-

ГЕНРИ БАТХЕРСТ ХАННА

МОЖЕТ ЛИ РОССИЯ ВТОРГНУТЬСЯ В ИНДИЮ?

CAN RUSSIA INVADE INDIA?

Естественные оборонительные линии Индии и афганские перевалы.

(Indian Problems № 1. Can Russia invade India? by Colonel H. B. Hanna. 1895.)

Перевел поручик 200-го Александро-Невского рез. бат. Термен.

Военные писатели признают собственно три оборонительные линии: 1) пустыню, 2) горные хребты и 3) реку, — относительное значение которых находится в связи с порядком, в котором я их упомянул, а абсолютное значение зависит от протяжения первой, разнообразия и силы препятствий ей свойственных; от вышины, глубины и дикости горных хребтов; от ширины и быстроты реки.

Горы и река охраняют всю длину северо-восточной границы Индии, и в этому, более чем на три четверти всего расстояния, прилегает пустыня.

Каждая из этих преград очень сильна: горы высоки, дики и голы, а перевалы узки и чрезвычайно длинны; река широка и быстра круглый год, но во время дождей и таянья снегов весьма опасна для лодок, а наводить через нее мост положительно невозможно; пустыня, шириною от 50 до 160 милей, может быть пройдена лишь по двум, трем дорогам, вдоль которых можно встретить колодцы.

От Пешавера на сев.-вост. до Дадара на юг.-зап., хребты, образуя первую оборонительную линию, тянутся почти на 650 милей, и прорезаны лишь пятью перевалами, через которые могли бы двигаться значительные отряды войск. Другие так называемые дороги без сомнения служат для местных сношений жителей, но не могут способствовать торговле и ни один завоеватель до сих пор не пробовал двигаться по ним, да и никогда не попробует. [321]

На эти пять дорог мы обратим особое внимание. Дороги эти ведут через перевалы Болан, Толь Чотиали, Гомул, Курам и Хейбер, и если мне удастся доказать, что ни через который из них вторжение в современную Индию не представляется возможным, то даже самому боязливому руссофобу не найдется причины опасаться чего-либо более серьезного.

Но прежде нежели обрисовать особенности каждого из них, я должен заметить, что Хейбер, Курам и Гомул представляют совершенно различный вид в зависимости от того, смотрим ли мы с точки зрения Англо-Индийской армии, двигающейся для поддержки или завоевания Афганистана, или с точки зрения Русской армии, спускающейся в Индию. Для нас длина этих путей представляется лишь числом милей от Пешавера к Кабулу или от Равальпинди в Кабулу или от Мультана через Дера-Измаил-Хан и Газни к Кабулу; для них Газни или Кабул представляют лишь привалы в путешествии, начинающемся или в Кандагаре или на Оксусе, и эта разница в особенности разительна относительно Хейбера еще потому, что для нас дорога эта открыта целый год, тогда как русские могут ею пользоваться лишь летом, так как Газнийское плоскогорье, не менее чем Гинду-Куш, завалено снегом от октября до апреля.

Причина почему я подчеркиваю эту разницу, вытекает из следующего: мы обладаем в Пешавере или Равальпинди или Мультане действительною базою для военных действий, а в Кабуле и Газни русские ничем подобным не обладают.

Каким же образом, например, можно бы было сосредоточить в Кабуле 100,000 или 150.000 войска, когда город этот каждую зиму страдает от недостатка продовольствия и постоянно принужден брать из Газни часть своего продовольствия?

Он не может прокормить гарнизона, который завоеватель необходимо должен оставить в его стенах, да кроме того, там бы не нашлось ни муки, ни мяса для такого значительного отряда. Даже все государство Кабула может снабдить этот отряд лишь незначительной частью обоза, который ему необходим для того, чтобы ему возможно было двигаться далее. Тоже [322] относится и до Газни, который ничего не может дать войскам, проходящим в Хейбер или сосредоточивающимся перед походом на Гомул.

Конечно, ни в Кандагаре ни на Оксусе русские не будут иметь настоящего базиса, но так как это неудобство свойственно всем дорогам, по которым наступление на Индию должно совершиться, и так как нет никакой необходимости рассматривать трудности этого пути наступления за пределами Афганистана, то я и не попытаюсь определять исходной точки, в которой должна начаться подобная военная операция. По моему мнению будет достаточно, если мне удастся убедить моего читателя в том, что Афганистан, который еле может прокормить свое собственное население, ничего не может уделить иностранцам будь они приятели или завоеватели.

Нескольких фактов, я полагаю, будет достаточно для того, чтобы вполне убедить в этом читателя.

Когда главная колонна отряда Сэра Джона Кина, состоящая из 9500 человек, вошла в Кандагар в 1839 году, израсходовав весь свой запас продовольствия во время похода, цена зерна дошла до 13 пенсов за фунт и обитатели города принуждены были голодать, но и этим не освободили начальника британских войск от печальной необходимости выдавать своему отряду половинные порции.

