-

АНГЛИЙСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В КОГАТСКИЙ ПРОХОД В 1853 ГОДУ.

(Статья эта, хотя и относящаяся к одному из давно минувших военных эпизодов, которыми столь богата история англо-индийской северо-западной границы, помещается нами в виду того, что описываемые в ней факты могут быть не бесполезными для знакомства с современными событиями, происходящими на том же театре, т. е. в окрестностях Когатского прохода. Афганские народности, окаймляющие британские владении по правую сторону р. Инда, как известно, всегда служили источником беспокойств и тревог для англо-индийского правительства. Целый ряд экспедиций, предпринимаемых с 1849 года, и иногда по несколько раз в год, для обуздания свободолюбивых и хищных горцев, не привели к успокоению пенджабской границы; не могли того же достигнуть и денежные субсидии, уплачивавшиеся англичанами, как, например, когатским афридиям, по 670 ф. стер. в год. Афридии составляют один из главнейших горских союзов афганского племени и населяют Хайберские и Хаттакские горы, служащие восточными отрогами Сефид-куга; они могут выставить до 25,000 крепких и смелых воинов. Земли афридиев, к югу от Пешаверской котловины, вдаются клином в английские владения, отделяя Пешаверский Округ от Когатского, и в этой-то горной полосе живет род джоваков, частые нападения которого на соседние селения и военные посты вызвали нынешнею осенью новую экспедицию в Когатский проход и горную долину Бори. Экспедиция эта еще не кончена, хотя англичанам и удалось овладеть главным джовакским селением, Джаммой. При враждебном вообще настроении афганцев против Англии, легко может случиться, что и другие роды афридиев явятся на помощь джовакам, и тогда местность не только вокруг Когатского прохода, но и к западу от него сделается театром серьезных усложнений. С какими трудностями приходится бороться даже привычным к горной войне туземным англо-индийским войскам и какого рода тактики придерживаются в этом случае афганские горцы читатель увидит из предлагаемой статьи. Ред.)

Бросая взгляд на северо-западную границу английской Индии, нельзя не заметить, что направление ее, в главных чертах, определяется течением реки Инда. Тем не менее, самая река не составляет границы, но лежит обоими берегами внутри английских владений; граница же идет с внешней стороны реки приблизительно паралельно Инду, составляя по правую его сторону узкую полосу земли, шириною от 15 до 100 верст, которая образует, идя с севера, Пешаверскую котловину, потом Деражат и, наконец, часть Синда.

Причина перенесения границы на другую сторону Инда иногда [131] объясняется тем, что так как в небольшом расстоянии от реки тянется линия гор почти паралельно берегу, то соображения безопасности требовали подвинуть границу до подошвы этих гор. Такое объяснение, однако, недостаточно. Во-первых, самая граница не везде придвинута к подошве гор: немного южнее Пешаверской котловины, в Бунну, граница захватывает самые горы, а далее, у севера Белуджистана, против Гандавы, она далеко не доходит до гор и тянется по плоскости на многие десятки верст. Во-вторых, проведение границы у подошвы гор далеко не представляет достаточного обеспечения от вторжений горцев.

Более вероятным объяснением такого проведения границы может послужить то обстоятельство, что при хищных и враждебных соседях река, даже широкая, составляет до крайности неудобное разграничение. Собираясь беспрепятственно на своем берегу реки и затем, или переходя ее в брод, или переезжая на лодках, шайки хищников имеют все удобства для неожиданного нападения на земли, лежащие по другую сторону, и для безопасного ухода в случае неудачи. Еще недавно, т. е. года два тому, неудобство подобной границы выказалось с полною силою в другой части английских азиатских владений. Провинция Велеслей, лежащая на берегу Малайского полуострова, против острова Пенанга, имела южною границею реку Крин (Krean). Противоположный берег реки сделался притоном малайских и китайских мародеров и поиски их сделали совершенно невозможными мирные занятия плантаторов в южной части этой провинции. Не смотря на нежелание английского правительства в Лондоне расширять свои владения на Малайском полуострове, пришлось, однако, разрешить местному начальству перенести границу на внешнюю сторону реки, и с той поры спокойствие в провинции восстановилось. Такое же неудобство было испытано и у нас в Кокане, когда первоначально предположено было занять только северную часть ханства, приняв за границу течение реки Сыр-дарьи. От такой границы пришлось немедленно отказаться и перенести ее на другую сторону, на вершины гор.

