№ 163
1760 г. февраля 15. — Указ Сената Главному магистрату о передаче имущества умершего индийского купца Сухананда его племяннику, индийскому купцу Магандасу, и его бывшему поверенному, индийскому купцу Кансираму
(л. 1) Указ ея и. в. самодержицы всероссийской, из Правительствующего Сената Главному магистрату.
В Правительствующем Сенате доношениями определенной в кизлярской шквадрон капитан Богдан Асланов объявлял о оставшем по смерти индейца Сухананда Дермульева имени (которой в прошедших годех выехал в Россию и жил многия годы в Астрахани при Индейском дворе), называя то имением выморочным, и пишет точно, что после ево, Сухананда, как жены так и детей и ближних и дальних родственников как в России, так и в-Ындии не имеетца, а бывшей де ево свойственник; индеец же, Магандас, при жизни ево с награждением от него с 30 000 рублями отпущен в свое отечество, и на Каспийском море судно ево разбило, и с протчими потонул, что оное, оставшее после реченного Сухананда имение (которого в последнем сего генваря 18-го числа доношени показывал денег, товару, векселей и писем до 300 000 рублев) ныне в руках у идолапоклонника индейца, ево поверенного Кансирама Мододасова, и, прописывая данную Канцелярии конфискации инструкцию, что выморочныя пожитки брать в казну и доносителем давать половину велено, и что де и в протчих государствах, в Персии, Турках, выморочные пожитки, дворы, товары, деньги и протчее после умерших берут в казну, просил о взятье вышеписанного оставшего после индейца Сухананда имения в казну. И по первому ево, Асланова, о том доношению в Правительствующем Сенате в прошлых 757 июня 4 и в 759 годех майя 18 чисел определено.
В Москве Главному, також и в Астрахани, магистратам все означенного умершаго индейца Сухананда вексели и пожитки, кроме тленных, сколько где найдетца, по доказательству реченного капитана Осланова описать, и запечатать, и хранить до указу, а к тлению подлежащие — продать с публичного торгу, а Астраханской губернской канцелярии (л. 1 об.) и магистрату о всех тех оставших после ево, индейца Дермульева, имениях — подлинно ль оныя, яко выморочные, по силе указов и данных индейцам привилегиев к отписке принадлежат, и есть ли после ево оставшие наследники, разсмотря, со мнением представить в Правительствующий Сенат. И для того доказательства и оного капитана Асланова в Москву и в Астрахань отправить велено, о чем и указы куда надлежит посланы. А в Главной и в Астраханской магистраты принял реченной Асланов, токмо он, Асланов, не отправлен был и поныне, за тем, что в том же 759 году июня 23 дня подал в Сенате доношение о жалованье, которое ему по определению Правительствующего [321] Сената и по посланному в Штатс-кантору указу с того числа, как он о вышеписанном после индейца Дермульева оставшем имени доношение подал, выдать и велено, о чем и другим указом октября 7 дня в Штатс-кантору было подтверждено. Но на те указы представляла в Сенат Штатс-кантора, что оная, за показанными в тех представлениях обстоятельствами, той выдачи произвесть не может.
