-

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ В КАШЕМИРЕ.

(1828 года.)

(Заимствуется из вышедшего в прошедшем году сочинения Ковалевского: Странствователь по суше и морям.)

Едва ли мы отступим от правды, если скажем, что нет в мире земли прекраснее долины Кашемира, и стихи Томаса Мура (Лалла Рук), порожденные пылким воображением поэта, все еще не достигают истины в изображении всепоражающей красоты природы Кашемира.

Долина Кашемира образована Гималайским хребтом и находится на 5000 футах высоты от поверхности моря! Обставленная вдали громадными горами, она доступна для человека только несколькими особенными входами, представляя [10] таким образом мир отделенный, соседний небу, мир чудесный, который суеверные Индийцы почитают первобытным раем. Всего более поражает вас Кашемирская долина, когда вы вступаете в нее от Джалема, от раскаленных равнин в край прохлады и неги, исполненный всеми произведениями раскаленного юга и мощной природы севера. Здесь вы увидите в каком-то чудном и поражающем соединении исполинский кедр и восточную пальму, необыкновенной величины явор и березу, сосну и обвивающуюся вокруг нее виноградную лозу, как бы обрадовавшуюся такой небывалой на юге гостье. Присоедините к этому пестрые ряды цветов, которыми усеяны земляные крыши жилищ Кашемирских, что подало повод к мысли о висячих садах; яркую зелень, свойственную одной горной полосе и тихую, ничем и никогда не колеблемую гладь озера Вилар (Уаларр), на котором спокойно красуется Ненюфар, и все это Под чудным небом, из-за которого глядятся белейшие вершины Гималая на Кашемир, на свое любимое детище.

Века три тому назад; отец Ксавье, испанский иезуит, первый принес в Европу весть о Кашемире. Он сопутствовал Императору Акберу в его победах. Рассказы Ксавье принимали за сказки. Александр Македонский, во время своего всесокрушительного похода через Азию, [11] наслышавшийся о чудесах природы гималайской долины, тщетно силился проникнуть в нее. По какому-то странному стечению обстоятельств, двенадцать колоссальных алтарей, воздвигнутых им на южном берегу древнего Гефиза (Philostrat, vita Apollon, lib. 11. с. 43 изд. Olearius.) (Беяг) и означающих крайний предел его похода на восток, приходятся именно с той стороны, с которой с юга можно проникнуть в Кашемир.

Следя за победоносными армиями трех великих завоевателей Азии, шедших почти по одному и тому же пути, Александра, Тамерлана и шаха Надира, невольно поражается мыслию, как могла столь многочисленная масса народа передвигаться и с такой удивительною быстротой, через зыбучие болота Кундуза, через хребты гор, представляющих так мало выходов, и наконец через реки. Какие точные понятия о крае нужно было иметь Александру и какое гениальное соображение, чтобы переправить армию через Инд, именно близь Аттока (древнего Таксила) (Renell, Mem. p. 92.), единственного пункта, где Инд довольно тих и где можно было навести мост. Какую нужно было иметь силу характера, чтобы держать в повиновении многочисленную армию среди повсеместных лишений, нужд самых отчаянных, борьбы с природой, с туземными народами, и все [12] это вдали от родины, к которой были устремлены всеобщие желания и надежды.

Положение Кашемира можно определить по довольно точным измерениям 34°-м 7' 30'' северной долготы (другие определяют 34° 22' 58'', и может быть правильнее нашего). Он вне пределов периодических дождей, которые, как известно застигнули армию Александра Македонского в Пенджабе и заставили его предпринять обратный путь. Полоса дождей не простирается далее вершины Ротан-Панжяла и очень редко переходит чрез Пир-Панжял. В течении всей осени почти невидно дождя в Кашемире, но росы ниспадают обильно и поддерживают необыкновенное плодородие земли.

Кашемирская долина носит явные признаки своего подводного пребывания. Народная легенда говорит, что Казиапа, сын Марики, сына Будды, нисшедший на землю в том месте, где нынче Кашемирская долина и где было глубокое озеро Сати-Сара, увидел, как страждут люди от Жиладео, духа вод, и сжалился над людьми. Но прежде чем он мог ниспровергнуть злого духа, прошло много веков и сделано было много чудес с обеих сторон, пока наконец Вишну, вышедший из терпения, не помог Казиапу раздвинуть горы и выпустить озеро; тогда Жиладео остался как рак на мели и без труда был [13] наказан Казиапом, а может и совсем уничтожен, за подлинно не знаю.

