-

МАК ГРЕГОР

ОБОРОНА ИНДИИ

THE DEFENCE OF INDIA

ЧАСТЬ I

ГЛАВА III.

Чтобы парализовать это, следует немедленно послать надежного туземца для сбора сведений на западной и северо-западной границе Афганистана с тем, чтобы подготовить возможно большее число показаний в пользу англо-афганских интересов

Что же касается северо-восточного участка границы, то там предвидится мало затруднений или опасностей для англичан и необходимо сейчас же командировать туда офицера для сбора показаний вышеупомянутого характера ¹¹⁴.

Важнее всего заботиться о том, чтобы Россия не утвердилась бы на афганском берегу Оксуса. Теперь, конечно, нельзя препятствовать ей заявлять притязания на всю страну, по которой проходит прямая дорога из Бухары в Мерв, но нам надо стараться всеми средствами закрепить за Афганистаном [173] часть Керкийекой области, лежащую выше деревни Астана-Бабы, так как от города Керки ведет прямая дорога в Анджуи, которая непременно должна быть в руках афганцев.

Пункт этот, говорят, важен для наступления русской колонны из Карши и может приобрести значение передового пункта в руках афганцев.

Очень важно также дать северо-восточной афганистанской границе такое очертание, чтобы Россия была отрезана от владений Кашмира. Если, как мы слышали, китайское правительство действительно имеет пост в Сарыколе, то следует афганскую границу провести прямо через Памир в китайской границе севернее озера Вуда.

Обеспечив вышеупомянутую границу, мы сделаем для афганцев все, что от нас зависело. Никто, конечно, не подумает, что пограничный знак нанесенный на карту удержит Россию от наступления к Герату, когда она будет готова, но он затруднит незаметное движение туда русских ранее, чем они изготовятся к открытому разрыву с Англией.

Лишив таким образом Россию всякой опоры для дальнейших действий в пределах Афганистана, в сторону Герата или Кашмира, столь же важно обеспечить Герат от нечаянного нападения.

Понятно, что если мы этим путем помешаем России утвердиться в Афганистане, то это нам все-таки вполне не удастся, потому что она, без сомнения, войдет в соглашение с Персией (если этого еще не сделала) об уступке Келата-и-Надирской области, после чего ее границы сделаются достаточно эластичными, чтобы включить весь край вплоть до Зарабада.

Подходы к Герату по левому берегу Гери-руда гораздо затруднительнее, чем через Бадкхеш, по маршруту Мессара, а потому не так легко внезапно появиться перед этим городом.

В этих видах необходимо обеспечить Герат от нечаянного нападения. Ныне его укрепления в плохом состоянии и у нас нет там своей партии. Следует озаботиться, чтобы Россия не могла атаковать этого города прежде, чем будет совершенно [174] готова к открытому разрыву с Англией и соберет достаточно сил для захвата Герата в месячный срок. Это замедлит действия русских и позволит нам выиграть время.

Но как сделать это? Нужно немедленно отправить туда офицеров и держать легкий дивизион с обозом на мулах в готовности двинуться из Ходжака по первому требованию.

Об этом отряде будет упомянуто ниже.

Можно возразить нам, что общественное мнение не созрею для такого смелого шага, ответим на это, что желательно, чтобы оно возможно скорее подготовилось, потому что шаг этот безусловно необходим.

Мы думаем, что, по прибытии разграничительной комиссии в Коган или Серакс, часть офицеров должна быть командирована в Герат, имея в своем распоряжении около десяти «лак-рупи» — для приведения укреплений в полный порядок и для образования надежного гарнизона.

Приводим несколько страниц из почтенного труда Бэрнс, политического агента в Пишине, выражающие в сжатом виде взгляды, которых мы давно держимся. Чрезвычайно важно окончательно завладеть Гератом и мы не видим другого способа, чем тот, который предлагает Бернс и который состоит в передаче этой провинции в наше управление.

Записка эта исходит из того предположения, что в виду усложнений, которые должны возникнуть вследствие поступательного движения русских, желательно, в интересах британского господства в Индии, приобрести достаточный контроль над Гератом, чтобы устранить возможность перехода этого города во власть России.

Не желаем распространяться о справедливости такого предположения. Вопрос этот обсуждается в разных книгах и записках и настоящая заметка написана главным образок для тех, которые считают это предположение справедливым. Полезно вкратце указать на один или два из главных доводов, лежащих в основании предположения, потому что они вообще признаются здравыми большинством людей, которые дали себе труд изучить этот вопрос. [175]

Словом, эти доводы столь же убедительны, как факты, не подлежащие сомнению, в чем может убедиться каждый желающий их исследовать. Первый факт тот, что в самое короткое время, не далее как через четыре года или через пять лет, Россия, если не встретит сопротивления, завладеет Мервом ¹¹⁵. Факт этот, полагаем, не подлежит сомнению: русские уже в Асхабаде и нет основания предполагать, что они там добровольно остановятся. Они, конечно, сделают все возможное, чтобы связать этот передовой пост с своими туркестанскими владениями и на днях Нур-Верди хан, вождь текинский предложил устроить русский пост в Куюк-тепе на мервской территории. По позднейшим сведениям, русские войска уже расположены на берегах Теджента. Второй факт тот, что в случае разрыва с Англиею, русские, находясь в Мерве, могут во всякое время овладеть Гератом нечаянным нападением ранее, чем мы успеем спасти город со стороны Индии или с другой стороны. Это также вне сомнения. Достаточно, взглянув на карту, сравнить расстояние и топографию пролегающей местности, чтобы убедиться в справедливости вышесказанного.

Мерв, как видно, близок от гератской долины, по дороге, обильно снабженной водой из Мургаба.

Третий факт тот, что если русские завладеют Гератом, то нам крайне трудно, если даже невозможно будет выбить их оттуда. В случае общей войны, мы можем нанести России поражение в Европе или на море и при заключении мира, заставить ее очистить Герат. Это вполне исполнимо. Но при невозможности осуществить это, было бы опасно поддержать наше требование об очищении Герата войсками, направленными в Афганистан из Индии.

В этом случае все возражения, приводимые против возможности вторжения из Мерва в Индию, были бы применимы к нам.

До сих пор убедительность наших доводов кажется нам [176] безусловною и не допускающею даже частных возражений. Остается еще одно предположение, которое завершает серию наших суждений и устанавливает неоспоримость предположения, приведенного в начале настоящей заметки. Говорим о предположении, что занятие Герата русскими представляет крайнюю опасность для британской власти в Индии. Было время, когда ни один англичанин не колебался бы принять это мнение за верное; но в последнее время обнаружилась такая путаница в понятиях об опасности, грозящей нам от России, что могут найтись и люди, склонные оспаривать справедливость наших предостережений. Таким лицам мы предлагаем тщательно вникнуть в следующие рассуждения. Во первых, никто не страшится наступления России на Индию из Асхабада. Во вторых, все возражения, направленные в тому, чтобы доказать, что такое вторжение разорительно для завоевателей, к делу не идут. В третьих, настоящая опасность не заключается в наступлении, имеющем исходной точкой теперешние границы, но в последовательном приближении России к такому месту, откуда ей легко будет произвести нападение. Если Мерв будет взят и мы останемся спокойными зрителями этого, то в след за сим наступит очередь Герата. Если после взятия Герата мы также будем упорствовать в нашем бездействии, не переступая собственной границы, то мы не видим причины, почему бы русским не занять Кандагар, а тогда никто не станет оспаривать возможность вторжения в Индию.

Однако, не двигаясь далее Герата, Россия скоро заставит нас почувствовать неудобство такого близкого соседства. Она будет в самом Афганистане, а мы — вне его. И всякий, знакомый с нравами афганцев, поймет, что они обязательно окажутся на стороне России, причем исчезнет наше влияние в стране. Совершенно ошибочно предположение, что занятие Россиею какой нибудь части Афганистана обратит массу населения в ее врагов. Афганцы больше всего уважают власть, и Россия всегда умела показать свою силу. Много правды в словах Скобелева, утверждавшего, что лучший способ действия с азиятами это бить крепко и наводить на них ужас. Россия нанесет [177] сильный удар и засим освободится от всяких хлопот. Если к тому же враждебность к нам афганцев послужит возражением на этот довод, то нужно припомнить, что временный характер нашей оккупации этой страны уменьшил число наших друзей и ослабил их решимость. С другой стороны, куда Россия придет, там она и останется и ее обаяние, :вязанное с убеждением, что она намерена утвердиться, сейчас создаст ей партию такой же силы, какую мы в состоянии противопоставить ей. Это верно относительно любой части Афганистана, а по отношению Герата и его миролюбивых, чуждых религиозного фанатизма жителей — вдвойне справедливо.

Присутствие России в Герате равносильно полному затмению английского влияния в западном Афганистане, которое можно восстановить только отчасти занятием Кандагара. Большинство военных авторитетов полагает, кажется, что занятие Кандагара сделается неизбежным, если Россия дойдет до Герата. Но пойдем ли мы на Кандагар или нет, в том и другом случае придется увеличить индийскую армию, ради обеспечения нашей границы и содержать войска в постоянной готовности, что ляжет тяжелым бременем на наши индийские финансы. Эти доводы можно развивать, освещать до бесконечности; но здесь достаточно только указать на них, и нам кажется, что большинство изучивших серьезно этот вопрос сочтут, что они вполне убеждены в основательности нашего предположения, что занятие Герата составляет опасность для Индии; допустив же это, предположение, приведенное в начале этой заметки, не пойдет в разрез с фактами.

