-

Весьма поучительными, в особенности для молодых офицеров, являются те эпизоды из истории поенных действий на Индийской границе, когда малым отрядам приходилось, иногда даже внезапно, браться за оружие и выступать в роли атакующих.

В течение долгого времени, уже после присоединения Пэнджаба и расширения границ британских владений до настоящих пределов, затруднительность сосредоточивать войска при отсутствии железных дорог, опасность отвлекать войска от одной части границы для усиления другой, вместе с распространенным убеждением, что всякому покушению со стороны врага должно отвечать немедленно таким же ударом, привело к укоренению системы набегов и контр-набегов теми лишь силами, которые находились под руками и которыми можно было свободно располагать в данную минуту. Для тех отважных офицеров, которым приходилось командовать при этом отдельными отрядами, такая система имела много привлекательного. [139]

Охраняя каждый известное протяжение границы, они были во всякую минуту готовы решительно ударить со своими небольшими отрядами на врага, в случае попыток последнего к вооруженному насилию, угону скота и тому подобных разбойнических подвигов. Постепенно однако правительство пришло к заключению, что, несмотря на отдельные блестящие успехи, при такой системе действий достичь чего либо положительного, в смысле упорядочения хода дел в пограничной полосе, все же не удается. Неприятные последствия каждого набега, — несколько разрушенных хижин, несколько убитых туземцев и увод нескольких голов скота, — имели чисто местное значение и скоро забывались, так как население привыкло, вследствие частых мелких усобиц, смотреть равнодушно на такого рода потери. Необходимость, для достижения действительных результатов, перейти к операциям в более крупном масштабе сделалась очевидной, а необычайное развитие индийской железно-дорожной сети способствовало установлению этой новой системы действий. Но, хотя в настоящее время уже окончательно утвердился взгляд, что всякие покушения противника в пограничной полосе должны караться более серьезным образом, однако в каждую минуту может явиться необходимость и в самостоятельных действиях небольших отрядов пограничных войск. Вот почему ниже будет приведено несколько примеров таких действий, имевших место в прежние годы, а затем читателю будут представлены соответствующие выводы [140] относительно наилучшего образа действий малых отрядов.

В Индии деятельность малых отрядов обыкновенно ограничивается содействием местным гражданским властям, оказанием помощи какому-либо угрожаемому противником селению, преследованием мародеров или конокрадов, участием в задержании какого-либо важного преступника, скрывающегося в пограничном селении; иногда же им приходится штурмовать и горные теснины.

В такого рода действиях скрытность при подготовке и исполнении совершенно необходима, необходимее даже, чем при действиях большими силами. Даже тогда, когда дело идет всего только об оказании помощи селению, которому угрожает нападение противника, скрытность имеет большое значение. Так как, хотя на первый взгляд может казаться, что широкая огласка и демонстративное обнаружение своих намерений были бы здесь особенно полезными, однако в действительности лучшее средство защитить дружественное селение и проучить коварного врага — это скрытно занять селение небольшим отрядом. Нападающий, рассчитывающий найти в селении лишь полувооруженных жителей и встретив неожиданно для себя 200-300 чел. регулярных войск, на будущее время будет воздерживаться от такого рода предприятий. Еще более требуется скрытности при внезапных нападениях на пограничные селения противника или для задержания какого-либо преступника на неприятельской территории. Сохранение секрета [141] предприятия в стране, где слухи разносятся почти с мгновенною быстротою, является весьма трудною задачею. Всякие распоряжения по сбору запасов или перевозочных средств тотчас же обратят на себя внимание и заранее обрекут экспедицию на неудачу, поэтому план действий малого отряда должен быть так соображен, чтобы его можно было выполнить при помощи наличных средств, находящихся под рукою. В сущности, так как такие операции продолжаются лишь несколько часов, то вопрос о продовольствии не является особенно важным; что же касается перевозочных средств, то на всех пограничных постах имеется всегда на всякий случай небольшое число вьючных животных. Но, если войскам придется быть в отсутствии более суток, то необходимо позаботиться и о продовольствии отряда. Обыкновенно в последнем случае, если при том невозможно довольствоваться местными средствами, необходимые запасы довольствия направляют по пути отряда, но после его выступления, с таким расчетом, чтобы отряд мог встретить транспорт при обратном своем движении. Распоряжения относительно отправки транспорта оставляются в запечатанном конверте, который вскрывается в назначенный час. Иногда также устраивается склад в каком-либо пункте, лежащем в стороне от пути экспедиции, куда затем заходит отряд при обратном следовании для пополнения своих запасов.

Очевидно, однако, что, как ни держать в секрете все приготовления к экспедиции, раз войска [142] выступили в поход, местное население не преминет сделать соответствующие заключения относительно цели экспедиции и тотчас поспешит сообщить свои догадки посредством гонцов противнику. Поэтому, чтобы не привлекать ничьего внимания необходимо выступать и двигаться ночью. Вместе со скрытостью другим условием успешности такого рода набегов является быстрота и не только при движении к избранной цели действий, но часто также и при возвращении обратно; так как может случиться, что отряд, достаточно сильный для выполнения данной ему задачи, не будет затем в состоянии противостоять скопищам противника, который, убедившись, что имеет перед собою лишь слабые силы, сейчас же начнет собираться массами. Если отряд состоит из одной кавалерии, то быстрота операции обеспечена. Но, хотя бывали случаи, когда кавалерия и, одна достигала блестящих результатов, однако большею частью для экспедиций употребляют пехоту, придавая последней иногда и горные орудия. Так как самая лучшая пехота не может двигаться со скоростью большею 2 1/2-2 3/4 мили (около 4 в.) в час или 30 миль (45 в.) в один переход, то для ускорения марша необходимо оказывать ей содействие при помощи наличных перевозочных средств, например, вьючных животных и двухколесных повозок местного образца. Мул или сильная лошадка горной породы (пони) могут везти двух пехотинцев, если оседлать их местным вьючным седлом и одного, если седло [143] казенного изготовления, со средней скоростью (при движении ходой), от 4-х до 4 1/2 миль в час (6-7 в.). В двуколке (ekka) можно поместить 3-х седоков, не считая возницы. Соединив таким образом скрытность с быстротой, можно считать, что главное для обеспечения успеха экспедиции сделано.

Оставив на время соображения общего характера, перейдем к изложению некоторых более удачных примеров, иллюстрирующих ход такого рода предприятий, почерпая таковые большею частью из современной нам эпохи, когда индийские войска уже были вооружены заряжающимся с казны оружием.

К числу наиболее известных пограничных деятелей, особенно успешно содействовавших своими рэйдами британским гражданским властям, следует отнести убитого впоследствии в Кабуле сэра Луиса Каваньяри. Каваньяри действовал на основании того принципа возмездия, о котором уже упоминалась выше. Он обыкновенно тотчас налагал тяжелую, но справедливую контрибуцию на нарушившее мир селение и в случае несвоевременной ее уплаты быстро приводил дело к окончанию, внезапно появляясь с партией отборных солдат. Таким путем он внушал горцам должное уважение к международным обычаям, к власти и энергии британского правительства. Среди многочисленных рэйдов Каваньяри одним из наиболее удачных и поучительных является набег на селение Саппри (Sappri), лежащее недалеко от Пешавэра, в 7-ми милях (10 в.) от британской границы, близ выхода реки [144] Сват из пограничных гор, в 1877 году. В, 1877 году британское правительство приступило к прорытию от этого места реки Сват нового отводного канала, совпадавшего по направлению со старым арыком. Невежественные и подозрительные горцы увидели в этом глубоко задуманное покушение на столь дорогую для них независимость. Поэтому, в виде грубого протеста, шайка головорезов, спустившись с гор, напала на производившиеся работы и хладнокровно перебила рабочих — безоружных кулиев. По сделанному расследованию оказалось, что главным зачинщиком и руководителем этого акта кровавого насилия был хан соседнего селения Саппри, лежавшего по ту сторону границы. Каваньяри тотчас же послал хану требование об уплате значительной контрибуции деньгами и скотом и о выдаче настоящих убийц британским судебным властям; но хан не обратил никакого внимания на эти требования, и Каваньяри, со свойственной ему энергией, приготовился к принятию более серьезных мер репрессивного характера. В 40 милях к юго-востоку от Саппри находится местечко Мардан, где постоянно квартируют гиды. Большая часть гидов, состоящих, как известно, из конных и пеших людей (туземцев), были в отсутствии, участвуя в другом набеге, и на лицо находилось всего два эскадрона и 11 пеших стрелков, которые могли быть свободно двинуты в поход. Этим-то небольшим отрядом и решил воспользоваться Каваньяри для своих целей. [145]

О своих намерениях Каваньяри сообщил только одному храброму капитану Батти (тоже впоследствии убитому в Афганистане). Прочие офицеры так далеки были от мысли о готовившейся экспедиции, что играли в волан в ту минуту, когда получили приказание собираться в поход. С пробитием вечерней зари ворота форта были заперты для всех и во время переклички людям были розданы боевые патроны, по без всяких объяснений. Однако старые солдаты тотчас же сообразили, что дело идет о набеге, и только но их возгласам поняли младшие офицеры, что что-то готовится.

