№ 308

13 декабря 1914 г. — Письмо туркестанского генерал-губернатора Ф. В. Мартсона министру иностранных дел С. Д. Сазонову с подробностями задержания пешаварских купцов

Секретно

Милостивый Государь Сергей Дмитриевич.

В дополнение депеши своей от 6 сего декабря за № 953 считаю долгом уведомить Ваше Высокопревосходительство об обстоятельствах ареста пешаверских купцов в бухарских владениях, на основании данных штаба Туркестанского [433] военного округа, Политического агента в Бухаре и состоящего при мне Дипломатического чиновника.

В сентябре сего года Политический агент испрашивал чрез Дипломатического чиновника мое разрешение на выезд из Бухары на родину следующим пешаверским купцам-магометанам: Абдул-Меджиду, Хаджи Мухаммед-Джану, Абдул-Гафару и Фазли-Иляхи; так как к выезду этих лиц не встретилось препятствий со стороны местного контрразведывательного отделения, то мною и дано было просимое разрешение на проезд этих лиц (по маршруту Асхабад-Мешед). Лица эти выехали из Бухары лишь 20 ноября, причем тогда же были получены в контрразведывательном отделении при штабе округа агентурные сведения, что бухарский куш-беги будто бы получил из Турции письмо с упреками бухарцам за неоказание помощи Турции; посоветовавшись с кази-каляном, Мирза Насрулла решил послать в Турцию очень крупную сумму денег с пешаверцем «Чача» ⁵. Полное имя последнего Мухаммед-Бахш-Лакисар; вместе с вышеназванными своими соотечественниками он выехал из Бухары, везя ответное письмо в Турцию и чек на получение пожертвованных денег (сами деньги, по тем же сведениям, были переведены по назначению чрез какой-то заграничный банк). Сопровождавшие Мухаммед Бахша купцы были соучастниками последнего в деле передачи посылаемого туркам. Из Бухары всех их провожал торговый агент афганского эмира Хаджи-Абду-н-Наби и много разных влиятельных лиц, причем в столице ханства отъезду пешаверцев придавалось какое-то особое значение. По приезде в Чарджуй все пешаверцы вместо того, чтобы продолжать путь далее до Асхабада, решили на арбах направиться в Керки; тогда следивший за ними агент контрразведывательного отделения, по депеше начальника последнего, просил местного воинского начальника, как заведывающего административной частью в Чарджуе, обыскать пешаверцев. Найдя у пешаверцев большую переписку на «индустани» и не имея возможности разобраться в ней, чарджуйский воинский начальник отправил всех их в Новую Бухару в арестный дом в распоряжение Политического агента.

Узнав о сем из депеши Политического агента от 27 ноября сего года на имя моей канцелярии и ознакомившись с обстоятельствами всего дела, я — по званию своему командующего войсками — указал (в резолюции от 30 ноября) контрразведывательному отделению при штабе округа на совершенную неудачность отправления пешаверцев в арестный дом, подчеркнув, что прежде чем арестовывать людей с моим пропуском следовало бы доложить о них мне, и если есть веские данные к дальнейшему их задержанию, то необходимо немедленно отправить арестованных в другой пункт, а Политического агента известить о сути дела.

Вследствие этих указаний начальник окружного штаба, уведомляя Политического агента в Бухаре о всем происшедшем, просил его поставить в известность по содержанию найденного у пешаверских купцов, причем если у них не обнаружено ничего компрометирующего, то они подлежат немедленному освобождению с предоставлением им права выезда из края на Асхабад-Мешед. В настоящее время, как мне известно по сведениям от начальника контрразведывательного отделения, Политический агент признал возможным освободить задержанных под залог и, не находя в своем распоряжении беспристрастных переводчиков для разбора взятой у пешаверцев переписки, просил контрразведывательное отделение командировать своих переводчиков в Новую Бухару.

Доводя изложенное до сведения Вашего Превосход[ительст]ва, я вместе с тем не могу не высказать, что Политическому агенту, по моему мнению, не [434] следовало бы беспокоить Вас сообщением Вам сведений о факте, еще не окончательно разрешившемся и во всяком случае стоящем в зависимости от не совсем умелых действий местных второстепенных властей, главным начальником коих являюсь я. Позволяю думать, что сему положению не противоречит и письмо- инструкция от 25 февраля 1912 года за № 257 вд. управляющего Министерством ин[остранных] дел на имя бывшего Политического агента в Бухаре, г. Сомова ⁶, потому что разрешение местных недоразумений путем спокойных и непосредственных сношений Полит[ического] агента с ген[ерал]-губ[ернато]ром, казалось бы, составляет одну из основ взаимной здесь солидарности, необходимой всегда, а теперь в особенности.

Пользуясь случаем, прошу Ваше Высокопревосходительство принять уверения в великом к Вам уважении и совершенной преданности.

Покорный слуга Ваш
Ф. Мартсон.
13 декабря 1914 г. № 1238

Далее простым карандашом написано: «Политический агент обратился по настоящему делу сначала в канцелярию генерал-губернатора, запросив по телеграфу о причинах ареста пересланных в Новую Бухару 4-х англо-индийских подданных. Получив крайне неудовлетворительный ответ: “Ваша телеграмма передана в штаб”, Политический агент обратился к г. министру иностранных дел. Какой же другой способ добиться толку от ташкентских властей ему оставался?

Надо не забывать, что ответственность за дальнейшее оставление англо-индийсих подданных под арестом по доставлении их в Новую Бухару ложилась бы уже на Политического] агента.

Но если бы Политический агент и начал с того, что донес о случившемся м[инист]ру и[ностранных] дел, то и такое немедленное и непосредственное обращение не пришлось бы отнюдь признать ни в каком отношении неправильным. Будучи органом М. И. Дел, агент обязан о каждом заслуживающем внимания происшествии доносить своему прямому начальству, каковым является для него Министерство иностр[анных] дел. Тем более в данном случае, так как только что перед этим было получено указание Министерства относиться к интересам английских подданных с особой внимательностью».

АВПРИ, ф. 147 Среднеазиатский стол, оп. 486, д. 285 б, л. 6-8. Подлинник.

Комментарии

5. Чача (хиндустани) — младший брат отца, дядя. В быту имена родства часто прибавляли к имени собственному, подчеркивая тем самым свое уважение к этим людям вне зависимости от реальных родственных связей.

6. Сомов Александр Сергеевич — политический агент в Бухаре в 1912-1913 гг.