Раз это так, то остается рассмотреть, каким путем нам лучше всего учредить контроль над Гератом. Простой способ заключается в присоединении Афганистана и в образовании из Герата английской пограничной провинции. Хотя это и полное решение задачи, но оно неудобоисполнимо, по нашему мнению. Во первых, придется начать завоевательную войну, которая хотя и легче и дешевле, чем обыкновенно думают, но все-таки она потребует больших затрат. Затем план этот достиг бы слишком многого, потому что кроме единственной цели, [178] приобретения контроля над Гератом, явилась бы необходимость принять на себя управление обширными бесплодными землями, которые никогда не покроют расходов на администрацию. В третьих, масса народонаселения скоро свыкнется с наших управлением, но мы навсегда восстановим против себя правящие и богатые классы населения, которые могут, в случае вторжения неприятеля, сделаться источником опасности. В силу принципа, что неблагоразумно наживать себе врагов, — не следует подвергаться этой опасности, если возможно достигнуть намеченной цели иным путем.

Наконец, возможные последствия этого предприятия так велики и они к тому будут представлены в столь преувеличенном виде, что нет надежды на то, чтобы английское правительство когда-либо решилось на такой шаг. Этот способ решения задачи может быть поэтому отвергнут, как неподходящий.

Второй план состоит в том, чтобы придти в соглашению с эмиром относительно занятия Герата, войсками с оставлением афганской администрации. Предложение это было сделано высокоавторитетным лицом и сводится, насколько нам известно, к занятию британскими и индийскими войсками передовых пунктов Гориан-Куссан и Бала-Мургаб, а также к занятию и укреплению города Герата. Если план этот осуществим, то, с точки зрения военной, он удовлетворяет всех требованиям нашего положения. Но можно сделать одно возражение настолько веское, что не остановишься на этом решении; а именно: опыт нам указывает, что туземное правительство, поддержанное английскими штыками, является худшею формою правления, которую можно навязать народу; в стране же как Афганистан, где правители неохотно слушают советов, а народ не терпит притеснений, введение такой системы сделает нас ненавистными. Сказанное подтверждается недавними примерами управления Вали в Кандагаре и наибов Хана в Кветте, до принятия управления делами в наши руки.

В Кандагаре нередко высказывалось, что народ охотно согласится принять наше управление; но они ненавидели свое [179] правительство, которое не могли обуздать вследствие присутствия английских войск. Тот факт, что правители пользуются неограниченною властью делают ее еще более строгою и тираническою, чем она была бы в случае отсутствия наших войск. Народ в Герате постоянно стал бы обращаться к своим афганским правителям с жалобами на нас, и еще чаще к нам с претензиями на своих афганских правителей.

При невмешательстве мы считались бы ответственными за все действия тирана эмира и сделались бы столь же непопулярными как он. В случае же нашего вмешательства возникнут недоразумения с чиновниками эмира. Мы думаем, что политические затруднения от такого порядка вещей стали бы невыносимыми и нам пришлось бы либо отозвать свои войска, либо принять на себя администрацию. Нельзя согласиться с тем, что положение туземных государств в Индии умаляет силу этих доводов. Правда, в большинстве этих государств туземное правление сносное, хотя все похожее на серьезные беспорядки предупреждается близостью британских войск; но следует помнить, что не всегда было так, и что только теперь, после столетнего вмешательства и благодаря нашему примеру, установился такой порядок. Чтобы получить правильное понятие о том, что вероятно произойдет в Герате, мы должны вернуться к первым дням наших сношений с туземными государствами в Индии. Приводим один из многих пример. Мы принуждены были вступить в управление берарами, потому что правительство Низама дошло до того, что оно не исполняло своих обязанностей, вытекающих из договора, по тем же причинам пришлось и остальные племена Гайдерабадской области в течении восьми или десяти лет подчинить контролю британских чиновников. Если это имело место в Индии, то еще более вероятно, что оно случится в Афганистане, где господствующая раса всецело состоит из мусульман, крайне недоверчивых в иностранцам, чрезвычайно тщеславных и надменных при отправлении власти. Нам нельзя ждать, пока наступят в Герате лучшие порядки, нам нельзя также навлечь на себя неприязни ж правительства, так и народа, которая выпадет [180] наверное на нашу долю. С другой стороны, всякая попытка вмешаться в управление может вызвать политические затруднения с эмиром. Считаем поэтому безусловно необходимым, чтобы: в случае занятия Герата, администрация всей долины была бы также в наших руках. Убедясь в этом, мы полагаем, что к делу управления следует привлечь возможно меньше дуранов, и всячески стараться оградить себя от заступничества или вмешательства афганских властей. Если мнение это справедливо, то очевидно, что план исключительного военного занятия потерпит неудачу. Менее существенные недостатки этого предложения следующие: во-первых, под туземным управлением большие богатства провинции Герат и гератская торговля не получат развития. Во-вторых, наши гарнизоны будут состоять целиком из британских и индийских войск. Не имея в своих руках администрации, мы затруднимся сбором туземных войск и не будем иметь доходов для их содержания. В третьих, при устранении нас от участия в увеличении доходов Герата, план этот обойдется несравненно дороже, чем при другой постановке. Вся сила и все значение этих возражении станут более понятными, когда мы дойдем до описания третьего похода, который предлагается нами. Но главное возражение на этот проект то, которое приведено сначала; и мы твердо убеждены, что, во избежание политических недоразумений, существенно необходимо, чтобы те пункты, которые мы считаем нужным занять войсками, находились бы также в нашем управлении.

Это приводит нас к третьему решению, которое состоит в том, чтобы убедить эмира или вообще правителя Герата, поручить нам администрацию Гератской долины до границ Персии и Мерва, за ренту, равную валовому доходу, извлекаемому теперь из этой провинции. Предложение это преднамеренно так формулировано нами, по причинам, на которые лучше указать теперь же, до обсуждения достоинств проекта. Мы сказали, во-первых эмир или правитель Герата, кто бы он ни был, думаем, однако, что предложение это, представленное эмиру в надлежащем свете, не будет им отклонено. Причины, на которые мы [181] будем напирать, таковы, что эмир их скоро оценит, потому что они затрогивают его личные интересы. Очевидно, что Россия скоро займет Мерв, и что она в случае войны или даже недоразумения с Англиею, наверное овладеет Гератом. Провинция эта отойдет таким образом безвозвратно от эмира, а так как мы в этом случае вероятно займем Кандагар, то весь южный Афганистан отпадет от него. Такой исход неизбежен, что и следует объяснить эмиру. Мы однако не нуждаемся в Кандагаре, а только в Герате.

Занятие нами Герата обеспечивает Кандагар эмиру, к тому же он получит вознаграждение, равное доходам с долины Герата, а так как край, поступая в наше управление, оставался бы номинально за ним, то он был бы избавлен от унижения, сопряженного с уступкою другому государству державных прав на часть своих владений. Все эти соображения имеют значение для наших переговоров с эмиром и если они будут объяснены ему надлежащим образом, то он не станет возражать против плана.

Мы привели доводы, на которых основано наше мнение, что все занятое нашими войсками должно находиться в нашем управлении, и советуем взять эти земли в управление, а не во владение, потому что разница для эмира громадная, для нас же результат тот же самый. Самолюбие уже побудит каждого афганского правителя отвергнуть всякое предложение о добровольной уступке, хотя бы пяди земли. С другой стороны, аренда, соответствующая доходу, не задевает его честь и будет им принята. Мы убедились в этом различии для восточного ума, благодаря нашим переговорам с ханом Келата относительно Кветты. Хан никогда не согласился бы уступить, но был рад передать Кветту в управление и мы владеем теперь этой областью на основаниях, нами предлагаемых для Герата. Затем, мы проектировали вознаграждение эмиру за передачу управления Гератом, равное валовому доходу с долины. Мы отказались от выражения «чистый доход, за вычетом расходов на управление», ибо это давало бы предлог для вмешательства эмира в наше управление; мы же утверждаем, что соглашение наше может [182] иметь успех только при условии полного устранения возможности вмешательства чиновников эмира в дела управления. Здесь опять опыт наш по Кветте полезен. Как в Кветте, так и в Герате доходы должны значительно увеличиться под нашим управлением. Это не ускользнуло бы от внимания эмира и всякие договоры о чистых доходах породили бы требования отчетов и недовольство полученными суммами, что поведет к недоразумениям, которые всячески следует избегать. Поэтому лучше определить сумму, подлежащую уплате, раз на всегда, как мы это сделали в Кветте. Доходы Герата составляют около 15 лак рупий, в том числе 4-5 идут на пенсии и жалованье (большинство коих нам пришлось бы сохранить), причем только от 10-11 лак доходят до эмира. Советуем испросить и определить аренду в размере высшего валового дохода, т. е. 15 лак, во-первых, потому что эмир был бы поражен нашей щедростью и вероятно тем охотнее согласится, воображая, что все выгоды на его стороне, а, во-вторых, потому что мы можем смело рассчитывать, при нашем управлении, на двойные доходы. Для примера — Сиби давал 10.000 в год эмиру; он теперь доставляет 1/4 лака. Подобно этому, доход Кветты равнялся 20.000, из коих 10.000 доходили до хана. Теперь получается ежегодный доход в 15 т. рупий вместе с доходом города. Можно, конечно, ожидать увеличения доходов Герата в одинаковой пропорции, но город ведет большую торговлю и как обороты, так и возделываемая площадь расширятся настолько под нашим управлением, что следует ожидать доход в 30 лак после одного, много двух лет нашей оккупации.

