ЮНГХАСБАНД ДЖОРДЖ ДЖОН

ВОЙНА НА ГРАНИЦАХ ИНДИИ

INDIAN FRONTIER WARFARE

ГЛАВА VIII.

Кавалерия и ездящая пехота.

Как можно было видеть из изложенного в предыдущих главах, пограничная полоса Индии, представляя большею частью или горные цепи или обширные, покрытые лесами, пространства, по характеру местности не удобна для маневрирования больших масс кавалерии. Там, где дикие проходы дают доступ в тесные долины, узкие, каменистые дефиле ведут в негостеприимные горные области, а пересекающие лесные чащи тропы приводят лишь к полянам с небольшими деревушками, роль кавалерии может быть только весьма ограниченная и действия кавалерийских частей больших эскадрона редко бывают возможны. Только в одном направлении, пройдя пограничную гряду гор, встречаем мы пространство благоприятное действиям конницы и в более значительных силах, — именно на западе, где британская территория граничить с Афганистаном и Белуджистаном. Упомянем кстати, хотя это и не входит в рамки нашего труда, что внутри Индии, в случае волнений, [196] применение кавалерии явится совершенно уместным и необходимым.

Так как организация индийской конницы несколько иная, чем в других армиях, то прежде, чем говорить о ее прошедшей и будущей деятельности, скажем несколько слов о системе ее комплектования и содержания.

Служба в кавалерии так же, как и в прочих частях индийской армии, совершенно добровольна и в тоже время носит отчасти, так сказать, феодальный характер, так как всякий вновь поступающий является вполне обмундированным, вооруженным и снаряженным и с собственным конем, или представляет соответствующую денежную сумму. Единственное, что выдается казною, — это карабин. Так как для людей выгоднее вносить деньги, то за последние годы они большею частью так и делают. Размер суммы, которая требуется от поступающего взамен коня и снаряжения, в разных полках различный и зависит от усмотрения полкового командира, колеблясь большею частью между 250 и 400 рупиями (Рупия = 60 к. (номин. стоимость). Перев.). В частных случаях, особо способных к кавалерийской службе принимают и с меньшим взносом, но затем пополняют остальное из их жалования. Вся сумма взносов образует оборотный капитал полка.

Полк, или скорее люди его составляющие, находятся по отношению к своим хозяевам, [197] Индийскому правительству, на чисто договорных началах. Правительство выдает столько-то рупий в месяц каждому английскому или туземному офицеру и нижнему чину и взамен требует от них совершенной во всех отношениях готовности к выступлению в поход по первому требованию.

Каждый рядовой всадник, взявший на себя такого рода обязательство, получает от правительства 31 рупию в месяц (Ежемесячное содержание увеличивается через известные сроки прибавкой за хорошее поведение (good conduct pay).). На эти 31 рупию (35 шиллингов или 18 рублей) индийский кавалерист довольствует целый месяц себя и свою лошадь, из них же участвует (в половинной доле) в расходе на покупку и содержание вьючного пони и на конюха, и в известной части расходов на наем необходимых мастеров и прислуги, как то оружейников, поваров, метельщиков и проч. (Значительное число наемной прислуги является следствием кастовых предрассудков, в силу которых воин не может сам производить многих работ. Перев.); одним словом, взамен получаемого жалования, он должен содержать себя сам. По всей вероятности это наиболее дешевая кавалерия из существующих, особенно, если принять во внимание достигнутую ею степень совершенства.

Может быть явится вопрос, каким образом находятся желающие служить на таких, повидимому, невыгодных условиях? Но жизнь в Индии, что касается туземцев, дешева. Довольствие его самого обойдется туземцу не более 6 рупий в месяц, [198] довольствие лошади от 4 до 5 рупий; половинный расход на конюха (Конюх за получаемую плату обязан не только ходить за лошадью, но и доставлять сам сено.) и на вьючную лошадь равняется, примерно, 4 рупиям: на пополнение и ремонт обмундирования и конского снаряжения — еще 5-6 руп. Всего, следовательно, кавалеристом расходуется в месяц около 20 рупий и при благоприятных условиях ему очищается еще от 10 до 11 р. ежемесячно.

На европейской взгляд такое вознаграждение покажется весьма умеренным, но в Индии эта плата, является высокой и привлекает в ряды кавалерии вое лучшие боевые элементы населения.

Полк состоит из 4-х эскадронов, каждый силой в 150 копой. Во всех полках люди, копи и обоз содержатся полностью, по штатам военного времени. Всего имеется 19 Бенгальских, 4 Пэнджабских, 7 Бомбейских и 3 Мадрасских кавалерийских полка, 3 полка конницы Центральной Индии и 4-Хайдерабета, кроме того 1 полк гидов (Согласно «Сборн. нов. свед. о воор. сил. евр. и аз. госуд. 1899 г.» 40 полков и 6 отд. эскадронов. Английских кавалерийских полков в Индии 9.). В том числе 21 полк вооружен пиками, саблями и карабинами, а 19 полков — только саблями и карабинами (или 3 полка из числа последних собственным попечением вооружили людей передних шеренг пиками. Перев.).

В каждом полку положено по штату 10 английских офицеров (считая 1 врача), и 17 туземных.

Малочисленность английских офицеров в [199] полках индийской армии за последние годы обратила уже на себя серьезное внимание. С одной стороны признают, что для того, чтобы индийские полки могли с равными шансами вступит в единоборство с войсками европейской державы, число английских офицеров в них должно быть значительно увеличено. С другой стороны указывают, что увеличение числа английских офицеров, потребует пропорционального ему уменьшения числа и значения офицеров туземных, и, следовательно, не говоря о прочих соображениях, служба потеряет большую часть своей притягательной силы для лучших из тех воинственных элементов, которые теперь охотно в нее вступают.

Следует не забывать при этом, что 99% туземных офицеров вышли из рядов тех же полков, дойдя усердной службой до настоящего своего положения (Состав туземных офицеров пополняется производством наиболее способных унт.-офицеров, выдержавших успешно экзамен в полковой школе и пробывших при полку ни испытании, в качестве исправляющих должность младших офицеров, в течение 1 года. Часть вакансий предоставляется богатым туземным землевладельцам, получающим прямо офицерский чин без экзамена. Образование туземных офицеров ничтожно, строевая же подготовка удовлетворительна. Высшая должность, занимаемая туземцем, командира полуэскадрона. «Сб. нов. свед. о воор. сил. евр. и аз. госуд.». 1899 г. Перев.). Вообще этот вопрос требует для своего разрешения предварительного выяснения следующего обстоятельства: предназначается ли индийская кавалерия для участия в европейской войне или только для действий в Индии и на границах последней? Если ее предполагают употреблять наравне с [200] английской кавалерией для борьбы с лучшими европейскими конницами, то тогда, конечно, число английских офицеров должно быть увеличено. Но, если она нужна только для действий в Азии и против азиатских войск, то настоящее штатное число англичан в ней достаточно. Говоря это, мы не имеем ни малейшего намерения бросит, хотя бы самую легкую тень на превосходный корпус туземных офицеров в нынешнем его составе. Но дело в том, что всеми и в особенности туземными офицерами вполне признается, что для достижения возможно лучших результатов необходимо некоторое увеличение числа английских офицеров. Число последних еще можно бы было признать достаточным, если бы имелась возможность пополнять в течение будущих кампаний убыль английских офицеров назначением из резерва; но такого резерва в настоящее время не существует, и может случиться, что в одном каком либо сражении все 9 английских офицеров выбудут из строя. Для противодействия таким случайностям и желательно озаботиться увеличением штатного числа офицеров-англичан.

Что же касается собственно обучения и подготовки кавалерийского полка к тому роду деятельности, который может выпасть на его долю в пределах Индии или на ее границах, то при настоящем ограниченном штате английских офицеров, пожалуй, приходят к лучшим результатам, чем то было бы при большем их числе. Вообще в настоящее время существует тенденция смотреть на европейские [201] организацию и систему обучения, как на единственные, следуя которым можно достань успеха. Но вопрос в том, может ли быть система, действующая успешно в войсках одной национальности, с таким же успехом применена к другой, не подвергаясь существенным изменениям, сообразно характеру и нравам этой последней народности; наконец, та строевая и боевая подготовка кавалерии, которая является необходимой в европейских армиях, всегда готовых начать военные действия по первому сигналу, нужна ли она индийской коннице, при той работе, которая может выпасть на ее долю в военное время?

Приведем в пояснение, хотя бы следующий пример: германский офицер со дня своего вступления на службу и до дня ее оставления проводит 3/4 своего времени на смотрах, в манеже или школе, в постоянном общении с нижними чинами, которых он обучает сам и за обучение коих лично отвечает. Британский офицер с давних пор приучен к совершенно другому взгляду на свои обязанности, (говорим это, нисколько не желая умалять достоинств офицеров одной и другой нации). Столетия завоеваний и тысячи побед вселили в британском офицере убеждение, что он рожден только повелевать, что его дело лишь смелое ведение людей, инициатива предприятия, а кропотливая работа по обучению и первоначальной подготовке солдат должна лежать на подчиненных ему унтер-офицерах. [202]

На этом главным образом и основывался успех, до сего времени сопровождавший действия английской кавалерии. Английский офицер дает только общие указания, отправные точки, тогда, как офицеры-туземцы и унтер-офицеры занимаются деталями обученья людей в эскадроне, что вполне отвечает и способностям и стремлениям этих последних чинов.

За последнее десятилетие заметна была тенденция переделать индийскую кавалерию на германский лад, и те, кто служили в этом роду оружия и знакомы с ним, вряд ли признают достигнутые результаты удовлетворительными.

Не следует из этого заключать, что выправка и внешний вид кавалерии не были улучшены. Напротив того, в этом отношении достигнуты были значительные успехи, так что является вопрос, не повторим ли мы опять прежние ошибки, благодаря которым, перед восстанием сипаев наша Индийская легкая конница была предметом насмешек?

Индийский всадник обладает свойствами, делающими его особенно пригодным для разведывательной и сторожевой службы, фуражировок, набегов и всяких вообще действий, требующих быстроты. Он является идеалом легкого кавалериста, незаменимого в поле; но он не тяжелый кавалерист-драгун и вряд ли когда-нибудь будет таковым. Из опыта прежних лет видно, что совсем не в его характере изображать кавалерийского солдата-строевика и маневрировать в стройных массах на поле сражения. [203]

В начале этого столетия существовала определенная грань между легкой и тяжелой кавалерией. Тяжелая (линейная) кавалерия употреблялась для ударов в массах на поле сражения, тогда как легкая служила завесой для армии, несла разведывательную службу, производила рэйды и т. п. Но в наше время этого различия более не признают: тяжелая кавалерия, английские лайфгарды и гвардейские драгуны, весящие каждый от 6 до 7 пудов, наравне с легкой употребляются для сторожевой и разведывательной службы, и в то же время от легкой кавалерии требуют замещения тяжелой на полях сражений.

Не лучше ли было бы, что касается индийской кавалерии, рассматриваемой, как одна из частей британской конницы, вернуться к прежнему разделенью? Содействие индийской кавалерии, как легкой было бы неоценимо в любой части света; но, как линейная, тяжелая конница, она, конечно, будет уступать кавалерии большинства европейских армий.

Перейдем теперь к истории последних войн, в которых принимала участие кавалерия, и, на основании прошлого, постараемся определить ту роль, которую суждено будет играть кавалерии, по крайней мере в Индии и на Индийской границе, в ближайшем будущем.

За последнюю четверть века в Европе заметно было стремление умалить значение кавалерии. Огромные шаги вперед, сделанные в области артиллерии и вообще огнестрельного оружия, дали повод [204] многим военным писателям утверждать, что время кавалерии прошло и что этот остаток рыцарства средних веков будет сметен с лица земли в первую же великую войну.

Но в Азии взаимные отношения, трех родов оружия совсем другие.

Единственными достойными носить название кавалерии в Азии являются конница индийской армии и казаки, и как та, так и другие составили себе такую репутацию к азиатских войнах, что значение кавалерии в Азии гораздо выше, чем в прочих странах света. Причину тому не трудно найти: и казаки и индийская кавалерия одержали столько боевых успехов, но только над кавалерией, но даже и над пехотой, которую им случалось встречать в боях, что почти в каждой кампании моральный перевес оставался на стороне именно этого рода оружия.

