-

СИККИМСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Поход англо-индийских войск в Сикким, не смотри на свое сравнительно малое значение и небольшую продолжительность, представляет некоторые своеобразные особенности, придающие ему, до известной степени, общий интерес. Он является примером малой войны, начатой в низменной равнине и оконченной в малоизвестной европейцам стране, на весьма значительной высоте над уровнем моря. Главная квартира сиккимского экспедиционного отряда выступила из Силигори 7-го марта 1888 г. (нов. ст.), а 21 числа того же месяца достигла места своего ближайшего назначения, укрепления Лингту, которое находится в окаймляющих Тибет горах, на высоте 12,000 футов над уровнем моря. Не входя в изложение географических сведений о Сиккиме, положение которого достаточно известно уже читателю, мы приведем в нижеследующем очерке описание самой экспедиции, пользуясь рассказом одного из ее участников, капитана 2-го баталиона дербишёрского полка, Уилли (Записки Уилли напечатаны в лондонском журнале «The Illustrated Naval and Military Magazine» за 1888 год.).

_____________________________

Известно, что тибетские власти с незапамятных времен постоянно противились допущению иностранцев в пределы тибетской територии и что последствием этого была почти полная приостановка торговых сношений с Тибетом. От времени до времени делалось не мало попыток изменить такое положение дел, но тибетцы, в случае слишком настойчивых настояний, всегда прибегали к защите Китая, васалами которого они состоят. После долгих усилий, дипломатии, повидимому, удалось-таки наконец восторжествовать над упорством тибетцев: осенью 1886 г. из Дарджилинга приготовилась двинуться в Лассу британская мисия, во главе которой был поставлен Кольман Маколей, занимавший должность одного из секретарей при бенгальском правительстве и хорошо знакомый с тибетскими обычаями и буддистским учением. Однако, в самую последнюю минуту, когда мисия совсем [172] было уже собралась выступить в путь, возникли обычные со стороны Тибета затруднения, которые еще более увеличились, когда англо-индийское правительство приказало поставить в Дарджилинге горную батарею. Обстоятельство это вызвало среди тибетцев тревогу и поселило в них убеждение, что мисия Маколея посылается не в видах споспешествования торговым сношениям, а составляет со стороны англичан попытку присоединить Тибет к их индийским владениям. В таком виде дело было представлено тибетскими властями пекинскому двору, и последствием было то, что из Пекина сообщено было индийскому правительству о невозможности допустить в настоящее время отправку в Лассу мисии, хотя бы даже самого миролюбивого характера. На этом дело могло бы, пожалуй, и остановиться на время, еслибы тибетцы не проявили открыто враждебных намерений. Перейдя свою границу и пробравшись миль на 20 вглубь територии независимого Сиккима, они построили там укрепление на высокой уединенной горе, под названием Лингту, через которую пролегает дорога из Индии в Тибет. Гарнизон укрепления стал подвергать проезжающих торговцев поборам за пропуск, что затруднило торговлю гораздо больше, чем прежнее пасивное противодействие ей со стороны тибетских лам (буддистских духовных властей).

Индийское правительство было в ту пору очень занято делами в Бирме и другими, а потому хотело подействовать на тибетцев через сиккимского раджу, предложив ему прогнать пришельцев с его територии. По этот мелкий владетель находился, через жену, в родстве с многими влиятельными семьями в Тибете и издавна имел обыкновение проводить летние месяцы за тибетскою границею, в долине Чумби. Заметив, что посланные ему бумаги по вопросу о вторжении тибетцев изложены в тоне настойчивого повеления, сиккимский раджа разрешил затруднение, к собственному удовольствию, тем, что совсем остался в Тибете. В силу договора с индийским правительством, сиккимский раджа получал небольшую субсидию и был обязан жить в течение нескольких месяцев на своей собственной территории; после же его отказа вернуться домой, индийское правительство прекратило ему выдачу субсидии.