Этого достаточно для разъяснения нашего предложения. Переходим теперь в указанию его выгод и в обсуждению его потребностей. Первою выгодою мы считаем обладание долиною Герата с согласия афганцев и при условиях, которые совершенно устраняют вероятность всяких недоразумений и политических усложнений с эмиром. Отсутствие опасений на счет наших отношений с афганцами первостепенной важности. Во-вторых, захватив в свои руки администрацию долины, мы [183] можем заняться разработкою естественных богатств и воспользуемся всяким приростом доходов. В третьих, приращение доходов можно обратить на набор и содержание отряда местных войск, который подкрепит силы, высланные из Индии; на местные войска мы рассчитываем главным образом для внешней обороны провинции. В четвертых, местные войска, содержимые на гератские доходы, не будут бременем для Индии, между тем как они удвоят или утроят наши средства сопротивления всякому новому наступлению России и заставят ее отказаться от мысли дальнейшего наступательного движения.

Далее, как подробность, мы укажем на то, что вся квитовая рента в 15 лак, о которой упоминалось, уплочена эмиру правительством Индии. Налагаемая на него этим путем повинность вполне справедлива, и заметим, что названная сумма превышает только на 3 лака субсидии, платимые даром эмиру. Равным образом, содержание контингента индийских войск, высланных в Герат, ляжет и впредь на правительство и превышение расхода выразится разностью между стоимостью содержания этих войск в Индии и в Герате. Это позволит обратить доходы Герата, во-первых, на покрытие расходов по гражданскому управлению, которые не велики; и во-вторых, на расходы по набору и содержанию значительного отряда местных войск. Войска, прибывшие из Индии ¹¹⁶, составят только ядро, предназначенное для охраны чиновников, которым вверено управление; служба их ограничится вероятно занятием караулов в городах. Туземный элемент этого отряда должен состоять главным образом из сейков и пенджаб-индусов — во-первых, потому что для такого климата люди должны быть выносливы, а, во-вторых, во избежание смешения с местными мусульманскими войсками, чем предупреждается возможность военного мятежа. Люди эти должны быть содержаны на счет гератских доходов и хотя, быть может, сначала потребуется денежный [184] отпуск из Индии, но вследствие причин уже приведенных, гератские доходы в ближайшем будущем окажутся вполне достаточными для поддержание отряда в 15.000 или 20.000 человек. Все это было бы неисполнимым, если бы мы решились на одно военное занятие, и справедливость возражений против такого решения, сделанных нами выше, будет теперь оценена по достоинству.

Остается наконец рассмотреть, достигает ли план задуманную цель — препятствовать русскому поступательному движению. Это почти не подлежит сомнению. Если указанный результат достигается занятием Гератской границы, то он еще вернее достигается предлагаемым планом. Вместо того, чтобы рассчитывать только на индийские войска среди населения, которое, не испытав благодеяний нашего управления, смотрит на нас как на непрошенных гостей, мы окажемся среди своих подданных, поддержанные внушительным местным отрядом, опирающимся на небольшое число европейских и индийских войск. При хорошей системе гератским и персидским войскам нет причины не быть нам преданными. Им столько же нужно изменить нам, как сипаям, которые покорили для нас Индию, и нет сомнения, что русские не легко решатся двинуться через пустыню из Асхабада или Серакса, в виду значительного отряда обученных солдат, предводительствуемых английскими офицерами.

Сделают много возражений, о трудности смены ядра индийских войск, о трудности для офицеров добраться до Герата, о трудности сообщаться с Индией и об опасности такого удаления от поддержек. На каждое из сих замечаний легко ответить. Имея эмира на нашей стороне, можно при смене направлять войска на Кандагар, а смена потребуется не чаще, как через два года. Офицеры, путешествующие одни, могут всегда направиться на Мешхед, до тех пор, пока европейское влияние не создаст в Афганистане сильного правительства и безопасных дорог. Телеграфное сообщение с Мешхедом может быть скоро открыто; что же касается поддержек, то Гератский отряд не будет искать подвоза или помощи извне. Провинция обращается в отдельное маленькое государство, со [185] своими доходами и собственным войском. В случае наступления русских с превосходными силами, помощь может всегда поспеть из Англии и Индии.

Мы боимся этого скрытного, всепоглащающего поступательного движения, которому присутствие наше в Герате, в том виде, как мы его предлагаем, положит самую надежную преграду.

Этим заканчиваем описание лучшего, по нашему мнению, образа действия по отношению в Герату. Хотя план наш может казаться призрачным и нелепым тем, которые не знают Афганистана и не оправились от ужаса, внушенного событиями 1842 года, мы же находим, что немногие из офицеров, обращающихся ежедневно с патанскими и белуджескими племенами и управляющие ими, не усмотрят никаких затруднений в администрации Герата. Лично мы убеждены, что предложенный план вполне исполним и обещает успех. Он основан на опыте, приобретенном при подобных же обстоятельствах в Белуджистане, и мы не видим причины предвещать неудачу или большую опасность при его осуществлении. В случае принятия этого плана, окажется, вероятно, необходимым отправить наши войска в Герат без огласки, чтобы не вызвать одновременно наступления русских. Это не трудно устроить. Войска могут номинально выступить в Кандагар и будут в Герате раньше, чем откроется настоящее их назначение. При помощи Эюб-Хана или эмира не встретится затруднений для безопасного похода в Герат; вместе с сим офицеры могут быть командированы в Мешхед для устройства телеграфного сообщения с Гератом, вслед за прибытием туда нашего отряда, и для предварительных распоряжений по набору новых войск, для которых необходимое оружие может быть отправлено с отрядом из Индии. Заняв Герат, нам нечего опасаться внезапного наступления русских на Мерв. Политические меры и наше присутствие в Герате помешают этому. С течением времени дороги, связывающие Герат с Лаш-Джувейном, Сеистаном и с побережьем, могут быть открыты для торговли, и прямое соединение с морем даст возможность переменить [186] операционную линию. Придется, конечно, быть очень осмотрительным при выборе офицеров, для начальствования экспедицией. Все военные распоряжения, а также управление провинциею Герата, должны быть поручены главнокомандующему. Было бы неуместных искать двух ответственных начальников. Офицеру, назначенному начальником, следует придать немногочисленную канцелярию, но состоящую из опытных чиновников, для заведывания доходами. При осмотрительности в распоряжениях и в выборе офицеров, командируемых для набора новых местных войск, план должен увенчаться полным успехом.

Пользуясь этим случаем, желательно добавить несколько замечаний касательно вопроса, возбужденного в этой заметке. Значение успехов русских и неизбежность предстоящего их приближения к границам Афганистана, быть может, не вполне сознаются в Англии, или даже в Калькутте, вдали от театра действий. Но все стоящие, подобно мне, на границе ежедневно получают предостережения о скором появлении наших соперников. Достаточно прочесть Кандагарские и Гератские рукописные листки, чтобы убедиться до какой степени умы в Афганистане заняты этим вопросом. Слухи о движениях русских и соображения относительно намерений России составляют обычную тему разговора по всему Афганистану. Так, например: чтобы осветить недавним примером то направление, которого держится народная мысль, существует почти всеобщее убеждение (быть может и не совсем ошибочное), что Эюб-хан, утратив надежду на признание его со стороны Англии, попытается войти в сделку с русскими властями в Асхабаде или в Туркестане. Едва ли можно рассчитывать на то, что честолюбивые и бойкие офицеры, стоящие на русской границе не воспользуются этими обстоятельствами. Нельзя слишком часто повторять, и это должно быть ясно каждому, что, при известных отношениях к Англии в Европе или в Малой Азии, России будет очень выгодно угрожать Афганистану. Сам Скобелев в своей Петербургской речи восхвалял мудрость Государя Императора, предусмотревшую выгоды того, что он называл плацдармом на Афганской границе; нет сомнения, что крайне [187] неблагоразумно предполагать, что русские откажутся от этой выгоды, исключительно из предупредительности в нам. Они будут действовать, конечно, согласно своим интересам, и было бы безрассудно полагать, что русские поступят иначе. Россия может только выиграть предприняв наступление, могущее нейтрализировать наше противодействие тем планам, которые она преследует в Европе; и она несомненно будет наступать, пока мы ей позволим это делать. В данное время мы располагаем против этого средством.

Опасаемся, что немного таких, которые склонны советовать правительству смотреть в лице нашим затруднениям с той решимостью, которую предлагает Г. Бернс. Путь до Герата такой дальний и пролегает по крайне негостеприимным местностям, среди диких племен; сипаи нерасположены к продолжительной службе вдали от Индии; затруднения в снабжении запасами громадны, а пополнение убыли и усиление нашего отряда представляют громадные трудности, вследствие чего многие отказываются даже от обсуждения этого вопроса.