Голода часты в Афганистане. Dr. Bellew, в своем Journal of а Political Mission to Afghanistan, рассказывает о голоде, свидетелем которого он был в Кандагаре в 1857 году:

«Проходя по грязным переулкам города, можно было видеть полное и печальное доказательство страданий народа вследствие голода, соединенного с чумою... Эта ужасная чума и голод с неослабевающей силою продолжались целых шесть недель после нашего приезда и ежедневные зрелища ужасных страданий, встречавшихся нам по пути из города, потрясающе на нас действовали...

В течение всего этого периода испытаний нам представлялось множество затруднений для прокормления лошадей и вьючных животных. [323]

Цена ячменя и пшеничной муки чрезвычайно возрасла; бедная часть населения города, будучи не в состоянии приобретать хлеба, принуждена была в продолжение нескольких месяцев поддерживать свое существование лишь клевером, дикими травами и листьями тутового дерева, которые они ели вареными и сырыми.

Когда в сентябре 1879 года Сэр Ф. Робертс занял Кабул с отрядом в 6000 человек, он был принужден высылать войска во все стороны, чтобы добывать продовольствие для людей и скота. Этим он возбудил в местных жителях такое отчаянье, что вся страна как один человек взялась за оружие, чтобы противиться нашим требованиям. Действительно, отдать нам, по какой бы то ни было цене, свои скудные сбережения зерна и рубленой соломы было равносильно тому, чтобы приговорить туземцев с их семьями и скотом голодной смерти.

Отряды наши не могли противостоять, и туземцы, гоняя перед собою, наконец заперли нас в Шерпуре, откуда мы были высвобождены храбростью Сэра Чарлса Гофа, шедшего из Югдалака на подкрепление нашего отряда».

Я мог бы перечислить еще многие случаи, но одного общего положения достаточно, чтобы покрыть все другие аргументы: «за исключением некоторого количества риса, фруктов и меду, страна эта не вывозит никаких предметов продовольствия».

Раз этот факт установлен, очевидно, что где бы базис русских, наступающих на Индию через Хейбер или Курам, ни находился, он во всяком случае будет не в Кабуле, и это я докажу, рассматривая их наступление, начиная от Кандагара и назад до Герата и Каспийского моря.

Не желая утомлять читателя точными расчетами, я постараюсь изложить возможно короче. [324]

Путь I.

От Кандагара до Мультана через пер. Болан и пустыню Белуджистана. Расстояние через Якобад и Суккур — 678 милей, через Якобад, Раджанпур и Митанкот — 666 милей, через Якобад и Дера-Гази-Хан — 605 милей.

Со времени появления знаменитого меморандума Сэра Раулинсона, до сегодняшнего дня, когда появились сочинения разных смелых путешественников, вследствие которых стали благосклонно относиться к дороге через перевалы Барогыл и Дора, внимание государственных людей школы «научных границ» было главным образом поглощено дорогою через Болан, на укрепление которой, по их же инициативе, была израсходована значительная часть громадных сумм, вложенных в сооружение различных укреплений, стратегических и железных дорог.

Выходя из приветливой долины Кандагара, дорога эта на протяжении 70 миль пролегает по каменистой пустыне, пересеченной обнаженными горами, достаточно открытой, чтобы дать возможность нескольким колоннам двигаться одновременно; и за Кваджа Амранским хребтом, на котором подъемы более крутые, спуски, исключая по близости вершины, удобны, спускается на Пишинское плато (5000 фут над уровнем моря), плато, которое еле может прокормить кавалерийский полк и на котором на протяжении трех, четырех переходов вода солоновата. (Captain C. Hoskyns, R. E.). Через Кваджа Амранский хребет ведут три дороги различной длины и трудности, и допустив, что русские воспользуются всеми тремя, пройдя Кветту им все же придется следовать одною дорогою.

Боланский перевал, от которого дорога эта получила свое название, длиною 59 милей, представляет мало мест удобных для биваков и местами чрезвычайно крут и узок. [325]

Во время жаркого времени жара в нем нестерпимая, а во время дождей он затопляется бурными и неожиданными потоками. Дорога, покрытая булыжником, крайне затруднительна для лошадей и стирает копыта волов до живого мяса. Кроме того, она часто пересекает ручьи и речки, через которые люди должны переправляться по пояс в воде (в один переход 14 раз).

Но главные затруднения начинаются лишь когда вторгающаяся армия вступает на равнину 160 милей ширины и отделяющую ее от Инда. Наступая через эту равнину, Сэр Е. Гамлей испытал много бедствий (Lecture on the Strategical Conditions of our Indian North West Frontier). Эта равнина на протяжении 115 милей либо бесплодная пустыня, либо низкие джунгли, а остальные 45 милей — зловонные болота. Колодцы в ней имеются, но лежат на расстоянии 16, а один из них на расстоянии 26 1/2 миль, что заставляет делать большие переходы.

В тому же они так быстро вычерпываются и из них так трудно доставать воду, в виду их большой глубины, что Бенгальскую колонну армии Инда, о которой только что упомянуто, и которая наступала от Шикарпура на Болан в 1839 году, оказалось необходимым разбить на восемь отрядов, а кавалерию на полу-полки.

В довершению всего вода в нескольких местах настолько соленовата, что даже изнеможенные от жары лошади отказывались ее пить.

