НОСТИЦ Г. И.

ВОССТАНИЕ ГОРЦЕВ

НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ ГРАНИЦЕ ИНДИИ В 1897 ГОДУ

ГЛАВА V.

Восстание горцев. — Войска, участвовавшие в подавлении восстания. — Экспедиция против мохмандов.

Восстание на долине Свата. — Малакандский полевой отряд. — Экспедиция в долину Свата. — Восстание мохмандов. — Восстание афридиев. — Восстание ораксаев. — Трудное положение англичан. — Заключение о первом периоде восстания. — Отсутствие сведений о готовившемся восстании. — Отношения между военными и гражданскими властями. — Англичане были захвачены врасплох. — Образ действия горцев. — Войска, участвовавшие в подавлении восстания. — План экспедиции. — Экспедиция против мохмандов. — Восстание мамундов. — Влияние политического агента. — Неудача ген. Джефрейса.

Восстание в долине р. Точи.

Враждебные действия в долине Точи начались, как выше сказано, с нападения горцев из племени Мадда-кхель на конвой политического агента 10-го июня, у сел. Майзар. В то время, вооруженные силы англичан в этой долине состояли из 1476 чел. тузем. пехоты и 120 чел. кавалерии с 4 горными орудиями и 4 пулеметами Максима. В передовом посту Датта-кхель находились 924 чел. пех., 20 кавалеристов, 4 горн. орудия и 2 пулемета.

Учреждение военных постов в долине Точи вызвало еще в феврале 1896 г. волнение среди горцев, и в июне того же года был убит один влиятельный туземец из британских приверженцев, вследствие чего правительство наложило на виновных штраф в 3000 рупий, который потом, однако, был уменьшен до 1.200 рупий. С взысканием этого штрафа не торопились, и только год спустя г. Ги, политический агент, решился посетить Шеранни и Майзар с целью выбора удобного пункта для нового военного поста и взыскания вышеупомянутого штрафа. Конвой состоял из 300 чел. тузем. пех. и 12 кавалеристов при 2-х горных орудиях; британских офицеров было 5, не считая врача. Из сипаев одна половина состояла из сейков, а другая из магометан. [102]

Выступив 10-го июня из Датта-кхель, отряд прибыл к 9 1/2 час. утра в Майзар (16 верст), где и остановился на привале. Жители казались совершенно спокойными и мирно разговаривали с сипаями из патанов. Обеспечение отряда продовольствием и фуражом было еще накануне возложено на местного старшину, приготовившего все необходимое

После обеда, около двух часов дня, когда отряд беспечно отдыхал, внезапно из всех окружающих домов раздались выстрелы, жертвою которых сейчас же сделались европейские офицеры: трое из них были убиты, а остальные ранены, за исключением политического агента.

Горная артиллерия открыла картечный огонь, но через пять минут все снаряды были расстреляны.

Лишенный своих офицеров, отряд начал отступать. Горцы настойчиво преследовали, вначале их было не более 500 чел., а затем число их быстро возрасло до 1000; даже женщины приняли участие в преследовании, бросая камни и стреляя из ружей.

Если верить донесению г. Ги, отряд отступил в большом порядке, останавливаясь на каждой удобной позиции. Преследование продолжалось на протяжении 6 верст, пока не подоспели две роты и одно гор. орудие из Датта-кхель, куда дано было знать о критическом положении отряда.

Потери были следующие: убитых — 3 британских и 2 туземных офицера, и 20 сипаев; раненых — 3 британских офицера (один смертельно) и 30 сипаев. Горцы захватили весь небольшой обоз, 9 винтовок и, вероятно, много патронов; их потери доходили, будто, до 100 чел. убитыми.

Очевидно, что это предательское нападение было подготовлено заранее; это вполне ясно из того, что [103] огонь был открыт со всех сторон, словно по команде.

В этом несчастном для англичан деле прежде всего поражает их крайняя беспечность: отряд располагается на отдых без всяких мер охранения и, кроме того, на местности, окруженной разными строениями. Затем бросается в глаза то обстоятельство, что отряд отборной туземной пехоты, как только потерял всех своих европейских офицеров, тотчас начал отступать, несмотря на то, что силы горцев вначале немногим превосходили численность отряда. Нужно отметить еще, что сипаи состояли почти наполовину из сейков и магометан, между тем почти все потери пришлись на долю первых.

Для наказания горцев был сформирован отряд в составе 2-х европейских и 6 тузем. баталионов, 2-х тузем. эскадр., 10-ти горных орудий и 1-й роты сапер. Приготовления к экспедиции потребовали много времени и только к 20-му июля они были закончены.

5-го августа сел. Майзар, покинутое жителями, было предано огню. Мадда-кхели ушли в горы, их жены и дети нашли убежище в Афганистане. Затем горцы обратились к своим обычным партизанским действиям, нанося врагу возможный вред. Положение англо-индийцев, не имевших перед собой противника, было затруднительное, тем более, что в это время года долина Точи отличается очень нездоровым климатом. Переговоры с мадда-кхелями долгое время не приводили ни к чему, и только в начале ноября они изъявили покорность, в виду очень смягченных требований англичан. [104]

Восстание на долине Свата.

В конце июля неожиданный взрыв фанатизма нарушил мир в долине Свата. Какой-то фанатик, прозванный англичанами «сумасшедшим» факиром (the mad fakir), стал проповедывать священную войну, обещая, что через 8 дней британские войска будут изгнаны. Об этом факире среди туземцев распространился слух, что он сверхъестественное существо и совершает чудеса, вследствие чего его проповедь имела большой успех и число его последователей возрасло с поразительной быстротой.

В это время Малакандский проход был занят отрядом силою в 2.000 чел. туземных войск с 6 горными орудиями, а в форте Чакдара, прикрывавшем мост через Сват, находились 250 чел. с одним пулеметом Максима. Позиция британцев на Малакандском проходе была очень растянута; она состояла из одного форта и двух слабо укрепленных лагерей.

26-го июля вечером, скопища факира неожиданно атаковали Чакдару и затем Малакандский лагерь. Молодые английские офицеры играли в полло в долине и только благодаря счастливому случаю успели вернуться в лагерь. Но хотя из Чакдары дали своевременно знать по телеграфу на Малаканд о готовившемся нападении, однако лагерь не был взят врасплох только вследствие находчивости двух штаб-офицеров, успевших с двадцатью сипаями занять один важный пункт. Что происходило в южном лагере, видно из того, что горцы разграбили базар и продовольственные склады, захватили гауптвахту, которую затем сам начальник гарнизона с тремя офицерами и девятью сипаями дважды безуспешно пытался взять [105] обратно. Более 10.000 патронов попали в руки горцам. Однако форт и северный лагерь удалось удержать.

Затем, в течение четырех ночей атаки фанатиков продолжались все с возраставшим ожесточением, число их все увеличивалось и, говорят, достигло 20.000 (?), — то были сваты, баджауры, утман-кхели, бунервалы и др.

Но на помощь осажденным спешили уже войска, вызванные по телеграфу. Первыми пришли из Мардана (27-го вечером) 300 чел. пехоты и 160 всадников из корпуса гидов, 29-го вечером — эскадрон бенгальских улан и, наконец, 31-го числа два туземных баталиона. Благодаря этим подкреплениям, удалось освободить защитников Малакандского прохода. Между тем положение Чакдары становилось критическим, так как боевые припасы приходили к концу, о чем дано было знать при помощи гелиографа на Малаканд; так что отряд, выручивший Чакдару 2-го августа, явился как раз во время.

В этих боях англо-идийские войска потеряли: 4 оф. (3 брит. оф.) и 27 ниж. чин. убитыми, 16 оф. (10 брит. оф.) и 159 ниж. чин. ранеными.

Горцы же потеряли, будто бы, свыше 2.000 чел.

Для окончательного подавления восстания был сформирован 30-го июля, под начальством генер. Блэда, ряд. Малакандский полевой отряд, в составе двух бригад (9 1/4 бат., 7 эск., 6 пеш. и 18 гор. орудий и две роты сапер; в том числе было два европейских батал.). Кроме того была еще сформирована в Мардане одна резервная бригада, которую направили в Рустам для угрозы бунервалам; эта бригада была вскоре затем включена в состав Малакандского отряда. [106]

Генерал Блэд решил сперва предпринять экспедицию вверх по долине Свата до Мингаора, главного аула верхнего Свата, и затем двинуться на запад для наказания утман-кхелей.

Владея Малакандом и Чакдарой, связанными удобной дорогой с Марданом, англичане находились в исключительно благоприятных условиях для успешного выполнения этой экспедиции, тем более, что плодородная долина Свата допускала движение полевой артиллерии до Барикота. Однако прошло две недели до выступления отряда: это промедление произошло главным образом вследствие разных политических соображений и переговоров с Симлой (летнее местопребывание вице-короля).

16-го августа генерал Блэд выступил из Амандара, обеспечив отряд 12-ти дневным запасом продовольствия и оставив в Тане одну бригаду для прикрытия сообщений. 17-го числа он легко рассеял, главным образом благодаря огню полевой артиллерии, до 3.000 сватов и бунервалов близ Ландикай (два британских офицера были убиты и один ранен во время преследования). Бунервалы ушли в свои долины. 19-го числа отряд достиг Мингаора. Горцы стали являться с изъявлением покорности и выдавать оружие — большею частью старое и негодное. Ген. Блэд решил, что цель экспедиции достигнута, и отряд вернулся в Тану.

Восстание мохмандов.

Между тем, еще в начале августа, англичане были встревожены новым нападением. К западу от р. Пянджкоры живут воинственные мохманды; заклятый враг британцев, мулла Гадда, пользующийся большим влиянием среди этого племени, решился [107] последовать примеру сумасшедшего факира и, 7-го августа, во главе 5.000 мохмандов, атаковал Шабкадарский пост военной полиции, расположенный в 25 верстах от Пешавера на территории, принадлежащей англичанам с 1849 года. В этом нападении важнее всего было то, что среди последователей муллы Гадда было много подданных эмира, некоторые из них носили даже афганские мундиры; из этого можно было заключить, что восставшие пользовались явным сочувствием и поддержкой пограничного населения Афганистана и начальников афганских войск, расположенных в соседстве.

