-

Замечания достойные черты, из описания странных приключений с поручиком английской службы Джоном Шиппом, во время военной службы его, им самим описанной (в 1830 году.)

Хотя нельзя сказать, чтобы служба Поручика Шиппа, заслуживала особенного внимания, однако же читателя наши, вероятно, не без некоторого удовольствия, прочтут сообщаемые здесь странные приключения с ним встретившиеся, из коих некоторые и поучительны, в военном отношении.

Джон Шипп родился в 1785 году, в местечке Саксмутгам, в Графстве Суффолк. Охота к воинской службе в нем рано возбудилась; и на 10 году вступил уже он, флейщиком, в 22-й [89] полк, который сформирован будучи в Колчестре; после многих перемещений из одного гарнизона в другой, отправлен был, из Портсмута, на мыс доброй надежды. На море полк много потерпел от скорбута, и в жалостном состоянии прибыл наконец в Симонский залив, и был там помещен в Муйзенбургские шалаши. Тут терпели они много беспокойства от Павианов (больших обезьян), кои стадами, водились на соседственных горах. Они всегда распологались близь шалашей, и крали все, что им попадалось, особливо же шинели и одеялы, так что при выступлениях из оных, всегда должно было оставлять караул для охранения оставляемых там вещей. Однажды похитили они одно одеяло из разложенных для просушения; Англичане, в значительном числе, с дубьем и каменьями, пустились за ворами, чтобы их наказать; однако же были решительно обращены вспять, и с криком и воем провожаемы обезьянами до самых шалашей, около коих провыли они всю ночь. Одеяло разорвали они на куски в коих, на другой день, щеголяли, как [90] в плащах, около шалашей. Заметили, что при свалке сей, предводительствовала одна седоголовая обезьяна, которую солдаты прозвали дядя Муррей.

Однажды пробрался дядя сей в самые шалаши гренадеров, и намеревался стащить одно одеяло, но был пойман возвратившимся со смены караулов. Солдаты, связав его, обрили ему рожу и голову, он смиренно выдержал операцию сию; но когда он, в сем виде, возвратился к товарищам своим, то приняли они его в дубье и забросали каменьями, так что он принужден был возвратиться в шалаши, и там уже остался; на конец привык к сей, нового рода, жизни своей и сделался тих и смирен.

В сие время учинили Кафры нападение на колонию, и для выслания против них в Графрейнет (в отдаленности лежащее жилище колонистов) составлена была рота из надежнейших людей выбранных в шести полках. Мундир ей дали зеленый и ружья вороненые, как обыкновенно охотничьи. При появлении роты сей удалились Кафры в леса свои, после небольших сшибок. Народ сей вооружен луками и стрелами, [91] кои они на расстояния 60-80 шагов пускают весьма метко. Поход по диким местам сим был весьма затруднителен, и прежде всего истребились башмаки, и были заменены сандалиями из буйволовой шкуры. Прочая одежда претерпела подобные же превращения, и Шипп забавным образом описывает в каком виде рота сия, после более двухлетнего пребывания в лесах сих возвратилась к мысу Доброй Надежды.

В 1801 году мыс сей возвращен был Голандии, и Англия вывела от туда войска свои. Рота посажена была на суда, а Шипп, с Офицерским обозом, в сопровождении одного крестьянского семейства, отправлен был сухим путем в Кангитан, куда и прибыл он благополучно. Вскоре после сего отправлен был весь полк в Остиндию, в Калкуту. Шипп в сие время был 18 лет, выучился читать и писать, и возжелал уже поступить в высшие звания; ибо настоящее его состояние барабанного ученика весьма ему наскучило. Желание его совершилось; он был произведен в капралы: и при сем случае открывается, что жена [92] фельдфебеля в Английской Армии, есть особа весьма важная, Королева всех жен солдатских, и что за большое почитается отличие, когда она кого позовет на чай или на вечер.

Шесть месяцев спустя, получил он новое изъявление милостивого к нему расположения Начальников: он пожалован был в сержанты, и вскоре определен был щетчиком, род полкового квартирмейстера, который снабжает солдат всеми потребностями, с получением сопряженных с оным выгод для себя.