Близ некоторых из этих колодцев имеются деревушки с небольшим количеством обработанной земли, но настолько незначительным, что нельзя рассчитывать на какое либо продовольствие.

Удаляться от пути, пролегающего от одного колодца к другому, значит заблудиться в безводной пустыне и погибнуть либо от жажды, либо от меча разбойников Белуджистана. «Если путешественник отдалится от верного пути, он может потерять дорогу и умереть от жажды в безводном пространстве. Проводники должны постоянно сопровождать каждый отряд» (Major Hough). Каким образом, при таких условиях, может [326] быть осуществлено наступление в больших размерах? Наступление в настоящее время может состояться лишь маленькими частями, которые, с трудом пробиваясь, должны пасть жертвой Англо-Индийской армии, если только начальники ее не выберут пунктом сосредоточения Якобад или Суккур. Sir H. Havelock в своем сочинении «War in Afghanistan», выражается следующим образом:

«Нет непреодолимых препятствий для движения большого отряда» (по всей вероятности большого, сообразуясь с Англо-Индийскими понятиями о больших отрядах) «разбив его на малые отряды и во время холодных месяцев». Теперь, допустим, что начальство Индийской армии решит не сопротивляться ни в Якобаде, ни в Суккуре, и отложит атаку противника, чтобы дать ему время упасть духом и уменьшиться численно в борьбе с природою; в таком случае завоеватели наши, сосредоточившись в Якобаде, могут выбрать одну из трех дорог:

1) они могут перейти Инд у Суккура и следовать левым берегом реки, местными дорогами и по железной дороге добраться до Мультана — расстояние в 328 миль; или

2) могут повернуть на сев.-вост. и следовать по пограничной дороге, которая тянется между пустыней и болотами Инда в перевозу у Митанкота, а там направиться к Мультану — расстояние в 316 миль; или

3) они могут продолжать следовать по правому берегу реки до Дера-Гази-Хана и переправиться там через реку — расстояние в 255 миль. Последний путь самый короткий, но кроме этого преимущества, путь этот сравнительно с другими никаким преимуществом в пользуется. Все эти дороги имеют один и тот же характер, т. е. нездоровы, лишены продовольствия и на каждой из них приходится переправляться, кроме Инда, еще через одну широкую реку — на первой и второй дороге через Сетледж, на третьей — через Ченаб, а кроме этого еще придется переходить через большое количество оврагов, через которые в большинстве случаев придется перебрасывать либо мосты, либо гати для прохода артиллерии и обоза. Есть более [327] короткая дорога в Раджанпур прямо из Дадара, при восточном конце Болана; но злосчастьем двух дивизий Кандагарского отряда, посланных этим путем в 1878 году, было доказано, что не следовало им пользоваться.

Вначале намеревались обе дивизии отправить от Митанкота в Дадару, но генерал Биддулф, командовавший отрядом, идущим по этой дороге, прислал такой невыгодный отзыв о ней, что немедленно было решено вернуть главный отряд под начальством генерала Дональда Стиварда в Суккур и оттуда уже его переправить через пустыню.

Всякому, кто желает получить точное понятие об условиях, при которых приходится передвигать войска в Белуджистан, советую прочесть статью Биддулфа под заглавием: «March from the Indus to the Helmand and back», которую можно найти в vol. XXIV № 107, Journal of the Royal United Service Institution, за верность и умеренность изложения которой я могу поручиться.

Путь II.

От Кандагара до Мультана через Ходжакский перевал, Пишинскую долину, горы Какар и Дера-Гази-Хан пролегает путь, известный под названием Толь Чотиали, длиною в 459 миль.

До Килла Абдула в Пишинской долине дорога эта имеет одинаковое направление с только что описанной; но в этом пункте она с нею расходится и идет почти совсем на восток, пересекая один за другим гребни гор, из которых один достигает 8457 фут высоты, и затем пролегает через пространство, которое Сэр Мак-Грегор описал, как знойную, бесплодную пустыню, простирающуюся, насколько глаз хватает, без признаков дерев или какой-либо жизни. В низменных, открытых долинах, между горными кряжами, купцы находят достаточно пищи для своих верблюдов, но британские войска, [328] которым приходилось возвращаться в Индию по этой дороге в 1879 году, принуждены были возить с собою не только обыкновенное продовольствие, но и зерно для животных, составляющих обоз. Еще в 1505 году Император Бабэр оплакивал свою кавалерию, погибшую с голода в Толь-Чотиали. Переправившись через Инд у Дера-Гази-Хана, только 45 миль будут отделять завоевателя от Мультана, но на этом пространстве придется переправиться через два рукава Инда, через Ченаб и 45 оврагов.

Количество понтонов и мостовые принадлежности, которые придется взять с собою русской армии, наступающей на Индию по одной из этих пяти дорог, но в особенности через Гомул, Толь-Чотиали и Болан, сильно затруднит передвижение, а бесконечная наводка мостов значительно затянет ее наступление. О дороге Толь-Чотиали нельзя положительно сказать, что она непроходима зимою, так как иногда в мягкие зимы она остается открытою для движения. Эта неопределенность всегда будет удерживать завоевателя от надежды на эту дорогу как на коммуникационную линию.