Но и горная граница, если она додвинута только до подошвы, как это сделано по всей северо-западной окраине Индии, начиная с Пешавера и вниз по Деражату и даже Синду, представляет большие неудобства. Невидимо для англичан собираются оборванные молодцы то в одном, то в другом горном проходе, появляются как снег на голову там, где их всего менее ожидают, и почти всегда успевают захватить то людей, то скот, то разное имущество. Вся [132] история этой границы состоит почти из непрерывных повторений таких набегов не только с афганской стороны, но даже и в Синде, где еще в прошлом году был сделан смелый набег белучей. Чтобы беречь эту границу, англичане держат на ней, пропорционально, весьма большое число войск, но безопасность от этого не увеличивается; годы бегут за годами, но беспорядки и в настоящую минуту так же сильны, как и двадцать лет тому назад.

В статье, представляемой здесь читателям, я имею в виду сделать краткий очерк экспедиции, предпринятой англичанами в 1853 г. против горцев, занимающих южную окраину Пешаверской котловины, близ Когатского прохода. Хотя со времени этой экспедиции прошло уже 24 года, однако, описание ее не только не потеряло своего интереса, но сделалось, напротив, более интересным для русского военного читателя, потому что и теперь, как и 24 года назад, отношения между англичанами и этими горцами все также враждебны. Еще в 1876 году, Когатский проход был одно время заперт для англичан.

Довольно узкая дугообразная гряда гор охватывает Пешаверский округ с юга и подходит к самому Инду. Граница английских владений почтительно обходит всю эту гряду как с севера, так и с юга, и пересекает только предгория ее, близ Инда. В этой-то горной цепи лежит интересующий нас в настоящее время Когатский проход, отстоящий верст на 15 к югу от английской военной станции в г. Ноушера. Через проход пролегает прямая, кратчайшая и наиболее удобная дорога, ведущая из Пешавера в английские владения, лежащие к югу на правом берегу Инда, в города: Калабаг, Банну и вообще в провинцию Деражат. Очевидно, следовательно, что свободное движение через Когатский проход составляет существенную необходимость для англичан. Вся длина прохода около 10 верст; самая сжатая его часть носит интересное для русских в филологическом отношении название «Котел», которое пишется англичанами «Kotel». Местность вокруг прохода замечательна своей красотой и пышной растительностью. По ту сторону прохода, с юга, где кончаются горы, лежит городок Когат, уже внутри английских владений. Городок этот, расположенный на местности, славящейся своею красотою, весьма оживлен и деятелен; в нем изготовляется известное в тех местах холодное оружие — сабли, кинжалы и т. п.

Племена, населяющие горную цепь и ее долины вокруг Когатского прохода, принадлежат к народности, называемой «африди». Горцы эти чрезвычайно воинственны и исполнены духа независимости. Как [133] черногорцы от турок, так они от англичан отстаивают свои горы, не дозволяя врагам занять ни одного шага своей родной земли, и это не смотря на чрезвычайно невыгодное положение, так как когатские горы с трех сторон окружены английскими владениями, в которых стоит сильное регулярное войско.

Хотя постоянное, свободное движение через Когатский проход совершенно необходимо для англичан, но, опасаясь входить в войну с горцами, английское правительство и здесь, как и в других местах Азии, прибегло к другому, могущественнейшему их рычагу — к золоту. Когатцы получают от англичан ежегодную субсидию под предлогом вознаграждения за инженерные их работы по исправному содержанию дороги через проход. Но работ в проходе горцы никаких не производят и гордо принимают субсидию как дань со стороны англичан. При разделе этой дани они часто перессориваются между собою и при возникающих затем усобицах Когатский проход делается для англичан недоступным. Таким образом выходит, что и субсидия не обеспечивает англичанам Когатского прохода и даже в прошлом году, как уже было упомянуто, проход был закрыт на довольно продолжительное время.

При том высокомерном презрении, которое питают англичане ко всем народностям не англо-саксонского происхождения, униженное положение их перед этим маленьким племенем бедных, оборванных афридиев, гордо занимающих кряж гор, вдающийся клином в английскую землю, заслуживает полного внимания, и можно с некоторою вероятностью предположить, что когатские горы составляют одно из больных мест могущества англо-индийской империи.

С южной стороны когатского кряжа имеется несколько долин, населенных разными племенами афридий; ближайшая из них называется долиною «Бори».