Полк, к коему принадлежала рота сия, был уже в походе, и вскоре выступила и она. Это было зимою, и поход предстоял ей дальний. При проходе чрез Калкуту вычтено было с каждого по 8 рупий; а за что, того даже и Офицерам объявлено не было. От сего последовало возмущение, в следствие коего наконец узнали, что с каждого в Калкуту вступающего солдата вычитается по 8 рупий, на могущие случиться издержки на погребение его. По ходатайству Офицеров возвращена была солдатам сия, в своем роде единственная подать, и они, [93] устыженные и успокоенные Начальниками своими, усмирились, и вошли по прежнему в повиновение.

Англинская Остиндская компания была, в сие время, в воине с Пиндарийцами и с Гулкагом, от коих, под начальством главного Предводителя, выступило против Англичан 60,000 конницы и 25,000 пехоты. Народы сии живут грабежом и войну ведут одними набегами. О лошадях их, и о чрезвычайной резвости оных рассказывает Шипп чудеса. Всадник, говорит он, поворачивает коня своего на задних ногах 50 раз, не трогаясь с места. Они вооружены копьями: в 17 футов длиною, и весьма искусстно оными владеют. Жены их также кавалеристы и вооружены огнестрельным оружием и саблею, коими они действуют не менее искусство как в мужья: их. Детей возят они с собою, спереди и сзади седла. Во время марша беспрестанно окружали они Англичан, и производили, выстрелы по их колонам; но от пушечных выстрелов Англичан много потеряли они людей. Они в день делают переходы до 12 Немецких миль (34 версты). [94]

Ноября 16-го, 1804 года, удалось Англичанам, под предводительством Генерала Лаке, у Фурра-Кабада, внезапно напасть на кавалерию сию, и принудить ее к сражению. Они до того упиваются опием, что ни один часовой, на постах, сна одолеть не в силах; и тут хоть выстрели ему из пистолета под нос, он не услышит.

В сем положении были они, в одну ночь, окружены и, отчасти сонные, изрублены; а остальные вбежали в крепость Драг и соединились там с пехотою, которая несколько дней пред тем, от Генерала Фрацера, претерпела подобное же поражение и лишилась всего обоза своего. Гулкаг, по сей причине, бросился в крепость Буртпоре, которая в новейшие времена ознаменована вторичною осадою.

Первое предприятие Англичан было штурмование Дрига. В холодную зимнюю ночь (25 Декабря 1804 года): отряжены были 700 человек для всхода на брешь, в числе коих был и Шипп с ротою. Месяц только что взошел и осветил вал, столь часто усаженный копьями, что казался густым лесом. [95] Производимые, изредка, пушечные выстрелы, и пускаемые ракеты напоминали, что неприятель не дремлет. Шипп от старших товарищей своих получил два наставления: 1) никогда не проходить мимо лежащего на земле мертвого неприятеля не приколов его, потому, что они часто, притворясь убитыми, нападают сзади на прошедшего мимо, 2) когда вблизи упадет граната, или ракета то броситься сколь можно ближе к оной ниц на землю, и лежать пока последует взрыв.

Штурмующие, вскоре попали под перекрестные выстрелы, Шипп был впереди. Не много вправо увидел он что неприятельской канонер наводит пушку. С тремя товарищами бросается он на пушку, чтоб ее загвоздить, в самое сие время выстрел последовал и его сбило с ног. Один из неприятелей взносит уже над ним штык, чтобы, приколоть его, но подоспевший ему на помощь гренадер, удачным выстрелом, свалил противника его. К щастью были пушки Индейцев наводимы слишком высоко, и ядра пролетали вверх голов Англичан. В 50 шагах от бреши прострелили Шиппу голову, и он [96] повалился за мертво, однако же опять оправился и встал, и вскоре, несмотря на упорнейшее сопротивление, не смотря на скатываемое с вала каменья, бревна, горшки с. зловонными веществами, за жженую солому, и проч. Великобританский флаг водрузен был на бреши. Сражение еще продолжалось в улицах города: один неприятельский Цеминдар (высший Офицер) настигнут был в Паланкине его и тут изрублен. Он выстрелил по Шиппу, которому, за то, досталось в добычу особого устроения ружье его; и он после, оное продал за 100 рупиев.

Не за долго пред тем, пять рот Англичан передалось неприятелю с оружием и обозом. Они, в полном мундире, стояли здесь вне крепости, пред главными воротами, как будто в деле неучавствовавшие. Они просили пощады, однакоже, по приказанию, истреблены были почти до последнего. В три часа пополуночи Шипп почувствовал себя столь изнуренным, что должен был, для отдохновения, зайти в дом. Рана его в голове призвана была опасною, а сверх сего страдал он еще и от контузии, полученной от ядра, от [97] которой и после долго не мог он излечиться. На другой день нашлось, что убитых неприятелей больше чем на штурм отряжено было Англичан.