Путь III.

От Газни к Мультану через перевал Хвалари, реку Гомул и Дера-Измаил-Хан — 666 миль. Об этой дороге свидетельствует Broadfoot, по всей вероятности единственный европеец, проходивший через нее.

Эта малоизвестная дорога в Индию защищена с одной стороны жарой летом, а с другой стороны холодом зимою. Незначительный отряд, подготовленный к тому, чтобы быть отрезанным от своей линии сообщения прежде чем достичь Индии, и к беспомощности во время прохождения этого пути, может проскользнуть через Гомул после дождей, но большой отряд сильно пострадает от губительной жары в сентябре или подвергнется риску быть разделенным на части снегами, выпадающими на Газнийском плоскогорье в октябре. [329]

Что касается до длины и до физических трудностей, которые придется на нем побороть, то его можно сравнить с Боланским перевалом и если Broadfoot, путешествовавший здесь 50 лет тому назад, и говорит о достаточном количестве пищи для верблюдов, то он предполагал каких нибудь 1000 верблюдов торгового каравана, в которому он и пристал, или по крайности вьючных животных британского полка, но не

100,000 голов скота всякого рода, без которых русская армия, достаточной силы для вторжения в Индию, не может двинуться.

Перевал Гомул, равно как и два предшествующих пути выводит в бесплодную пустыню, пересеченную оврагами, веерообразно разветвляющимися, которые заставили бы двигаться длинными колоннами с узким фронтом, подверженными нападениям английских отрядов, укрывающихся в редких оазисах, нарушающих однообразие этой мертвой равнины. Предположив, что их оттеснят и Дера-Измаил-Хан будет занят, они снова будут иметь перед собою Инд, и им придется наводить мосты ввиду неприятеля во всех отношениях превосходного над ними. Если им это удастся, и они достигнут противоположного берега, то им еще предстоит двухнедельный поход через страну, где английский полк при помощи распоряжений надлежащего начальства может рассчитывать быть прокормленным, но где голодные русские гости не могут выжать ни единого дня продовольствия и которая пересечена не менее, чем 59 оврагами и пятью рукавами Инда; затем надо переправиться через Ченаб, чему пароходы, вооруженные скорострельными пушками, могут помешать. После этого русские должны овладеть Мультаном, где войска сосредоточены в превосходных силах и который, по всей вероятности, в это время будет хорошо укреплен. Гомул не представляет непреодолимых затруднений Курама, и его можно сделать доступным, хотя и не легко, для всех родов оружия, но все же он будет представлять много крутых изгибов, крутостей и узких ущелий. По мнению Сэра Гамлея, выходы этого перевала могут быть вполне обеспечены устройством при конце его вооруженного лагеря, снабженного тяжелой артиллерией. [330]

Путь IV.

От Кандагара к Равалпинди через Газни и Кабул, перевалы Шутагардан и Пейвар, долина Курама, Толь, Когат и Кушальгар — 649 миль.

Про эту дорогу можно сказать, что ее выдумал лорд Литтон, так как важность, которую он ей приписывал в стратегическим отношении во время второй Афганской войны, дала ей много сторонников среди Англичан.

Опыт этой войны доказал, что дорога эта лишь обходная в Кабулу и Газни (Lord Robert’s Memorandum, № II K.-L. dated Kabul, 29-th May 1880). Лорд Литтон и лорд Робертс полагают, что по этой дороге во всякое время года возможно провести войска из долины Хурияб (между Пейварским и Шутагарданскими горами) в Кабул. Но было бы нелепым, основываясь на том, что небольшой британский отряд может среди зимы пройти там, придти в заключению, что и значительная русская армия пройдет зимою от Кабула в Инду. Сэр Джон Ватсон, оспаривая мнение Робертса, говорит:

«Я принужден не соглашаться с выгодами дороги через Курам, в военном отношении, так как принимая во внимание высоту Шутагардана и сильные зимние холода между этим перевалом и Пейваром, дорога эта совершенно не может быть употребляема как единственная линия». (Memorandum of Sir f. Watson. Kuram 24 july 1880).

Экспедиция русских продолжится многие недели; и хотя несколько отборных людей, хорошо одетых и накормленных, могут безнаказанно провести четыре или пять ночей под открытым небом, в снегу, при термометре ниже нуля, тем не менее нельзя сказать того же о вьючных животных с их полунагими проводниками, в случае, если бы им пришлось более продолжительное время подвергаться столь сильным холодам. Их наступление имело бы большое сходство с отступлением французов из Москвы — целая масса людей, муллов и верблюдов были бы занесены снегом или замерзли бы во время [331] сна; каждая миля дороги была бы усеяна телами погибших от усталости и истощения или убитых дикими и смелыми туземцами, которые, будучи сами скрытыми, никогда бы не теряли из виду противника и всегда бы были готовы наброситься на каждого отсталого человека или вьючного животного и перерезать горло одному или разграбить другого.

«Но зачем пытаться уменьшать наш страх описанием несчастий, которые никогда не постигнут наших врагов, может воскликнуть нетерпеливый читатель, — так как русские начальники не на столько помешанны, чтобы выбрать зимнее время для наступления на Инд через Толь?»