Особенно страшатся азиатцы индийской кавалерии, так как быть атакованым этими искусными в одиночном бою всадниками, значит понести значительные потери. Упадок морального значения конницы в Европе непосредственно зависит от того, что каждый отдельный боец, атакуя даже при самых благоприятных условиях, т. е. когда коннице, вследствие искусного маневрирования или внезапности атаки, удалось миновать без расстройства сферу действительного огня пехоты, наносит весьма мало вреда противнику. Судя по фактам из прошлых кампаний, далеко не так счастливо отделывались [205] те, о кем схватывались индийские кавалеристы. Индийская бригада, атакуя при столь же благоприятной обстановке, как бригада Бредова атаковала при Марс-ла-Туре, вероятно, смела бы французскую пехоту с поля сражения, а не ограничилась бы только несколькими десятками французов, выведенных из строя.

Высказывались не раз предположения, что следующая большая европейская война начнется единоборством кавалерийских масс и что каждая из воюющих сторон сначала мобилизует свою кавалерию и вышлет ее вперед в виде завесы, с целью прикрытия своей мобилизации и прорыва завесы, выставленной противником. Как ни заманчива эта идея, приведение в исполнение которой в Европе, при сравнительно малых расстояниях и относительно больших местных запасах довольствия и фуража, может быть и удастся, но осуществление ее на границах Индии, даже, если бы представлялся подходящий случай, невозможно. Действительно, единственная многочисленная конница в Азии, кроме британской, это русская, и нигде на всем пространстве, на котором могут эти две конницы столкнуться (вне пределов Индии), страна не в состоянии продовольствовать местными средствами даже и одну, тем более две такие кавалерийские массы; а довольствие передовой конницы подвозом с тыла, в виду необходимости действовать быстро, невозможно. (Вообще передовая конница должна или довольствоваться местными средствами или систематически переходить [206] от одного передового магазина к другому, если таковые были предусмотрительно устроены на самом театре ее действий).

Оставив в стороне вопрос о возможной встрече на поле битвы индийского кавалериста с казаком, вероятность чего, благодаря превосходной системе обороны, которой следуют британцы на всех угрожаемых пунктах, делается с каждым годом менее и менее, мы вообще приходим, на основании сказанного выше, к заключению, что употребление сосредоточенных масс кавалерии не может иметь места на границах Индии.

Мы увидим ниже, что здесь наибольшая кавалерийская часть, когда-либо маневрировавшая и атаковавшая в бою, была полк, а еще чаще конница могла успешно действовать лишь отдельными эскадронами.

Обратимся сначала к Афганской кампании 1878-1880 г., когда кавалерия имела много случаев показать себя.

Кавалерийская атака при Дех-Сараке.

(Deh-Sarak).

Около 1 ч. утра 24 марта 1879 г., небольшой отряд из 8-х родов оружия, под командой бригадного генерала Тайтлера, выступил для нападения на селение Маусам, лежащее среди широкой долины р. Кабул, недалеко от Джеллалабада. Отряд состоял из 90 ч. 11-го и 60 ч. 13-го Бенгальских уланских полков, 150 ч. 1-го бат. 5-го фузилерного и 250 ч. 1-го бат. 17-го пех. полков; 50 ч. 27 [207] Пэнджабского п. полка и 50 чел. 2-го полка гуркасов, — всего 650 чел. при 2-х орудиях. Селение Маусам, окруженное, по афганскому обыкновению глинобитной стеной, было расположено на возвышении, отлого спускавшемся к берегам реки.

Правая окраина селения упиралась в глубокую рытвину «nullah» («nullah» — углубление, образуемое «кярызами» или полуподземными оросительными каналами. Перев.), а в 200 ярдах (270 шаг.) от левой окраины проходило перпендикулярно к селению «nullah» меньших размеров, на противоположном краю последнего «nullah» вздымалось плато.

Все приближаясь к позиции противника, отряд без всякого сопротивления достиг трех небольших селений, расположенных одно близ другого против самого Маусама, в 800 ярдах (1.100 шаг.) от последнего. До этой минуты наступление британцев оставалось скрытым от взоров противника; но теперь в селении забили тревогу; значительные толпы афганцев показались на стенах и башнях Маусама и на упомянутом, выше плато; кроме того партии афганцев расположились и впереди селения.

В тоже время по британцам открыт был сильный огонь и не только с фронта, но и с тыла, из тех трех селений, которые они только что благополучно миновали. Британская пехота тотчас построила боевой порядок, 2 орудия открыли огонь с дистанции 750 ярдов (1.000 ш.), а кавалерия, под начальством капитана Томсона и поручика Хиит, [208] незаметно спустились в неглубокое «nullah», проходившее между May самом и плато. Атака, британской пехоты велась с должной настойчивостью и окончилась блестящим штурмом тактического ключа позиции, произведенным 17-м пех. полком, своевременно поддержанным прочими. Афганцы на своем левом фланге были так заняты наблюдением за наступлением британской пехоты, что совершенно упустили из виду кавалерию; между тем последняя, умело предводимая капитаном Томсоном, незаметно подошла, укрытая впадиной («nullah»), и внезапно ударила на них. Афганцы были построены в 4-х или 5 шереножном строю и встретили конницу залпом с расстояния 50 ярдов (60 шаг.). Но атака была слишком внезапна, афганская пехота была слишком поражена неожиданностью, чтобы верно целиться, и с потерей всего 2-х чел. убитыми и 6 и 7 ранеными, кап. Томсон врезался в середину афганских солдат и обратил их в бегство. Из 300 афганцев — 50 чел. осталось на месте, кроме того многие были ранены.

Кавалерия под Фаттихабадом

(Fattehabad).

2-го Апреля 1879 г. авангард колонны сэра Самюэля Броуна был расположен у селения Фаттихабад, в 18 милях (27 верст.) к северо-западу от Джеллалабада, по дороге в Кабул. Этот авангард состоял из 2-х эск. 10-го гусарского п., 2-х эск. гидов, 400 чел. 17-го пех. полка, 300 чел. 27-го п. [209] Пэнджабского полка, 300 чел. сэйков и 1 р. сапер-минер, при 4-х кон. орудиях.

Около 1 ч. дня от сторожевых постов было получено донесение, что большие силы противника наступают с юго-запада, угрожая флангу британцев, при дальнейшем следовании последних к Кабулу.

Начальник авангарда, генерал Гёф, тотчас поднял отряд и выслал на рекогнисцировку майора Виграма Батти с гидами. Убедившись, что противник безостановочно продолжает наступать, генерал решил, что лучше взять на себя инициативу, чем выжидать атаки. Оставив в виду этого 800 ч. пехоты и 2 взвода кавалерии для охраны бивака, он двинулся с прочими войсками на поддержку гидов, которые теперь сошлись уже с противников. Наступая таким образом с кавалерией и конно-артиллерией, генерал нашел противника, расположившегося в числе 5.000 ч. на гребне открытого каменистого плато, с крутыми скатами вправо и влево, безусловно командовавшими возделанными долинами, лежавшими у их подошвы. Гребень был усилен окопами, обстреливавшими пологий скат впереди фронта противника. Протяжение позиции по фронту равнялось 1 мили (1 1/2 в.). Подойдя на дистанцию 1.200 ярдов (1.600 ш.) от противника, кавалерия и артиллерия в ожидании подхода пехоты открыли огонь; но, повидимому, не особенно действительный, так как неприятель, вместо того, чтобы пассивно обороняться, выслал вперед партии воинов, которые в рассыпную двинулись на орудия. Генерал Гёф [210] тотчас решил воспользоваться тактической ошибкой, которую делал протисни к, и, спокойно отступая, нанести его на подходившую британскую пехоту, что ему и удалось. Противник, оставив свою позицию, толпами стал выходить в открытое поле. В это время подошел 17-й пех. полк и построился, готовый ударить в штыки. Кавалерия (10-й гусар. и. и гиды), быстро воспользовавшись благоприятной минутой и обойдя увлекшуюся далеко вперед пехоту противника, смело атаковала скопища афганцев. Гиды атаковали в направлении центра неприятеля, а гусары, сделав заезд, бросились на те части противника, которые теснили правый фланг британцев.

В самом начале атаки гиды попали под сильный огонь, потеряв убитыми своего доблестного командира майора В. Батти, старшего туземного офицера и нескольких нижних чинов. Почти в ту же минуту, перед самым столкновением, они неожиданно наткнулись на весьма значительное углубление (pullah). Остановка в нерешительности могла привести не только к гибели кавалерии, но и к потери сражения, так как в азиатских войнах участь боя зависит иногда от малейшей случайности. Но гидов вел храбрый молодой офицер — поручик Хэмильтон, принявший начальство после смерти Батти: он смело бросился вперед, за ним в рассыпную последовали остальные и, перебравшись через рытвину, взобрались на противоположный ската «nullah» и стремительно бросились на противника. Эта атака [211] имела решительные результаты. Противник, оставив на месте около 400 чел., рассеялся во все стороны. Преследование продолжалось на протяжении нескольких миль.

Гидов было всего 80 ч., гусар почти столько же, поэтому эта атака, веденная с таким успехом против превосходной числом и нерасстроенной пехоты противника, является особенно поучительной.

Действия кавалерии под Кабулом.

Один из немногих случаев действий конницы силой более полка, соединенной под начальством одного лица, имел место 13 декабря 1879 г. под Кабулом. Но и здесь, хотя в отряде находилось 4 кав. полка, общая численность конницы не превосходила 8 эскадронов, и даже последние не маневрировали и не атаковали в совокупности — всей бригадой. В этот день пехотная бригада Бэкера вела бой с несколькими отдельными шайками афганцев на склонах Сиах-Синг (Siah-Sing), и генерал Робертс, предполагая, что Бэкер может при этом встретить затруднения, выслал к нему на помощь кавалерийскую бригаду Массей. Генерал Массей (Massy) тотчас выступил из Шерпура с 1 эск. 9-го и 2 эск. Бенгальского уланских полков и направился к высотам Сиах-Синг с целью отбросит афганскую конницу, которая, как было ему сообщено, действовала против тыла бригады Бэкера. Достигнув высот Сиах-Синга, Массей нашел 2 эск. гидов [212] влево на равнине, а 2 эск. 5-го Пэнджабского конного полка на открытом пространстве вправо. Последние и еще 1 эск. 9-го Уланского полка вскоре к нему присоединились. В общем на поле сражения находилось теперь 8 1/2 эск. британской конницы.

Сведения об афганской коннице оказались неверными, но за то генерал Массей встретил значительный отряд афганской пехоты, занимавший южную часть хребта Сиах-Синг, который и открыл огонь по эскадронам. Спешив часть улан 9-го полка, Массей приказал им обстрелять неприятельскую позицию, после чего противник обнаружил намерение отступить. В виду этого Массей назначил для преследования и, если удастся, то и для атаки противника 1 эск. 9-го уланского и 2 эск. 5-го Пэнджабского конного полков; 1 эск. 9-го п. и 2 эск. 14-го Бенгальского ул. п. составили резерв. В то же время эскадроны гидов, действуя самостоятельно, появились у подошвы обратного ската высот, на пути отступления неприятеля. Первые стремительно ударили на афганцев гиды, а за ними тотчас и эскадрон 9-го Уланского полка. Потери афганцев были очень значительны; но и британцы потеряли убитыми эскадронного командира, вахмистра 9-го полка и 3 рядовых, и раненными 2 офицеров и 8 нижних чинов. Противник сопротивлялся упорно, не смотря на тяжелые потери и полное расстройство; часть афганцев засела за канавами и рытвинами и продолжала стрелять по кавалерии, пока не была совершенно рассеяна Дело носило быстрый, [213] энергичный и решительный характер. Атака 9 уланского полка и гидов особенно заслуживает похвалы (Согласно оффиц. реляции.).

Кавалерия при Паткао (Patkao), близь Кабула.