При известии об этом новом набеге, из Пешавера был выслан летучий отряд силою в 750 чел. с 4 полев. оруд., который 8-го августа вечером достиг Шабкадара и на другой день оттеснил горцев, при чем англичане потеряли 4-х британских офицеров ранеными и 68 нижних чинов убитыми и ранеными.

Восстание афридиев

Но не успели еще англичане несколько прийти в себя после атак Малаканда и Шабкадара, как 16-го августа пришло известие, что афридии в числе 10.000 намереваются напасть на Хайбер, а ораксаи на укрепленные посты на Саманском хребте. В этом новом движении мы встречаемся с деятельностью третьего уже религиозного предводителя, именно муллы Саяд-Акбара.

Хотя в Пешавере и в его окрестностях находилось в то время до 12.000 челов. регулярных войск, однако все меры предосторожности, принятые англичанами, заключались в отправке в Когат 1-го туземного батал., 4-х туземных эскадр. и 6-ти [108] полев. орудий и в формировании в Пешавере двух слабых колонн, высланных к ф. Бара (2 европ. и 1 туземн. батал., 2 туз. эскадр. и 6 пол. орудий) и Джамруду (2 европ. и 2 туз. батал. 4 европ. эскадр. и 6 кон. орудий). Этот последний форт находится близ восточного выхода из Хайберского прохода и занят многочисленным гарнизоном регулярных войск. В самом же Хайбере расположены следующие укрепленные пункты, занятые туземной милицией из афридиев: Моуд, Али-Меджид и у западного выхода самый большой из них, Лунди-котал, с гарнизоном в 370 чел.

23-го и 25-го августа хайберские форты были взяты и разрушены афридиями, при чем только гарнизон Лунди-котала оказал некоторое весьма непродолжительное сопротивление.

Восстание ораксаев.

В то же время были получены тревожные известия с Когатской границы и из долины Курама. На этой окраине расположение англичан было весьма слабое: для поддержания связи между Богатом, Талем и долиною верхнего Курама построили ряд укрепленных постов туземной полиции, и, как выше замечено, на Саманском хребте форты Локгарт, Гюлистан и несколько блокгаузов для воспрепятствования ораксаям совершать набеги на британскую территорию. Шесть рот сейков занимали Саманскую укрепленную линию, а в Когате находились 2 тузем. батал., 4 тузем. эскадр. и 4 горн. орудия (не считая вышеупомянутых подкреплений, высланных из Пешавера). Это длинное кордонное расположение могло быть поддержано только через Когат из Пешавера или Кушалгара. [109]

Враждебные действия начались с того, что ораксаи пытались напасть на Когат. Затем были сожжены ими несколько укрепленных постов и селений, а в долине Курама горцы атаковали Садр и произвели ряд мелких нападений. Наконец, 30-го августа форты Локгарт и Гюлистан были окружены более значительным уже скопищем. Из Пешавера же отправили 31-го августа в Когат лишь 2 туземн. баталиона и 4 эскадр.

В начале сентября дела на Саманском хребте приняли очень тревожный оборот, так как к ораксаям присоединились афридии, принесшие с собой преувеличенные известия об успехах, достигнутых ими в Хайбере.

О наступательных действиях англичане не могли еще помышлять, вследствие малочисленности их вооруженных сил в этом районе и значительного протяжения обороняемой линии. Генерал Бигс, командовавший войсками, действовавшими в Когатском округе и в долине Курама, образовал несколько летучих колонн с главным резервом у Гангу, под личным своим начальством.

Действия этого генерала затруднялись тем, что на Саманском хребте почти нет воды — ее хватает только для гарнизонов фортов, а потому войска не могли долго оставаться на хребте. Горцы действовали очень искусно: как только генерал Бигс выступал из Гангу для освобождения фортов, они быстро спускались в долину Ханки и демонстрировали против Гангу, угрожая сообщениям англичан и отбивая транспорты с продовольствием. Таким образом действия англо-индийцев были весьма нерешительными и заключались преимущественно в маршах и контр-маршах.

В десятых числах сентября положение дел стало еще более серьезным для англичан, так как горцы, [110] воспользовавшись возвращением колонны ген. Бигса в Гангу, предприняли решительную атаку фортов Локгарт, Гюлистан и поста Сарагери между ними, в числе по крайней мере десяти тысяч. Этот укрепленный пост, занятый 30-ю сейками, был взят и гарнизон его весь перебит. Затем горцы обратили все свои усилия против форта Гюлистан, гарнизон которого состоял из 160 человек, и едва его не взяли; но ген. Бигс, предупрежденный гелиограммой, подоспел на помощь.

Этим нападением закончились активные действия ораксаев и афридиев на Саманском хребте в крупных размерах. Затем борьба приняла характер мелких партизанских стычек. Англичане вздохнули свободнее и деятельно занялись подготовкой экспедиции в Тирах для наказания афридиев и ораксаев.

Необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство: хотя набеги «сумасшедшего» факира и муллы Гадда были вызваны не исключительно фанатизмом, однако они главным образом имели характер священного похода против неверных, без предъявления каких-либо определенных требований; между тем как ораксаи прямо объявили в послании к британскому губернатору, что они взялись за оружие вследствие увеличения пошлины на соль и занятия англичанами Свата, Саманского хребта и Вазиристана, но что они согласны примириться даже в случае удовлетворения лишь требования относительно соли.

Заключение о первом периоде восстания.

Итак, образ действия британцев в течение августа месяца (вокруг Пешавера) носит чисто оборонительный характер. Горцы наносят ряд совершенно неожиданных и крайне дерзких ударов, в [111] роде сожжения поселений, находящихся на британской территории, — чему не было примера в течение последних пятидесяти лет. Пламя восстания, вспыхнувшее на Малаканде, мало-по-малу охватывает широким кольцом всю Пешаверскую равнину, распространяется вдоль Когатской границы и проникает в долину Курама. Хотя удары, наносимые горцами, не были одновременными, а напротив следовали друг за другом с большими перерывами, что вполне давало англичанам возможность опомниться и принять необходимые меры предосторожности, однако мы этого на первых порах не замечаем, а напротив видим какое-то непонятное бездействие. Англичане вначале не верили, повидимому, в возможность крупных осложнений и долго не отдавали себе отчета в размерах, принимаемых восстанием.

Невольно бросается в глаза полное отсутствие сведений у правительства о том, что происходило среди горцев... Малакандский лагерь не был взят только благодаря счастливому случаю; между тем англичане знали о появлении в долине Свата «сумасшедшего» факира, но они никак не воображали, что проповедь его будет иметь большой успех Но, в особенности, относительно атаки Шабкадара беспечность и близорукость властей окончательно выяснились. Оказывается, что, за несколько дней до этого нападения, туземное население в Пешавере и в окрестностях вполне знало о готовившемся восстании мохмандов, так что жители-индусы селения Шабкадар поспешили покинуть свои жилища. Эти упорные слухи дошли даже до генерала Эллиса, начальника Пешаверского гарнизона, который и предложил гражданскому губернатору сэр R. Undy принять некоторые меры. Однако это предложение военного начальства было отклонено, и Шабкадар был атакован, как нарочно, спустя [112] несколько часов после того, как сэр Udny донес в Лагор губернатору Пенджаба, что на границе все спокойно и что он намеревается уехать из знойного Пешавера в свою летнюю резиденцию в горах близ Абботабада... Этот инцидент дает нам возможность судить о порядках, существующих на северо-западной границе Индии: несмотря на то, что вдоль этой границы живут дикие воинственные племена, готовые в любое время взяться за оружие, военный начальник связан в своих действиях и не решается принять, на свой страх, необходимых мер предосторожности, так как гражданские власти не разделяют его взглядов и находят эти меры излишними.

Очевидно, что правительство было захвачено врасплох и не отдавало себе отчета в том, что оно имеет дело с небывалым, по своим размерам, восстанием; в Пешавере, повидимому, потеряли даже одно время голову, так как иначе трудно объяснить ряд происшедших ошибок, главным образом по отношению к Хайберу. Политическое и стратегическое значение этого прохода огромное, а потому, после атаки Малаканда и Шабкадара, следовало, в виду все увеличивающегося брожения среди пограничных племен, или прочно занять Хайберские форты, или их очистить и разрушить. Между тем англичане решительно ничего не предприняли и таким образом дали афридиям полную возможность легко одержать громкий успех, который произвел сильное впечатление не только на правом берегу Инда, но и в самой Индии. Любопытен тот факт, что за несколько дней до взятия Лунди-котала, капитан Бартон, помощник политического агента в Хайбере, приказал отправить в этот форт 50,000 патронов, которые потом весьма пригодились афридиям. [113]

Только 26-го августа, т. е. спустя ровно месяц после первого нападения на Малаканд, правительство Индии, наконец, постигло, что восстание принимает угрожающие размеры и решило применить ряд энергических мер для его подавления. 26-го августа вице-король послал следующую телеграмму в Лондон: «ничем не вызванное нападение афридиев на Хайбер сильно пошатнуло наше положение на границе и может в значительной степени скомпрометировать наши отношения с горцами; а потому я полагаю, что единственное средство для восстановления нашего престижа заключается в том, чтоб предпринять экспедицию в Тирах».

Что касается образа действия горцев, то можно сказать, что англичанам вообще очень повезло в том отношении, что племена восстали последовательно и не были руководимы единой волей: «если бы нападение мохмандов на Шабкадар, афридиев на Хайбер и восстание ораксаев, — говорит Pioneer, — произошли более или менее одновременно, то положение дел могло бы принять весьма опасный оборот: Пешаверская равнина и вся местность между Когатом и Талем были бы захвачены и разграблены».

Войска, участвовавшие в подавлении восстания.

Обратимся теперь к мерам, принятым военным начальством для усмирения горцев. — В виду постепенного развития восстания пришлось последовательно усиливать войска, находившиеся на правом берегу Инда. Сначала был сформирован отряд для действия в долине р. Точи, затем — три бригады Малакандского полевого отряда, а в середине августа еще две резервные бригады в Равал-Пинди; наконец, после [114] взятия Хайбера, пришлось в значительной степени усилить мобилизованные уже войска.