Соглашаюсь с этим, но в таком случае это равняется утверждению моего предположения, что ни этою дорогою, ни через Гомул и Толь Чотиали они вообще никогда не вторгнутся в Индию, так как если они подгонят время (что им безусловно необходимо) так, чтобы достичь этой реки тотчас после дождей, то перевалы, через которые они прошли, за ними сейчас же опять закроются, делая невозможным ни подкрепление, ни возвращение.

Теперь, если допустить, что русская армия рискнет наступать на Индию в жаркое время или во время дождей, то и тогда участь ее будет не слаще, чем если бы она совершила зимний поход. Палящее солнце и жгучие ветры между Кандагаром и Кабулом; два высоких перевала, из которых один 11,500 фут высоты; ужасное дефиле Хазара Дэрэ; наводнения, холера и лихорадки в долине Курам — все это неизбежно должно совершенно истощить армию еще до достижения Толя, где наши войска, свежие, здоровые, хорошо накормленные и снаряженные уже наверно бы ее ожидали. И если, продолжаю свои уступки, ничего не было бы предпринято для того, чтобы остановить наступающего здесь, то его дальнейшее движение с массою больных и при постоянном нападении диких племен еще бы сильнее его ослабило. Если противнику удастся овладеть Когатом и разбить силы, идущие от Пешавера через Когатский перевал и нападающие на него с фланга и с тыла, то далее к переправе через Инд у Кушальгара им опять пришлось бы [332] идти через дикую, голую и малонаселенную страну (Lord Robert’s Memorandum). И если, предоставляя природе бороться за нас, мы допустим их осуществить эту переправу, то достигнув левого берега реки, они его найдут таким же неприветливым и негостеприимным, как и правый, и им окажется невозможным сделать остановку для отдыха и реорганизации, несмотря на необходимость в одном и другом, перед тем как двинуться на сильную крепость, которою нельзя овладеть внезапным захватом, а которую между тем необходимо сразу захватить, если не желаешь, чтобы победители ее с голоду умерли под ее стенами.

Я полагаю, что эта непреувеличенная картина трудностей, встречающихся по дороге через Курам, дает мне право вычеркнуть ее из списка дорог, по которым Россия может вторгнуться в нашу Индийскую Империю. «Нельзя предполагать, чтобы какой-либо стратег, вторгающийся в Индию, имея свой базис в Кабуле (как в данном случае оно и будет), решился бы действовать на линии в 226 миль длины, тогда как мы обладаем параллельной ей линией всего лишь в 164 мили. Не следует опасаться вторжения через Курам» (Sir I. Watson).

«Выход из этого перевала на нашей территории у Толя находится всего в 100 милях от выхода из Хейбера. Колонна, не снаряженная для совершенно самостоятельного действия, не могла бы здесь пройти, но такая колонна вряд ли решится на подобный поход, поэтому невероятно, чтобы серьезное нападение было бы предпринято через Курам». (Sir E. Hamley).

Путь V.

От Кандагара к Пешаверу через Газни и Кабул и через перевалы Латабанд, Югдалак и Хейбер — 490 миль.

Этот путь наступления настолько превосходит все остальные, что нет причин удивляться тому, что со времен Александра Македонского и кончая Надир-Шахом почти каждый из завоевателей им пользовался. [333]

Преимущества этого пути состоят в том, что из гор он не спускается в пустыню подобно Боланскому, Толь-Чотиальскому и Гомульскому и не в дикую бесплодную страну, как Курамская дорога, но в обработанную плодородную долину Пешавера.

За исключением дороги через Толь-Чотиали, это самая короткая дорога, но она достаточно длинна для того, чтобы погубить какой бы то ни было отряд, который бы решился по ней наступать, так как и на ней пришлось бы иметь дело с теми же климатическими затруднениями, как и на перевале Курам; и на ней русским придется страдать от солнца и ветра летом, от горных потоков во время дождей и от болезней по всему пути.

И хотя не приходится подыматься на Шутагардан, все же перевалы Латабанд, Югдалак и Хейбер более затруднительны и утомительны, чем Болан, а туземные племена не менее хищны. В Джелалабаде есть открытая долина, где отряд в два или три полка мог бы получить продовольствие на несколько дней (мы уже показали, что Газни и Кабул ничего не могут дать); но что значит продовольствие на несколько дней для отряда в несколько тысяч человек, в сравнении с тем количеством, которое потребуется для отряда в сотни тысяч, и на походе, продолжающемся несколько месяцев?

На этих перевалах имеется несколько позиций, которые можно бы было оборонять, в особенности Лунди-Котал на западном конце перевала Хейбер, но нам в них нет надобности, так как укрепленный лагерь на восточном выходе перевала почти в виду нашего базиса в Пешавере настолько целесообразен, что Сэр Б. Гамлей не преувеличил, говоря, что он не видит каким образом хотя бы один русский полк мог бы выйти из него.

