королю Голкондскому. Голландцы пришедши туда принудили Адмирала де ла Гайе в 1674 году по долговременной осаде сдаться. Город Мелиапур, или Святого Фомы, не один, но два города, которые разделены только малою рекою. Последней назван по имени Апостола Фомы, о котором сказывают, что проповедал Индейцам Евангелие; Португальцы живут еще и поныне в одной части города. Когда Голланцы выгнали Французов из города [270] Святого Фомы, и Король Голкондской опасался, чтоб Французы не овладели оным в другой раз; то приказал он укрепление сего города срыть до основания. Агличане употребили развалины оного на распространение и умножение близ лежащего своего города Мадраса.

Сверх претерпенного Французами в городе Спящего Фомы урону, случилось еще им нещастие в Мадагаскаре. Жившие на оном острове Арапы, народ кровожаждущей и весьма жестокой, взяв в 1673 году крепость Дофен, разорили и побили почти всех там находившихся Французов, из которых весьма малое число спаслось на корабле отправляющемся к острову Бурбон. Португальцы прозвали оной остров Маскаренас, потому что оной найден одним из нещастливой ныне фамилии Маскаренас; однако как Португальцы, так и Голландцы остров оной, которой лежит от Мадагаскара почти на 40 миль, оставили отчасти для сильных бурь, там случающихся, которыми корабли разбивало, домы сламывало и дерева из земли вырывало, а отчасти для огнедышущей горы, от которой восточная часть острова вся сгорела. Одни только Французы на оном живут, и сажают кофи. [271]

Барон, Директор Суратской, которой провожал де ла Гаия к острову Цейлану, и был с ним при обеих осадах крепости Святого Фомы, пошел с Шевалиэром Мартином и с некоторыми из неволи ушедшими солдатами в Пондишери. Мартин был в оном командиром, Барон оставя ему 60 человек, возвратился в Сурату. Оба они писали без замедления к Францусской компаний, что город Пондишери, выключая крепость Святого Фомы, есть самой лучшей из всех мест по тому берегу лежащих, что можно из оного доставать Гвинеи и Салемпурис (бумажные материи) всех лучше и дешевле; и ежели можно сие место себе присвоить, то можно так учинить селение непобеждаемое. Между теме Мартину весьма трудно стало содержать себя в Пондишери с столь малою силою, однако он умел давать деньги в рост. Из общей суммы компании давал он деньги Визапурскому Губернатору за 18 процентов, которые употреблял на расходы. По Каноническому праву должно было его за то судить; но которым он давал деньги за столь великие проценты, те были неверные, и против таких оные права все позволяли. [272]

Между тем Мартин был весьма полезен компании. Он уведомил ее в 1677 году, что на четверть мили от Пондишери взял он на откуп место, которое день от дня можно населять лучше; что за три месяца поселил он там деревню, в которой находится до 40 домов, и строят еще больше, а по прошествии 6 недель можно будет делать на каждой месяц по 150 кусков Гинеас.

В следующих годах город Пондишери едва не разорен был. Некоторой бунтовщик, Севажи называемой, которой всю Азию приводил в ужас, и сделался владельцем над завоеванными у Могольского Государя и у Короля Визапурского и Деканскога землями, принудил Короля Голкондского заплатить себе великую сумму денег; а потом заключил с ним союз против Короля Визапурского. Куды ни приходил, там получал Севажи победы. Одним только Французам удалось снискать его дружбу, и выпросить за деньги привилегию, чтоб жить в городе Пондишери, но с тем договором, чтоб они в тогдашнюю войну не мешались.

Между тем как Визапурской Губернатор не мог Мартину заплатить [273] взятой у него суммы денег, то вместе того уступил ему доходы с лежащих около города Пондишери земель до тех пор, пока не возвратит оной. В 1686 году сделано начало к укреплению города Пондишери, и с восточной стороны проведена каменная стена, которая после обведена вкруг всего города, и на которой, для прикрытия брустверов, построены четыре башни. Но сия предосторожность не помогла Французам, когда Король Лудовик XIV, для принятия выгнанного из Англии Короля Якова второго, имел жестокую войну с Голландцами, помощию которых Принц Оранской вступил на Аглинской престол. Ибо тогда Голландцы, склонив на свою сторону владельца той земли, и купив у него Пондишери с окрестными местами, вооружились против Французов, дабы их оттуда выгнать. Мартын выслал всех к войне негодных людей к Португальцам в крепость Святого Фомы, снабдил Пондишери съестными припасами, умножил число солдат набранными там рекрутами, и укрепил те мести, в которых неприятели засесть могли. Не смотря на то Голландцы в 1693 году, пришед туда с 19 военными кораблями и с великим числом малых судов, высадили на берег больше 1500 человек солдат, [274] великое число матрозов, около 2000 Индейцев и много осадной артилерии, и овладели городом в короткое время; но их владение было недолговременное. По силе заключенного в 1697 году Рисвикского мирного договора, уступлено оное место, по заплачении Голландцам издержанного им на укрепление оного кошта, Францусской компании, Мартын сделался опять в оном начальником. Главное его намерение было тогда, чтоб город увеличить. В 1699 году было уже у него 100 домов вновь построенных, а в 1710 году было в оном жителей около 50000 человек; и понеже число, как жителей, так и домов, отчасу умножалось, то в 1723 году начали весь город обводить стеною, к чему одну половину суммы дала компания, а другую жители.

