-

ТИМЛЕР А. К.

ПОЕЗДКА В ИНДИЮ В 1885-1886 гг.

(Статья четвертая)

(См. «Военный Сборник», 1887 г., № 8-й.).

Кавенпур расположен на песчаной равнине близ Ганга, который отсюда делается судоходных до устья, на протяжении 1,500 верст, а вблизи города подходит канал Ганга, служащий водяным путем в северном направлении. По пяти направлениям отходят железные дороги, поэтому Кавенпур, находящийся на границе Бенгала, северо-западных провинций и бывшего королевства Уд, является весьма важным стратегическим пунктом. Здесь всегда был расположен значительный гарнизон, хотя город собственно возник в период английского владычества, поэтому в нем есть единственный исторический памятник - мавзолей в память жертв восстания.

В 1857 году гарнизон состоял из туземных войск, пяти полков пехоты, одного кавалерийского и одной батареи и 260 англичан фузилерного полка, под начальством генерала Веслера, на долю которого выпала трудная задача защищать с горстью солдат значительное число европейских семейств, проживавших в Кавенпуре.

Вблизи города проживал Нана-Саиб, один из главных руководителей восстания, бывший приемный сын экс-пейшвы (Пейшва - титул, которым пользовался глава союза марашских князей, до окончательного утверждения английского владычества.) Бай-Рао, по смерти которого Ост-индская компания отказалась признать права Нана-Саиба на пенсию, коею пользовался его приемный отец. Мера эта была неполитична, затрогивая основной закон браминов - право усыновления, и несправедлива, потому что подобными преимуществами пользовались наследники других бывших владетелей. Глубоко оскорбленный, Нана-Саиб затаил нанесенную ему обиду и, поселившись по близости Кавенпура в поместьях отца, поддерживал самые [330] дружественные отношения с англичанами и выжидал терпеливо часа мести.

Генерал Веслер, обманутый его дружелюбными уверениями, вполне доверился ему, до такой степени, что принял предложение Нана-Саиба - охранять казначейство посредством стражи, которую он содержал на свой счет в числе 500 человек.

Известие о событиях в Мируте и Дели достигло Кавенпура 14-го мая и вслед затем началось постепенное брожение между туземцами. Опасаясь за жизнь английских семейств и зная, что помощи трудно ожидать, генерал Веслер собрал все европейское население в двух казармах, которые начали приспособлять для обороны и свозить необходимые припасы. Несмотря на увещания офицеров, 6-го июня туземные войска возмутились, сожгли помещения европейцев, выпустили из тюрьмы заключенных и выступили по направлению к Дели. Последнее совершенно расстроивало все планы Нана-Саиба: намеченные жертвы могли ускользнуть из его рук, - поэтому он немедленно бросился в догонку уходившим сипаям и успел их убедить вернуться для расправы с англичанами. На другой день началась осада казарм, которые успели прикрыть небольшим валом и вооружить несколькими орудиями. Но что могла сделать горсть европейцев, защищавших женщин и детей, противу неприятеля, значительно превосходившего числом и к тому же располагавшего сильной артилерией? Не смотря на столь неблагоприятные условия для обороны, англичане 20 дней сряду защищались отчаянно, ежедневно делали вылазки, уничтожали подступы противника, заклепывали орудия и только 27-го июня, когда все средства защиты были истощены, не хватало патронов и снарядов, число защитников сильно поубавилось и казармы походили на развалины, - раненый перед тем генерал Веслер решился подписать предложенную Нана-Саибом капитуляцию, по условиям которой последний обязался доставить всех европейцев в целости в Алагабад. Некоторые из защитников казарм протестовали против капитуляции, не доверяя туземцам, и предлагали пробиться с оружием в руках, но вследствие присутствия женщин и детей предложение это было отвергнуто большинством. В назначенный час англичане, числом около 500, обоего пола и различного возраста, собрались на берегу Ганга и стали размещаться на приготовленные большие лодки; последние, отчалив от берега, не успели еще все выбраться на середину реки, как из скрытых на берегу орудий открылась стрельба картечью. В короткое время большая часть лодок была [331] уничтожена и только двум удалось выбраться на середину и плыть по течению, но, сопровождаемые вдоль берега сипаями, они подвергались постоянно ружейным выстрелам. За исключением четырех человек, спасшихся каким-то чудом благодаря помощи крестьян, остальные или погибли от выстрелов, или же попали снова в руки Нана-Саиба и были заключены в тюрьму. На следующий день близ Кавенпура было перехвачено несколько лодок с семействами гарнизона Фаттигарха, подвергшихся той же участи.

Покончив с англичанами, Нана-Саиб провозгласил себя пейшвой, захватил казначейство и устроил несколько празднеств. Удовлетворив личному чувству мести, он оставался в бездействии и ничего не предпринимал, хотя гроза и час возмездия приближались в виде колонны генерала Гавелона, спешившего на выручку несчастных жертв, преимущественно женщин и детей, так как, за исключением трех мужчин, остальные были умерщвлены.

15-го июля Нана-Саиб приказал сипаям 6-го полка покончить с пленницами, и когда они отказались исполнить это приказание, то, потребовав к себе мясников и несколько человек своего конвоя, отдал соответствующее приказание; таким образом, в день вступления англичан в Кавенпур, все было кончено: последние нашли в колодце массу истерзанных тел, в том числе около 185-ти женщин и детей. Трудно описать ту ярость, которая охватила солдат при виде этого зрелища, но главный виновник этой драмы, Нана-Саиб, избежал вполне заслуженного наказания; поплатились жизнью его помощники.

По распоряжению полковника Нейль, назначенного комендантом города, все главные участники убийств подверглись смертной казни, но пред исполнением таковой каждого из них заставляли лизать языком кровь на полу того здания, где были умерщвлены жертвы...