Но верно ли это? Убеждены ли мы вполне, что опасения наши действительные, а не вымышленные. Расстояние от нашего базиса Пир-Чоки равно 576 миль (864 версты). Разве 576 миль уже так страшны? История Индии изобилует примерами прохождения нашими отрядами не меньших расстояний. Приведем только некоторые, которые нам приходят на память. Лорд Лэк прошел 325 миль (438 верст) в 18 дней, преследуя Голькара, и генерал Смит сделал 628 миль (942 версты) в 44 дня; мы помним все походы генерала Роберта из Кабула в Кандагар, 320 миль (480 верст) в 24 дня. И если мы в 576 милях от Герата, русские в Кизил-Арвате находятся в 533 милях (888 верстах) от него. Они не боятся отойти так далеко с целью завоевания. Неужели мы боимся пройти 576 миль для самозащиты. Ясно, что настоящее затруднение не в расстоянии.

Нельзя не согласиться, что дорога пролегает по стране труднодоступной, среди диких племен. Но чем местность между Кветтой и Гератом хуже пространства от [188] Красноводска до Герата, разве племена, встречаемые на первом пути, страшнее туркменов мервцев? Ответ на это должен тоже быть отрицательным. Разница в том, что русские действуют смело и решительно, между тем как мы боимся даже взяться за дело.

Мы часто слышали в Кабуле о неохоте сипаев к продолжительной службе вдали от родины; после тщательных справок, пришли к убеждению, что это отвращение ничем не отличается от неудовольствия выказываемого всеми войсками, как офицерами, так и нижними чинами. Никому не может нравиться бездеятельная, скучная и, на первый взгляд, бесполезная служба в глуши. Чувство это вызывается не одной тоской по родине, но и томительною скукою праздной жизни и неопределенностью будущности. Когда получилось приказание идти на Кандагар, большинство англичан этому обрадовалось.

Не подлежит сомнению, что туземцы в Индии вовсе не так нерасположены нести службу за «черными водами» на определенный срок, при достаточном вознаграждении, это доказывается фактом, что в состав полиции Гонгконга, Сингапура и Перака входит значительное число сеиков. Британец и сеик, командированные в Сингапур или Герат с ясно определенной целью, но задержанные там на неопределенное время и без видимой надобности, будут одинаково недовольны и оба будут жаждать возвращения. Но сеики или другие туземцы Индия, посланные на службу куда бы ни было на определенный срок с усиленным содержанием и с должным обеспечением их семейств, всегда пойдут охотно.

Взвесим этот вопрос. Допустим, что тоска по родине даст себе почувствовать в наших туземных войск, и что она окажет некоторое, бесконечно малое влияние на вербовку в Индии; но разве в Индии последствия вести, что мы допустили русских до Герата и боимся вытеснить их оттуда, будут менее пагубны для нас, чем тоска по родине среди туземных войск? В этом суть вопроса. Желая избежать неудобства, мы идем на встречу действительной опасности.

По отношению трудности снабжения и поддержания нашего [189] отряда в Герате. Допустим, что она значительна, но спрашивается, будет ли она более тех, которые встретит Россия при занятии этого города к которому мы так боимся подойти? Они во всяком случае не будут больше и даже не так велики. В конце концов, преодолеть такие затруднения чисто дело организации, они могут смущать человека, для которого доставка двухдневного запаса продовольствия для брайтонских волонтеров составляет уже подвиг; но мы уверены что если это дело будет поручено нашим друзьям полковнику Бадкоку или майору Райнду, то они очень скоро с ним справятся.

Мы поговорим в другом месте о дороге, которую отряд изберет для следования к Герату; уже выработан план, по которому можно привести в Герату 12000 британских войск менее чем в 60 дней ¹¹⁷. Словом, мы затруднения эти исследовали и не находим их очень страшными. По нашему мнению, первый передовой отряд должен быть снабжен исключительно мулами и следовать налегке через Кандагар, и мы ничуть не сомневаемся в том, что он дойдет до Герата в указанный срок.

Г. Бернс говорит, что с течением времени должна быть проведена дорога, соединяющая Лаш Джувейн, Сеистен с морем. Мы также этого мнения, и в главе о «сообщениях» докажем, что необходимо и возможно открыть постоянные караванные пути из Герата к морю у Гвадара и в Джакобабаду, последний независимо от Кандагарской дороги. Соединение Герата с пунктами, доступными для нас, но недоступными для русских, на путях отходящих от Индии, составляет необходимое условие стратегической части этой задачи, и читатели найдут подробное исследование этого вопроса в другой части настоящей записки ¹¹⁸.

Надеемся, что замечания эти рассеять тот призрак, который представляется многим, как бы стоящим на пути к [190] Герату и преграждающим нам дорогу; в конце концов, это только пугало. В противном случае, мы ставим другой вопрос и требуем ответа на него, так как сами не можем себе представить такой. Какая мера, кроме предлагаемой выше — взять в свои руки управление Герата, может действительно преградить русским доступ к нему?

Пока не последует ответа на это, мы остаемся при убеждении, что план Г. Бернса является не только единственным, достойным англичан, выходом из наших затруднений, но вообще единственно возможным.

Сделав это, мы приобретем такое превосходное стратегическое положение, что можем поручиться английскому правительству в том, что оно будет избавлено от хлопот со стороны Герата на многие годы. Если Герат будет занят нами, то потребуется очень сильный русский отряд, чтобы выбить нас оттуда; если они успеют сделать это, и мы, держась к Лаш Джувейну, имели бы прочную коммуникационную линию, соединяющую нас с Индиею, то только значительно превосходный русский отряд мог бы решиться идти до Фераха. Но не надо забывать, что нельзя терять времени; это должно быть сделано теперь.

Следующая мера, в которой мы обратимся — это принятие сейчас же мер привлечь на нашу сторону чар аймаков и гезарейцов. Они к этому подготовлены и не следует щадить денег и усилий для достижения означенной цели. Скоро, очень скоро нужно это сделать, а то, пожалуй, будет поздно. Чар-аймаки насчитывают 20.000, а хазары 90.000 воинов ¹¹⁹, враждебных афганцам. Нам нечего распространяться о том, какую силу они составили бы при условии хорошего вооружения и [191] правильной организации. Положение их края и его неприступность дают им важное стратегическое значение. Достаточно одного взгляда на карту, чтобы убедиться, что наступление из Герата к Кандагару или из Балка к Кабулу немыслимо, пока эта грозная сила, предводимая английскими офицерами, останется на фланге наступающей армии. Каково бы ни было раздражение против нас вызванное в афганцах афганским походом, оно не распространилось на гезарейцов. Почва готова; нам остается только бросить семена. Пусть немедленно командируют несколько английских офицеров для раздачи денег и ружей, и несомненно явится множество бесценных воинов, преданных нашему делу ¹²⁰.

Эмир Гаина и хан Хафа занимают также очень важные стратегические позиции. По их землям пролегают единственные дороги, по которым прямой путь можно обойти с юга из Мешхеда в Герат. Первый доступен подкупу, а с последним полковник Стюарт несомненно подружится.

Громадное значение имеет, как будет видно дальше, возможность быстрого сосредоточения действий по линии р. Гомул или около Газни. Весь этот край в руках гильзаев, ветви же этого племени, известные под названием повиндахов, вполне в наших руках, благодаря тому, что мы властны разорить их, прервав торговлю с Индией; этим следует воспользоваться, чтобы добиться удовлетворительного соглашения по крайней мере с южными гильзаями. Оно едва ли представит большие затруднения, и если деньги будут с толком употреблены на их вождей и на духовенство, то они подчинятся нам, в особенности, если мы не будем слишком много требовательны. Нам нужно только право беспрепятственного прохода через их земли от нашей границы до края гезарейцов, а также запасы и перевязочные средства, наконец, полное их доверие и [192] свободный пропуск для наших продовольственных и других караванов. За все это мы можем и должны платить не скупясь.

Но эти меры преградят только путь к Кандагару. Он конечно для нас самый опасный, но не единственный, и мы показали уже, что русские могут наступать на Кабул и Читрал. В главе V будет указано, как надлежит встретить их на первом пути; это чисто военная задача, а потому здесь только упомянем о ней.

Относительно Читрала дело представляется иначе.

Здесь мы должны принять план, предложенный нами для занятия Герата И Кандагарской дороги. Для охранения северо-восточной части Афганистана, следует принять от начальника Читрала, эмира и Кашмирского правительства управление, на тех же условиях, как в Герате, всей местностью, лежащей между северо-восточной полосой Афганистана вокруг Памира и кашмирской территории, т. е. Вахана, Читрала и Ясина.

Расстояния до этих мест несомненно велики и местность труднодоступна; но сообщения с тылом вполне безопасны, так как они пролегают по территории союзника, который не посмеет открыто восстать против нас. Мы предлагаем поэтому сейчас же отправить офицеров в Читрал, для организации этих областей и с целью привлечь на нашу сторону, вооружить и организовать сиахпошей.

Не думаем, чтобы тот или другой из названных вождей получали бы большие доходы, но нам очень выгодно платить им по 50.000 рупи и более за передачу нам управления этими областями, представляющими собою позиции большой стратегической важности для обороны Индии.