После сего выступил Генерал Лорд Лаке против крепости Буртпоре, под стенами коея Гулкаг расположился с конницею своею. Декабря 29-го, 1804 года, явилась Английская армия в виду крепости; Индийскою конницею захвачено было множество нестроевых, коих при Английской армии в Остиндии, всегда находится несметное множество, и они были ужаснейшим образом изувечены. Между передовыми постами беспрестанно происходили схватки, и в одной из оных, Шипп, похрабровавши забрался слишком далеко, и чуть не попал в плен: к щастию, к стати пущенное, с передового Англинского поста, ядро, избавило его от окружавших его неприятелей. В ночи на 1-е Генваря траншея открыта; к рассвету наполнился валганг людьми, и видны были знамена и чалмы всяких цветов. С крепости стреляли во весь день, и на ночь освещена она была голубыми огнями: музыка и барабаны гремели без умолку. Шипп [98] упоминает, что выстрелы из Индийских орудий производят какой-то особенный, неприятный звук: он полагает, что сие происходит от того, что орудия их чугунные, а ядра из кованого железа, и имеют шароховатую поверхность. На валу продолжался во весь день ужасный шум и крик. Крепостной вал был земляной, ядра в него вбивались как в насыпь, делаемую для практических учений, и бреши пробить было не возможно. Мортирные и гаубичные батареи производили однако же значительное действие, и видно было как осажденные, укрываясь от бомб и гранат, перебегали по валу с одного места на другое; вскоре однакоже они успокоились, и стали копать себе ямы в земле, в коих они спасались от действия бомб. В один день появился Радшаг со свитою своею на главном бастионе, имянуемом Шабручь, и в подзорную трубку, смотрел на работы Англичанами производимые. — В них пустили несколько гранат, и в миг Его Высочество и вся свита его с вала исчезли. В след за сим начали с бастиона сего стрелять по Англичанам, из [99] огромной пушки, 72 фунтового калибра, которая до сего оставалась в бездействии. От выстрелов ее дрожала земля как при землетрясении, но ядра пролетали высоко над головами Англичан, потому что пушка была наведена слишком высоко, и понизить направление оной было не возможно. Солдаты, у коих на всякое приключение, всегда готовы остроумные изречения, прозвали пушку сию учтивым Фомою, потому что она только шумела не причиняя вреда. На расстоянии двух Англинских миль, (наших около 3 верст) сбило фланг у ставки Лорда Лаке, и другим убит вол на таком же расстоянии. Наконец образовалась однако же род бреши, которую признали удобною для всхода на вал. Штурм был назначен 9 Генваря в 9 часов вечера, и Шиппу назначено было вести один из передовых отрядов. Он приготовил ружье свое и признал за нужное наточить штык, потому, что Индийцы зимою носят, вершка в 2 толщиною, шерстью набитые, простеганные платья, коих, как он уверяет, пуля не пробивает; и следовательно можно с ними [100] управляться только штыком. В 8 часов последовал заревой выстрел, Шипп простился с конем своим и с собакою, и, с 12 охотниками, отправился на указанное ему место, преисполненный духом потребным для той роли, которая в сей кровавой драмме ему была назначена. Пред самым приступом к штурму, дан ему был в проводники один из передавшихся неприятелей, но, по приказанию Полковника 75 полка Майтланда, должен он был его отпустить. Неприятель увидел штурмующих не прежде, как когда они были уже шагах в 50 от рва. Началась с крепости жесточайшая пушечная и ружейная пальба, ракеты полетели по всем направлениям, по всему валу засверкали голубые огни, воинские трубы загремели, и среди страшного смятения извергали, с валу, на штурмующих, огнь и пламя, и крепость казалась потрясенною в самых основаниях ее. Зрелище было, с ужасом, величественное. Англичане попали сперва на водяной ров, в 120 футов шириною, в коем был остров обороняемый пехотою и двумя пушками. Охотники соскочили в ров и прогнали неприятеля. [101] Шипп предлагал броситься за бегущими, чтобы вместе с ними ворваться в крепость; но как сие было не согласно с полученным приказанием, то обратились они к бреши, и, к крайнему удивлению, нашли ее ко всходу на вал вовсе еще неудобною. Они с трудом могли по оной взлезать, по три человека в ряд, и кто оступился, скатывался в ров, которой в сем месте весьма, был глубок. По бастиону, вплоть у бреши, был разложен сухой хворост, который теперь зажгли, и огнем сим брешь так была освещена, что осажденные могли штурмующих перещитать по одиначке. Один выстрел сразил на повал обоих начальствующих Офицеров и ранил Шиппа в плечо; но не смотря на то, взобрался он, сам-третей, на самую брешь. Тут однако же нашли они, что неприятель исправил уже повреждения в бруствере и наколотил в землю плотный ряд заостренных бамбусовых кольев, в промежутках коих беспрерывно сверкали их копья, и вылетали стрелы, а вместе с сим беспрестанно просвистывали около ушей их бросаемые по них каменья, [102] деревянные чурбаны, горшки с зловонными веществами, зажженные пучки соломы. В сумятице сей попал Шипп, одною ногою, в дыру, сквозь которую видна была тревога в городе происходящая. За ногу сию захватила его рука из крепости, и он высвободиться мог только вытащив ногу из сапога, который остался в добычу неприятелю.

