-

Нашествие русских в Индию. Юнгхезбанда.

Перевел с английского генерального штаба подполковник Десино.

(The nineteenth century, № 195 за Май 1893 года. Правописание названий согласовано со 100 верстной картой Азиатской России с прилегающими к ней владениями 1884 г.)

Нижеследующая статья представляет собою записку, написанную как бы русским офицером для сведения своего правительства. Автор обратился к этому средству, как дающему возможность наилучшим образом обсудить великую стратегическую задачу, которая так или иначе должна быть разрешена Англией и Россией. Предполагается, что этот офицер имеет доступ в сведениям, хранящимся в Военном Министерстве в Петербурге, и кроме того читал английские книги, касающиеся этого предмета.

Я приступаю в моей работе с легким сердцем, так как без сомнения она в тысячу раз легче предпринятой даже нашим великим генералом Скобелевым и конечно неизмеримо легче, чем проблемы, которые надо было разрешить Императору Павлу и Наполеону. Напасть на Индию с берегов Каспийского моря представляет собою задачу более трудную, нежели нападение на Индию с нынешних наших границ в Азии. Сверх того, теперь я имею перед собою, не считая Скоб?левского, планы Кауфмана, Хрулева, Духовца (Duhamets) (Примечание. Очевидно ошибка.) и Куропаткина, а также значительное число английских книг, написанных как офицерами, так и частными лицами, из которых наиболее всего помог мне недавний труд Георга Кюрзона.

Эта великая кампания, — вероятно величайшая из всех, предназначенных увидеть миру и которая, согласно Легокуру (Lehautcourt) (La Russia et l’invasion do l’Inde, par Pierre Lehautcourt.), произведет переворот, которого не может [184] предвидеть история, — как полагают, будет обильна политическими осложнениями, до некоторой степени затемняющими чисто военную концепцию проблемы. Бросим взгляд на эти последние, оставив в стороне на время разные европейские комбинации и осложнения, и рассмотрим вопрос с чисто азиатской точки зрения. Для России важнейшим политическим фактором является положение, которое примет Персия, так как владения последней находятся на фланге главной коммуникационной линии русских. Персия может считаться, и вероятно так оно и есть на деле, державой, не имеющей никакого военного значения; но мы не должны забывать, что она обладает прекрасным материалом для войск и особенно в Хоросане, и что этот материал в руках британских офицеров может сделаться очень опасным. Многие думают, что шах, из страха возмездия со стороны императора, если он открыто примет сторону наших врагов или дозволит им нарушить свой нейтралитет, никогда не решится войти даже в косвенные сношения с Англией. Может быть и так, но однако не следует упускать из виду случай перехода Персии на сторону противников. Как союзник, она была бы для нас незаменима в смысле буфера, прикрывающего, быть может более географически, чем активно, наш открытый фланг. После Персии для нас представляет наибольшую важность положение Авганистана. Вести кампанию в стране, в которой народ не только относится недружелюбно, но и активно принимает участие в неприязненных действиях, несравненно труднее. Я не очень верю в дружеские узы, связывающие Англию и Авганистан, но в то же время, полагаю, что было бы благоразумнее разъединить их, если возможно ранее начала войны, и во всяком случае следует принять все меры, чтобы корыстные привязанности этого в высшей степени алчного и вероломного народа изменились бы возможно ранее. Некоторым кажется лучше иметь открытого врага, нежели вероломного друга. Я с этим согласен в отношении авганцев, только в смысле пользования вооруженной силой. Но что касается снабжений, то дело совсем иное и для нас вовсе не все равно, будет ли [185] правитель народа этой страны против нас, или, хотя даже номинально, расположен к нам.

Вслед за авганцами обратимся к тому, что англичане называют пограничными племенами (border tribes) и которые представляют собою целую серию мелких государств, разбросанных в горных областях отделяющих Индию от Авганистана. В случае, если мы дойдем до этого горного барьера, то то или другое положение, принятое этими племенами, будет вопросом значительной важности. Эти народы, не смотря на их плохое вооружение и полное отсутствие организации, обладают многими полезными воинскими качествами и, вероятно, они не имеют себе соперника в ведении войны в такой лесистой местности. Если мы сумеем расположить эти племена к себе, мы этим не только удалим преграду на нашем пути, потому что все проходы в Индию заняты этими бандитами, но вместе с тем напустим на врага целую орду мародеров.

Для англичан, с их точки зрения, вопросом первейшей политической важности, по всему вероятию, является положение Авганистана, потому что с этим теснейшим образом связан одинаково важный вопрос о положении принцев и народов Индии. Наступательный и оборонительный союз с Авганистаном не только предотвращает случайности русско-авганского союза, но также представляет благоприятный случай для перенесения театра войны за пределы Индии, под благовидным предлогом сохранения целости владений эмира: я говорю только предлог, потому что Россия теперь занимает такое положение, что Англия не в силах поддержать прямо, а может быть и косвенно, неприкосновенность половины авганских владений. Перенесение театра военных действий на авганскую почву не только предохранило бы жителей Индии от ужасов войны в их стране, но также удалило бы на безопасное расстояние большое количество легко воспламеняемого материала, в виде организованных войск независимых владетелей Индии.

Персия и персидский вопрос не так безотлагательно важны для Англии, как для России, хотя весьма возможно, что судьба затянувшейся кампании может разрешиться на персидской почве. [186] Сражению при Мешеде может быть предназначено занять свое место в ряду решительных битв в мире.

Более чем сомнительная преданность пограничных племен Индии или Авганистану составляет одно из величайших осложнений, с которым англичанам приходится считаться. От Читрала на далеком севере, по всему Свату (Swat) и Бунеру (Buner), по стране афридисов (Afridis) и вазирисов (Waziris), мы встречаемся с одной и той же историей, — историей о нарушении верности, с низким предательством, о диком фанатизме и об открытой вражде. Нельзя положиться ни на минуту на постоянство хотя бы одного из этих племен.

Я нарочно оставил на последов очень серьезную проблему, с которой англичане станут лицом к лицу. Я намекаю на преданность туземной армии, которая составляет две трети оборонительных сил Индии. Близко исследовав этот вопрос, я пришел к убеждению, что туземные племена, за исключением сейков (Sikhs) и гуркасов (Goorkhas), так заботливо перемешаны в различных полках, что об измене не может быть и речи. Я считаю сейков (Sikhs) и более всего гуркасов (Goorkhas) вне всяких подозрений; но совсем не то представляют патаны (Pathans) или пенджабские магометане. Они во многом похожи на французов; они полны elan; но будучи поражены, при их продажности они способны отложиться. В этом, я полагаю, заключается все и если бог войны окажется на стороне англичан, то они могут рассчитывать на поддержку всех туземцев Индии. Если поражение опустит их штандарт, то та часть индийского населения, которая не верует в никогда не закатывающуюся звезду британского господства, поспешит подружиться с новой господствующей нацией, величественно наступающей с дальнего Севера.

От рассмотрения положения Европы я опять воздержусь, частью потому, что сомневаюсь в действительности, с английской точки зрения, перенесения театра операций, и частью потому, что система допуска политических партий влиять на государственную политику делает ход событий в Англии на [187] столько шатким и переменчивым, что всякие догадки о возможных комбинациях не имеют оснований.