«Кафиры», согласно Г. Мак Нэра, населяют страну, обнимающую площадь в 6.500 кв. миль и ограниченную с сквера Гиндукушем, а с юга реками Кабул и Кунар; западную границу ее составляют р. Алишанг с притоком Алингар, а за восточную границу можно принять р. Кунар от впадения ее в р. Кабул вверх по течению, до деревни Аин, где в нее вливается р. Калашгана и откуда граница совпадает с р. Калашганом до истоков ее, а далее по прямой линии [193] проведенной от истоков этой реки до выхода из прохода Дора. Население оценено в слишком 100.000 душ. Мужчины видной наружности, с острыми проницательными глазами и до крайности отважны. Только благодаря единству действий и отсутствию кровных распрей, удалось этим народам отстоять свою независимость против магометан, которыми они окружены со всех сторон. Кафиры не имеют ничего общего с их соседями и действительно ведут с ними постоянную борьбу. Они очень расположены к британскому правительству и охотно отдадут себя в наше распоряжение; чем раньше будут приняты меры для снискания их дружбы — тем лучше. Оружие их состоит теперь только из луков, стрел и кинжалов; но они представляют прекрасный боевой материал.

Не правдоподобно, чтобы этот храбрый народ, которому в течении нескольких столетий магометане не давали повоя, не принял бы нашей дружбы, если мы ранее всех протянем ему руку помощи и дружбы; храбрость их, которая вошла в пословицу, показывает, до какой степени они могут сделаться страшными, если будут вооружены и организованы нами. Смело утверждаем, что если русское правительство узнает, что мы располагаем такими отборными горцами, то оно надолго откажется от мысли угрожать нам со стороны Читрала; один взгляд на карту убеждает, что положение, которое мы приобретаем, не только первостепенной важности для обороны Индии, но отдает в нашу власть племена Дира и Свата, когда они узнают, что кроме нападения с юга, им угрожает беспощадный враг с севера.

Заручившись Гератом, гезарейцами и чар-аймаками, северо-восточными областями Афганистана и Сеиспошом, и перетянув на свою сторону гильзаев, мы подчиним себе и дураней. Ибо что такое Афганистан? — Страна, населенная дуранами, гильзаями, гезарейцами и ягистанами. Если мы привяжем к себе вторых и третьих, то можем, когда пожелаем, привлечь и четвертых также легко, как это могут дураны. Что станет с ними тогда? Они обратятся в наших невольников.

Боимся, что теперь упущено время и мало надежды склонить [194] Персию к враждебным действиям против России; но помощь Персии настолько для нас важна, что не следует жалеть никаких усилий, чтобы добиться по крайней мере доброжелательного к нам нейтралитета. Мы не преувеличиваем, утверждая, что без помощи Персии в деле организации подвоза и перевозочных средств всякое нечаянное нападение России на Герат должно кончиться неудачей, потому что она может предупредить нас в Герате только в том случае, если эти запасы и перевозочные средства будут доставлены в указанные ею пункты. Убедившись в том, что царствующий дом в Тегеране против нас и что ничто не может удержать его от содействия России, мы не должны отчаиваться а достигнуть желанной цели другими способами. Общеизвестно, что центральная власть в Персии крайне слаба; и нет почти сомнения в том что для начальников различных уездов Хорасана — золото будет доводом убедительным ¹²¹, мы предлагаем поэтому, чтобы полковнику Стюарту было дано приказание объехать эти уезды и удостовериться, какие меры должны быть приняты для привлечения некоторых правителей на нашу сторону, хотя бы настолько, чтобы убедить их отказаться от содействия продовольственными и перевозочными средствами.

Эти приказания могут быть переданы ему теперь по телеграфу, а другие офицеры должны бы сейчас же ехать в Персию. Одному следует велеть путешествовать между Тифлисом, Баку, Петровском и Астраханью, другому поселиться в Астрабадской провинции и ездить по направлению в Шах-руду и р. Гюргену, третьему ездить между Бурджнурдом, Кучаном, Дарагезом и Калат-и-Надиром. Эти офицеры должны принять заблаговременно меры к приобретению многочисленных туземных лазутчиков, которых могли бы отправить в места, находящиеся во власти русских и куда их самих не допустят. Полковник Стюарт мог бы продолжать свою роль путешественника по восточным уездам Хорасана. [195]

Благодаря таким мерам мы будем по крайней мере уверены, что ничего не подготовляется в этих краях без нашего ведома. Но еще более важным назначением этих офицеров будет изучение местных перевозочных и продовольственных средств; им следует также приказать немедленно доносить о всяких указаниях на намерение перевезти большой отряд по Каспийскому морю; и закупить все продовольственные запасы, а также нанять или купить всех наличных вьючных животных, особенно мулов, и угнать их на юг в Иезду или за восток — в Афганистан, с целью лишить возможно больше участков сих необходимых средств. Мы убеждены, что этим ложно сильно парализовать русских наступление а так как значительное число животных может быть угнано по направившие к Кандагару, на встречу наступающему отряду, то затраченные деньги не будут потеряны.

Предвидя возможность принятия нами таких мер, русские заботятся об ускорении работ по постройке железной дороги, потому что при ее помощи они в состоянии собрать достаточные силы для нечаянного нападения на Герат; не требуется другого доказательства для подтверждения уместности лишить Хорасанский край перевозочных и продовольственных средств. Конечно, когда русские заберут, что они, нам кажется, намерены сделать, весь Калат-и-Надир, то они доведут свою железную дорогу до крайних пределов этого уезда, и тогда вышеприведенная мера не будет уже иметь того значения, ибо наши противники будут в состоянии собрать войска, запасы и перевозочные средства позади новой границы, и затем быстро бросятся на Герат, если мы не успеем занять его.

До Кизиль-Арвата дорога была открыта для движения в 1881 году. Немедленно после этого Лессару было поручено выработать план продления ее до Асхабада. Так как его съемки доказали возможность проведения железной дороги до этого пункта, то Генерал Анненков поручил ему проследовать дальше и донести, благоприятствует ли местность эта проведению дороги до Серакса. Лессар успешно окончил эту работу и сообщил, что местность почти ровная на всем пути от Асхабада до Серакса. [196] Тогда ему поручили доставить те же сведения о возможности продолжения пути до Герата, он недавно окончил изыскания и доказал что легко довести железную дорогу до этого пункта.

Настоящее положение дороги, кажется, следующее.

От Михайловского до Кизиль-Арвата 144 мили (216 в.) открыты для движения; они говорят, стоили 648.000 фун. стерлингов.

Что же касается дальнейших работ, то необходимо будет снять рельсы от Михайловска и положить их от Красноводска к одному из пунктов на пути к Кизиль-Арват; например, к Мула-Кари. Расстояние 95 миль (143 в.), а стоимость может быть определена в 427,500 фун.

Далее Кизиль-Арвата рельсы еще не уложены, но действует узкоколейная дорога 20'' системы Декавиля с паровозами в 2 1/2 тонн, отопляемыми углем; она доходила до Бами 65 миль (103 версты).

Поэтому придется строить весь участок до Асхабада 146 миль (219 в.); что обойдется 504.000 фун.

Далее до Серакса, 185 миль (278 в.), дорога будет стоить 742.000 фун., а до Герата 202 мили (303 в.), еще 910.000 фун. Всего не достает 523 миль (785 в.). Г. Марвин утверждает, что они могут быть построены за несколько менее 2 1/4 миллионов, но мы сомневаемся в этом и склонны оценить ее скорее в 9.000 ф. за милю, чем в 4.500.

Это приводит нас в рассмотрению крайне недостаточных средств, которыми мы располагаем для получения сведений о движении России в Азию.

Высказывая такое обвинение, мы отнюдь не желаем, чтобы отделение по добыванию сведений департамента Генерал-Квартирмистра приняло это за упрек. Работа сей канцелярии состоит в собирании сведений о различных странах, которые могут сделаться театром военных действий для нашей индийской армии, и мы гордимся уверенностью, что нигде не найдутся более полные сведения о топографии и средствах этих стран; но отдел для добывания сведений не располагает нужными денежными средствами, чтобы следить за движениями русских, и [197] мы уверены, что имей он их — всякие такого рода попытки, будут осуждены, если не запрещены.

При нашей организации, такие сведения должны быть доставляемы отделениями министерства иностранных дел в Индии и в Лондоне; но нам кажется, что мы не высказываем ничего несоответствующего, утверждая, что эти отделения не организованы для собирания срочных сведений. Мы вполне убеждены, что это справедливо относительно Индийского отделения министерства иностранных дел и, судя по недавнему признанию, высказанному сэр Ч. Дильком в Палате Общин, можно биться об заклад, что оно одинаково верно и для английского отделения.

Индийское отделение министерства иностранных дел содержит корреспондентов в Кандагаре, Кабуле, Герате и Мешхеде. Люди эти хорошо известны местным властям; и если письма их вероятно читаются ими, — не имеют никакого значения. Из них нельзя почерпнуть этих точных сведений, а одни базарные слухи; и мы не стесняемся высказать, что сообщения эти почти бесполезны.

Что же касается своевременного получения верных и срочных сведений о действительных передвижениях русских войск с Кавказа и из России по направлению в Туркестану и к Закаспийскому краю, в чем мы действительно более всего нуждаемся, то у нас абсолютно нет других источников, кроме нескольких русских газет в переводе г. Мичеля. Но разве русские власти когда либо допускали, чтобы в газетах появлялось то, что желательно держать в тайне!

Русскому министерству иностранных дел может быть основательно отказывать в больших суммах для получения сведения о наших действиях, потому что у нас не только печатается о всех передвижениях войск, но газеты даже разглашают их настоящую причину.