Для того, чтобы представить наглядную картину передвижения войск, вызванного восстанием, на прилагаемой таблице перечислены войска, находившиеся на театре восстания и в Равал-Пинди к 1-му июня 1897 г. и затем к 1-му октября того же года.

Таким образом оказывается, что пришлось сосредоточить: 43 батал., 20 эскадр., 4 полев. батар., 4 горн. батар. и 4 сапер. роты.

Мобилизованные войска принадлежали почти исключительно Пенджабской и Бенгальской армиям, [115] впрочем два европейских баталиона были двинуты из самого юга Индии — из Бангалора и Секундерабада.

Для занятия же наиболее важных пунктов, оставленных частями, отправленными на театр военных действий, командировали войска из Бомбейской и Мадрасской армий. Таким образом получилось весьма сложное передвижение войск.

В экспедициях приняли участие: 16 европейских и 34 туземных баталиона, 16 туземных эскадронов, 3 полевых и 11 горных батарей.

О перевозке и сосредоточении войск сведений имеется мало, но в общем можно заключить, что железные дороги работали исправно, хотя встречаются указания на то, что на участке между Лагором и Равал-Пинди загромождение станций доходило иногда до весьма значительных размеров. Театр восстания соединен с Индией лишь одной двухколейной железной дорогой, что, конечно, очень замедлило перевозку войск; но главное затруднение заключалось в формировании обозов, которые были вь очень плохом состоянии.

План усмирения восстания заключался в следующем: решено было сначала предпринять экспедицию против мохмандов и, покончив с ними, обратить все силы против афридиев и ораксаев.

Экспедиция против мохмандов.

Малакандский полевой отряд, в составе 12 баталионов и 18 горных орудий, под начальством генерала Блэда, должен был обойти землю мохмандов с востока, наступая через Садо и Навагаи, и вторгнуться с севера, между тем как генерал Эллис с 10 баталионами и 12 горными орудиями должен [116] был двинуться с юга, из Шабкадара, и таким образом поставить горцев между двух огней. После соединения обоих отрядов и усмирения мохмандов, войска должны были вернутся в Пешавер прямым путем через Шабкадар, под общим начальством генерала Блэда. Движение отрядов было рассчитано таким образом, что фронтальное наступление генерала Эллиса было обусловлено временем появления обходной колонны в Баджауре. В каждом отряде было около 5,000 чел., — сила достаточная для того, чтобы не опасаться отдельного поражения, в особенности если принят во внимание то обстоятельство, что мохманды, число коих определялось в 15-17.000 чел., были плохо вооружены, так как по своей бедности им трудно было приобретать современное оружие (цена винтовки достигает у них 400 рупий).

Генералу Блэду предстоял длинный путь; но до Мианкалая дорога была хорошо известна англичанам, так как они пользовались ею во время экспедиции в Читрал 1895 г., после окончания которой, в течение двух лет, разработали ее настолько, что до Мианкалая могла даже следовать полевая артиллерия. Кроме того, англичане имели здесь союзников в лице ханов Дира и Навагаи. Наконец, осенняя жатва была только что собрана, и потому можно было до некоторой степени рассчитывать на местные средства. В виду всего этого, движение обходной колонны не казалось рискованным.

Эта экспедиция в общем удалась: обходное движение привлекло внимание противника, так что наступление генерала Эллиса встретило затруднение лишь в преодолении местности. Но зато британцы вызвали своим обходным движением восстание одного племени, остававшегося до сих пор вполне спокойным, — то были мамунды, небольшое, но весьма воинственное [117] племя, населяющее долины южного Баджаура. Это новое восстание, вспыхнувшее исключительно вследствие вызывающего образа действия англичан, наделало им не мало хлопот, не говоря уже о тяжелых потерях, в особенности среди офицеров. Первоначальный план пришлось коренным образом изменить и оставить в Баджауре 8 баталионов. Эти перемены имели важные последствия, оттянув начало и без того уже запоздавшей экспедиции против афридиев; а между тем каждый день был дорог, так как приближалась зима.

Из отдельных эпизодов этой экспедиции отметим только остановку колонны генерала Блэда на берегу Пянджкоры и поражение бригады генерала Джефрейса, нанесенное мамундами 16 октября в долине Ватерлай.

Остановка на берегах Пянджкоры случилась по настоянию политического агента г. Дина, находившегося при колонне генерала Блэда. Этот агент вообразил, что ему удастся заключить договор с утман-кхелями, племенем, населяющим южную часть долины Пянджкоры, в стороне от пути следования колонны. Но он этого не достиг, и после долгих переговоров старшины выдали лишь 15 современных и 57 старых негодных ружей. Потеряв таким образом три дня, отряд двинулся дальше.

Этот инцидент дает возможность судить о влиянии политического агента и об отношениях его к военному начальству: отряду, силою в три бригады, дана вполне определенная военная цель, которую желательно достигнуть в кратчайшее время, но «по совету политического агента» — это подлинные слова вице-короля — отряд останавливается для переговоров, имеющих второстепенное значение и напрасно теряет драгоценное время. Вообще политические агенты в Индии [118] пользуются большим влиянием: они находятся в непосредственных сношениях с вице-королем, донесения их печатаются в Синей книге парламента и на основании их правительство Индии большею частью составляет свои доклады статс-секретарю в Лондоне относительно положения дел на границе. Таким образом голос политического агента, имея большое значение для военного начальника, может тормозить распоряжения последнего.

Вообще во время экспедиций 1897 года (за исключением экспедиции генерала Локгарта против афридиев) замечалось стремление правительства руководить военными действиями из Симлы: думая быть хорошо ориентированным посредством донесений политических агентов, совет вице-короля взял на себя роль гофкригсрата и своими категорическими приказаниями в значительной мере сковывал инициативу начальников отрядов.

Скажем несколько слов о неудаче генерала Джефрейса 16-го сентября. — Выступив из лагеря рано утром для обыкновенных «карательных» мер в аулах, генерал Джефрейс имел неосторожность разделить свою слабую бригаду, состоявшую всего из 1.200 чел., на три части, между которыми связи не было никакой. Горцы, в числе 6.000, не преминули этим воспользоваться и, во время возвращения отряда в лагерь, поставили англо-индийцев в критическое положение. К довершению беды разразилась гроза, и к заходу солнца сам ген. Джефрейс с горными орудиями и слабым прикрытием из 50-ти челов. оказался отрезанным. Ему удалось занять позицию в одном только что сожженном ауле, в 4-х верстах от лагеря, и продержаться там до утра. Слабая бригада ген. Джефрейса потеряла в борьбе с мамундами 82 британ. офицера и 242 нижн. чина. [119]

ГЛАВА VI.

Экспедиция против афридиев и ораксаев.

Описание Тираха. — План экспедиции. — Тирахский полевой отряд. — Устройство тыла. — Организация обоза. — Обоз экспедиции. — Сосредоточение главной колонны. — Значение Даргая. — Действия горцев. — Предположения ген. Локгарта. — Первая атака Даргая 18-го октября. — Донесение ген. Локгарта. — Вторая атака Даргая 20-го октября. — Боевая годность британской пехоты. — Остановка у Карапы. — Занятие прох. Сампага и Арханга. — Занятие Майданской долины. — Условия объявленные горцам. — Партизанская война. — Характеристика образа действия горцев. — Отступление. — Заключение об экспедиции в Тирах. — Соглашение с афридиями.

В начале октября положение на театре восстания представлялось в следующем виде: сваты и мохманды были усмирены, а крутые меры, принятые против мамундов, должны были вскоре сломить их упорное сопротивление... А потому являлось возможным предпринять, наконец, экспедицию (Вначале предполагали, что эта экспедиция начнется еще в сентябре и что в течение октября афридии будут усмирены.) против афридиев, ораксаев и некоторых мелких племен долины Курама. Враждебные действия названных племен выразились в захвате Хайбера, в атаке фортов на Саманском хребте, в сожжении постов и селений между Когатом и Талем и в попытках отрезать долину верхнего Курама.

Афридии, самое многочисленное и сильное из пограничных племен, занимают Хайбер и северную часть Тираха, представляющего горную страну, лежащую к югу от высокого хребта Сефид-Куха и занимающую верховья рек: Базар, Бара, Мастура и Курмана. Ораксаи же населяют южную часть Тираха и долину р. Ханки. Афридии разделяются на 8 колен.

Самое строптивое и неукротимое колено составляют Закка-кхели. Боевая сила всех афридиев определялась англичанами в 25-30.000 чел., а ораксаев — в 25.000 чел. На самом же деле эти цыфры оказались преувеличенными. В современных афридиях некоторые исследователи желают видеть потомков древних апаритов, о которых повествует Геродот. [120]

С запада на восток Тирах имеет около 60 вер., а с севера на юг около 40 вер. Высота гор не превосходит 8.000 фут, постепенно уменьшаясь в южном направлении; долины же лежат 1.500 или

2.000 ф. ниже вершин, так что относительная высота перевалов не велика. Между этими долинами самая богатая и населенная Майданская, представляющая скорей котловину, имеющую 18 вер. длины и 9 вер. ширины.

Крупных селений в Тирахе не встречается: горцы живут небольшими поселками или в отдельных укрепленных домах. Климат Тираха очень суров, так что зимою жители большею частью покидают свои жилища и переселяются в невысокие горы, окружающие Пешаверскую равнину. Как выше уже замечено, англичане никогда еще не проникали в Тирах, так что этот край был им известен лишь по расспросам туземцев.

Генерал Локгарт, самый опытный из английских военачальников в войне с горцами, был назначен начальником экспедиции в Тирах. После усмирения афридиев, он должен был получить пост главнокомандующего англо-индийской армией.

План генерала Локгарта состоял в том, чтобы возможно скорей достигнуть Майданской долины, представляющей как бы центр Тираха и там объявить горцам условия британского правительства, а в случае сопротивления покончить с восстанием при помощи мелких экспедиций из Майдана, как из удобной центральной позиции.