Теперь исследуем относительное положение обеих границ. По карте легко в точности проследить как они проходят в настоящее время, и надо заметить, что эти сопернические границы, вообще говоря, подобны двум рекам, которые берут начало около одного и того же места и, постепенно расходясь, впадают в совершенно различные моря. Таким образом, между британскою границею вблизи Гильгита и ближайшим пунктом на русской границе расстояние по прямой линии не более 120 миль; в то же время, между Кветтой и ближайшим пунктом русской границы расстояние доходит до 550 миль. С первого взгляда, конфигурация и приведенные цифры как бы показывают, что один конец этой обширной границы, более подвержен внезапному нападению вследствие близости, чем другой; однако, всматриваясь глубже, это оказывается не так, потому что Гильгитская граница прикрывается громаднейшими горами с чрезвычайно высокими и трудными перевалами, а равнина, расположенная между Кветтой и Гератом, вполне доступна для движения даже тяжелых осадных орудий. Поэтому, можно сказать, что Индийская граница, на всем своем протяжении, в равной мере способствует или не способствует внезапным нападениям. Промежуток между двумя границами частью заполняется Авганистаном, а частью многочисленными полунезависимыми племенами и государствами. Из этой промежуточной местности Англия желает образовать, как англичане называют, «буфер», то есть — род внешней оборонительной линии, которая должна уменьшить силу и стремительность русского нападения Надеются, что эта территория будет тем же в отношении гласиса индийской оборонительной линии, как и хорошо устроенные препятствия в отношении гласиса крепости. Но так как препятствие в этом случае не только материальное, но и физическое, то Россия, со своей стороны, надеется превратить, так называемый, «буфер» в таран, который будет предшествовать или, по крайней мере, сопровождать ее наступление. Следовательно, нам надо разрешить [188] задачу совершенно отличную от тех, над которыми обыкновенно трудятся европейские стратеги. Объясним. Если бы России пришлось объявить войну Германии, то, по смежности границ, театр войны, и во всяком случае в начале неприязненных действий, был бы перенесен на территорию того государства, которое, вследствие меньшей мобилизационной готовности, будет лишено выгодной для успеха инициативы. Другими словами, кто будет первый готов, тот и будет наступать. В случае войны Россия с Францией их территории были бы разделены нейтральными государствами Германией и Австрией и тогда той или другой из воюющих сторон пришлось бы воспользоваться морем как путем наступления, — как на деле и сделала Франция в Крымскую войну.

По первому взгляду, относительное положение в Азии казалось бы сходно с последним, потому что между русской и британской границей расположено нейтральное государство Авганистан и многие другие, о которых уже говорилось; но, в действительности, существует громадная разница между двумя проблемами. Потому что нейтралитет составляет состояние только сильного; находиться в нейтральном положении и чтобы этот нейтралитет уважался, надо быть или сильным для войны, или же иметь, благодаря географическому или стратегическому положению, преобладающее влияние над движениями одной или обеих воюющих сторон. Например, Персия, если бы она была сильною военною державою, могла бы оказать подобное же влияние в Азии, как это сделала Австрия в Русско-Турецкую войну 1877 года. Но ни Персия, ни Авганистан не достаточно сильны, чтобы заставить уважать свой нейтралитет и, следовательно, мы не можем смотреть на них, как на государства нейтральные в точном смысле этого слова и надо быть приготовленным в тому, что их территории будут наводнены или русскими, или англичанами, или же, наконец, теми и другими вместе. Таким образом, выходит, что Авганистан вместо того, чтобы служить широким поясом земли, заграждающим доступ обеим воюющим сторонам, представляет собою обширное поле, на котором произойдут битвы за [189] господство в Азии. Я уже ссылался на стремление англичан, — едва ли это можно назвать надеждой, — чтобы Авганистан сделался бы для Индии внешней линией военных преград. Мы, русские, надеемся иначе. Авганцы всегда ненавидели англичан, не смотря на то, что им много платили даже за поддержание внешнего вида дружбы. Раньше чем англичане будут в состоянии появиться, мы уже захватим большой участок Авганистана и самое большее, что тогда могут англичане обещать своему союзнику, это только запоздавшую помощь для возвращения захваченного. Между тем, мы можем обещать не только целость их государства, но в придачу и Пешаверскую долину вплоть до прежних границ, а также долю в богатой добыче Индии. Можно ли и сравнивать эти сопернические подкупы! Некоторые думают, что авганцы, связанные прошлым расположением, примут сторону англичан. Но какая же нация была таким образом связана, и в особенности в Азии?

Как раз будет теперь к месту выяснить в круглых цифрах числительность и распределение авганской армии, этого «буфера» или тарана.

У эмира в данное время 36,800 человек регулярной пехоты и кавалерии и 186 орудий разных калибров. Вооружение состоит из винтовок Генри-Мартини, Снайдера и Энфильда. Боевые запасы для них изготовляются в Кабуле, и по временам получаются в подарок от британского правительства. Включая покупки и подарки, у эмира находится 60 артиллерийских орудий европейского производства и 40,310 винтовок и карабинов, по большей части Снайдера и Генри-Мартини, но имеются также и берданки; кроме того 20.000,000 патронов и 23,000 снарядов европейского изготовления.

Иррегулярные войска эмира, как говорят, состоят из 23,000 человек, по большей части вооруженных примитивным оружием их предков — длинноствольными, грубо выделанными кремневыми ружьями, саблями и тяжелыми кинжалами. Из этого числа 10,000 человек посажены на лошадей различных пород и представляют собою скорее не войска, а конных мародеров самого типичного вида. [190]

Мы видели, что настоящее очертание границ обеих сторон, в этом случае, не влияет на задачу. Целью каждой из сторон, следовательно, будет захват тех пунктов, стратегических или политических, на театре военных действий, обладание которыми по лучшим расчетам может повести к полнейшему успеху. Каковы бы планы ни были, однако, было бы безрассудно пренебрегать авганской армией, регулярной или иррегулярной.

Мало можно сомневаться, я думаю, в том, что наше первое движение будет на стратегическую линию Герат, Балх и Фейзабад и в этом отношении меня поддерживает генерал Куропаткин. Посмотрим какие войска у нас готовы для этого предприятия и как скоро оно может быть осуществлено. Герат, столь же с сентиментальной стороны, как и по его политической или стратегической важности, без сомнения, представляет собою наиважнейший пункт на этой линии, и, следовательно, хотя все три колонны будут наступать одновременно, особое внимание, и во всяком случае в начале, должно быть обращено на Гератскую колонну.

В Мерве стоит два стрелковых баталиона, которые поддерживаются четырьмя, расположенными в Асхабаде; эти войска соответственно прикрываются двумя баталионами, квартирующими в Серахсе и Сары-язы — в общем всего около 7,680 человек пехоты. Кроме этого в Асхабаде и Мерве стоит по одному казачьему полку, а вдоль границ разбросаны небольшие отряды туркменской милиции. Артиллерия, которой можно тотчас же воспользоваться, состоит из одной полевой и одной горной батареи в Асхабаде, одной полевой батареи в Мерве и одной казачьей конной батареи в Кахке, в общем из 30 орудий; потому что наши батареи, за исключением конной артиллерии, не похожи на батареи других европейских государств и состоят из 8 орудий. Таким образом, сила, непосредственно угрожающая Герату, состоит из 7,680 человек пехоты, 1,500 ч. кавалерии и 30 орудий.

С другой стороны, гарнизон Герата состоит из 6,000 человек авганской пехоты, 1,200 ч. кавалерии и 72-х орудий. [191] Город был укреплен по плану и под наблюдением английского инженерного офицера. Из артиллерии шесть 18-ти фунтовых гладкостенных пушек, десять 8-ми дюймовых единорогов и двенадцать 24-х фунтовых единорогов, а также 14,000 снарядов подарены британским правительством.

При рассмотрении карты прежде всего бросается в глаза сравнительно изолированное положение Герата и в то же время, с другой стороны, русское движение тесно поддерживается Закаспийской железной дорогой. Быть может, несколько цифр будут кстати для пояснения моей мысли.

От Герата до Кабула через Давлет-яр (Daolatyar) — 500 (Всюду взяты английские мили.) миль по дороге не всюду проходимой для артиллерии. От Герата до Кандагара — 389 миль и до британской позиции в Кветте — 533 мили. Двигаясь с чрезвычайно большою скоростью (50 английских миль в день), надо 34 дня, чтобы подкрепления прибыли в Герат из Кабула, и 36 дней, чтобы они прибыли туда же из Кветты, и то при предположении, что каждая войсковая единица мобилизована и готова в выступлению моментально. Так как Кабул сам будет находиться в угрожаемом положении, то невероятно, чтобы оттуда были бы высланы подкрепления и потому 36 дней могут считаться кратчайшим периодом, в который в состоянии прибыть поддержка.