А декабря 3 дня того ж 759 году вышеписанной торговой индеец Консирам Модадасов в поданном в Сенат челобитье объявлял, что оной капитана Асланова донос ложной и вымышленной, а паче узаконенным всевысочайшим правам противной, и пишет, что упоминаемой купец, индеец Дермульев, в 752 году пред отъездом из Астрахани в Москву и з Санкт-Петербург для своих нужд, по своему в собственной ево воле, по их индейскому обыкновению и закону, также и государственным российским правам последуя, имеющиеся у него, Сухананда, данныя ему от разных чинов людей в долговых деньгах вексели, как протестованныя, так и непротестованныя, для взыскания по них тех ево, Суханандовых, долговых денег, вручил индейцам же, купцам, племяннику своему Могандасу Жесмаилову, да ему, Кансираму Мододасову, и о том де им двум обще, или (л. 2) по случаю, кто из них будет в лицах, по тем векселям деньги принимать и по заплате подлинныя вексели и с протесты возвращать векселедавцам ему и деньги ево до приезда ево, Суханандова, в Астрахань содержать ему у себя, а по приезде ево, объявить ему. А буде, ,паче чаяния, он, Сухананд, в бытность свою в путл или где инде умрет, то теми вырученными им от него векселями и взысканными деньгами владеть им, яко душеприкащикам и наследникам, и никому в том, кроме их, не вступатца. И в том им он, Сухананд, поверил и полную мочь дал, и что они, Жесмаилов и Мододасов, учинят, все то власно, якобы сам он, Сухананд, учинил, о чем о всем он, Сухананд, за подписками свое и притом во свидетельстве сторонних индейцов же купцов знатных пяти человек рук дал им того ж 752 году генваря 3 дня уполномоченное письмо, со объявлением оного в Астраханском губернском магистрате и подписанием на нем свидетельства того магистрата присудсгвующих и с приложением на сургуче печати, под которым уполномочным письмом помянутые индейцы купцы 5 человек засвидетельствовали по прозьбе ево, Сухананда, и, ведая, что оныя уполномочие, також и наследием и от него, Сухананда, учинено по ево воле, по их индейскому обыкновению и закону сходственно. А в 756 году и реченной ево, Суханандов, племянник и душеприкащик Магандас Жесмаилов из Астрахани отбыл во отечество свое в-Ындию, при котором отъезде в октябре месяце оп, Магандас, в силе означенного данного им от дяди ево, Сухананда, уполномоченного письма дал ему, Модадасову, от себя за своею ж рукою и за подписанием свидетельства в Астраханском же магистрате присудствующих и с приложением печати уполномочное же письмо, которым то данное им от оного Сухананда Дермульева уполномочное и наследственное письмо, також и означенные врученные от него, Сухананда, все на ево имя вексели, и потом уже писанная в ево же, Дермульева, сумме деньгах на имена оного Жесмаилова и ево, Консирамова, вексели ж все вручил и уполномочил единственно ему, Консираму, а в случае того Сухананда Дермульева смерти и владеть ему теми ево, Дермульева, деньгами и векселями по вышепомянутому Дермульева определению и уполномочию утвердил. Реченной же индеец Сухананд Дермульев жены и детей у себя не имел и, будучи в Москве, в 1758 году умре, и тако (л. 2 об.) за смертию ево вышепредписанные врученные от него, а потом уже и от племянника ево и душеприкащика, индейца ж Магандаса Жесмаилова, оного Сухананда вексели на разных людей и по [322] них деньги по подписанным их, Сухананда и Магандаса, данным ему, Кансираму, письменным уполномочиям, по их индейскому купеческому обыкновению и закону, точно ему, Мададасову, в наследие надлежащия. А особливо и в силе точного о оставших после умерших индейцов пожитках и состоявшегося и данного индейцам от вселюбезнейшаго е. и. в. блаженныя и высокославныя памяти государя императора Петра Великаго, 1722 года октября 31 дня указу, состоит к тем всем, после именованного умершаго индейца Сухананда Дермульева, душеприкащик и наследник, по которому высочайшему указу непременному исполнению индейскому народу, обретающемуся в Астрахане, кои приносят высочайшему интересу немалой чрез комерцию прибыток пользоватна должно. А вышеписанной де бывшей ево прикащик Богдасар, а ныне капитан Богдан Львов сын Осланов, мстя ему, Консираму, за чинимыя им ему, Осланову, в бытность ево у него, Консирама, в прикащичестве непорядочные не по должности ево поступки, некоторые к доброму ево состоянию поощрени и наставлени, доносил Правительствующему Сенату ложно, будто б именованой умершей индеец Сухананд Дермульев, будучи в Астрахани и собрав неправильным образом чрез великие проценты немалой капитал, которого де денег до 300 000 рублев, в 757 году в апреле месяце в Москве умре, а наследников де по нем как жены, так и детей, ближних и