Как, по причине значительной потери людей, не было возможности занять брешь, то приказано было отступить, и надлежало опять ретироваться чрез водяной ров, в коем погибли еще несколько человек. Офицеры все были убиты либо ранены, и неудачное предприятие сие привело в уныние осаждающих. Из ран были вырезываемы куски: меди, железа, каменьев и стекла. Между тем как приготовлялись к штурмованию крепости в другом удобнейшем месте, сделано было нападение на лагерь Гулкага, и отбито у него множество слонов, лошадей, верблюдов, из коих несколько и навьюченных, знамен и оружия. В отмщение за сие, выслал Гулкаг, в тыл Англичанам, отряд для отбития подвоза ожиданного из Мутры. Лорд [103] Лаке, узнав о сем, чрез разведчиков своих, выслал наперед навстречу тому подвозу один полк Кавалерии и баталион Пехоты, а вслед за ними еще два полка Кавалерии, за коими двинулась и вся почти Армии; ибо по слышанным пушечным выстрелам, должно было заключить, что на конвой сей напал неприятель, в большой силе. Индийцы обращены были в бегство, лишившись 40 знамен и всей своей Артиллерии. Одноглазый Гулкаг сам ими предводительствовал.

Второй штурм назначен был 20 Генваря 1805 года, Инженерами приготовлен был мост из бамбусового тростника, поддерживаемый на воде надутыми хожеными рукавами: его несли 100 человек. Шипп при сем был опять со своими 12 охотниками, из коих половину дорогою перебили; и когда подошли ко рву, оказалось, что мост короток и его унесло течением. Выстрелы с крепости были смертоносны, 700 человек убиты или ранены, и предприятие сие должно было опять оставить. Тут прострелили Шиппу голову пулею, которая вошед выше правого глаза, вылетела над [104] левым, так что лоб повис ему на лице. Он, что почти невероятно, помощию крепкого сложения своего, от раны сей вскоре оправился. Случай сей воспрепятствовал ему однакоже участвовать в третьем штурме, совершенном 20 Февраля, в коем 76 полка Поручик Темпель заступил его место. Штурм сей также был отбит, с потерею 500 человек. Начальствующий Генерал приказал на другой день опять идти на штурм, и тут уже Шипп не вытерпел, явился к сему Поручику и, впереди отряда, был на штурме. Теперь удалось взойти на брешь, но в крепость спуститься было невозможно, ибо защищавшие брешь, были в полном вооружении; и Шипп, пишет, что он сам три раза выстрелил по одному, шагов на 15 от него стоявшему, но тот и не пошевелился. Горшок с горючими веществами попал ему на патронную суму, и оную взорвало, а его отбросило в ров. Пока он там сидел в глубоких размышлениях, ударило подле него ядро в землю и обрызгало всего его грязью. В сие время дано было приказание к отступлению, и [105] Шипп озаботился как бы выбраться изо рва. Надлежало осаду вовсе оставить и Англинская армия отступила. Мимоходом будь сказано: вся осадная артиллерия Англичан состояла, кроме мортир; из 4 только орудий большого калибра, для пробивания бреши.