На основании всего этого я могу считать Хейбер дорогою, по которой не следует опасаться никакого вторжения. Тем не менее я так убежден в существовании лиц, смело верующих в возможность России добиться своего не смотря ни на какие затруднения, представляемые борьбою с природой, что я [334] теперь перехожу в другого рода доказательствам не возможности вторжения в Индии, заключающимся в самой организации современной армии. А так как путь через Болан, не смотря на его большую длину, представляется настолько выгодным, что отряд, прошедший через него сохранит за собою это сообщение несколько времени еще после вторжения в страну, которую желают отторгнуть или восстановить против нас, то это и будет та дорога, по которой я предлагаю своим читателям проследить участь наших русских друзей, представляя им свободу пользоваться единовременно и другими дорогами для наступления, если им таковые представят какую бы то ни было выгоду.

Глава VI.

Перевалы Гинду-Куша. От Фейзабада к Пешаверу, через перевалы Дора и Логари — 373 мили, и от Фейзабада к Кашмиру через перевалы Дора и Бурзил — 629 миль.

Откуда будут посланы 30,000 войска на Пешавер через Читрал и на Кашмир через Гильгит, как о том говорит Sir. C. Mac Gregor в своем «plan of a general Russian advance upon India», это в нашему вопросу не относится, но не подлежит сомнению, что второй базис войск, вторгающихся в Индию из Ташкента и Маргелана по какой бы дороге они ни шли, будет Фейзабад в Бадахшане. Ташкентская колонна, идя по дороге Джама, переправилась бы через Оксус посредством перевоза у Келифа и направилась бы через Балх, Хульм (Таш-курган) и Кундуз к Фейзабаду — путешествие в 618 миль, о трудности которого мы можем судить, если обратимся к русским отчетам 1878 года и читая перечисление страданий, которые пришлось перенести дивизии русских войск в один только первый период похода. От них мы узнаем какие потери в людях и животных причиняли им невыносимая жара, пыльные ураганы и недостаток воды. [335]

Маргеланская колонна, идущая по дороге Ушь и долиною Алая, перешла бы Оксус у Самти-Бала. Дорога эта хотя и очень кружная, но несколько короче предыдущей: именно 571 миля, — расстояние довольно значительное если, принять в соображение, что это лишь подготовительный период целого похода.

Кроме того ряд диких хребтов, по которым она пролегает, потребует времени вдвое более, чем нужно для обыкновенной дороги, пролегающей по открытой и ровной местности.

Третья дорога, отделяющаяся от дороги Маргелан-Фейзабад в вершине Алайской долины, поварачивает на юг через Памир-Харгош, переходит через Мургаб, пересекает Аличур и Малый Памир, сбегает к перевалу Барогыл и ведет путешественника в страну без культуры, травы, топлива, где она разветвляется на две тропинки, из коих одна ведет в Читрал, а другая в Гильгит; — но эту дорогу я совсем не приму во внимание: горсть людей может пройти по ней, но горсти людей — не армии, а задача наша занимается армиями.

Вернемся в Фейзабаду. Принимая во внимание громадное расстояние, отделяющее этот пункт от Ташкента и Маргелана, и характер страны, через которую нужно пройти, чтобы до него добраться, я думаю, что армия, имеющая какое-нибудь значение, употребит целое лето на то, чтобы здесь сосредоточиться. Значит, кроме продовольствия, потребного для второго периода кампании, периода, который начнется со времени таяния снегов в следующем году, русские войска должны везти с собою или найти в Фейзабаде достаточно продовольствия, чтобы хватило для всего отряда и обоза в течение всей следующей зимы и весны. Все эти запасы придется везти издалека, так как иначе их в этот город доставить нельзя. Далее, придется все время поддерживать сообщение с Россией через Ташкент или Маргалан, а это поведет зимою к потерям, так как пришлось бы завоевать весь Афганский Туркестан, прежде нежели двинуть через него какую бы то ни было колонну.

Допустим, что все эти условия выполнены и что обе русские колонны, благополучно совершив поход, перезимовали в [336] Фейзабаде со всеми удобствами — но какова будет их работа, когда они снова выступят в поход?

Как мы, уже видели, они могут иметь две цели — Пешавер и Кашмир; есть ли возможность достигнуть эти цели, в течение одного лета?

От Фейзабада до Гильгита — 41 переход, Читрала — 19 и до северного конца перевала Дора (14,800) — 14 переходов. Перевал этот открыт немного более трех месяцев (около 100 дней) и утомителен, скажу без преувеличения, что только 300 человек могут его пройти в один день. Между Бадахшаном и Читралом имеются еще три перевала: Аграм, Хартица и Нуксан, но они покрыты вечными снегами. Если подогнать отправление из Фейзабада так, чтобы привести колонну в перевалу, как раз в тот день, когда он сделается доступным, то только тогда возможно провести все 30,000 войска через этот перевал раньше, нежели его опять завалит снегом, и тогда первые пятьдесят отрядов сосредоточатся в Гильгите на 91-й день, а вторые пятьдесят в Читрале на 119-й день. Но между Гильгитом и Кашмиром находятся два ужасных перевала: Бурзил 13,500 ф. высоты, и Гату Пир более низкий, но очень трудный, и между Читралом и Пешавером находится перевал Лагари 10,450 ф. высоты, так, что дальнейшее наступление невозможно и обеим колоннам придется провести вторую зиму в дороге. Даже более чем зиму, так как дальнейшее наступление не может быть предпринято ранее наступления мая месяца следующего года. И в продолжение всех этих двенадцати месяцев все эти 30,000 человек, а равно и весь скот, к ним принадлежащий, должен быть накормлен из запаса, который они везут с собою, или же из запаса заранее заготовленного в Гильгите и Читрале и привезенного с отдаленного базиса.