Немного спустя кавалерия села на коней, а стрелки на мулов, и небольшой отряд Каваньяри (всего 255 чел. кав. и 11 стрелков) выступил в почвой поход. Скорость движения пришлось сообразовать с аллюром мулов, которые, впрочем, были хорошо подобраны и могли делать более 4-х миль (6 в.) в час. После 7-ми часового марша, пройдя 32 мили (48 вер.) всего с одним или двумя малыми привалами, отряд достиг пограничного британского форта Абазаи, от которого до Саппри оставалось еще 7 м. (10 в.) и, оставив здесь лошадей и мулов, так как горная дорога далее была доступна лишь для пешеходов, продолжал наступление уже в пешем строю, в составе всего 212 человек. К рассвету британцы успели незаметно для жителей подойти к Саппри и скрытно занять командующие над селением и выходами из него высоты. С восходом солнца Каваньяри послал к хану с формальным требованием [146] немедленно выдать преступников и уплатить контрибуцию; на что снова последовал отказ, хотя жители и были застигнуты совершенно врасплох. После непродолжительной и кровопролитной схватки, во время которой пали сам хан и несколько старшин, — контрибуция была собрана и британский отряд повернул обратно к форту Абазаи. Таким образом гидам пришлось пройти 48 миль (72 вер.) почти без привалов и кроме того еще вступить в бой с превосходными силами противника. В приведенном примере мы видим удачную комбинацию важнейших условий успешности набегов, — скрытности, быстроты и энергичного наступления, наконец, замечательную подготовку войск, всегда готовых к перенесению тяжелых трудов, конницу, действующую в роли пехоты, а пехоту — в роли конницы.

Что касается вопроса о продовольствии, то он в данном случае разрешался весьма просто: соседние, дружественные селения доставили в форт Абазаи к обратному приходу отряда все необходимые запасы. Вьючных животных поэтому, за исключением назначенных для перевозки стрелков, тоже не требовалось. Нужно однако сказать, что, благодаря тому чисто животному инстинкту, который помогает нашим полудиким соседям предугадывать приближающуюся опасность, вполне удачным бывает лишь один из целого ряда набегов. Хорошим примером того, как трудно обеспечить внезапность нападения и какой оборот в этом случае» принимает ход экспедиции, является набег на селение Маландраи. [147]

Поводом к набегу послужили продолжавшиеся в течение нескольких недель вооруженные столкновения между жителями нескольких враждебных англичанам деревень с одной стороны — и жителями с. Рустам, стоявшего на Британской территории, с другой. Получив сведение, что несколько из наиболее известных по своему участию в этих разбойнических нападениях горцев будут в определенный день ночевать со стадом угнанного скота в селении Маландраи, в 2-х милях от Индийской границы, британские власти решились попытаться их там захватить.

Ближайшие британские войска, которые можно было привлечь к участию в экспедиции, а именно 1 бат. гидов и 1 эск. 12 Бенгальского конного полка были расположены в форте Мардан, в 29 милях (44 верстах) от Маландраи.

План действий предполагался следующий: 2 роты, выступив в 2 ч. дня, должны были достигнуть с. Рустам, в 25 м. (38 вер.) от Мардана, уже после наступления темноты, и, после короткого отдыха, двинуться далее по кружной и тяжелой горной дороге с таким расчетом, чтобы к рассвету, когда предполагалось произвести фронтальную атаку, занять командующую высоту в тылу Маландраи. Остальные 6 рот должны были выступить из Мардана в сумерки и ранним утром атаковать с. Маландраи с фронта. Эскадрону, двигавшемуся самостоятельно, было приказано так рассчитать свой марш, чтобы успеть перехватить путь тем из [148] неприятелей, которым удалось бы ускользнуть из рук пехоты.

Селение Маландраи лежит у подножия скалистого и обрывистого горного отрога, поросшего кустарником вышиною в рост человека. Эта высота, вправо и влево от которой тянутся такие же отроги, врезывается в узкую, покрытую кустами и валунами долину, единственным доступом в которую является русло пересохшего ручья. По имевшимся сведениям этот проход охранялся ночью неприятельской заставой. Поэтому было решено, что атакующие с фронта части, не доходя до дефиле, остановятся и будут скрытно стоять на месте до утра. С рассветом партия отборных людей должна была броситься на заставу и захватить ее, не дав ей время поднять тревогу.

Обходящая колонна, которая тоже должна была, скрытно заняв командующую высоту, ждать утра, с рассветом достигла назначенного пункта, после весьма тяжелого 18-ти часового перехода, при чем ночью людям приходилось, ради собственной безопасности, двигаться ползком. Что же касается главных сил, то их постигла неудача: вследствие темноты и ошибки проводников, роты вместо того, чтобы остановиться перед входом в дефиле, прошли дальше и неожиданно наткнулись на упомянутую выше заставу. Противник дал залп, который положил на месте командира полка и нескольких солдат. Выстрелы подняли на ноги все селение и таким образом, вместо внезапного нападения, пришлось атаковать уже готового к бою противника с [149] целью выручки обходящей колонны, оказавшейся теперь в опасном положении.

В приведенном примере, как мы видели, слабой колонне, всего из 2-х рот пехоты, совершенно предоставленной своим собственным силам, поручается производство весьма трудного дальнего обхода, т. е. совершается вполне сознательное и намеренное нарушение одного из основных принципов военного искусства. Однако, не будь случайной встречи с заставой, предприятие окончилось бы вполне благополучно, так как обходящие роты успели уже к рассвету скрытно занять командующую позицию всего в 400 ярдах (530 ш.) от селения и, удайся фронтальная атака, согласно сделанного предположения, противник оказался бы в буквальном смысле слова в безвыходном положении.

Замечательно то огромное моральное действие, которое производит артиллерия на полуварварские племена, которые сами таковой не имеют; почему присутствие даже 2-х горных орудий при пехотной колонне, нисколько не уменьшая подвижности отряда, во время атаки горных дефиле всегда оказывается весьма полезным. Назначение артиллерии при этом то же, что и всегда, и состоит, следовательно, в содействии атаке пехоты. Однако, не смотря на то, что индийская горная артиллерия приучена не отставать от своей пехоты, случается при штурме укрепленных позиций в горах, когда подступы к ним проходят по болотам или густому кустарнику, что подвезти или поднести на руках орудия [150] на дистанцию артиллерийского огня решительно невозможно. Кроме того горные пушки, при всех своих хороших качествах, не в состоянии пробить каменные стены значительной толщины или серьезно повредить земляную насыпь. Так при штурме форта Нильт (в 1891 г., во время Хунза-Нагарской экспедиции) (Хунза и Нагар — два полунезависимых владения в малодоступной Канджутской долине. Поводом к экспедиции был набег канджутцев на соседний Гильгит, — подвластный Кашмирскому махарадже. Форт Нильт принадлежал Нагару. См. Сборник материалов по Азии, изд. В. Уч. Ком. Гл. Шт., вып. LXV, статья П. Е. Панафидина. Перев.) оказалось совершенно невозможным доставить горные орудия, даже на людях, на командовавшую над фортом и весьма близкую к нему высоту; но, если бы и удалось их поставить на этой горе, все-таки снаряды горной артиллерии не могли бы пробить крепкие своды укрепления.

И в течение Бирманской войны 1886-1887 г.г. нередки были примеры, что орудия, протащенные на людях по таким местам, которые были недоступны для мулов, не могли принять участия в бою или в вследствие истощения сил прислуги, или же потому, что густой и высокий кустарник мешал обстрелу. Вот почему приходится иногда штурмовать позиции даже с фронта без всякой подготовки артиллерией. Прекрасным примером такого рода действий является штурм форта Нильт. [151]