Вскоре после того заключен был мир, и Шипп произведен в Прапорщики. Отличною храбростию своею, приобрел он благоволение от Начальствующего Генерала, который не токмо пригласил его к столу в день производства его, но и подарил ему палатку, двух верблюдов и лошадь, и позволил ему, на его счет, взять от казначея столько денег сколько ему нужно; и, тем еще не удовольствовавшись, произвел он его, чрез три недели, в Поручики в 76 полк, прозванный бессмертным, потому что в оном, у большей части солдат были раны пулею, по две, по три и по четыре; а у одного даже шесть. У Шиппа головная рана зажила; однако же весьма лишь медленно, и при соблюдении строгой диеты, но осталось для него навеки предвозвещателем ненастной погоды. [106]

В 1807 году полк сей, после 25 летнего пребывания в Остиндии, а Шипп после 10 летнего отсутствия из Англии, отправлены были в свое отечество из Калкуты. В сие время была война с Францию, и флот сей, состоявший из 13 Остиндских судов, был сопровождаем двумя линейными, 74-х пушечными, кораблями. Около Мадагаскара настигли они Французское крейсирующее судно, и как один из линейных кораблей оное обогнал, то почитали судию сие уже взятым. Вдруг оно останавливается, и маневрирует, как будто хочет сдаться, но, между тем как Английской корабль подходит, не стреляя, дабы не повредить сего прекрасного приза, пустило оно в него залп со всего борта, и так его повредило, что он не мог уже более тронуться с места, и в месте с сим пустилось оно от него на всех парусах и благополучно ушло, к величайшему удовольствию бывшего на Английском корабле пленного Французского Офицера, который заплясал от радости. После оказалось, что судно сие было 64-х пущенный фрегат, Леканоние, из Иль-де-Франса. В [107] Октябре, того же года, прибыл флот в Англию. И полк сей попал в гарнизон наперед в Дортфорт, в Капте, а потом в Нотинггам. Чрез некоторые неосторожности вошел Шипп в долги, и дли заплаты оных принужден был продать звание свое. Но как он никакого состоянии не имел, то завербовался опять в службу, в 24-м Драгунском полку, где, по сделавшимся известными Начальству, прежним подвигам его, вскоре произведен был в сержанты. Генваря 8-го, 1808 года, отправился он из Шипгида, с полком, опять в Остиндию, куда, перенеся разные в море трудности, прибыл благополучно. Полк, в верх по реке Гангесу, отправлен был в гарнизон в Кавнпур, переезд сей продолжался 3 месяца.

В Кавнпуре нашел Шипп одного Офицера, с которым он был знаком когда был сам Офицером, и был им принят весьма дружественно. По некотором отдохновении отправился полк, сухим путем, в Мирут, куда прибыл 9-го Октября 1809 года. Офицеры, на марте сем, всеми мерами старались не токмо облегчить солдатам трудности [108] похода, но и соделывать им оный приятным. Шипп пишет: что самая приятная эпоха во всей жизни его был поход сей. При вступлении в полк был он всеми Офицерами принят весьма ласково; только некоторые завистливые товарищи, каковые, к сожалению, везде есть, сначала делали ему некоторые неприятности. Он должен был пройти всю школу рекрута конного и пешего, что для него, разумеется, было весьма нетрудно, и вскоре не токмо от ученья был освобожден, но еще и пожалован в экзерцир-капралы, и экзерцир-унтерофицеры (в учители). В 1813 году был он произведен в фельдфебели, от чего и денежные обстоятельства его пришли в лучшее состояние. В конце 1814 года Шипп опять произведен был в Офицеры, Прапорщиком в 87 пехотный волк, стоявший в Динапуре. Он туда прибыл 5 Генваря 1815 года, проехав 400 миль в 5 дней. Узнав, что полк уже выступил в поход, ибо между тем объявлена была война Непаульцам, отправился он чрез два дни вслед за полком. Страна сия наполнена была разбойниками, кои однако же вообще весьма [109] боятся огнестрельного оружия. Они обыкновенно кричат голосом какого-либо зверя или птицы, вероятно для того, чтобы шумом, приближением их производимым, отвратить внимание. Они ходят совсем нагие, волосы у них гладко обстрижены, и все тело смазано маслом, так что трудно такого удержать когда его и схватишь. Сие случилось и с Шиппом, когда, в одну ночь, посетили его разбойники сии. Рука проскользнула у него по лицу и он схватил ее, но разбойник тотчас из рук его выскользнул и исчез.