Кроме того придется еще сделать заготовки для третьего периода, который наступит немедленно по открытии перевала.

В прошлом году 55,000 ручных карзин, равняющиеся ноше 27,500 мулов, с продовольствием всякого рода, за [337] исключением фуража, были потребованы для продовольствия 3000 войска в пределах агентства Гильгит.

Можно допустить, что каждый мул сделает два конца; но в случае нанятия мулов для русских войск по 27,500 штук на каждые 3000 человек, всего потребуется 275,000 мулов. Допуская, что удастся найти такое количество мулов, допуская также, что возможно будет их прокормить — все же нельзя допустить, что им удастся сделать два конца в виду количества мулов и сравнительно малого времени открытия перевала Дора.

Многие части дороги от Фейзабада в Читрал затопляются даже летом внезапными и страшными бурями и кафирские племена, живущие вдоль этой дороги, так дики и злы, что купцы, посещающие эти страшные страны, безусловно предпочитают перевал Нуксан перевалу Дора, не смотря на то, что переходя его со стороны Бадахшана им приходится спускаться скользя на кожаном фартуке; а пони, взятые на перевал, спускаются следующим образом: им связывают все четыре ноги, снявши с них предварительно вьюки, и затем их катят вниз. Этим способом люди и лошади благополучно достигают подножия перевала.

Несмотря на все эти трудности перевала Дора, все же поход этот можно назвать легким в сравнении с походом от Читрала к Гильгиту: две торные тропинки соединяют эти два города, одна из них ведет через перевал Джуй — 14,812 ф. высоты и очень трудный — почти совершенно непроходим; другая — через Мастудж, перевал Шандур и Гакуш, хотя более прямая и несколько легче, все же очень трудна и для того, чтобы перевести через нее вьючных животных невредимыми следует войскам высылать вперед саперов и минеров, которым предстоит тяжелая работа при сглаживании этих препятствий. Наконец, когда русские колонны или то, что останется от них и от обоза, покинут свой третий базис, чтобы вступить в последний период их могучего предприятия, то им придется встретить еще большие трудности и опасности. Перевал Лагори между Читралом и Пешавером часто пересекается руслом [338] реки, которая летом усеяна сучьями и стволами дерев, вырванных предшествующими зимними бурями, а низкая, болотистая долина между перевалом и британской территорией очень нездорова. Большое количество риса произрастает в этих долинах.

Силы русских по всей вероятности встретят сильное сопротивление на Лагори и Дире, в большом земляном укреплении, прикрывающем большую деревню Арианкот; а за Диром в Свате им придется столкнуться с воинственными племенами юзуфзи, из коих бунервали могут выставить 8000 воинов, (Lieutenant A. H. Mason, R. E., Record of Expeditions against the North-West Frontier Tribes.)

Полковник Варбуртон определяет боевую силу бунервалов в 15,000 чел. — Нет племени лучше бунервалов на сев.-зап. границе Индии: просты и воздержаны в своих привычках, религиозны и правдивы в обхождении, гостеприимны ко всем ищущим у них крова, свободны от тайных убийств, они служат живым примером того, какой хороший материал может в себе выработать Патанское племя, придерживаясь древних обычаев, переданных им предками.

В 1863 г они на перевале Амбэла держали в почтении 6,032 чел. британских войск под командою Сэра Невилля Чэмберлэна, в течение двух месяцев, причинив им убыль убитыми и ранеными в 67 офицеров и 841 нижн. чинов.

Экспедиция эта была направлена не против бунервалов, но против индустанских фанатиков, засевших в Малка, но эти независимые и мужественные горцы отказали им проход через свою страну. Неужели же они окажутся более любезными по отношению к русским войскам, которые, находясь на расстоянии сотен миль от своего базиса и будучи разбитыми на слабые отряды, еще менее были бы в состоянии силою подкрепить свою просьбу?

И каким образом вторгающиеся переправятся через реку Сват, 450 ф. ширины, когда с нее будут сняты все туземные суда, а британский форт Абазай над нею командует? Неужели можно предположить, что экспедиция, на выполнение которой [339] потребовалось бы три года, будет так просто допущена правительством Британской Индии, и что ни один английский отряд не будет поджидать русских у места их высадки на английскую почву?

А за рекою Сват и фортом Абазай есть еще приток реки Кабула, который хотя и можно перейти вброд, за исключением времени после сильных дождей, но и он защищен фортом Шабкадар, далее Наргуман приток той же реки и наконец еще в 10 милях Пешаверский лагерь, соединенный рельсовым путем со всеми частями Индии. Так что касательно этой дороги вопрос заключается в том же, как и для Боланской дороги, а именно: для нас — где уничтожить врага? а для них — что выбрать — отступление или смерть? Допустив, что их будет не 15.000, а 50.000, то все же легкость, с которою мы можем сосредоточивать войска в Пешавере, даст нам над ними очевидный перевес.