Летом 1853 года борийцы сделали несколько успешных набегов на Пешаверский округ, а когатцы закрыли проход. Пользуясь спокойствием на других пунктах северо-западной границы, администрация Пешаверского округа постановила принять решительные меры для открытия прохода и наказания борийцев.

С этою целью в сентябре 1853 года был сосредоточен значительный отряд близ северного входа в Когатский проход, на месте, где лежит форт Мексон. Отряд состоял из следующих войск: шести рот английской европейской пехоты, полка туземной пехоты Гурха, полка туземной пехоты из индусов, полка туземной кавалерии, отряда гидов пеших и конных, одной легкой [134] 9-ти-фунтовой батареи, четырех пушек 3-х фунтовых и четырех гаубиц 12-ти фунтовых, составлявших горную батарею; всего немного более 3,000 человек.

Всем отрядом командовал полковник Буало (Boileau), а европейской пехотой (6-ю ротами) — подполковник Коттон, известный впоследствии как один из самых блистательных военных начальников в Индии. Отряд сопровождало также высшее гражданское лицо округа, главный комисар Джон Лоренс (Laurence): знаменитый своим управлением Пенджаба и мудрости которого приписывается спасение индийской империи во время бунта 1857 года. Вместе с Лоренсом присоединился к отряду один из дружественных Англии местных владетелей — Фатта-хан. Военное начальство смотрело с неодобрением на присутствие при отряде гражданского начальства; однако, как будет показано впоследствии, одному только Фатта-хану, взятому Лоренсом, отряд был обязан спасением своим от конечной гибели.

Лишь только отряд занял угрожающее положение перед входом в проход, когатские афридии заявили гражданскому комисару, что проход открыт, что закрытие его было следствием недоразумения и что на будущее время этого более не случится. Было ли такое заявление результатом страха или составляло только ловкий маневр для замана отряда в горы — сказать трудно. Со стороны борийских афридий извинений не было получено. Поэтому, и с общего совета гражданского и военного начальства, было решено идти через проход в борийскую долину и наказать непокорных. Для наказания положено было: «сжечь и разрушить до основания деревни борийцев и уничтожить жатвы и запасы хлеба этих горцев».

Я позволю себе сделать небольшое отступление и заметить, что всякий раз, когда русским войскам в Азии приходится для наказания дикарей прибегать к истребительным мерам, в английской прессе происходит взрыв самого неподдельного, на вид, негодовании. Между тем, выжигание деревень борийской долины в 1853 году, деревень индусов от Бенареса до Дели, во время бунта 1857 года, города Кумоси в Ашантийскую экспедицию 1874 года и городов по реке Перах в Малайскую экспедицию 1876 года, показывают, что для себя англичане с полным спокойствием совести разрешают самые жестокие и даже варварские поступки (Поступки полковника Нейля и других при движении английских войск от Бенареса до Дели нельзя не назвать варварскими. См. «History of the Sepoy’s war» by Kaye. Vol. II.). [135]

Оставив небольшой отряд для охранения лагеря, главные силы (числом до 3,000 человек) выступили задолго до восхода солнца и вошли в проход. Верст за семь от первых предгорий, отряд прошел через котел, о котором уже было сказано, т. е. весьма сжатый проход, с отвесными по обе стороны стенами и который до того времени никогда еще не видал европейцев. Пройдя несколько часов, войска повернули налево, для того, чтобы перейти гору, отделяющую Борийскую долину от Когатского прохода. Восхождение на гору не встретило сопротивления со стороны неприятеля, хотя все показывало, что горцы знали о приближении англичан и готовились к бою. В разных направлениях на окружающих горах видны были трупы вооруженных людей, спешивших в Борийскую долину.

Трудности подъема и спуска с горы были значительные, так что только к десяти часам утра войска собрались, наконец, у подошвы гор внутри долины, служившей целью экспедиции и притом так устали от похода, что естественно возбудился вопрос: не лучше ли отложить военные действия до завтра и дать людям хорошенько отдохнуть? Вопрос этот, однако, был решен отрицательно; постановлено было дать войскам лишь короткий отдых и затем двинуться вперед.

Вид, открывшийся на долину, был чрезвычайной красоты и величественности. Многочисленные деревни пестрили собою всю длинную линию долины; немедленно позади деревень, картинно замыкая горизонт, шли крутые горы, вполне командующие этими деревнями. Каждая деревня имела свои охранительные башни, сложенные из кирпича, высоко поднимавшиеся над окружающими их домами. По мере приближения отряда к деревням, делалось видным, что башни эти были заняты большим числом воинов с длинными фитильными ружьями.

