-

Оборона Индии

Перевод Генерального Штаба Подполковника Дмитриева.

(The Imperial and Asiatic Quarterly Review, and Oriental and Colonial record. July 1893. Статья Лорда Чельмсфорда.)

Доклад Управления Индией от 2 ноября 1892 года, обсуждавшийся на днях в парламенте предварительно внесения билля о мадрасской и бомбейской армиях, затрогивает еще раз косвенно важный вопрос об обороне Индии. В этом докладе ясно выражен определившийся взгляд правительства Индии на необходимость наступательного образа действий, в случае приближения русских к ее границам с враждебными целями. Мы-де должны оставить без внимания выдающуюся по своей оборонительной силе нашу северо-западную границу, чтобы, перейдя ее, двинуться в пятый раз в глубь страны, в которой, по словам Дост-Магомета, ничего нет, кроме людей и скал.

Следующие выдержки из вышесказанного доклада доказывают справедливость сделанного из него вывода.

§ 10 Необходимость заставляет нас организовать значительные силы для действия против европейского противника за нашими границами.

§ 12. Необходимость этого в настоящее время в высшей степени настоятельна, принимая во внимание, что нашей армии может выпасть на долю встреча с врагом несравненно сильнейшим, чем это было до сих пор, и в суровом климате непривычном для жителей тропических областей Индии.

§ 25. Поэтому следует признать доказанным, что наша действующая армия, на случай ведения большой кампании за [157] северо-западной границей, должна быть комплектована преимущественно жителями Сикха, Пенджаба, Патхана, Балуки и Гурки.

Приведенные выдержки ясно выражают мнение генерал-губернатора о необходимости наступательного образа действий при попытке России занять Авганистан либо силою, либо с согласия эмира.

Горький опыт наших прежних окупаций Авганистана должен, стало быть, пройти бесследно и мы хотим еще раз втянуться в дело, сопряженное с тяжелыми тревогами относительно передвижения, снабжения, сношений с самым вероломным народом на всем земном шаре и возможного проявления неудовольствия частью туземных войск, предназначенною в оккупационный корпус. И для чего это? Если бы наша естественная граница была настолько слаба, что оборона ее представлялась бы невозможною, и если бы, с другой стороны, местность за пределами Индии представляла бы особо выдающиеся по силе позиции, тогда можно было бы привести хоть что-нибудь в защиту такого плана.

Но на самом деле мы видим обратное.

Северо-западная граница Индии представляет особенно сильную оборонительную линию, которая, полагаю, может быть обращена в неприступную, тогда как местность у Кандагара и Кабула в высшей степени слаба в смысле оборонительных позиций. Далее, при наступательном образе действий, наша армия становится тылом в ряду самых сложных дефиле, которые, в случае неуспеха, будут, без сомнения, способствовать ее полному поражению, а в благоприятном случае представят страшные затруднения для сообщений, чем серьезно увеличится денежная стоимость кампании.

Оставаясь же выжидать противника в наших пределах, мы этим самым заставим его самого преодолеть эти опасные дефиле, у выхода из которых встретим его, неизбежно в растянутом и беспорядочном строе, с полным расчетом на успех.

Оборонительная сила нашей северо-западной границы заключается не только в существенной преграде, образуемой р. Индом, и в гарнизонах Кветты и Пешавера, но также и в [158] местных условиях полосы земли, лежащей между рекой и собственно границей Авганистана, границей хота географически правильно неустановленной, но определяемой в действительности линией Кабул, Газни, Кандагар. Ширина этой полосы колеблется между 300 и 173 милями; главные проходы через нее в Индию: Болан, Гомуль, Кохи, Куррам и Хайбер, но, кроме поименованных, существуют еще многочисленные второстепенные. Все они представляют серьезные затруднения для движения европейцев, тем более с артиллерией и необходимым обозом. На продовольствие местными средствами вряд ли можно здесь рассчитывать; кроме того, вода и пастбища встречаются редко.