События в Кавенпуре послужили предлогом и как бы оправданием тех экзекуций, которые совершались при последующем подавлении восстания.: Все это только доказывает степень зверства, до которого может дойти человек, когда даст волю своим страстям. Совершенное Нана-Саибом живет в памяти по настоящее время; когда нам показывали место, откуда производилась стрельба по лодкам, то у рассказчика англичанина можно было подметить в голосе нервную дрожь, хотя с тех пор прошло около 30-ти лет!

Сам Нана-Саиб, отступив от Кавенпура, не попался в руки англичан, подобно многим другим руководителям восстания, и жив [332] ли он или окончил свое существование - остается неизвестным по настоящее время.

Колодезь, в котором были найдены трупы жертв, засыпан и на его месте сооружен памятник в виде ангела с крестом, с подобающею надписью; вокруг высокая ажурная решетка из камня и мрамора с резными украшениями наверху. Доступ внутрь памятника воспрещен туземцам. На месте казарм, которые защищал генерал Веслер, сооружена церковь, в которой на мраморных досках помещены фамилии погибших в то время.

Нам пришлось быть в Кавенпуре два раза; второй раз мы посетили его во время нашей поездки по Индии, отдельно от остальных иностранных мисий.

В городе существует довольно значительное кожевенное производство. В особенности заслуживает внимания правительственный кожевенный завод, на котором изготовляются все предметы снаряжения англо-индийской армии. Войдя в первое помещение, вашим взорам представляются кожи в сыром виде, а переходя постепенно из одного отдела в другой, можно ознакомиться со всей манипуляцией этого производства, и наконец в последнем здании вы видите вещи в совершенно готовом виде, для сдачи в арсенал или войска. Разный металический прибор к вещам снаряжения изготовляется тут же на заводе. Конечно, при этом в ходу все новейшие изобретения современной техники и все предметы весьма тщательной отделки, так что войска не имеют никакого понятия о браке, допуске и тому подобных выражениях.

Хорошая выделка достигается только благодаря тщательной и добросовестной работе, потому что скот в Индии не хорош вследствие дурного питания и по качеству кожи значительно уступает европейскому. Между прочим нам удалось видеть на заводе машину-резец, для выделки по лекалу ленчиков, приготовляемых из отличного дерева с математическою точностью. Заводом управляет полковник С., у которого один помощник, несколько мастеров европейцев, а остальные рабочие - туземцы. Этот завод удовлетворяет потребностям снаряжения 200,000-ной армии.

Осмотрев Кавенпур и посетив клуб офицеров 6-го Бенгальского полка, предложивших мисиям роскошный завтрак, мы отправились по железной дороге в Лукноу, куда прибыли довольно поздно вечером. Лучшая гостинница, отведенная для иностранных офицеров, была великолепно илюминована разноцветными шкаликами и фонарями, и все было приготовлено для приема гостей. [333]

Лукноу - бывшая столица королевства Уд, присоединенного к британским владениям в начале 1857 году, как раз перед самым восстанием сипаев - находится на реке Гумти, притоке Ганга, и имеет в настоящее время около 300,000 жителей, число коих было почти вдвое в период независимого существования королевства. В этом городе и в самой провинции восстание оказало самое упорное сопротивление и для подавления потребовалось больших усилий - двух экспедиций генерала С. Кемпбеля, с более или менее значительными силами. Для разъяснения этого, необходимо бросить беглый взгляд на акт присоединения этой провинции, совершившийся при исключительных условиях.

Бывшее королевство Уд, вошедшее ныне в состав северо-западных провинций, помещается в центре равнины Ганга, примыкая одной стороной к подошве Гималаев Непала. Имея около 24,250 кв. английских миль и свыше 11.000,000 населения, оно естественно занимало видное место в числе васальных владений, и в 1801 г. с набобом Уда Саадат-Али-хан был заключен Ост-индской компанией оборонительный и наступательный союз. Означенный набоб в период своего царствования постоянно боролся с феодальными владетелями земель, стараясь вернуть ту землю, которая была захвачена последними у его предшественников, и обращал особенное внимание на финансы страны, так что после своей смерти оставил около 14.000,000 фунтов стерлингов, - в то время громадная сумма. Наследник его получил в 1819 году от Ост-индской компании королевский титул, но далеко не походил на отца, так что при нем уже, и в особенности при его приемниках, анархия сделалась нормальным явлением. Последний король Ваджад-Али, его приближенные и около 10% населения принадлежали магометанству, а остальные жители были последователями браминизма. Раджпуты, прямые наследники прежних властителей Индии, до мусульманского нашествия строго сохраняли предания и обычаи своих предков, и в храмах страны совершались таинства религии Кали и Бовани, а на больших дорогах секта тугов, о которых мы подробно скажем ниже, держала в страхе путешественников.

Земледельческое население Уда сохраняло неизменно прежние индусские учреждения - общину со всеми ее последствиями, но так как земли было недостаточно, то часть населения поступала в военную службу и бенгальская армия насчитывала в своих рядах значительное число солдат уроженцев королевства, которые, выслужив пенсию, [334] возвращались на родину. Не смотря на благоприятные условия почвы, страна постепенно приходила в упадок, благодаря отсутствию внутреннего порядка.

Вследствие слабости Ваджад-Али, не занимавшегося вовсе государственными делами и проводившего все время в гареме (У него было четыре законных жены, 29 по договору - мота и 400 наложниц.), власть по управлению страной постепенно перешла в руки местной аристократии и сборщиков податей талукдаров, которые, проживая в своих замках, занимались междоусобицей и разбоем. До присоединения Уда, в королевстве насчитывалось до 250 укрепленных замков, вооруженных орудиями и с подобающими гарнизонами, - в среднем около 400 человек. У Ваджад-Али было свое войско (около 60,000 человек), но, будучи дурно организовано и не получая правильно содержания, оно представляло из себя вооруженное сборище, наводившее ужас на мирное население. Не смотря на все представления англо-индийского правительства, порядок вещей не изменялся и анархия принимала все большие размеры. Наконец, по почину Лорда Дальгузи, стоявшего во главе правительства, решено было присоединить Уд, предложив королю передать компании непосредственное управление страной, но с сохранением за ним титула, значительной пенсии и всех наружных прерогатив власти. Все предложения были отвергнуты, а между тем обстоятельства вынуждали принять меры к обузданию своеволия местной аристократии и требовалось установить порядок в стране, в противном случае можно было опасаться подрыва авторитета английской власти, в соседних владениях, подчиненных непосредственно Ост-индской компании.