Англичане, повидимому, надеялись, что появление двадцати тысяч штыков среди этих гор, считавшихся до сих пор неприступными, произведет на афридиев столь сильное впечатление, что они бросят [121] всякую мысль о дальнейшем сопротивлении победоносному натиску англо-индийских войск. Вот, что говорит по этому поводу английский писатель Schadwell: «насколько я могу припомнить, мне не приходилось читать ни в одной газете или слышать от какого-либо офицера или чиновника предсказания, что вспыхнет против нас в высшей степени упорная, правильно организованная партизанская война после того, как проходы Сампага и Арханга будут взяты и главная колонна вторгнется в Тирах. Напротив все, казалось, заставляло предположить, что ораксаи и афридии будут молить о пощаде, как только наши войска проникнут в Тирах».

Кроме морального впечатления, ожидаемого англичанами от появления их в Майдане, была еще другая веская причина, заставлявшая их стремиться возможно скорей проникнуть в самое сердце владений афридиев: приближалась зима, в течение которой верхние долины Тираха становятся необитаемыми, и поэтому весьма важно было покончить с восстанием в этом высоком нагорье до наступления холодов.

Страна афридиев и ораксаев примыкает с востока и с юга к британским владениям. Почти все реки Тираха текут на восток, так что, на первый взгляд, он кажется более доступным для войск на восточной границе, изрезанной долинами рек, несущих свои воды через Пешаверскую равнину к р. Кабул.

Англичанам поэтому представлялась возможность действовать по двум операционным направлениям: или наступая с востока на запад по долине Бары, или же с юга, со стороны Саманского хребта. На первый взгляд, можно было бы отдать предпочтение операциям со стороны Пешавера, представляющего весьма [122] выгодную базу. Однако, при вторжении в этом направлении, войскам пришлось бы сделать до Майданской долины более 70-ти верст по стране совершенно неисследованной, между тем как на юге местность была известна до долины Ханки, и британские гарнизоны занимали форты на Саманском хребте, так что только на протяжении 35 верст предстоящий путь следования пролегал по незнакомой местности. Хотя при наступлении с юга, войскам предстояло перевалить через три горных хребта, и от Когата до Кушалгара, где начинается железная дорога, было 45 верст, — однако эти неудобства и затруднения возбуждали меньше опасений, нежели продолжительное движение по неведомым долинам.

Кроме того, были еще политические причины в пользу наступления в этом последнем направлении — именно здесь первыми противниками являлись ораксаи, с которыми можно было надеяться легче покончить, нежели с афридиями.

На основании всего сказанного, генерал Локгарт решил повести главную атаку с юга.

Для вторжения в Тирах предстояло перевалить через Саманский хребет, вдоль северного подножья которого протекает речка Ханки. Далее, между долиной Ханки и долиной Мастуры, возвышался второй хребет, наиболее доступным перевалом через который считался проход Сампага. Наконец, еще один хребет отделял долину Мастуры от Майдана (перевал через него — пр. Арханга). От Шинвари до Майдана, как потом выяснилось, было около 50 вер.

Войска, назначенные в экспедицию, получили название Тирахского полевого отряда и были разделены следующим образом:

1) Главная колонна, силою в 19.000 человек, [123] должна была вторгнуться в Тирах с юга, под непосредственным начальством генерала Локгарта.

2) Пешаверская колонна, силою в 5.000 чел., предназначалась вначале для демонстрации со стороны Пешавера.

3) Курамская колонна (2300 ч.) имела свой отдельный район действий в долине Курама.

4) Тыловые войска — 5.000 чел.

и 5) резервная бригада в Равал-Пинди.

Не считая этой последней бригады, в Тирахском полевом отряде было до 30.000 человек, без лагерной прислуги. О числе последней сведения несколько неопределенны, но, по всей вероятности, оно было весьма близко к численности строевого элемента.

Главная колонна состояла из двух дивизий, каждая дивизия — из двух бригад и так называемых дивизионных войск, а бригады — из двух европейских и двух туземных баталионов (каждая), при чем все туземные баталионы, входившие в состав этих бригад, состояли исключительно из сейков и гуркасов, т. е. из лучших войск.

Более подробные сведения об организации Тирахского полевого отряда приведены в приложении № 1.

Передовой базой было избрано селение Шинвари у подножия Саманского хребта. До этого пункта было возможно движение колесного обоза после некоторой разработки пути. Главным складочным пунктом служил Когат, связанный удобной дорогой с Кушалгаром — конечная станция железной дороги, а с Пешавером — лишь вьючной тропой через Когатский проход; от Когата до Кушалгара 45 вер., а до Шинвари 50 верст.

Как в Когате, так и в Пешавере решено было иметь месячный запас продовольствия, а в [124] Шинвари — десятидневный. Войска должны были взять с собой провианта на 10 дней, зернового фуража на два дня, а сена на один день.

В горной войне на северо-западной границе Индии, наиболее трудная задача заключается в уменьи преодолевать затруднения военно-административного характера. Что же касается образа действия горцев, то он большею частью одинаков: трудность заключается не в том, чтобы разбить их в бою, а чтобы заставить их вступить в бой. Между тем отряды могут пользоваться только вьючным обозом; лишения же походной жизни переносятся гораздо труднее в знойном климате, а потому хозяйственные распоряжения приобретают там еще большее значение.

Устройство продовольственной части в значительной степени затрудняется неоднородным составом англо-индийских войск. Действительно, представим себе отряд, состоящий из европейцев, сейков, гуркасов, патанов, пенджабских магометан, Маратов и т. д., — необходимо принять во внимание национальную пищу каждого племени. Не говоря уже про кастовые обычаи и предрассудки, которые следует, насколько возможно, тщательно соблюдать, очевидно, что каждый солдат будет чувствовать себя лучше, когда он будет получать именно ту пищу, к которой он привык. Так, англичанин окажется весьма плохим бойцом, если его будут кормить так же, как вегетарианца сейка.

В Индии устройство тыла обыкновенно состоит в следующем: на конечной станции железной дороги устраивают базу; затем на важных пунктах коммуникационной линии закладывают продовольственные магазины, размеры которых зависят от числа и потребностей войск. В случае длинной коммуникационной линии, эти магазины отстоят друг от [125] друга от 60 до 75 верст. Между ними на расстоянии 15-18 верст, располагают этапные пункты, на которых находятся запасы только для войск, прикрывающих коммуникационную линию.

Недалеко от действующего отряда находится передовая база (advancet depot), которая следует за отрядом при его наступлении.

Казенные транспорты двигаются, обыкновенно меняя животных на каждом этапном пункте, в случае же необходимости организуются сквозные транспорты.

Для вольнонаемных транспортов существуют две системы найма: или помесячно, при чем продовольствие погонщиков и корм животных правительство берет на себя, или же заключают договор о доставке стольких-то пудов к определенному пункту; в этом случае заботы о продовольствии правительство не берет на себя. Последняя система лучшая, но стоит она дороже.

Во время экспедиций в горы, англичанам приходится пользоваться почти исключительно вьючным обозом. Между вьючными животными предпочтение следует отдать сперва верблюдам, а потом мулам; первые подымают до 320 анг. фунт., между тем как мулы лишь 160 фунт. и требуют несравненно больше корма. Но зато верблюды не в состоянии двигаться по первобытным горным тропам.

На каждых трех мулов или верблюдов назначается обыкновенно по одному погонщику

Для прикрытия транспортов применяются две системы: или вооруженный конвой или цепь пикетов, выставляемых в течение дня. Выбор между ними зависит от местности. В горной стране, где путь пролегает через теснины и по узким долинам, окруженным командующими высотами, обыкновенно [126] считают, что цепь постов, расположенных на выгодных пунктах, лучше достигает цели. Напротив, на местности ровной, лесистой или открытой, прикрытие при помощи конвоя является более целесообразным. Для определения силы последнего, принимается обыкновенно, что необходимо иметь по одному солдату для четырех вьючных животных.

Англичане привыкли воевать в Индии с большим комфортом, и поэтому обозы их всегда отличались своими размерами. Хотя в настоящее время обоз очень сократили, но насколько он еще велик, можно судить по экспедиции в Тирах.

29 августа гл. интендант армии получил извещение, что имеется в виду предпринять экспедицию против афридиев и ораксаев. К этому времени в полевых отрядах и в пограничных гарнизонах было около 29.000 обозных животных. Вначале полагали, что для экспедиции в Тирах достаточно будет 20.000 животных, при чем 11.000 рассчитывали взять из других отрядов, но уже 16-го сентября решено было, на основании опыта прежних экспедиций и трудных местных условий предстоящего района действий, что следует собрать 60,000 животных, в том числе 34.000 мулов. Затем вскоре выяснилось, что вследствие восстания мамундов, нельзя будет воспользоваться обозом малакандского отряда. Наконец, дело еще усложнилось тем, что генерал Локгарт потребовал, чтобы вьючный обоз состоял из всех мулов, которых можно было бы достать. Таким образом получились следующие цыфры: 39,600 мулов, 13.100 верблюдов и 12.000 буйволов — всего 64.700 животных. Но эта цыфра вскоре возросла, вследствие потерь и дополнительных требований, так что, в конце концов, оказалось, что для экспедиции в [127] Тирах потребовалось до 75.000 животных, в том числе 42.500 мулов.

Необходимо заметить, что в экспедиции участвовала в сущности только главная колонна, так как Пешаверская колонна имела вначале лишь оборонительную задачу, а затем двинулась в горы лишь на один переход; что же касается Курамской колонны, то район ее действий был весьма ограничен и поэтому она не нуждалась в значительных перевозочных средствах.

Формирование подобного обоза встретило огромные затруднения и, несмотря на содействие Джейпурских и Гвалиорских обозных войск имперской службы, все-таки оказалось нужным нанять или купить тысячи слишком слабых и малорослых животных, которых, однако, не хватило, почему и пришлось, наконец, обратиться к принудительным мерам для сбора потребного числа животных.

Что же касается обозной прислуги, то ее набирали по базарам и селениям, часто насильно, из лиц, не имевших никакого понятия о том, как следует обращаться с верблюдом или мулом, как нужно его завьючить. Конечно, вся эта импровизированная обозная прислуга была совершенно не дисциплинирована и при малейшей опасности легко превращалась в беспорядочную толпу, прикрытие которой становилось для войск весьма затруднительным.