дальных родственников не только в России, но и в-Ынди никого нет, а оставшия пожитки и деньги на немалую сумму после ево остались к все де оное, яко выморочные, в силу указов принадлежат конфискованию. Но как Правительствующий Сенат предусмотреть изволит, что тот ево, Осланова, донос совсем ложной и неосновательной, а паче узаконенным ея и. в. правам противно, потому: 1) ему, Осланову, почему возможно знать, у кого сколь велик капитал и деньги, и коликая сумма; 2) доносить о том капитале (л. 3) и деньгах ему, Осланову, и за то награждения требовать нимало не приличествует, затем оное состоит под особливым в индейцах узаконениям, а не на российских правах, для того выморочные, также из вины взятые имении, конфискуютца одних подданных ея и. в. всякого звания чинов кроме их, индейского народу. Они ж индейцы, по высочайшему ея и. в. особливому узаконению в разделении имениев после умерших из них индейцов имеют вольность да и особливо оное движимое и недвижимое имение, ибо ис того и по правам ея и. в. имеет разделение следующее: недвижимое возвращается впредь по линии наследникам, а движимое — кому похочет завещатель дать, сродникам ли своим или посторонним, оное состоит в воле ево, завещателевой, как о том пространнее напечатано в-ымянном всевысочайшем ея и. в. вселюбезнейшаго, блаженныя и высокославныя памяти государя родители, императора Петра Великаго 1714 году марта 23 дня указу, что и от ея и. в. имянным же всевысочайшим 1742 года декабря 12 дня указом о непременном по оному исполнени подтверждено наикрепчайше; 3) недвижимые и при них купнои движимые конфискуютца и на ея и. в. одни те, когда чей род вымрет, а именованной Дермульев ближних родственников и свойственников довольное число имеет, только не здесь, но в своем отдаленном отечестве, и для того родственники и их после умерших индейцов требовать будут, ибо и посторонние индейцы по их закону раздел имению движимому и деньгам учинить в том, как предписано по всевысочайшему ея и. в. соизволению предано в волю им, индейцам; 4) он же, бывший ево прикащик, шемахинец Осланов, то дело, уваживая интересным, показывает на Штатс-кантору в нескорой ему за помянутой (л. 3 об.) ложной и неосновательной и указом противной ево донос в выдаче ему жалованья продолжение и той канторы на присудствующих [323] подозрение, и что будто б от того ему в том, яко интересном, по тому ево ложному доносу деле учинилось разглашение, и то явно ложно ж пишет и по единой злобе, для того — только б ему их безсловесно в раззорение, яко иностранных, привесть; потому индеец Дермульев и другой по нем учиненной с ним, Консирамом, равной наследник завещани по их индейскому закону и, во исполнение того особливого ея и. в. о индейцах соизволения, учинили не тайно, но явно з засвительствованием тех завещаниев разных знатных индейцов рук и Астраханского губернского магистрата, о чем никакому разглашению быть отнюдь неможно, и оное ево показание имеет быть ничто иное, как единая злоба, а паче притом ево убежание ея и. в. от службы и чтоб жалованье получать, будучи только одним ложным доносителем, как об нем по многим делам и в разных правительствах довольно извесно; 5) по тому ево ложному Асланова доносу вышеписанное Правительствующаго Сената определение последовало, а по указу ж Правительствующаго Сената на решени сенатские ни от кого и никаких прошениев принимать не велено, а он, Консирам, иностранец, о сем просит не на решение Правительствующаго Сената, а на единого того ложного доносителя Осланова донос, а паче и всегда о таких от него происходимых подобно сему, непорядочных и указом ея и. в. весьма противных поступках, а по указом же высочайшим ея и. в. а особливо по данной генералу-рекетмейстеру инструкци не только иностранных, но и российских подданных в претеснени защищать повелено, и просил, чтоб оному Осланову за ложные доносы, справясь об оных по точным (л. 4) о таковых же указом, наказание учинить, дабы как ему, так и другим впредь того чинить было не отвадно; а особливо ж всемилостивейшее в силе данных индейцам указов и привелегиев учинить защищение, как ныне так и впредь, дабы им болея не иметь раззорения. А во изобличение ему, Осланову, з данных от индейца Дермульева ему, Консираму, с товарыщем Могандасом Жесмаиловым и от него ж, Жесмаилова, ему, Консираму, завещаниев за свидетельством натариальном и указу состоявшагося о индейцах копии к разсмотрению приложил. А доколе все то против сего ево прошения рассмотрение и решение учинено будет, никаким тем ево, Осланова ложным и указом противным доносам не повелено б было верить, в действо производить, и никакого по них исполнения не чинить.