Сильное укрепление Нильт было расположено у соединения двух обрывистых утесов высотою в несколько сот фут, образующих берег реки Хунза, у устья большого и глубокого оврага, впадающего в эту реку (черт. 8). Благодаря рельефу местности, форт делался заметным лишь с расстояния 300 ярдов (400 шагов), обстреливать же можно было начать только с дистанции в 250 ярдов (330 шагов). Стены были сложены из массивных камней, соединенных глиной и скрепленных балками, имели 14 фут. высоты и 8 фут. толщины. По углам и по середине фасов построены были башни, фланкировавшие подступы. Для прикрытия ворот впереди их была возведена каменная стенка (A, B, C) с бойницами; а в глубоком рве, впереди последней, расположена засека, загибавшаяся затем широкой полосой до подошвы обрывистого отрога, отходившего от соседней горы. Этот отрог, оказавшийся недоступным для горной артиллерии, был занят британской пехотой, огонь которой, в виду солидной постройки укрепления, не производил на гарнизон форта никакого впечатления; поэтому решено было взять форт атакой открытой силой, направив таковую на участок стены, заключавший единственные два выхода (A и B) и протяжением всего в 60 ярдов (80 шагов). [152] Силы отряда, находившегося под командой полковника Дюрана (Durand), равнялись 1.081 чел. (из них 188 чел. 5-го пехотного полка гуркасов, прочие принадлежали к кашмирским войскам), с двумя горными орудиями, при 12 английских офицерах. После безрезультатной канонады из горных орудий, полковник Дюран приказал пехоте атаковать. Поручики Буарагон и Бэдкок с гуркасами и капитан Эйльмер с ротой сапер бросились в глубокий овраг, тянувшийся с западной стороны форта. Нескольким гуркасам, поручику Буарагон и капитану Эйльмер удалось, несмотря на сильный огонь гарнизона, пройти сквозь засеку, в более редкой ее части, добраться до ворот A в стенке и выломать их. Капитан Эйльмер тотчас же бросился к вторым воротам E (в главной стене) и приступил под сильным огнем противника к укладке пироксилиновых шашек для их взрыва. После нескольких неудачных попыток ворота были взорваны. Град пуль в ответ на это осыпал атакующих и положил нескольких человек на месте, а капитан Эйльмер оказался тяжело раненым. В эту минуту подоспела помощь в лице поручика Бэдкока и нескольких гидов; поручик же Буарагон поспешил назад, чтобы собрать новые подкрепления и показать им путь; так как прочие войска еще не знали об успехе атакующей партии и сам начальник отряда, услыхав звука, взрыва, сначала предполагал, что это разорвало от выстрелов его [153] артиллерии (Нельзя не заметить некоторого противоречия в изложении автором этого эпизода: потому, что сказано было им выше, можно было предполагать, что артиллерия не могла новое принять участия в действиях этого дня. Перев.) одно из неприятельских орудий. С прибытием подкрепления атакующая партия, (всего в начале 3 офицера и 20 сипаев) с непоколебимым мужеством выдерживавшая все это время самый сильный перекрестный огонь противника, могла уже свободно штурмовать форт, которым вскоре и удалось овладеть.

Успех действий британского отряда основывался не на каких-либо искусных стратегических или тактических комбинациях а, как это довольно часто случается, исключительно на хладнокровии и решительности руководивших штурмом, и на полном пренебрежении чувством самосохранения, — чувством, которое за последние годы, под влиянием введения заряжающегося с казны оружия, вообще несколько усилилось.

В пограничной полосе Индии войскам часто приходится действовать в районах, находящихся на весьма значительной высоте над уровнем моря и нередко в зимнее время. Затруднения, которые встречаются при таких операциях, весьма велики, особенно вследствие больших холодов. Действия 20-го декабря 1891 года близь форта Нильт, штурм которого 2-го декабря того же года был нами только что описан, представляют прекрасный пример успеха, одержанного британцами, несмотря на суровую природу. [154]

Укрепление Нильт находится на высоте 6.700 фут. над уровнем моря и расположено у устья глубокого ущелья, начинающегося в ледниках горы Ракапуши (Rakapushi Mountain) и оканчивающегося у берегов значительной горной реки Хунза, непроходимой в брод. Бока ущелья почти отвесны и имеют от 600 до 1.500 фут. высоты. Противник занимал ряд завалов вдоль противоположного форту края ущелья, от реки Хунза до недоступных гор, и уже в течение 17 дней упорно удерживал британский отряд в форте Нильт, несмотря на все попытки (преимущественно ночные рекогносцировки) британцев найти выход из такого положения. Наконец, благодаря предприимчивости одного отважного сипая, удалось напасть на настоящий путь, которым можно было заставить противника очистить позицию. Ночью 19-го декабря поручики Мэннерс Смит и Тэйлор с 100 ч. сипаев получили приказание, выйдя скрытно из укрепления, спуститься под покровом темноты в ущелье, а с рассветом атаковать крайний левый участок позиции, образованный гребнем обрывистого ската, подымавшегося почти отвесно на высоту 1.500 ф. над дном теснины. [155] Остальная часть отряда (6 англ. офицеров, 135 сипаев, при двух орудиях), должна была содействовать атаке, сосредоточив сильный огонь с расстояния 400-600 ядров (530-800 ш.) по противнику, занимавшему ближайшие к пункту атаки участки позиции и тем удерживать его от всяких действий против штурмующей партии, в том числе и от часто практикуемого горцами скатывания на головы атакующих камней и обломков скал.

Согласно этому предположению, в 7 ч. 55 м. утра, когда по расчету времени штурмующая партия должна была уже достичь верхнего края обрыва, был открыть огонь по противнику, но к несчастью поручик Мэннерс, поднявшись уже до половины ската, увидел, что дальнейшее движение в этом направлении невозможно; тотчас начал он спускаться обратно, рискуя каждую минуту быть обнаруженным неприятелем. Только в 10 часов могла атакующая партия вновь начать эскаладу и на этот раз скат оказался более доступным. Шаг за шагом совершали атакующие свое опасное восхождение, предводимые отважным Мэннерсом, который замечательно искусно пользовался мгновениями, когда прекращался дождь скатывавших сверху камней, для того, чтобы продвигаться вперед. Противник теперь уже знал об атаке позиции и только сильный огонь британцев удерживал его в окопах и не дозволял ему раздавить штурмующих обломками скал.

Наконец, в 11 ч. утра передовым людям [156] удалось достичь вершины и овладеть атакой с тыла ближайшим неприятельским завалом.

Вскоре подоспели и остальные, и вся партия в 100 чел. с двумя британскими офицерами бросилась на соседние завалы, направляясь с фланга и с тыла. Противник обратился в бегство, оставив много пленных и убитых. Теперь ничто не мешало переходу британцев на ту сторону ущелья и после 3-х недельной невольной остановки британский отряд двинулся дальше.

Здесь также, как и при взятии форта Нильт, главную роль играло не столько тактическое искусство, (хотя принимая в соображение обстановку, и следует признать все распоряжения по отряду вполне удовлетворительными), сколько нравственное влияние и личное мужество начальников. Весьма вероятно, что, если бы поручик Мэннерс отказался повторить свою первую неудавшуюся попытку взобраться по обрыву, в виду крайней рискованности эскалады, раз противнику известию направление штурма, то британцам никогда бы не удалось форсировать переход через ущелье и экспедиция не привела бы ни к какому результату.

Из приведенных примеров видно, что для того, чтобы достичь успеха в такого рода предприятиях, офицеры должны обладать непоколебимой уверенностью в себе, ловкостью, смелостью и чрезвычайной выносливостью. Нужно при этом еще заметить, что все эти набеги, ночные нападения и проч. предпринимаются отрядами, [157] исключительно состоящими из туземцев, с самым незначительным числом английских офицеров; от умелого предводительства последних и зависит всецело весь успех экспедиций.

В этом отношении британские офицеры превосходят офицеров всех прочих национальностей; они являются действительно прирожденными предводителями воинов и в особенности туземных, безразлично африканских или азиатских. Уже присутствие 1 английского офицера в небольшом отряде увеличивает его боевую способность на 50%; и это обстоятельство настолько проникло в сознание людей, что сразу придает всему отряду замечательную уверенность в своих силах и является причиной тех блестящих и смелых подвигов, которыми испещрены страницы военной истории Индийской границы.

Однако, вследствие той же самоуверенности британцев, могут случаться и такого рода факты, что небольшие отряды, излишне полагаясь на свои силы, вступают в единоборство с слишком большими массами противника и терпят неудачу, как это и имело место в деле у Чиласа.

Укрепленный пост Чилас (ф. Чилас — между Кашмиром и Гильгитом. Перев.) в марте 1803 года был занят гарнизоном из 300 чел. гвардии махараджи Кашмирского под командой 2-х британских офицеров, майора Даниеля (1-го Пэнджабского пехотного полка) и поручика Моберли (37-го п. [158] дограсов). По полученным майором Даниелем сведениям следовало ожидать нападения на пост в ночь магометанского праздника Шаб-и-Барат. Предполагая по ошибочному расчету, что праздник этот упадет на 3-е марта, и убедившись, что ночь на это число прошла спокойно, гарнизон решил, что донесение было ложное. Однако на следующую ночь пост быль действительно атакован неприятелем в силах около 1.000-1.200 чел., но отразил нападение рядом залпов.

Таким образом ошибка в определении дня атаки не имела непосредственных неблагоприятных последствий для гарнизона; но является вопрос, таков ли был бы дальнейший ход событий, еслибы были собраны более подробные сведения о силах и намерениях противника и еслибы план действий был принят по должном обсуждении, заблаговременно, а не после ночного нападения, в последнюю минуту.

Выше уже упоминалось, что одно из главнейших стремлений британских начальников, это поставить своих осторожных противников в такое положение, чтобы лишить их возможности применить свой обычный прием, — быстро рассеиваться и также быстро собираться вновь, и принудит их к вступлению в открытый бой.