Вследствие полученного донесения, что в Паткао находятся 1.000-1.500 афганцев в ожидании подхода подкреплений, решено было выслать небольшой конный отряд, чтобы помешать соединению отрядов противника. Назначенный с этой целью отряд генерала Пализера (Palliser), выступил в 3 ч. 30 м. утра 1-го июля 1880 г. в направлении на Паткао, в составе 564 коней с 13 англ. офиц. (226 кон. 1-го и 155 кон. 2-го Пэнджабских конных полков и 183 чел. 19 Бенгальского уланского полка). Селение Паткао было расположено недалеко от берегов реки Логар. Пространство между рекой и селением было возделано и перерезано водяными канавами, с несколькими небольшими, окруженными стенами деревнями, разбросанными среди пашень. Генерал Пализер предполагал сначала направить свои силы между Паткао и рекой, чтобы принудить тем противника отступать по более открытой местности к проходу Альтимур (Altimur Pass). Но, повидимому, сторожевые посты противника известили афганцев своевременно о приближении британцев; так как, недоходя 2 1/2 миль (около 4 в.) до Паткао, замечены были [214] впереди всадники, очевидно наблюдавшие за. движениями бригады. К этим всадникам вскоре присоединилась небольшая часть пехоты со знаменем. Вдали, в расстоянии около 4.000 ярдов (5.300 ш.), виден был ряд низких округленных холмов, пересекавших долину волнообразной грядой, и за которыми должно было находиться с. Паткао. Оставив тогда свое первоначальное намерение, генерал Пализер изменил направление головы колонны и стал наступать против замеченной части неприятеля, прикрывая свое наступление с фронта разведчиками, а с флангов 2 разъездами из 20 чел. каждый; на последние была возложена и рекогносцировка расположения афганцев. Сторожевые посты и видневшиеся части противника тем временем скрылись, и отряд достиг упомянутых выше холмов и перевалил через них без всяких потерь. По ту сторону холмов еще с милю тянулись волнообразные неровности, по Паткао не было видно. Наконец, впереди и правее пути отряда показалось это селение, а влево британцы увидели стройные массы противника, отступавшие к проходу Альтимур. Еще около 1.000 ч. афганцев (пехота с небольшой частью конницы), виднелись в 2-х милях (3-х верст.) впереди фронта британцев.

Генерал Пализер остановил разведчиков и разъезды и подтянув главные свои силы, передвинул их влево, чтобы, воспользовавшись оврагами и холмами, удобнее подойти к противнику на возможно близкое расстояние. Но афганцы уже знали [215] об угрожавшей им опасности и стали отступать еще поспешнее. Поэтому решено было тотчас же их преследовать; с этой целью отряд построился в 2 линии: в первой 1 1/2 эск. 19 Бенгальского уланского полка и 2 эск. 2-го Пэнджабского кон. полка, а во второй по эскадрону 1-го и 2-го Пэнджабских полков. К 1-й линии по мере ее наступления присоединялись и разведчики. Вследствие затруднений, представлявшихся местностью, прошло некоторое время прежде, чем бригада вошла в соприкосновение с отступавшим противником, который был уже сильно расстроен и спасался в рассыпную.

Местность постепенно принимала все более каменистый, пересеченный и обрывистый характер, чем и не преминули воспользоваться афганцы, каждая отдельная кучка которых, раз схватившись с англичанами, отчаянно защищалась.

Преследование продолжалось в течение 2-х часов, на расстоянии 8 миль (12 в.) за Паткао; только в нескольких милях от прохода Альтимур — отряд был остановлен. Эскадроны 2-й линии следовали все время за флангами первой и рубили и кололи тех, которым удавалось увернуться в сторону от удара первой линии.

В 9 ч. утра, достигнув недоступной для кавалерии местности, генерал Пализер, в виду сильного утомления коней, подал сигнал к сбору эскадронов.

В 6 ч. 30 м. вечера бригада вернулась в лагерь, сделав в течение дня около 40 миль (60 в.). [216]

Как часто бывает в кавалерийских делах, пришлось разрешать вопрос, каким образом убрать раненых. В войнах с цивилизованным противником вполне возможно и нисколько не противоречить чувству человеколюбия оставлять раненых в соседних селениях на попечении жителей; но в войне с такими фанатиками, как афганцы, оставить раненого одного, значит заранее обречь его на мучительную смерть. Поэтому является необходимость увозить с собой ранены и это значительно затрудняет свободу действий отдельно действующего кавалерийского отряда в этом крае. В данном случае были устроены носилки из уланских пик и плащей (puggri), на которых и заставили местных жителей переносить раненых. Всего было перенесено таким образом 1 офицер и 32 нижних чина.

Потери противника были велики (около 200 чел. одними убитыми), и могли бы быть еще больше, если бы не пересеченный характера местности. Вся потеря британцев равнялась 1 офицеру, 32 чел. нижн. чинов и 33 коням.

Хорошим примером огромного морального эффекта, произведенного атакой небольшой кавалерийской части, является дело у Хара (Khar) в Читральскую экспедицию 1895 г. Во время этого дела бригада пехоты вела неравный бой с превосходным противником, который наседал на нее весьма решительно. Наступала ночь. Единственная кавалерийская часть, находившаяся под рукой, состояла всего из 50 ч. гидов, под командой капитана Адамса и [217] поручика Балдвина, и была скрыта от противника выступом горы. Наблюдая противника из-за этой высоты, названные офицеры заметили, что значительные силы противника, примерно около 2.000 ч., смело двигались по открытому пространству с целью охватить британскую пехоту. Тотчас, с величайшей быстротой и стремительностью гиды бросились на эту массу. Удар был так неожидан и атака так внезапна, что противник сначала остановился, а затем обратился в бегство, горячо преследуемый гидами, не дававшими ему пощады. Результаты этой атаки не ограничились одним этим делом, но повели к установлению первенства кавалерии по отношению к прочим родам оружия на весь следующий период кампании.

Мы привели несколько примеров, иллюстрирующих употребление кавалерии за последние 20 лет. Из них можно заключить, что в тех войнах, в которых может случиться участвовать индийской кавалерии в Азии, вряд ли возможны тактические действия конных частей более полка. Поэтому, возвращаясь к сказанному выше, повторим, что гораздо желательнее сохранение за индийской конницей ее особенностей, как лучшей представительницы типа легкой кавалерии, чем изменение ее на европейский образец. [218]

Ездящая пехота.

Хотя ездящая пехота (в том смысле, в каком понимается этот термин в Европе), и редко употребляется в индийских пограничных войнах, но есть страны, как, например, Бирма, где она оказала неоценимые услуги. Необходимость формировать ездящие пехотные части т. е. роты и полки пехоты, посаженной на коней (пони), которую не надо смешивать с пехотой, ради ускорения марша, временно пользующейся повозками, пони и вьючными животными, вызывается тремя причинами. Эти причины следующие: непригодность кавалерии для предстоящих действий, в виду неудобства действовать на данной местности холодным оружием; необходимость иметь быстро передвигающиеся отряды, при отсутствии на театре войны конницы; наконец, климатические условия, неподходящие для кавалерийской лошади.

Зимой 1879-80 г. в Кабуле был сформирован отряд ездящей пехоты; но после испытания в течение нескольких месяцев опыт оказался неудачным и от употребления ездящей пехоты отказались. Главные причины неудачи были те же, что бывают всегда в наскоро сформированных конных частях. Люди, а иногда и офицеры, оказались совершенно неопытными в обращении и уходе за конями и пони; почему ко времени своего распущения весь [219] отряд обратился в конский лазарет и у всех пони были набиты спины.

С другой стороны, под рукой была многочисленная и превосходная кавалерия, которая, будучи более подвижна, умела в тоже время употреблять в дело огнестрельное оружие не хуже пехоты. Поэтому для сформирования особой ездящей пехоты не было никаких оснований, почему она вполне естественно и должна была прекратить свое существование.

Но в Бирме убийственный для лошадей климат не дозволяла, держать в стране значительных сил кавалерии; те же кавалерийские части, которые пришлось оставить на крае, потеряли почти весь свой состава.. С другой стороны — многочисленность пони местной породы, хотя и малорослой (около 12 ладоней т. е. около 4 ф. выш.), но привычной к климату, тотчас подала мысль заменить конницу ездящей пехотой.

Кадр последней составили 94 чел. разных полков, с майором Бpayном во главе (30 ч. Королевских Шотландских фузилеров, 14 Рангунских волонтеров и 50 ч. Бирманской полицейской стражи), к которым вскоре присоединились еще несколько человека. 2-го Хэмпширского полка, добровольно вызвавшихся приобрести себе июни. Эта наскоро сформированная часть была посажена на бирманских пони, с седлами английского охотничьего образца, и была вооружена, — британские солдаты — артиллерийским карабином со штыком, а бирманцы пиками и туземными полусаблями. Вследствие понесенных потерь [220] состав части к лету 1886 г. уменьшился до 40 ч. стрелков, и тогда же было решено придать ей более основательную организацию и увеличит ее численность.

Формирование этих новых частей было возложено на подполковника Саймонса, Южно-Валлийского пограничного полка (It. col. Symons of the South Wales Borderers). По новой организации ездящая пехота состояла из 11 рот, каждая под командой английского офицера и силой в 75 ч., вооруженных винтовками (25 ч. британцев и 50 ч. туземцев); в каждой роте было 6 унтер-офицеров, из них 2 англичанина. Офицеры, унтер-офицеры и люди каждой роты были взяты целыми командами из различных полков, находившихся в Бирме.

Нередко приходится слышать мнение, что, выбирая из каждого полка лучших солдат и офицеров в ездящую Пехоту, действуют во вред боевой способности этих полков. В данном случае этого неудобства не могло быть, так как вся кампания велась отдельными небольшими отрядами, и действия целыми полками вовсе не требовались обстановкой.

Вся ездящая пехота была посажена на бирманских пони, стоимостью около 100 рупий каждый, ростом в среднем около 12 ладоней 1 3/4 дюйма и с длиной подпруги в 56 3/4 д. Смелость и выносливость этих пони прямо изумительны, они не требуют ковки и довольствуются необмолотым рисом, листьями бамбука и травой.

Подполковник Саймонс, формируя эту часть, [221] постарался внушить своим новым подчиненным основной принцип деятельности ездящей пехоты. Он объяснил им, что последняя существует для того, чтобы иметь возможность передвигать пехотинцев с большею скоростью и с меньшим утомлением, чем это возможно при движении пешком в стране с таким изнурительным климатом, а также, чтобы действовать против неприятеля, способного рассеиваться и отступать так быстро, что индийская пехота не может его преследовать.

Обучение рот заключалось в общих чертах в следующем: приучение пони к пальбе; обучение людей нескольким простейшим формам конного и спешенного строя, движению походным порядком, нагрузке вьючных транспортов и сопровождению последних. Затем тактическая подготовка, долита была состоять в упражнениях в охранении фронта, флангов и тыла отряда, подходе к селениям и их окружении, и, наконец, в быстрой и успешной передачи донесений.

Хотя никто из офицеров и нижних чинов не был до того знаком со службой ездящей пехоты, но уже через 10 дней любая рота могла считаться готовой к выступлению в поход. В ноябре того же года численность ездящей пехоты с 850 была доведена до 1.600 чел., и состав рот увеличен до 1.600 ч. в каждой (половина англичан, половина туземцев). Каждый человек являлся из полка с винтовкой и штыком, затем получал нагрудный патронташ на 50 патронов. Однако в виду того, что, [222] при постоянных переходах от тепла к холоду и сырой к сухой атмосфере, размеры гнезд патронташа изменялись и не всегда соответствовали патронам, можно думать, что и обыкновенные пехотные патронные сумки могли бы быть употреблены с одинаковым успехом. Седла испытаны были разных образцов. Кроме обыкновенного английского охотничьего седла, употреблялись в большом числе седла из чарджамы (материала местного производства, в роде простого сукна). Эти последние, не смотря на свою дешевизну, были забракованы всеми офицерами, как мало пригодные и набивающие спины. В конце концов пришли к заключению, что лучшее седло — индийское полицейское, представляющее измененное кавалерийское седло.

Испытаны были также различные способы носки ружья, причем нашли, что удобнее всего держать его в правой руке, положив поперек передней луки.

Что ездящая пехота успешно выполняла свою задачу и легко проходила большие расстояния, было ею не один раз доказано. Так, 19-го ноября 1886 года команда в 50 чел., под начальством полк. Саймонса, сделала 40 миль (60 в.), пробыв в седле 14 часов. Затем 70 чел. той же роты и с тем же офицером, 2 дня спустя, сделали 32 мили (48 в.) в 15 час., проработав еще некоторое времени в джунглях. В январе 1887 г. капитан Голайтли прошел с своей ездящей ротой более 50 миль (75 в.) в 17 часов. Нужно при этом заметить, что люди, совершавшие такие форсированные переходы, [223] за какой нибудь месяц перед тем не были вовсе знакомы с верховой ездой.

Набеги ездящей пехоты в Бирме.

Летом 1887 г. было получено известие, что один из главных восстания, Бох-Шви, до сих пор ускользавший из рук англичан, скрывается в горах Аракан, на границе Нижней Бирмы. В октябре получены были майором Харвэй более точные сведения о месте нахождения этого мятежного вождя.