И по указу ея и. в. Правительствующий Сенат приказали: по силе объявленного высочайшего имянного 722 году указа означенного оставшаго после умершаго индейца Сухананда имения не описывать и не печатать, для того что по вышеписанному имянному, блаженныя и вечной славы достойныя памяти государя императора Петра Великаго, данному в Астрахани бывшему индейцу Абыраму Мулину с товарыщи 722 году октября 31 дня указу точно повелено: пожитки индейца Ругната, которые по смерти ево за спором в наследии были запечатаны от брегадира Эваницкого и от капитала Скорнякова-Писарева, отдать им, индейцам, Абыраму Мулину с товарыщи, и об оных, кому они надлежат, учинить определение им самим по их обыкновению; и впредь о оставших после умерших индейцов пожитках астраханскому губернатору и протчим управителям не вступать и никакова расположения об оных не чинить, а делать об оных решение и распорядок самим им, индейцам, по их обыкновению и закону и правам. А вышеписанное после индейца Сухананда имение, состоящее по векселям ево, имеет ныне в своих руках упоминаемой индеец Консирам Мададасов по поверенным и уполномоченным от вышереченного Сухананда и от племянника ево, индейца ж Магандаса Жесмаилова (как он в своем челобитье пишет по их индейскому ж обыкновению (л. 4 об.) и по воле помянутого Сухананда [324] учиненным засвидетельствованием живущих в Астрахани индейцов) письмам, которыя и в Астраханском магистрате, по объявлени от самих упоминаемых индейцов Сухананда и Могандаса, объявлены и в книгу записаны, и при подиисани на тех письмах оного их объявления магистратских судей и магистратская печать приложена. А в тех письмах означенныя индейцы написали: Сухананд Дермульев — 752 году генваря 2 дня, что он при отъезде своем из Астрахани данные ему от разных чинов людей в долговых деньгах, как протестованные и объявленные от него ко удовольствию в Астраханском магистрате, так и имеющияся у него, Дермульева, протестованные и непротестованные вексели, для взыскания по них тех долговых денег, вручил он индейским купцам, племяннику своему Магандасу Жесмаилову да Кансираму Модадасову, которым обще или по случаю, кто из них будет лицах, по тем векселям деньги принимать, и подлинные вексели и с протесты возвращать векселедавцам, и те деньги до приезда ево, Сухананда, в Астрахань содержать у себя, а по приезде ево объявить ему, Сухананду. А буде, паче чаяния, он, Сухананд, в бытность в пути или где инде умрет, то теми вырученными им от него векселями и взысканными даньгами владеть им, яко ево душеприкащикам, и никому кроме их не вступатца, и в том он, Сухананд, им верит и полную мочь дает, и что они, Жесмаилов и Мододасов, учинят, все то власно, якобы он, Сухананд, сам учинил. А из оных душеприкащиков племянник ево реченной индеец Жесмаилов при отъезде ж своем из Астрахани в отечество свое оставил такое ж верющее и уполномоченное письмо товарыщу своему, упоминаемому индейцу Консираму Мададасову, в 756 году октября 23 дня, в котором написал, что он, Жесмаилов, в силе того данного от дяди ево, Сухананда, уполномоченного письма, показанные врученные им вексели, писанныя на имя ево, Дермульева, так и обще в ево, Жесмаилова, с реченным Мададасовым руках и потом писанныя в ево ж, Дермульева, сумме деньгах уже на их, Жесмаилова и Мадодасова, имена, все вручает и вверяет предупомянутому (л. 5) от дяди ево, Дермульева поверенному и уполномоченному товарыщу ево, торговому индейцу Консираму Мададасову, которому по тем векселям неуплоченным удовольствия просить, и взыскивать, и деньги принимать ему, Мададасову, в чем он, Жесмаилов, ему, Мададасову, верит и полную мочь дает и, что он учинит, все то приемлет власно, яко он, Жесмаилов, сам и ево дядя Дермульев то учинил, а те взысканные по векселям деньги до приезда оного дяди ево содержать ему, Мододасову, у себя, а по приезде оные деньги и вексели, по коим расплаты получено не будет, объявить ему, дяде ево, Дермульеву. А ежели, паче чаяния, оной дяди ево, Дермульев, не возвратится в Астрахань, умрет, в таком случае теми собственными дяди ево деньгами и векселями по вышеписаяному ево, Дермульева, определению и уполномочию владеть и в том во всем власным быть оному Мододасову, а ему, Жесмаилову, в то никак не вступатца и дела нет. Но что он, уполномоченной душеприкащик Мадодасов, учинит, так и быть власно, что дядя ево, Жесмаилова, Дермульев, и он, Жесмаилов, сами то учинили и заключили, причем он, Жесмаилов, и подлинное вышеписанное дяди ево Дермульева письмо ему, Мододасову, выдал по таковым обстоятельствам, следуя их, индейцов, обыкновению и закону и правам, означенного оставленного от умершаго индейца Сухананда Дермульева, а по нем от племянника ево Магандаса Жесмаилова, состоящего по векселям имения у показанного душеприкащика, индейца ж Консирама Мадодасова, в противность вышеписанного высочайшего имянного 722 года указа, в казну ея и. в. отбирать и их конфискацию причитать не недлежит.