Такие башни служат горцам с пользою при междоусобных распрях; против же европейских войск с артилерией — они, конечно, бесполезны. В настоящем случае действительная сила обороны деревень состояла в горах, возвышающихся над самыми деревнями и командующих ими. В том, что афридии вполне понимали значение своих гор, англичане не замедлили получить ясное доказательство.

С первых выстрелов 9-ти-фунтовой батареи по башне, все башни вдруг были оставлены их стрелками. Вместе с тем, защитники первой деревни, атакованной англичанами, оставив свои дома, [136] бросились в гору, вскарабкались с ловкостью обезьян и рассыпались по ней, за камнями. Очевидно было, что войска не могли войти в покинутую деревню, не подвергнувшись сильнейшему огню сверху.

Поэтому, следующим действием англичан была попытка очистить гору от стрелков. Но тяжеловесная английская пехота оказалась негодною для карабкания по горам и пришлось назначить для того туземные войска и именно такие, которые взяты из горных стран. Вызван был полк Гурха и к нему придан пеший отряд, опасных соперников для афридий, именно — гидов, уроженцев этой же страны и привыкших к ее горам; составленной таким образом команде поручено было согнать афридий с горы. Действия, начавшиеся затем на горе, составили для войск, оставшихся неподвижно в долине, зрелище самого возбуждающего и мучительного интереса.

Посланный отряд, силою около 900 человек, с величайшим трудом преодолевая препятствия, стал взбираться на гору, под непрерывным огнем афридий, занимавших выгодные позиции сверху. Эти затруднения, противоставляемые природой и защитниками, были так громадны, что, не смотря на несомненную ловкость туземных войск, храбрость их и то условие, что они действовали как на сцене, где каждый человек был виден своему начальству и товарищам, стоявшим в долине — успех движения, даже после нескольких часов боя, — оказался совершенно ничтожным. Форменные сапоги Гурха и гидов, скользя по камню, препятствовали хорошей опоре ног; амуниция мешала необходимой свободе движений; если, не смотря на все это, английские туземцы успевали занять хороший пункт и начинали наносить вред афридиям, — эти быстро оставляли место, сделавшееся опасным и взбросив ружье за спину, перескакивая как козы со скалы на скалу, через обрывы и пропасти, — тотчас же занимали более выгодное место и начинали оттуда бить своих неприятелей. Много пало английских туземных солдат, не мало погибло и горцев, но относительное их положение не изменялось и английское начальство должно было придти к убеждению, что согнать афридий с горы невозможно.

Бой этот оказал, однако, некоторую пользу англичанам. Пользуясь тем, что внимание горцев отвлечено от ближайшей к отряду деревни, несколько человек успели незаметно в нее прокрасться и зажгли там запасы хлеба; поднялся густой дым, который ветер понес к соседней деревне; под прикрытием этого дыма несколько солдат успели подойти и к этой деревне и зажечь ее, затем [137] следующую и вскоре несколько ближайших деревень пылали. Чтобы успешнее истребить всю линию селений, подполковник Коттон, со своими европейскими английскими шестью ротами, получил приказание пройти через всю длину, на противоположный ее конец, — держась все время вне огня неприятелей — и затем начать жечь деревни, следуя от дальнего конца к средине линии.

По мере того, как англичане подходили последовательно к деревням афридий, защитники деревень исчезали и затем, с необыкновенной быстротой наполняли опять деревню, лишь только англичане проходили далее.

Подойдя к последней деревне, Коттон нашел, что гора, командующая над нею, была очень крута, но за то на ней находилось мало защитников, большая часть которых билась в другом конце долины, где опасность была самая настойчивая. Рассыпав по горе две роты застрельщиков и заняв ее без большого сопротивления, он зажег деревню. Видно было, однако, что бой далеко не кончается; на противоположном конце долины ружейная пальба разгоралась более и более, послышались и пушечные выстрелы; горы были покрыты трупами вооруженных людей, спешивших из отдаленных аулов на помощь атакованным братьям.