Купечество в Пондишери, в последующее время еще больше возрастало. По смерти в 1738 году Короля Танжурского, которое королевство лежит внизу по Коромандельскому берегу, когда оставшейся после умершего наследником племянник его спорил о наследстве с побочным его сыном, то первой просил у Французов помощи, обещая им уступить город Карикал, укрепление Карканшери, и некоторые около лежащие деревни. Находящейся в Пондишери [275] Губернатор Думас, послал к нему на помощь два корабля военных; однако он еще до прибытия оных соперника своего победил, и четвертовать велел, и для того не хотел по своему договору чинить исполнения. Голландцы в Негапатане, которым дальнее распространение Францусского купечества в сей части света весьма противно было, утвердили его в сем намерении подарками. Но Французы просили вспоможения у Могольского Набоба, или Губернатора Трихенапальского, которой отняв у Таншурцов город Карикаль и помянутое укрепление, в 1739 году отдал Французам.

Городе Карикаль лежит на две мили к северу от Голландского города Негапатана; и на одну милю к югу от Дацкого города Транкебара. Прежде был он больше, а ныне имеет еще около 630 домов из плиты и кирпичей построенных, не считая великое число хижин из глины, соломою покрытый находится в нем 5 мечетей магометанских, больших и несколько малым идолопоклоннических кумиров для индейцев, однако жителей в оном едва более 5000 человек. Принадлежат к нему девять деревень с окружностию на три мили. Земля плодоносная, а особливо ростет там сорочинское пшено, хлопчатая бумага, краска индиг и пр. Делают [276] там великое множество выбойчетых и ситцевых материй. Укрепление Карканшери лежит на пушечной выстрел от города Карикала, и около 100 шагов от моря. Прежде прикрываемо оно было восьмью большими башнями, которые Французы отчасти разорили, и на берегу поселились.

В самое сие время началась там вновь война, которая и городу Пондишери падением угрожала. Набоб Аркабской, великого города находящегося от Пондишери на 15 миль в южновосточную сторону, хотел привесть в подданство свое некоторые Индейские королевства. Предприятия его сперва были щастливы; и удавались скоро. Языческие Князья начади просить помощи у Короля Маратского, которой народ многолюдной, и к войне приобыкшей, живет на лежащих позади города Гоа с южновосточной стороны горах против берега Малабарского. Набоб проиграв в 1740 году против Мараттов баталию, лишился на оной жизни. Оставшаяся после него жена, и великое число ушедших Арапов, коим именем называют Магометанцев подданных Могольскому Государю, и несколько язычников, пришли в Пондишери, и сыскали себе там убежище. Потом Маратской Полководец поворотив к сему городу требовал некоторой суммы денег и ушедших туда [277] людей имения. Господин Думас отказал ему во всем, умножил крепостное строенье, и находящуюся к морю сторону, которая еще была отверста, заклал стеною же. Может быть все бы сие Французов не спасло, естьли б неприятельского Полководца не отвлек от его предприятия особливой случай. Думас подарил посланному от Мараттов несколько бутылок Нанцисского ликеру, а сей поднес оные своему полководцу и его любовнице, которым оной весьма понравился. Любовница просила своего любовника достать оного напитку еще более, что не инако учинить можно было, как прекращением с Французами неприятельских действий. Между тем господин Думас принятием к себе вдовы убитого Набоба пришел у ее сына и у самого Могольского Государя в такую любовь, что первой подарил ему несколько деревень около Пондишери лежащих, а последней пожаловал его Набобом и Полковником над 4500 конных Могольцов, из которых 2000 имел он при себе вместо гвардии, не имея нужды тратить своих денег им на жалованье. Думас выпросил сие достоинство и для своих потомков, которые будут Губернаторами после него.

Продолжение сообщено будет впредь.

Текст воспроизведен по изданию: Историческое и географическое описание города Пондишери // Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие, Сентябрь 1761 года. СПб. Императорская академия наук. 1761

© текст - ??. 1761
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
© OCR - Иванов А. 2021
© ИАН. 1761