Затем, для достижения Инда, необходимо перевалить еще через хребет Сулеймановых гор, достигающий высоты от 7,500 до 11,000 фут, и тогда, буде все сказанные трудности последовательно преодолены, путь наступающего преграждается широкой, непроходимой рекой.

Существенным условием для успешной обороны широкой реки должно, несомненно, считаться обладание обоими ее берегами, что по отношению к Инду, в данном случае, можно признать выполненным вполне удовлетворительно. Мы обладаем не только Кветтой и Пешавером, выдвинутыми на соответствующее расстояние вперед реки, но и длинной и узкой полосой земли, длиной в 300 и шириной в 60 миль, называемой Даман или Деражат, заключающей в себе пути от Сулеймановых гор к Инду. Инд, как уже сказано, действительно непроходимая река и если в 1809 году и удалось переправиться через нее шаху Шужану около Аттока, то эта переправа была сочтена почти чудом и могла состояться лишь в промежуток времени от октября до марта, т. е. в период наибольшого спада вод. В остальные шесть месяцев река от сильной прибыли воды разливается во многих местах настолько, что образует обширные озера; между Мисенкотом и Буккуром ширина ее достигает 20 миль от западного берега; в обыкновенное же время ширина колеблется между 480 и 1,600 ярдами, а быстрота равняется 3 милям в час; во время разлива быстрота удваивается. Эти свойства реки приводят в заключению, что наступающий должен [159] предвидеть необходимость наводки моста для переправы через Инд и воспользоваться для этой цели коротким периодом времени, когда эта операция возможна. Генерал Клаузевиц, высший в нашем столетии авторитет по стратегии, говорит в своем сочинении «О войне»: «Средства для переправы, имеющиеся с собой у противника, напр. понтоны, редко бывают достаточны для совершения этой операции через большие реки; успех большею частию зависит от средств, которые могут быть найдены на самой реке, на ее притоках, в близлежащих больших населенных пунктах и, наконец, в лесах, годных для постройки лодок и плотов. Возможны случаи, когда все поименованные обстоятельства настолько неблагоприятны, что переправа через реку становится почти неисполнимым делом». В данном случае нет значительных населенных пунктов; ближайшие леса находятся в 60 милях от Инда, а правая его сторона принимает несколько незначительных притоков; поэтому было бы непростительным упущением со стороны военных начальников оставить в распоряжение подступающего к Инду противника хоть одно судно годное для мостового сооружения.

Допустив, что противник имеет возможность добыть реквизиционным путем достаточное количество судов и других материалов для наводки моста через Инд, рассмотрим, какого рода работа предстоит ему.

В Авганскую войну 1839-40 годов мост через Инд был наведен между Суккуром и Рори; употреблено было 74 судна; 19 от Суккура до острова Буккур и 55 отсюда до Рори на левом берегу реки; первые были вместимостью средним числом в 7 1/2, а вторые в 17 тонн.

Место для наводки моста было выбрано самое узкое, а именно ширина реки была 500 ярдов, причем остров Буккур в большой степени облегчал работу. Со стороны Суккура мост был готов в 4 дня; другая часть в 16 дней, но могла быть окончена в 10, так что следует считать достаточным 14 дней на сооружение моста через всю реку; задержка на 6 дней [160] произошла от особой прибыли воды с 27 января по 3 февраля, угрожавшей целости произведенной уже работы.

Эти сведения, почерпнутые из «Войны в Авганистана» Hough’а и из документов «Королевских Инженеров», указывают на затруднения, которые пришлось преодолеть английским инженерам, когда оба берега реки были в нашей власти, когда мы имели дело с дружественным населением и пользовались неограниченными средствами из Индии.