Теперь посмотрим, что могут сделать в 36 дней наши Закаспийские войска. От наших аванпостов в Пенде и Зульфагаре Герат отстоит всего на 133 мили, а от Мерва до Герата — 273 мили. Асхабад находится в 250 милях от Мерва по железной дороге: станция Душак расположена на полдороге между ними. В борьбе с азиатами признано, что следует избегать всего того, что имеет характер нерешительности. Поэтому наиболее вероятно, что будет произведено немедленное наступление, не выждав прибытия подкреплений. Таким путем, два полка пехоты и один кавалерии в Мерве (от Мерва до Пенде 133 мили), выступив безотлагательно, подойдут к [192] полку в Сары-язы и будут готовы перейти границу в Пенде на десятый день. Точно также асхабадские баталионы, высадившись на станции Душак и проследовав через Серахс (От Асхабада до Душака — 125 миль по железной дороге. От Душака до Серахса — 90 миль. От Душака до Зульфагара -160 миль. От Пенде до Герата — 140 миль.) в Зульфагар будут на границе на двенадцатый день. Это приведет к тому, что 2,880 человек пехоты, 600 кавалерии и 8 орудий будут наступать из Пенде через перевал Баба, а 4,800 ч. пехоты, 1,000 ч. кавалерии, включая и туркменскую милицию, и 22 орудия, выступив из Зульфагара, или обойдут хребет Парапамиз по дороге Зульфагар-Кусан-Гурьян, или двинутся более прямым путем через перевал Авзал (Afzal). Допустив небольшие замедления, которые могут быть причинены неприятельскими аванпостами, я считаю, что наши силы из 7,680 ч. пехоты, 1,500 ч. кавалерии и 30 орудий будут сосредоточены в Гератской долине на двадцать второй день после начала операций. Таким образом, в нашем распоряжении остается четырнадцать дней для борьбы с Гератским гарнизоном, до возможного прибытия туда усилений.

Я полагаю, что помимо доблести русских, числительный перевес в силах 9,180 русских против 7,200 авганцев дает значительный шанс в пользу первых, даже не смотря на то, что последние будут сражаться за укреплениями. В этом я убежден вследствие опыта англичан, которым всегда удавалось смелой атакой выбить авганцев из сильнейших позиций. Быть может, кому нибудь придет в голову, что я рассматриваю положение в слишком благоприятном виде и нарочно умалчиваю о затруднениях, которые Россия должна будет преодолеть. Обсудим Гератский вопрос несколько поподробнее. Мы, русские, быть может, скорее увлекаемся в этом вопросе английскими писателями, и пришли в такому же преувеличивающему достоинства Герата убеждению, какого, по-видимому, придерживаются и наши противники. Будь Персия строго нейтральной или даже посредственно сильным нашим союзником, [193] то положение Герата не оставляло бы желать ничего лучшего, но теперь можно найти многие слабые стороны в нем. Взгляните, например, на дорогу от Душака на железнодорожной линии к Зульфагару через Серахс и далее в Герату. Может ли быть что нибудь менее обеспеченным? Параллельная дорога 1 от Мерва в Герату более обеспечена только ее отдалением от персидской границы. Взгляните, с другой стороны, на дальнейшее движение русских от Герата в направлении на Кандагар, — оно представляет собою ничто иное как продолжительный фланговый марш в близком расстоянии от, может быть, враждебной границы. Продвинувшись далее по этой линии, русская колонна встретит англичан на подготовленной позиции на р. Гельменде. Победа здесь была бы для нас жизненно важной и однако она только бы открыла дорогу к еще более серьезным препятствиям у Кандагара и Кветты. А поражение, с другой стороны, было бы равносильно истреблению. Со стратегической точки зрения, Кабул во многих отношениях важнее Герата. Зачем тогда стремиться в последнему? Это вследствие того, что в Азии «драматический эффект», если можно так выразиться, часто может послужить самым могущественным помощником в выполнении военных предприятий. Пусть Герат будет или не будет важным пунктом с чисто стратегической точки зрения, но нет сомнения, что взятие его нами безмерно увеличило бы обаяние русских в Азии. Насколько это относится до нас, то жребий брошен: мы, конечно, двинемся на Герат. Что же касается англичан, то у них дело поставлено несколько иначе. У них в этом случае политические требования должны столкнуться более открыто со стратегическими и преобладающее влияние тех или других и будет управлять их действиями. Если перевес окажется на стороне политики, то все стратегические соображения будут отброшены в сторону и англичане сделают все, чтобы удержать или вновь захватить Герат, чем их могущество в Азии будет упрочено. Если же будут приняты более надежные или военные меры, то Герат будет предоставлен своей судьбе и англичане разыграют более правильную, хотя и менее увлекательную, [194] кампанию поближе к собственной границе. Мне, однако, приходит в голову некоторое среднее решение, которое может быть принято англичанами относительно Герата и при котором наша задача захватить этот город сделается более трудною; это решение будет иметь место, если англичанам удастся прислать туда своих офицеров для руководства обороной. Эти офицеры, передвигаясь с наивозможнейшей быстротой и если при этом все заранее сделано для них и лошади заготовлены, могут совершить поездку из Кветты в Герат в десятидневный срок, делая в день, в среднем, более 50 миль.

Два остающиеся затем дня уйдут на организацию обороны до прибытия русских в Гератскую долину. Было бы неразумно выступить против гарнизона, снабженного такими офицерами, пока мы не будем в большей для того готовности и числительности. С чисто военной точки зрения я, впрочем, склонен сомневаться в вероятности посылки британских офицеров в Герат, по той причине, что если бы их оборона была даже посредственно успешна, то англичане чувствовали бы себя связанными обязанностью выступить за 500 миль на помощь гарнизону и таким образом пуститься в предприятие значительной опасности и которое не одобряется со стратегической точки зрения. Оставив в стороне возможность присылки британских офицеров в Герат, я полагаю, мы не будем слишком пылки, если примем в соображение, что он достанется нам легко, частью по нашей близости к нему, а частью благодаря невмешательству англичан.

Другим объектом действий на нашем стратегическом фронте Герат — Балх — Фейзабад является Балх. Мы можем предвидеть, что при совершении этого наступательного движения представится мало затруднений; но, чтобы быть более убедительным, рассмотрим опять некоторые данные. Русские войска, которые готовы к выступлению в этом направлении — следующие: в Самарканде и Катта-Кургане — 5 баталионов; в Керки — 3 баталиона и в Чарджуе — 1 баталион. Они могут быть поддержаны двумя баталионами из укр. Петро-Александровского. В Самарканде также квартируют один казачий [195] полк, две полевые батареи, одна горная батарея и одна казачья батарея. В Керки — одна полевая батарея и две сотни казаков. Кроме того разбросаны по разным пунктам небольшие отряды местных войск. Одним словом, 8,640 человек пехоты, 900 чел. кавалерии и 38 орудий будут сосредоточены против Балха на двадцать пятый день после начала действий.

Посмотрим что может эмир выставить против этого. У него в Туркестанской провинции, главный город которой Балх, 6,800 ч. регулярных войск, включая и кавалерию, и 30 орудий; кроме того, 2,000 ч. иррегулярной кавалерии и 3,500 ч. такой же пехоты. В общем, всего около 12,000 войск могут быть во время сосредоточены в Балхе для встречи нас. Но Кабул только в 330 милях от Балха; следовательно, мы, может быть, должны рассчитывать, что оттуда прибудут подкрепления почти столь же скоро, как и наши наиболее выдвинутые войска. Кабульский гарнизон, вероятно, состоит из 10,000 ч. регулярных войск с 60-ю орудиями и 4,500 ч. иррегулярных; но сомнительно пошлет ли эмир эти войска в Балх; более вероятно, что он согласится выдвинуть около 5.000 человек в Бамиан для обороны проходов, ведущих в Кабул, потому что столица, служа центром возмущения, не может быть лишена войск.