Вследствие этого, чтобы окружить противника и поставить его в безвыходное положение, британцы невольно растягивают свои силы, что, конечно, сопряжено для атакующего с известной опасностью, как это и будет видно ниже. [159]

Тотчас же после отражения ночной атаки на Чилас, начальник отряда, майор Даниель, решил перейти в наступление и атаковать в свою очередь противника, который теперь, отхлынул к ближайшему селению. Согласно этому решению, в 3 ч. 30 м. утра поручик Моберли с 35-ю кашмирцами направился для атаки этого селения. После упорной схватки Моберли удалось утвердиться не без потерь в стоявших на окраине селения домах; но, будучи вскоре затем тяжело ранен, и убедившись, что селение слишком сильно занято, чтобы можно было овладеть им с такой небольшой горстью людей, он отступил с своими кашмирцами к укреплению. Противник все время поддерживал сильный ружейный огонь по форту, и к утру силы его, благодаря разнесшемуся с быстротой молнии известию о нападении на пост, достигли 4.000-5.000 чел. вооруженных горцев.

В 8 ч. 30 м. утра, когда огонь временно прекратился, майор Даниель решил, выступив из укрепления, приступить к предположенному окружению противника. Для этой цели, за вычетом оставленных для обороны укрепления, он мог располагать всего 140 чел. Выйдя из юго-восточных ворот укрепления и обойдя селение, майор Даниель разделил свой отряд на две части и атаковал его одной партией с запада, другой — с востока. Таким образом селение было окружено: две партии в 70 чел. каждая атаковали его с двух сторон, а с третьей — преграждало путь [160] противнику укрепление Чилас. После двухчасового боя, во время которого атакующим удалось было утвердиться в одной части селения, в укрепление стали прибывать раненые и сообщили, что майор Даниель и много людей убито, и что атакующих постигла полная неудача. Действительно, когда одному туземному офицеру удалось собрать и сравнительно благополучно отвести назад остатки обеих атаковавших партий, то оказалось, что потеря ранеными и убитыми равнялась 52 человекам, в том числе 2 англичанина и 4 туземных офицера. Противник, который потерял около 250 чел. убитыми, кроме большого числа раненых, как это ни странно, не решился развить свой успех, а на другой день, вероятно, вследствие предположения, что к британцам могут прибыть подкрепления, скопища его рассеялись.

Из приведенного эпизода одной из многочисленных пограничных экспедиций можно извлечь полезный урок на будущее время, а именно, что если с одной стороны с малыми силами могут быть предприняты и приведены к благополучному окончанию и большие предприятия, то с другой — основывать все расчеты на боевых качествах войск свыше известного предела уже неосмотрительно, как бы ни была хороша их боевая подготовка.

План майора Даниеля отличался смелостью, но грешил в других отношениях. Для того, чтобы достигнуть пункта, откуда, предполагалось вести атаку, отряду пришлось пройти под перекрестным огнем [161] противника, а направление атаки было так выбрано, что гарнизон вынужден был перестать стрелять, чтобы не перебить своих. Как кажется, майор Даниель был заранее уверен в своем полном успехе и опасался лишь, что противник ускользнет без боя; поэтому и действия майора имели целью окружить противника; последний же, видя, что его хотят поставить в безвыходное положение, отчаянно сражался и нанес атакующим сравнительно большой урон. Будь атака британцев направлена только на фронт и фланг противника, можно было бы выгнать его из селения в открытое поле, отчего потери его были бы значительно больше, а потери британцев без сомнения много менее.

Вряд ли необходимо напоминать читателю, что военные качества разных пограничных племен и приемы, употребляемые ими при атаке и обороне, весьма различны. В то время, как в скалистых горах северозападной границы противник большею частью строит глинобитные укрепления или устраивает бруствера из камней, так наз. «сангары» или «сэнгэры» (завалы), в более восточных, лесистых частях пограничной полосы употребляются засеки и палисады, и вообще каждое племя пользуется для фортификационных работ тем подручным материалом, который оно привыкло употреблять из поколения в поколение.

Индийским войскам не раз случалось легко овладевать палисадами смелой атакой с фронта, [162] так как защитники последних, будь это племена Тибета, Бирмы или Шана, далеко не обладают такой физической силой и таким упорством в бою, как воинственное население северных гор.

За последние годы британцам приходилось неоднократно вести борьбу среди лесов, покрывающих северовосточную часть пограничной полосы, например, в 1888 году, во время экспедиции в Сикким. Эта последняя экспедиция была предпринята для восстановления британского влияния в стране Сикким, пограничной с Тибетом. Театр военных действий представлял ряды гор, высотою более 12.000 ф. над уровнем моря и поросших дремучими лесами. База экспедиционного отряда находилась в Силигури (Siliguri), где оканчивалась ширококолейная железная дорога, промежуточная база в Падонге (Padong), в 30 милях (45 в.) к северовостоку от Даржилинга (Darjeeling) и всего в 40 милях (60 в.) от первого объекта действий наступающего — укрепления Лингту (Lingtu). Экспедиционный отряд состоял из 200 чел. 2-го баталиона Дербиширского полка, 400 чел. 13-го Бенгальского пехотного полка и 700 чел. 32-го Пионерного, при 4-х горных орудиях. В виду тех трудностей, которые должны были выпасть на долю экспедиции при действиях, среди таких высоких гор, в состав отряда назначены были только люди, признанные вполне способными к перенесению тягостей похода среди суровой природы. На каждое орудие взято было по 168 снарядов, на винтовку по 200 и на карабин по 100 патронов. На каждых 15 чел. [163] имелось, как и всегда, по палатке весом в 160 англ. фунтов (4 п. 16 ф.); в добавок к положенному шанцевому инструменту на каждый полк было выдано по 100, а артиллерии 50 коротких полусабель, называемых туземцами «даос» (daos); такие же полусабли были выданы и половине военно-рабочих. Эти даосы должны были служить для расчистки зарослей и заготовки топлива. Запасов довольствия имелось на один месяц. Обоз был вьючный, но часть тяжестей переносилась военно-рабочими (кулиями).

Проведение телеграфа и устройство почтовой части было возложено на соответствующие органы гражданской администрации.

К середине мая отряд сосредоточился в Падонге, в полной готовности к выступлению, которое и назначено было на 16-е мая.

Отряд разделен был на две колоны; первая, полковника Грэама (Greham), из 300 чел. 32-го Пионерского и 100 чел. Дербиширского полков при двух орудиях, должна была направиться на Лингту, а вторая, полковника Митчеля, составленная из 300 чел. Бенгальского и 100 чел. Дербиширского полков, также при двух орудиях, следовать к Питчи, резиденции раджи Сиккима. Таким образом каждая из колонн имела особый предмет действий и оперировала совершенно изолировано, не имея никакой возможности поддерживать связь одна с другой. Колонна Митчеля, произведя демонстрацию против Интчи и не встретив никакого сопротивления, [164] возвратилась к исходному пункту. Первая же колонна, после трехдневного марша (17-го, 18-го и 19-го мая), встретила противника у Джелука (Jeluk), в пяти милях (7 1/2 в.), не доходя Лингту. Рекогносцировка выяснила, что поперег пути тибетцами устроен завал из камней, а на вершине весьма крутого подъема — палисад (Stockade, в англ. оригинале; в действительности, как будет видно ниже, это был скорее завал из массивных бревен.). В семь часов утра полковник Грэам приступил к атаке позиции. Атакующая част состояла из 100 чел. тонер и из 78 чел. дербиширцев (в качестве поддержки). Орудия, хотя и перевозившиеся вьючным способом, пришлось оставить позади, в виду весьма плохой дороги.

Наступление могло совершаться лишь с величайшею осмотрительностью и осторожностью, так как дорога шла по крутизне, извиваясь среда густых бамбуковых зарослей. Когда, шедшие в голове колонны, пионеры были уже в нескольких стах шагах от палисада, противник открыл внезапно огонь. Однако, не обращая внимания на выстрелы и не отвечая на них, смелые пионеры безостановочно продолжали наступать, и, подойдя почти вплотную к палисаду, дали залп и бросились в штыки. После непродолжительной схватки, с помощью дербиширцев, удалось преодолеть сопротивление обороняющегося, который стал быстро отступать по дороге на Лингту, преследуемый британцами. Между тем, еще до решительной атаки, с целью [165] содействовать ей обходом, командир пионеров, полковник сэр Б. Бромхэд, отрядил влево небольшую партию с капитаном Лёмсденом. Эта партия, пройдя небольшое расстояние, нашла полотно дороги совершенно срытым как раз в том месте, где последняя огибала пропасть; в 10 шагах далее противником был устроен каменный бруствер, из-за которого тотчас же раздались выстрелы, положившие на месте самого Лёмсдена и нескольких солдат и приведшие партию в расстройство. Только, когда после упомянутой выше атаки на палисад, часть дербиширцев ударила в тыл защитникам бруствера, обходящая партия узнала об успехе фронтальной атаки; так густа была бамбуковая чаща!

При осмотре главной позиции, оказалось, что она была укреплена весьма сильно. Завал, тянувшийся по гребню высоты между двумя недоступными обрывами, имел около 200 ярдов (270 шаг.) длины и состоял из положенных горизонтально массивных бревен, впереди которых были повалены деревья, образуя густую засеку. Единственный подступ вел с фронта по крутому, обрывистому скату; 120 тибетцев обороняли эту баррикаду; в том числе несколько человек стрелков были расположены на деревьях. В общем число защитников было слишком недостаточно для такого сооружения; но 300 хорошо вооруженных и храбрых солдат могли бы здесь задержать целую армию.