Барон Гюгель, соглашаясь со своей стороны, что Кашемирская долина составляла прежде озеро, говорит, что не воды исчезли, но дно озера поднялось и это не особенным физическим потрясением, но посредством наносов песку и илу, образовавших сначала отмели, потом вовсе вытеснивших воды озера. Это заключение нам кажется не совсем правдоподобным. Не говорю уже о том, что почва земли не имеет следов наносного образования позднейших времен, но спрашиваю, куда же была вытиснута эта масса воды? Озеро Виллар, на которое Гюгель указывает, как на доказательство своей ипотезы, едва ли не опровергает ее. Правда, образовавшиеся от сплетения корней и стеблей водяных растении и потом занесенные землей и устланные растительностию пловучие массы покрыли во многих местах озеро, но за то оно, как утверждают старожилы, раздалось в ширину, и масса воды в нем не уменьшилась. Не основательней ли будет приписать уничтожение вод землетрясению, которое действует там с невероятной разрушительностию и, так сказать на наших глазах, произвело важные естественные перевороты, иссушило одни протоки, породило другие. Этим поясняется также народная легенда, которую мы рассказали. [14]

Кашемирская долина, скрывавшаяся от завоевании древних победителей своею недоступностию, привлекала постоянно алчность новых соседей. Она переходила из рук Индийцев к Монголам и потом, попеременно, то к Авганам, то к Сейкам, в руках которых и теперь находится: но кто знает, не перейдет ли она в скором времени к другим властителям, более сильным и постоянным в своих завоеваниях. Можно только одно сказать положительно, что уже нельзя довести ее до состояния более жалкого, как то, в котором она находится.

Был полдень, а темнота увеличивалась поминутно: в природе была тишина, не та тишина, — свидетельница сладкого отдыха, которым по временам наслаждается природа, истомленная постоянною деятельностию; но тишина страшная, которой робеет человек и зверь, предвестница бури и гибели. — К городу приближался путник, унылый, утомленный дальнею дорогой. По временам он озирал окрестность, и страшная существенность печалила его еще более. На роковом дереве, косипара, служившем плахою для преступников, висело несколько человек. Не было живого существа вокруг; дикие птицы умолкли и, казалось, исчезли, домашние стаями вырывались из под кровель жилищ и тяжелым летом неслись вдаль; природа видимо затевала [15] что-то ужасное. Это страдание, эта агония страны сильно действовали на путника.

Путник был Яксарт-хан, родственник Дост-Мухаммет-хана, и следовательно Фет-хана, и родной племянник Магомет-Азим-хана, бывшего владетеля Кашемира, с которым он отчасти разделял власть, когда Кашемир был под правлением Авганистана. Яксарт за что-то поссорился с своею фамилией и удалился из Авганистана к Реджит-Сингу, но магараджа Датора, принявший его сначала как гостя, близкого сердцу, воспользовался каким-то случаем для ссоры с ним, и лично враждуя со всею фамилией Дост-Мухаммета, приказал бросить своего гостя в тюрьму. Яксарт бежал. Но куда было удалиться? В Индию? правда, там в одном городе ласкали шаха-Шуджу, а в другой принимали членов фамилии Дост-Мухаммета — на всякий случай; но последние не любили Англичан. — В Авганистане приняли бы Яксарт-хана, как изменника, предавшегося Реджит-Сингу. Яксарт бежал в Кашемир. Думал ли он найти тайный приют между народом, который некогда любил его, или даже надеялся, при помощи вывезенных им из отечества драгоценностей и прежних друзей, овладеть Кашемиром и явиться грозным противником магараджи, к которому кипел он местью, — неизвестно. Во всяком случае, он рассчитывал на [16] магометанское население города, которое числом и нравственною силой преобладало над поклонниками Будды.

Только у самых городских ворот путник услышал человеческий голос; но это не был оклик часового. «Аллах экбер!» говорил нищий, простирая руку к путнику, которого молодость и благородная наружность, общая фамилии Дост-Мухаммета, давали ему надежду на дневной кусок. Яксарт бросил ему монету.