Для того, чтобы не сказали, что мы говорим голословно, приведем очень недавний пример полного нашего незнания по делу, которое и теперь еще может крайне важно. 4 мая 1883 г. Полковник Свэн, наш военный уполномоченный в [198] Берлине, доставляя некоторые сведения о сосредоточении русских войск в Средней Азии сообщал «из вполне достоверного источника», что «со времени победы при Геок-тепе и заключения Кульджинского договора с Китаем, русские стараются достигнуть более сосредоточенного расположения войск в Средней Азии. Это исполнено, и в пунктах неудаленных от афганской границы собрано 45.000 пехоты, 7 артиллерийских батарей, 8 орудийного состава, громадное количество конницы, исключительно казаки, и 11.000 местных войск, все превосходные войска».

Этот очень важный рапорт прошел все инстанции через Лорда Амитгиля, графа Гранвиля, индийскую канцелярию, индийский отдел министерства иностранных дел, и 28 июня 1883 через 55 дней после его составления, дошел до его превосходительства, главнокомандующего в Индии!

Полковник Свен писал, что со времени победы при Геок-тепе, т. е. начиная с марта 1881 г., это сосредоточение совершалось; между тем первое известие об этом дошло до нас двадцать семь месяцев спустя.

По получении этого известия, которое было доставлено нам обыкновенным порядком из индийского отделения министерства иностранных дел, ничего не было сделано. Затеяли было что-то и этим ограничились за отсутствием поддержки свыше; ясно, что правительство не придавало значения слуху (исходящему из верного источника, как утверждал офицер британской службы) о том, что Россия сосредоточивает отряд в 60.000 человек на афганской границе; этот же взгляд существовал и после, ибо с того дня до настоящего времени военный департамент Индии не возвращался более в этому вопросу.

Индийское отделение министерства иностранных дел семь месяцев спустя — 17 января 1884 г. — публиковало заметку о сосредочении русских войск в Средней Азии, которая дошла до нас 16-го февраля 1884. Нужно удивляться медленности передачи таких важных сведений; извлекаем из заметки следующие сведения:

«В сентябре 1883 г. эмир прислал нам извещение из Самарканда о прибытии 25.000 войск в Туркестан; 15.000 [199] человек отправлено в Коканд, 4 баталиона, посланные из Ташкента в Чарджуй остановлены на пути; 2 баталиона, по слухам, получили приказание идти в Келиф, где русские намереваются содержать постоянный гарнизон.

В ноябре 1883 г. эмир прислал второе извещение из Самарканда, подтверждавшее прежнее уведомление о прибытии 25 баталионов из России; далее сообщалось об отправлении 4 баталионов в Урдгандж, а 4 — в Ош. Четыре баталиона предназначались для Чарджуя и 2 для Келифа.

Тот же самый корреспондент доносил в письме, полученном в декабре 1883 г., что 12 баталионов с 18 орудиями прибыли в Джобан-Аттас; назначением их, по слухам, Хива и Афганистан.

Что же касается бухарских войск, которые можно считать вспомогательными, мы слышали в прошлом (1883) ноябре, от Миян-Рагат-Шаха, что 3.000 иррегулярной конницы, одна батарея, один баталион пехоты и один полк регулярной кавалерии стояли у Куляба, а 6.000 человек, по слухам, были расположены на Дарвазской и Шугнанской границе.

В 1882 г. русские силы в Ахал-теке состояли из 5.500 пехоты, 800 кавалерии и 500 артиллеристов с 77 орудиями.

В июле 1883 г. тайный агент эмира в Асхабаде доносил о прибытии четырех свежих баталионов. Он далее сообщал что число орудий было доведено до 90. Некоторые из них были тяжелые, запряженные 18 лошадьми; было и четыре скорострельные орудия. Мы знаем также, что русские располагают теперь 500 чел. туркменской конницы.

В октябре 1883 г. Мешхедский агент доносил, что русские имели в Ахал-теке 10,000 человек, в том числе 2,000 конных.

Тогда же 1,200 чел. конницы пошли в Теджен, но вернулись ранее двух недель.

Полковник Стюарт сообщает в своем письме, от 8-го ноября, что гарнизон в Асхабаде получил значительные подкрепления, и что Гаварс, где стоял прежде небольшой пост туркменской конницы, теперь имеет гарнизон в 700 чел. пехоты с 4 орудиями. Он пишет также, что русские видимо [200] намерены учредить пост в Кара-бенде и на Теджене. Кара-бенд находится приблизительно в 90 милях (135 верст) от Мерва, и может с небольшими усилиями и расходами быть превращен в пункт большого значения. В прежние времена он хорошо обработывался и имел значительное туркменское население. Протяжение пустыни, которая должна быть пройдена между Кара-бендом и Мервом менее 60 миль (90 вер.). Г. Тошпеон телеграфирует от 28 декабря 1883 г., что 1,000 чел. русской пехоты, 500 конницы и 10 орудий выступили в Теджен, вероятно с целью занятия Кара-бенд.

Принимая минимум числа указанного туземными корреспондентами, можно сказать, что Россия имеет теперь около 70,000 человек в Туркестане и 10,000 в Ахам, а вместе не менее 80.000 человек. В 1877 г., когда ожидалась экспедиция в Афганистан, в Ахале не было войск и совокупность их в Туркестане не превышала 40,000 чел. Из них 15,000 были на китайской границе, где Кульджа и Кашгар требовали особого внимания, 10,000 чел. было найдено достаточным для гарнизонов и 15,000 оставались свободными для экспедиции. В настоящее время на китайской границе спокойно, и можно принять, что 20.000 чел. будет достаточно для всех потребностей. Следовательно, оказывается избыток в 60,000 человек, свободных для всяких случайностей и сосредоточенных главным образом между Бухарою и Мервом или, скорее, Серахсом. Прирост сил относится к последнему времени и видимо продолжается, это тем более знаменательно, что площадь Туркестана в прошлом году уменьшилась почти на одну треть образованием «Степного» Губернаторства с отдельной администрациею и со своими войсками.

Можно ли убедительнее доказать, что мы имеем недостаточные сведения. По крайней мере 60,000 чел. свободных войск сосредоточены против Афганистана (по разным донесениям); и мы не знаем по сей день — верно ли это или нет!

Обратясь к первой главе, читатели увидят, что при рассматривании возможности наступления русских в Афганистан, мы показали, что сосредоточение необходимых для сего русских войск в Ашаке и в Туркестане потребует много времени и будет [201] исполнено секретно; здесь же мы имеем донесение подтверждающее, что, хотя оно и потребовало много времени, но было исполнено в тайне, так что мы ничего об этом не знали.

Затем, так как первое извещение, полученное нами, было 4-го мая, то мы должны принять, что сосредоточение окончилось ранее этого дня, допустим даже, что оно было совершено только 4-го мая, все-таки в течении 55 дней правительство Индии оставалось в полной неизвестности. При исполнении плана подобного тому, который, по предположению нашему, будет принят ими, к 28-му июня, т. е. ко дню, когда главнокомандующий в Индии был бы извещен об этом, разные колонны займут следующие положения: — 1) Атекская колонна будет в Герате; 2) Джамская в Кабуле; 3) Маргеланская в Читрале, и 4) Памирская на кашмирской границе. При теперешней нашей готовности, потребуется около месяца (скажем 20 дней), чтобы выставить отряды на границе, по Коджаку, 20 дней на перевале Лунди, еще семь дней, чтобы продвинуть южную колонну к Кандагару и еще тридцать дней, чтобы довести северную до Кабула; к тому времени русские будут владеть всеми выгодными пунктами, необходимыми для превращения вторжения в Индию в вполне исполнимую операцию.

Эти рапорты, в связи с тем, который утверждает, что Черняев имел готовый план для вторжения в Индию, заставляют нас думать, что донесения о сосредоточении были верны, и что настоящая попытка была остановлена в последнюю минуту по приказанию русского правительства. Если мы, случайно, избавились от этой опасности, может ли здравомыслящий человек сомневаться еще в необходимости немедленно организовать систему своевременного собирания точных и срочных сведений о передвижениях русских войск ¹²².

В чем же должна состоять эта система. Сознаемся, что не легко дать ответ; но если сознана будет необходимость, то все остальное будет сделано как следует. [202]

Сведения, которые нам действительно нужны, следующие: — во-первых, точное квартирное росписание всей русской армии, во-вторых, еженедельное телеграфное донесение о каждой перемене в этом росписании.

Нельзя, конечно, довериться одному источнику для таких важных сведений, они должны получаться от возможно большого числа людей. Нам кажется, что необходимо дать военным агентам в С.-Петербурге, Берлине и Вене определенные и строгие приказания насчет добывания этих росписаний и передача их и тому подобных сведений непосредственно правительству Индии и министерству иностранных дел в Лондоне. Мы почти уверены, что военные министерства в Вене и в Берлине имеют такие сведения, и мы не видим причины, почему им не сообщать их нам.

В дополнение к изложенному, мы желали бы иметь тайных английских агентов теперь же в Тифлисе, Баку, Астрахани, Оренбурге, Ташкенте, Самарканде, Оше, Петро-Александровске, Асхабаде и Красноводске. Некоторые из них могут быть из европейцев, другие из туземцев, но они должны быть незнакомы между собою и известны только министерству иностранных дел. Всем агентам следует иметь определенные занятия, узаконивающие пребывание их в названных местах: единственное хорошее средство для получения сведений должно быть применено к ним — вознаграждение, определяющееся в зависимости от добытых сведений. Нельзя назначить постоянное жалованье и соразмерять плату с важностью и скоростью, сообщения и со скрытностью его отправления. Например, будь вышеприведенное донесение о сосредоточении русских войск вполне достоверно и отправлено как только к нему приступили или когда предприняли это решение, и получим точные донесения о ходе сосредоточения, то за эти сведения можно бы заплатить 100,000 фун. так как эти сведения дали бы правительству возможность своевременно протестовать и избежать войны.