Дорога от Гильгита в Кашмиру гораздо более известна, чем дорога от Читрала к Пешаверу.

«Никто из непосетивших эти негостеприимные страны, так пишет Mr. E. F. Knight, автор книги «Where Three Empires Meet», не может себе представить трудности снаряжения даже малейшей экспедиции.

Дорога от Кашмира к Гильгиту полна неровностей, имеет 240 миль длины и пролегает большею частью по не удобопроходимой пустынной стране. Все припасы должны быть доставляемы из Кашмира, так как даже трава для корма вьючных животных должна быть привозима издалека. Летом жара доходит до крайности, и трупы мулов обыкновенное явление.

Дороги становятся непроходимыми раннею зимою (в октябре), так как они ведут через два перевала, и оба они подвержены внезапным, холодным ветрам, ежегодно убивающим множество путешественников.

Последнею осенью одним из этих холодных порывов ветра, сопровождаемым снежною бурею, был заморожен целый караван из 300 мулов вместе с их проводниками. Перспектива таких опасностей ускорит движение Гильгитской [340] колонны и русским будет очень приятно дойдя, до озера Вулар, сесть в лодки и спокойно доплыть до Сринагара, но вероятно лодки не будут их ждать здесь, чтобы их доставить в этот город, и если уж они в него войдут, то по всей вероятности в качестве военно-пленных, так как Индийскому правительству ничего не будет стоить сосредоточить здесь отряд втрое сильнейший, в особенности если к тому времени будет построена линия от Раваль-Пинди до Кашмира.

Из Читрала к Пешаверу ведут две дороги, но вторая соединяется с Хейберским перевалом в Джелалабаде, а сам Хейберский перевал будет замыкаться укрепленным лагерем. Тем не менее Сэр Б. Гамлей не отвергает опасности для Британской Индии с этой стороны, и допускает возможность вторжения через этот перевал. Почему бы Россия, спрашивает он, стала гнать свои войска к источникам Оксуса, идти кружным путем и делать поход в 250 миль по долине Кунара, тогда как она прекрасно может пройти к Хейберу и Кабулу дорогой более удобной и короткой? Зачем ей выбирать более трудную дорогу, тогда как она может идти более легкой? Ответ прост: потому что не русское правительство, а мы англичане дураки, и поэтому приписываем русскому правительству планы вторжения в Индию, а в действительности русское правительство достаточно мудро, для того чтобы не питать надежд на вторжение в Индию через Гниду-Куш, более чем на завоевание Канады через Сибирь; хотя действительно, для поддержки своей общей политики, состоящей в желании ослабить наше военное могущество в Индии, разбрасывая наши войска на обширной местности, и желая восстановить против нас наших Индийских подданных, заставляя нас обременять их крайне тяжелыми налогами — Россия от времени до времени посылает взвод или два казаков поохотиться и порасследовать эти труднодоступные страны.

Довольно заставлять краснеть всякого благоразумного англичанина: нелепыми опасениями на счет Британской Индии, опасениями, делающими из Англии слепое орудие в руках государства, планы которого она думает проникнуть, и [341] посмешищем всякого военного, которому бы пришло в голову взглянуть на столь отдаленные и не стоющие внимания страны как Читрал, Гильгит и Памиры. Я прекрасно знаю аргументы, которыми защищается эта слабая и глупая политика. Они заключаются в том, что 1) предстоящую войну нам нужно как можно дальше отодвинуть от пределов нашего государства и внести войну в пределы страны неприятельской, и 2) подчинить все мелкие племена, имена которых мы когда-либо слышали, — а выйдет в конце концов то, что в час опасности эти же племена на нас с своих холмов бросятся и разделив — сломят нашу силу. Мне кажется, что, после всего сказанного, ясно видно, что часто предсказываемая война с Россией не может коснуться даже «крайней бахромы» нашей Индийской Империи, и что нам так же невозможно внести войну в пределы России, как и ей в наши.

Что же касается опасностей и беспорядков внутри нашей Индийской Империи, то я полагаю, что могу рассеять и эти опасения, так как в конце концов оказывается, что опасности эти возникают из самого опасения, а действительная сила их из крайних мер, которые мы считаем необходимыми принимать для устранения этих опасностей.

Вопрос этот не менее важен, чем тот, коему посвящен мой настоящий труд, но разбирать его еще рано. В № 2 моего сочинения я рассмотрю «Научную границу Индии», на которую лорд Литтон, Сэр Джорж Коллей, лорд Робертс, Джорж Кёрзон и др. обратили столь серьезное внимание, как на якорь спасения их политической и военной дальнозоркости. Вслед за этим следует рассмотреть стратегические дороги, сооружения укреплений и железных дорог, поглощающих столь значительную часть доходов Индии, и потом уже перейти к проверке действительности опасностей, угрожающих внутреннему устройству и благосостоянию Британской Индии.

Текст воспроизведен по изданию: Естественные оборонительные линии Индии и афганские перевалы // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Выпуск LXIV. СПб. 1896