— Скажи, пожалуйста, спросил он, вымер ли народ в вашей стране, или только притаился в ожидании чуда, которое ему готовит небо.

— Не чудо, а кару! Смотри, видел ли ты небо, страшнее этого? Грудь надрывается и тоска невольно тянет к земле.

— Бедный народ! бедный Кашемир! -

И это тот город, что служил постоянным местом отдыха и неги для императоров востока, на который они расточали свои огромные сокровища, желая воссоздать рай на земле! Еще видны остатки их царских жилищ, но их окружают печаль и стоны: народные площади стали еще шире, но они не кипят более народом. Все пусто. Давно ли стук токарных и ткацких станов раздавался повсюду. На всей долине 150,000 жит. были заняты выделкой [17] дюшали (Нынче шали делают в Дели. Земли, даже в некоторых городах Средней Азии, но все они уступают кашемирским шалям, и азиатцы, не зная чем объяснить это, приписывают достоинство шалей Кашемира тамошней воде. До 40 тыс. человек занято нынче этой работой в Кашемире. Пара лучшей доброты шалей обходится работающим в 3000 рублей ассигнациями и продается за 4000 и даже несколько дешевле на месте.), или шалей, как называют их в Европе. Каменные изделия были превосходны. Город, как в день праздника, благоухал розами от выделываемой везде эссенции, которая не имея того сильного, удушающего запаха, как розовое масло, выделываемое в Турции и Персии, дышала всею свежестию вполне распустившейся розы, розы Кашемира! А теперь!..

— Кто правит в городе? спросил Яксарт. -

— Все тот же Магоммет-хан.

В это время послышался отдаленный гул, потом раскат, другой, земля дрогнула, всколебалась, и общий крик, общий вопль, словно сдавленный дотоле и вдруг прорвавшийся, раздался! Народ хлынул отовсюду; городские стены пошатнулись, закачались, башни мечетей, дома распадались: народ гибнул под развалинами, и стонал над развалинами; но это был только первый удар землетрясения. Яксарт кинулся к дому правителя, который уцелел; еще удар, и часть дома низверглась: оставался один фронтон, [18] который повис словно на воздухе... Удары землетрясения следовали так быстро один за другим, что земля некоторое время представляла вид взволнованного моря, как справедливо доносил правитель Реджит-Сипгу. Во многих местах образовались глубокие обвалы, как бы для того, чтобы преградить дорогу спасающемуся народу. Река Джелалам, или Бат (древний Гидаспис), вышла из берегов и с шумом и быстротою несла камни, увлекала трупы. Только, как объяснить тайну этого естественного явления, — озеро Виллар (Уаллар) было тихо и покойно, как бы ничего не происходило вокруг. Народ кинулся к нему и вдруг на берегах его образовались целые толпы, без приюта, без пищи.

Прошел день. Природа казалось успокоилась от своего восстания. Порыв ужаса прошел, и отчаяние, самое безнадежное, наступило. Народ стал возвращаться в город; еще возвышалось много домов, но по ним прошли шайки нищих, которым было все равно как и где не гибнуть, и оставшись в городе, ограбили что могли. Полиция, и без того слишком слабая, теперь не существовала. Правитель первый потерял голову и, лишившись всего ему близкого под развалинами своего дома, вопил более прочих. Трупы валялись в городе, стоны раздавались всюду: кто искал сына, кто брата, а природа [19] прояснилась, как в радостный праздник; но это не надолго: опять стемнело и опять застонала, загудела земля — и землетрясение повторилось со всем ужасом. Народ кинулся к своему спасителю, Виллару, но в это время посреди тихого озера образовался водоворот и, через несколько минут правый берег обрушился вместе с людьми, и озеро хлынуло в обвал. Народ разбежался куда и как мог.

Землетрясение продолжалось втечении трех месяцев, с некоторыми перемежками. Казалось природа хотела показать человеку, невыразумевшему всей силы ее созидания, всю мощь разрушения — и человек понял ее! — Едва ли когда она проявлялась в таком ужасном, всеразрушающем виде; земля представляла истерзанный, изувеченный, покрытый развалинами труп. Удар потряс и горы, и несколько обломков камней с грохотом скатилось на долину.