Какой же расчет на успех может иметь противник, даже при обладании средствами для переправы на левый берег Инда людей и материальной части потребных для такого предприятия, как вторжение в Индию, при отсутствии судов, леса, вашем господстве на обоих флангах правого берега и сильной армии на левом, готовой отразить всякую попытку совершить переправу?

Признав справедливым мнение Клаузевица, переход через Инд неприятельской армии достаточно могущественной, чтобы быть угрозой безопасности Индии, следует считать не почти, а безусловно немыслимым.

Тем не менее, можно сделать предположение, что Россия, достигнув полного владычества над Авганистаном и обратив его в базу для дальнейшего нашествия на Индию, не будет пытаться переправиться через Инд при первом движении с базы, но удовольствуется захватом местности между Индом и линией Кандагар-Газни, т. е. страной, лежащей между Боланским и Куррамским проходами, чтобы на этой выдвинутой базе делать приготовления в переправе и произвести ее немедленно по спаде вод.

Поэтому необходимо исследовать нашу оборонительную силу на правом берегу Инда: что сделано до сих пор, чтобы поднять оборонительное значение естественных условий и что еще должно быть сделано, дабы обратить эту границу нашу в сильнейшую в военном отношении во всем мире?

Вторжение в Индию, угрожающее ее безопасности, может быть произведено лишь с запада; движение же с севера через Гиндукуш по перевалам Барогыл или Дора, или через [161] Гильгит в Кашмир, или же, наконец, через Читрал в Пешаверскую долину, возможно, и то с большим риском, лишь дли малых отрядов, так как местные естественные преграды положительно остановят движение хоть сколько нибудь значительных сил. Тем не менее, казалось бы неблагоразумным делать эти пути более доступными сооружением военных дорог, как это у нас практикуется. Здесь, как и в других пунктах, нам следовало бы встретить противника при дебушировании из проходов, возможно ближе к нашей собственной границе.

Признав доказанным положение, что опасность для Индии может быть ожидаема лишь с запада, остается рассмотреть в состоянии ли в действительности гарнизоны Кветты и Пешавера остановить попытку европейского противника двинуться в Индии с его базы: Кандагар-Газни-Кабул.

Рассмотрим прежде наш укрепленный лагерь в Кветте, не имеющий влияния на движение по пути от Кабула на Пешавер, а затем исследован будет и названный путь. Покойный генерал-майор Макгрегор в своем «конфиденциальном» труде «Оборона Индии — стратегический этюд» называет, на 203 странице шесть путей, ведущих от Кандагара к Инду, и пять от Газни по тому же направлению. Первые, по его словам, невыгодны, так как подвержены фланговым атакам, а вторые все более или менее проходимы, с севера обеспечены от атак с фланга, но с южной стороны для таковых доступны. Эти сведения, достойные безусловного доверия, имеют значение при исследовании нашего положения в Кветте.

Кветтский укрепленный лагерь расположен в одной или двух милях впереди города того же имени, на прекрасной позиции, вдали от местности с другими высотами и командует над окружающей его долиной.

Генерал Эвард Гамлей в своей лекции 13 декабря 1878 г. в Royal United Service Institution говорил следующее: «Слева от Кветты, между ней и пустыней, тянется линия холмов, проходимая лишь по одному узкому ущелью; такой же кряж, но вовсе непроходимый, расположен и по правую сторону. И в [162] тактическом, и в стратегическом отношениях, и для обороны, и для наступления, против превосходных ли сил, или слабейших, позиция эта представляется одинаково выгодной» . . . . . «Кажется, если выгоды действительно таковы, как я говорил о них, то это наиболее ценное приобретение, на какое Англия когда либо накладывала свою руку. С занятием Кветты мы действительно запираем все проходы к долине Инда к югу от Дера-Измаил-Хана».

После того как Гамлей читал свою лекцию, проведена железная дорога к Хаману, пункту у авганской границы, по ту сторону Ходжакского прохода. Таким образом, гарнизон укрепленного лагеря может быть поддержан весьма быстро или из Куррачи, или из Пенджаба, чем значительно усилилась сама позиция, и она, действительно, может быть названа недоступной, как ее и считают самые компетентные лица.