Так тянулось дело месяцев восемь, пока индийское правительство, освободившись от других настоятельных забот, не решило, наконец, снарядить экспедицию, с целью занять [173] укрепление Лингту и прогнать его тибетский гарнизон за границу Тибета. В начале марта 1888 г. приказано было сосредоточить экспедиционный отряд в Силигори (небольшой стоянке в Дарджилинском округе), а оттуда отряду двинуться по грунтовой дороге в Падонг, с таким расчетом, чтобы пребыть туда 3-го (15-го) марта. В состав экспедиционного отряда вошли: четыре орудия артилерии из Дарджилинга, две роты дербишёрского полка из Дум-Дума, часть 13-го полка туземной пехоты из Алахабада и часть 32-го пионерного полка из Миан-Мира; к этим частям должна была присоединиться еще часть последнего из названных полков, занимавшаяся за несколько недель тому назад исправлением дорог и мостов в Британском Сиккиме. Общая численность этого отряда составляла 1,500 человек; командование им принял на себя полковник Граам, взявший себе в помощники капитана Трэверса. Стоянка Силигори взята была за базу только временно, до наступления дождей, во время которых оставаться там, в виду низменности положения, было бы нельзя; и действительно, вскоре база была перенесена в Гум, расположенный близ Дарджилинга и гималайской железной дороги Вначале было решено, чтобы войска не брали с собою палаток, а располагались бы на привалах в бамбуковых шалашах, которые были наскоро заготовлены ведомством общественных работ. Шалаши эти были чрезвычайно удобны для помещения людей в хорошую погоду, но оказались совершенно бесполезными, как прикрытие от сильнейших гроз и бурь, столь обычных раннею весною в горах. Между 9-м и 15-м марта дождь лил почти ежедневно, и находившиеся на походе войска сильно страдали от него. Отряд дербишёрского полка был положительно выполаскиваем дождем из шалашей каждый вечер на всем переходе, от Силигори до Падонга. Из Падонга, расположенного над рекою, которая служит границею Британского Сиккима, открывается грандиозный вид на гору Лингту и построенное на ней тибетцами укрепление; вздымаясь над бесчисленною массою холмов, гора Лингту замыкает вид своею скалистою и снеговою массой. Укрепление, казалось, состояло всего из одной, вытянутой в линию, стены, по обоим концам которой виднелись башни, на подобие бастионов, а посредине — крытые ворота. Гора, возвышаясь тысячи на три футов над горным хребтом, который соединяет ее с соседними холмами, казалась настолько изолированною, что бомбардировать ее представлялось невозможным ни с какого [174] места; крайне трудно было бы войскам и штурмовать ее, взобравшись по ее почти отвесным откосам, особенно, еслибы гарнизон Лингту оказал стойкое сопротивление.

В Падонге полковник Граям разделил свой небольшой отряд надвое: одна часть, под его личным командованием, названа была колонною Лингту и предназначена для наступления на укрепление тибетцев с фронта, с тем, чтобы занять укрепление, если это окажется возможным; для этой колонны был заготовлен провиант на 20 дней, на реке Рунгли-Чу, где в течение нескольких дней занимала позицию передовая часть 32-го пионерного полка. Другой колонне, получившей название колонны Джучи и вверенной командованию полковника Мичеля, было приказано держаться в Падонге наготове, чтобы в случае надобности поддержать колонну Лингту или двинуться в обход монастыря Джучи, с целью предотвратить всякое движение неприятеля на главный город независимого Сиккима, Тумлонг. В состав колонны Лингту вошли следующие части: два орудия горной батареи, под начальством маиора Киса (Keith), сто человек дербишёрского полка, под командою капитана Уилли, и триста человек 32-го пионерного полка, с полковником Бромгэдом во главе. Колонна Джучи состояла из двух орудий, под начальством поручика Филипса, сотни людей дербишёрского полка, под командою капитана Госсета, и трехсот человек 13-го полка туземной пехоты. Остальная часть пионерного полка оставлена была в Падонге, который составлял важную позицию, находясь в небольшом расстоянии от соединения всех ведущих в Тибет дорог.

Колонна Лингту выступила в путь 1-ю (16-го) марта, избрав дорогу, свободную от завалов и западней, которыми тибетцы в изобилии снабдили другие проходы. На пути колонною получено было сведение, что к гарнизону Лингту прибыли сильные подкрепления и что сильный неприятельский отряд идет на Джучи, а другой угрожает сообщениям экспедиционного отряда в Падонге. Тотчас же послано было в Падонг приказание колонне Джучи выступить на встречу неприятелю; полковник же Граам продолжал тем временем подвигаться вперед и 5-го (17-го) марта расположился лагерем на Рунгли-Чу, огородившись сильным частоколом. Тут некоторое возбуждение в войсках вызвано было случайным обнаружением тела одного из погонщиков мулов, который пропадал без вести, а теперь был найден повешенным.

Обоз колонны, состоявший из 750-ти вьючных мулов, [175] довольно благополучно подвигался по горным тропинкам, которые становились все хуже, по мере удаления от британской територии. В помощь мулам взят быль также отряд кулиев, из которых каждый нес на себе почти такой же груз, какой навьючен был на каждого мула; неудивительно поэтому, что обоз шел очень медленно. В Рунгличу колонна оставила, под прикрытием сотни пионеров, почти все свои запасы и, начиная от этого пункта, пехота шла уже с сравнительно небольшою поклажей, состоявшей из 40 рационов на человека в сумках и запасных рационов, в количестве 30-ти на человека, на мулах, которые следовали за отдельными отрядами.