Путь от Когата до Шинвари представлял сцену страшного смятения, так что переход войск в наступление был в значительной степени замедлен затруднениями, вызванными организацией обозной части. Подготовительные операции потребовали поэтому очень много времени и начало экспедиции пришлось отсрочить. Это промедление имело большое влияние на исход экспедиции, так как ушло много самого драгоценного для [128] военных действий времени, — именно весь сентябрь и большая половина октября. Горцы успели собрать жатву и угнать свои стада, и таким образом получили возможность затянуть кампанию до зимы, заставившей англичан отступить.

5-го октября генерал Локгарт прибыл в Когат и 9-го октября переехал в форт Локгарт, где он оставался в течение 11 дней. 11-го, 12-го и 13-го октября войска, следовавшие из Пешавера, прошли через Когатский проход в трех эшелонах. Остальная часть главной колонны находилась уже в Шинвари и в фортах на Саманском хребте.

Путь из Шинвари в долину Ханки ведет через Шагру-котал. Этот перевал представляет широкую седловину между горой Самана-сюк на востоке и высотой на западе, на которой находится аул Даргай. Расстояние между этими двумя пунктами около трех верст. Тропинка, по которой всему отряду предстояло наступать, пролегает в 1 1/2 версте от Даргая. Таким образом этот аул приобретал весьма важное значение, во время перехода отряда через Саманский хребет. От Шинвари до Караппы 18 верст, Пионеры и саперы приступили к разработке пути через перевал.

Между тем промедление в сосредоточении отряда ободрило афридиев и ораксаев; они отлично знали обо всем, что происходило на дороге между Когатом и Шинвари, а работы, предпринятые на Шагру-котале, ясно указывали им, что именно этим путем войска двинутся вперед. Вследствие этого, у них, по всей вероятности, явилась мысль занять Даргай, представляющий весьма выгодную фланговую позицию. Но генерал Локгарт никак не ожидал подобной смелости [129] и предприимчивости со стороны горцев. Вот что говорит он в своем донесении о сведениях, имевшихся о противнике: «хотя мне было известно присутствие противника в долине Ханки, однако донесения лазутчиков давали мне возможность предположить, что ораксаи не имеют в виду оказать серьезного сопротивления раньше Караппы. Что же касается афридиев, то они были слишком заняты укреплением Сампагского и Архангского проходов для того, чтобы прийти на помощь ораксаям в значительных силах».

Итак, у главного начальства Тирахского отряда явилась предвзятая мысль, что горцы не дерзнут оказать сопротивление на Саманском хребте, при чем важное значение Даргая было совершенно упущено из виду. Вследствие этого, как мы сейчас увидим, заняв Даргай 18-го октября, генерал Локгарт не нашел необходимым удержать этот пункт, столь необходимый в виду предстоящего наступления всего отряда к Караппе.

16-го октября 2-я дивизия сосредоточилась в Шинвари, за исключением двух баталионов, занимавших форты Локгарт и Гюлистан, а потому начальник отряда решил перейти в наступление 20-го числа (без палаток и тяжелого обоза), т. к. последние части должны были подойти 19-го числа.

Между тем разработка пути была затруднена горцами, засевшими в Даргае; вследствие этого генерал Локгарт нашел необходимым прежде всего вытеснить этих горцев 18-го числа. [130]

Первая атака Даргая 18-го октября.

Для взятия Даргая были назначены 7 баталионов второй дивизии с 18 горными орудиями, под общим начальством генерала Пальмера, в виду болезни начальника дивизии, генерала Бигса. Цель боя, согласно оффициальному донесению, заключалась в наказании горцев, занявших Даргай, и в дальнейшей разработке дороги. Генерал Пальмер разделил свои войска на две колонны: левая, силою в 4 батал. при 6 орудиях, предназначалась для обходного движения, а правая (8 батал. и 12 ор.) — для фронтальной атаки. Защитники Даргая оказали весьма слабое сопротивление, и аул был взят, около полудня, почти без боя. Затем отряд приступил к разрушению Даргая.

Но в это время из долины Ханки появились скопища горцев свыше 8.000 чел. Так как занятие Даргая не входило, повидимому, в намерения высшего начальства, то войска ген. Пальмера начали отступать. Завязалось довольно упорное арьергардное дело, продолжавшееся до 7 час. веч. Из строя выбыло 4 европейских офицера и 59 нижн. чинов. Арьергард вернулся в Шинвари только в 11 час. вечера.

Итак, хотя цель боя и была достигнута, однако положение относительно движения к Караппе нисколько не изменилось: Даргайские высоты оставались незанятыми и противник мог легко на них утвердиться, что он и поспешил исполнить. Первой атакой Даргая англичане, повидимому, хотели дать горцам, по выражению Pioneer’а, лишь хороший урок: убедить их в том, что они не в состоянии занять позиции на Саманском хребте; но с такими предприимчивыми противниками, как афридии и ораксаи, урок вышел неполным: захваченную позицию следовало удержать и укрепить. [131]

Некоторые лица пытались объяснить отступление из Даргая отсутствием воды. Но это объяснение можно опровергнуть тем, что, взяв вторично Даргай 20-го числа после кровопролитного боя, генерал Локгарт нашел же возможным занять аул сначала двумя баталионами, а затем одним, который там и остался во время всей экспедиции.

Как бы то ни было, но на Даргайских высотах англичане никого не оставили, и горцы поспешили вновь привести аул в оборонительное состояние.

Вот что пишет в своем донесении генерал Локгарт: «Я наблюдал за атакой Даргая с горы Самана-сюк и, только после взятия аула, вернулся в форт Локгарт, где в 5 час. веч. получил гелиограмму от генерала Пальмера, что цель рекогносцировки достигнута и что войска возвращаются в Шинвари. Вследствие этого я послал приказание начальнику 2-й дивизии, генералу Бигсу, продолжать на другой день разработку пути через Шагру-котал, под прикрытием двух баталионов и одной горной батареи. На следующий день (19-го), в 11 час. утра, я получил от генерала Бигса гелиограмму, что войска его дивизии вернулись в лагерь накануне столь поздно, что, по его мнению, лучше не возлагать на них указанной задачи, в особенности в виду предстоящего на другой день наступления всей колонны к Караппе.

Я очень сожалею, что мои приказания не были исполнены, несмотря на утомление войск, т. к. присутствие небольшой силы на Шагру-котале могло бы отвлечь противника от намерения вновь занять Даргай и, во всяком случае, дало бы возможность продолжать дальнейшую разработку пути. Но гелиограмма была получена мною слишком поздно, чтобы успеть назначить для этой цели другие войска, которые могли бы быть выделены из 1-й дивизии». [132]

Распоряжения и деятельность главного начальства Тирахского отряда в течение 18-го и 19-го октября весьма загадочны... Весь отряд, за исключением двух баталионов, сосредоточивался в Шинвари, а между тем начальник отряда со своим штабом все оставался в ф. Локгарт, в 18 верстах от лагеря. Подобное расположение главной квартиры имело следствием, что с 5 час. веч. 18-го до 11 час. утра 19-го, т. е. в продолжение 18 часов генерал Локгарт, по-видимому, не знал, что происходило в его отряде. Ему, по всей вероятности, не было известно, что после жаркого арьергардного боя, войска генерала Пальмера только в 11 час. веч. вернулись в лагерь очень утомленными. (Начальник отряда провел все утро 18-го на Самана-сюке, откуда он издали наблюдал за взятием Даргая, и затем, убедившись, что задача исполнена, вернулся в ф. Локгарт, где и оставался до утра 20-го числа. Таким образом можно думать, что он не видел, как несколько тысяч горцев перешли в наступление из долины Ханки и как войскам пришлось выдержать серьезный ариергардный бой). Далее, начальник 2-й дивизии, получивший приказание послать 19-го числа два баталиона на перевал, нашел, что его войска слишком устали и не исполнил этого приказания... Если бы генерал Локгарт провел ночь с 18-го на 19-е в Шинвари, то он знал бы, конечно, в котором часу и в каком состоянии вернулись в лагерь войска 2-й дивизии и тут же приказал бы занять перевал двумя свежими баталионами 1-й дивизии.

Посмотрим теперь, что происходило в главной квартире в течение 19-го числа, какие меры были приняты для разведывания и получены ли были сведения о том, что происходило в Даргае. [133]

Обратимся опять к донесению начальника отряда: «В течение 19-го октября с Саманского хребта видели нескольких горцев, сновавших вокруг Даргая, но не было никаких признаков многочисленного скопища. Поздно вечером, я получил из Шинвари телеграмму от ген. Бигса, что, по полученным сведениям, Даргай и соседние горы заняты неприятелем, и что, в виду этого, он предлагает избрать для наступления к Караппе путь не через Шагру-котал, а более к востоку, через форт Гюлистан (на Талай). По причинам, коих здесь нет нужды приводить, я не мог согласиться на это предложение».

Таким образом, хотя 19-го числа генерал Локгарт с своей стороны не принял никаких мер для того, чтобы постараться узнать, что же на самом деле происходило на Даргайских высотах, значение которых все еще не было, повидимому, оценено в главной квартире, однако по сведениям, полученным поздно вечером из Шинвари, для него должно было быть ясным, что, по всей вероятности, обстановка не соответствует его предположениям. Но, тем не менее, отданные приказания остались в силе.

Вторая атака Даргая 20-го октября.

Начальник 2-й дивизии, генерал Бигс, получил приказание выступить 20-го октября из Шинвари и следовать в Караппу с 6 европейскими и 6 туземными баталионами, 24-мя горными орудиями и 2-мя пулеметами. Громадный обоз с шестидневным запасом продовольствия должен был идти с войсками.

В 8 часов утра авангард достиг перевала. Предположения оправдались: Даргайские высоты оказались сильно занятыми противником. В виду подобной фланговой позиции, колонне, обремененной обозом, [134] нельзя было продолжать движения. А потому генерал Бигс решил прежде всего опять взять Даргай.

В 10 час. утра сначала три батареи, а вскоре затем все 24 орудия открыли огонь с дистанции от 700 до 1.500 саж., но стрельба была весьма мало действительной: в течение дня англичане выпустили 1.340 снарядов, а между тем горцы, повидимому, потеряли не более 50 человек за весь бой.

