№ 86
1740 г. июня 12. — Экстракт из письма персидского чиновника в Индии русскому консулу в Персии И. Калушкину — о ценностях, захваченных в Индии войсками персидского шаха Надира
(См. док. № 85)
(л. 29) Экстракт из письма известнаго корреспондента, писаннаго из индейской провинции, называемой Мултани, от 10 февраля сего 1740 года к одному своему знакомому, которое получено в Испагане 10 дня июня.
Напред сего я вас уведомил, коим образом индейской могол, по троекратном сражении с шахом, с одного токмо обробения в руки ев о сам себя отдал, несмотря на то, что при нем войска было доброконнаго и вооруженных более двухсот тысяч.
А ныне вам сообщаю о таких делах, каковых никогда не токмо видано, ниже не слыхано, ибо как токмо его величество во дворец индейскаго моголя приехал, то, не упуская нималого времени, все индейские казенные полаты взял под свою власть и расставил к оным свои собственные караулы, в которых неисчисленное (л. 29 об.) сокровище было. И к выбиранию драгоценных каменьев повелел определить знающих силу 8 человек, в том числе и меня зацепили. И все мы в верности, чтоб ничего по рукам не разошлось, приведены были к присяге. И могу клятвенно уверить, что о таком неимоверном сокровище, которое меня бог привел видеть, не надеюсь, чтоб во всем свете где слыхано было, ибо одних драгоценных каменьев — алмазов, яхонтов, изумрудов и лалов не в деле найдено в моголевой казне 60 ящиков. Кроме того, драгоценных же каменьев в золоте, а имянно: сабли, кинжалы, щиты, перстни, перья к чалме, конские уборы, литавры, стулья и другие множайшие вещи, которых взято 21 вьюк верблюжих, российскаго веса — 320 пуд, понеже верблюды 40 батманов легко поднять могут верблюжих. Денежной казны, золотой и серебреной монеты и ходячих денег, не столь много сыскано (л. 30). Особливо моголев трон, у котораго по обоим сторонам зделаны два павлина, всякаго человека с необыкновенным удивлением к смотрению привлекает по причине, что оной выкован из золота и весь украшен алмазами, яхонтами, красными узумрудами и лалами. О величане того трона не распространяюсь, но легко о том из сего признать можете, понеже оной, российских 120 пуд, повезен на осьми верблюдах; все каменья в нем чистыя, токмо не так велики, как те, которые не в деле, ибо мы отобрали 200 алмазов, каждой весит 12 и 16 даже до 18 золотников. Сверх же тех алмазов, еще других взято разной величины, и менее полутора золотника ни единаго нет, 80 батманов, российских 30 пуд. (л. 30 об.). Что де до жемчуга подлежит, то онаго столько сыскано, что безсчетно брали. А желтых и синих яхонтов не упоминаю, понеже таких по 80 и по сту золотников довольно взято. [171]
Мы прежде сего власно, как в с касках слыхали, что яхонт красной чистой и первой воды бывает, весом в один золотник, чему весьма удивлялись и не верили, а ныне я сам видел множество красных чистых и первой воды, каждый камень от 5 до шти золотников, кроме тех есть много и по 10 золотников, токмо вода в них не так чистая. И такое неслыханное сокровище видя, все обезумели, одним словом, заключаю, что всего подробно описать не можно.
По выступлении из Джиган-Абата, его величество оное (л. 31) взятое в Индии имение особо вез. И по прибытии в Джелил-Абат оное отправил в Герат, а сам ходил на хейберцов, и потом на синдскаго владельца пошел, которой такожде несметное богатство имеет. И, видя шахово наступление, за потребно изобрел: все свои города и велел раззорить и сжечь, и в двухстах тысячах войска ушел в горы, и засел в крепких местах, откуда к его величеству присылал от себя, чтоб ево оставить в покое, за что он обещает столь его удовольствовать казною, сколько шах от него пожелает, и, сверх того, сына своего дать в аманаты, чего шах слышать не хочет, (л. 31 об.) и требует, чтоб он сам к нему приехал и принес покорность.
Отдаление мое из лагара шахова воспоследовало по такой причине: понеже шах, возвращаясь в Персию, у реки Атока всех своих служивых людей и базарщиков осматривал и какой у кого избыток нашли, на шаха взяли, и притом с крайним изнурением поступали.
Того ради, я и другие мои товарищи за нужно признали из лагера скрытся. А ныне по-прежнему я намерение взял отсюда через 20 дней в лагарь возвратится и прошу меня, то есть у резидента Калушкина, у милостиваго моего патрона, извинить, что я, за означенною неспособностию, (л. 32) через толикое время письмами моими укоснил, которыми, ежели бог изволит, впредь порядочно служить потщуся.
АВПР, ф. Коллегия иностранных дел, Сношения России с Персией, 1740 г., д. 67, лл. 29-32. Копия.