6-го (18-го) марта колонна прибыла в Лингтам. Пункт этот составляет небольшую просеку среди густой заросли, огражденную со всех сторон невысокими холмами, спускающимися с хребта Лингту, который виднелся отсюда в высоте. Здесь войска стали уже замечать присутствие тибетцев, которые появлялись то тут, то там поодиночке и видимо следили из-за заросли за англичанами. От Лингтама войскам пришлось совершить короткий, но чрезвычайно трудный переход в Падамчен; расстояние было не более шести миль, но путь был крайне дурен; земля осыпалась под ногами солдат, которым, кроме того, нужно было, по временам, расчищать устроенные неприятелем завалы. Из Падамчена предпринята была рекогносцировка пути к позиции Лингту, на котором также пришлось расчистить несколько завалов. Осторожно подвигаясь вперед по откосу гор, рекогносцировочный отряд внезапно был осыпан выстрелами из-за одного из завалов, устроенных неприятелем на высоте, посреди густейшей заросли. Так как силы разведчиков были малочисленны, а численность невидимого неприятеля оставалась неизвестною, и так как притом дело было к вечеру, то решено было отступить. На следующее утро, часов в семь, человек 200 нижних чинов двинулись вверх по отлогости подозрительного холма. Прошло добрых полчаса очень трудного хода, пока они добрались до вышеупомянутого завала, против которого и открыли действия. Скрывавшийся за завалом неприятель держался стойко, осыпая наступавших осколками руды и скатывая на них каменные глыбы, тогда как из древесной чащи посылались из луков тучи стрел, которые, впрочем, большею частью без вреда пролетали над головами англичан. После продолжительных усилий войска, раздраженные упорным сопротивлением тибетцев, бросились на [176] завал, вскарабкались на него и мигом обратили неприятеля в бегство. Часть войск пустилась в погоню за разбегавшимися во все стороны тибетцами и многих из них переколола; остальные успели скрыться в лесной чаще.

Полковник Граям решил ковать железо, пока оно горячо, и потому немедленно двинулся к узкому горному хребту Гарни, тянущемуся футов на 1,000 ниже форта Лингту. Здесь он поставил пионеров, а подымавшуюся на гору артилерию и людей дербишёрского полка послал обратно на стоянку в том пункте, где только что происходило дело у завала. Ночь, проведенная англичанами в этих местах, была очень неспокойна: высота местности превышала 10,000 футов, дорога к расположенному внизу лагерю была узка и пересечена, а между тем тибетцы, поодиночке и групами, в течение всей ночи осыпали стрелами длинные транспорты, с трудом карабкавшиеся в темноте на высоты, чтобы догнать передовые части. Для многих из людей не было ни палаток, ни одеял, ни шинелей; но так как под рукою было много леса для костров, а в запасе имелся ром, то люди не роптали. К утру 9-го (21-го) числа орудия были поспешно двинуты вперед и заняли позицию на хребте Гарни, а когда утренний туман несколько рассеялся, орудийная прислуга увидела небольшой блокгауз, командовавший над дорогою, которая вела вверх на гору. В 11 часов тибетскому коменданту форта Лингту послан был ультиматум, но так как ответа из форта не последовало, то полковник Граам приказал начать наступление. Дорога сразу оказалась вся в снегу, и войска почти полтора часа шли с величайшею осторожностью по узенькой тропинке, по обеим сторонам которой снег лежал слоем в 2-3 фута толщины. Чем выше поднимались войска, тем гуще становился туман, совершенно заслонявший стену форта. Наконец части войск было приказано свернуть с тропинки и двинуться напрямик по крайне крутому откосу слева, где снега было людям по пояс; другая часть продолжала идти тропинкою. Вдруг шедшие слева войска услышали пронзительные военные крики тибетцев и тотчас же вслед затем были осыпаны стрелами. Бросившись опять на тропинку, они побежали вперед и через минуту проникли в ворота форта, который, однако, оказался уже покинутым. Впоследствии выяснилось, что главные силы тибетского гарнизона убрались из форта еще накануне, а в форте оставили лишь нескольких [177] сельчан, приказав им кричать при приближении англичан и затем спасаться бегством.

Так окончилась первая часть этой своеобразной экспедиции, доставившей равнодушному ко всему в мире английскому солдату случай подивиться, на высоте 13,550 фут над уровнем моря, картине, даже для него странной: массы снега, скал и зазубренных пиков; пастбища на высотах и, рядом с ними, обрывы и пропасти неизмеримой глубины; кругом мертвая тишина, — ни признака жизни, ни птицы, ни дерева, и только узкая тропинка вьется между снегов от позиции на Лингту к Джелапскому перевалу и Тибету, — тропинка, протоптанная поспешно бежавшими от англичан тибетцами.