В 11 1/2 час. утра началась атака: боевая часть состояла из баталиона гуркасов, поддержанного Дорсетшайрцами, в частном резерве были два баталиона, именно Дербишайрцы и Гордоновские Гайлэндеры. Войскам предстояло наступать вдоль узкого хребта, самым опасным местом которого была небольшая седловина, у самого подножия Даргайских высот, находившаяся под сильным огнем противника. Первая атака не удалась: гуркасы потеряли двух европейских офицеров и 65 нижних чинов и залегли. Затем пошли в атаку Дорсетшайрцы, но, потеряв одного офицера и 48 нижних чинов, они также остановились. Попытка Дербишайрцев тоже не имела успеха, хотя у них выбыло из строя только 11 человек.

Положение становилось критическим, бой продолжался уже более 4-х часов... А потому ген. Бигс донес гелиограммой начальнику отряда, что он не может пройти мимо Даргая. Тогда генерал Локгарт приказал занять на перевале позицию с тем, чтобы провести на ней ночь, и отправить в Шинвари вьючный обоз, который в невообразимом беспорядке столпился близ перевала... Однако, около трех часов дня, благодаря инициативе частных начальников, Даргай был, наконец, взят Гордоновскими Гайлэндерами и 3-м Сейкским полком. [135]

Командир Гайлэндеров, подполковник Матиас, получивши от бригадного командира приказание атаковать, обратился к своему полку с следующими словами: «Гордоновские Гайлэндеры, вам приказано взять Даргай и вы это исполните...» Имея своего командира и офицеров впереди, Гайлэндеры, при звуках национального шотландского гимна, устремились на Даргай.

Англо-индийцы потеряли убитыми и ранеными 12 европейских офицеров и 200 нижних чинов.

Потери горцев, как выше уже замечено, не превышали 50 чел., так как до рукопашной схватки дело не дошло. Следует обратить внимание на дисциплину огня защитников Даргая: пока британцы с ними перестреливались, огонь горцев был очень слаб, но как только первые пытались атаковать, они открывали губительный огонь.

Обратимся теперь к разбору этой второй атаки Даргая, взятого и покинутого англичанами еще 18-го числа.

Генерал Локгарт делает следующую строгую оценку действиям ген. Бигса: «Я нахожу необходимым заметить, что атака не была ведена так, как я желал и, думаю, ясно указал. Начальник 2-й дивизии ограничился фронтальной атакой Даргайских высот и не воспользовался частью значительных сил, находившихся в его распоряжении с тем, чтобы зайти в тыл противнику, наступая как можно скорей вдоль его позиции. Войска, без сомнения, находились бы под выстрелами и понесли бы некоторые потери, двигаясь указанным путем; но я думаю, что потери не были бы велики при искусном применении к местности».

Итак, генерал Локгарт предполагал, что войскам ген. Бигса следовало дефилировать, в [136] расстоянии 1 1/2 версты, вдоль позиции сильно занятой предприимчивым противником и зайти таким образом ему в тыл... Но этот весьма странный способ действия был совершенно неисполнимым. Вот, что пишет по этому поводу один из очевидцев: «если бы генерал Локгарт был на Шагру-котале 18-го числа и ознакомился бы с местностью, то он увидел бы, что тропа после перевала спускается по узкой лощине с отвесными краями, где противник уничтожил бы наши силы; так что было безусловно необходимо сначала занять Даргай».

Странно, что генерал Локгарт не нашел нужным лично руководить боем, в котором участвовали почти 2/3 вверенных ему войск.. Все это подтверждает предположение, что он не верил, чтобы горцы отважились опять занять Даргай в значительных силах.

Описанная атака интересна в том отношении, что дает возможность сделать некоторое заключение о боевой годности современной британской пехоты. Действительно, Дорсетшайрцы потеряли 48 челов., а Дербишайрцы — лишь 11 чел. Позиция, занятая противником, была безусловно очень сильна и атакующему представлялась нелегкая задача. Однако, невольно недоумеваешь, как баталион, потеряв 11 человек, может признать себя неспособным продолжать атаку.

Между тем, после этих ничтожных потерь, высшее начальство, решившее повидимому, что все возможное для взятия Даргая уже сделано, приказало прекратить бой, — но честь британского оружие была неожиданно спасена Гордоновскими Гайлэндерами... Все, конечно, относительно; а потому, не желая нисколько умалить значения атаки этого полка, замечу только, что подвиг Гайлэндеров заключался главным образом в том, что нашлось несколько храбрых офицеров, [137] сумевших личным примером увлечь нижних чинов: Гайлэндеры потеряли только 37 челов., но зато 7 офицеров пали жертвой своего самоотвержения.

Продолжительность и колеблющийся характер сражения при Даргае и небольшой процент поражения наводят на мысль, что боевая годность и дух британского солдата-наемника заставляют теперь желать много лучшего.

Осенью 1897 г. начали проникать в печать разные слухи, говорившие не в пользу некоторых британских полков (главным образом Ирландского полка). Если бы даже эти слухи были преувеличены, то все-таки следует обратить на них большое внимание, потому что в Индии в особенности англичане всегда тщательно охраняли престиж своих европейских войск.

Лагорская Civil and military Gazette говорит, что по крайней мере четыре полка «не увеличили своей боевой славы» в течение экспедиций 1897 года. Хотя Pioneer негодует по поводу этих нападков, но все-таки он сознается, что был один случай, когда британский полк «самовольно вернулся в лагерь!» Дело идет об Ирландском полку, входившем в состав отряда генерала Бигса, действовавшего на Саманском хребте в течение сентября месяца. Что в сущности случилось, трудно сказать, но факт на лицо: этот полк был исключен из состава отряда и его отправили в тыл в Равал-Пинди, а между тем как раз в это время военное начальство было занято сосредоточением сил для усмирения восстания.

Один английский офицер пишет: «хуже всего то, что туземные войска видели слабость и трусость своих белых товарищей. Сипаи открыто говорят, что если [138] английские солдаты будут впредь им грубить, то они их побьют, и страшно подумать, что они в состоянии это сделать!»

______________________________________-

После взятия Даргая, войска провели ночь на перевале и вблизи его. Вследствие неожиданного боя 20-го октября, на пути следования колонны образовалось такое неимоверное столпление обозов, что в течение 40 часов много животных осталось без корма и водопоя и погибло, многих пришлось застрелить. Отряд потерял вследствие этого около 2000 вьючных животных.

21-го октября авангард достиг наконец Караппы, но здесь отряду пришлось остановиться (после первого же перехода) и простоять целую неделю, так как, только после этого промежутка времени, интендантство оказалось в состоянии обеспечить войска трехдневным запасом продовольствия, хотя до Шинвари — передовая база — было всего 18 верст. Во время этой остановки, горцы не бездействовали: пользуясь плохой организацией сторожевой службы в англо-индийских войсках, они по ночам обстреливали лагерь и причинили отряду довольно чувствительные потери: 8 европейских офицера и 56 нижних чинов выбыло из строя. Когда же были приняты необходимые меры предосторожности, — потери прекратились.

Оставив по одному туземному баталиону в Даргае и в Караппе, генерал Локгарт выступил 28-го числа и произвел усиленную рекогносцировку Сампагского прохода, который был занят на другой день почти без боя. Афридии, повидимому, решились отступить, заставив британцев только развернуться и таким образом потерять время. Ночь [139] с 29-го на 30-е авангард провел в долине Мастуры, оказавшейся весьма плодородной и густо населенной; но жители, предав огню свои жилища и угнав свои стада, ушли в горы. Из-за продовольственных затруднений, отряду пришлось провести в этой долине все 30-е число, так как в некоторых частях уже не было никаких запасов. Распределив то, что оставалось на руках и, главным образом, обеспечив себя уцелевшими местными запасами, начальству удалось составить двухдневный запас продовольствия, благодаря только которому оказалось возможным продолжать движение.

31-го октября был занят проход Арханга, также почти без потерь (1 убитый и 2 раненых). Генерал Локгарт нашел все-таки необходимым развернуть боевой порядок и повести правильную атаку после тщательной артиллерийской подготовки.

Итак, ближайшая цель экспедиции в Тирах была сравнительно легко достигнута и 1-го ноября главная колонна проникла в самое сердце владений афридиев — в Майданскую долину. Эта долина очень плодородна, вода в изобилии, хотя настоящих лесов нет, но много отдельных деревьев; климат прекрасный; долина лежит на высоте 6.000 фут., окружающие же горы имеют от 7 до 8 тысяч фут. Крупных селений не встречается, за исключением трех аулов в 200 домов каждый, но повсюду разбросаны поселки, состоящие из одного или двух укрепленных домов в два, три этажа каждый.

Первая забота британцев заключалась в организации продовольственной части в смысле подвоза с тыла и сбора местных запасов. В долинах Майдана и Мастуры нашли большое количество фуража, что было весьма кстати. Затем был предпринят из Майдана, как из центра, ряд экспедиций для [140] усмирения горцев. Коммуникационная линия охранялась следующим образом: в Шинвари находились 6 рот, 1 эск. и 2 гор. орудия, в Даргае и в Караппе — по одному баталиону, а в долине Мастуры — целая бригада. Вскоре тропа через Саманский хребет была разработана до такой степени, что верблюды могли доходить до Караппы.

Вступив в Майданскую долину, генерал Локгарт издал прокламацию к жителям с требованием, чтобы представители племен явились в лагерь без оружие выслушать условия победителей, которые состояли в следующем: афридии должны были выдать 800 ружей, заряжающихся с казенной части, и уплатить 50.000 рупий, ораксаи же — 500 руж. и 30.000 руп. Кроме того горцы должны были вернуть оружие и имущество, захваченное в Хайберских фортах и при других случаях. Все субсидии, получаемые от британского правительства, прекращались.

Прокламация генерала Локгарта не оказала на афридиев ожидаемого впечатления; за немногими исключениями, пришли только ораксаи, но им почему то нашли нужным дать две недели на размышление.