За несколько дней до обнародования акта присоединения, генерал сер Джемс Утрам, одна из светлых и бескорыстных личностей в истории Индии, явился в последний раз во дворец, стараясь склонить короля к уступкам. В публичной аудиенции, в присутствии всего двора, Ваджад-Али (Colonel Sleeman «Indian Reminiscenees».), не смотря на всю свою бесхарактерность и апатию, как будто очнулся и, вспомнив свое происхождение, отверг предложение с большим достоинством. Развернув свою чалму, он передал ее генералу Утраму в знак траура и заявил, что англичане, призвав его предков к власти, вправе лишить его и наследников трона; преклоняясь перед силой английского правительства, он подчиняется его решению, но ничего не желает ни для [335] себя, ни для своих наследников и готов всего лишиться, но ни за что не скрепит подписью своего бесчестия и не примет милостыни от англичан.

Категорические инструкции, полученные генералом Утрамом, не дозволяли ему согласиться на поездку Ваджад-Али в Англию, где он хотел обратиться к великодушию королевы. Прокламация была обнародована, королевство было присоединено, а низложенный король был отправлен в Калькуту под конвоем.

Для управления страной был назначен генерал Утрам главным комисаром (chief commissioner), но, к сожалению, состояние его здоровья потребовало временной отлучки в Европу. Временно заступавший его место оказался не на высоте своего призвания, обратил все свое внимание на финансовую и фискальную часть управления, упустив вовсе из вида политическую сторону вопроса и те особые условия, в которых находилась страна в период присоединения. Правительство, приняв на себя все обязательства бывшего короля, поневоле вынуждено было требовать поступления податей и строго руководствоваться принятой системой финансового управления; отсюда возникала масса недоразумений, порождавших неудовольствие в среде населения. Точно также английским судьям пришлось разбирать много дел по вопросам о правах собственности крупных землевладельцев, которые, по природному такту всех азиятов, воздерживались от всяких явных демонстраций, но, считая себя обиженными, выжидали дальнейших событий. Из прежнего войска была составлена небольшая армия в 20,000 человек, а остальные были распущены по домам, с уплатой им всего следуемого за прежнюю службу.

Кроме того, с переменой правительства, масса людей в самом Лукноу, питавшихся благодаря роскоши и расточительности двора, остались без всяких средств к существованию и поневоле примкнули к недовольным новым порядком вещей. Хотя правительство и отдало приказание срыть форты и укрепления, рассеянные по всей провинции, а также назначило значительную плату за каждое переданное властям орудие, но все это осталось без исполнения; сданы были только старые, никуда негодные пушки, все же годное было припрятано и во время восстания появилось на прежних местах.

Из этого краткого очерка очевидно, что присоединение королевства совершилось при весьма неблагоприятных условиях, что горючего материала было весьма много; достаточно было одной искры, чтоб вспыхнул пожар даже в том случае, еслиб в остальной Индии все оставалось спокойно. [336]

Лорд Дальгузи, располагая весьма незначительным контингентом английских войск, обращался в Лондон, прося присылки подкреплений, но директоры компании, руководствуясь узкими экономическими расчетами, отказали. Вскоре последнего сменил лорд Канинг, незнакомый с настоящим положением дел, а потому разрешивший направить большую часть английских полков на север в Умбаллу, так что во всей провинции Уд, кроме туземных войск, находился только один 32-й английский полк, в составе 700 человек, и одна батарея, расположенные в Лукноу.

В марте, на место генерала Утрама прибыл генерал Генри Лавренс, сразу оценивший обстановку и те ошибки, кои были сделаны после присоединения, до известной степени непоправимые. Различными благоразумными мерами ему удалось успокоить на некоторое время возбужденное население; но, сознавая при этом, что одних паллиативных мер недостаточно, он стал готовиться на тот случай, еслиб пришлось дать отпор вооруженному восстанию. Необходимо было создать опорный пункт, так как при малочисленности европейского гарнизона нельзя было рассчитывать на действия в открытом поле. Среди прежних дворцов и различных домов европейского квартала находилась резиденция губернатора - каменное здание, окруженное небольшим садом, вокруг которого решено было возвести ряд укреплений; приступили к различным подготовительным мерам перевозки продовольственных и огнестрельных припасов, кассы и различных драгоценностей, но все это делалось крайне осторожно, чтоб не возбудить подозрения и тем самым не ускорить взрыв.

Гарнизон Лукноу (около 8,000 человек) был расположен в трех отдельных пунктах и первое неповиновение обнаружилось в рядах вновь сформированного ирегулярного полка, который быстро обезоружили, арестовав главных зачинщиков, а остальные оставались спокойны в своих казармах до 30-го мая. В этот день возмутились два пехотных и один кавалерийский полк бенгальской армии, убили нескольких офицеров и готовились двинуться в город, но высланные против них войска несколькими картечными выстрелами обратили бунтовщиков в бегство; они бежали по направлению к Ситапуру, где оставались в бездействии несколько недель. Этим временем воспользовался генерал Лавренс и устроил вокруг резиденции род укрепленного лагеря.