Этот офицер тотчас выступил с 71 ч. ездящей пехоты и после пятидесятимильного перехода (75 в.), открыл стоянку мятежников и атаковал их в полдень 5-го октября. Бох-Шви и 10 ч. бирманцев были убиты. Остальная часть шайки (около 200 чел.), была преследуема на расстоянии 2-х миль среди густой чащи и затем окончательно рассеяна.

Эти примеры иллюстрируют настоящую деятельность ездящей пехоты, заключающейся в разведывании, когда кавалерии нет под рукой, — в передвижениях на такие большие расстояния, которые не могли бы быть пройдены пешком, и притом в более короткое время.

Если бы вновь пришлось вести военные действия в Бирме или на ее границах, опыт предыдущей кампании, выяснивший то важное значение, какое может иметь при климатических условиях этой страны, ездящая пехота явится весьма ценным. [224]

ГЛАВА IX.

Инженерные и пионерные войска.

Инженерные войска Индийской армии разделяются на бенгальские, бомбейские и мадрасские, составляя в каждом президенстве особый «корпус сапер минер» из нескольких рот (Всего 22 роты. «Сб. нов. свед. воор. сил. евр. и аз. гос.». 1809 г. Перев.). Офицеры и часть унтер-офицеров и этих войсках — британцы, прочие нижние чины туземцы.

Пионеры представляют совершенно особый род оружия, не имеющий себе подобного в других частях Британской империи. По комплектованию, обучению и общей строевой подготовке пионеры ничем не отличаются от прочих туземных пехотных частей, но в дополнение к этому офицеры и нижние чины изучают полевое фортификационное искусство, а именно — устройство обыкновенных дорог, мостов простейшей конструкции и окопное дело. Всего имеется 7 пионерных батальонов, из них 8 находятся в Пенджабе, 1 — в Бомбейском и 3 — [225] в Мадрасском округах. Батальоны эти имеют постоянную практику в своем деле, так как ежегодно им приходится участвовать, то в одной, то в другой из военных экспедиций на пограничной территории. В мирное время они несут однородную службу с прочими линейными батальонами, кроме своих специальных занятий, а иногда еще участвуют в постройке зданий и других общественных работах.

Серьезные достоинства пионерных батальонов подтверждаются вполне историей всех кампаний, в которых они принимали участие.

Совместная их деятельность с саперами-минерами приводит к самым лучшим результатам, причем работа распределяется весьма практическим образом: более сложная, например, постройка постоянных мостов производится саперами, а в это время пионеры занимаются проложением дорог и вообще тем, что не требует слишком специальных знаний.

Между прочим возбуждался вопрос, не лучше ли комплектовать офицерский состав пионерных батальонов переводом из «Королевского инженерного корпуса», чем из пехоты, и вызвал оживленную полемику.

Офицеры настоящего состава ставят себе в заслугу свои труды по формированию и обучению пионерных батальонов и с гордостью указывают на прекрасные результаты деятельности этих частей. Но дело в том, что с этим [226] вопросом находится в тесной связи и более сложный вопрос — о службе офицеров Королевского инженерного корпуса в Индии. Всем, известно, что в инженерном корпусе, так же, как и в прочих частях армии, на случай мобилизации приходится иметь такое число офицеров, которое превышает действительно существующую в мирное время потребность. В Индии такого рода сверхкомплектные офицеры-инженеры с трудом находят применение своим знаниям в отделе военных построек и чисто гражданском департаменте общественных работ, назначение же офицеров королевских инженерных войск, по мнению некоторых, на службу в пионерные батальоны сразу дало бы им полезное и соответствующее занятие.

Не беря на себя высказать окончательное слово по этому вопросу, мы, смотря на дело с точки зрения общей пользы, все же думаем, что такого рода реформа могла бы принести правительству двойную выгоду. Во первых — сверхштатные королевские инженерные офицеры получили бы соответствующие места и работу, а во-вторых — 56 офицеров, находящихся ныне на службе в пионерных батальонах, могли бы быть с пользой употреблены для увеличения числа британских офицеров в туземных войсках, что, хотя и предполагалось, однако остается пока без исполнения, исключительно в виду недостатка материальных средств.

Во время похода роты сапер-минер назначаются всегда в состав дивизий (отрядов) и состоят в [227] ведении старшего королевского инженера (Commanding Royal Engineer), подчиненного командующему отрядом или дивизией генералу. При дивизиях также находятся всегда один или два пионерных батальона, которые иногда для производства специальных работ подчиняются тому же старшему королевскому инженеру (отрядному инженеру). [228]

ГЛАВА X.

Коммиссариат (Интендантство).

(Деятельность коммиссариата (интендантства) в Индии направляется интендантским и транспортным отделом военного департамента (Commissariat-Transport Department), ведающим и перевозочными вопросами. Во главе отдела стоит главный генерал-коммиссар, которому подчинены генерал-коммиссары армий. «Сб. нов. свед. воор. сил. евр. и аз. гос.» 1899 г. Перев.)

Когда, как это большею частью бывает на границах Индии, местных средств на театре военных действий не имеется вовсе, продовольствие армии и массы вьючных животных является делом весьма сложным и требующим больших административных способностей от лиц, направляющих деятельность коммиссариатского ведомства.

Совершенно верно было замечено, что в индийских войнах вопросы довольствия гораздо больше озабочивают начальников, чем маневрирование противника, и что для приведения к благополучному концу более сложной или продолжительной операции требуется первостепенный административный талант. Присутствие в главной квартире знающего [229] и деятельного представителя коммиссариата в значительной степени облегчает ответственную и тяжелую работу начальника отряда, тогда, как несведущий и небрежный интендант, может подвергнуть риску даже самое существование отряда. К чести индийского коммиссариата однако нужно сказать, что не было еще случая, чтобы солдат но вине этого ведомства, хотя раз не получил своей дневной дачи довольствия.. Напротив, в нескольких случаях предусмотрительность, энергия и распорядительность коммиссариатских чинов спасали целые части войск, если не от уничтожения, то от вероятного расстройства.

Хотя иногда в течение похода может явиться необходимость перенести те или другие материальные лишения, и особого вреда от того при европейском климате не происходит, но под тропиками дело обстоит иначе.

Там достаточное количество пищи совершенно необходимо, если не хотят потерять значительную часть людей, а последнее обстоятельство, кроме соображений чисто гуманного характера, вызывает еще следующие — более серьезные: во-первых, английская армия так малочисленна, что не в состоянии терять тех тысяч людей, которые могут выбывать из состава современных милионных армий прочих европейских держав, нисколько их не ослабляя; а во-вторых, лучше всего сражаются те, кто сыты, здоровы, деятельны и сильны, для солдат же, имеющих нередко дело с вдесятеро сильнейшим противником, [230] эти условия существенно необходимы. Но не только отсутствие дорог и необходимость перевозки запасов на вьюках осложняет работу коммиссариатских чинов, — укладка и хранение запасов при местных климатических условиях также представляют много затруднений. Можно принять за аксиому, что административное уменье и физическая энергия имеют большее значение для благополучного результата кампании в Индии, чем тактическое искусство: противодействовать тактическим приемам противника весьма легко, — действия британцев следуют всегда успешным примерам прежних лет и выражаются в шаблонной комбинации фронтальной и флатовой атак. Отсюда видно, что на службу в коммиссариат должны были бы привлекаться способнейшие из офицеров. Но здесь приходится иметь дело с непопулярностью этого рода службы в армии, — препятствие, которое до сих пор не удалось побороть. Такой же взгляд существует и в других армиях, так как для каждого военного интереснее участвовать самому в боевых схватках, чем заниматься подвозом запасов довольствия с целью дать возможность сражаться другим. От времени до времени испытывались обыкновенные приемы для привлечения офицеров, т. е. большое жалование и красивый мундир, но без особого результата. По видимому, потребуется еще дальнейшее увеличение содержания, чтобы можно было рассчитывать на то, что молодые офицеры станут в достаточном числе поступать в коммиссариатское ведомство. [231]

В военное время деятельность коммиссариата, также, как и соответствующих отделов снабжения других ведомств, выражается в общих чертах в следующем: в порте, где производится разгрузка судов, или на конечной станции железной дороги устраиваются главные коммиссариатские склады (база). Затем на всем протяжении коммуникационной линии до фронта отряда, на расстоянии, при большой длине линии, до 40-50 миль (60-75 в.) один от другого, в важнейших пунктах открываются склады различной величины, в зависимости от числа и потребностей непосредственно довольствующихся из них войск. Между этими складами устраиваются через каждые 10-12 миль (15-18 в.) промежуточные депо, заключающие лишь те запасы, которые требуются для небольших частей, расположенных на постах вдоль коммуникационной линии для ее охранения. С устройством такой системы складов и постов начинается регулярный подвоз помощью транспортов, совершающих кругообороты между постами (этапными пунктами); независимо от того, в случае экстренных требований, высылаются вперед большие сквозные коммиссариатские транспорты. Непосредственно сзади войск располагается передовое депо или склад, которое передвигается за войсками по мере их движения вперед. [232]

Деятельность коммиссариата под Кабулом.

Выше было сказано, что заботливая предусмотрительность в организации подвоза довольствия не раз спасала отряды от больших потерь и, пожалуй, даже полного уничтожения.

Одним из лучших примеров является пребывание англичан под Кабулом, в средине зимы 1879-80 г. Старший отрядный коммиссариатский офицер (отрядный интендант), капитан Бэдкок, (впоследствии генерал-квартирмейстер Индийской армии), работавший под руководством сэра Фредерика Робертса, благодаря своим военным познаниям, предугадал возможность разных осложнений со стороны противника, появление вооруженных народных скопищ и задержек, вследствие этого, в подвозе продовольствия. Твердо помня катастрофу, постигшую отряд Эльфинстона 40 лет тому назад (Отряд Эльфинстона (6 т. ч. англ. войск и 12 т. воен. рабоч.) был расположен лагерем под Кабулом, когда вспыхнуло народное восстание 2 ноября 1841 г. Застигнутый врасплох, не имея необходимых запасов продовольствия, Эльфинстон после двухмесячных переговоров с афганцами, получил их согласие на беспрепятственное отступление в Индию и обещание снабдить англичан продовольствием. Эльфинстон выступил из Кабула 6-го января 1842 г. Вследствие вероломства афганцев, от которых англичане находились в полной зависимости в отношении продовольствия, из всего отряда достигло Индии только несколько человек. См. Соболев. «Англо-Афганская распря». Стр. 159. Перев.), он воспользовался временем и спокойно, не привлекая ничьего внимания, понемногу собрал к [233] Кабулу запасы, достаточные для продовольствия отряда в течение 3-х месяцев. Результаты его предусмотрительности не замедлили обнаружиться, как только британские войска оказались запертыми в укреплениях Шерпура (См. выше стр. 80.): главнокомандующий мог не беспокоиться вопросом о довольствии отряда; офицеры и нижние чины, получая хорошую и сытную пищу, всегда смело встречали все невзгоды, а противник, имея через лазутчиков сведения о тех удобствах, которыми пользуются осажденные, и о полной их обеспеченности необходимыми запасами, в той же мере падал духом.

Деятельность коммиссариата в Бирме.

Система действий коммиссариата во время Бирманской войны по необходимости должна была отличаться от общепринятой в пограничных экспедициях. На войска возлагались здесь завоевание и умиротворение обширной страны, а на коммиссариат — довольствие бесчисленных мелких отрядов, широко разбросанных по всему театру военных действий.

Если кампания ведется при обыкновенных условиях, то устраиваются самое большое две или три коммуникационные линии, а войска в боевых целях держаться более или менее сосредоточено. Работа по непрерывному подвозу довольствия этим [234] значительно упрощается. В Европе принято за правило, что войска рассосредоточиваются, чтобы жить, и сосредоточиваются, чтобы сражаться В странах же, где местные средства отсутствуют, разброска сил не только бесполезна в хозяйственном отношении, но даже вредна, затрудняя подвоз продовольствия. В Бирме, впрочем, пришлось поневоле иметь дело с такой разброской, так как это входило в план кампании (См. выше стр. 73.).