Никому не приходило в голову, как выше уже сказано, что после вторжения в Тирах афридии окажут сопротивление... Между тем занятие Майдана послужило сигналом для начала всеобщей партизанской войны... В ночь после взятия Архангского прохода и в следующую, афридиям удалось отбить два транспорта и захватить более 500 вьюков и, что было в то время в особенности ценно, более 13-ти тысяч патронов Ли-Метфорда нового образца, так что англичанам пришлось вскоре испытать на самих себе действие новых пуль «дум-дум». Затем мы читаем о постоянных нападениях на фуражиров и о ночном обстреливании лагерей. [141]

Превосходно зная местность и умея ею пользоваться, горды, будучи замечательными стрелками и большею частью отлично вооруженные, являлись неутомимыми и грозными партизанами. Не стесненные обозом и, при действии в родных горах, не встречая затруднений в продовольствии, они, в случае неудачи, быстро уходили в такие места, где могли считать себя в безопасности от преследования, и затем удивительно скоро собирались для нового нападения... Они отлично сознавали, в чем заключается их сила и, не увлекаясь боем, в котором им трудно было бы противостать регулярным войскам, терпеливо ждали, пока им представится удобный случай броситься на ариергард колонны, втянувшейся в дефиле или отрезать транспорт, столь необходимый для существования отряда в этих диких горах. Среди афридиев было не мало отбывших службу в англо-индийских войсках: эти лица являлись, конечно, весьма полезными руководителями своих соплеменников в борьбе с англичанами.

Время шло, ночи становились холодней, а упорное сопротивление афридиев и, главным образом, Закка-кхелей, все росло, в особенности после несчастных для англичан дел 9-го и 16-го ноября.

(Корреспондент Times’а представляет следующую печальную картину англо-индийских войск в Майданской долине: «Мне кажется, что трудно было бы утверждать, что поход имел хороший результат. Наши остановки и наши передвижения совершаются не столько под влиянием военных требований, сколько вследствие политических соображений, которые обсуждаются и принимаются в Симле... Наше продолжительное пребывание на одном месте побудило афридиев к ежедневным нападениям и стычкам со сторожевыми постами. Их стремительные и смелые нападения, искусство с которым они пользуются местностью, вызывают в нас удивление и производят впечатление на наших солдат. Если мы бросим взгляд на последние недели нашего пребывания в Майдане и подведем итоги успехам и потерям у нас и у неприятеля, то мне кажется, что я не ошибусь, если скажу, что этот расчет будет не в нашу пользу. До настоящего времени мы выдержали, вместе с войсками Пешаверской и Курамской колонны, до 650 сражений и стычек, но было бы очень смело утверждать, что мы выбили из строя такое же число противников. Если же принять еще во внимание потерянные нами: оружие, боевые припасы, обоз, животных и т. д., то станет очевидным, что ведя войну, оставаясь на одном месте, защищая длинную и трудную коммуникационную линию и живя почти исключительно подвозом, мы находимся в гораздо худших условиях, нежели наш дикий противник».) [142]

9-го ноября была предпринята с одной сводной бригадой усиленная рекогносцировка Саран-Сарского перевала. Наступление было, как всегда, вполне успешное, но как только началось отступление, горцы стали наседать. Войска отступали, повидимому, без всякой связи между собой. Баталион Нортамптоншайрского полка имел неосторожность втянуться в одно ущелье и оказался в затруднительном положении: одна 1/2 рота была отрезана и уничтожена. За это неудачное дело командир баталиона был предан суду и лишен командования.

16-го ноября, во время возвращения генерала Кемстера с 5-ю баталионами, из двухдневной экспедиции в долину Варан, афридии, всего в нескольких верстах от лагеря, напали на ариергард, состоявший из 4-х рот сейков. Хотя к ним на помощь были посланы 6 рот, но так как они были очень слабого состава, то во всем ариергарде оказалось не более 250 ниж. чинов Афридии поэтому решились его окружить. К счастью для англо-индийцев, по близости оказалось несколько домов, которые им удалось занять. В течение всей ночи им пришлось выдерживать в них упорный бой. Большинство офицеров было перебито, ариергард потерял около 30% своего состава. Но что же предприняли главные силы отряда для выручки товарищей? — Ровно ничего. [143]

Отступление.

Уже в начале ноября у генер. Локгарта явилась мысль, что, быть может, придется отступать, не достигнув цели. В своей телеграмме вице-королю, от 20-го ноября, он уже говорит об упорстве афридиев, отлично сознающих, что зима заставит британцев удалиться, и настаивает на необходимости объявить им, что весною войска вернутся в Тирах, на что из Лондона было получено разрешение 27-го ноября.

Хотя англичане смягчили свои условия и требовали лишь выдачи 300 винтовок, однако афридии, за немногими исключениями, не хотели ничего слышать; опустошение их долин лишь увеличивало их жажду мести. — Одни только ораксаи изъявили покорность...

Зимовать в Тирахе не представлялось возможным, а потому, после 6-ти недель бесплодного ожидания, волей-неволей пришлось уходить (Но перед тем чтоб покинуть Тирах, генерал Локгарт предпринял экспедицию (с 1 европейским и 3 туземными баталионами) против Чамканов, живущих к западу от афридиев. Выступив 27-го ноября, отряд достиг Эсора 30-го ноября, где вступил в связь с Курамской колонной. Опустошив долину, генерал Локгарт 6-го декабря вернулся в Майдан через Ханки-Базар.).

Весьма характерна прокламация генер. Локгарта перед отступлением: «Я ухожу из этих высоких гор, потому что скоро выпадет снег, а я не хочу, чтобы мои войска оставались здесь во время холодов, однако я не намерен покинуть вашей страны до тех пор, пока вы не согласитесь на требования [144] правительства. — Мой совет, в качестве старого друга многих из ваших племен, — покориться и этим дать возможность вашим семействам вернуться в свои жилища».

Итак, Англия мобилизовала 30 тысяч лучших в Индии войск, предприняла небывалую еще по своим размерам экспедицию в горы, и что же мы видим: эта отборная сила, не достигнув цели, принуждена отступить, и начальник ее не находит других средств, для воздействия на противников, как обратиться к ним в качестве их «старого друга».

План отступления из Тираха был задуман очень смело, именно: вместо того, чтобы отступать на свою базу, т. е. на Шинвари, генерал Локгарт решил идти прямо на Пешавер; исполнение этого плана облегчалось тем, что в форте Бара находилась Пешаверская колонна, которой и было приказано двинуться навстречу до Баркая, т. е. всего на один переход, и доставить туда продовольственные запасы.

Войска должны были отступать в двух колоннах: 1-я дивизия по долине Мастуры, а вторая вместе с генер. Локгартом по долине Бары; — сообщения с Шинвари прекращались и, таким образом, во время движения обе колонны были совершенно отрезаны от тыла, пока они не достигли Варкая. Все тяжести были отправлены в Шинвари; войска шли налегке; однако в одной второй дивизии обоз состоял все-таки из 12,000 вьючных животных.

Движение первой дивизии встретило затруднения лишь в преодолении местности, так как афридии обратили все свое внимание на другую колонну.

9-го декабря 2-я дивизия сосредоточилась у Дватоя и на другой день началось отступление по долине [145] Бары. Продолжалось оно в течение пяти дней, так что только 14-го декабря дивизия достигла Баркая.

Отступление это представляло одно непрерывное арьергардное дело. Горцы следовали по пятам, становясь с каждым днем все смелее; на помощь к ним явилась непогода: дождь и холод словно сговорились окончательно расстроить и обессилить войска 2-й дивизии.

Отступление англо-индийцев происходило в следующем порядке: каждая бригада вместе с своим обозом шла совершенно самостоятельно, связи между бригадами не было никакой, они только бивакировали вместе. Горцы, верные своей тактике, почти не беспокоили авангардной бригады, но зато со всей силой наседали на бригаду, следовавшую в арьергарде. Эта последняя, обремененная обозом, начинала отставать от первой бригады, которая, повидимому, только и думала о том, как бы скорей вырваться из гор. Подобная картина повторялась каждый день.

Первый день был сравнительно благоприятным, так как потери не превзошли 22 человек. Но зато 11-го числа задний отряд, силою в 400 человек, с частью обоза, оказался совершенно отрезанным и был принужден всю ночь выдерживать осаду в одном селении в нескольких верстах от лагеря. Когда об этом узнали в главных силах, то была послана на выручку рота Шотландского полка, которая однако вернулась ни с чем. По поводу наряда этой роты, корреспондент агентства Рейтера говорит, что это был первый случай в течение всей экспедиции, когда в ночное время решились выслать из лагеря какую-нибудь часть, не состоящую из гуркасов, которых одних обыкновенно наряжали по ночам. На другой день, командиру бригады с двумя баталионами удалось выручить осажденных. [146]

Самым тяжелым днем всей экспедиции был предпоследний переход. Горцы, чувствуя, что еще один шаг, и англо-индийцы будут спасены, напрягли все усилия, чтобы нанести им возможно большие потери. Местность им благоприятствовала, так как долина оказалась покрытой высоким кустарником. Среди обозной прислуги произошла настоящая паника, большинство из них разбежалось, так что пришлось, назначить людей из строя, взамен погонщиков. Арьергардная бригада таяла, в пяти ее баталионах оставалось всего-навсего 700-800 человек. Отбиваясь даже штыками, медленно отступали англо-индийцы, унося своих раненых, число которых все увеличивалось. Дойти до лагеря другой бригады не представлялось возможным и арьергарду пришлось остановиться и провести весьма тревожную ночь.

Таков был эпилог экспедиции в Тирах, стоившей англичанам 1,300 человек, не считая больных (Указывая на громадное число выбывших из строя по болезни (не считая раненых и убитых), Лагорская Civil and military Gazette сомневается, чтобы истинная цифра была когда-либо оффициально оглашена. Газета уверяет, что в большинстве вернувшихся баталионов можно было насчитать едва во 200 или 300 человек годных для строя. Между тем, при всей тягости этого похода, нельзя сказать, чтобы климат Тираха был нездоров, и среди войск не было никакой эпидемии, способной объяснить такую убыль, не слышно было также жалоб на недостаток в продовольствии, теплой одежде и прочее. Газета задается вопросом, чему приписать такую страшную заболеваемость среди английских войск и приходит к заключению, что в рядах британской армии имеется не малый процент солдат, физически не способных переносить тягости походной жизни, даже в здоровом климате и при хорошем уходе.) и потерь среди лагерной прислуги. — Войска генер. Локгарта прошли огнем и мечем по всем долинам афридиев: камня на камня не осталось, все было опустошено, не пощадили даже деревьев, приносящих какой-нибудь плод: они были вырваны вместе с [147] корнем... Однако, гонимые холодом и упорной энергией афридиев, британцы все-таки принуждены были уйти и едва не подверглись поражению в долине Бары.