На следующее утро колонна продолжала свое наступление к Лингту среди густого тумана. Так как [166] один из пленников рассказал, что недалеко от форта, на пути колонны, противник собрал груду камней и обломков скал, чтобы сбросить их на британцев, при проходе последних, то движение совершалось с большими предосторожностями, с дистанциями в 350 ярдов (460 ш.) между частями. В то же время команда пионеров была направлена по гребню высот, чтобы ударить с тылу на партию тибетцев, засевшую у этого своеобразного камнемёта.

Из-за тумана нельзя было ничего различить далее 50 шагов; дорога извивалась по крутизне и была покрыта слоем талого снега до 2-х фут глубиною. Осторожно подвигаясь вперед и успешно миновав камнемёт, полковник Бромхэд со своими пионерами уже безостановочно продолжал наступление по обрывистым скатам горы, на которой стояло укрепление Лингту, и ворвался в него через главные ворота прежде, чем- противник успел открыть огонь. Пораженные ужасом, тибетцы обратились в бегство, преследуемые пионерами.

Так называемое укрепление (форт) Лингту было устроено в том же роде, как и палисад (завал) близь Джелука, но только фланги его упирались в две каменные башни. Такая прямая стена могла, конечно, представлять лишь слабую преграду наступающему; и вообще это фортификационное сооружение имело скорее демонстративное назначение, так как преграждало транспортный пут, построенный перед тем британцами. Со взятием Лингту, дорога была [167] вновь открыта, Сикким очищен от тибетцев и цель экспедиции достигнута.

При действиях против противника с такими слабыми боевыми качествами, как тибетцы, главное затруднение заключается не в самом неприятеле, а в суровом климате и дикой природе. Густые чащи джунглей, глубокие снега, туман и дождь, наконец, почти недоступные тропы, извивающиеся по краям обрывов, все это весьма усложняет задачу, выпадающую на долю начальника, от которого здесь требуется скорее отвага, смелость, решительность и организаторские способности, чем искусство тактика или стратега. Однако необходимо помнить, что всякая случайная неудача, являющаяся следствием необдуманно смелых действий, может скомпрометировать весь ход операции и, что соблюдая осторожность, легче избежать несчастия.

Приведенный пример, хотя не дает особого материала для изучения с точки зрения тактики, а еще менее стратегии, опять подтверждает то значение, которое имеет, даже при самой неблагоприятной обстановке, смелая и решительно веденная атака, Так, позиция у Джелука, которая могла назваться неприступной и атаковать которую возможно было только с фронта, а, следовательно, лишь с огромными потерями, была все же взята британцами и потери равнялись всего 5 человек раненых!

Другой случай атаки палисадов имел место во время Бирманской войны, при наступлении отряда полковника Гольта из Пиинмана (Pyinman) к [168] Саикпудангу (Saikpudang), где находилась банда мятежного предводителя Сам-Пэ. Отряд состоял всего из 190 человек (в том числе 110 английских солдат), и имел с собой, в виду недостаточности перевозочных средств, только четырехдневный запас довольствия. Противник оборонял укрепленную позицию, усиленную палисадом внушительных размеров, упиравшимся в обрывистые высоты, которые тоже были сильно заняты. Подступы к позиции были усеяны воткнутыми в землю заостреными бамбуковыми кольями, называемыми «пэнжии» (penjies). Авангард, хотя подвигался вперед весьма осторожно, но на повороте дороги внезапно попал под огонь противника, засевшего за бруствером из камней, и потерял 3-х человек ранеными. Тогда полковник Гольт выслал влево небольшую часть под командой капитана Боддама для обхода противника с фланга. Как только капитан Боддам вышел на фланг, произведена была фронтальная атака остальным отрядом, и противник был прогнан. Потери британцев равнялись всего 6 чел. ранеными. Как часто бывает в этих краях, местность имела здесь такой закрытый характер, что только с подходом на расстояние нескольких шагов, можно было точно определить расположение противника. Обход позиции партией из нескольких человек оказал решительное влияние на успешный исход боя, хотя на этот раз противник и обратил внимание на обеспечение своих флангов, заняв соседние высоты; но тыл его не был [169] обеспечен ни войсками, ни фортификационными постройками. Вообще бирманские укрепления имеют лишь три фаса, с тыла же остаются открытыми для удобства отступления. Вот почему не надо удивляться вопросу бирманца, который заметив, что укрепления британцев имеют всегда сомкнутое начертание, спросил: «Да, каким же путем им удастся из них бежать?» [170]

Одной из важнейших обязанностей, возлагаемых на войска при операциях в пограничной полосе, является конвоирование транспортов. Как уже не раз упоминалось выше, пограничные области, служащие театром военных действий, еще могут до известной степени прокормить своими средствами какую нибудь одну, другую сотню солдат, но для отрядов в несколько тысяч местных запасов довольствия совершенно недостаточно и необходимо устраивать подвоз с базы. Подвоз производится, в зависимости от доступности путей, помощью вьючных или колесных транспортов. Транспорты эти во время движения по пограничной территории находятся в постоянной опасности от противника; так, что иногда требуется охранять каждую милю их пути. Глубина походной колонны транспорта из 2-х или 3-х тысяч вьючных животных, двигающихся обыкновенно гуськом, весьма [171] значительна, и организовать охрану, так, чтобы возможно менее расходовать людей, не так легко. Охрана транспортов вообще производится двояко, или придавая транспорту прикрытие, или выставляя по дороге посты в более важных пунктах. Выбор того или другого способа будет зависеть от характера местности. В сильно гористых странах, где дороги проходят по дефиле и узким долинам и командуются со всех сторон, лучше всего располагать посты в придорожных пунктах, в равнинах же, открытых или лесистых, находят более удобным придавать транспортам прикрытие, распределяя его соответственно обстановке. Таким образом, в 1877 и 1878, те участки дороги из Пешавара в Кабул, которые проходили через Хэйберский и Джугдулукский проходы, охранялись днем пешими пикетами, выставлявшимися на день на середине пути между двумя соседними постоянными постами, а при каждом транспорте следовала небольшая кавалерийская часть; в равнинах же Джеллалабада и Кабула транспорты сопровождались все время сменявшимися по пути прикрытиями из пехоты и кавалерии, но постоянных постов не имелось. Однако, хотя нельзя вообще вовсе обойтись без охраны транспортов тем или другим способом, но слишком большие наряды войск с этой целью являются опять таки другой крайностью. Дело в том, что систематическое ведение войны неизвестно пограничным племенам и большая часть нападений на транспорты не является результатом заранее [172] обдуманного плана, а только разбойническим подвигом шайки мародеров или фанатиков, и в большинстве случаев оканчиваются для транспорта, при успехе атаки, потерею какого нибудь мешка с зерном, полудюжины мулов и одного или двух раненых погонщиков.

Смятение, которое распространяется среди обозной колонны при атаке, особенно во время движения по кустарнику, всегда так велико, что можно сначала думать, что положение действительно критическое, но в сущности ничего серьезного с транспортом, т. е. истребления всего или части обоза, случиться не может, как бы ни был предприимчив противник: дорога, по которой двигается транспорт большею частью одна, и на каждом переходе находятся или укрепленные посты и пикеты, или же невдалеке следует прикрытие.

Исключение из этого общего правила представляет потеря англичанами целого транспорта во время наступления к Кабулу, в 1880 г., происшедшая, вследствие несоблюдения отданных генералом Бэкером инструкций, относительно порядка следования обозов и величины прикрытия.

Транспорт состоял из 1 телеграфиста, 22 телеграфных рабочих, 40 погонщиков и 84 мулов, вез телеграфные столбы из Каратига к Шутаргурданскому перевалу и конвоировался всего 1 капралом и 10 сипаями. Между тем, согласно распоряжения генерала Бэкера, конвой должен был быть [173] не менее, как по расчету 1 солдата на каждые 4 мула или 4 вьючных животных.

Транспорт выступил из Каратига в 6 ч. утра, а в 9 ч. в Шутаргурдан пришло известие, что на транспорт было сделано нападение, а гарнизон блокгауза (55 чел. при 1 английском офицере), построенного на хребте Сурки Котал (Surkhi Kotal), невдалеке от Места столкновения, подвергся сильному обстреливанию со стороны противника. Тотчас были посланы на помощь атакованным все свободные люди (72-го полка Хайлэндеров), но уже грабители успели скрыться и преследовать их было бесполезно. Нападающих было 200-300 чел. С таким превосходным числом противника пришлось бороться слабому конвою транспорта! После геройского сопротивления капрал и 6 сипаев были убиты и 1 ранен, кроме этого убиты были телеграфист, 6 военно-рабочих и 2 рабочих ранено, а все 84 мула и при них 2 погонщика и 1 рабочий уведены горцами.

