№ 66
1734 г. — Реляция, поданная «индийским султаном» Гин-Ахметом в Коллегию иностранных дел, с описанием его жизни и путешествий по Европе
(л. 2) Перевод с реляции прибывшаго сюда индейского принца султана Джина-Ахмета.
Всепокорнейшее и правдивое известие о моей природе, злоключениях, странствовании и путешествованиях.
Когда мужественный и храбрый принц Авренгзеб при случае бунта своего отца с престола свергнул и всех своих братьев побил, то он в 1660 году всю Индию — империю Индостанскую обладал, и в такое состояние себя привел, что все неприятели его боятца принуждены. Но когда он уже более 30 лет в постоянной тишине правительствовал, то между его сыновьями ссора о наследстве в правительстве по той причине произошла, понеже одна из его жен (которая третья султанина, или Бегум из дому Мага та правителя Ахмедыбатского была) его, императора, своими ласкательствами к тому склонила, чтоб он ея сыну, султану Экберу, доброхотствовал. И когда приуготовлении к тому учинены были, чтоб оного императором объявить, проклоровать, то другие братья между собою согласились в том препятствовать, потому что им оное досадно было, и так жестоко (л. 2 об.) тому прекословили, что они тотчас оружие восприяли и султана Экбера, у которого уже, к нещастию его два сына имянем Некоссиер и султан Мирад были, в сылку изгнали, и оной в Персии токмо один пребывать принужден, чем паки тишина восставлена, и Авренгзеб спокойное правительство до глубочайшей своей старости имел. А когда его середней сын Аззанхов султан, или Масом, на него восстал, то он упорливость своего сына, которой зело непотребно жил и о своем брате Экбере злостные слова произносил, так чювствительно на своем сердце принял, что он от ярости в жестокую болезнь впал, и в 91-м году своей старости в 1707 -м году умре. Токмо он перед кончиною своею сего сына проклял и, насупротив того, Экбера с детьми его благословил. Однако ж, на то невзирая, вскоре по смерти сего могола старшей сын шах Галем (которой потом Махометом-Мосном назывался) восстал, своего брата Аззанхова с детьми его побил и престолом овладал, которой до 1712 году правительствовал (л. 3) и натуральною смертию умер. По нем наследствовал его сын Ихаан Даарсиер, однако ж от своего племянника Пайогсиера в 1713 году убит, которой до марта месяца 1720 году моголом был, а потому ему наследник другой его племянник Рефибелтул голову отрубил, и сей, по нескольких днях, своему брату Дувербагу натуральною смертию паки, правительство очистил. Токмо и сей до того времяни правительствовал, пока его Некоссиер (сын вышепомянутого в сылку изгнанного принца султана Экбера, обретавшагося в Персии) побил и вместо его на престол паки восшел. Однако ж он недолгое время щастие имел моголом быть, но в декабре того ж 1720 году от Фергеона Дагтара живота лишен, которой Махометом называетца и из фамилии вышереченного Махомета-Масема произошел, а потом он, паки моголом учиняся, живет и поныне еще правительствует, чем мое известие о моголах или императорах индейских, индустанских окончеваетца, которые по смерти Ауренгзеба до сего года сю лет (л. 3 об.) правительствовали.
Ныне де я честь имею о обстоятельствах моего отца султана Мирова, которой сын султана Экбера и помянутого могола Некосиера брат был, всепокорно доносить, что мой отец, яко особливо возлюбленной от [125] Ауренгзеба, был уже на королевство Гуджуратское назначен, також и правителем ражесом Ахмедабатским пребывал, пока еще его отец в сылку не послан и зело мирно жил, многие жены имел и трех сынов, именами Скандербека, Зебхон-Дарассиера и меня, своего меньшаго сына султана Гии-Ахмета, воспитал, которой ныне, равно так как мои деды, в сылку итти и такие злоключении, о которых следующие обстоятельства покажут, претерпевать принужден.