Полк, к, коему принадлежал Шипп, стоял, вместе с прочими, в лагере, милях в 35 от обширных Непаульских лесов, коих он описывает ужас вселяющими. На высотах гор видны были укрепления и частоколом огражденные убежища жителей, и в отдаленности торчат снежные горы. В три дни дошла армия до местечка Сумарабаса, лежащего у опушки тех страшных лесов. Грунт тут был глинистый и болотистый так, что скот с трудом мог проходить и тащить орудия. Оставленный каменный [110] дом в два этажа, с одним узким входом, превращен был в депо, в огражден брустверов со рвом. В следующий день, несколько Офицеров, в числе коих и Шипп, поехали верхами по широкой тропинке, в лес. При самом въезде в оный, увидели они, в сторону от дороги, около лужи, множество медведей. В многих местах видны были остатки огней от часовых, поперег дороги навалены были большие деревья; наконец настигли и на горящие еще караульные огни, и в иных местах, люди, единично, перебегали дорогу; теперь признали что пора воротиться, и тем еще более, что дошли уже до другого края леса, который, в сем месте, найден шириною около 13, Английских миль. Офицеры благополучно возвратились, и по доставленным ими сведениям, Выступили на другой день в поход. Простой редут или частоколом огражденное место, составили бы непреодолимое препятствие или по крайней мере стоили бы много людей и времени; ибо, за густотою леса, не было бы возможности их обойти; но Непаулезцы сего не догадались, и [111] вероятно совершенно полагались на неприступность их гор.

Англичане, прошед лес и вытянувшись из оного еще на некоторое расстояние, вдоль по каменистому руслу высохшей реки, вышли на сцепленный ряд холмов, представлявших взорам вид восхитительный; они, в виде терасов, набросаны один на другом, и украшены различными деревьями и кустарниками: инде одиначный каменистый холм возвышает главу свою выше прочих, и как будто вызывает пришлецов сих на битву. У подошвы груды холмов сих, поставлены были неприятелем, два сильные пикета, из коих один в таком же доме в каковом Англичане, в Сумарабасе, учредили свое депо; но оба они, не сделав ни одного выстрела, удалились в кустарники. Англичане, заняв оставленный дом, оный укрепили и учредили тут второе депо и место сообщения. Между тем Офицеры Генерального Штаба высматривали всю окрестность. Сие продолжалось довольно долго, и наконец объявили они, что граница, в сем месте, Весьма укреплена, и что, не [112] подвергаясь большой опасности, нельзя в сем направлении идти вперед. Во все стороны разосланы были шпионы. Они возвратились не прежде как на третий день к вечеру: во ничего узнать было не можно: Офицеры Генерального Штаба работали запершись. Рассказывали, по секрету, что предприятие должно вовсе оставить, потому что слишком уже опасно подаваться далее вперед; но вдруг, в одну месячную ночь, шепотком распространилось приказание быть готову к выступлению, и, чрез час все уже были на походе. К руслу реки, около коего оставался еще лагерь Англичан, примыкает узкая каменистая ущелина: от туда пришли последние шпионы, туда направлен был и марш Англичан. Большая часть Армии оставалась однакоже в лагере а посланы вперед только два полка и две, 6 фунтовые, пушки, везомые слонами. Местоположение было столь неудобное, что в час едва проходили 1200 шагов.

На рассвете, полк, в коем находился Шипп, вышел в котловину. По вершинам холмов, котловину сию образующих, суетился неприятель и [113] подавал сигналы. Между тем занимался. Генерал распределением войск и высвобождением орудий из каменистой ущелины; для сего Пионеры просекли дорогу и устлали ее срубленными деревьями. Чудесно было видеть с какою осторожностию, наперед из ущелья, с своею пушкою, выбиравшийся слон, испытывал надежность дороги, и с каким упорством, не смотря ни на какие ласки, посредством коих обыкновенно все из него сделать можно, он с криком отказывался идти вперед, когда дорога казалась ему не надежною, и как он был доволен когда он мог решиться идти вперед, по лучше укрепленной дороге, сомнительною прежде ему казавшейся. Другой слон на все сие смотрел с большим вниманием, и разными телодвижениями изъявлял принимаемое, им в том участие. Когда он увидел, что товарищ его выбрался на верх, испустил он крик подобный звуку трубы; сие признали за изъявление радости. С большим лишь трудом могли его заставить, по той же дороге, выбраться из ущелья, и когда осталось ему сделать несколько, [114] последних шагов, подал ему первый в верху хобот свой, и оплетя его об хобот товарища своего пособил ему взлесть на верьх. Оба слова разными знаками изъявляли свое удовольствие по совершении сего трудного предприятия, и им в награду дали несколько лакомства.