Настала зима, которая в Кашемире заметней, чем в окрестных местах. Всеобщая нищета и стужа породили холеру. Народ бедствовал невыносимо, а магараджа Реджит-Синг послал в Кашемир подкрепление своему гарнизону с требованием подати, простиравшейся до 3,000,000 рублей ассигнациями, суммы во всякое время значительной, если взять во внимание грабительство правителя и содержание гарнизона, которое падает на народ, но в то время, когда от [20] всего народонаселения кашемирской долины, простиравшегося за миллион жителей, едва оставалось 100,000 (Теперь это народонаселение опять возрасло до 200,000 жителей.), уцелевших в некоторых деревнях, или рассеянных по лесам и не имеющих средств к собственному пропитанию, — в то время эта подать была решительно неуплатима.

Яксарт-хан оставался в Кашемире, но вскоре увидел, что ему невозможно долее скрываться, потому правительство магараджи возвратилось в город. Он тайно, со своими приверженцами отправился в Шецар, лежащий в кашемирской же долине и едвали немногим уступавший в населении самому Кашемиру, в котором считалось, разумеется прежде, до 100,000 жителей.

Путники наши беспрепятственно взошли в город; видно было, что землетрясение здесь действовало с меньшей силой; еще возвышалось много домов, но в городе было пусто, улицы поросли травой, дворы стояли настежь; обезьяны безбоязненно перепрыгивали с крыши на крышу и своими уродливыми телодвижениями и гримасами дразнили путников. Яксарт и друзья его взошли в дом, в другой; по там было также пусто как и на улицах, отдавалось гнилью, и только всполохнутая дикая птица нарушала [21] тишину своим полетом, или забытый, уже разрушившийся труп напоминал о страшном событии в город.

Наконец, в отдаленном квартал, они встретили людей: два высохших скелета, в глазах которых еще теплилась жизнь, лежали на солнце и по истоме их видно было, что они, за невозможностию избежать общей участи, предались голодной смерти, не ища напрасно средств противостать гибели: это были поклонники Будды. Напрасно наши странники обращались к ним с вопросом, ответа не было. Вскоре они увидели мальчика, который убежал от них, как дикий. Но все таки они рады были, что увидели хоть признаки населения; далее приметили еще две тощие человеческие фигуры, словно выходцев из долины Иосафата в день страшного суда, и те скрылись; наконец они встретили старого друга Яксарт-хана, который обнял его, проводил к себе и за скудною трапезой, состоявшей из синара (trapa bicornis), единственной пищи кашемирских пастухов, рассказал об ужасе землетрясения и страшных последствий холеры. Квартал этот уцелел, потому что прервал всякое сообщение с городом, так по крайней мере думали его жители; прочие или вымерли или разбежались. Но не спасся и этот остаток живущих: была ль занесена холера [22] пришедшими, которые посещали зараженные домы, или была ль то воля Божия, только болезнь низошла сюда и смерть приосенила крылом эту горсть людей.

Невыносимо тяжела была жизнь для Яксарта; отчаяние овладело им, но друзья спасли его; когда пришел гарнизон магараджи в этот пустой город, они снарядили Яксарта купцом и отправили в Ладах. Чтобы точнее взыскать подать, новый начальник сделал строгую перепись в городе: оказалось в 2350 домах 40 человек жителей!...

Яксарт-хан, через Яркенд и Кашгар, прибыл в Кульжу, китайский пограничный город на западе, где встретился со мною и рассказал эту черную страницу своей жизни, как выразился он.

Землетрясение в кашемирской долине, продолжавшееся около трех месяцев, конечно непостоянно, но, весьма часто повторявшимися ударами, составляет необыкновенное естественное явление. Желая пояснить его, я собирал возможные относящиеся к нему сведения, и могу сказать, что выставленные здесь данные точны и числа по возможности верны.

Для тех, кого занимает судьба Яксарт-хана, прибавлю, что в одной из тюрем ханства средней Азии, он примирился с Казим-беем, [23] родственником Дост-мухаммет-хана и с одним из сыновей его, а через них и с самим Дост-мухамметом и в последствии играл роль во всеобщем восстании в Авганистане. Жизнь тревог и битв сделалась любимою его сферою.

Текст воспроизведен по изданию: Землетрясение в Кашемире. (1828 года.) // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 49. № 193. 1844