Нельзя не заметить, что нападение было произведено весьма искусно. Транспорт, повидимому, подкарауливали уже несколько дней, место было намечено заранее и, чтобы помешать прибытию помощи с ближайшего поста — блокгауза на Сурки Котале, последний был атакован одновременно с обозом. Но, как уже было сказано, это был исключительный случай, в общем же все эти варварские племена так же, как и китайцы, больше всего рассчитывают на эффект, якобы производимый шумом, [174] криком, пальбой и бряцанием оружия, почему все такого рода нападения только надоедают войскам, но на ход операции никакого влияния иметь не могут.

При умелом пользовании шпионами, ренегатами, вообще всеми теми, кого можно подкупить, (а таким «несть числа»), всегда возможно своевременно получить сведения о всякой шайке, собирающейся или бродящей вблизи пути транспорта, и, выслав отдельную команду, разогнать ее. Вообще, действуя энергично, можно лучше всего обеспечить безопасность транспорта.

Европейские войска считают обязательным при нападении на транспорт направлять удар против прикрытия, на том основании, что, покончив с последним, легко овладеть обозом. Племена ate, населяющие пограничную территорию Индии, действуют большею частью совершенно обратно и, избегая встречи с прикрытием, нападают на кажущиеся им более слабо охраняемыми части обозной колонны.

Зимой 1878-1879 г. нападения такого рода, хотя в общем и не причинявшие особого вреда, повторялись так часто, что пришлось прибегнуть к военной хитрости для ограждения безопасности колесных транспортов, следовавших через Хэйберский проход. Одну или две повозки в одном из эшелонов каждой обозной колонны, вместо мешков с зерном, скрытно нагружали вооруженными конвоирами, оставляя нарочно этот эшелон без видимого прикрытия. Внезапное появление солдат из повозок [175] производило на атакующих такое же потрясающее впечатление, как неожиданный взрыв мины. Попавшись несколько раз таким образом, горцы понемногу потеряли охоту к такого рода предприятиям и стали избегать в особенности нападать на обозы, двигавшиеся без прикрытия.

Другого рода приемы употреблялись с успехом в Бирме, как это видно из нижеследующего описания действий Майлунгской колонны 28 января 1887 г.

Накануне этого дня, вследствие небрежности погонщиков, шайке туземцев племени Шан удалось захватить около 30-40 вьючных пони. Команде британских войск под начальством поручика Броклъхёрста удалось отбить 16 из них; но на следующее утро получено было известие, что шанцы продолжают следить за транспортом, в надежде на новую добычу. Полковник Дешон, командовавший отрядом, приказал арьергарду из 25 человек сомерсетширской легкой пехоты с поручиком Морз, пройдя некоторое расстояние за колонной, устроит засаду. Едва Морз, исполняя приказание, успел скрыться в чаще, как уже шанцы поровнялись с засадой, но, потеряв 4 человек, обратились в бегство. Двинувшись дальше, Морз опять повторил тот же маневр, скрыв своих людей за выступом горы. Атакованные внезапно из этой новой засады, шанцы были теперь окончательно рассеяны и уже более не пытались нападать на колонну.

В случае нападения на обозы, следующие в глубокой колонне по дороге шириной в одну колею, принято [176] за правило, чтобы повозки не останавливались, а продолжали безостановочно двигаться вперед, предоставляя прикрытию отражать нападение. Так, во время Бирманской войны, транспорт из 77 повозок, двигавшийся, под прикрытием отряда из 100 чел. 3-го Мадрасского пехотного полка под начальством подполковника Андерсона, из Гвебина (Gwebin) в Пайокгон (Pyokgon), был внезапно атакован около Канхла (Kanhla) значительными силами дакойтов. Дорога была очень извилиста, а чаща по сторонам так густа, что нельзя было ничего видеть далее нескольких шагов. В момент, атаки прикрытие было распределено следующим образом: двадцать человек в авангарде, двадцать — в арьергарде и по пяти человек с каждой стороны повозок. Когда транспорт приближался уже к Канхла с юга, по головному патрулю (2 унтер-офицера и 3 рядовых) был сделан залп из снайдеровских винтовок почти в упор, с расстояния каких-нибудь 20 шагов, уложивший на месте 4-х человек из пяти. Подполковник Андерсон немедленно бросился вперед с остальными людьми авангарда, но был тяжело ранен. Сипаи продолжали однако наступать, стреляя залпами более или менее наудачу по скрытому в чаще противнику. Залпы эти очевидно произвели должный эффект, так как противник поторопился очистить засеку, преграждавшую дорогу, забыв даже забрать с собой около 100 снайдеровских патронов.

В тоже время и арьергард (20 чел.) был [177] атакован 30 или 40 дакойтами, вооруженными только холодным оружием, многие из которых пали под огнем сипаев. После двухчасовой схватки, во время которой транспорт безостановочно продолжал свое движение, противник был окончательно отбит.

В течение той же кампании, 18 апреля 1886 г., транспорт с продовольствием, под прикрытием 20 стрелков с 1 туземным офицером, выступил из Хлаингдета (Hlaingdet) в Меиктилу (Meiktila). Пройдя 9 миль (13 в.), возле урочища, называемого Менхла (Menhla), транспорт был внезапно атакован неприятелем. Три сипая были ранены, но транспорт продолжал безостановочно двигаться к Конг-Даунгу (Kong-Daung), где и остановился на ночлег. В тот же вечер транспорт подвергся нападению 2.000-3.000 бирманцев, окруживших бивак со всех сторон и поддерживавших всю ночь сильный огонь. За это время выбыло из строя еще 4 сипая, так что численность прикрытия равнялась теперь всего 13 человекам. Между тем сведения о критическом положении транспорта успели достичь до Хлаингдета, откуда и были высланы на выручку его 20 ч. Ливерпульского и 30 ч. 11-го Бенгальского пех. полков под командой поручика Форбс. Совершив ночной переход, Форбс подоспел к утру в Конг-Даунг и, соединившись с остатками прикрытия, отбросил противника. Вслед затем транспорт, прикрываемый отрядом Форбса, [178] двинулся дальше и благополучно достиг места назначения — Меиктилы.

Для обратного сопровождения транспорта из Меиктила в Хлаингдет был вновь назначен тот же поручик Форбс с 70 чел. сипаев. Выступив утром 20-го апреля, транспорт весь день провел в движении, но с наступлением ночи был остановлен и расположился на ночлег на открытой поляне, охраняемый прикрытием. Противник ночью обстреливал бивак, однако держался довольно далеко и не решался атаковать. Потерь с британской стороны не было. Утром 21-го транспорт двинулся далее и, не доходя миль 6 до Хлаингдета, был встречен значительным отрядом противника, преградившим дорогу и занявшим джунглю по обе ее стороны. Прикрытие немедленно изготовилось к бою; 20 человек в рассыпном строю составили первую линию, 20 человек — поддержку, остальные 30 сипаев остались при обозе. Наступая таким образом, прикрытию удалось, не смотря на смерть Форбса, сраженного пулей, пробиться сквозь джунгли и довести в сохранности транспорт до Хлаингдета. Потери противника одними убитыми равнялись 123 чел.

Может быть, читатель скажет, что посылать транспорт с прикрытием всего из 20 чел. в пункт, находившийся на расстоянии целых 2-х переходов, значило заранее обрекать его на гибель. Конечно, в данном случае прикрытие было слишком слабо, но нужно заметить, что, согласно всех, имевшихся в минуту [179] отправления, сведений, можно было ожидать лишь встречи с незначительными партиями дакойтов, с которыми легко могли справиться и несколько храбрых солдат; и достаточно было, как мы видели, довести прикрытие до 70 чел. под командой английского офицера, чтобы дальнейшее движение транспорта к пункту назначения и обратно совершилось почти без потерь.

Как исключение из общего правила, сопровождение транспортов во время Читральской экспедиции происходило без всяких хлопот или риска. Удары, нанесенные британскими отрядами, были так сильны, внезапны и действительны, что вся страна была как бы парализована и в течение тех 5 месяцев, что длилась операция, на всем протяжении коммуникационной линии (306 в.) транспорты могли двигаться вполне безопасно без всякого прикрытия.

Иногда значительному отряду приходится совершать продолжительное походное движение, имея с собой все или большую часть своих продовольственных и прочих обозов, как это было, например, во время похода сэра Дональда Стюарта в Кабул и марша сэра Фредерика Робертса из Кабула на выручку Кандахара. В таких случаях в действительности весь отряд обращается в прикрытие транспорта и охранение безопасности последнего является существенным вопросом.