Зажегши все, что могло гореть, Коттон отозвал свои две роты с горы, которые, соединившись с ротою, бывшею в деревне, залегли за разрушенные стены в ожидании дальнейших приказаний. В деревне была мертвая тишина, прерываемая только треском горящих домов. Наконец, прискакал ординарец с приказанием идти немедленно назад, на соединение с главным отрядом. Тотчас подали сигнал отступления остававшимся в деревне ротам. Люди поднялись; но не успели они собраться в колонну, как через бойницы только что оставленных ими стен грянул по ним залп выстрелов. Один солдат был убит, многие ранены. Изумление англичан было полное; в течение двух часов, проведенных ими в этой деревне, там положительно не было ни одного неприятеля — откуда же взялись эти выстрелы? Оказалось, что афридии, занимая гору, зорко следили за неприятелем; они видели ординарца, слышали сигнал и под закрытием дыма спустились в деревню в тот самый момент, когда оставляли ее англичане. Тотчас отделено было 200 человек от трех рот остававшихся в резерве и англичане с примкнутыми штыками бросились в деревню, но напрасно бегали они по всем направлениям и шарили по всем закоулкам развалин — улицы были пусты, мертвы; ни в башнях, ни в [138] домах не было ни души; горцы так же быстро исчезли, как и появились и, при всей их ярости, британцам не удалось положить ни одного из презренных оборванцев. Очевидно, сделана была Коттоном военная ошибка, так как нужно было сперва вывесть зажигавшую роту из деревни под прикрытием застрельщиков, занимавших гору, а потом уже убрать и застрельщиков.

Наконец, войска вышли из деревни опять-таки под огнем горцев и, выйдя из под выстрелов, они пошли на соединение с главными силами.

Когда все войска собрались к тому месту долины, с которой они повели первую атаку, решено было начать общее отступление, так как цель экспедиции признавалась достигнутою. Нельзя, однако, не заметить, что цель эта была достигнута далеко не вполне, так как из длинного ряда деревень только немногие пылали.

Отступление, однако, было совершенно необходимо, так как весь отряд находился в плачевном положении. Вечер приближался быстро; войска целый день ничего не ели, кроме нескольких сухарей, которые они несли в своих торбах и не имели ни глотка воды. Хотя в некоторых из захваченных деревень и найдены были большие «чатти», род огромных глиняных кувшинов, наполненных водою, но эти кувшины были немедленно разбиваемы прежде нежели солдаты успевали воспользоваться водою; мера эта была принята по совету Фатта-хана, знавшего, что горцы рассчитывают на жажду неприятеля и отравляют воду в чатти. Недостаток же продовольствия произошел по следующей причине. Когда отряд вступил в долину, то за каждым полком следовал свой провиантский запас, навьюченный на слонах. Известно, однако, что если слон ранен и рана причиняет ему боль, то он нередко поворачивает назад и с громким ревом уходит с поля сражения, топча без милосердия все, что преграждает ему обратный путь. Лишь только начался бой, гражданский комисар Лауренс, опасаясь, чтобы слоны не расстроили войск, дал приказание отделить слонов от полков, которые они сопровождали и отойти с поля сражения. Такое отделение, сделанное так несвоевременно, произвело беспорядок; общего начальника парка не было; слоны с провиантом скрылись по разным местам и присоединились к отряду только при начале отступления, когда уже не было времени раздавать пищу войскам. Войска, поднявшиеся за долго до восхода солнца, совершившие утомительный переход через горы, бившиеся целый день под жестокими солнечными лучами той страны, не евшие и не пившие целый день, потерпевшие значительные потери и [139] видевшие безуспешность экспедиции, находились физически и морально в опасном положении. Отступать было необходимо — но по какой дороге? Неприятель окружал отовсюду, теснил более и более; гора, находившаяся в тылу и через которую англичане перешли из Когатского прохода, также стала покрываться вооруженными афридиями; переход через нее, трудный еще поутру, теперь мог сделаться совершенно гибельным. Чем подробнее обсуждался вопрос об отступлении, тем опаснее и безнадежнее оказывалось положение английского отряда.

В эту минуту счастливая мысль надежного друга Англии, Фатта-хана, указала англичанам единственное и совершенно неожиданное средство к спасению.