Железно-дорожный путь, доведенный по ту сторону Ходжака, в большой степени облегчит, равным образом, всякое операционное действие из Кветты с целью задержать наступление неприятельских сил со стороны Кандагара.

Из изложенного видно, что Кветтский укрепленный лагерь запирает непосредственно не только главные пути, ведущие из Кандагара в Индию через Боланский проход и в Куррачи через Келат и Сонмиани, но по своему положению на фланге второстепенных путей в р. Инду, загораживает и последние. Поэтому, пока наш гарнизон в Кветте будет достаточно силен, чтобы отравить атаку открытой силой, мы будем вполне обеспечены от какой либо попытки противника переправиться через Инд между Суккуром и Дера-Измаил-Ханом с надеждой на успех, или, скорее, без самого серьезного риска для всего отряда. Итак, на протяжении трех сот миль наша пограничная река обороняется одним укрепленным пунктом и требует лишь обыденных мер охранения и наблюдения. Затем часть Инда, а именно между Аттокои и Калабагом, на протяжении ста десяти миль, может считаться сама по себе вполне недоступной для переправы по местным условиям; на этом участке Инд протекает между высокими, скалистыми [163] сланцевыми утесами и обрывистыми берегами, достигающими 700 фут, в долине шириной от 100 до 400 ярдов и со скоростию от шести до десяти миль в час.

Следовательно, единственный участок реки, доступный для переправы, это между Калабагом и Дера-Измаил-Ханом, на протяжении менее ста миль. Но так как вполне невероятно, чтобы наступающая армия избрала для своего движения из Кандагара пути к этому участку нашей границы, доколе в Кветте будет содержаться достаточной силы гарнизон, то для наступления остаются лишь пути, ведущие от Газни.

Главнейшие пути от Газни в Индию идут по долине Куррама, через Тоши и через Гомуль. Трудно предположить, чтобы первый из них мог служить для наступления армии, имеющей предметом действия Дера-Измаил-Хан или Эдвардезабад, так как второй и третий гораздо короче и легче проходимы. Но при условии главного наступления на Пешавер, очень вероятно, что им отчасти воспользуется противник, вместе с дорогой, идущей через Хейберский проход.

Остаются два пути, могущие в действительности и в равной мере служить для движения противника с целью переправы через Инд, т. е. пути через Тоши и Гомуль. Последний — один из наиболее важных торговых путей через северо-западную границу; протяжение его приблизительно 250 миль и он сравнительно легко проходим для нагруженных верблюдов; на нем имеется в изобилии вода, фураж и топливо. Но едва ли вероятно, чтобы наступление по этому пути было предпринято с силами менее 40-50 тысяч человек, не считая почти такого же числа нестроевых, так что передвижение таких масс по трудным дорогам, непригодным для колесного обоза, представит значительные затруднения, при чем следует помнить, что все потребное продовольствие, за исключением мяса, предстоит доставлять с базы. Кроме того, страна, прорезываемая этим путем, населена авганским племенем под названием махсуд-вазирис, которое держало себя всегда независимо от эмира, не признавая и оказывая презрение к его авторитету; оно считает около 20,000 вооруженных мужчин [164] и, по оффициальным сведениям, представляет самых закоренелых, неисправимых разбойников в стране.

Пустив в ход маленькую, но благоразумную политику и щедрую раздачу рупий, не трудно будет сделать из махсуд-вазирисов своих союзников и употребить их для малой войны.

Те, кому памятны бывшие в Абиссинской экспедиции затруднения по продовольствованию войск, несмотря на движение наше к Магдале по стране населенной племенами дружественными и сердечно сочувствовавшими цели похода, легко оценят то, что предстоит в деле продовольствования силам, в четыре или пять раз превосходящим наши в Абиссинии, при движении по этому трудному пути даже беспрепятственно, и насколько эти затруднения обострятся при условии враждебного отношения со стороны населения.