Мои родители меня до 10 лет моего возраста в магометанской вере возпитали, в которое время оба мои брата уже до таких лет достигли, что они действительно махометанской или могольской религии присягали (которая церемония обыкновенно прежде не чинитца, (л. 4) как когда дети 13 лет возраста своего будут). Тогда случилось, что ража правитель Тересирской и брамин Малвайской, которой поганской веры был, умер и по нем ближайших наследников не осталось, кроме только произшедших из фамилии Магата. А понеже де я еще махометанской религии не присягал и еще поганином не был, того ради меня из моего дому в поганское место в монастырь Бенгианин отвезли, где мне 14 лет исполнилось, своим наукам и обычаям с философиею о разных диспутах обучали. Откуды я вскоре потом паки в Агру позван и моголу представлен, которой меня зело милостиво принял, потом меня в Калликс-Хове в науках пробовал. И в то время поганены меня в свои правители и брамины призывали, еже правительствующий государь, падшаг, учинить и обещал. Тогда мне немедленно с 6000 человек в канвой дано, с которым я паки в дом мой приехал. Токмо мой брат, Зебкан-Дарассиер, тем недоволен был, но будучи он старе (л. 4 об.) меня, сказал мне, что Шаву не к чем негодной прав не довлеет над своим государем правительствовать, и в ярости несколько тысяч человек собрав, моих людей побил и меня в полон взял. Однако ж я из тюрьмы ушел, чего ради он Катшиби-пашу послал меня сыскивать, и для того я таной в Бенгален ушел, и оттуды на пакетягте в Батавию я приехал.
В Батавии я до того время обретался, пока тамошней комендант сам мне присоветал более тамо не медлить. И потому я на карабле в Кап де Бон Есперанца поехал, где я двух американских принцов видеть получил и вкупе с ними назад в Батавию возвратился в таком намерении, дабы оттуды в Индию, в Индостан ехать. Токмо я тамо уведомился, что не токмо мой брат убит, но и я патентом на 7 лет от моего отечества отлучен. Потому я намерение принял с помянутыми двумя американскими принцами в Каролину в Америку ехать. А понеже тамо между соседними королями некоторое несогласие (л. 5) произошло, и для того два короля из оных с двумя принцами, тако со мною, 9 человек в Англию поехали, дабы тамо союза и помощи у короля аглинского просить. Того ради я с ними туда в таком намерении путь воспринял, дабы паки с ними по окончании дел в Каролине возвратитца. Но как я с ними поссорился, то я в Голандию поехал, чтоб и сию землю посмотреть. Откуды я паки в Лондон возвратился, где я к знатному герцогу из Франции, имянем Санкт-Эниану, пристал и с ним в Париж поехал. Оттуды я в Италию путь возприял и в Неаполе, Риме и Венеции был, где мне европейские экзерциции зело понравились, которым я обучитца старался. И понеже у меня тогда еще денег довольно имелось, то я того разсудить не мог, что оные все издержутца, потому что я от дому моего отлучен и никакой помощи не откуды надеетца, паче же моим собственным поступком оных от земных богов требовать принужден. Чего ради я в Константинополь поехал, где я (л. 5 об.) протекции Оттоманской порты просил, и напоследи, по рекомендации добрых друзей и с позволения тогдашняго салтана Ахмета я с Мустофою-эфендием при свите его [126] оттуды в Вену поехал. Но как с ним случилось, что он для произшедшего бунта назад позван и удавлен, то я намерение принял — далее Германию смотреть и честным поступкам при дворах обучатца. А по прибытии в помянутый город Вену и по приключившемся с вышереченным посланником нещастии, я долгое время не хотел тамо один пребывать, но оттуды путь мой в Прагу возприял. И тамо с езувитам и с моим профессором в философии патером Болькердорфом частое обхождение имел. Откуды я в Ингельштат, а из Игнельстата в Ганау, в империи лежащую, поехал