Таким образом, бой произойдет между 9,500 ч. русских с 38-ю орудиями и 12,000 ч. авганцев, частью иррегулярных, с 30-ю орудиями. В результате едва ли можно сомневаться. Но если решено не рисковать поражением, то тут нет такой безотлагательности для наступления по этой линии, как это было для наступления в ранее упомянутом направлении; эта колонна вполне могла бы выжидать подкреплений, или до тех пор пока не прибудут из Герата известия, которые деморализуют авганцев и возбудят энтузиазм наших солдат.

Еще остается Бадахшанская колонна, имеющая своим объектом действий Фейзабад. Войска, которыми русские могут воспользоваться на этом театре действий, — следующие: в Ташкенте 6 батальонов пехоты, 1/2 батальона инженерных войск, 1 казачий полк, 1 полевая батарея, что составляет 6,360 [196] человек и 8 орудий; в Маргелане, — 4 батальона пехоты, 1 полк казаков, 1 полевая батарея, 1 конно-горная батарея, что составляет 4,490 человек при 14-ти орудиях; в Андиджане — 1 батальон пехоты или 960 человек и в Коканде — 1 батальон или 960 человек.

Эти войска могут быть усилены войсками Омского военного округа, которые состоят из 7 батальонов пехоты, 4-х полков кавалерии, 5-ти батарей и роты сапер, а также и резервными кадрами 4-х батальонов пехоты и 8-ми казачьих полков из Сибири.

Из этого числа 10,000 человек двинутся на Фейзабад, а небольшая колонна, составленная из 2-х батальонов пехоты, 1-й горной батареи и сотни казаков, может позднее произвести демонстрацию со стороны Памиров.

Расстояние от Ташкента до Фейзабада 547 миль; оно распределяется следующим образом: от Ташкента до Самарканда — 187 миль, от Самарканда до Джангиля (на р. Оксусе) — 270 миль и от Джангиля (Jankila) до Фейзабада — 90 миль.

На прохождение 547 миль, включая неизбежные замедления, потребуется, по крайней мере, 46 дней непрерывного марша. Действительно, мы не можем рассчитывать, что эта колонна прибудет к Фейзабаду ранее 42-го дня.

Для воспрепятствования этому движению, можно ожидать, что эмир воспользуется войсками из Бадахшана, состоящими из 4-х батальонов пехоты, 2-х кавалерийских полков и 3-х батарей (около 3,200 человек при 18 орудиях) регулярных войск и 1,300 человек иррегулярных, что, в общем, составляет 4,500 человек при 18 орудиях.

О резервах пока было упомянуто только мимоходом. Раз все войска, которыми можно было воспользоваться, выдвинуты одновременно вперед, делается необходимым не только поддержать их, но и организовать гарнизоны в тылу. Очевидно, что Гератская колонна зависит от Закаспийской железной дороги в отношении доставки снабжений и подкреплений; что Балхская колонна подобным же образом зависит от флотилии на р. Оксусе, которой в помощь будут служить та же [197] Закаспийская линия, и что Фейзабадская колонна, в начале, будет получать запасы из Туркестанского округа и Бухары, а подкрепления из Омского военного округа; — позднее ее база перенесется на р. Оксус.

Куропаткин советует, при выставлении в первую линию 40.000 ч., оставлять в резерве почти такую же силу, что составляет в общем итоге армию в 77,000 человек.

Скобелев рассчитывает на меньшее число. Он полагает, что нападение на Индию возможно, хотя и с риском, имея 18.000 чел., но с 50,000 он считает это предприятие исполненным и безопасным. Но тогда для нас сам Скобелев стоил 20.000 человек.

Английские писатели, из коих можно упомянуть покойного Сера Чарльза Макгрегора, как кажется, придерживаются мнения, что не менее 100,000 человек потребны для такого предприятия.

Правдоподобно, что это последнее исчисление будет считаться наиболее надежным, так как, хотя мы и объяснили, что первые шаги в этой кампании могут быть предприняты с малым количеством войск, однако Индию не покоришь в один день, как покажет дальнейшее рассмотрение данной задачи.

Здесь, может быть, будет у места вкратце повторить о положении русских, а потом мы перейдем к рассмотрению, чем может нам ответить Англия. Русские: 9,180 ч. и 30 орудий в Герате на 22-й день; 9,500 ч. при 38 орудиях в Балхе на 25-й день; 10,000 ч. (если только нужно) и 16 орудий в Фейзабаде на 52-й день.

Стараясь выяснить намерения англичан, я прежде всего становлюсь лицом к лицу с вопросом будут ли их решения основаны на политических или военных соображениях или же там будет разумное сочетание тех и других. Приведем другой образец решения кроме упомянутого уже относительно Герата; я намекаю на Кабул.

С чисто стратегического положения, и рассматривая Кабул только как пункт, входящий в план обороны границ, [198] пожалуй, большая часть будет согласна с английским стратегом Сером Эдвардом Гамлеем (Sir Edward Hamley) в отрицании такого выдвинутого положения на этой линии. Он отстоит в 180 милях от конца железной дороги у Пешавера; путь отступления от него представляет длинное дефиле, находящееся в руках сомнительных друзей, чтобы не сказать — весьма возможных врагов. Войска Кабула будут получать подкрепления и запасы по этому дефиле, которое может каждую минуту быть преграждено не только туземными племенами, но и более серьезно русскими демонстрациями от Фейзабада чрез Читрал. Единственное военное соображение, которое говорит в пользу Кабула, как оборонительного участка англичан, это то, что он представляет собою очень сильную тактическую позицию. Рассчитывают, что, при небольшом труде и с укреплением окрестных гор, он обратится в неприступный укрепленный лагерь для 30,000 или 40,000 человек. Я сомневаюсь, но может быть цифрой и убедят меня — окажется ли на лицо такое количество войск, даже и с авганскою помощью. Довольно рассматривать вопрос с чисто военной стороны, перейдем теперь к политическим соображениям. Англия, согласно мнению многих ее государственных людей, должна во что бы то ни стало охранять неприкосновенность Авганистана. Будем надеяться с нашей стороны, что Англия будет в руках этих государственных мужей, когда начнется война. Потому что, раз англичане будут придерживаться сумасбродной мысли сохранить в неприкосновенности большую часть Авганистана, в конечном исходе более не будет сомнений. Когда же Англия признает, что Россия в каждый данный момент и в полдюжине пунктов может нарушить эту целость, — когда она отбросит в сторону абсолютно химерические и даже сумасбродные идеи, касающиеся ее обязательств двуличному эмиру и народу, до мозга костей проникнутому вероломством, и остановится на ясном и серьезном плане обороны, тогда, и только тогда, она может считать себя находящеюся в безопасности. Но тем не менее, по отношению в Кабулу, англичане питают сантиментальные чувства. Англичане поддерживали эмира, [199] наполняли его сокровищницу деньгами, а арсеналы ружьями и пушками. «Как же в таком случае», они говорят, «мы можем оставить его столицу беззащитною?» Другими словами, эти люди склонны затемнить главный вопрос, как, например, оборона Индии, разными другими побочными, в которых чувство господствует над более сериозными размышлениями. Как только Герат, Балх и Фейзабад будут в руках русских — неприкосновенность Авганистана непреложно нарушена и стратегическая ошибка, заключающаяся в занятии Кабула, никоим образом не восстановит его целости.

Разрабатывая далее планы англичан, следовательно, будет необходимо рассчитывать на случай занятия Кабула.

Первым ответом англичан на наступление русских будет, конечно, занятие Кандагара и постройка железной дороги до этого пункта.

Дальнейшие, или скорее одновременные, намерения в других частях театра войны еще более проблематичны. Они заключают в себе возможное занятие Газни, Кабула, или, по меньшей мере, Джелалабада и Читрала; или, заняв линию несколько сзади, англичане возведут укрепленные лагери при Банну и Пешавере, чтобы тем преградить выходы с перевалов и, наконец, третье — они могут решиться на согласование или изменение обоих планов.