Генерал Локгарт требовал от афридиев выдачи 1.000 винтовок и 50.000 рупий. — Между тем, они выдали только 89 винтовок и около 4.000 рупий.

Англичанам нельзя было оставаться под впечатлением подобной неудачи, а потому, несмотря на утомление войск, было решено опять занять Хайберский проход и предпринять небольшую экспедицию в долину Базар. — В начале января, войска заняли следующее расположение: одна бригада близ форта Бара, другая в Лунди-Котал, (в Али-Меджиде один баталион с горной батареей), остальные же войска в виде резерва в Джамруде.

Заключение об экспедиции в Тирах.

Переходя теперь к разбору действий англичан, нужно прежде всего заметить, что всю тяжесть экспедиций против афридиев и вообще против пограничных племен вынесли на своих плечах частные начальники из британских офицеров, сейки и гуркасы. Что же касается высшего начальства и импровизированных штабов, то деятельность этих органов оставляла желать много лучшего (Начальник штаба, по всеобщим отзывам, оказался будто бы далеко не на высоте своего призвания; тоже можно сказать и о многих штабных офицерах, в числе которых были молодые офицеры без всякой подготовки к своим обязанностям, никогда в штабе не служившие, но занимавшие тем не менее весьма ответственные должности.), равно как боевая годность европейских войск. Британская пехота выказала отсутствие навыка в горной войне, так что охотники из гуркасов всегда и всюду были [148] впереди. По всей вероятности, иного интересных разоблачений имели бы место, если бы не были приняты против них надлежащие меры; несмотря на то, что общественное мнение настойчиво требовало разъяснений и даже следствия по разным вопросам, — просимых ответов не удалось добиться.

Для более полной, беспристрастной характеристики образа действий англичан, я позволю себе привести, в сжатом виде, мнение английских газет, издающихся в Индии, об экспедиции в Тирах: «Есть нечто более ценное, нежели репутация начальствующих лиц — это человеческая жизнь, и мы не исполнили бы нашего долга перед обществом и армией, если бы умолчали об ошибках, вызывавших тяжелые, и совершенно напрасные потери.

Много раз высшее начальство проявляло отсутствие искусства и предусмотрительности, постоянно упуская из виду, что имеет дело с деятельным и предприимчивым противником, а потому было мало случаев целесообразного управления войсками, между тем как можно указать на много крупных ошибок; так, например, ротам давали часто задачи, которые были по плечу целым баталионам. Взаимная поддержка и частная инициатива почти отсутствовали, и не один раз приходилось видеть, как несколько сот британских солдат и сипаев отчаянно отбивались, спасая свою жизнь, между тем как в нескольких верстах находились тысячи их товарищей, которые бездействовали, хотя выстрелы были ясно слышны.

Горцы почти исключительно нападали на арьергард и транспорты, а между тем сплошь и рядом не были принимаемы элементарные меры для их безопасности. [149]

Нельзя не обратить внимания на обстреливанье лагерей в течение ночей, что доказывает плохую организацию сторожевой службы».

Интересно сопоставить то, что писал генерал Соболев по поводу англо-афганской войны 1878-80 гг.: «Отсутствие обдуманности действий, неумение сочетать осторожность с решительностью, полное неумение обеспечивать сообщения, плохое состояние разведочной и охранительной служб, неумение управлять движением обозов, бестактность в отношении туземных жителей, обременение отрядов излишней прислугой, которая нуждается в защите и продовольствии и влечет за собою излишние обозы, подчинение военных операций политическим соображениям — вот, по нашему мнению, те главные отрицательные результаты, которые можно вывести из подробного обозрения этой кампании».

В течение зимы военные действия прекратились и англичане ограничились блокадой выходов из долин в Пешаверскую равнину. Что же предстояло дальше делать?.. В случае, если бы переговоры, завязавшиеся с афридиями, не привели к какому-нибудь результату, весною предстоял новый поход в Тирах.

Однако военный пыл афридиев несколько утих: с их национальная гордость была вполне удовлетворена и они могли смело говорить, что отстояли свою независимость. С другой стороны, предлагаемые условия были до такой степени льготными, что было бы неполитично на них не согласиться; тем более, что афридии могли надеяться, что, с наступлением мира, правительство, по примеру прежних лет, начнет им опять платить субсидию за охрану Хайберского прохода, что было весьма заманчиво.

Все эти причины привели к тому, что горцы стали склоняться в пользу мира. Однако, только в самом конце марта удалось убедить Закка-кхелей выдать требуемое число ружей, но между этими ружьями оказалось, говорят, 90% негодных.

Итак, англичане истратили много миллионов рупий, понесли чувствительные потери, лишились многих [150] доблестных и способных офицеров... и все это для того, чтобы получить от афридиев 800 большею частью негодных ружей и опустошить их летние жилища... Ни один из предводителей восставших не попал в руки британцев. [151]

ГЛАВА VII.

Заключение.

Чего же добились англичане, мобилизовав почти все свои силы, свободные от занятия гарнизонов, столь необходимых в Индии для поддержания британского владычества, и какие выводы можно сделать на основании описанных событий, нарушивших мир на северо-западной границе?

Англичане продолжают стоять на своей старой границе, там, где они были до восстания (7-го июля 1899 года Pioneer поместил следующее чистосердечное признание по поводу положения вещей на границе: «если бы пожелали теперь отправить офицера проверить, в каком состоянии находятся пограничные столбы, обозначающие нашу новую границу с Афганистаном, то оказалось бы необходимым дать ему в виде конвоя маленькую армию и ему пришлось бы, вероятно, пробивать себе дорогу, туда и обратно, или силою, или посредством подкупа».). Нет никакой гарантии, что завтра какому-нибудь фанатику не удастся вызвать нового восстания: осенью 1898 г. из долины Свата были получены тревожные известия о новом движении «сумасшедшего» факира; целая дивизия получила приказ мобилизоваться!

Могут ли поэтому англичане утверждать, что восстание было усмирено успешно, что престиж их не пострадал?.. Конечно нет; достигнутые слабые [152] результаты не отвечают сделанным огромным затратам... В общем восстание 1897 года стоило англичанам 50 миллионов рупий (т. е. около 30 миллионов рублей) и более 2.000 нижн. чин. убитыми и ранеными; 44 брит. офицера были убиты и 93 ранены.

Восстание 1897 года, по многим причинам знаменательно: во-первых, горцы никогда еще не проявляли такого единодушия, ни одно восстание не принимало столь огромных размеров, ни разу еще англичанам не пришлось встретиться с таким упорным сопротивлением;

во-вторых, неудача экспедиции ген. Локгарта была до такой степени неожиданной, что произвела в общественном мнении целый переворот;

в-третьих, в течение экспедиций обнаружилось, что у горцев много современных ружей, так что эти искусные партизаны, доказавшие свое умение пользоваться слабыми сторонами англо-индийских войск, являются теперь опасными противниками, с которыми нельзя уже надеяться покончить при помощи карательных экспедиций прежнего типа;

наконец, восстание доказало всю несостоятельность наступательной политики британского правительства, доказало, что независимые племена, обитающие между старой границей Индии и Афганистаном и включенные в сферу британского влияния, не хотят слышать про господство англичан.

Настоящее положение на границе есть признак нового порядка вещей, так как до сих пор не было еще подобного всеобщего восстания пограничных племен. После покорения Пенджаба, т. е. с 1849 года, англичане были впервые атакованы на своей собственной территории. [153]

Таким образом восстание в значительной степени выяснило то значение, которое пограничные племена могут иметь в случае новой англо-афганской войны или нашествия на Индию из Средней Азии: если для борьбы с ними в 1897 году англичане должны были сосредоточить, не считая пограничных гарнизонов, до 50.000 человек, то придется, конечно, выделить значительные силы для прикрытия сообщений британских войск во время их наступления к Кабулу и для усмирения восстания, которое, нужно думать, вспыхнет при малейшей поддержке горцев извне.

Восстание 1897 г. еще раз обнаружило, как дорого обходится Англии ее руссофобство и как ничтожны результаты, достигнутые ею. На этой таблице перечислены главные расходы, вызванные наступательной политикой, начиная с последней афганской войны, т. е. с 78 года.

Таким образом мы видим, что пришлось истратить 700 миллионов рупий, т. е. около 400 миллионов рублей; к этой огромной цыфре нужно еще прибавить расходы, вызванные минувшим восстанием, т. е. около 50 миллионов рупий (Sir Auckland Colviu, служивший много лет в рядах англо-индийской администрации, пишет, что податное обременение индийского населения доведено было, за последние три года, до крайних пределов возможного; что экономические силы страны страдают от неудовлетворительных условий денежного обращения, от голода, от чумы; что отношения между правительством и населением во многих вопросах крайне натянуты; что каждый шаг вперед за долину Инда — всегда сопровождался упадком благосостоянии в самой Индии.).

Между тем, все меры, принятые британцами для того, чтобы положить предел поступательному движению России к границам Индии, не привели ни к чему. Из Афганистана не удалось создать прочного и надежного буфера, престиж англичан в Кабуле продолжает быть весьма шатким, а сношения с эмиром неустойчивыми и крайне неопределенными; наступательная же политика и проведение новой научной границы вызвали целый ряд восстаний и, наконец, в 1897 г. привели к весьма крупным осложнениям.

Только на юге, на пути к Кандагару, англичане до известной степени добились своей цели, утвердившись в Кветте.

Грозный призрак русского нашествия тяготеет над Индией все с большей силой! «А страх, питаемый англичанами к русскому движению в глубь средней Азии, — говорит генерал Соболев, — находится в прямом отношении к слабости британского владычества в Индии, ибо страх появляется лишь у слабого, сильный же ему не подвержен» (См. Англо-афганская распря.).

Текст воспроизведен по изданию: Восстание горцев на северо-западной границе Индии в 1897 году. СПб. 1901

© текст - Ностиц Г. И. 1901
© сетевая версия - Тhietmar. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001