В довершение, консулы наши в Батуме, Астрахани, Реште, Астрабаде, подобно посольству в Тегеране, должны иметь очень строгие приказания насчет собирания сведений о [203] движениях русских войск; при этом необходимы и нынешние корреспонденты, содержимые в главных пунктах Туркестана, Кавказа, Восточной Персии и Афганистана. Они будут продолжать сообщать базарные слухи, которые иногда полезны, и могут отвлекать внимание от наших тайных агентов.

Систему переводов из русских газет следует, конечно, продолжать, так как статьи эти показывают направление русской мысли, но нужно посылать их в Индию скорее, чем теперь, а важные известия сообщать по телеграфу.

Речь, произнесенная генералом Куропаткиным, указывает новый способ произвести давление на Россию. Генерал недавно высказал: «что наступление китайцев внушило бы ему большие опасения, так как невозможно сказать, где оно кончится. Китайцы вооружаются медленно, но беспрерывно. Никто не может определить силу армии, которую китайцы в состоянии перебросить через границу, и она может оказаться такою громадною, что силы, которыми располагает Россия, не в состоянии своевременно остановить все разрушающую войну населения Небесной империи».

Мы очень признательны генералу за эту мысль, или, вернее, за подтверждение нашего мнения, сложившегося ранее прочтения его речи. Поэтому не надо медлить инструкциями нашему посланнику в Пекине, на счет принятия мер к побуждению правительства этой страны попытаться, в случае войны между Россиею и Англиею, вернуть провинции смежные с Сибирью, которые постепенно были отторгнуты Россиею.

Усложнения, которые возникли между Францией и Китаем, представляют удобный случай для заключения, при известных обстоятельствах, союза с Китаем; потому что если недоразумения эти будут улажены без войны, то во всяком случае условия, на которые согласятся французы, едва ли будут приятны китайцам, и надолго останется чувство неудовольствия против Франции, которым мы можем воспользоваться. Союз между Россиею и Франциею кажется вероятным и нам думается, что тогда нам следует немедленно заключить союз с Китаем как против Франции, так и против России, снабдив Небесную [204] империю офицерами и оружием для действий против французских колоний в Кохинхине и в Аннаме, и против русских на Амур и со стороны Кульджи.

Нам кажется, что сближение это между Англией и Китаем должно быть гласное и даже раздутое; посланнику нашему следует напирать на это в своих сношениях с русским посольством, ибо русские наверно боятся всяких наших действий в этом направлении.

Другая мера, которую мы предложили бы, состоит в отправлении туземных лазутчиков в Хиву, Бухару, Кокан, Кашгар, Гиссар, Кабул, Каратегин и к Мервским туркменам, для выяснения вероятия вызвать восстание против России. Это — предварительная мера и мы уверены, что в Индии не мало отыщется туземцев, пригодных для этого дела. Первоначально они должны основательно познакомиться с истинными чувствами вождей и народа этих стран; убедившись в нерасположении к России, агентам необходимо изыскать лучшие средства для возбуждения и организации восстания, направленного против Россия.

Масса таких эмиссаров с мешками золота не могут не принести существенного вреда русским ратникам, и если эти наши действия будут сохранены в тайне, то они заставят русских призадуматься над исполнением своих планов. В Кашгаре г. Далглейш, по нашему мнению, мог бы быть самым подходящим агентом.

Значение такой меры объясняется следующею выдержкою из письма 1879 г. покойного генерала Скобелева к русскому дипломату за границей.

«Близкое будущее покажет нам, я думаю, что Англия собирается предпринять в этом направлении ряд попыток, носящих в начале чисто коммерческий характер, но которые в конце концов приведут в тому, что границам наших будет угрожать могучая сила, составленная из мусульманских элементов, вооруженных и организованных по европейскому образцу, но при этом воодушевленных тем духом религиозного фанатизма, который так свойствен народам Азии и так опасен для борьбы с ними. [205]

«Когда результаты эти, достигнутые исполнением первой части программы, будут достаточно упрочены, я убежден, Англия, даже при самом миролюбивом — и если можно так выразиться — при самом Гладстоновском министерстве, будет вовлечена на путь завоеваний, первоначально, быть может, направленных против наших владений на Кавказе и в Средней Азии, а также против преобладающего влияния, которое обеспечил наш Туркманчайский договор в Тегеране и во всей Персии.

«В то же время, положение наше в Средней Азии может считаться сравнительно безопасным, пока русское влияние не встретит соперников. Наши непрерывные успехи в продолжении десяти лет в этой стране были достигнуты не только числом и силою наших баталионов, но, главным образом, непреложным характером нашего влияния».

«В настоящее время, после неудачной попытки генерала Кауфмана в прошлом году, туземцы увидели, что есть также огнедышащие вулканы по ту сторону Гинду-Куша, которые могут, пожалуй, даже заставить нас повернуть назад, вследствие сего влияние наше должно быть поколеблено и может даже перейти к англичанам. С той минуты, как это случится, наступит конец нашей безопасности.

«Мусульманское население, покоренное, но находящееся все еще в лихорадочном состоянии, останется покорным нам, пока сохранит веру в то, что сила еще на нашей стороне.

«Если мы до сих пор при крайне ограниченных силах были в состоянии встретить и подавить вспышки мусульманского фанатизма среди населения покоренных областей, то только благодаря зависимости, в которую мы поставили Хивинского Хана, предводителей туркменских племен (исключая Ахал-текинцев), эмира Бухарского, беков Шахрисяба, Каратегина и кара-киргизов Алая; этим мы лишили их возможности обратить эти страны в очаги политического и религиозного противодействия. Насколько опасность такого поворота дел была очевидна всем лицам, стоящим во главе нашей Средне-Азиатской администрации, явствует из факта, что когда Кашгар, [206] под Якуб-Беком, пытался поднять знамя Пророка, в Ташкенте поняли, что безусловно необходимо либо завоевать Кашгар силой русского оружия, либо передать его китайским полчищам. Как хорошо известно, было избрано последнее решение. Во вторых, нам много помогли раздоры, существовавшие между всеми мелкими мусульманскими владетелями, которые из эгоизма, зависти и боязни нашего оружия оставались спокойными зрителями нашего нападения на их соседей».

«Один только человек в Средней Азии понял тогда, что единство было залогом власти — это был Якуб-Хан.

«Но даже теперь, после смерти его, опасность продолжает существовать. Старший сын Бухарского эмира Катта-Тиурия, изгнанный из Бухары и лишенный возможности мстить нам, находит для своей беспокойной энергии поддержку не только в Афганистане, но и за Индийской границей. Личная храбрость и жизнь полная приключений сделали его некоторым образом признанным предводителем мусульманской партии и представителем мусульманского фанатизма. В руках англичан такой человек может сделаться могущественным и опасным оружием. Идея союза мусульманских правителей и народов в Средней Азии, видимо уничтоженная нашими военными успехами, может снова воскреснуть, и с еще большею силою, под английским влиянием, которое несомненно даст себя почувствовать после покорения Афганистана, благодаря финансовому и военному могуществу Великобритании. Договор 4 июня 1878 г. передавая Султана в руки Англии, этим также дал последним влияние над всеми правоверными мусульманами Средней Азии».

«Чего не должны мы, русские, бояться в Средней Азии, видя, что Англия удалось запутать тысячью сетями того, которого правоверные Средней Азии считают своим военным вождем и представителем Пророка?

«Наступлению англичан, которые очень скоро постараются превратить наших теперешних вассалов в открытых врагов и будут угрожать безопасности наших границ, мы должны во что бы то ни стало противоставить пункт, откуда мы могли бы [207] а) отрезать независимые ханства на наших границах от Афганистана (под британским влиянием) проявлением материальной силы и морального влияния, и б) обеспечить от внезапного занятия — «ключ к Индии», как англичане называют Герат, владение коим повлечет за собою полное преобладание английского влияния в Тегеране и — что еще важнее, — военную организацию туркменских полчищ. Пункт этот — Мерв».

Цели России по отношении Англии вообще носят такой враждебный характер, не оправдываемый нашим поведением, что мы считаем себя вправе употребить всякие доступные нам средства, для расчленения в случае войны Русского Государства на части, которые долгое время не будут в состоянии сделаться нам опасными. Приступаем теперь к рассмотрению мер, желательных для раздробления России, намечая лишь некоторые наши мысли, без малейшей претензии на непогрешимость.

Россия, благодаря агрессивному образу действий и жадности к земельным приобретениям, не имеет, по счастью, ни одного союзника среди своих соседей. Германцы питают антипатию к русским; интересы Австрии всегда прямо противоположны русским; Турция имеет много причин ненавидеть и бояться России; Персия и ханства также ничего не могут ожидать от нее; Англия же имеет веские причины относиться к ней непреклонно враждебно, пока Россия не будет вынуждена подчиниться более мирным веяниям.

По мнению нашему, необходимо возможно скорее образовать против России коалицию из Англии, Германии, Австрии, Турции, Персии, Туркестана, Афганистана и Китая, предложив каждому государству, в вознаграждение за его помощь, известную часть русской территории, составившейся из частей в разное время отнять у союзников.