Г. Газни, конечно, будет удержан, как расположенный центрально и вследствие того, что находится в близком расстоянии от Кабула и не настолько удален от Кандагара, чтобы нельзя было оказать поддержку. Спереди он прикрыт непреодолимыми препятствиями в Хазарских горах (Hazara) и может вполне обеспеченно базироваться на форт Банну, до которого вскоре будет доведена железная дорога. После Кандагара Газни, вероятно, сильнейший стратегический пункт, которым могут воспользоваться англичане.

Кабул может или не может быть занят британскими войсками, но, конечно, он будет занят армией эмира.

Занятие и возможное укрепление Джелалабада или Гандамака, по-видимому, будет настоятельно необходимым, так как [200] через это образуется поддержка Кабулу и вместе с тем авганские войска будут обеспечены от обхода в тыл из Читрала.

Пешавер, с готовым для занятия укрепленным лагерем, послужит дальнейшей поддержкой на этой стороне.

Что касается Читрала, то у меня являются некоторые сомнения. Со стратегической стороны он, очевидно, представляет собою сильный пункт, но англичане не имеют с ним непосредственного сообщения вследствие противодействий промежуточных племен, — и потому его занятие было бы ненадежно. Английское войско в Читрале ничего бы не прикрыло, а в случае поражения пришлось бы отступать на Гильгит, оставляя открытыми пути на Джелалабад и Пешавер. Племена, обитающие между Читралом и Индией, будучи таким образом, вследствие их же недальновидной политики, оставлены без покровительства, надо думать, соединятся с наступающими и тем увеличат наши небольшие силы для спуска в Пешаверскую долину.

Перейдем теперь в рассмотрению железных дорог, содействующих ведению кампании той и другой сторонам, и в заключении сделаем предположение относительно вероятных сооружений этих путей.

Бросив общий взгляд на недавно построенный участок русской Закаспийской железной дороги от Асхабада до Самарканда, легко заметить, что он почти параллелен индийской стратегической железной дороге, которая следует течению р. Инда. Но между тем как этот участок русской железной дороги связан только одной линией с Узун-ада на Каспийском море, Индская железная дорога опирается на Лагорско-Пешаверскую линию с ее ветвями от Раваль-Пинди в Кушал-Гуру (Kuchal Gur) и от Вазарабада в Калабагли Лагорско-Мультанскую линию и на морской путь к Куррачи.

Стратегическая железная дорога удобнее всего для пользования тогда, когда она идет параллельно фронту, который должен обороняться, — не слишком близко к нему, чтобы не подвергаться нападениям неприятеля, и не слишком далеко в [201] тылу, а так сказать — в некотором среднем расстояния; кроме этого она должна быть по возможности прикрыта на всем протяжении естественными препятствиями, как например высокою цепью гор или глубокими и непроходимыми реками. Посредством такой железной дороги наилучшим образом установятся сообщения вдоль фронта между различными частями армии. Но чтобы таковая дорога была совершенна в стратегическом смысле необходимо, помимо того, что она должна быть связана с тылом многими железными дорогами, также чтобы от одного, двух или более ее пунктов отходили под прямым углом короткие линии по направлению к фронту. Эти последние короткие линии, составляя продолжение линий, идущих от тыла, имеют большое значение для тех, кто строил их в свое пользование, и никакого или очень малое для их противников в случае поражения, так как большая часть подвижного состава удалится с побежденными, да сверх того, железные дороги на небольших расстояниях не облегчают марша больших отрядов войск.

Принимая во внимание эту данную, сделаем сравнение российской и индийской железнодорожных систем. Как ранее упомянуто, русский стратегический фронт связан с одною железнодорожною линиею, идущею от Каспийского моря до Душака, и заметим, что эта линия на всем протяжении параллельна, быть может, неприятельской границе, т. е. персидской. Участок от Душака до Самарканда стратегически проложен хорошо, но движение по нему иногда прерывается вследствие поломок несколько расшатанного моста в Чарджуе. Также в настоящее время ощущается недостаток в щупальцах, отходящих вперед на театр возможных враждебных действий. Для усовершенствования российской системы надо провести ветви: 1) от Душака или Мерва в границе в Зульфагар или Пенде; 2) от Чарджуя в Келиф; 3) от Самарканда в Джангилу (Jankila); хотя постройка последней была бы очень дорогим предприятием. Сообщение по реке от Аральского моря до Чарджуя также следовало бы дополнить железной дорогой и для полной законченности войти в связь с Гератом, Балхом и [202] Фейзабадом. При таких улучшениях российская железнодорожная система удовлетворила бы всем стратегическим требованиям.

Переходя к исследованию английских дорог, надо заметить, что почти на всем протяжении Индская железная дорога прикрывается рекой, а от Суккура (Sukkur) до моря, она, по некоторым причинам, проведена по правому берегу. Такое устройство придает большую важность железнодорожному мосту в Суккуре, ибо с потерей его будет потерян приморский порт Куррачи. Часть этой линии, между Аттоком и Калабагли, еще не окончена.

Для усовершенствования английской системы потребно провести линии: 1) от Чамана (Chaman) до Кандагара; 2) от Инда в Банну или, может быть, дальше до Газни; 3) от Пешавера до Джелалабада или Гандамана.

При таких улучшениях обе стороны могут считаться вполне готовыми насколько это зависит от железных дорог в упомянутых странах. Г-н Кюрзон предлагает еще другое косвенное разрешение вопроса посредством проведения железных дорог в Персии. Рекомендуется англичанам воспользоваться своим влиянием в южной Персии и проложить железную дорогу от Чамана через Сеистан и далее к концу Персидского залива или к р. Карун; а от нее ветви на юг в Гуадару или другому порту на Индийском океане и на север по направлению к Биржанду и Мешеду. Успешное сооружение такой железной дороги до такой степени изменит, находящуюся в эту минуту перед нами, стратегическую проблему, что, может быть, было бы благоразумнее не смущать себя вступлением на такое обширное поле, о котором могут быть только одни догадки.

Русским кажется, что наилучший план кампании, который только могут избрать англичане, можно охарактеризовать в некоторой степени в следующих словах: занять Кандагар; провести туда железную дорогу из Кветты и устроить там первоклассную крепость или, по крайней мере, укрепленный лагерь. Но я полагаю, что англичане не остановятся в Кандагаре, а выдвинутся на р. Гельменд, где и займут подготовленную [203] позицию с тем, чтобы дать наступательно-оборонительный бой, освященный историей как тактическая форма наиболее благоприятная для британской армии; потому что с Азинкура (Agincourt) и Пуатье (Poictiers) вплоть до войны на Пиринейском полуострове и Ватерло эта тактика была преобладающею. Их кавалерия тем временем вышлется до встречи с нашей где либо между р. Гельмендом и Гератом. Одновременно будет произведено наступление двумя другими колоннами, одною на Газни из Банну и другою на Кабул из Пешавера.

Посмотрим какими войсками можно воспользоваться для этого предприятия. Многие английские и русские авторитеты считают, что за исключением войск, необходимых для внутренней безопасности Индии, останется около 100,000 человек для обороны северо-западной границы. Краткий обзор списка индийской армии (Indian Army List) покажет, что исчисление не преувеличено. Мы, русские, настолько привыкли смотреть на английскую армию как на что то незначительное, что до некоторой степени удивляемся, узнав, что Англия в состоянии выставить столько же, если не более, войск на северо-западной границе Индии, сколько и мы для атаки этой границы.

В нижеследующем перечне мы берем только войска, которые могут считаться, лучшим боевым материалом в англо-индийской армии, выключив часть Бенгальской и Бомбейской армий и большую часть Мадрасской армии для гарнизонной службы в Индии и Бирме. Контингенты войск имперской службы (the contingents of Imperial service troops), для упрощения наших расчетов, мы будем считать взятыми целиком на коммуникационную линию; хотя очень вероятно, что, по политическим причинам, они будут действовать на фронте.