А по точному означенным высочайшим имянным 722 году указом [325] повелению оставить оное на определение их, индейцов, по их обыкновению и закону и правам, ибо от находящихся в Астрахани индейцов ни от кого на показанные верющие и уполномоченные на имение реченного Сухананда помянутому Кансираму Мададасову письма спору и челобитья (л. 5 об.) не видно. А ежели после помянутого индейца Сухананда в Инди подлинно имеютца законные к получению того имения наследники, то они могут о том имени просить, и в том, по силе вышеписанного именного указа, по своим правам разбиратца сами между собою, а до того времяни у показанного индейца Кансирама Мододасова означенное, оставленное у него умершаго индейца Сухананда по вышеписанным поверенным и уполномочным письмам, состоящее по векселям имение не отбирать, и чрез то на такую знатную сумму торгу (чрез которой казна и ея и. в. положенные пошлины получает) не останавливать. А что он, Осланов, в доношениях своих упоминал, о состоявшемся в 714 году указе о непродаже именей своих последним в роде и о инструкции, данной Канцеляри конфискации о конфисковании выморочных именей, но оные к сему делу не следуют, потому что оные учинены и состоят точным исполнением на российских. А о оставшем после индейцов имени не инако должно поступать, как вышеписанной, состоявшейся точно о том их имени имянной 722 году указ повелевает: И для того означенной капитана Осланова о том Суханандовом имени донос, яко не дельной, оставить. Что же он, Осланов, в последнем своем доношении, упоминая о вышеписанном имянном 722 году указе, пишет якобы данная им, индейцам, как о имениях, так и о протчем привилегия в 736 году по кабинетской резолюции оставлена, и велено де им, индейцам, быть под российским правом, и то он, Осланов, пишет не токмо несправедливо, но и весьма дерзновенно, потому что оной высочайшей имянной 722 году о невступани впредь астраханскому губернатору и протчим управителям в разбирательство оставших после умерших индейцов имени указ дан им, индейцам, и состоит на всегдашнее время в своей силе, и доныне ничем не отставлен. А что в 736 году была кабинетская резолюция, и то по нижеследующим обстоятельствам: в том же высочайшем имянном 722 году указе имянно написано о оставших после индейца Ругната Кукаева пожитках, и повелено оные отдать им, индейцам, (л. 6) Мулину с товарыщи, и кому они следуют, учинить определение им самим по их обыкновению. А показанному индейцу Ругнату назывался наследником индеец же, новокрещен Федор Федоров, якобы он племянник, но о том наследстве в Индейской компани последовали разноречия, и разделились на 3 парти, и все утверждали разное, а 2 человека из них показали реченного новокрещена Федорова помянутому Кукаеву двоюродным братом, и о том было в Сенате дело. И в 734 году с показанием по тому делу обстоятельства и с прописанием вышеписанного имянного 722 году указа подан был от Сената ея и. в. доклад (см. док. № 72) с тем, что хотя по оному имянному указу и велено о тех Ругнатовых пожитках учинить определение индейцам, по их обыкновению, но оных индейцов большее число от наследства тех пожитков реченного Федорова отрешают, как можно видеть, ни для чего иного, токмо за то, что он принял христианскую веру греческого исповедания. А что они ж, индейцы, показали, что после ево, Ругната, остался брат родной, которой живет в-Ынди, и того за истинну причесть неможно, понеже чрез 14 лет для тех пожитков самому ему приехать или прислать было кого можно, а он никого не присылывал, и ведомости об нем нет, и для того представлял Сенат — не соизволит ли ея и. в. указать те Ругнатовы пожитки, для восприятия православные [326] веры, пожаловать означенному челобитчику Федору Федорову. По которому докладу в 735 году майя 8 дня ея и. в. указала разсмотреть в Кабинете, и разсмотривано и разсуждено со мнением сенатским, согласно однако ж с тем, что надлежит еще дать время на год для получения подлинного свидетельства из Индии о прямых умершаго наследниках, дабы от тех индейских купцов впредь какого челобитья и жалобы в том не происходило, и на основа ни оного в Сенате о том