Первоначальный план операции заключал только предположение о быстром наступлении к Мандалаю, пользуясь рекой, и его занятию. Думали, что на такой равнодушный и невоинственный народа., как бирманцы, овладение столицей произведет такое сильное впечатление, что дальнейшее подчинение страны не потребует расширения операции. Поэтому сделаны были распоряжения о заготовлении довольствия сначала всего на 1 месяц, затем на 6 недель и еще запасов на такой же срок; в действительности же вся кампания и умиротворение края продолжались не несколько недель, а несколько лет. Как только стало очевидным, что необходимо дать операции большее развитие, и стали прибегал к высылке летучих колонн, и расположению отдельных постов, положение коммиссариата сделалось весьма тяжелым. Пришлось спешно усилить его численный состав, вызвав из Индии офицеров, чиновников, унтер-офицеров, агентов, писарей и служителей, и [235] организовать постоянное движение продовольственных поездов. Требования, обращенные к распорядительности коммиссариата, между тем все продолжали увеличиваться. Наконец, число отдельных постов, разбросанных по всему обширному пространству страны, превысило сто пятьдесят, не считая находившихся постоянно в движении в различных направлениях летучих колонн. Об ежедневном довольствии тех и других и приходилось коммиссариату теперь заботиться.

Выли устроены пекарни для доставления им свежего хлеба и многочисленные скотобойни для заготовления мяса. В тех случаях, когда пост был расположена, среди района непроходимого в период дождей, ему доставлялся заблаговременно запас довольствия на 4, 6, иногда даже 9 месяцев.

Одним из главных затруднений являлось (так же, впрочем, как и во всех войнах, где участвовали смешанные отряды из европейских и туземных войск), то, что для разных национальностей и даже разных племен требовалось разное довольствие. В Бирме сражались в тех же рядах: британцы, сейки, патанцы, гуркасы, бенгальцы, жители Пэнджаба, Бомбея, Мадраса, бирманцы и многие другие народности и племена, для которых требовалось заготовлять пищевые продукты, сообразно их национальным особенностям. Независимо от кастовых предрассудков, которые тоже требуют внимательного отношения, вполне понятно, [236] что здоровье солдата лучше поддерживается привычным для него довольствием, чем незнакомой и неудобовоспринимаемой его организмом пищей. Солдат англичанин скоро бы почувствовал упадок сил после нескольких недель питания козьим мясом, рисом и т. д.; так же, как и сипай из племени сейков, после непривычных для него австралийской баранины, хлеба и какао. Смешение разнородных национальностей почта на каждом посту и почти в каждом отряде значительно усложняло работу коммиссариата.

Но на долю коммиссариатского ведомства выпадает не только борьба с затруднениями, вытекающими из условий экспедиции, но и с недобросовестностью подрядчиков и подчиненных ведомству лиц, как европейцев, так и туземцев. Широкое поле для нечестных спекуляций последних представлялось в Бирме, где действительный контроль при содействии британских офицеров был невозможен, а существующая система отчетности и уплаты чеками нельзя сказать, чтобы послужила к уменьшению зла.

Деятельность коммиссариата в 1891 г., во время экспедиции против миранзаев.

Нередко бывает, что экспедиция снаряжается внезапно и в этом случае от коммиссариата требуется значительное напряжение сил. 4-го апреля 1891 г., команды 29 пех. Пэнджабского полка, работавшие [237] над проведением дороги через Саманский хребет, в 40 милях (60 в.) от Когата (О той же экспедиции см. выше «Самана», на стр. 40; г. Когат находится верстах в 50 к Ю.-З. от Пэшавера. Перев.), подверглись нападению горцев, причем несколько человек было убито. Немедлено решено было наказать виновников покушения, племя миранзаев, и с этой целью приказано было готовиться к выступлению 10 батальонам пехоты, двум полкам (6 эскадронам) кавалерии, 3 батареям и роте сапер. Коммиссариат, устроив склады в Когате (база), в 30 милях (45 в.) впереди, в Хангу, учредил передовое депо, к 8 апрелю находившееся уже в действии. В этот день 3 1/2 бат. пехоты, 2 эск. и 4 горных орудия, достигли Дарбанда, в 36 милях от Когата; прочие части тоже поспешно наступали, насколько это было возможно при помощи местных перевозочных средствах, собранных наскоро гражданскими властями.

Таким образом, в виду необходимости сразу развернуть возможно большие силы, собранные повозки были употреблены прежде всего для нужд действующих частей и госпиталей. Вследствие этого, за отсутствием перевозочных средств, тяжелая задача выпала на долю небольшого депо в Хангу; правильность подвоза интендантских запасов в склады нарушилась, а потому до восстановления подвоза пришлось некоторые части войск остановить в Когате. Для облегчения коммиссариата разрешено было полкам приобрести самим по вольной [238] цене пятидневный запас продовольствия, что позволило коммиссариату пополнить передовое депо в Хангу средствами интендантства. Наступление к Саманскому хребту решено было начать, как только заведывающий коммиссариатской частью заявит, что при выступлении из Хангу и Дарбанда войска могут быть обеспечены шестидневным довольствием (на три дня с собой и на 3 дня в складе — в Хангу). К 17-му апрелю, дню назначенному для общего наступления, все распоряжения по коммиссариатской части были закончены исполнением. Приняв в соображение недостаточность перевозочных средств, скудость местных запасов, неожиданность снаряжения экспедиции, реку (Инд) и более, чем 80 мильное пространство, отделявшее передовое депо в Хангу от конечной железнодорожной станции, нельзя не сказать, что коммиссариат вполне удачно выполнил свою роль.

Вообще коммиссариатское ведомство является одним из важнейших органов армии; нужно только обставить службу в этом ведомстве более серьезными преимуществами для привлечения возможно большого числа офицеров. [239]

ГЛАВА XI.

Организация и деятельность транспортной и обозной части.

Военные, которым не случалось служить за пределами Европы, вряд ли могут представить себе те огромные трудности, с которыми приходится встречаться при операциях в странах, где для подвоза довольствия, за отсутствием железных дорог и повозок, необходимость заставляет прибегать к вьючным животным и носильщикам.

Опыт Мадагаскарской экспедиции французов в 1895 г., повидимому, послужил к достаточному подтверждению того обстоятельства, что для успешного ведения продолжительной кампании в стране с тропическим климатом, где единственным перевозочным средством являются вьючные животные, необходимо следовать той системе широкого развития подвоза, в целесообразности которой убедили индийскую армию многие десятилетия пограничных войн. Попытки применения европейской системы и европейской экономии в отношении запасов довольствия и обозов, не только могут привести к тяжелым потерям от болезней и эпидемий, но, как [240] естественное следствие этого, и к поражению в поле. Еслибы французам на Мадагаскаре пришлось иметь дело с племенами, хотя бы на половину такими воинственными и предприимчивыми, как горцы на Индийской границе, едва ли удалось бы кому нибудь из участников Мадагаскарской экспедиции вернуться во Францию. Одна только убыль от болезней, как следствие применения европейских методов, несоответствующих местным условиям, равнялась 5.000 ч. Независимо простой гуманности, такая потеря в армии, комплектуемой вербовкой, произвела бы такое неблагоприятное впечатление, что прекратила бы совершенно приток желающих поступать в ее ряды. Поступающие добровольно на военную службу готовы рисковать собой в бою, но совершенно естественно отказываются служить при условии, что их жизнь приносится в жертву ложно понимаемой экономии. Сам французский главнокомандующий (ген. Дюшен) тоже пришел к убеждению, что единственным способом ведения операции в тропических странах является тот, который основан на методической и сложной организации многочисленных вьючных обозов (Из «Rapport sur l’expedition de Madagascar» par le gen. Duschesne, видно собственно только то, что французы не были знакомы с Мадагаскаром и обременили себя многочисленным, но главным образом колесным обозом, для которого приходилось прокладывать дороги. Поэтому отряд двигался со скоростью 2-3 километров в сутки, а люди, находясь такое продолжительное время под действием убийственного климата страны, болели и умирали, несмотря на подробнейшие инструкции по санитарной части. Только, когда был выслан вперед летучий отряд с небольшим, но исключительно вьючным обозом, удалось запять Тананариву и сломить сопротивление говасов. Всего в экспедиции участвовали 658 оф. и 14.773 н. чин., а считая 3.228 ч. подкреплений, — 18.340 чел. при 56 орудиях. Военнорабочих было 7.300 ч. (носильщ. из Алжира); лошадей 641; упряжи, и вьючн. мулов 6.630; обозных повозок системы Лефебра, (металл., поднимающ. по 150 килогр.), 5.040. Убыло, — не считая павших в бою, 35 офиц., 3.441 н. чин., 1.137 мор., 1.143 военнорабочих или всего 5.756. Со времени высадки авангарда в Маюнге и до взятия Тананаривы прошло 7 мес., расстояние между этими пунктами около 500 кил. Перев.), и [241] которому, вследствие многолетнего опыта пограничных войн, постоянно следует индийская армия.

Не испытавшие того, что пришлось испытать французам на Мадагаскаре, приходят в изумление, узнав, что для перевозки войскового имущества и подвоза довольствия для 18.000 т. чел., участвовавших в Читральской экспедиции, происходившей в одно почти время с Мадагаскарской и тоже окончившейся успешно, потребовалось свыше 30.000 вьючных животных. Нет однако сомнения, что французский отряд, при организации снабжения согласно индийского образца, достиг бы Тананаривы вдвое скорее, чем это удалось сделать, и только с самой незначительной убылью от болезней.

С вопросом об организации обозов тесно связан вопрос о числе сопровождающих экспедиции в пограничной полосе Индии военнорабочих, так как каждый военнорабочий является лишним ртом, который нужно кормить, и, следовательно, при отсутствии местных средств требует соответственного увеличенья вьючного обоза для подвоза необходимого [242] продовольствия. Но и здесь опыт прошлых лет показал, что, хотя многочисленные военнорабочие и увеличивают затруднения по организации экспедиции, однако гораздо выгоднее для успешного исхода операции поручать обязанности поваров, конюхов, денщиков и проч. наемным рабочим, чем отрывать для этого людей из строя. В Европе, десятитысячный отряд не представляет 10.000 бойцов, так как по крайней мере 1/3 солдат несет обязанности, ничего общего с военным делом не имеющие; в Индии же все 10.000 действительно составили бы боевую силу. Подвижность же индийской армии не только не умаляется кажущимся огромным числом военнорабочих и вьючных животных, но напротив того еще значительно от этого выигрывает. Индийские войска в тропических странах двигаются быстрее всякого отряда с обозом, организованным на европейский лад, и прибывают к цели сохранившими силы и готовыми к бою, а не расстроенными и утомленными.

Из изложенного в предыдущих главах можно заключить, что для успешного хода операций, особенно требующих продолжительного времени, необходимы выдающиеся в административном отношении деятели. Не называя организации транспортной и обозной часта в Индии вполне совершенной, скажем все-таки, что она лучшая и наиболее целесообразная в свете. В виду этого обстоятельства, а также той серьезной роли, которую транспортная часть играет во всех кампаниях, будет не лишним привести [243] здесь более подробные данные относительно ее устройства и деятельности.

Для перевозки вьюков вообще употребляются мулы, верблюды, ослы, и иногда слоны. Часть этих вьючных животных и кадр офицеров, унтер-офицеров и погонщиков содержится и в мирное время (В настоящее время имеется на лицо в Индии след. количество перевозочных средств, заготовленных попечением коммиссариат-транспортного ведомства: до 19.000 мулов, от 5.000 до 6.000 верблюдов, 7.000 волов и 8.000 повозок; большая часть этих транспортных средств находится на северо-западной границе и в Бирме; так, что свободных вьючных животных (на случай экспедиции), — имеется по более 14.000 мулов. «Сб. нов. св. воор. сил. евр. и аз. гос.». 1899. Перев.), что, конечно, вызывает большие расходы, являющиеся одним из главных препятствий к постоянному содержанию вьючных обозов. Расход по хранению повозок колесного обоза очень невелик, содержание же в мирное время вьючного животного, поднимающего во время похода всего груз в 160 англ. фунтов, вызывает не только постоянный расход на фураж, но и заботы о том, чтобы животное находилось всегда в рабочем теле. Затем, как и в прочих армиях, служба в обозе не популярна между британскими офицерами и, хотя в военное время сотни лиц офицерского звания предлагают добровольно свои услуги транспортной части, но перейти в нее совсем соглашаются лишь с трудом. Главная тому причина — существующее в настоящее время, в видах административных и экономических, соединение в одном ведомстве коммиссариатской и транспортной части (Commissariat-Transport Department.). Многие офицеры, [244] которые с удовольствием взялись бы за транспортное дело, останавливаются перед неинтересной для них и хлопотливой службой коммиссариатского чиновника. Отсюда видно, что это соединение служит во вред популярности среди офицеров службы при транспортах и неблагоприятно отзывается на деятельности транспортной части.

