№ 207

1912 г. — Неопубликованная часть отчета Ф. И. Щербатского о его поездке в Индию

Во время моего пребывания в Дарджилинге с 4-го октября по 15 ноября 1910 г. я старался выяснить те обстоятельства, которые повели за собою поспешное бегство Далай Ламы из Лхасы. После дипломатических шагов, сделанных в его пользу Россией, устроив, казалось, прочие свои отношения с Пекинским правительством, Д. Л. возвратился в Лхасу в надежде на то, что он будет в состоянии править своей страной на прежних основаниях, т.е. в условиях почти полной автономии, административной, финансовой и отчасти военной. Однако [273] еще во время своего медленного движения из Пекина в Лхасу северной дорогою (через Гунбум) ему пришлось убедиться, что намерения китайского правительства относительно его совершенно изменились и что последнее решило использовать вовсю то положение, которое создалось в силу взаимных обязательств Англии и России о невмешательстве в тибетские дела 115.

Хотя весьма затруднительно было получить точные данные о том, что делается по ту сторону Гималаев, и сами англичане, по-видимому, ими не располагают, тем не менее из всего, что приходилось слышать, можно было себе составить понятие о целях китайской политики в Тибете и методах, коими цели эти предполагалось достигнуть. Методы эти таковы, что китайское правительство имеет полное основание стремиться всеми силами держать их в тайне и принимать всякие меры, чтобы избежать гласности. С другой стороны, эти же методы объясняют, почему в настоящее время Д. Л. главным, даже единственным условием своего возвращения в Тибет ставит присутствие при себе представителей заинтересованных правительств Англии и России, как бы они ни назывались — консулом, агентом или иным.

Китайское правительство, убедившись в незыблемости громадного авторитета личности Д.Л. в Тибете и Монголии, через своего представителя в Дарджилинге усиленно приглашает Д. Ламу вернуться в Лхасу и обещает ему, что все будет по-старому, т.е. что автономия или полная почти самостоятельность Тибета не будет нарушаться. В ответ на это Д. Л. дает свое согласие на возвращение только под вышеуказанным условием. Англичане, по-видимому, не желают прямо отказывать Д-Л-е, но ссылаются на англо-русское соглашение о невмешательстве, в силу коего они будто бы лишены возможности послать своего представителя в Лхасу, так как этому воспротивится Россия. Д. Л. знает, однако, о том, что вышеозначенное соглашение в этой своей части истекло в августе минувшего года, и заявил, что, если правительство Индии не в состоянии удовлетворить его просьбы, он имеет намерение продолжить хлопоты непосредственно в Лондоне. Мне лично Д. Л. сказал, что из Лондона он с той же целью предполагает ехать в Петербург. Когда я уезжал из Дарджилинга, то Д. Л. хлопотал о разрешении ехать со мною в Калькутту, на свидание с новым вице-королем лордом Хардингом, затем через Бенарес, Бомбей в Европу. В ответ на это political officer Ch. Bell не отказывал прямо, а обращал внимание Д. Л. на большие, связанные с таким путешествием расходы и не предпринимал никаких шагов для устройства путешествия Д. Л. хотя бы в Калькутту.

Положение, в котором живет Д. Л. в Дарджилинге, похоже на положение военнопленного, хотя и окруженного некоторым внешним почетом, сношения с ним по почте и телеграфу невозможны, двинуться он никуда без разрешения англ[ийских] властей не может. По моему настоянию состоящие при Д. Л. министры составили записку о всем том, что за последнее время было совершено кит[айскими] властями в нарушение тибетской автономии. Записка эта была составлена, она перечисляет (хотя без всякой системы) то, в чем Д. Л. видит нарушение своих прав и что принудило его искать спасения в бегстве и прибегнуть к покровительству Англии и России.

Из записки этой, равно и из сведений, собранных мною на месте, выясняется след[ующая] картина. Тибетские монастыри имеют характер крепостей, и потому китайцы пользуются малейшим предлогом, чтобы их разрушать до основания, грабить, и разгонять, и умерщвлять монахов. Все оружие у тибетцев отобрано, пороховые и патронные заводы закрыты, разрушены, а войско тибетское [274] уничтожено. Чеканка тибетской монеты прекращена, все доходы (соляной, винный, таможенный, с торговли и т.д.) отбираются в пользу китайской казны.

Д-Л-е, по слухам, предложено было получать 20 000 лян в год. В восточный Тибет введены кит[айские] войска новой формации, для них строят на местные средства казармы, а часть их расквартирована в домах и помещениях приближенных Д-Л-ы. Все сношения с заграницей подвергаются строгому контролю. Никакие прямые жалобы, адресованные Пекинскому правительству, не принимались, с жалобщиками же амбань распоряжался очень круто, всем им отрубили головы. Когда Д. Л. отправил навстречу войску, надвигавшемуся на Лхасу, посольство из одного чиновника и 8 секретарей с просьбой не вводить в Лхасу кит[айское] войско, так как не найдено помещения, то этот чиновник и 8 его служителей по прибытии в кит[айский] лагерь были обезглавлены. Наиболее тяжелое впечатление произвело на Д. Л. следующее обстоятельство. Известно, что при вступлении Д. Л. на престол был открыт заговор на его жизнь, заговор не удался, и стоявший во главе лама Дел был осужден, имущество его было отобрано, и он содержался в тюрьме. По приказу амбаня этот лама Дел был освобожден и имущество ему возвращено. Когда китайское войско вступило в Лхасу и некоторые приближенные Д. Ламы были при этом убиты и ранены, а затем, вероятно, для устрашения Д. Л. была произведена стрельба по направлению к его дворцу, то Д. Л. счел свое дальнейшее пребывание в Лхасе небезопасным и решился на бегство.

СПбФАРАН, ф. 725, on. 1, д. 92, л. 7-9. Автограф.


Комментарии

115. В 1907 г. было заключено англо-русское соглашение по Тибету, в котором обе стороны соглашались признать суверенитет Китая над Тибетом, обязались уважать его территориальную целостность и воздерживаться от вмешательства во внутренние дела. По этому же соглашению Россия и Англия обязались не допускать иначе как по взаимному согласию научные экспедиции в Тибет, что и соблюдалось до 1917 г.