ИНДИЙСКОЕ СУЕВЕРИЕ. Видели вы Oriental Annual на 1836 год? Не альманах, а чудо! Когда у нас будут такие альманахи?

Он так красив, так мил, так великолепен, что надобно из него что-нибудь выписать.

Не удивительно ли, что Индия, так щедро наделенная природою, так роскошно лелеемая солнцем, назначена быть страною самых мрачных, самых ужасных предрассудков и суеверий? В числе множества других примеров этого странного направления человеческого ума, издатель альманаха, Oriental Annual, рассказывает одно происшествие, которого, надобно думать, сам он был очевидцем.

«Перед выездом из Танжора, говорит альманачный автор, я был свидетелем одного из тех страшных подвигов суеверной набожности, которые здесь так обыкновенны. Рано утром ехал я верхом по берегу Кевери, вдруг вижу, что купа людей, человек шесть, сходят по его скату к самой реке. Она тут в несколько сажен глубиною. Остановившись посмотреть, что будет, я увидел, что один из этих людей готовится войти в воду. Он был не самых молодых лет, однако ж, сколько можно судить по наружности, в полном цвете здоровья. Он стоял на берегу, и с обеих сторон два брамина привязывали ему по большому глиняному кувшину за плечи. После этого он положил несколько земных поклонов и вошел в реку. Он спрыгнул с берега в значительную глубину, но кувшины не дали ему потонуть. Брамины сложили руки на груди и смотрели на него молча. Они не трогались с места ни для его спасения, ни для ускорения его смерти. Несколько времени плавал он по реке и как будто молился.

«Поверхность воды была гладка как зеркало, кроме где возмущалась движениями его тела; она представляла [28] верную эмблему той бесчувственности, с которою жрецы кровожадной веры глядели на это ужасное самоубийство.

«Несчастный много раз делал усилия зачерпнута кувшинами воды, чтоб довершить свое собственное жертвоприношение. Увидев, что не может этого сделать, он пустился к берегу, ухватил полуобнаженный корень ближайшего куста и нагнувшись вперед, успел оборотить горло одного кувшина к течению и наполнить его водою. Это служило только к продолжению тягостной, предсмертной борьбы, потому что порожний кувшин не пускал его ко дну, а другой тянул вниз до такой степени, что страдалец начинал захлебываться. Среди этих борений он однако ж постоянно всплывал на поверхность, но только что успевал перевести дух и тотчас опить заливался водою. Это продолжалось несколько минут, но бедняк ни разу не покусился выйти на берег; напротив, решимость его умереть была очевидна до последнего мгновения. Видя, что страдание его не скоро кончится, я закричал браминам, чтоб они разбили пустой кувшин, но эти надменные жрецы не удостоили обратить внимания на мои речи. Наконец, один из предстоящих, видно пожалостливей других, бросил в порожний сосуд камнем: несчастный тотчас канул на дно, и лишь несколько пузырьков вскочило на поверхности воды, которая слила над ним свои мирные струи, не оставив ни малейшего следа этой ужасной трагедии суеверства».

Текст воспроизведен по изданию: Индийское суеверие // Библиотека для чтения, Том 13. 1835