Это особенно заметно в начале каждой кампании, когда наиболее опытные чины коммиссариатского и транспортного ведомства заняты преимущественно организацией сбора запасов, а устройство транспортной части переходит в руки строевых офицеров, принявших на себя эти обязанности добровольно на время войны. Иногда бывает, что некоторые из этих офицеров уже участвовали в походах и, как люди опытные, сразу берутся за дело и приносят действительную пользу, но большею частью попадаются совершенно неопытные новички. Так во время Читральской экспедиции 1895 г., вследствие недостатка в опытных агентах, управление обозами бригад было поручено офицерам-добровольцам, из которых некоторые были весьма молоды и не обладали ни достаточным опытом, ни авторитетом. Слабая сторона такой организации не замедлила обнаружиться с первого же дня похода. Две британские бригады овладели с бою Малакандским проходом (Один из трех проходов, ведущих из Пэнджаба в долину Сват, на пути колонны генерала Лоу, направленной на выручку форта Читраль. Перев.), после чего одна бригада получила [245] приказание охранять проход ночью, а другая должна была вернуться на свой прежний бивак к югу от перевала. На следующий день войсковому и интендантскому обозам этих двух бригад предстояло перевалить через горы и, так как имелось для всех лишь одна узкая тропа, проходившая через гребень хребта, то произошла невообразимая путаница. Предупредить беспорядок при такой затруднительной обстановке могли бы только вполне опытные в транспортной службе офицеры. Здесь, как и вообще в тех случаях, когда имеется всего один вьючный путь, следовало прежде всего назначить одни часы для подъема на перевал и другие для спуска, что составляло прямую обязанность офицера генерального штаба или старшего из наличных транспортных офицеров, которые и должны были отдать за своей ответственностью необходимые распоряжения. Затем всегда необходимо рассчитать сколько времени требуется вьючному животному или цепи вьючных животных на достижение вершины перевала, чтобы знать сколько их может перевалить через гору в определенный для того срок, так как иначе может случиться, что часть животных простоит бесполезно целый день под вьюком в ожидании своей очереди, вместо возможного отдыха. При таких крутых подъемах, как на Малакандский перевал, также не следует устраивать непрерывную цепь животных или связывать их между собой головами и крупами, что как раз и было сделано в описываемом случае. При [246] крутых подъемах вьючные животные естественно стремятся остановиться передохнуть, большею частью там, где после особенно крутого места подъем делается несколько отложе. Но такая остановка невозможна, если животные образуют непрерывную цепь и притом головы задних привязаны к крупам передних. Поэтому слабейшие падают от изнеможения, увлекая следующих за ними животных и задерживая караван иногда на самой крутой части подъема, и весь транспорт приходит в расстройство. Чтобы устранить это, животные должны следовать партиями в 10-12 штук, имея головы свободными; партия от партии на значительной дистанции. На вершине и у подошвы крутого подъема, а также на всем его протяжении, через известные расстояния должны находиться для регулирования движения транспортные офицеры, а в более трудных местах, где мулы стараются сбросить свои вьюки, небольшие рабочие команды. Последние должны тотчас опять навьючить и помочь провести вперед каждого такого мула, чтобы не задерживать движения обоза.

Конечно, по мере того, как с развитием операции, прокладываются пути и офицеры набираются опыта, транспортная служба все более и более налаживается, и организация ее делается более правильной и более близкой к совершенству; но в начале, для успешного наступления авангарда, при нем должны непременно находиться вполне знающие и опытные транспортные офицеры.

Кадровой состав вьючных обозов пополняется [247] в военное время наймом или покупкой добавочного числа животных; причем верблюдов и мулов частью приобретают покупкой, частью нанимают, а ослов и волов исключительно. нанимают.. Существуют две системы найма, одна,, когда животное и при нем владелец-погонщик нанимаются помесячно и поступают на все время найма на довольствие от казны; другая, когда плата производится по расчету действительно перевезенной в известные пункты клади, а владелец довольствует себя и животных собственным попечением.

Опыт долгих лет показала что последняя система самая удовлетворительная.

При найме помесячно владелец заинтересован в том, чтобы его животное работало возможно меньше, поэтому он нарочно устроивает так, что или его мул набьет себе спину, или затеряется на несколько недель, или окажется, по словам хозяина, павшим. В последнем случае, получив от казны полностью следуемую плату, владелец ловко сбывает на сторону мнимо умершее животное.

В течение Афганской войны, когда, как известно, транспортная часть только нарождалась, число требований, предъявленных к правительству о вознаграждении за пропавших вьючных животных было огромное, причем, вероятию, за некоторых хозяевам удавалось получить вознаграждение два или три раза.

При расчете же платы по количеству доставленного, груза этих злоупотреблений легко избежать, [248] заботы о довольствии животных не обременяют коммиссариата, и, напротив того, хороший уход за ними является в прямых интересах хозяев. Единственное неудобство этой системы — ее дороговизна. Так во время Читральской экспедиции плата за перевозку 80 ф. груза (2 п. 8 ф.) доходила до одной рупии (60 к.) за перегон. Форт Читраль находился в расстоянии 200 миль (300 в.) от головной железнодорожной станции. Сильные волы часто перевозили на себе груз в четыре или пять, а ослы — в два или три раза больший указанного выше. Таким образом каждый вол зарабатывал за перегон четыре, пять, а за весь путь до 85 рупий (считая всего 17 перегонов или (этапов), осел же — 2-3 рупии за перегон и всего от 34 до 51 рупии. Принимая во внимание, что покупная цена вола равняется 60, а осла 20 рупиям, можно прийти к заключению, что правительство при такого рода системе расчета должно было бы быть в убытке; однако опыт показал, что эта система дешевле, чем наем животных помесячно.

Организация деятельности транспортов в общих чертах следующая: каждый полк при мобилизации получает положенное число вьючных животных (Многие части расположенные на северо-западной границе имеют уже в мирное время полный комплект вьючных животных по штатам военного времени. По этим штатам полагается: английскому пехотному полку — 66 мулов и 204: верблюда, туземному 66 м. и 104 верблюда, кавалерийскому английскому 101 мул, туземному 87. В туземных, кавалерийских полках в мирное время содержится большое число пони для фуражировочных надобностей, которые однако в поход не берутся. «Сб. нов. свед. воор. сил. евр. и аз. госуд.». 1899 г. Перев.), [249] большею частью верблюдов и мулов, которые поступают в ведение заведывающего полковым обозом (regimental transport officer). Обозами всей бригады заведует особый бригадный транспортный офицер, назначаемый в состав бригадного управления. При совместном действии двух или более бригад назначается такой же дивизионный офицер, а когда, для операции требуется более дивизии, то особый начальник транспортной части, из штаб-офицеров.

Нужно заметить, что иногда, как было во время наступления из Кабула в Кандахар, при каждом полку должны перевозиться не только палатки и полковое имущество, но также и продовольствие на весь путь. При непродолжительных операциях или при перевозке водою даже самые малые строевые единицы должны иметь при себе все необходимые запасы. Так, при отправке отряда индийских войск в Египет, в 1882 г., каждая рота и полуэскадрон (troop) высаживались со всеми необходимыми запасами и госпитальным имуществом и могли тотчас же двинуться в поход.

С точки зрения транспортной службы, чем более транспортная част децентрализована, тем лучше она действует, но когда дробление ее переходит известную степень, то могут произойти затруднения, вследствие нарушения предварительных расчетов при раздаче ежедневных рационов. Этот недостаток замечался во время похода из Кабула в Кандахар и Читральской экспедиции. Запасы довольствия, рассчитанные на известное число дней, выданные каждому полку общей мерой, потом, благодаря [250] отсутствию весов, опытных раздатчиков и неизбежной утере, оказывались совершенно израсходованными за несколько дней до определенного срока. Поэтому большею частью попечению полка вверяются лишь вьючные животные, назначенные для перевозки имущества и патронов; а мулы, предназначенные для перевозки продовольствия, остаются в непосредственном ведении бригадного транспортного офицера. При каждых трех мулах или верблюдах состоит для ухода за ними по погонщику; при каждых 25-50 туземный унтер-офицер, при 50-100 (troop) — туземный поручик; транспортом из 200 голов заведует чиновник-англичанин.

Кроме вьючных животных, в разных экспедициях пользовались еще повозками, носильщиками — (кулиями) и судами. Повозки, конечно, представляют лучший и наиболее экономный способ перевозки. Повозка казенного образца — дышловая, двухколесная, легкой, но прочной конструкции, из дерева и железа; предназначенные для запряжки волами могут поднять 800 (22 п.), а мулами — 640 фунтов (17 1/2 п.). При продолжительных операциях с участием значительных сил, первые переходы обыкновенно пользуются вьючным обозом, а затем, по мере приведения путей в исправность, переходят к колесному.

В некоторых случаях, как например, в начале Бирманской войны и в Читтагонгскую экспедицию (г. Читтагонг стоит у устья р. Курпафули, впадающей в восточную часть Бенгальского залива; город этот служил базой британцам при экспедиции против Лушансов, населяющих бассейн этой реки и горы к востоку от нее. Перев.) [251] (Chittagong expedition), судоходные реки дают возможность воспользоваться паровыми и непаровыми судами; в других же, — непроходимые леса, покрывающие горы, и климатические условия не допускают другого способа, как переноска при помощи кулиев.

Следуя порядку изложения, принятому в прежних главах, постараемся и здесь иллюстрировать сказанное подробным описанием прошлой деятельности транспортов при различных условиях. Как типический пример действий войск с вьючным транспортом, приведем Афганскую войну и Читральскую экспедицию, примером употребления судов и повозок — Бирманскую кампанию, а транспорта из носильщиков-экспедиции в районе Ассама.

Вьючный обоз в Афганистане.

Наиболее типичным, а также наиболее доступным исследованию примером употребления вьючного обоза является поход из Кабула в Кандахар, в Афганскую войну 1880 г.

Организация обоза была основана на следующем расчете животных и груза для разных чинов, частей и учреждений.

Для Британских офицеров.

 
На каждого (считая палаточные принадлежн.) 1 мул *1) [252]
На каждых 8 офицеров (кух. и столовых принадлежности) 1 мул

Для Британских войск.

 

Брезентное одеяло (water-proof sheet), шинель (great coat), прочее солдатское имущество и принадлежности по устройству лагеря, на каждого солдата

30 ф. *2)

На каждого слугу и военнорабочего

10 ф.

Кухонные котлы, на роту или полуэскадрон (troop)

240 ф.

Канцелярское имущество, карты (Quartermaster stores)

400 ф.

Шанцевый инструмент на полк

12 мул.

Для перевозки оружия больных, на роту или полуэскадрон

1 мул

Полковая шорная, кузнечная и оружейная мастерские (в кавалерии) 3 мула

 

Туземная кавалерия. *3)

 

На офицера

80 ф.

Для шорников, кузнецов, оружейников

3 мула.

Под оружие больных

1 мул.

Базар (маркитанты)

1 мул.

Туземная пехота.

 

На туземного офицера (с лагери, принадлежностями)

30 ф. [253]

На каждого солдата (тоже)

20 ф.

На военнорабочего

10 ф.

Кухонные котлы (на роту)

160 ф.

Тоже — для туземных офицеров

10 ф.

Тоже — для британских офицеров

80 ф.

Под оружие раненых 1 мул.

 

Базар (маркитанты) 1 мул.

 

*1) 1 мул несет 160 фунтов (4 п. 16 ф.); англ. фунт около 1,1 русского фунта.

*2) Потом эта норма была увеличена.

*3) Туземная кавалерия сама поставляет вьючных животных и погонщиков и содержит их на свой счет.

Количество продовольственных запасов, возившихся при войсках, было следующее:

Британские войска. (при полках).

 

Чай, сахар, ром, соль

на 30 дней.

Мясные консервы

» 2 дня

Хлебные припасы

» 5 дней

Атта (мука местного производства для военнорабочих)

» 5 дней

Туземные войска. (при полках).

 

Атта

» 5 дней.

Соль и даль (местная приправа)

» 30 дней

Гурт баранов

» 10 дней

Коммиссариатский запас.

 

Лимонная кислота

200 галлонов (70 вед.).

Консервы из зелени (сколько можно было достать).