и решение учинено. И тако, по показанной кабинетской резолюци, означенной имянной 722 году высочайшей указ, которой состоялся не об одних вышереченного индейца Ругната пожитках, но с тем, чтоб и впредь о оставших после умерших индейцов пожитках астраханскому губернатору и протчим правителям не вступать, и никакого расположения (л. 6 об.) не чинить, а чтоб делать определение им, индейцам, самим, — нимало не оставлен. А того, чтоб им. индейцам, быть под российским правом, в помянутой кабинетской резолюции и нимало не упоминаетца, и с чего он, Осланов, оное в доношени своем пишет, — того неизвестно. И за таковое ево, Осланова. дерзновение подлежит он, Осланов, немалому штрафу по указом, от которого освобождается он только по одному иностранству ево и по недавнему в вечное ея и. в. подданство и в службу вступлению. А впредь за таковые дерзновенные поступки неупустительно штрафован будет по указом. А что он, Осланов, упоминал о учрежденном в Астрахани, по указу Правительствующего Сената 746 года, для всех живущих там армян, католиков, индейцов, бухарян, гилянов, агрыжанцов и протчих ратгаузе, и они де, индейцы, по вышеписанной 722 году данной им привилегии, чтобы им по силе оного 746 году указу быть под ведомством Астраханской губернской канцеляри в России судом и росправою в радгаузе, о том ни в чем не спорили и нигде не просили и тем самым себя под российской суд подвергли, но и оное он, Осланов, пишет несправедливо ж, и нимало со определением Правительствующего Сената 746 году не сходно, ибо оным Правительствующего Сената определением августа 5 дня между протчим велено: армян, бухарен, гилянцов, агрыжанцов и других татар, також греков, грузинцов и протчих иноземцов, который в Астрахани изстари живут, и вечно в подданстве присягами обязаны, и имеют дворы, лавки, анбары и заводы, и торговыя промыслы, и рукоделии, и кои впредь в Россию приезжать будут, в астраханское купечество, окроме тех, кои сами пожелают, по силе их Правительствующего Сенате сентября 30 дня 745 года определения, без желания их не записывать, и от ведомства Астраханского магистрат, и от всяких в купечество податей и служб их уволить, и жить им в Астрахани особыми слободами, и писатце астраханскими мещанами, и во всем быть ведомым в губернской канцелярии, и торговать и промыслы иметь им по-прежнему, с платежем с торгов их и промыслов по силе указов, пошлин, дабы они от того, ежели им в торгах и промыслех учинить запрещение, и отдать в ведомство (л. 7) магистратское, из Астрахани не разъехались и от кореопондентов своих, кои в Азии, с которыми они в произведени своего купечества кредит имеют, и товары от них получают, оной кредит от них оставлен и пресечен не был, також бы и протчия иноземцы, услыша то, вновь выезд свой в Россию не пресекли, и от того, интересу ущербу не приключилось. И оным армянам, индейцам, бухарянам, гилянцам, агрыженцем и протчим иноземцам, живущим в Астрахани, вечно и времянно, по представлению Астраханской губернской канцеляри, суд и, расправу во всем между собою иметь по-прежнему, как и доныне одежду ими происходило и для того всем им. учредить один радгауз и во оной судью выбирать самим людей достойных по своему, усмотрению. Буде ж из них кому от руских купцов в долгах, торгах и в [327] протчем происходить будут какия обиды, о том им, армянам и протчим иноземцам, бить челом в Астраханском магистрате, а на разночинцов, как им, армянам и протчим иноземцам, так и на них во всем бить челом и судимым быть в Астраханской губернской канцелярии. И тако, по вышеписанному определению, они, индейцы, между собою судом не токмо Астраханской губернской канцелярии и магистрату не подвержны, но учреждением особого радгауза, и во оном судей из них же, совсем от губернской канцеляри и от магистрата особо состоят, а тем только одним, что им по случаю дел с рускими купцами и с разночинцами велено бить челом в губернской канцелярии и в Магистрате; в вставшее после умерших индейцов имение вступать и оное, яко выморочное, конфисковать, а паче, за точным в том по вышеписанному имянному 722 году указу запрещением, никак не можно.