Таким образом, следующие войска могут быть употреблены для ведения наступательно-оборонительной кампании: — в Кветте, включая и войска из Раджанпур и Дере-Гази-Хан, — 9,500 чел. пехоты, 3,000 чел. кавалерии, 24 орудия и 1 рота сапер; в Банну, со включением войск из Когата и Дере-Измаил-Хан, — 6,300 ч. пехоты, 1200 чел. кавалерии, 30 орудий; в Пешавере, включая [204] Наушеру (Nowshera) и Готи-Мурдан (Hoti-Murdan), — 7,500 чел. пехоты, 1500 ч. кавалерии, 6 орудий.

Эти войска могут считаться тремя авангардами трех колонн главных сил, которые будут введены англичанами в дело. В поддержку им мы введем целый ряд сильных гарнизонов на пространстве вплоть до центра Бенгалии; такая разброска оправдывается политическими соображениями, припоминая, что Индия держится в повиновении только мечем. Эти гарнизоны следующие: военного отдела Раваль Пинди, включая Абботабад, — 10,000 ч. пехоты, 3,000 ч. кавалерии, 60 орудий; военного отдела Лагор, включая Мультан, Фируэпур, Амритсир, Бакло (Bakloh) и Дармсала (Dharmsala), — 14,000 ч. пехоты, 2,400 ч. кавалерии, 30 орудий.

Войска Раваль Пиндского военного отдела легко могут поддержать Пешаверскую колонну, а с окончанием железной дороги будут находиться в расстоянии шести часов езды от Баннуской колонны.

Войска Лагорского военного отдела хотя расположены несколько далеко, но, находясь в прямом железнодорожном сообщении с Кветтой, могут считаться поддержкой тех войск.

Следуя далее по главной железнодорожной линии от Логора к Калькуте, мы встречаем следующие добавочные войска: военного округа 2-го класса Умбалла, — 5,000 чел. пехоты, 1,200 чел. кавалерии, 12 орудий; военного отдела Мирут (Meerut), — 6000 чел. пехоты, 1,200 чел. кавалерии, 48 орудий, рота сапер и кадры пяти рот; военного округа 2-го класса Лукнов (Lucknow), включая и Рохилькундский (Rohilcund), — 17,500 чел. пехоты, 3,500 чел. кавалерии, 30 орудий; военного отдела Аллагабад (Allahabad), включая г. Агру (Agra) и г. Джанси (Jhansi), — 11,000 чел. пехоты, 1,500 чел. кавалерии, 42 орудия. Таким образом, подводя общий итог, англичане могут употребить в дело 105,000 человек и 282 орудия.

Может показаться, что мы пренебрегли Куррачи (Kurrachee) и подкреплениями из Англии; но доказательства, изложенные перед комитетом лорда Уонтэдж (Wantage), делают очевидным, что Англия не может уделить войск для Индийской [205] войны, и дали Индии ясно понять, что при столкновении она должна рассчитывать только на собственные средства насколько это касается людей. Это, я думаю, относится только до целых войсковых единиц, и вовсе не заключает в себе предположения, что английские полки, находящиеся уже в Индии, не будут пополняться укомплектованиями, так чтобы постоянно быть в составе военного времени. Такие пополнения будут прибывать в Куррачи, а оттуда их будут развозить но железным дорогам в местам назначения. Резервы для туземных войск организованы хорошо и находятся близко под рукою. При распределении для обороны этих 100,000 человек, я склонен думать, что англичане первым делом обратят внимание в сторону Кветта — Кандагар, и можно ожидать, что по меньшей мере 40,000 человек с соответствующим числом орудий будут туда назначены. Мое заключение основывается на следующем: 1) только эта часть местности благоприятствует передвижению больших армий и для больших сражений; 2) надо снабдить людьми укрепленные лагеря при Кветте и Кандагаре; 3) войска в Кандагаре не неизменно прикреплены к одной только линии, но с полной надежностью могут поддерживать другие колонны или напрямик по грунтовым путям, или же кругом, пользуясь железной дорогой. Означенные 40,000 чел., ради удобства, могут быть составлены из 12,500 чел., расположенных в Кветте и окрестностях, из 16,400 чел. Лагорского, из 6,200 чел. Умбалского и из 7,200 человек Мирутского военных округов, что в общем, составляет 42,300 человек.

Несколько грубое исчисление относительно времени укажет вполне достаточно для нашей цели вероятное число, на которое эта сила может прибыть к месту своего назначения, предполагая, что около 30,000 чел. будут сосредоточены в Кандагаре, а около 10,000 чел. будут занимать позицию при Кветте. Кветтские войска (ва исключением войск из Дере-Гави-Хана и Раджанпура) могут прибыть в Кандагар на шестой день после начала действий, — от Чамана до Кандагара 60 миль, а от Кветты до Чамана 40 миль по железной дороге.

Согласно исчислению Давида Росса (David Ross), авторитетного [206] знатока большой Индийской железной дороги, для перевозки войск от Лагора до Кветты (или Чамана) может быть назначаемо ежедневно 12 поездов, которые поднимут 2160 человек всякого рода оружия, вместе с военно-рабочими, лошадьми и пушками. При таком расчете, войска Лагорского военного отдела в числе 16400 человек, по всему вероятию, уже сосредоточенные, могли бы быть перевезены (Примечание переводчика. Вероятно, принято во внимание только время потребное для посадки.) на фронт в восемь дней. Таким образом, допуская на переезд по железной дороге 3 дня и принимая что каждая единица — полк, батальон или батарея по высадке из поездов направляется обыкновенным походным порядком, в Кандагаре будут сосредоточены на семнадцатый день 28900 человек (Примечание переводчика. Последний эшелон Лагорских войск высаживается к концу 11 дня в Кветте (три дня пути по ж. д., 8 дней посадки), а еще через 6 дней прибывают пешком в Кандагар (100 миль от Кветты), т. е. на 17-й день; войска из Кветты в числе 12,600 чел. следуют прямо пешком. Таким образом, на 17-й день сосредоточивается в Кандагаре из Лагора 16,400 и из Кветты 12,600 — всего 28,900 человек.), считая тут также соответствующую кавалерию и артиллерию, готовые двинуться в полю битвы на р. Гельменде. Перевозка войск Умбалского округа (6,200 чел.) в Чаман заняла бы 10 дней, и так как на самый переезд потребно 3 1/2 дня, то эти войска сосредоточатся в Чамане на 22-й день (Примечание переводчика. Надо полагать, что расчет следующий: 10 дней посадки, считая по каким либо причинам только 620 человек в день, 3 1/2 дня пути, до 8 дней дорога занята перевозкой Лагорских войск.), а в Кандагаре на 28-й, где, вероятно, и составят гарнизон.

Мирутские войска (7,200 ч.), вероятно, будут обращены в гарнизон оборонительных укреплений впереди Кветты, куда сосредоточились бы на 32-й день.

До сих пор мы касались предположений англичан со стороны Кандагара.

Ближайшая английская колонна, если следовать на север, — это та, которая предназначается действовать в направлении на Газни. [207]

Будем помнить, что мы уже отчислили 42,300 человек на кандагарское направление, со включением соответствующей артиллерии и кавалерии. Остается еще 63,000 ч. англо-индийских войск для операций на линии Газни — Кабул и для образования резерва.

Полагаю, что войска на этой линии будут распределены так: 10,000 чел. образуют колонну для действий в направлении на Газни; 10,000 чел. образуют Кабульскую колонну; 10,000 чел. составят резерв в Раваль Пинди; 33,000 ч. будут в резерве в Лагоре.

Решено, что Газнийская колонна будет составлена из войск, уже расположенных в Банну и в соседних пунктах (Когат, Дере-Измаил Хан), т. е. 7,500 чел., включая туда кавалерию и артиллерию, и, кроме того, из 2.500 чел. из Раваль-Пиндийского военного отдела.