 

Кроме того при войсках находились пекарни, бойни и прочие коммиссариатские учреждения. [254]

При таком расчете для 10 тысячного отряда требовалось 6.000 вьючных животных, в том числе 2.000 для перевозки продовольствия и прочих запасов, а 4.000 голов под палатки, имущество солдат, управления, боевые припасы и воду. Приведенный выше расчет в сущности минимальный для операции, имеющей продолжаться более нескольких дней в тропической стране.

Хотя при продолжительных экспедициях иметь указанное количество обоза и необходимо, но в тех случаях, когда обстановка требует быстрого наступления и нельзя ожидать сбора несколько тысяч голов вьючных животных с разных концов Индии, приходится начинать кампанию налегке, без палаток и лишнего имущества, везя с собой только брезентные одеяла и шинели. Например, при открытии военных действий в Афганскую войну, 2 передовые бригады Пэнджабского отряда двинулись для штурма форта Али-Мусжид и захвата Хэйберского прохода, взяв с собой только шинели, все остальное же имущество было подвезено лишь чрез 4-5 дней, по достижении войсками Джеллалабадской долины. Также при отправлении 15.000 ч. на выручку Читраля, в виду неожиданности мобилизации и совершенного незнакомства с страной, по которой должен был проходить отряд, пришлось дать им только по одеялу, брезенту и шинели, на каждого. По освобождении Читраля, к войскам прибыл остальной обоз с палатками, имуществом офицеров [255] и солдат, которым они и пользовались в течение следующего пятимесячного периода кампании.

Одним из серьезнейших неудобств вьючного обоза является необходимость подвоза зернового фуража, а иногда и сена для корма животных. Так, при расстоянии в 200 миль (300 в.), считая 16 переходов туда и столько же обратно, для довольствия мула, подымающего всего 160 фунтов зерна, потребуется minimum по 4 ф. ежедневно или 128 ф. Верблюд в этом отношении удобнее, так как, подымая 320 ф., съест, если имеется подножный корм, не более 64-96 ф. Ослы же и волы съедают от 40 до 60% веса своего вьюка. В виду этого необходимо при организации подвоза к большому отряду, значительно удаленному от базы, весьма тщательно рассчитать число и род вьючных животных. Нужно при этом еще обратить самое тщательное внимание на то, чтобы при войсках не было излишнего скопления вьючных животных, а в тоже время всякая войсковая часть была настолько подвижна, чтобы быть в состоянии в любую минуту перейти в наступление.

Наиболее выгодная в смысле сокращения непроизводительных расходов система такая: на тех участках коммуникационной линии, где есть колесные пути, пользуются колесным обозом казенным и вольнонаемным; затем на достаточно ровных вьючных дорогах могут быть с пользой употреблены верблюды, благодаря сравнительно большой величине вьюка при малом расходе фуража, а [256] в гористых, диких, каменистых местах — мулы, пони, ослы и волы.

В Индии подвоз запасов обыкновенно производится передачей от поста (этапа) к посту (stage system). Такие посты (этапы) охраняются войсками и на каждом имеется известное число повозок и вьючных животных, которые и совершают кругообороты, между своим постом и следующим; в случае же экстренной необходимости пополнения запасов или снабжения укрепленного пункта посылаются независимо от этого особые сквозные транспорты.

Транспортная часть в Бирманскую войну.

При открытии кампании, в 1885 г., гражданские власти сообщили что для перевозки войск с их обозами от Рангуна и Прома (Prome) по реке Ирравади можно будет нанять вполне достаточное число пароходов и барж, что в стране нет других перевозочных средств, кроме слонов, и что для нагрузки, разгрузки судов и дальнейшей переноски грузов необходимо набрать отряд кулиев. В виду этого нанято было 3.000 рабочих, которые оказались очень полезными при нагрузке и разгрузке судов. Для переноски же тяжести на большие расстояния они оказались малопригодны, так как при движениях, продолжавшихся более пяти дней, ноша каждого кули могла состоять всего из одеяла и веса собственного продовольствия. [257] Убедившись, что кулии являются при такой системе только обузой, оставили за ними лишь нагрузку и разгрузку судов, снабжение последних углем и переноску грузов на короткие расстояния, а для подвозки на дальние расстояния собрали вьючных животных и повозки местного типа.

В 1886 г. транспортная часть получила более прочную организацию и в мае этого года она имела в своем распоряжении 19 небольших пароходов, принадлежавших к Ирраваддийской флотилии, и вьючный обоз в 140 слонов и 2,300 пони. Пароходы при этом не только сами поднимали известное количество груза, но еще вели на буксире нагруженные баржи до Мандалая.

В Бирме достаточно было вполне иметь в среднем на каждых 6 ч. боевого состава по 1 мулу, тогда, как мы видели, в странах, где нет водяных сообщений, иногда требуется иметь по 2 мула на 1 человека.

Численность войск достигала 16.000 ч. при 3.700 военнорабочих. Отсюда видно насколько большая судоходная река облегчает подвоз запасов.

Во время умиротворения Бирмы войска были разделены на мелкие отряды и расположены по всей стране, в важнейших пунктах. Таким же порядком и обоз был разделен на 31 самостоятельную часть и для каждого поста было назначено известное число вьючных животных, так что гарнизоны этих постов могли в любой момент перейти в наступление. [258]

Нормальное количество груза и число вьючных животных в эту кампанию было определено следующее:

 

фунт.

пони.

 

ф.

На каждого англ. офицера 70 1/2 собств. вещей 40
кух. принадл. 10
провианта 20
На каждого туземного офицера 30 1/5 собств. вещей 25
кух. принадл. 5
На каждого унт.-оф. и солдата англ. 22 1/2 1/7 собств. вещей 20
кух. принадл. 2 1/2
На каждого унт.-офиц. и нижн. ч. туземца. 16 1/2 1/9 собств. вещей 15
кух. принадл. 1 1/2
На каждого военно-рабочего 6 1/26 собств. вещей 5
кух. принадл. 1

Принятое разделение обозов не дозволяло организовать управление их по полкам, а пришлось назначить «постовых транспортных офицеров». Во главе всего управления транспортами стоял заведывающий транспортной частью — (General Transport-officer), 3 бригадных транспортных офицера, 5 чиновников и унтер-офицеров находилось при штабах отряда и бригад, и 18 офицеров и 114 унтер-офицеров и -нижних чинов на постах.

Переход от переноски носильщиками, как это практиковалось в начале, к вьючному обозу, и неожиданно затянувшийся ход операции поставили транспортную часть в весьма затруднительное положение. Вместо того, чтобы, как обыкновенно, только направлять деятельность организованного уже обоза, [259] пришлось покупать вьючных животных, приобретать и пригонять вьючные принадлежности, и поспешно пускать вновь сформированный обоз в действие, при совершенно неопытном, только что набранном составе людей. При этом, вместо соединения в более крупные единицы, по полкам и бригадам, весь этот сырой материал был разбит на части и оставлен без должного присмотра.

В дополнение к вьючному обозу пришлось организовать для снабжения многочисленных постов и колесный из местных повозок. Бирманские повозки деревянные и слабой конструкции; оси их постоянно ломались, а колеса иногда попадались даже опальной формы. С такими средствами и в виду многочисленных трудностей, с которыми, вследствие климатических и естественных условий, пришлось бороться, правильная организация подвоза к разбросанным по всей стране постам требовала особого административного умения. Нужно еще заметить, что внезапные передвижения войск для защиты угрожаемых противником селений или для нападения на банды дакойтов, изменяя предварительные расчеты, не мало затрудняли транспортную часть.

Как уже упоминалось выше, реки, входящие в состав коммуникационной линии, значительно облегчают исполнение операции, уменьшая значительно заботы, вызываемые необходимостью продовольствовать многочисленный обозный штат. Генерал-коммиссар действовавших в Бирме войск в составленной им записке однако высказывает ту мысль, что [260] преимущества эти более кажущиеся, чем действительные. Именно, при размещении запасов на судах и барках происходит смешение грузов разных категорий, а разгрузка судов и сортировка грузов, когда входящие в состав коммуникационной линии участки рек не имеют большого протяжения, может потребовать много времени и быть менее удобна, чем при доставке на вьюках каждой категории запасов отдельно, прямо по назначению. Затем, хотя при пользовании пароходами запасы могут был передвигаемы весьма быстро, однако при этом может произойти большое скопление грузов в конце речного участка, так что некоторым судам прийдется ждать очереди для разгрузки многие дни и даже недели; т. е. не получится действительного ускорения в сравнении с двигающимся медленно, но безостановочно вьючным транспортом.

Из сказанного следует, что план перевозки запасов водой должен быть тщательно разработан (В сущности весь вопрос сводится только к целесообразной нагрузке. Начиная от Дуная в 1805 и 1809 годах и до Нила в 1885 г. при отсутствии рельсовых путей, реки не раз оказывали серьезную пользу. Прим. англ. издателя.).

При перевозке же войск на судах никаких неудобств не замечается, если только каждая войсковая единица сажается на суда отдельно, со всем своим имуществом, оружием и боевыми припасами, а, при возможности, запасами продовольствия и обозом.

Другим примером совместного употребления сухопутных и водных перевозочных средств является [261] экспедиция в страну Чин-Лушаи (Страна Чин-Лушаи — между Бенгальским заливом и Верхней Бирмой. Против лушаисов, начиная с 1849 г., предпринимался целый ряд экспедиций, последняя называется Читтагонгской. Перев.), в 1889-90 г. Войска, военнорабочие, вьючные животные и запасы всякого рода прибыли на 6 пароходах морем в Читтагонг. Отсюда до Демагири их везли на речных паровых и непаровых судах; от Демагири же движение совершалось сухим путем, причем запасы перевозились на слонах и мулах, или переносились кулиями. Длина всей коммуникационной линии (от Читтагонга) равнялась 279 милям (420 в.). Движение военных грузов совершалось на разных ее участках следующим образом:

1) от Читтагонга (база) до Рангамати, около 70 м. водой (105 в.), при помощи 3 небольших речных пароходов с баржами на буксире, и большими лодками местного образца;

2) от Рангамати до Пеш-ки-Сурра, 35 м. (53 в.), рекой, на лодках с подъемной силой 1.000-2.400 фунт. (44-06 и.) и 3 лодочниками;

3) от Пеш-ки-Сурра до Буркула, 2 мили (3 в.) берегом (река здесь несудоходна), на повозках, запряженных волами, а впоследствии при помощи конно-железной дороги;

4) от Буркула до Демагири, 41 м. рекой (60 в.), на челнах с подъемной силой в 1.000 фунт. (44 пуда). [262]

5) от Демагири к поискам, 131 миля (196 и.), на слонах, мулах и кулиях.

Вообще употреблено было следующее количество перевозочных средств: 3 малых парохода (с баржами на буксире), 495 больших челнов, 3.293 носильщика, 2.196 мулов и 71 слон; боевая же сила экспедиционного отряда равнялась только 3.380 чел.

В отношении правильной работы транспортов неизбежные перемены способов подвоза и частые поэтому перегрузки, требовавшие лишнего труда и времени, представляли большие неудобства. Главная задержка происходила, вследствие порогов, делавших реку несудоходной между Пеш-ки-Сурра и Буркул. На этом участке, всего длиной в 2 мили (3 в.), работали сначала повозки и носильщики, а затем железная дорога с людской тягой; но и по открытии последней линии, что произошло только через несколько месяцев, оставалось еще 25 шагов расстояния между пристанью и рельсами. Для движения по этому рельсовому пути имелось 25 вагонов с подъемной силой в 1.600 ф. каждый (44 п.), а для тяги, нагрузки и проч. употреблялись кулии, всего около 500 чел., так как крутые подъемы и повороты не позволяли пользоваться волами. Каждый вагон совершал в день 3 оборота.

Вьючный транспорт был разделен на части, обращавшиеся между соседними этапами, расстояние между которыми, в виду гористого и неудобного для движения характера местности, равнялось всего 7-8 милям (10 1/2-12 в.). В тех [263] местах, где не имелось на таком расстоянии подходящих пунктов для устройства этапов, дистанция увеличивалась до 14-15 миль (21-22 в.), а транспорты выходили друг другу на встречу и передавали грузы на средине пути. Кроме того, когда это требовалось обстоятельствами, посылались и сквозные транспорты.

Вследствие нездорового климата, болезненность и смертность между людьми и животными были очень велики; слонов пало 38, мулов 351, число же больных мулов достигало до 20-30%; одна команда кулиев в 800 чел. была совершенно деморализована, появившейся среди них холерой, и ее пришлось распустить; в другой — умерло 112 чел., больных — негодных к работе было 1.096 чел.