По занятии форта Лингту никто из участников экспедиции не знал, куда придется затем двинуться. В эту раннюю весеннюю пору дороги и перевалы на границе Тибета были еще покрыты глубоким снегом, непроходимым не только для вьючного обоза, но также и для войск. Лингту составляет позицию, открытую для всех ветров и бурь, которые очень часты на Гималае в весеннее время; каждую ночь над головами английского отряда сверкала и ударяла в каменистые утесы молния, отличающаяся в тех краях поразительною яркостью; вместе с тем, почти ежедневно шел град, величиною в голубиное яйцо, в короткое время покрывавший горные площадки слоем толще фута. При таких условиях о движении отряда вперед нечего было и думать, но небольшие экскурсии с целью разведки производились всякий раз, когда позволяла погода. Экскурсии делались или по направлению к Гнатонгской долине, где полковник Граам предполагал устроить впоследствии укрепленный лагерь, или к вершине Тукола; с вершины этой, расположенной милях в трех от Лингту, открывается, с возвышения в 3,500 фут над общею картиной, величественный вид на окаймляющие Тибет горы. Около 9-го апреля погода стала проясняться, и тогда сильные отряды дербишёрского и 32-го пионерного полков двинулись по направлению к Гнатонгу и приступили к устройству укрепленного лагеря. Так как в то время нс предполагалось, чтобы войскам пришлось оставаться в Сиккиме более нескольких недель, то лагерь был устроен из двух частей: часть, предназначенная для помещения пионерных войск, была помещена на более высоких откосах вдоль узкой дороги, спускающейся с гор к северной стороне долины, [178] и обнесена каменною стеной, от 4-х до 6-ти футов вышиною. Остальная часть гарнизона, состоявшая из роты дербишёрского полка и двух горных орудий, под начальством маиора Киса (Keith), была размешена за глиняною насыпью не выше 3 1/2 футов, где нашла укрытие также и интендантская часть.

В Гнатонгскую долину вход из Индии расположен в юго-восточном углу; вход этот образует ущелье, длиною от 600 до 700 ярдов, обставленное с обеих сторон холмами в 500 или более футов вышины. Чрез ущелье тянется вышеупомянутая узкая дорога, на которой построен форт Граама. По сю сторону дорога эта спускается в долину по легкому уклону, а на другой северной стороне она сбегает по почти отвесному обрыву в узкую, глубокую ложбину, окаймленную горами тысячи в полторы футов вышиной. Дорога из Сиккима, служащая торговым путем в Лассу, тянется вниз по этой крутой отлогости в означенную ложбину и, пересекши протекающую в ней реку, через которую перекинуть мост, поднимается затем по противоположным горам к Туколе и к находящимся позади ее перевалам. Когда англичане впервые расположились в этом месте, дорога и прилегающие к ней местности были покрыты густим лесом сосен, розовых лавров (рододендронов) и можжевельника; войска, однако, тотчас же приступили к расчистке окрестностей лагеря. Во всех направлениях были выставлены пикеты, один из которых, состоявший из туземной пехоты, стал у вышеупомянутого моста. Почти целую неделю со времени прибытия отряда в Гнатонг погода стояла ненастная; сильный снег шел почти каждую ночь и расчистка его крайне утомляла войска, и без того уже измученные усиленною рубкою леса. Наконец, 6-го (18-го) апреля погода несколько улучшилась, и войска отправлялись исправлять дорогу за Туколой, готовясь к большой рекогносцировке, которую полковник Граам желал произвести в Купупскую долину, расположенную у подножие Джелапского перевала. На следующее утро войска двинулись к перевалу Пимла, находящемуся на высоте 13,640 фугь над уровнем моря. Оттуда глазам открылся уже совершенно новый вид. Начиная от Нимлы, дорога круто спускалась в Купупскую долину, лежащую на 1,000 футов ниже этого перевала, и, пройдя низом около мили, резко поворачивала вправо и терялась в узком ущельи, ведущем к Джелапскому перевалу. Большая часть долины занята озером, около трех четвертей мили в длину, которое носить название Биданг-Чо; вдали, [179] в конце Купупской долины, виднелась урывками дорога, ведущая черев Лагиаплу к Джучи и Реноку. С небольшою частью отряда полковник Граам спустился в глубину долины; вскоре после этого на соседних холмах были замечены неприятельские разведчики. Англичане хотели захватить их живьем и, погнавшись за ними, внезапно наткнулись на неприятельский отряд, скрывавшийся за утесами на расстоянии каких-нибудь 400 шагов. Обменявшись с ним выстрелами, полковник Граам вернулся в лагерь, не желая подвергать на этот раз риску свою малочисленную часть отряда. Когда он подымался со своими людьми из долины обратно в Нимлу, туман, почти весь день покрывавший вершину Джелапа, стал расходиться и на снеговом заднем фоне стали видны значительные силы тибетцев, которые поспешно двигались вверх и вниз по откосам, видимо ожидая немедленной атаки. В этот вечер в Ненок послано было по телеграфу приказание остальной части отряда дорбишёрского полка прибыть в Гнатонг для подкрепления сил полковника Граама. Из Ренока нужные войска выступили тотчас же, но пока они находились в пути, от индийского правительства получено было приказание не предпринимать атаки на тибетцев, а ограничиться отбитием их в том случае, еслибы они сделали нападение на гнатонгскую позицию.