Все, что сказано о пути через Гомуль, может быть в равной степени отнесено и в пути через Тоши.

Несмотря, однако, на указанные затруднения и на невероятность их преодоления, безусловно необходимо, тем не менее, для безопасности Индийской империи обеспечить исследуемый участок ее границы. Это, казалось бы, может быть достигнуто возведением укрепленного лагеря, на подобие Кветтского, где-либо между Дера-Измаил-Ханом и Эдвардезабадом, не занимая его гарнизоном до первой надобности.

Благодаря мудрой предусмотрительности управления Индией, в настоящее время проложен рельсовый путь вдоль левого берега Инда от Дера-Гази-Хана в пункту близь лежащему к Калабагу, вследствие чего единственно уязвляемый участок нашей границы может быть подкреплен в самый короткий срок.

При приведении же в исполнение вышеупомянутой предосторожности, он может быть безусловно обеспечен, при чем, конечно, необходима организация сообщения укрепленного пункта с левым берегом Инда мостом, или судовой переправой, в зависимости от времени года.

Вслед за сделанным очерком оборонительной силы части границы между проходами Боланским и Куррамским [165] и мер, которые, казалось бы, следует принять для полной безопасности ее от вторжения, надлежит перейти к исследованию крайнего правого фланга вашей передовой оборонительной позиции, т. е. Пешаверской долины.

Гамлей в своей речи, из которой цитированы были выдержки, ясно и твердо опровергает идею обороны Индии впереди Хейберского прохода. Суммируя все доводы, приводившиеся за такой проект, он говорит: «Я полагаю, что многое может быть сказано против занятия позиции впереди Хейбера и ничего за, и что такой план будет источником не силы, а слабости». Он предлагает свой проект обороны, который, по его словам, не заключает в себе ни необходимости в обширной территории, ни издержек, стоящих упоминания, ни увеличения пограничных сил.

Проект этот заключается в следующем:

«Необходимо, прежде всего, запереть устье Хейберского прохода (можно бы прибавить — и двух других боковых путей, выводящих в долину Пешавера) возведением с нашей стороны укрепленного лагеря, вооруженного могущественной артиллерией и снабженного гарнизоном из Пешаверских войск, усиленных в случае надобности». Теперь это легко может быть сделано, так как рельсовый путь пересекает Инд и достигает Пешавера.

Далее Гамлей говорит: «Если этот пункт будет соответственно занят, то я не могу понять, как противник, хотя бы в превосходных силах, наступая по необходимости в растянутом и даже беспорядочном строе к устью Хейбера, может надеяться когда-либо выйти из него».

В виду определенно выраженного взгляда столь авторитетного стратега, было бы лишним, даже самонадеянным, приводить дальнейшие доводы.

Казалось бы, достаточно убедительно доказано, что на северо-западной границе Индии, откуда только и можно ожидать серьезного вторжения, у нас в руках настолько сильная естественная оборонительно-наступательная позиция, что усиленная, сверх того, согласно условиям местности инженерными [166] работами, она делает нашествие на Индию предприятием рискованным до невозможности его выполнения.

Если мы будем держать сосредоточенно ядро армии на левом берегу Инда, где либо на линии Лагор-Хелум-Равальпинди, то мы приобретем этим выгоды так называемых внутренних линий; тогда как противник, наступая из Авганистана к нашей границе, будет по необходимости оперировать по наружным линиям, если только он не выберет один какой либо путь, ведущий к Инду. Но в таком случае это лишь облегчит нам оборону и в высшей степени увеличит трудности марша, продовольствования и фуражировок нашему противнику. При способе обороны, объясненном выше, приобретается еще выгода непосредственного подчинения всей армии власти главнокомандующего, который, находясь при главных силах и соединенный телеграфом с передовыми отрядами, имеет возможность отдавать приказания согласно обстоятельствам и объединять действия всех сил.