Вслед за событиями в Мируте и Дели им была получена от правительства инструкция, разрешившая очистить провинцию Уд, и [337] конечно, еслиб он выступил на соединение с генералом Веслером в Кавенпур, согласно просьбе последнего, то спас бы несколько сотен жизней, но за то подобное отступление, уронив престиж англичан в глазах туземцев, нанесло бы удар английскому владычеству в Индии. Лукноу, при тогдашних условиях, составлял весьма важный стратегический пункт, очищение которого было немыслимо без серьезных последствий, поэтому сэр Генри Лавренс, не смотря на разрешение и опасность, грозившую ему и его подчиненным, решил пожертвовать всем и остаться на вверенном ему посту. И это не единичный случай проявления в то смутное время истинного гражданского мужества и самопожертвования ради государственных целей. Можно безошибочно утверждать, что Индию сохранили не столько штыки, число которых было не велико, сколько решительность людей, стоявших на страже английских интересов.

С каждым днем положение ухудшалось; прокламации, призывавшие население к бунту, вывешивались на стенах мечетей и индусских храмов; чернь, расхаживая по улицам, носила обезглавленных чучел, одетых в форму английских офицеров; открыт был заговор, в котором принимали участие родственники Ваджад-Али и бывшие его сановники. Хотя аресты и экзекуции производились довольно часто, но власти сознавали, что авторитет их сильно поколеблен и положение становится критическим. Все это, конечно, было известно туземным полкам, возмутившимся в различных пунктах провинции, и в конце июня месяца они решились выйти из бездействия. 29-го числа дальние разъезды донесли о движении сипаев к Лукноу и на собранном военном совете решено было их встретить в открытом поле, для чего составлен был отряд из туземных и английских войск. Решение это было крайне неосторожно, о чем протестовал на совете командир 32-го полка, полковник Инглис, и предположения его вполне оправдались; в разгар боя туземная часть перешла к противнику и отряд очутился в критическом положении. Благодаря тому обстоятельству, что сипаи преследовали только до моста через Гумти, англичанам удалось отступить, но все-таки с потерей четырех орудий и значительного числа людей, причем раненые не были подобраны.

То, что предвидел генерал Лавренс, осуществилось: приходилось занять укрепленный лагерь и обороняться до прибытия подкреплений. В тот же день остатки 32-го полка и все европейское население, всего 927 человек и 765 сипаев, оставшихся верными английскому [338] знамени, расположились в укреплениях вокруг резиденции. Кроме этой горсти защитников, там же укрылись 200 женщин и 250 детей. На следующий день сипаи приступили к осаде, которая продолжалась 85 дней, в течение коих гарнизон уменьшился ровно на половину. В числе погибших были: генерал Лавренс, убитый осколком гранаты, и 41 офицер. Мы не будем описывать этой геройской защиты, - скажем только, что горсть оборонялась с невероятным мужеством против целого населения, фанатизированного, привычного владеть оружием и располагавшего всеми средствами для нападения. Только в конце сентября удалось генералу Гавелак, после упорного боя, прорваться с небольшим отрядом в укрепленный лагерь резиденции и провести транспорт с продовольствием.

С этого дня зона обороны расширилась, судьба гарнизона была обеспечена и хотя осада кончилась, но блокада продолжалась до ноября, когда сэр Кемпбель, разбив сипаев под стенами Лукноу, отбросил их во внутрь провинции.

Неуспех сипаев объясняется отсутствием между ними опытного руководителя, так как все те начальники, которых они выбирали из своей среды, не соответствовали своему назначению; при этом сознание превосходства англичан не покидало их, поэтому, не смотря на отчаянную храбрость, в действиях сипаев проглядывала часто некоторая нерешительность, мешавшая успеху.

Развалины резиденции сохраняются тщательно в прежнем виде и все места расположения батарей осажденных обозначены на месте, поэтому, осматривая Лукноу, нам удалось наглядно ознакомиться с главными фазами обороны; по близости воздвигнут памятник генералу Лавренсу.

Лукноу, как бывшая столица королевства, содержит в себе весьма много замечательных дворцов, крайне оригинальных по своей архитектуре, описание коих повлекло бы нас слишком далеко, поэтому упомянем только об одном историческом памятнике - это Ламартиньер. В прошлом столетии, француз Мартин случайно попал во владение Уд, поступил на службу туземного раджи и дослужился до чина генерала. Занимаясь в то же время комерческими делами, он приобрел большое состояние и построил великолепное здание, в котором учредил школу для солдатских детей без различия национальностей, существующую по настоящее время. Здесь воспитываются около 180-ти детей бесплатно, на капитал, завещанный покойным Ламартиньер. [339]

Город обладает великолепным музеумом, в котором выставлены различные изделия местного производства, из коих некоторые замечательны по отделке и оконченности своей работы. Когда-то Лукноу, подобно многим городам Индии, славился своими ювелирными произведениями, но теперь спрос на них уменьшился, за то производство и выделка тончайшей кисеи занимает большое число рук и пользуется заслуженной известностью.

Здесь мы познакомились с туземными кудесниками, проделавшими в нашем присутствии, без всяких приготовлений, замечательные фокусы. Показывали между прочим ядовитую змею кобру копеллу и, в заключение, за 20 руб. согласились устроить травлю змеи с мангу сом. Это небольшой зверек в роде сурка, но ловче и поворотливее, страшный враг всяких гадов. Как только их спустили вместе, кобра, выпустив жало, приготовилась ужалить, но мангус весьма ловко схватил ее за горло и начал душить; тогда змея обвилась вокруг него, оба несколько раз перевернулись, но победа осталась за первым.

В числе осмотров крайне интересно было посещение нами базарного квартала туземной части города; для этого мы воспользовались слоном, на котором нас поместилось восемь человек, по четыре с каждой стороны. Два полицейских открывали шествие, чтобы очищать дорогу, так как улицы в этом квартале очень узки, а благородное животное занимало почти всю ширину улицы. Сидя наверху, мы могли свободно рассматривать все, что творилось во вторых этажах домов, по большей части далеко не привлекательных и грязных, хотя местами попадались резные балконы или окна артистической работы. Как и везде на востоке, большинство населения собственно живет и работает на улице, а помещения служат только для ночлега, поэтому мебели вовсе нет: одни ковры и цыновки. Восточный базар вообще крайне интересен, а в Индии в особенности, где, помимо различия типов, люди выделяются по кастам, следовательно встречаются некоторые особенности в костюмах, хотя у простого класса последний до крайности прост и незатейлив, - чалма и повязка вокруг чресл; мы говорим про мужчин, так как у женщин не покрыты только руки от плеч и ноги несколько ниже колен. Осматривая такой туземный квартал, сразу можно знакомиться с выделкой различных изделий, так как все это происходит наружу, в открытых помещениях. В Лукноу отлично выделывают различные статуетки из глины, в роде неаполитанских, только, к [340] сожалению, туземцы не умеют их обжигать, поэтому они не так прочны.