Отряд генерала Стюарта состоял из трех бригад, имевших при себе не только палатки и свой войсковой обоз, но и такие предметы довольствия [180] англичан, которые невозможно было рассчитывать найти на пути движения. От Кандахара до Мукура, на протяжении 155 миль (235 в.), бригады могли двигаться отдельно, каждая со своим обозом. Но за Мукуром, по пути к Газни, в виду близости противника, отряду пришлось наступать более сосредоточено, так, что утром в день сражения при Ахмед-Хейле порядок движения его был следующий: впереди авангард из 19 Бенгальского уланского полка, 19 Пэнджабского пех. полка, 4-й и 10-й рот Бенгальских сапер-минер и одной батареи; при авангарде отрядный штаб с конвоем из роты 60-го стрелкового, роты 25 пех. Пэнджабского и полуэскадрона 19 уланского Бенгальского полка. Затем шли главные силы (2-л бригада) в составе 1.092 ч. пех. 349 ч. кав. при 10 орудиях, за которыми следовал весь войсковой обоз и транспорт с продовольствием, охраняемый с обеих сторон небольшими командами. В арьергарде, за обозами, шла 1-я бригада (1.393 ч. пех. 316 чел. кав. и 6 горн. орудий). Вообще весь отряд был распределен в виде прикрытия своего собственного обоза. Как видно из приведенного выше (см. стр. 114) описания Ахмед-Хэйльского сражения, противник не избрал для атаки ни головы, ни хвоста колонны, так как они были весьма сильны, а атаковал во фланг. Сэр Дональд Стюарт, сознавая важность сохранения за собой инициативы, уже начал выстраивать свой отряд к стороне фланга и предполагал двинуть в атаку головную бригаду (лучший способ для [181] очистки пути), когда вдруг противник ринулся на него с высот и заставил его принять оборонительное расположение.

Атака афганцев, хотя веденная весьма смело и энергично, была очевидно направлена неудачно. Так как, если в общем и принято за правило (Но не афганцами, как можно заключить из скапанного автором на стр. 174. Перев.) сначала атаковать прикрытие, то все же есть случаи, когда чувствительная точка обороняющегося находится в другом месте.

Глубина обозной колонны британцев равнялась 6 милям (9 в.) и прикрытие сосредоточивалось главным образом в голове и хвосте ее (по бригаде). Поэтому, если бы противник дал время головной бригаде британцев начать атаку и ввязаться в бой, а сам, оставив против нее лишь слабую часть, всей массой иррегулярной пехоты и кавалерии, обрушился на обоз, то такой удар мог бы иметь самые решительные результаты;. так как британский отряд в сущности не имел никакой связи с базой и дальнейшее существование его в значительной степени, если только не вполне, зависело от имевшихся при нем запасов, потеря которых неминуемо поставила бы его в самое критическое положение.

Другим примером сопровождения транспорта значительным отрядом служит марш генерала Робертса из Кабула в Кандахар и, хотя здесь [182] генералу Робертсу не пришлось во время следования отражать нападения противника, но меры, принятые им для обеспечения безопасности транспорта, весьма поучительны.

Марш генерала Робертса из Кабула в Кандахар.

27 Июля 1880 г., как уже упоминалось выше (см. стр. 128) британцы были разбиты под Мейвандом скопищами Эюб-хана, наступавшими от Герата к Кандахару. Вследствие этого поражения дивизия генерала Примроуза (Primrose) оказалась запертой в Кандахаре противником, тесно обложившим этот город. На выручку Примроуза был послан 10.000 отряд генерала Фредерика Робертса, выступивший из Кабула 8 августа. Расстояние из Кабула до Кандахара равнялось 300 милями (450 в.), причем путь шел по стране, где хорошие дороги отсутствуют, а население было враждебно англичанам, так, что во время марша всякое сообщение с базой и с Индией должно было прерваться. Вот, что пишет об этом полковник Чэпмэн (Chapman), находившийся при отряде: «Наступление по неприятельской стране, не имея, ни коммуникационной линии, ни базы, к пункту, находящемуся, по всем вероятиям, в руках победоносного противника, могло быть предпринято только в виду неотложных обстоятельств; на этот раз однако быстрота решения и смелость приведения его в исполнение [183] являлись следствием рассудительности, опыта и уверенности в будущем успехе. Результат вполне оправдал ожидания и наступление Робертса из Кабула в Кандахар ныне считается одним из замечательнейших эпизодов в истории индийских войн.

Нужно при этом заметит, что с начала операции и до той минуты, когда самому Эюб-хану было нанесено решительное поражение под Кандахаром, военные критики не стеснялись резко осуждать движение, предпринятое Робертсом, находя, что оно противоречит основным принципам военного искусства. Но с войсками, обладающими такой боевой подготовкой и снаряжением, как те, которые были избраны для участия в походе Робертса, начальник может, насколько это зависит от человека, рассчитывать на успех в любом предприятии».

Действительно, распоряжения, сделанные при отправлении отряда из Кабула, являлись результатом опыта, приобретенного за почти двухлетний период времени, проведенный в походах; войска состояли из вполне втянутых в трудности походной жизни, обладавших высокими боевыми качествами ветеранов и были превосходно снаряжены.

Отряд состоял из 3-х бригад пехоты (по два английских и по два туземных полка в каждой), бригады кавалерии из одного английского и трех туземных полков, трех горных батарей, (перевозимых на мулах), инженерного парка, артиллерийского парка, госпиталя, коммиссариатских [184] учреждений и т. д., всего 9.987 чел. строевых при 18 орудиях.

Транспорт состоял из 1.589 лошадей, 4.511 мулов, 1.149 пони и 912 ослов; число туземцев военно-рабочих равнялось 7.000 ч.

Отряд выступил из Кабула 8-го Августа, направляясь сначала на крепость Газни, находившуюся в расстоянии 89 миль (135 в.) от Кабула, и достиг ее на 7-й день марша, после нескольких форсированных переходов, в том числе 18 миль (27 в.) но горам Замбурак-Котал (Zamburak Kotal), высотой в 8.100 ф. над уровнем моря. Не раз случалось, что колонна выступала с бивака в 4 часа утра, арьергард же успевал достигнуть места ночлега только по наступлении темноты. Согласно приказа от 10 Августа, кавалерийская бригада должна была двигаться впереди фронта, пехота же, при совместном, движении двух или более бригад, следовать в нижеуказанном порядке:

1) Войска, составляющие боевую часть, при них 1-й эшелон боевых припасов, рационы и котлы для английских полков, дуули и дэнди (Дэнди (dandy) нечто в роде гамака, подвязанного к жерди, в котором может быть перенесен один человек; дуули (dhooly) — легкий паланкин для переноса раненых. Перев.).

2) Полевые госпиталя, артиллерийский парк, казначейский обоз, инженерный парк, заводные лошади. Обоз частей бригады в порядке движения полков.

Большею частью удавалось находить паралелльные [185] пути и двигать бригады отдельно, но часто, при прохождении дефиле и т. п., приходилось сводить их и в одну колонну.

Недоходя 15 миль (22 1/2 в.) до Газни, весь отряд был собран, в виду возможности боя, и была выслана, партия для захвата прохода Шир-Дакар (Scher-Dahar Pass). Однако крепость Газни сдалась без сопротивления; комендант вышел на встречу войскам и поднес ключи крепости генералу Робертсу. Вслед затем предстояло наступать к Келат-и-Гильзаю, находившемуся в 136 милях (204 в.) от Газни и в 225 (338 в.) от Кабула. Этого города достигли на 8 день по выступлении из Газни и на пятнадцатый по выходе из Кабула. Все расстояние до Келат-и-Гильзая было пройдено без дневок. Первые три перехода от Газни все 3 бригады вынуждены были идти по одной дороге, что сильно способствовало утомлению людей и животных. К тому же местность была бедна водой и в 1-й же день пришлось увеличить переход до 20 миль (30 в.), чтобы дойти до незначительного водоема. На 11-й день отряд достиг более открытого пространства, допускавшего движенье бригад каждой отдельно, по параллельным дорогам. Средняя бригада была назначена направляющей; за каждой бригадой следовал ее обоз, а за средней и обоз кавалерии. Каждая бригада имела особый арьергард силой равный полку, и в состав которого были назначены по 2 роты от каждой из отдельных частей бригады.

Причины почему не было назначено одного общего [186] арьергарда и почему арьергарды бригад состояли из рот разных полков были следующие. Во первых нельзя было ожидать появления какой либо серьезной опасности с тыла, так как все силы противника были сосредоточены далеко впереди, и, следовательно, не могло быть никаких возражений с точки зрения тактики на назначение небольших сводных арьергардов. С другой стороны — таким порядком достигались большие практические выгоды: во всех операциях, где пользуются вьючным обозом, особо важное значение принадлежит тщательной пригонке вьюка, что требует большой ловкости и практики. Небрежность в этом отношении вызывает постоянные и серьезные задержки в движении арьергарда. Если солдат, или рота, солдат, или батальон убедятся в том, что небрежное навьючивание животных отзывается на них самих, заставляя проводить целые дни в подбирании свалившихся вьюков, то это зло исчезает само собой. Вот почему генерал Робертс нашел более удобным, чтобы каждый батальон отделял часть своих сил в арьергард. Каждый полк и каждая бригада делалась таким образом ответственными за сохранение своих запасов, чем удалось избегнуть потери грузов, которая по мере того как вьючные животные становились слабее, могла бы иначе быть весьма значительна.