Еще одна выгода приобретается обороной в пределах страны, так как отпадает необходимость доверять успех в первой линии исключительно населению Сиха, Пенджаба, Патана, Балучи и Гурки, как это теперь предполагается сделать при проекте встретить противника впереди границы. Эти превосходные войска могут быть смешаны с нашими Индустанской, Мадрасской и Бомбейской армиями и, наверное, составят себе хорошую славу. Затем не будет надобности в организации больших транспортов, что необходимо было бы при наступательных действиях, и этим, независимо значительного денежного сбережения, Индия будет избавлена от серьезного истощения от реквизиции перевозочных средств, сковавшей ее внутреннюю торговлю после наших авганских экспедиций.

Наши сипаи, все до одного, наверное оценили бы возможность пребывания в своей стране, и рекрутский набор вместо того, чтобы вызвать замешательство, каковое было в авганскую кампанию вследствие непривычного климата и принуждения выйти из родной страны, прошел бы без сомнения с таким [167] одушевлением, что дал бы нам возможность широко ранить силы туземной армии в случае войны с Россией.

Но непременным условием является необходимость заранее посвятить в предлагаемый план обороны правителей и народы Индии, дабы не дать им проникнуться мыслью, что страх наставляет нас ожидать противника, а не идти к нему на встречу, и объяснить им почему такое решение принято.

Также необходимо откровенно объясниться с Кабульским эмиром и убедить его, что мы окончательно бросили идею вступления в его владения вооруженной силой, если бы Россия продолжала продвигаться к его пределам; он должен ясно понять, что может рассчитывать лишь на свои собственные силы, но ни на какую поддержку из Индии, если бы даже произошло вторжение в его территорию.

Возможная оккупация Авганистана Россией не должна нас ни беспокоить, ни тревожить. В Кандагаре и Газни русские находились бы в 300 милях от Инда; в Кабуле — в 175 милях от Пешавера; средняя же полоса земли, населенная, как было сказано, племенем как бы независимым, относящимся очень подозрительно к каждому вмешательству и готовому мстить за захват собственности, неудобная для занятия европейцами, оставалась бы нейтральной, представляя из себя весьма подходящий буфер между Индией и собственно Авганистаном.

Отвергая ничем не оправдываемую тревогу из-за приближения русских в Индии, надо признать, тем не менее, вполне законным желание, чтобы обе страны разделял весь Авганистан, а не помянутая полоса земли, если это возможно без вооруженного вмешательства с нашей стороны. Не подлежит сомнению, что эмир не в состоянии воспрепятствовать занятию его владений русскими, но вместе с тем безусловно справедливо, что поручительство Индии в неприкосновенности Авганистана было бы для нее политикой самоубийства. Остается для разрешения этого вопроса другая альтернатива, именно сила дипломатии, представляемая нашим министерством иностранных дел. Если бы наше правительство уведомило Россию, что всякое движение ее войск в пределы Авганистана будет [168] принято британским правительством как враждебное действие по отношению в Англии, и повлечет за собой разрыв дружественных отношений и немедленное объявление войны, то нельзя не думать, что Россия оставит свои намерения, если только будет убеждена, что мы говорим серьезно. Впрочем, эти вопросы выходят из рамок статьи, целью которой было старание доказать с военной точки зрения, что Индии не угрожает никакой опасности в случае захвата Россией Авганистана силой или с согласия эмира, если только приняты будут меры усиления естественной обороны нашей границы, равно, что движение наше вперед, по ту ее сторону, как это предполагается нынешним управлением Индией, разрушит то, чего этим движением хотят достигнуть, т. е. неприкосновенность Индии.

Текст воспроизведен по изданию: Оборона Индии // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Выпуск LIV. СПб. 1893