Осмотрев все достопримечательности города и помещения местного гарнизона, довольно значительного в этом пункте, а именно: три английского полка с артилерией и три туземных, после трехдневного пребывания, мы отправились в Алагабад, резиденцию губернатора северозападных провинций.

Прежде чем продолжать дальнейшее описание нашего путешествия, мы намерены познакомить читателей с тугами (thugs - душители), несколько человек которых доживали пожизненный срок заключения в тюрьме Лукноу.

Возникновение тугизма теряется в мраке неизвестности. По мнению генерала Слимана, принимавшего непосредственное участие в искоренении тугизма, начало его или зарождение следует отнести ко времени скитания различных мусульманских племен, разорявших Индию долгое время после монгольского нашествия. Индусы связывали это с божественным происхождением богини Кали или Бавани, и тот факт, что магометане и индусы одинаково признавали в этом деле главенство этой богини и совершали различные обряды, следует допустить, что тугизм индусского происхождения. Весьма возможно, что первоначально оно составляло разбойничий промысл, а впоследствии перешло в религиозную секту. Между тем ни в одной из историй Индии об нем не упоминается, и только в царствование Акбара несколько тугов были схвачены и приговорены к смерти.

Членами этой секты состояли люди различных каст, которые проживали среди населения, не подозревавшего их преступной деятельности, занимались торговлей, ремеслами и другими занятиями и, чтобы не навлечь на себя подозрения, совершали свои гнусные убийства далеко от мест своего жительства. Часто даже жены и ближайшие родственники не знали о принадлежности к секте члена семейства. Образ их действия был весьма прост, рассчитан на успех и полную безнаказанность. До постройки железных дорог путешествовали обыкновенно сообща, целыми партиями, и все следовавшие по одному направлению соединялись в пути, в виду большей безопасности от хищных зверей и различных случайностей. В наружном виде тугов ничто не возбуждало подозрения: они были безоружны, только некоторые из них имели ножи, поэтому присоединение их где либо на ночлеге к партии путешественников считалось вполне естественным. Путешествуя несколько дней сряду, туги старались [341] всеми средствами снискать доверие своих будущих жертв и затем в удобную минуту приводили в исполнение свое намерение, при этом с таким расчетом, чтобы на каждую жертву приходилось не менее трех или четырех сообщников. Если требовалась помощь, то они условными знаками вызывали товарищей, проживавших в различных пунктах, поэтому всегда нападали подавляющим числом, так что о сопротивлении не могло быть и речи. Для совершения преступления они имели три орудия: румаль, или священный платок, хотя собственно по своей длине он мог служить поясом или чалмой, служил для удушения; куссе, или священная лопата, - для погребения и, наконец, нож - на случай крайней необходимости. Удушение производилось следующим образом: по данному сигналу один из участников быстро схватывал намеченную жертву за руки сзади, другой валил ее ничком, а третий быстро набрасывал петлю из румаля и, упершись коленом, душил в одну секунду, так что не только крика, но и вздоха не было слышно. Через несколько минут распростертые жертвы лежали без дыхания, быстро выкапывались ямы, в короткий промежуток времени следы преступления были уничтожены и злоумышленники с награбленными деньгами расходились по домам.

Пока они строго соблюдали различные обряды, не трогали женщин и браминов, безнаказанность была им вполне обеспечена, хотя существование их было известно многим лицам не принадлежавшим к секте. Постепенно, по мере распространения английского владычества, существование столь зловредной секты должно было прекратиться, но они так ловко и скрытно вели свои дела, что не возбуждали подозрения, тем более, что никогда не нападали на европейцев. Долгое время исчезновение сипаев, уволенных в отпуски, считали дезертирством и не делали розысков. Наконец, в 1812 году убит был лейтенант Монсель, недалеко от Гвалиора, и отряд, посланный для арестования убийц, встретил сопротивление; произведенное затем следствие выяснило, что это туги, которые проживали в этой местности в числе свыше 900 человек, платили значительную дань туземному владетелю за оказываемое покровительство. Они рассеялись в разные стороны, и дело это не имело дальнейших последствий. С 1816 г. стали их преследовать, но как простых убийц, так как о существовании религиозной секты, совершавшей преступления систематически, ничего не было известно; только в 1828 г., при генерал-губернаторе лорде Вильяме Бентинке, нить секты была обнаружена и для ее уничтожения при высшем правительстве в Калькуте был [342] учрежден особый департамент и во всех главных пунктах назначены особые агенты из офицеров. Принятые меры увенчались полным успехом: в течение 10-ти лет было арестовано 3,689 человек заведомо тугов, из коих 466 были повешены, 1,504 - сосланы на Андаманские острова, 933 - приговорены к пожизненному заключению и остальные - к различным срокам. При этом, некоторым из них дарована была жизнь под условием, что они поступят сыщиками по розысканию тугов. В следующие семь лет арестовано было 531 человек, и наконец постепенно эта варварская секта была уничтожена. Следствием открыто, что к этой шайке принадлежали как пособники и покровители, конечно за деньги, богатые банкиры, землевладельцы, брамины-жрецы и вообще лица, занимавшие видное положение в известной местности, а главное выяснилось, что в большинстве случаев професия эта была наследственная. Последнее обстоятельство вынудило правительство, для искоренения зла, устроить в Джебульпуре ремесленную школу для детей осужденных тугов, и девять лет спустя в этой школе находили приют 850 малолетних.