Тут опять наступило время, когда, в течение недели слишком, каждую ночь стал выпадать снег; войска зябли на этой громадной высоте, и потому им выдана была теплая одежда. Дурная погода сильно попортила дороги и очень невыгодно отразилась на состоянии вьючных мулов. На менее высоких местах день и ночь шли дожди, отчего на дорогах образовалась грязь, в которой мулы вязли по брюхо и поминутно падали в пути, тем более, что намокшие вьюки стали вдвое тяжело. Людям то и дело приходилось развьючивать мулов и перетаскивать на себе палатки и боченки в наиболее дурных местах дороги. О трудности этого короткого пятидневного перехода можно судить уже потому, что, не смотря на малочисленность колонны, состоявшей едва из сотни людей, редко случалось, чтобы задние люди поспевали ранее вечера к месту стоянки, куда передовые приходили в шесть часов пополудни. Последние семь миль до Гнатонгского лагеря пройдены были в снежную бурю и, по прибытии на место, людям пришлось еще долго биться над расчисткою снега, чтобы добраться до грунта, на котором можно было бы установить палатки.

К концу апреля погода стала улучшаться, и хотя по [180] временам все еще перепадали дожди и шел снег (так продолжалось до половины мая), однако солнце уже пригревало на столько, что Гнатонгская долина и окружающие ее горы покрылись роскошною травой, благодаря которой эти горные места служат пастбищами для Тибета. Английские войска повеселели; любители стали ходить на охоту, с которой возвращались с богатою добычей диких уток, бекасов и фазанов; нижние чины, вскарабкавшись на какой-нибудь высокий пик, с увлечением оглашали оттуда долину пением британского национального гимна. До 10-го (22-го) мая войска проводили время в развлечениях и отдыхе, но в этот день на вершине одной из гор замечено было усиленное движение неприятеля; капитан Траверс тотчас же приказал партии дербишёрского лагеря изготовиться. Тотчас же одно орудие было поставлено у северного края укрепленного лагеря, и по тибетцам, шедшим большими массами через Туколу, открыт был артилерийский огонь с расстояния около 2,500 ярдов. Спустя полчаса, начала стрельбу и пехота, выведенная из-за каменной и глиняной стенок лагеря. Участие пехоты вызвано было тем, что тибетцы, увидев, как опасно вести наступление по избранной ими линии, свернули в сторону и начали спускаться к лагерю под прикрытием холмов и лесов, расположенных к северо-востоку от лагеря. Вследствие характера местности, наступление их, по необходимости, совершалось разъединенными партиями. С одною из таких партий пришлось ранее других столкнуться передовому пикету сержанта Секингтона, который и был убит в этом деле. Вслед затем неприятель, пробравшись сквозь лесную чащу и утесы вдоль берега Гнатонской реки, завязал бой с другим пикетом, выставленным от пионерных войск. Получив подкрепления из лагеря, пикет этот держался стойко, тем более, что вследствие близости к лагерю он мог иметь поддержку огня оттуда. Тибетцы, с своей стороны, обнаружили в этой стычке замечательное уменье пользоваться закрытиями. В этой атаке участвовало более 1,000 тибетцев.

На правом крыле английской позиции атака тибетцев велась в более широких размерах; здесь наступало тоже более 1,000 тибетцев, под начальством командира ласского гарнизона и тибетского главнокомандующего. В обеих атаках в первой линии находились чумбские солдаты, считающиеся в Тибете наилучшими воинами. На правом крыле тибетцы засели в окружающей лагерь лесной заросли и, с расстояния от 300 до 600 ярдов, открыли [181] по лагерю сильный ружейный огонь. Люди, укрываясь за лагерною стенкой, пострадали мало, но палатки были все пронизаны градом пуль, посуда оказалась перебитою в дребезги, и вся внутренность лагеря вскоре приняла весьма печальный вид.