Что ж он, Осланов, в доношении своем упоминал о пожитках иноземца Марвария, а по восприятии им православной веры — Петра Федорова, о которых дело было в Юстиц-колеги и ныне в Правительствующем Сенате, по которому касался и вышеупоминаемой умершей индеец Сухананд, и что де за разграбленныя ис тех Марвариевых именей больше 77 000 рублей не взыскано, а оной де Сухананд Дермульев в раззорени и грабительстве первым был наставником и хадатчиком поверенным от всей Индейской компании. Но как оное дело постороннее, и нимало (л. 7 об.) к вышеписанному по доносу ево, Осланова, о отобрани у показанного индейца Мододасова имеющегося у него реченного Сухананда имения не подлежащее, потому что об оном Марвариевом имени по решени Юстиц-колегии взнесено из той колеги в Правительствующий Сенат представление со мнением, и решения в Сенате еще не учинено, и будет ли по тому делу Индейская компания и реченной Сухананд виновен, знать еще неможно. Да хотя бы по решени того дела за то Марвариево имение ко взысканию что и подлежало, то, понеже по тому делу касается до всей Индейской компани, в которой и упоминаемой индеец Консирам Мадодасов состоит, и так во взысками того Марвариевского имения остановки быть не может.
А что он, Осланов, пишет на Штатс-кантору во удержани у него, Осланова, определенного ему, Осланову, по указу ис Правительствующаго Сената по означенному ево доносу для посылки в Астрахань с подачи о том от него доношения жалованья, за показанными в представлении той канторы обстоятельствы и притом, объявляя на тое кантору подозрение, якобы та жалованья ево выдача оставлена по злобе на него, Осланова, той канторы присудствующаго коллежского советника князь Егора Амилахорова и ко остановке ево, Осланова, к отъезду, а паче может де быть к разглашению объявленного интересного дела, но как уже ныне ево, Осланова, вышеписанной донос по вышеобъявленным обстоятельствам оказался неправильной, и за тем ево, Осланова, в Астрахань, по силе прежняго по тому делу определения, посылать не следует, то и жалованья ему по тому делу определенного уже давать неможно. И по прошению ево, Осланова, о том, от кого реченной индеец Кансирам о подаче от него, Осланова, о вышеписанном доношении уведомлен, следовать за неправильным ево, Осланова, о том доносом не подлежит, ибо по подаче первого ево, Осланова, о том ево 757 году об отписани реченного Сухананда имения доношения, (л. 8) по определению Правительствующаго Сената во многия места указы отправлены, в том числе и Астраханскую губернскую канцелярию. А помянутой Осланов точно о том, от кого реченной индеец Консирам Мадодасов об оном известие получил, не пишет, да и ежели б в Правительствующем Сенате выше писанные объявленные ныне от помянутого индейца Мадодасова о имени [328] индейца Сухананда обстоятельствы и предъявленные от него верющие и уполномочные письма видны были, то б и вышеозначенного по доносу ево, Осланова, об отписани того имения определения было не учинено.
И для того упоминаемому Осланову о том объявить, и принятые им по первому определению об отписани того Суханандова имения в Главной и в Астраханской магистрат указы, б уде они поныне у него, Осланова, взять к делу. А ево, Осланова, дабы он здесь праздно без службы не продолжался, Военной коллегии отправить х команде в Кизлярской швадрон, куда он в службу определен, и Главному магистрату о том ведать. А в Военную колегию, в Астраханские губернскую канцелярию и магистрат указы из Сената посланы.
Генваря 30 дня 1760 году.
У подлинного указу подписано тако: обер-секретарь Иван Ермолаев, секретарь Алексей Данской, канцелярист Михайла Никитин.
У того ж указу ея и. в. печать.
(л. 8 об.) На том же указе помета секретаря Алексея Иванова такова: № 16. Получен 15 февраля 1760 году. Записав, написать в реэстр. предложить к докладу, а о получени указа репортовать. Докладывано 15 февраля 1760 году.
ЦГАДА, ф. Главный магистрат, оп. 3, д. 9747, лл. 1-8 об. Копия.