От 10 до 12 дней потребуется на сосредоточение этих войск в Банну и еще 12 дней — для сосредоточения их в Газни. Как бы то ни было, нет никакой необходимости торопить эту колонну, и сосредоточение ее в Газни к концу месяца слишком достаточно соответствует ее назначению, ибо на нее возлагается угрожать флангу русских войск, наступающих из Балха и Бамиана на Кабул, и если обстоятельства того потребуют, чтобы она могла бы подвинуться по ближе к Кандагару и расположиться в расстоянии возможной ему поддержки. Фронт этого отряда, как уже было упомянуто безусловно обеспечен Хазарскими горами и потому он может совершить вполне безопасно, кажущийся с первого взгляда рискованным, фланговый марш в направлении или Кабула или Кандагара

Кабульская колонна, составленная из 9,000 чел. (в число которых входит и их артиллерия и кавалерия), взятых из Пешавера и его окрестностей, и 1,000 чел. Раваль Пиндийского военного отдела, или займет укрепленный лагерь при Пешавере, или, что более вероятно, выдвинется в Джелалабаду или Кабулу, где и будет ожидать развития кампании. На этот отряд будет возложено также наблюдение в направлении Читрала, и в этом-то я усматриваю слабый пункт, который, при [208] дальнейшем развитии моего проекта, а надеюсь обратить на пользу.

Короче говоря, положение дел в конце первого короткого периода великой кампании будет таковое. Русские: 1) 9,180 чел. в Герате на 22-й день; 2) 9,500 ч. в Балке на 25-й день; 3) 10,000 чел. в Фейзабаде на 52-й день. Резервы до 72,000 чел., направляющиеся к Мерву и Чарджую по 2,160 чел. в день, прибудут в месту назначения в промежуток от 58 до 60 дней. О назначении этих резервов до сих пор нарочно умалчивалось, по причинам, которые обнаружатся позднее. Англичане: 28,900 чел. в Кандагаре на 17-й день; 6,200 чел. в Чамаве (Прим. перев. Не согласуется с предыдущим, ибо ранее говорилось, что эти войска будут в Чамане на 22-й день и в Кандагаре на 28-й день.) на 28-й день; 7,200 чел. в Кветте на 32-й день, 10,000 чел. в Газни на 22-й день; 10,000 ч. в Джелалабаде на 12-й день; туземные контингенты под командой британского офицера в Читрале (скажем 1,000 чел). Резервы: 10,000 чел. в Раваль Пинди, 33,000 чел. в Лагоре.

Приступим в описанию ближайшей фазы русского наступления. Уже несколько лет становится очевидным, что англичане ожидают нашей главной атаки в направлении на Герат, так как только эта страна пригодна для маневрирования больших отрядов на широком фронте. В виду этого они укрепили позицию при Кветте, которая, как утверждают, неприступна; продолжили железную дорогу от Сиби (Sibi) до Чамана, около которого запасены материалы для дальнейшего продолжения до Кандагара; выбрали позицию на р. Гельменде и наметили места укреплений и их профиль; составлен проект укрепления Кандагара, который может быть немедленно выполнен. Кроме того, не следует пренебрегать и возможностью англо-персидского содействия. Если положение дел таково, то разумно ли, так сказать, класть свою голову в львиную пасть? Я один из тех, которые склонны думать, что нет, и стою скорее на стороне тех, которые советуют нам произвести с этой стороны только демонстрацию, употребив для сего туркменскую [209] кавалерию, казаков и немного пехоты, в расчете, что их действия произведут на воображение англичан впечатление близкого приближения грозной армии. Это привлекло бы к себе главные силы английской армии, а мы бы могли воспользоваться нашими действительными силами в другом более безопасном направлении. Генерал Куропаткин предлагает взять для этого предприятия 10,000 кавалерии, из которой 8,000 ч. было бы туркменской, но в данное время у нас только около 700 человек туркменской милиции, и я не знаю откуда появятся в одну минуту остальные 7,700 человек. С другой стороны, такое большое количество недисциплинированных войск, пожалуй, принесет нам более вреда, чем пользы. Как бы то ни было, в принципе это хорошо, ибо, без сомнения, эта часть местности приспособлена для обширных кавалерийских действий, и, конечно, здесь англичане будут иметь большую часть своей кавалерии. В этом случае, я бы предсказал целую серию кавалерийских дуэлей, которые, если мы будем побеждены, могут окончиться у Герата, а если мы победим, то более удачно — у р. Гельменда, в зависимости от нравственной силы и ловкости управления, выказанных обеими сторонами. Но все сказанное служит только для того, чтобы замедлить и держать в неопределенности противную сторону и потому мы должны затянуть эти дела на сколько только возможно, с целью скрыть наши истинные намерения до последней минуты.

Наше первое серьезное наступление, я полагаю, должно быть произведено на Кабул. Правда, англичане, даже при настоящем положении их границ, могут прибыть в Кабул много раньше, чем мы; потому что от Балха до Кабула 330 миль, кроме того путь пересекается горами Гиндукуш, а Пешавер отстоит от Кабула всего на 180 миль и эти два пункта связаны отличною дорогою. От более выдвинутых вперед станций, как например Джелалабад или Гайдамак, это расстояние более чем на половину меньше. Мы можем поэтому рассчитывать, по прибытии, найти Кабул сильно занятым и поддержанным как непосредственно из Пешавера, так и косвенно из Газни. Теперь я имею в виду привести доводы в пользу присутствия того, [210] что может впоследствии принять вид перевешивающей силы, направленной через Бадахшан на Читрал. Мне известно, что Читрал представляет бедную страну, вряд ли способную прокормить 10,000 войско, и что она очень трудна для движений, а в настоящее время непроходима для кавалерии и орудий. Но против всех этих невыгод я противопоставляю ее господствующее стратегическое положение. Читрал, может быть, и беден, но за то Бадахшан богат запасами. Перевал Дора, обороняемый туземными контингентами под начальством британских офицеров, не мог бы долго устоять против вашего приступа. При поражении, англо-читральские войска не имеют пути отступления в Индию, благодаря курьезной политике, которая допускает существование независимых владений жалких пограничных племен, а дорога на Джелалабад и Пешавер остается свободною для наступления русских. Сам Читрал я бы обратил в базу, снабженную запасами из Бадахшана; дороги, отходящие от этого пункта вниз по Кунарской долине на Джелалабад и через перевалы Лагори и Дир в Пешавер, в непродолжительное время могли бы быть сделаны пригодными для движения артиллерии. В то же время политические агенты призывали бы туземцев под наши знамена. Разве я слишком много надеюсь, рассчитывая, что такое преобладающее положение сильно бы содействовало оставлению англичанами передовых позиций на Кабульской линии? Удар был бы неожидан, ибо ваши противники, готовые в других пунктах, в настоящее время еще не готовы здесь. Кроме того он был бы безопасен, так как в случае поражения мы отступили бы по нашему пути отступления на Бадахшан и р. Оксус.

Появление отряда в 40-50 тысяч против Кабула и отряда в 10,000 человек, угрожающего тылу, в совокупности с отсутствием движения русских на р. Гельменд, можно ожидать, что произведет передвижение англичан слева на право и по всему вероятию с целью значительно усилить Газнийскую колонну для наступательных действий; между тем Джелалабад и Пешавер достаточно укреплены и снабжены гарнизонами, чтобы остановить наступление от Читрала. [211]

Я считаю, что это был бы благоприятный момент для открытия переговоров о мире на почве, что за Россией должны остаться Герат, Балх и Фейзабад, а за Англией Кандагар, Газни, Кабул и Читрал, что приводит в сущности к разделу Авганистана, по новой пограничной линии, пролегающей вдоль хребта Гинду-Куш. Едва ли мне следует говорить, что не имеется в виду заключать продолжительного мира, а единственно только как интервал для отдыха и возвращения потерянного. С просвещенною помощью некоторых великих английских государственных мужей, я мало сомневаюсь в том, что мир на таких условиях будет принят с большим удовольствием.