и у графа ганауского несколько дней обретался. А оттуды я в Франкфурт при реке Мейне поехал, и тамо у генерала-почтмейстера князя Тирен-Таксиса пребывал. Из сего места я с рекомендациею к ландграфу Гессен-Дармштатскому отправился и тамо несколько недель обретался и случай получил в универзитете Кисенском (л. 6) обучатца. Но как я в моих науках никакого удовольствия не усмотрел, то я намерение принял немедленно еще к некоторым княжеским дворам, а имянно: к князю Нассау-Тилленбургскому ехать, где я рекомендацию к вдоствующей княгине Нассау-Сигенской, герцогине Курляндской, получил, и при дворе ея несколько дней обретался. А при отъезде моем к герцогине Бевернской рекомендацию получил, откуда я в Марбург поехал, где я с славным философом имянем Вольф частое обхождение имел и много от него в науках профитовал, при котором случае я с одним кавалером поссорился, и для того принужден был от универзитета удалитца и в Гессен-Касель ехать, где я при дворе несколько недель обретался. Но как меня его светлость принц Вильгельм со всякою особливою милостию в Риндель послал, дабы и тамошней универзитет мне видеть, то я тамо спор с реформатскими и лютеранскими духовными имел и орацию отправлял, каким образом надлежит богу разсудительно служить. Откуды я (л. 6 об.) в Ганавер поехал, а в то время его величество король аглинской тамо обретался, и я ему в Бернгаузене мой всепокорнейший поклон отдал, при котором случае его королевское величество припамятовал, что он меня в Англии видел. А оттуды я в Брауншвейг отъехал и его светлости владеющему герцогу в Салцтале мой поклон отправил, токмо я от него многую учтивость имел. И его светлость меня на своем иждивении в Гельмштат послал, где я довольно наукам обучался и в день тейзоименитства его римско-цесарского величества, то есть 1 октября 1731 году, орацию отправлял. Однако ж мне тамо вторично случилось, что я, с студентом поссоряся, уклонитца принужден был. Оттуды я в Магденбург поехал, где я 6 недель обретался, а из Магденбурга я в Цербств позван и тамо я три месяца пребывал и столько много милости и всякой учтивости тамо получил, что я того довольно изобразить не могу. Но когда я уже при некоторых дворех довольное время, препровадил и при оных многих (л. 7) разумных господ видил, то и вознамерелся еще у некоторых княжеских домов протекции и милости искать. А потом, объездя оные, в универзитетах в Галле, Лейпциге и Рэне обретался, дабы пристойных наук и квалитетов обучитца. Оттуды я в Голандию, Лейден и Утрехт ездил для вящего получения тамо успеха в моих науках, а из тамошних мест я путь мой чрез Гамбург (где я також много ученых и знатных людей, а имянно: Синдикуса Сурланда, славного ратсгера Прокса, от Патриотской коллегии и ученого Фабрициуса, а от Аглинской компании доктора Томаса видел и с ними частое обхождение имел) в северные земли продолжал. И чрез Штетин и Штралзунд в Стокгольм, короля швецкого резиденцию, поехал, где я при швецком дворе пребывал и все видел, а потом намерение принял в Петербург ехать. Здесь же в Петербурге желаю я ея российско-императорского величества неописанно великой в свете [127] прославленной милости и протекции себя подвергнуть, (л. 7 об.) всепокорнейшей поклон отдать и повсюды выхвалятся, что я великою ея и. в. милостию пользовался. А отсюды я хочу, с позволением и под протекцией) ея и. в., в Москву ехать и оной город видеть. По приезде же моем оттуды сюда намерен я паки чрез Швецию, Данию и Голандию в Англию ехать, откуды по прошествии 7 лет (на которые годы я от дому моего отлучен) назад в отечество мое возвратитца.
АВПР. ф. Коллегия иностранных дел, Сношения России с Индией, 1734 г., д. 3, лл. 2-7 об. Копия-перевод. Подлинник на немецком языке — там же, лл. 14-17 об.