В Келат-и-Гильзае оказался британский гарнизон, отряженный из Кандахара еще до начала волнений. [187]

Здесь же была получена гелиограмма о неудачной вылазке из Кандахара 16 августа, стоившей англичанам 1 генерала (Брука), 15 офицеров и 175 нижних чинов убитыми и ранеными.

После дневки, вполне заслуженной войсками, отряд выступил к Кандахару, находившемуся от Келат-и-Гильзая в 76 (114 в.) и Кабула в 301 миле (450 в.), и прошел это расстояние в 6 дней. Страна, по которой двигался теперь отряд, не представляла особых трудностей, по все же была довольно закрыта и не допускала наступления широким фронтом.

В Рабате, в 20 милях (30 в.) от Кандахара, генералу Робертсу удалось вступить в прямое гелиографное сообщение с Кандахаром и найти двух британских офицеров, высланных ему на встречу.

31 Августа отряда достиг Кандахара. Генерал Робертс немедленно обрекогносцировал неприятельскую позицию и на следующий день, 1-го сентября, атаковал и разбил на голову Эюб-хана, захватив всю его артиллерию, запасы, лагерь, и нанеся ему большой урон убитыми и ранеными.

Всего сделан были, 21 переход с 2 дневками — в Келат-и-Гильзае и Рабате; таким образом средняя скорость движения, не считая дневок, равнялась 14 1/2 милям (21 3/4 в.) в сутки, и это в один из самых жарких месяцев года!

Отряд пришел в Кандахар, имея 940 больных (преимущественно легко), 3 [188] человека умерло в пути и несколько человек отсталых было перерезано противником. Состояние строевых коней и вьючных животных было найдено хорошим, а прекрасный вид войск в момент вступления в город вызывал всеобщее удивление.

Из приведенных примеров можно вполне уяснить себе, какого рода приемы употребляются для обеспечения безопасности движения больших и малых транспортов от нападения тех противников, которые могут быть встречены на границах Британской Индии. [189]

При военных действиях на границах Индии редко бывает возможно, за отсутствием дорог и вследствие горного характера местности, употреблять конную или пешую полевую артиллерию; но, раз достигнув долин и равнин Афганистана оба эти рода артиллерии вступают в свои права и действуют в совокупности с прочими родами оружия, так же, как и на полях Европы; о них мы не будем поэтому распространяться. Для действий же в пограничной полосе и в горных странах Индия имеет свою специальную горную артиллерию. Основания устройства ее следующие: перевозка на колесах заменяется перевозкой вьючным способом, а затем, принимая в соображение груз, подымаемый мулом, подыскивается наиболее действительное и подходящее по своим баллистическим свойствам орудие.

В первые дни существования горной артиллерии, она была вооружена орудиями 7 фунт. калибра, с цельным стволом, весом около 200 англ. фунтов (5 1/2 [190] англ. пуд.) Орудие это отчасти имело свойства гаубицы и с успехом могло обстреливать гранатами внутренность фортов или тыльные скаты неприятельской позиции, но оно не отличалось особой меткостью и настильностью. В виду предельного веса груза, подымаемого мулом, избавиться от этих недостатков увеличением длины ствола и калибра оказалось возможным лишь по введении свинтных орудий.

Современное горное английское орудие состоит из двух частей, перевозимых каждая отдельно, а затем свинчиваемых.

Каждая батарея состоит из 6 орудий (по 2 во взводе), при 138 мулах, которые распределяются для возки отдельных частей орудий и боевых пасов следующим образом:

Правые полувзводы:		Левые полувзводы:
Под части орудия и лаф.	5		5
Для смены	5		5
Под снаряды и заряды	5		6
Для смены	1		1
С шанцев. инстр.	1	Ящик с принадл.	1
		Запасные колеса	1
		Для смены	1
Заводных	4		4
Всего	22		24

Итого в батарее — 138 артиллерийских мулов, 76 обозных мулов, 6 пони.

Части орудия весят: дульная — 285 англ. ф. 5 унц. (7 п. 34 ф.), казенная 293 англ. ф. 10 унц. (8 п. 3 ф.); [191] части лафета от 267 1/2 до 295 англ. фунтов, вьюк с боевыми снарядами 367 англ. ф. 10 3/4 унц., вьюк с шанцевым инструментом 324 англ. ф. 6 3/4 унц. Мул, несущий колеса, несет на себе также и подъемный механизм.

Все количество снарядов, возимых при батарее, равняется 216 кольцевым гранатам, 540 шрапнелям, 108 картечям и 12 светящимся снарядам.

Мулы в артиллерию берутся ростом в 13 ладоней 3 дюйма (4 3/4 ф.); более крупных животных неудобно вьючить и развьючивать, а меньшие ростом недостаточно сильны для возки артиллерийских вьюков.

Батарея требует, чтобы перейти в боевой порядок, 1 м. 10 с. и почти тоже время на разборку орудий и навьючивание мулов.

Всего имеется 8 английских и 8 туземных горных батарей (Число горных батарей и в настоящее время осталось тоже. Офицеры в артиллерии исключительно англичане. Перев.). Первые вооружены заряжающимся с дула свинтным орудием, калибра 2' 5'', а последние частью тем же, частью орудием 7 фунтового калибра, весящим 200 англ. фунтов (5 1/2 пуд.). Когда специалисты окончательно решат какому из этих орудий следует отдать преимущество, все батареи получат одинаковое вооружение.

Мул по только очень сильное животное, но и обладает весьма верной поступью, почему раз горы [192] доступны для пехоты, то можно сказать вообще, что и горной артиллерии удастся подойти к противнику на дистанцию действительного выстрела.

Тактика горной артиллерии таже, что и прочих видов артиллерии, т. е. она сводится к принятию такого расположения, которое дало бы возможность оказать наилучшим образом поддержку своей пехоте при атаке или обороне, и в сосредоточении огня.

(Выгоды, получаемый сосредоточением огня горной артиллерии, подтверждаются наступлением генерала Локхарта в страну афридиев, в 1897 г.

Примеч. Автор, повидимому, имел в виду действия артиллерии при движении главной колонны Локхарта через перевал Чагру, когда по 10 тысячному скопищу горцев, занимавшему высоты Даргаи, был открыт огонь из 24 горн. орудий и 4 пулеметов, заставивший противника отступить, не ожидая удара в штыки. Тоже и при атаке Архангского прохода сосредоточенный огонь 18 орудий, направленный на запалы противника, содействуя обходным движениям пехоты, заставил афридиев очистить это дефиле. У Локхарта в отряде было всего 30 орудий. См. В. Сборн. 1898. № 8. «Очерк Тирахской экспедиции». Перев.)

При действиях против пограничных племен или вовсе не имеющих артиллерии или обладающих лишь несколькими негодными гладкостенными орудиями, моральный эффект, производимый артиллерией весьма силен, в особенности при прекрасных баллистических качествах горных орудий и их относительно большой подвижности.

Очевидно, что батарея, перевозимая на вьюках, может легко встретить серьезные затруднения в своей деятельности, как на походе, так и в бою, [193] вследствие убыли мулов. С этим обстоятельством, конечно, приходится считаться и при действиях против европейских войск необходимо будет принять всевозможные предосторожности для избежания ненужных потерь. Вообще же для замены убыли в бою в батареях имеются по числу мулов, нагруженных частями орудий и лафетов, столько же заводных, которыми пользуются также и для смены на походе.

В тех немногих случаях, когда для переноса орудий прибегали к содействию военнорабочих, результаты оказывались неудачными (Однако на западном берегу Африки военнорабочие с успехом употреблялись для этой цели. Примеч. англ. издателя.).

Передвигать орудия последним способом в течение всей кампании совершенно невозможно, так как во-первых требуется иметь лишние запасы для довольствия носильщиков, а во-вторых кулии, повидимому, не в состоянии вынести такого продолжительного напряжения; к тому же с подходом к месту боя мужество их оказывается недостаточным и они способны бросить свои вьюки при вступлении на поле сражения. Поэтому, если перевозка на мулах невозможна, то лучше вовсе отказаться от содействия артиллерии. Иногда, в зависимости, между прочим, от условий места, мулов можно с успехом заменять слонами. Так, когда местность пересечена многочисленными и глубокими протоками, [194] покрыта густой зарослью (подлеском) или даже имеет до известной степени болотистый характер, и тяжело нагруженный мул выбивался бы из сил, слон свободно следует своим путем.

В Афганистане на слонов, при недостатке горной артиллерии, вьючили конные орудия, и таким образом передвигали последние по недоступной для колесных повозок местности (К тому же средству прибегали и в 1897 г. во время Тирахской экспедиции, но, повидимому, без особого успеха. См. В. Сборн. 1898. № 8. Перев.).

Не проходит и года, чтобы та или другая, а иногда и все горные батареи не участвовали в военных действиях на пограничной территории. Благодаря такой постоянной практике, горная артиллерия в Индии достигла высокой степени совершенства и занимает первенствующее место в Индийской армии.

(пер. Н. Богуславского)
Текст воспроизведен по изданию: Война на границах Индии. СПб. 1899