Здесь, как и в прочих экспедициях, вполне подтвердилось то обстоятельство, что к переноске кулиями следует обращаться лишь в крайней необходимости. Неся на себе всего 40 ф., каждый из них, при недостатке местных продовольственных средств, сам в несколько дней съедает всю свою ношу.

Состав каждой команды носильщиков обыкновенно следующий: 1 офицер и 1 унтер-офицер (англичане), 1 чиновник транспортной части (2-nd class transport agent), 10 старшин (sirdars), 20 их помощников, 500 кулиев и 5 метельщиков.

Несколько приведенных нами примеров, полагаем, в достаточной степени характеризуют те серьезные затруднения, которые встречаются при [264] пользовании вьючным обозом, и подтверждают крайнюю необходимость при обстановке, в которой находится индийская армия, иметь вполне готовые и снаряженные обозные части, которые могли бы послужить ядром для образования надежно-организованной транспортной части (Как замечено было выше, в настоящее время имеется известное число вьючных животных, постоянно содержимых частью при полках, частью в 43 обозных депо. «Сб. нов. свед. о воор. сил. евр. и аз. госуд.» 1899. Перев.). [265]

ГЛАВА XII.

Военно-врачебная часть.

Военно-врачебная часть за последние годы претерпела большие изменения. В настоящее время она перестала быть так тесно связанною с войсками, как прежде, и более обособилась. Находящийся на службе в Индии врачебный персонал принадлежит к двум категориям, разница между которыми в сущности только по названию: одни врачи числятся в «Врачебном управлении армии» (Army medical staff), другие в «Индийском врачебном корпусе» (Indian medical service). К первой принадлежат медицинские чины, заявившие о желании служить во всех странах света, (в том числе и в Индии), ко второй, избравшие местом служения исключительно Британскую Индию. Кроме того есть некоторая разница и в устройстве той или другой части в мирное время. Военно-медицинская часть армии не связана с организацией войск, представляя в мирное время ряд особых врачебных учреждений, тогда как индийская медицинская часть, как в [266] мирное, так и в военное время является отчасти связанной с войсковой организацией.

В военное время обе части несут одинаковые обязанности: известное число чинов военно-медицинской части армии прикомандировывается на время войны к кавалерийским полкам, пехотным батальонам и батареям британской армии, а часть чинов индийской медицинской части выступает в поход с своими индийскими полками. Остальные чины обеих категорий работают в разных полевых и местных госпиталях, находясь в ведении своего медицинского начальства. Общие основания организации врачебной помощи при этом следующие: первая помощь подается раненым на самом поле сражения и в ближайшем к нему соседстве) врачами, состоящими при войсках. Затем раненые передаются в ближайшие полевые госпитали (отдельные для британцев и для туземцев). Здесь производятся какие нужно операции, а затем, по мере восстановления сил раненых, производится их дальнейшая эвакуация. Вдоль коммуникационной линии, соединяющей наиболее выдвинутые вперед полевые госпиталя с госпиталями базы, на расстоянии 10-12 миль (15-18 в.) друг от друга расположены также отделения полевых госпиталей, служащие для временного помещения эвакуируемых. Врач или фельдшер сопровождает каждый транспорт раненых при постепенном его движении от одного такого госпиталя к другому и передает необходимые для надлежащего ухода в новом [267] госпитале сведения о каждом раненом. Кроме того о наиболее трудных больных такие же сведения сообщаются и по телеграфу (Управляющий медицинской частью действующих сил в военное время, т. наз. главный врач (Principal Medical Officer), принадлежит к составу главной квартиры, через него командующий отрядом (или армией) отдает все распоряжения, касающиеся службы госпиталей и ухода за больными и ранеными.).

Для перевозки раненых в Индии употребляется преимущественно «дуули» (dhooly), нечто в роде покойной койки из канвовой материи (canvas), привешенной к шесту, который несут четверо носильщиков. С военной точки зрения способ этот невыгоден, так как заботы о довольствии носильщиков являются обременительными в материальном отношении, но с другой стороны он единственно возможный в стране, где нет дорог, и представляется в сущности вообще наиболее спокойным для раненых. С приближением к базе, по мере улучшения путей, перевозка уже производится на особых двухколесных повозках, запряженных мулами или волами.

Важный вопрос о наиболее удобном способе перевозки раненых в кавалерии до сих пор еще не получил удовлетворительного разрешения. Очевидно, что для пеших носильщиков совершенно невозможно следовать за конницей, когда она производит дальние разведки, или подбирать раненых после кавалерийских схваток, которые могут [268] происходит в 30-40 милях от ближайшего бивака. В Европе вопрос этот разрешается сравнительно легко. Раненые оставляются на попечении жителей соседних селений, пока не удастся принять мер к их перевозке. Но это совершенно невозможно среди пограничных племен Индии, где всякого покинутого раненого ожидают истязания и верная смерть. Пробовали в виду этого применять носилки, приспособленные для возки мулами и верблюдами, которые оказались применимы для легко раненых, не могущих еще сидеть верхом. Но, так как раненые скорее выносят езду верхом, чем постоянные толчки при движении этих вьючных животных быстрыми аллюрами, то приходится везти их шагом, и способ этот оказывается таким же медленным, как и переноска на людях.

Как уже упоминалось выше (см. главу 1-ю), на границах Индии врачам никогда или только редко приходится иметь дело с такой массой раненых, как после европейских сражений; но за то во время походов в Азии среди войск развиваются серьезные эпидемии, борьба с которыми требует особого напряжения, как административных, так и чисто медицинских способностей военно-врачебного персонала. [269]

ГЛАВА XIII.

Сигнализация и телеграф.

Благодаря оптической сигнализации и широкому применению телеграфа, экспедиционные отряды могут действовать более быстро, с большими удобствами и с лучшими результатами чем в прежние годы. Оба эти способа передачи приказаний взаимно дополняют и заменяют при случае друг друга. Оптическая сигнализация на коротких расстояниях, так же в сумрачные или облачные дни, производится флагами, в солнечную погоду, что и бывает чаще всего на востоке, при помощи гелиографа, ночью же — особыми фонарями. В дружественной стране таким образом можно поддерживать сношения между разными пунктами, устроив ряд сигнальных постов. Но для стран с враждебным населением оптическая сигнализация имеет два капитальных недостатка: во-первых — сигналы и гелиограммы могут быть прочтены противником, а во-вторых — сигнальные посты, расположенные более или менее вдали от биваков отрядов, на возвышенных, [270] командующих пунктах, могут быть легко, особенно ночью, захвачены врасплох неприятелем.

В этом случае приходится обращаться к телеграфу, с успехом восполняющему эти недостатки. Телеграфные станции могут быть расположены вполне обеспечено от нападений, в самой стоянке войск, и работать непрерывно, без всякого риска, как днем, так и ночью. Но и телеграф имеет свои неудобства: проволока легко может быть скрытно ночью перерезана, наконец, можно перехватить телеграммы, совершенно незаметно для отправителя и получателя, (впрочем, последнего обстоятельства в войне с полудикими народами опасаться нечего). С порчей телеграфной линии немедленно является на помощь оптическая сигнализация и работает за телеграф, до его исправления. В общем, вне таких случайностей, телеграф и сигнальная часть работают во время похода следующим образом: сигналисты выступают вместе с отрядом, в тоже время телеграфисты приступают к устройству линии. При обыкновенной обстановке, благодаря тем задержкам, которые испытывают войска, вследствие сопротивления противника или характера страны, головная телеграфная станция будет всегда находиться примерно в расстоянии перехода от фронта отряда; сообщение же между этой станцией и войсками поддерживается сигналистами.

С прекращением периода стремительного наступления, когда войска более или менее приурочат свое расположение к известным районам, телеграф [271] уже успевает соединить между собой все главнейшие пункты, так что оптическая сигнализация употребляется лишь для соединения бивака с аванпостами или для сношений между гарнизонами менее важных постов.

В индийской армии нет особых телеграфных войск, но в мирное время на всех главнейших станциях работают в качестве телеграфистов солдаты, под наблюдением чиновников телеграфного ведомства. С началом военных действий это ведомство по первому требованию выставляет необходимое число чиновников, солдат-телеграфистов, телеграфных техников, рабочих и телеграфное имущество, и тотчас приступает к проведению требуемых линий, не обременяя военное ведомство лишними заботами. Примером самостоятельности и энергии телеграфного ведомства является Читральская экспедиция, когда за неимением перевозочных средств у правительства, главноуправляющий телеграфами немедленно распорядился приобретением мулов, ослов, волов, вообще всего, что можно было нанять или купить, и приступил к устройству телеграфных сообщении, не отстававших почти от войск.

Также нет в индийской армии и особых отрядов сигналистов, но в составе каждого британского или туземного полка и каждой батареи есть люди, обученные сигнализации. Такой порядок достаточно удовлетворяет потребности в сигнализации на поле сражения или между отдельными постами; [272] но в видах более основательной организации желательно было бы иметь особые команды сигналистов с особыми офицерами; это даже было бы необходимо, не будь на лицо телеграфного ведомства, совместная работа которого с сигналистами вполне отвечает всем требованиям, к ним предъявляемым в пограничных экспедициях.

Значение сигнализации флагами или гелиографом достаточно подтверждается многочисленными приме рами из прошлых кампаний индийской армии.

Так под Кабулом, в 1879-1880 г., когда во время упорных боев в окрестностях этого города, бригады были временно отделены одна от другой, и поддержание между ними связи ординарцами было невозможно, помощью оптических сигналов, передаваемых над головами противника, британские войска сообщали друг другу все нужные сведения о своих намерениях и действиях.

Так же и при штурме Малакандского прохода, отрядный офицер-сигналист, находясь при командующем отрядом генерале, поддерживал непрерывные сношения, как с каждым полком и батареей отряда, так и с головной телеграфной станцией, находившейся в 14 милях (21 в.) в тылу (См. также выше — гл. II. Взятие хребта Самана. Перев.). [273]

ГЛАВА XIV.

Политические агенты.

В Индии еще до сих пор существует, как остаток прежних времен, странное обыкновение назначать для сопровождения военных экспедиций гражданских чиновников, известных под именем «Политических агентов» (Political Officers). Еще во времена Афганской войны чиновник не только был совершенно независим от командующего действующей армией, но вступал по собственному почину в переговоры с противником и поддерживал непосредственные сношения с статс-секретарем по иностранным делам, а через последнего с вице-королем, помимо начальника, ответственного за исход военных действий. Такого рода порядок оказался не только неудобным, но прямо таки вредным для надлежащего хода кампании. Поэтому приняты были некоторые меры для уменьшения этого зла, но кое что еще осталось и теперь. Так несколько политических агентов и теперь сопровождают экспедиционные войска, [274] но они уже не независимы от командующего армией (отрядом), а подчинены до некоторой степени последнему и сносятся лишь через него. Но зло все же существует, хотя проявляется в более мелких фактах. Так, например, в то время, когда войскам приходится переносить все тяжести похода и сам главнокомандующий ночует под открытым небом, случается, что политический агент располагается тут же в роскошно обставленном шатре. Этот незначительный пример характеризует систему, ложную в своих основаниях и подлежащую коренному изменению. Обязанности политического агента в сущности должны быть переданы разведочному бюро (Intelligence Department). Если случайно в составе этого бюро не окажется офицера достаточно знакомого с языком и обычаями противника; можно, конечно, будет с тою же целью назначить и гражданского чиновника, но с тем, чтобы, было вполне ясно указано, что означенный чиновник подчиняется разведочному бюро на тех же основаниях, как и всякий офицер, несущий одинаковы обязанности. При действующей же ныне системе разведочное бюро находится в совершенно ложном положении, так как, хотя это учреждение и доставляет перед началом похода карты будущего театра войны и все сведения о противнике, которыми оно располагает, но с выступлением в поход командующий армией уже за дальнейшими сведениями обращается не в разведочное бюро, а к политическому агенту, по той причине, что [275] последний знаком со страной, а первое часто не имеет специальных сведений об известном районе. Еслибы звание и полугражданские функции политического агента были упразднены, то практическое разрешение вопроса получилось бы вполне удовлетворительное. Старший офицер разведочного бюро или исполняющий эту должность чиновник был бы правой рукой командующего отрядом, во всем что касается сбора сведений о противнике, и всякий повод к столкновениям между военным и гражданским элементом был бы вместе с тем устранен.

(пер. Н. Богуславского)
Текст воспроизведен по изданию: Война на границах Индии. СПб. 1899

© текст - Богуславский Н. 1899
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
©
OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001