Во главе департамента одно время находился генерал Слиман, который в своих записках приводит факт, характеризующий организацию этой зловредной секты. В 20-х годах он был комисаром одного дистрикта в долине Нербуды, а потому ему по должности были известны все убийства, совершавшиеся в его дистрикте. Впоследствии оказалось, что три года он жил в четырех стах ярдах от одной деревни, жители которой все поголовно были туги.

Сколько погибло людей от рук этих злодеев, конечно, неизвестно, но должно быть не мало, если, по сознанию 12-ти человек, в среднем на каждого из них приходилось 256 жертв! Кроме того, один туг сознался, что в течение своей жизни он присутствовал при 930-ти удушениях.

Помимо религиозного фанатизма, корысть играла не маловажную роль; так, в 1829 году дознано, что от удушения шести особ получилась почтенная сумма в 8,200 фунтов стерлингов (около 82,000 руб.), которые были разделены между 150-ти сообщниками. В настоящее время тугизм уничтожен, благодаря настойчивости англо-индийского правительства, оказавшего громадную услугу населению; но, помимо этого, англичанам приходится бороться с другими варварскими обычаями, существующими искони, о чем мы скажем в своем месте.

Следующая наша остановка была в Алагабаде, где мы пробыли [343] только один день, но он оказался самым утомительным из всего путешествия: пришлось все время быть на ногах и менять неоднократно костюм. Остановившись в местном клубе, после утреннего завтрака мы отправились осматривать форт, расположенный при впадении Джумны в Ганг. С незапамятных времен в этом месте было укрепление, а в 1572 году на развалинах прежнего императором Акбаром был сооружен форт, переделанный англичанами сообразно требованиям военного искусства, причем отдельные башни, замечательные в архитектурном отношении, были снесены. В настоящее время это небольшая крепость бастионного начертания, причем один фас против реки состоит из отвесной каменной стены, не прикрытой гласисом. В форте помещается самый большой арсенал Индии, в котором хранится обмундирование, снаряжение и вооружение всех трех родов оружие. Все так хорошо приспособлено и расположено, что стоит только привести людей и лошадей, и через несколько часов будет готова часть, вполне снаряженная к выступлению в поход. В 1857 году этот важный арсенал чуть-чуть не попал в руки возмутившихся сипаев; только благодаря небольшому отряду сейков, оставшихся верными англичанам, удалось его сохранить.

В середине форта возвышается колонна царя Азоки, воздвигнутая за два столетия до Рождества Христова; она вышиной 42 фута, цилиндрической формы, покрыта древними надписями. Тут же в форте находится подземный индусский храм, в который проникают через узкий проход, внутри несколько идолов и больших размеров пень баниана с несколькими сухими ветками; последний существует около 1500 лет, считается священным деревом и, по уверению браминов, цветет ежегодно. В подземелье сыро от воды, которая сочится со стен, и рядом еще несколько пещер, сообщающихся будто бы с Бенаресом (127 верст) посредством подземного хода; насколько это справедливо, не беремся судить. Выйдя из этих мрачных пещер, мы направились к Гангу - посмотреть на пилигримов, собравшихся для купанья; ежегодно в декабре и январе сюда стекаются до 200,000 человек. Весь берег кишил народом, а на самой реке бесчисленное количество лодок, больших крытых паромов были наполнены богомольцами; кроме того, масса бараков, лавок и все атрибуты обыкновенной народной ярмарки. Потолкавшись среди этой публики, которая между прочим не обращала на нас особенного внимания, мы подошли к месту, где расположились факиры; крайне непривлекательные, нечесаные, волоса покрытые золой, с длинными ногтями, - они [344] стояли и сидели в самых разнообразных позах. Сталкиваясь с этими изуверами, ощущаешь отвращение к их наружному виду и невольное сострадание при мысли, что они столько выносят физических мук ради идеи! Между ними находился очень старый факир, сидящий на одном месте бесчисленное число лет, пользующийся особым покровительством англичан за то, что спас многих из них в период восстания. Кроме этих аскетов, на ярмарке находилось масса нищих калек, громко взывавших о помощи.

Вернувшись домой, мы облачились в парадную форму для представления губернатору; после приема нас пригласили к парадному завтраку и вечером на бал, данный в честь иностранных мисий.

После завтрака пришлось снова одевать штатское платье для осмотра города, в котором европейский квартал состоит из шоссированных алей с великолепными деревьями, - это настоящий парк, в коем дома европейцев расположены весьма просторно, окруженные цветниками и зеленью. Многие из этих домов принадлежат туземцам, которые отдают их в наймы, но сами не имеют права жить среди европейского населения. После событий 1857 года оно вполне естественно и укорять за это англичан по меньшей мере легкомысленно; но, помимо чисто политических соображений, вызывающих запрещение, близкое сожительство европейцев и туземцев вряд ли возможно в виду верований и обычаев последних.

Во время маневров в Дели мы познакомились с редактором-издателем самой распространенной в Индии газеты «Pioneer», стоящей в близких отношениях к правительству. Приглашение к обеду было нам прислано в Лукноу, и любезный хозяин Г. А., желая оставаться на нейтральной почве, рассадил иностранных гостей за двумя круглыми столами; таким образом, никому не было сделано особого предпочтения. Мы упоминаем об этом ничтожном факте, так как при размещении иностранцев на различных официальных обедах происходили иногда маленькие курьезы.

После обеда, кончившегося, по английскому обычаю, довольно поздно, мы поехали на бал к губернатору и здесь познакомились с местным европейским обществом, которое весьма значительно в Алагабаде, важном административном центре.