Вслед за сим подоспело и прочее войско, и тут уже узнали и Непаулезцы, что неприятель в значительном числе вступил в их землю. Они говорили, что Англичане не люди а черти, коим и стихии повинуются. При наступлении ночи появились огни на всех вершинах гор. Шипп поставлен был не далеко вперед выдвинутом, передовом посте, и приказано ему было избегать всякого шума и огня не разводить. В следствие сего говорили только в шепот и были в беспрестанном ожидании, что последует. Люди дрожали от холода — это было в Генваре. Когда взошел месяц: оба передовые часовые, вдруг, вскрякнули: кто идет? и выстрелили. Оказалось что то был медведь — а весь лагерь, к крайнему неудовольствию, был встревожен: ибо [115] выстрелы всех разбудили и весь отряд выскочил к ружью.

Лишь к рассвету прибыли съестные припасы, без коих люди пробыли 24 часа. Шипп, при сен случае, выхваляет Ирландское войско — полк в котором он находился состоял из Ирландцев. Они, пишет он, бдительны, усердны, щедры, всегда готовы последнее разделить с товарищами, и скрывать их проступки: они в высшей степени миролюбивы, но в сражения настоящие черти. Иногда происходили тут и проказы. Однажды когда Шипп по утру пришел к команде, произошел всеобщий хохот. На вопрос его о причине сей радости спросил у него один из солдат: видели ли Ваше Благородие сего дня лице свое? Нет отвечал он, неужели ты думаешь что я ношу зеркало в кармане? так кто нибудь подшутил над Вашим Благородием; — ему во сне намазала престрашные усы. Он, за шутку сию отмстил тем, что в свою очередь тому товарищу своему, спящему связал ноги, и вдруг вскрикнул к ружью прыжки его столько же насмешили всю [116] команду как и усы, кои он Шиппу намазал. Таким образом старалась в лагере разбивать горе свое.

Вскоре выступила колона опять вперед, все придерживаясь руслу высохшей реки. Везде находили, только лишь потушенные огни, а в иных местах и горшки с остатком вареного рису, что означало, что неприятель держался все вблизи. Легкая рота высматривала и обыскивала все кустарники. При сем случае рекомендует Шипп, молодым Офицерам, не вдаваться, безрассудно, вперед, в чужой земле, и всегда стараться иметь тыл свободным. Он был прикомандирован к легкой роте. Им на дороге попалось несколько бедняков, кои тотчас бросились, ниц пред ними и ожидали смерти; ибо пардона у них не знают. Оказалось что то были крестьяне из ближней деревни, кои от неприятеля посланы были за рисом. Им было объявлено, что они спокойно могут идти домой, чему они чрезвычайно обрадовались. Они бросились к ногам Англичан и отвесили им по крайней мере по 100 поклонов. [117]

Отряд подошел к одному посту, которого шпионы описали чрезвычайно крепким. Он состоял из такого же дома, каковых много уже встречали, но только в большем виде. Дом сей без труда был занят. Равномерно, и другой, стоявший в лесу, и коему вела одна только тропинка. Неприятель бежал без всякого сопротивления. Находили горшки, с кушаньем, для обеда им готовленным, еще на огне; однако же, из опасения быть отравлеными, их разбивали. При входе нашли тело одного из шпионов ужаснейшим образом изувеченное, со всеми признаками мучительнейшей борьбы со смертию. Руки у него были отрублены вплоть у плеч, и засунуты в диры в боках его, для сего, прорубленные. Солдаты до слез были тронуты, и поклялись отмстить за такую смерть его. В одном из домов сих устроено депо и поставлены тут 6 пушек.

(Будет продолжение.)

Текст воспроизведен по изданию: Замечания достойные черты, из описания странных приключений с поручиком английской службы Джоном Шиппом, во время военной службы его, им самим описанной (в 1830 году) // Военный журнал, № 5. 1831