Образ войны англичан в Восточной Индии.

Наблюдая ход политических обществ, Историк с удивлением замечает необыкновенное различие в состоянии Европы и Азии: между тем, как первая, в продолжение последнего тысящелетия, сделала столь быстрые успехи в гражданском и военном устройстве, просвещении и нравственности, Восток, с незапамятных времен, остается при своих старых обычаях: в нем ничего существенно не переменилось, и образ мыслей прадедов виден во всех поступках позднейшего потомства. Некоторые умствователи похваляют такое [203] постоянство в первобытных обычаях, находя в том какую-то особенную оригинальность характера, какую-то привлекательную, поэтическую сторону жизни; но мы совсем иного мнения. Нам кажется, что такая упорная неподвижность в политическом и нравственном образовании есть явный упадок общества; ибо все, один раз принятое, со временем стареет, и ни к чему не годится; а народ, погрязший в неге и праздности, не имеет силы восстановить упадшее, так, что он напоследок, вместо свежей, деятельной жизни, влачит горестные дни свои посреди мертвых развалин. Не станем входить по все причины такой остановки в ходе ума человеческого; скажем только, что не мало тому способствуют климат и качество земли. На берегах Дона, в степях при Каспийском море, в пустынях Великой Татарии, видим, с самого начала Истории, беспрерывное появление суровых кочующих, хищных народов, какое бы название они ни имели. Китайцы, со времен глубочайшей древности, неизменно сохраняют свою первобытность; то же самое находим и в Восточной Индии, земле, менее всех прочих потерпевшей от [204] разрушительных походов завоевателей, в которой все чудесное, встречаемое по сие время, совершенно согласуется с преданиями древности. Таким образом роскошная жизнь Азиятцев, их празднолюбие и равнодушие ко всему лучшему казались нам всегда неизбежною болезнию, общею всем Восточным народам, сколько потому, что она в равной силе свирепствовала при Нине и Сарданапале при Соломоне и Ксерксе, при Крезе, при Турецких Султанах и Раджах Индийских, столько и потому, что самые отважные, мужественные завоеватели, Кир, Александр Македонский, Императоры Римские, Сарацины, Арабы и Монголы, чрез несколько времени после своих геройских подвигов, какою-то непреодолимою силою вовлеклись в подобную же роскошь и негу.

Новейшие опыты столь же неоспоримо подтверждают сию истину. Очень любопытные и занимательные подробности, касательно сего предмета, заключаются в книге Английского Майора Торна, под заглавием: Война в Индии, веденная Генералом Леком, Главнокомандующим, и Генерал-Майором Сиром Артуром Веллеслеем (ныне Герцог [205] Веллингтон), с 1803 по 1806 г. В сем сочинении, Майор Торн описывает, между прочим, образ войны с обеих сторон. Сколь часто упрекали древних Историков за то, что они ложно увеличивали обозы Дария и Ксеркса! Но сии обозы покажутся Спартанским войском против Английской армии в Ост-Индии, и при всем том превосходство сей последней пред Индейцами состоит отчасти в ограничении себя нужнейшими потребностями и в преимуществах внутреннего устройства; каковы же должны быть обозы при войсках Раджей?