В числе племен, населявших горные проходы, ведущие в борийскую долину, находилось одно, не принимавшее участия в бое и сохранявшее нейтралитет, отчасти из уважения к Англии, отчасти из вражды к своим соседям борийцам, бившимся с английским отрядом. Этот нейтралитет, довольно, впрочем, ненадежный и совершенно незамеченный ни гражданским, ни военным начальством английского отряда, был, однако, известен Фатта-хану, который и предложил воспользоваться им и купить за деньги позволение отряду пройти через нейтральную землю назад в Пешаверский округ. Предложение это принято было с горячею благодарностью. Не было уже и помина об английской гордости и неприличии унижаться перед презренными афридийскими оборванцами. Немедленно поскакали гонцы под эскортом гидов, униженно просили позволение пройти через Богом посланную для них нейтральную землю и предложили значительные деньги. После некоторого колебания, старшины деревни решили принять массы английского золота, столь редкого в их нищенской стране, и позволение было дано. Ничто, однако, не гарантировало, что позволение это и есть новая ловушка для окончательного истребления отряда; сам Фатта-хан не мог за это поручиться. Ночное похождение отряда генерала сэра Чарльза Нэпира, в том же Когатском проходе за несколько лет перед тем, служило грозным предостережением. Но делать было нечего; другого исхода не предвиделось и приняв возможные предосторожности на случай нападения в «нейтральном» проходе, отряд двинулся к своей обетованной земле.

Одна из главных опасностей настоящего положения отряда состояла в том, что отличить нейтральных горцев от враждебных было весьма трудно. Солнце садилось и темнота надвигалась быстро; перестрелка кипела со всех сторон. Еслибы, по незнанию, английские войска сделали хотя несколько выстрелов по своим нейтральным [140] друзьям, то, без малейшего сомнения, пылкие горцы немедленно взялись бы за оружие и английский отряд мог быть перебитым до последнего человека.

Для движения к нейтральному проходу войска были построены в колонну. Впереди шла туземная кавалерия, потом артилерия, потом следовала английская европейская пехота, а за ними полк индусов и полк храброго Гурха. Природные англичане, как видно, шли в самом безопасном месте в средине; этот прием есть обыкновенное правило в Индии и для объяснения его говорится, что белые англичане стоят индийскому правительству больше денег, нежели смуглые туземцы. Часть пехоты индусов и Гурха были рассыпаны в цепь, составляющую крайний ариергард.

Отряд, наконец, двинулся; но тут напор горцев на ариергард сделался чрезмерным. Цепь индусов и Гурха не устояла и бросилась бежать; будучи остановлена и устроена, она вновь бросилась назад; смятение стало всеобщим. Чтобы спасти отряд от гибели, пришлось перевесть английскую пехоту в тыл колонны и рассыпать часть ее в цепь. Неохотно дан был этот приказ и с колебанием был выполнен. Вскоре затем, в отряде стали передаваться из рук в руки неизвестно откуда взявшиеся клочки бумаги; на всех этих клочках были написаны следующие слова: «Во имя Бога отзовите, сберегите европейцев». Деморализация, очевидно, сделалась всеобщею.

Но час спасения приближался. По мере того, как отряд подходил к обетованной долине, ему открывалось величественное и торжественное зрелище. У входа в долину лежала огромная деревня, имевшая не менее 19 башень, наполненных стрелками; с обеих сторон дороги на холмах расположилось множество вооруженных, но нейтральных горцев. Так как солнце уже село и темнота распространилась в долине, то нейтральная деревня была освещена факелами и кострами. Сзади колонны пальба тысяч преследующих ее горцев охватывала отряд, как бы полукругом блестящих фейерверочных огней. По мере того, как колонна стала втягиваться в дружественную долину, фейерверк этот стал постепенно замирать и, наконец, окончательно потух. Ночная тишина охватила отряд и в радости, что Бог вывел их живыми из этой «пасти львиной», англичане подняли глаза и устремили их с беспредельною благодарностью на яркие звезды, пышно горевшие на мирном темноголубом небе.

Только к утру отряд дошел до своего лагеря у северного входа [141] в Когатский проход, люди находились в состоянии крайнего изнеможения и, в буквальном смысле, едва передвигали ноги. Во время этого ночного марша приходилось беспрестанно останавливаться и подавать сигналы для сбора отсталых и падавших от усталости. Потеря в рядах была большая.

(Источниками для составления этой статьи служили: сочинение бригадира Cotton’а: «Nine years of the frontier life»; сведения, доставленные мне лично бывшим комисаром Синда полковником Sir Henry Green и разные другие источники, имеющиеся в библиотеке Royal united service Institution в Лондоне.)

Генерал-маиор Горлов.

Лондон 4-го (16-го) ноября 1876 г.

Текст воспроизведен по изданию: Английская экспедиция в Когатский проход в 1853 г. // Военный сборник, № 1. 1878