№ 103

17 февраля 1905 г. — Донесение Генерального консула в Бомбее В. О. фон Клемма в Первый департамент МИД об усилении полицейского надзора над иностранцами

Милостивый Государь Николай Генрихович!

Если до начала русско-японской войны англо-индийская полиция следила довольно зорко за всяким появлявшимся в Индии русским, то теперь, в особенности в самое последнее время, бдительность ее в этом отношении достигла, по-видимому, крайнего напряжения. Прежде можно было русскому хоть более или менее спокойно разъезжать по югу Индии, теперь с самого Тутикорина к нашим соотечественникам на каждом шагу пристают с допросами полицейские агенты, которые затем следят за ними по пятам. В одной Мадрасской газете появилась даже недавно одна заметка о каком-то русском шпионе, которого полиция будто бы разыскивает. Объясняется эта нервозность сравнительною близостью нашей 2-й Тихоокеанской эскадры к Индии. Как это ни бессмысленно, но в Индии многие думают, что русская эскадра может легко напасть на индийские берега, пользуясь их беззащитностью, и натворит здесь немало бед, пока подоспеет английский флот. Существует, вероятно, также опасение, что наша эскадра могла бы зайти в какой-нибудь английский порт и нарушить английский нейтралитет.

Недавно еще здешнее общественное мнение было сильно взволновано известием, что в Бомбее почти у всех на глазах русским агентом было куплено два [144] парохода, которые затем были нагружены мукою и отправлены в Порт-Артур. Один из этих пароходов «King Arthur», как известно, прорвал блокаду и достиг осажденной крепости и только на обратном пути уже был захвачен японцами. Очень возможно, что это обстоятельство, наделавшее много шума, поставлено было правительством на вид бомбейской администрации и заставило все англо-индийские власти встрепенуться. Недели две тому назад здесь кем-то был пущен слух, что русское правительство через своих агентов приобретает новые суда и скупает уголь для своей эскадры. Даже крупные правительственные органы, как «The Times of India», поверили этому и произвели по этому делу через своих репортеров формальное расследование, которое, разумеется, ничем не кончилось.

Надзор за мною, очевидно, также усилен. Получаемые мною пакеты и письма чаще прежнего носят следы вскрытия. На днях, например, одно письмо из Пешавара от одного английского офицера с полковым штемпелем на конверте доставлено было мне совсем вскрытым с обоих боков, не дали даже себе труда вновь заклеить его из приличия. Недавно один англичанин профессор колледжа в Пуне, семья коего дружила с моею, узнал, что и за ним по этому поводу учрежден негласный полицейский надзор.

Если все это делается в южной и средней Индии, то можно себе представить, до чего дошла нервность индийской полиции в пределах стратегического района на севере. Недавно посетивший меня туземец-мусульманин из Дели рассказал мне между прочим, что несколько тамошних мелких торговцев, которые собирались прибыть в Бомбей, чтобы посоветоваться по каким-то своим делам, получили предостережение от полиции, чтобы они не вступали в сношения с русским консульством.

На севере Индии произвол полицейской власти, несомненно, еще сильнее, чем у нас здесь или на юге. Там полиция при случае может быть очень опасною силою. Ни один европеец не может укрыться от ее взоров в туземной толпе. Ей ничего не стоит задержать любого европейца под предлогом подозрения в шпионстве, причем она найдет сколько угодно лжесвидетелей из тех же туземцев, которые под присягою подтвердят, что данный иностранец осматривал какое- либо укрепление или иное военное сооружение, хотя бы он близко к нему не подходил. Пользование такого рода свидетелями в Индии далеко не новый прием, полиция сплошь да рядом прибегает к нему, когда, например, ей надо привлечь к ответственности какого-нибудь неудобного ей влиятельного туземца. Но кроме этого есть и более простой способ. В городах Северной Индии, как известно, нередко фанатики среди бела дня нападают даже на офицеров и солдат. Что стоит поэтому в одном из таких городов подослать убийцу, который из-за угла покончит с подозрительным и докучливым европейцем и затем как в воду канет?

Все эти соображения и факты пришли мне в голову, когда в последних числах минувшего декабря получил письмо из Коломбо от г. Шанявского ¹³, о командировании коего военным ведомством нашим в Индию я был своевременно извещен императорским министерством. Надо еще заметить, что г. Шанявский, очевидно, не подозревая подобного положения вещей, довольно прозрачно говорил в своем письме о политической цели его поездки и даже просил меня для более успешного выполнения возложенных на него задач причислить его для вида к составу вверенного мне Генерального консульства. А письмо-то его несомненно побывало в индийской сыскной полиции, так как оно по расчету доставлено мне днем позже, чем оно должно было прибыть сюда прямым путем из Коломбо. [145]

Ввиду этого я счел своим долгом обратиться к Вашему Превосходительству с секретною телеграммою от 23-го минувшего декабря, прося уполномочить меня отклонить поездку Шанявского на север. 31 декабря путешественник этот прибыл сюда и, претерпев в пути через Тутикорин и Мадрас немало придирок со стороны индийской полиции и убедившись, что и здесь в Бомбее она неустанно его преследует, он тотчас согласился с моими доводами и решил объехать лишь общедоступные туристам местности, не севернее Лагора.

О вышеизложенном считаю долгом донести Вашему Превосходительству в дополнение к упомянутой телеграмме моей и к секретной телеграмме от 16 сего января.

С глубоким почтением и таковою же преданностью имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

Клемм.

АВПРИ, ф. 147 Среднеазиатский стол, оп. 485, д. 932, л. 4-6. Подлинник.

Комментарии

13. Лицо не установлено.