Многие критикуют английский этикет и различные общественные условия, которых англичане так строго придерживаются всюду и везде. Присмотревшись же ближе к их жизни и поживши между ними, приходишь к заключению, что эта нация умеет быть любезной, [345] гостеприимной и радушной, а в отношении уменья пользоваться жизнью и всевозможными удовольствиями, то им принадлежит первенство. Главное то, что всюду они, как у себя дома, не изменяют своих привычек и при этом вовсе не стесняют других, требуя того же самого в отношении себя. Во время нашей поездки нам постоянно приходилось бывать на частных и общественных балах и всегда эти собрания были очень оживлены благодаря тому, что все присутствующие, у кого ноги крепки, танцуют, не взирая на лета. Хозяевам не приходится упрашивать гостей танцовать, как это делается сплошь и рядом у нас, да и танцы происходят несколько иначе: приглашают даму не на один тур вальса или польки, а на все время, пока музыка играет этот танец; таким образом, сделавши тур или два, кавалер ходит с дамой или садится для краткого отдыха и ведет разговор. Правда, бешеный вальс там не существует, во время которого два существа, провертевшись несколько секунд, словно заведенные куклы, расходятся, не обменявшись ни единым словом.

Некоторые утверждают, что танцы у англичан своего рода спорт: может быть и так, но во всяком случае никто не в проигрыше: дамы, приезжающие повеселиться и блеснуть туалетами, не должны высиживать несколько часов на одном месте ради того, что они переступили известный возраст зрелости, а большинство кавалеров, принимая участие в танцах, не нуждается в отдельной комнате с карточными столами. Бал у губернатора прошел очень оживленно; красивые дамские туалеты, хорошая музыка и великолепный зал для танцев, из которого прямо выход через веранду в роскошный сад, все это производило приятное впечатление. После ужина, далеко за полночь, простившись с любезными хозяевами, мы поехали на станцию, где был приготовлен экстренный поезд, доставивший нас к утру в Бенарес.

При выезде из Алагабада поезд проходит по великолепному железнодорожному мосту, перекинутому через Джумну. Мы его осматривали днем и вот некоторые данные: длина 470 сажен с 15-ю пролетами, на каменных устоях, вышиной от уровня воды 62 фута; вес железных частей около 4,000 тон; мост в два пути, состоит из двух частей: верхний для поездов и нижний для езды в экипажах.

Бенарес - один из древнейших городов в Индии, так как он основан за 600 лет до Рождества Христова, чтится индусами подобно Меке у мусульман. Город расположен главным образом [346] на левом берегу Ганга и в течение нескольких столетий был главной квартирой будизма, после падения которого снова сделался священным городом последователей Шивы. Не смотря на то, что мусульмане в период своего нашествия разрушили громадное количество индусских храмов, число их и в настоящее время весьма значительно; масса пилигримов, со всех концов страны, постоянно стекается сюда для совершения различных обрядов, доставляя этим громадные доходы браминам.

Говоря о священном городе Бенаресе, нельзя обойти молчанием дикий обряд самосожигания вдов, ныне воспрещенный и строго преследуемый правительством. Обряд этот, под названием «сутти», долгое время считался принадлежностью индусской религии, и правительство, никогда не вмешивающееся в религиозные дела, старалось противодействовать убеждением, но это не имело практических результатов и костры действовали по прежнему. Наконец, в 1829 году, в управление лорда Бентинка, издан был закон, воспрещавший самосожигание; народ принял его без ропота, а несчастные вдовы благодарили правительство за подобное распоряжение.

Обычай этот существовал с давних пор, но в священных книгах об нем вовсе не упомянуто, поэтому есть повод предполагать, что он был установлен браминами. По свидетельству капитана Гамильтона, изучавшего Индию с 1688-1723 год, сутти было введено для предупреждения часто повторявшихся случаев отравления мужей женами, причем сжиганию не подвергались беременные женщины, моложе 16-ти лет и матери малолетних детей. Первоначально обычай возник в северо-западных провинциях, но укоренился не повсеместно, а только в Бенгале, на севере Индии, на Малабарском берегу и в Декане. Помимо предполагаемой религиозной обрядности, существовала другая подкладка этого дикого варварства - унаследование родственниками имущества, остававшегося после смерти вдовы. Не входя в подробное описание совершения обряда, обставленного, по свидетельству очевидцев, большой торжественностью, упомянем, что, за весьма малым исключением, вдовы подчинялись обычаю, помимо собственной воли, под давлением родных, и часто в решительную минуту старались избегнуть ожидавшей их участи, но дикая толпа, окружавшая костер, не допускала и возвращала пламени несчастную жертву. По официальным данным в течение 1819 года в одной только Бенгальской провинции сожжено 1,070 вдов, в том числе в ближайших окрестностях Калькуты 115. [347]

Закон, уничтоживший сутти, избавил вдову от ужасной смерти, но не изменил того безвыходного положения, в которое поставлена женщина в Индии после смерти мужа. Не пользуясь правом выйти вторично замуж, она положительно умирает для своей семьи и для света, она обречена на самые тяжелые работы в семье и остается в полном одиночестве. По последней переписи 1881 г., число вдов в Индии определилось в 20.000,000 - цифра громадная, но вполне возможная, приняв в соображение, что замуж выходят с 10-11 лет и что вдовцы могут жениться по нескольку раз, а женщины не пользуются этим правом. Это ненормальное отношение обратило на себя внимание правительства, которое намерено разрешить этот вопрос в смысле благоприятном для вдов. Конечно, вопрос этот очень щекотливый, так как затрогивает внутренний быт народа, закоснелого в суеверии, предрассудках и разных нелепых обычаях, но мы не сомневаемся, что англичане, при своей настойчивости и энергии, сумеют провести эту необходимую реформу.