В виду упорства, с которым велась атака на обоих флангах, английские войска сделали вылазку и, после жаркой перестрелки, выбили тибетцев из лесной чащи и начали преследовать их в открытой местности. Тибетцы проявили в этом деле замечательное мужество и полное пренебрежение к опасностям; когда от огня укрыться было некуда, многие из них, истощив все средства борьбы, бросались вниз головою с крутизны в пропасти, лишь бы не даться живыми в руки. Разостлавшийся около полудня густой туман положил конец этой стычке, после которой среди скал и в лесу найдено было до 100 тел тибетцев; можно было, однако, догадываться, что гораздо большее количество их было подобрано и унесено ранее. Человек пятнадцать пленных, захваченных англичанами в течение двух последующих дней, оказались тяжело израненными.

Одеяние почти всех тибетцев состояло из просторных халатов красного или серого цвета, перехваченных у пояса и спускавшихся до колен; на головах у них красовались остроконечные шапки, а обувь составляли яркоцветные сапоги на войлочной подошве. Оружием служили для них длинные кремневые ружья, снабженные двумя подпорками для большого удобства прицела; кроме того, почти у каждого тибетца имелось длинное копье, короткий, но тяжеловесный меч и нож весьма грубой отделки. Каждый из людей был увешан жестянками из-под кофе, где хранились изображения Будды, клочки одежд различных лам или ягоды с священных дерев. Заряд для кремневого ружья состоял приблизительно из семи драхм пороха и помещался, каждый отдельно, в металических или деревянных трубочках, прикрепленных к ремню; порох, предназначавшийся для насыпки на полку, хранился в небольшой пороховнице. Пули были все малого калибра, частью свинцовые, частью сделанные из камешков, покрытых тонким слоем свинца. Все убитые оказались плотными, здоровенными малыми весьма хорошего телосложения и, повидимому, принадлежали к числу регулярных войск. Из показаний пленных выяснилось следующее: когда в Лассу пришла весть о падении форта Лингту, тибетский военачальник Гнабо Депен, совершавший в то время свой ежегодный инспекционный объезд [182] края, двинулся к границе и собрал 5,000 человек в долине Чумби. Ньечунгский оракул, на обращенные к нему распросы, прорек, что время между 11-м и 15-м числами тогдашнего тибетского месяца благоприятно для военных успехов; на этом основании и было решено тотчас же выступить в поход. Наступавшие колонны тибетцев шли двумя дорогами: одна через Джелаплу и Туколу, а другая — через узкий и глухой перевал по направлению от Пемберинго. Атаку предполагалось начать на рассвете, но тибетские военные начальники, видимо не привыкшие руководить движениями в большом масштабе, ошиблись в расчетах относительно времени и потому открыли нападение в такой час, когда все преимущества были на стороне англичан.

Во время произведенной на следующий день рекогносцировки к Туколе, англичане наткнулись еще на несколько тибетских тел и видели, как в стороне, по отдаленным откосам гор, подвигалась длинная цепь людей, из которых у каждого на спине была ноша: тибетцы, повидимому, уносили своих раненых. Вокруг Туколы земля была усеяна разными связанными в узлы пожитками, одеялами, головными уборами и оружием; по рассказам пленных, тут начальники войск делали привал перед начатием атаки. В последующие дни на окрестных высотах запылали костры, свидетельствовавшие, что тибетцы приступили к сожиганию тел своих воинов, что считается в Тибете равносильным самому почетному обряду погребения.

Со времени отбития атаки неприятеля до конца мая английские войска не были более тревожимы тибетцами и могли заняться работами по улучшению своей позиции. Вокруг всего лагеря они устроили крепкий частокол с амбразурами и, в ожидании скорого наступления периода мусонов, построили землянки для тех частей, которым, по предположению, пришлось бы оставаться на месте в дождливое время года. Тибетцы, с своей стороны, тоже не бездействовали: на самой вершине горы Джелап они соорудили частокол на протяжении не менее 1,000 ярдов и возвели несколько укреплений на откосах, ближе к Купупской долине. Англичане, надлежащим образом укрепив свой лагерь и по возможности преградив подступы к нему посредством завалов, увидели однако, что доставка продовольствия для всего стянутого здесь отряда может причинить большие затруднения, когда начнут лить дожди; поэтому решено было оставить в лагере только туземные войска, а европейские части отряда перевести в Дарджилинг. [183] Перевод туда совершен был небольшими партиями, так как вьючные мулы были крайне изнурены и сильно болели. К 20-му июня все европейские части экспедиционного отряда были уже в Дарджилинге, где и остались впредь до дальнейших событий. Тем временем с тибетцами начаты уже были, чрез посредство Китая, переговоры, для ведения которых прибыл в Лассу китайский посланец.