Рассмотрим сие устройство армий несколько поближе. Самая малая часть находящегося в Индии Английского войска состоит из солдат, ибо на тысячу собственно сражающихся считается десять тысяч безоружных; стада слонов следуют за армиею, и за каждым ухаживает особый человек; верблюды несут поклажу, и на трех из сих животных полагается опять по одному прислужнику. Погонщик, или правящий повозкою, живет в Индии, как барин; ибо он, кроме езды, ни мало не заботится о своем животном; особый слуга убирает и чистит его, другой [206] нарезывает для него корм и обрывает корни у трав, которые, будучи хорошо перемыты, питают лучше, чем сено и зерна. Бесчисленное множество быков назначается для перевозки орудия, провианта, аммуниции и других поволок с поклажею; число их часто простирается до 80 и 100.000 голов, и каждый имеет особенного погонщика, которому он только одному повинуется. При провиянтных повозках находятся хлебные торговцы (бандъярры), которые хотя водружены копьями, ружьями с фитилями, саблею и щитом, но не годятся для сражения, а разве только для защиты обоза, заключающего б себе всю их собственность. Если войско становится лагерем, то ни один солдат не тронется с места, чтоб раскинуть палатку: на это есть особенные толпы обозных служителей. Но для чего не становятся на биваках, особенно, когда климат тамошний столь тепл? — К несчастию, он слишком тепл, и не позволяет стоять на открытом воздухе; ибо палящий солнечный жар насильно заставляет в полдень искать тени, а потому лагерь раскидывают для отдохновения в полдень; то же повторяется и ночью, ибо дождю [207] подобная, весьма холодная и насквозь проницающая ночная роса принуждает всякого, особенно к такой перемене температурю непривыкшего Европейца, искать защиты в палатке. Все это по крайней мере дело нужное; но здесь прилагают попечение не только о необходимом, но и обо всех родах удобности и роскоши. Толпы носильщиков паланкинов следуют за войсками, чтобы носить на плечах своих не только больных и раненых; но и усталых офицеров; десять подобострастных духов окружают такого небольшого сатрапа, в готовности служить ему по первому знаку: Капитаны имеют по 20, Майоры по 30, Генералы же более 100 таких прислужников. Многочисленные стада скота гонятся в след, для доставления свежего мяса и молока офицерам, которые не могут сносить пищи из царства растений. Солдаты, для утоления своей жажды, имеют водоносов, коих по одному приставлено к каждой палатке. И не смотря на все такие удобности, солдаты чувствуют жесточайшую тоску по отчизне. Для рассеяния оной, для внушения в них веселого духа и храбрости к сражению, придуманы также средства: множества [208] купцов со всеми богатствами Востока, фокусники, баядерки, танцовщицы, актеры и музыканты, наперерыв обольщают слух и зрение и доставляют возможный удовольствия, среди военного шума и опасностей смерти. Весь сей обоз тащится в виде колоссального продолговатого четыреугольника, который можно скорее почесть за подвижной столичный город, чем за войско, идущее на сражение. Но всего удивительнее, что такая армия всегда побеждала своего неприятеля, гораздо ее многочисленнейшего. При Асси, Веллеслей с 7,000 человек, между коими только половина состояла из Англичан, с 1700 человек Индийской конницы и 22 пушками, разбил Рова Сциндию, в армии которого находилось множество Французских офицеров, 20,000 человек пехоты, от 30 до 40,000 конницы и 100 пушек. Генерал же Лек, с 4,500 человек, одержал победу при Дели над другою неприятельскою армиею, состоявшею из 13,000 человек пехоты, 6,000 конницы и 100 пушек, под начальством Французского Генерала Буркьеня; оба сии Английские Полководца одержали кроме того победы во многих подобных небольших сражениях и стычках. [209] Тайна, которою они умели приковать к себе победу, состояла в том, что они всегда первые наступали на неприятеля, а не допускали нападать на себя. С примкнутыми штыками они неустрашимо бросались на ряды неприятельские, которые никогда не могли выдержать такого нападения. Тщетно Раджи связывали баттареи свои тяжелыми цепями, чтоб придать своей позиции более твердости: им надлежало бы лучше связать мужеством сердца своих наемников, а сего-то и недоставало, и многочисленное войско их служило только к увеличению собственной своей погибели, и к доставлению больших трофей неприятелю. Сие слабодушие тем более кажется непонятным, что Англичане, — которые не менее Раджей, угнетали народ, — умели внушить храбрость Индийцам, находившимся в их службе, ибо баталионы Сипаев их сражались, как старые Европейские войска. Впрочем Маратты делали величайшие ошибки в тактике. Орудия их стояли не батареями, но порознь, в одной линии, и только тем иногда были страшны, что артиллеристы, притворись мертвыми, и лежа подле пушек и под оными, спокойно пропускали мимо себя [210] Англичан, но после, вскочив, принимали их между двух огней; притом войска их расположены были всегда в одну только линию, без резервов, и следственно тотчас приходили в беспорядок и расстройство, как скоро оная была разорвана; конница их, хотя храбрая и привычная к бою, не была подчинена никакой дисциплине; и потому более занималась грабежом, чем сражением; наконец они вовсе не знали конной артиллерии, которая доставляла Англичанам величайшую пред ними выгоду. С таким же успехом действовали Англичане и в покорении крепостей. Ни одна не могла противостоять им, хотя они по большей части укреплены были каменными башнями, зубчатыми стенами, водяными рвами и т. п., и часто исправлялись Европейскими инженерами. Англичане всегда брали их приступом, врываясь в них чрез ворота или сквозь сделанный в стене пролом. Да и какое сопротивление могли найти они от худой артиллерии и еще худшего гарнизона Мараттов, вооруженного только ружьями с фитильными замками? Французские офицеры, находившиеся в службе у Раджей, как в крепостях, так и на [211] открытом поле, мало оказывали помощи, потому что они были только искатели фортуны, жадные до денег, а не настоящие воины, знающие свое дело. Из следующего можно видеть, на какие бесполезные и сумасбродные предприятия Раджи тратили часто свои сокровища. В крепости Акбарабаде, неподалеку от Агры, нашли, после покорения оной, пушку, весившую 96,000 Англ. фунтов, длиною в 14 футов и 2 дюйма и заряжаемую ядром в 1,500 фунтов весом. Она казалась вылитою из обыкновенного металла; но жители единогласно уверяли, что в состав ее примешано было множество золота и серебра; а потому за сей колосс предлагали Генералу Леку 72,000 талеров. Он не согласился, и хотел отправить сию пушку в Калькутту; но лишь только, взвалили ее на транспортное судно, как оно, не могши снести тяжести, потонуло. — Если бы Маратты в то время, вместо больших сражении, вели малую, томительную войну, столь сообразную с их обычаями и характером, столь выгодную по их многочисленной легкой коннице, словом, подобную той, какую после вели Испанцы против Наполеона, и какую с успехом [212] вел в 1804 году Голькар, то, вероятно, победа осталась бы на их стороне. Но теперь, когда Англичане утвердили уже свое владычество над большею частию Индостана, когда Раджи сохраняют одну только тень своего достоинства — теперь, говорю, что может возвратить независимость сей поседелой в летописях мира, и толикими чудесами ознаменованной земле, обреченной с самых баснословных походов Бахуса, быть достоянием завоевателей?

Н. Рашков.

Текст воспроизведен по изданию: Образ войны англичан в Восточной Индии // Северный архив, Часть 19. № 2. 1826

© текст - Рашков Н. 1826
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
©
OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1826