Из бесчисленного числа храмов в Бенаресе первое место занимает, так называемый, золотой храм, посвященный Вишневаезе; это каменное здание, обложенное снаружи медными, позолоченными листами, изукрашено, кроме того, великолепными изваяниями. Рядом с храмом находится скотный двор, в котором содержатся священные быки, получающие разного рода подачки, в виде лакомств, от суеверной толпы. Затем, оригинальный храм со священными обезьянами, сильно злоупотребляющими своей неприкосновенностью, в ущерб мирных жителей. При всех индусских храмах имеются колокола. Вблизи первого храма, почти рядом, из остатков индусского капища воздвигнута великолепная мечеть, соседство которой крайне неприятно индусам, чрез что часто происходят столкновения между двумя соперничающими расами. Число постоянных жителей около 200,000, кроме пришлого населения; при этом, в общем числе, три четверти индусов, остальные магометане.

Кроме выделки тканей из шелка и шерсти, Бенарес замечателен производством парчи, стоимость которой от 16 до 250 рублей за ярд (1 2/7 арш.); приготовление, конечно, ручное, на самых обыкновенных ткацких станках. Узоры и цвета весьма изящны, а отделка очень кропотливая, указывающая долготерпеливый труд туземцев.

Осмотрев город в общих чертах и сделавши визит местному радже, в доме которого отведено было помещение иностранным [348] мисиям в течение двух дней, мы продолжали путь и направились в Калькуту.

Прежде чем продолжать описание дальнейшего путешествия, необходимо вкратце упомянуть о некоторых статистических данных Бенгальской провинции, в которой находится столица всей Индии.

Провинция эта, занимающая нижние равнины и дельты рек Ганга и Брамапутры, самая населенная и сравнительно самая богатейшая из всей Индии, по разнообразию и количеству производимых продуктов. Северная часть провинции захватывает южные склоны Гималайского хребта, покрытые густой растительностью различного свойства и заключающие в своих недрах богатые залежи каменного угля, соли и железа. Не смотря на благоприятные климатические условия и плодородие почвы, западная часть провинции подвержена периодической засухе и вследствие этого голоду. Это народное бедствие Индии, повторяющееся через известное число лет, вынудило правительство, после голода 1877-1878 г., назначить специальную комисию для исследования этого вопроса. Результаты этого исследования напечатана и причины этого явления разобраны до мельчайших подробностей. На основании этих данных можно проследить бывшие голода, в различных местностях британской Индии, в течение 105 лет. Исчислены не только потери населения в данное время, но определены также и последствия, тесно связанные с этим бедствием. Вместе с тем это дало возможность определить меры, которые необходимо принять на будущее время. Увеличение сети железных дорог, каналов и расширение иригационной площади составляют результаты исследования комисии. Мы распространяемся об этом потому, что неоднократно нам случалось встречать в печати обвинения англо-индийского правительства за происходившие в Индии голода.

Общее число жителей около 70.000,000, из коих 45.000,000 индусов, 22.000,000 мусульман и 2.500,000 аборигенов - остатки местного населения до переселения в Индию арийцев. Последние живут небольшими общинами в нагорной местности Бенгала и резко отличаются от остального населения. Для характеристики их внутреннего быта и степени развития отметим, что до настоящего времени приношение в жертву людей входит в обрядность их религиозного воззрения, не смотря на все противодействия со стороны правительства.

Из общего числа жителей провинции только 5% составляют городское население, а остальные живут в селах. Бенгалийцы по [349] характеру весьма тихого, миролюбивого нрава, так что для поддержания порядка правительство содержит одного полицейского на каждых 2,300 человек, тогда как есть другие местности в Индии, где пропорция эта выражается 1:450. Высшие касты бенгалийцев сильно изнежены, весьма впечатлительны, интелигентны, выказывают постоянно опозицию правительству, подвергая резкой критике все его распоряжения в изданиях туземной прессы и в газетах, издаваемых ими на английском языке. Пришлый человек в Индии, познакомившись с содержанием этих газет и незнакомый с местными условиями, легко может впасть в ошибку при оценке взаимных отношений правительства и туземного населения. Вся эта опозиция при всей резкости и агресивности тона никогда не перейдет за пределы чернильной войны, и правительство это отлично понимает, поэтому и относится крайне снисходительно. В Бенгале около 40.000,000 населения живут не видавши не только английского, но и туземного солдата, и для поддержания порядка достаточно полицейской власти. Чертой, характеризующей вообще миролюбие бенгалийцев, может служить тот факт, что во всей туземной армии нет уроженцев этой провинции. В Бенгале народное образование довольно развито, поддерживается субсидиями правительства, но большею частью на средства, жертвуемые самим населением. Хотя и существует контроль правительства, но частной инициативе предоставлен широкий простор. Школы трех разрядов: первоначальные, средние и высшие; последние содержатся правительством. По последним сведениям - 72,641 школа, мужских и женских, в коих числится 1.470,180 учащихся, и содержание этих школ обходится 7.815,000 кред. руб., что составляет одну треть всего расхода на образование в Индии. За последнее время обращено особенное внимание на женские школы, число коих значительно увеличивается с каждым годом. Недавно устроена женская медицинская шкода на капитал, пожертвованный частным лицом.

Туземная пресса состоит из 68-ми изданий (собственно в Бенгале), причем 18 ежедневных, а остальные появляются раз в неделю. В течение года вышло в свет 2,390 сочинений, главным образом по части религии, литературы и истории.

Постепенное развитие народного образования вызвало некоторое движение в религиозном отношении; так, с тридцатых годов стали образовываться секты, членами коих делались люди выдающегося характера и с известным социальным положением. Цель этих сект ввести реформы в области религии и уничтожить многое из учений [350] браминов, так сильно препятствующих всякому разумному прогресу. Один из вождей одной из сект, некто бабу Кешаб-Чанджа-Сен, пользовался большой популярностью и влиянием; он умер за год до нашего приезда и оставил после себя много последователей.

На этом мы остановимся пока, а в следующей статье сообщим о пребывании нашем в Калькуте, поездке к Гималаям и охоте на хищных зверей у одного из раджей.

А. Тимлер.

(Продолжение будет).

Текст воспроизведен по изданию: Поездка в Индию в 1885-1886 гг. // Военный сборник, № 12. 1887