Пока тянулись переговоры, тибетцы продолжали деятельно заграждать стенами один перевал за другим и успели значительно укрепить свою позицию. Лагери их все более и более расширялись, и в конце июля на Джелапском и Пемберингском перевалах уже виднелось более 300 палаток. Части английского отряда, стоявшие в Дарджилинге, пришлось перевести в Гнатонг, где тем временем расположился полковник Граам, которому, сверх того, прислано было подкрепление из Индии. Теперь в распоряжении Граама очутилось почти 2,000 человек, и все ожидали, что тотчас же по прекращении проливных дождей войска будут двинуты вперед, чтобы вытеснить тибетцев с британской територии. Но дождливая погода не прекращалась до сентября, а к этому времени обнаружилось, что обе стороны, постепенно подвигаясь одна к другой, уже почти пришли в соприкосновение между собою. Передовым постам удалось раза два взять в плен несколько тибетцев, и от них англичане добыли кое-какие сведения о неприятеле. По словам пленных, численность сил тибетцев составляла от 8,000 до 20,000 человек; при войсках были и орудия, которые они и установили позади стен, построенных поперек перевалов. Из описания пленных можно было заключить, что их пушки, или «джингалы», имеют очень незамысловатое устройство: пушка укреплена на деревянном желобе, составляющем подобие ружейного ложа; желоб этот установлен на двух ножках, которые поддерживают его в горизонтальном положении над грузною деревянною подставкой, имеющей видь табурета с расставленными ножками и заменяющей лафет. К каждой пушке полагается пять человек прислуги; из них один, подложив себе что-нибудь мягкое под халат на плечо, подпирает плечом задний конец пушки и наводит ее, поворачивая куда нужно; другой, обхватив его за талию, помогает его телодвижениям; третий и четвертый накладывают на дульный конец пушки канатную петлю, с силою тянут концы каната в противоположные стороны, чтобы пушка оставалась неподвижною [184] в том положении, какое придал ей наводчик; наконец, пятый — прикладывает зажженный фитиль. Не удивительно, что стрельба из таких пушек представляет много неудобств и сопряжена с значительным риском. Пушечная подставка и стоящие за ним люди при каждом выстреле опрокидываются толчком наземь, а бывает и так, что пушка, сорвавшись с подставки, делает выстрел совсем не в ту сторону, куда ожидалось. Такими-то пушками вооружены были тибетские укрепления горных перевалов.

Готовясь к наступлению, полковник Граам велел выдать людям одеяла, брезенты и теплые шинели, что составило по 20 фунтов груза на человека. Трехдневные рационы навьючены были на мулов, и 12-го (24-го) сентября отряд с рассветом двинулся в путь. Утро было пасмурное, туманное, а когда небо прояснело, англичане увидели, что большие неприятельские силы занимают Туколу и окрестные горы и что в течение минувшей ночи тибетцы успели нагромоздить из груд камня длинную стенку на протяжении почти двух миль. Стенка эта в различных местах была защищена завалами из срубленных рододендронов и маленькими передовыми укреплениями. Работа еще продолжалась, когда англичане дали первый артилерийский залп по тибетцам; те ответили выстрелами из своих пушек с Туколы. Английские войска пошли в атаку и, после ряда трудных стычек, мужественно отбивавшиеся тибетцы вынуждены были отступить, очистив всю свою позицию к пятому часу пополудни. Англичане захватили весь лагерь неприятеля со всеми палатками и всяким оружием и скарбом и около сотни пленных; убито же было тибетцев более 400. Пушки были, однако, унесены тибетцами, что несколько огорчило английских солдат; впрочем, утешившись, солдаты провели наступившую ночь на перевале довольно весело, не смотря на сильный холод, господствовавший здесь, на высоте 14,000 футов над уровнем моря.

На следующее утро, при ясной солнечной погоде, экспедиционная колонна опять тронулась в путь и вскоре перешла границу Тибета. С высоты перевала открывался великолепный вид, который производил тем большее впечатление, что колонна только что перед этим выбралась из мрачного скалистого ущелья. Дорога сперва круто спускалась среди пропастей и горных утесов, но затем вилась по зеленеющим травою и лесом холмам, постепенно сливавшимся с долиною Чумби, тоже покрытою яркою зеленью; над долиною одиноко высилась белоснежная вершина [185] Чумалари. На одном из откосов гор гнездилось единственное на всем видимом пространстве жилье — монастырь Таджуй. Войска весело спускались по дороге к невидимому пока Ринчагонгу, где предположено было ночевать; в пути они встречали не мало задержек и препятствий, в виде поломанных мостов, внезапных выстрелов из чащи леса и проч. Для всех было неожиданностью, когда, на одном из поворотов дороги, вдруг показалось, как на ладони, селение Ринчагонг, с его белыми домиками. Селение было, повидимому, занято; со всех сторон бежали туда люди, как бы ища убежища от чужеземцев. Полковник Граам приказал шедшим впереди двум ротам дербишёрского полка поспешить в Ринчагонг. Роты эти вскоре завязали дело со встретившимся на пути небольшим тибетским отрядом, а другие части, примкнув штыки, ворвались в селение. Оно оказалось не занятым: тибетцы, очевидно, только что бежали оттуда в Бутан, граница которого находится очень близко отсюда.