Я, однако, думаю, что непосредственная атака Кабула, совместно с угрозой из Читрала, увенчалась бы успехом ранее, чем англичане могли бы иметь перевес на их стороне; и в пользу такого моего взгляда знаменитый английский писатель Сер Генри Раулинсон (Sir Henry Rawlinson) снабжает меня еще одним лишним аргументом. Рассматривая занятие англичанами Кабула, он говорит: «Кабул, вероятно, столь же неудобен для владения и управления им, как и всякий другой город в Азии. Во первых, столица и ее окрестности населены фанатичным и буйным народом, который очень двусмысленно повинуется своему властителю и который, конечно, был бы еще более необуздан при всякой попытке со стороны англичан к сдерживанию». На деле, измена внутри помогла бы нашим батальонам, наступающим извне.

Раз Кабул будет в руках у русских, англичане, вероятно, удовольствуются удержанием выходов из перевала Джудждуллук (Jugdulluk), у Гандамака; между тем, Газнийская колонна еще усилится, и возможно, что будет сделана попытка совместным наступлением возвратить Кабул.

До сих пор я едва упомянул о возможных поползновениях ради английских репрессалий в других странах, которые непосредственно повлияли бы на кампанию. В этом отношении, положение Персии, как уже раньше говорилось, имеет некоторую важность, потому что только из этого государства [212] является возможность нанести удар, который, по близости театра военных действий, будет действителен как в смысле материальном, так и в смысле политическом. По соглашению с шахом, или просто нарушив его нейтралитет, англичане имели бы отличное поле действий для их предприятий в Сеистане и Хоросане. Ни в одной армии не найдется лучших организаторов иррегулярной кавалерии, как в британской. Запас таких офицеров на деле неограничен и трех месяцев было бы довольно для каждого из них чтобы создать очень порядочный полк иррегулярной кавалерии. Наша единственная железная дорога, служащая коммуникационной линии на участке от Каспийского моря до Мерва и пространство между Мервом и Гератом было бы подвержено, на всем протяжении, ежедневным нападениям этого призрачного врага. Есть еще другие формы репрессалий, доступные англичанам и особенно подходящие их национальным наклонностям. Они были бы вверены флоту и мимоходом я могу заметить, что офицеры и матросы ни одной из наций не имели бы силы выполнить такие предприятия, на которые, по всему вероятию, покусятся.

Предположим, что англичанам удались бы их предприятия, и в результате последовало бы оставление русскими Кабула и мог бы быть заключен временный мир, имеющий в основании раздел Авганистана. Если же успех оказался бы на стороне англичан, то мы, владея Кабулом и пользуясь выгодой действия по внутренним операционным линиям, могли бы попеременно перебросить наши силы то на Газнийскую колонну, то на Хиберскую (Khyber), которой уже угрожали бы из Читрала, и оттеснить их назад на индийскую территорию. Английские стратеги говорят: «здесь наши отдельные отряды, находящиеся далеко друг от друга и имеющие для своего отступления только узкие дефиле, будут разобщены при первом же наступлении противника, а если придется втянуться в упомянутые дефиле, то это разобщение продолжится «на недели». После этого наступило бы благоприятное время для серьезного движения на Кандагар, и для этой цели Гератская колонна, усиленная с Кавказа по [213] крайней мере до 40,000 чел., двинулась бы на р. Гельменд, между тем как со стороны Кабула могло бы быть произведено совместное наступление, а для удержания Газнийских войск мог бы быть выставлен к перевалу Точи (Tochi), против Газни, особый отряд. Прежде чем рисковать правильным боем в окрестностях Кандагара, было бы не бесполезно в это время сделать предложение о мире, конечно на условии занятия нами более выдвинутых линий; — Кабул, Газни, Кандагар и Джелалабад отходят в России, а линия хребтов Сулейман и Гималаев будет границей британских владений. Может показаться, что я обнаруживаю слишком много и часто желание мира; но надо сказать правду, что ведение такой обширной кампании и на таком большом расстоянии от базы слишком тяжело для Империи и длинные или короткие передышки безусловно необходимы для восстановления сил и укрепления каждого шага наступления. Ни одному народу недостаток денег не помешал выступить на войну, но часто такие же условия приводили войну к преждевременному концу.

Будут или нет наши предложения приняты — всецело зависит от состава политической партии, держащей, в то время, в своих руках бразды правления Англии. Одна партия нашла бы более безопасным драться до конца, что вполне согласуется с национальным характером; потому что эти островитяне неизменно выказывают упорное сопротивление и твердость при поражении, которое в конце концов вознаграждается победой. Гигантская борьба, которую Англия, с помощью других или одна, вела в течение двадцати лет с колоссальными военными силами Франции в начале этого столетия, может послужить надлежащим примером ее могущества. Другая партия, наоборот, при первой возможности заключила бы мир, который был бы действительным спасением России, предоставляя ей более выдвинутые границы, время перевести дух и время возбудить неудовольствие в Индостане. Будьте уверены, что это не составило бы трудной задачи, приняв во внимание уменьшение престижа англичан в главах их вассалов. Ни любовью, ни политикой, а только мечом англичане удерживаются в Индии. [214]

Продвинемся еще на шаг, и надеясь, что по трактату или вследствие завоеваний Кандагар достанемся нам, мы, при дальнейшем наступлении, станем лицом к лицу с цепью гор, которые в настоящее время служат границей между Индией и Авганистаном. Хотя из всех границ, за исключением обширных пустынь, может быть горы наилучше пригодны для обороны, однако история постоянно повторяет, что еще никакие пограничные горы не задержали наступающего. За горным хребтом лежит другая оборонительная линия — река Инд. Но что говорит великий Наполеон о пограничных реках как линиях обороны?

Jamais (Napoleon I к Евгении.) une rivier n’a ete considere comme un obstacle qui retardat de plus que quelques jours, et le passage n’en peut etre defendu qu’en placant des troupes en force dans des tetes de pont sur l’autre rive, pretes a reprendre l’offensive aussitot que l’ennemi commencerait son passage. Mais voulant se borner a la defensive, il n’y a pas d’autre parti a prendre que de disposer ses troupes de maniere a pouvoir les reunir en masse et tomber sur l’ennemi ayant que le passage ne soit acheye... Rien n’est plus dangereux que d’essayer de defendre serieusement une rivier en bordant la rive bordant; car une fois que ’ennemi a surpris le passage — et il surprend toujours — il trouve l’armee sur un ordre defensif tres etendu et l’empeche de se rallier.

(Река всегда считалась препятствием, которое может задержать только на несколько дней, и нельзя воспрепятствовать иначе как разместив отряды в тет-де-понах на другом берегу; эти отряди должны бить готовы перейти в наступление как только неприятель начнет переход. Но желая ограничиться обороной, не остается ничего как только расположить войска так, чтобы можно было их сосредоточить и ударить на неприятеля ранее окончания переправы... Ничего не может быть более опасного, как пробовать оборонять реку на противоположном берегу; раз неприятель предпринял переправу — а он ее предпримет всегда, — он находит армию в оборонительном, чрезвычайно растянутом, порядке и всегда помешает ему сосредоточиться.)

Но хотя горные цепи и глубокие и быстрые реки и не могут представить ненарушимых границ, но возродившаяся сила и большая твердость намерений британской нации образуют [215] неизмеримо более могущественную преграду, чем горы и реки — эти национальные аттрибуты, рано или поздно, также как и в прошлые времена, изменят ход событий и возвратят победу под свой штандарт. Некоторые русские указывают на Америку, и желают доказать, что как англичане спокойно и после небольшой борьбы покинули обширный континент, так они сделают и тогда, когда их сильно прижмут в Индии. Я прошу отличать от борьбы моих сограждан: положение не в точности аналогично, потому что, в одном случае происходила борьба между народами одной и той же крови, того же языка, того же происхождения, и причина ссоры домашняя, — в другом случае — это будет жестокое, выдержанное и неотступное столкновение между двумя смертельными врагами и награда победившему будет не менее как господство над Азией. И здесь, стараясь приподнять непроницаемую завесу будущего, мы совершенно выходим из области стратегии и вступаем в то, что бесконечная вселенная назвала роком народов.

Текст воспроизведен по изданию: Нашествие русских в Индию. Юнгхезбанда // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, Выпуск LIII. СПб. 1893