История России за последние 150 лет представляет ряд завоеваний и захватов. Она уничтожила независимость ханств Туристка и Туркмении и твердо намерена еще больше подчинить их себе Персию она лишила права плавания по Каспийскому морю, отняв у нее провинцию Карабахскую, Эривань, Талиш и [208] нынешнюю Закаспийскую область; со временем она захватит, если не всю Персию, то по крайней мере провинции Гилянь, Мазандеран, Астрабад и Шахруд. У Афганистана она пока ничего не отняла, но бесспорно, желает занять по меньшей мере весь афганский Туркестан и провинцию Герат. От Турции она отрезала в Азии всю страну к югу от линии, проведенной от Поти к истокам Арпачая и оттуда к Арарату; Россия не остановится перед отнятием, когда придет время, той части Азиатской Турции, которая доставит ей порт на Средиземном море. В Европе она лишила Турцию Бессарабии, Молдавии, Валахии, Болгарии, Сербии и Румелии и намерена еще захватить Константинополь и Дарданеллы. В Европе Россия уничтожила Польшу и владеет немецкими провинциями Эстляндиею, Курляндиею, Лифляндиею, от Швеции она отняла Финляндию, и, наконец ныне преследует цель завоевания Индии.

Воистину существует достаточно оснований для образована коалиции. Помянутые державы несомненно желают вернуть то что они утратили и сохранить свои настоящие владения, мы убеждены, что действуя, некоторое время сообща, можно достигнуть указанного.

Подлежит серьезному обсуждению, не лучше ли в интересах Австрии и Германии восстановить прежнее Царство Польское, с должными гарантиями, или создать новое королевство из русской Польши, Литвы и Волыни, присоединив к Германии Курляндию и Ригу, а к Австрии — Подолию и Румынию, или дай ей соответствующее вознаграждение.

Мы не стоим за продление турецкого господства над христианами, и поэтому высказываемся только за предоставление верховных прав над Сербиею и Болгариею, и провели бы границу по Балканам. В Азии дело стоит иначе, здесь в пределы следует включить все мусульманские земли, отнятые у нее Россией

Провинции Карабах, Талиш и Закаспийский край и право плавания по Каспийскому морю должны быть предоставлены Персии, если она искренно присоединится к коалиции. Но мы сомневаемся в этом, так как государство это находится под давлением России. [209]

Мы не особенно будем жалеть, если Персия не присоединится союзу, так как это даст нам возможность вознаградить Турцию, Адербейджаном и персидским Курдистаном; вернуть Белуджистану весь Персидский Мекран, и передать Афганистану Селотин, Гаин, Хаф и Турбети шейх-джам. Далее. Персия может быть разбита на два государства: северное, имеющее состоять из Гилана, Мазандерана, Астрабада, Хорасана, с Закаспийскою областью, Хемзей, Тегеран, Гомадан, Кум и Катан, а южное, — вполне подчиненное нашему влиянию, — из Иезда, Кармана, Ларистана, Фарза, Хузистана, Испагана, Наина, Керманшаха и Луристана. Думаем, что не трудно строить это.

Что же касается Кавказа, если он весь будет отнят у России, вплоть до подножия северного склона хребта, то из него следует образовать два государства, — одно христианское, состоящее из Грузии, русской Армении и христианских народностей Кавказа, а другое магометанское, состоящее из Дагестана, Лезгистана, Чечни и проч. — Последствием этого будет, что русское наступление на Востоке задержится на целое столетие.

Есть еще другая часть, где можно обрезать Россию — это к северу от Китая и от Кашгара; Китайскую границу следует безусловно исправить в этих направлениях.

В заключение, ханства Хива, Бухара и Кокан могут быть остановлены в прежних границах, причем Рошан и Шугнан отойдут в Афганистану. При таком решении границы Хивы были бы следующие: на западе — Каспийское море; на юге — Балкхские горы и линия, проведенная от них через пустыню к Кабаклы на Оксусе; с востока, — линия, идущая на север оттуда в северу Кизил-кумской пустыни, около 45° 30' шир. и дальше на север через Аральское море к Каспийскому.

Границы Бухары были бы: на западе, — Хивинская граница; за севере — высоты Уйректы и Туркестанский хребет до верховья Заревшана, затем Алайский хребет до входа в Алайскую долину; на востоке — через Памир до отрога, отделяющего с юга долину Ванджаба от Оксуса, и на юге — правый берег р. Оксуса до деревни Астана-Бабы, а затем, включая [210] все возделанные земли на левом берегу к Хивинской границе, как указано выше.

Государство Кокан должно обнять весь край, воды которого стекают к Сыр-Дарье, и границы его были бы: на востоке — от входа в Алайскую долину по главному водоразделу к вершине Суэк, затем на север по северному водоразделу Сыр-Дарьи до западной оконечности Кара-тагского хребта, а затем линия, проведенная в северу от Арала в устью р. Эмбы.

Вот вкратце предлагаемые нами меры:

1) Дипломатическое заигрывание с Россиею.

2) Возобновление прерванного права обыска и уничтожение русской торговли.

3) Коалиция с Германией, Австрией, Турцией и пр.

4) Отправка коммисии для проведения северной и северо-западной афганской границы.

5) Передача в наше управление провинции Герат.

6) Союз, наступательный и оборонительный, с гезарейцами и чар-аймаками.

7) Передача в наше управление участков Вакхань, Читрал и Ясин и организация племени сиахпошов.

8) Попытки привлечь на свою сторону Персию, или по крайней мере парализовать содействие, оказываемое ею России.

9) Улучшение способов собирания сведений о русских передвижениях.

10) Немедленное сближение с Китаем.

11) Отправка эмиссаров для возбуждения восстания в ханствах и среди туркмен.

12) Расчленение Русской Империи посредством коалиции.

Невозможно точно определить, которые из этих мер самые важные, и какие поэтому должны быть раньше приведены в исполнение; все очень важны и потому безотлагательны. Тем, кто испуган такой обширной программой, ответим что не по нашей вине многие меры не приняты давным давно. Необходимые дипломатические меры уже указаны нами, а если бы некоторые из них были приняты раньше, то мы не находились бы в настоящем незавидном положении. Например, [211] Германо-Австро-Турецкий союз мог бы быть уже заключен и слухи о нем могли бы проникнуть в печать. Афганская граница могла не быть определена и Герат передан в наше управление после войны 1880 г., когда Россия была бессильна даже предъявить протест. Все наши распоряжения по собиранию сведений могли уже давно быть усовершенствованы. Попытки склонить Персию на нашу сторону могли быть в ходу, а также мы могли придти к соглашению с Китаем. Эмиссары наши могли бы давно доставить нам требуемые сведения о возможности восстания в ханствах. Собственно говоря, все предложенные нами меры могли бы быть исполнены.

Не желая ограничиться одним сожалением о случившемся, даже теперь, когда почти четыре года потеряны, мы надеемся, то еще не слишком поздно. Это требует еще доказательства, если для некоторых уже поздно, то не для всех, а потому много причин смело идти на встречу затруднениям.

Предлагаемые меры имеют ту выгоду, что все исполнимы без объявления войны, будут ли проведены тайно или гласно. Они с нашей стороны меры предосторожности и могут остановить Россию, хотя бы на время. Это все, что требуется; остальное в наших руках. Если мы будем прямо смотреть в глаза опасности и последовательно примем необходимые меры для ее встречи, то Россия будет еще жалеть о том дне, когда ей удастся наконец вынудить Англию серьезно приняться за дело.

Комментарии

114. Так как для одной комиссии потребуется слишком много времени, то, по вторичному обсуждению, мы считаем лучше назначить две комиссии — одну для северо-западной границы, а другую для северо-восточной.

115. До получения еще этой заметки Россия уже овладела Мервом.

116. Думаем, что г. Бернс делает слишком низкую оценку войскам, потребным из Индии. По нашему расчету, следует иметь не менее одной дивизии, силою в 12.000 человек, в Герате и одну дивизию такой же силы на сообщениях.

117. Такой отряд может быть высажен в Пир-Чоки и Нари в 10 дней по отдаче приказания. Он дойдет до Кандагара к 30 дню и к Герату менее чем в 60 дней.

118. Смотри приложение R.

119. Чар-аймаки состоят из хазаров 3.000 пеших, джамшидов 2.000 пеших, фераз-кохисов 4.000 пеших, тайманов 8.000; сверх того 3.000 всадников, итого 20.000 человек.

Хазары состоят из следующих племен: дехзанги 1.000 семейств, бехсуд 11.000, джагхату 7.000, карабаги 7.000, джагхури 8.000, дегкунди 10.000. маэаристан 8.000, другие 9.000 — всего 70.000 семейств или около 350.000 душ или 90.000 воинов.

120. Нас спросят, как мы войдем в сношения с гезарейцами? Для начала мы обратимся с письмами к их влиятельным лицам, которые, насколько нам известно, будут Мир Назиг Бег, Бунияд Хан и др. В этих письмах следует просить о присылке доверенных лиц, для переговоров; когда они придут, можно выработать план.

121. Лессар делает следующий вывод из опыта своего в Хорасане: «Вообще правители зависимых провинций Хорасана враждебны России, когда они достаточно смелы. Они, и только они, в Персии недовольны покорением Ахал-теке».

Текст воспроизведен по изданию: Оборона Индии. Мак-Грегора. Часть I // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, Выпуск XLIII. СПб. 1891