Селение Ринчагонг, состоящее из 15-ти домов, очень красиво. Оно расположено в том пункте, где дорога с Джелапа выходит в более открытую долину, орошаемую рекою Мочу. Со всех сторон стоят зеленые горы и почва тут, кажется, очень плодородна. Все дома каменные, в несколько этажей, и очевидно служат складами товаров богатых торговцев, совершающих поездки между Лассою и Бенгалией. В последнее время тут устроен был тибетцами индендантский склад: в одном доме англичане нашли большой запас разной упряжи и одежды, в другом — множество материй для платья, в третьем — массу копий. Встречались дома, сверху до низу наполненные бурдюками с порохом, съестными припасами и проч. В числе других предметов найдена была стоявшая в скрытом месте хорошая медная пушка с лафетом, видимо служившая тибетцам накануне, так как копоть на ней оказалась свежею. Пушка эта считается за одну из четырех таких же, находящихся в распоряжении Тибета. При каждом домике есть сад, содержимый в должном порядке; в каждом хлеву — малорослая лошадка, корова или тибетский бык; есть также и собаки, у которых не замедлялись установиться самые приязненные отношения с английскими солдатами. Эту ночь войска экспедиционного отряда провели в удобных квартирах, на высоте 5,000 футов, т. е. на меньшей, чем прошлую ночь.

На следующее утро людей подняли рано, так как нужно было идти на Чумби. Дорога шла вдоль берега широкой и быстрой [186] реки Мочу; погода стояла превосходная, воздух был чист и свеж, а развернувшаяся окрест картина поражала красотою. После семи месяцев тяжелого похода, войска впервые почувствовали себя как бы на прогулке. Офицерам стало понятно, почему сиккимский раджа предпочитает жить в этих прелестных местах, вместо своих собственных владений. Чумби, где находится дворец раджи, расположен всего в трех милях от Ринчагонга; по прибытии туда, англичане были встречены одним из сиккимских сановников, который и провел офицеров во дворец, тогда как войска поставлены были неподалеку на лугу. Сиккимский раджа так долго играл двуличную роль по отношению к индийскому правительству, что вначале имелось в виду разрушить и сжечь его дворец в Чумби; но теперь во дворце найдены были мать раджи и его дети; только его самого нигде не могли найти. Дворец оставлен был нетронутым, хотя и был тщательно обыскан. Это довольно мрачное здание в несколько этажей, частью каменное, частью деревянное; по средине его находится неуклюжая лестница. Комнаты просторны и лучшие из них обиты материями, а остальные грубо расписаны красками. Офицеров приняла вдовствующая мать раджи; она угостила их спиртным напитком туземного производства, поданным в фарфоровых чашках, и сама выпила, за компанию, изрядное количество. Англичан особенно поразила своеобразная прическа хозяйки: волоса ее, сплетенные в косу, огибали голову дугою, которая, посредством каких-то хитрых приспособлений, держалась в воздухе над головою, отстоя от головы на четверть аршина. Спереди прическа эта была совершенно похожа на обыкновенную дугу у лошади в запряжке. В волоса были вплетены рубины, бирюза, коралы и жемчуг различной величины, и престарелая дама видимо была довольна эфектом, который она производила своим убранством.

По возвращении в Ринчагонг, отряд занялся уничтожением найденных там боевых принадлежностей; часть войск дана была в эскорт состоявшему при отряде политическому агенту Полю, который имел поручение войти в переговоры с китайским агентом, именно с губернатором Гиантци. Из заявлений этого лица, между прочим, выяснилось, что против англичан дралось 11,000 тибетцев и что теперь тибетская армия совершенно расстроена.

Из Ринчагонга отряд выступил на следующий день обратно в гнатонгский лагерь. Экспедиция с тех пор приостановлена в [187] ожидании исхода продолжающихся переговоров с Китаем, который, как известно, послал своего поверенного, англичанина Джемза Гарта, в Калькуту для соглашения с индийским правительством.

По сведениям, относящимся к концу апреля, переговоры эти не привели, однако, к тем результатам, которых ожидали англичане. Оказывается, что очищение долины Чумби британскими войсками понято было тибетцами в том смысле, будто англичане их боятся. Ободренные этою мыслью, тибетцы не хотят слушать миролюбивых советов китайского резидента (амбаня) и считают себя достаточно сильными для продолжения борьбы с европейцами. В виду такого оборота дел, английское правительство признает весьма вероятным, что вскоре придется возобновить наступательные действия в Сиккиме.

А. Р.

Текст воспроизведен по изданию: Сиккимская экспедиция // Военный сборник, № 5. 1889