Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ЗИНОВЬЕВ В. Н.

ЖУРНАЛ ПУТЕШЕСТВИЯ
В. Н. ЗИНОВЬЕВА
ПО ГЕРМАНИИ, ИТАЛИИ, ФРАНЦИИ И АНГЛИИ

в 1784 — 1788 гг.

(См. “Русскую Старину” изд. 1878 г.. том XXIII, стр. 207 — 240)

Рим. — 12-го (23-го) февраля 1785 г.

Был у Баттони (Помпеио Джироламо Баттони (Battoni), живописец, род. 1708, ум. 1787 г., в Риме. – прим. – прим. Кн. Л.-Р.) и видел портрет Скавронской и некоторые картины; в лицах его мало экспрессии и колорит с натурой не сходен. После обеда получил твое письмо, за которое благодарю, хотя и не понимаю, что чрез следующее сказать хочешь: “marquez moi autant ce quevous faites, que ce que vous croyez faire” (перевод: Пиши мне как о том, что делаешь, так и о том, что думаешь делать”.).

Вечером был у аббата Amaduzzi (Амадуцци (Giovanni-Christoforo Amaduzzi), итальянский ученый, род. 1740, ум. в Риме 1792 г. – прим. Кн. Л.-Р.) и так сим знакомством доволен, что у него, против намерения, часа с три пропадал. Он напал, к моему крайнему удовольствию, на правление Clement XIV и рассказал мне подробно обстоятельства разрушения ордена (Вопрос об иезуитах весьма живо интересовал общество того времени, по причине деятельного участия, которое принималось в нем почти всеми дворами Европы и за и против ордена. Известна оппозиция Фридриха Великого и императрицы Екатерины II решению папы уничтожить орден. – прим. Н. Б.). Я не упустил расспросить его обо всем и, при нашем свидании, тебе много расскажу, когда ты хочешь. Я тебе очень благодарен за доставление мне сего знакомства.

24-го. Был в славной церкви св. Петра... Ее не моему перу описывать... Обедал у Разумовского. Вечером брал первый урок английскому языку и начал итальянскому обучаться и читать с [400] аббатом (в рукописи пробел), который человек преученый, с Амадуццием знаком очень и у нас в кадетском корпусе некоторое время был.

25-го ...Несказанно на наши убранства досадовал, что, не взирая на то, что нам и без того мало времени, мы все новые вещи затеваем, которые у нас его отымают. И так, по условию, поехал к Разумовскому, чтобы с ним ехать к кардиналу Вернису (Кардинал Бернис (Bernis), род. 1715, ум. в Риме 1794, бывший французский министр иностранных дел, а с 1769 года по самую смерть — посол версальского двора в Риме, человек умный и любезный, но добившийся некоторой известности маленькими стишками и интригами. Фридрих Великий звал его “цветочницей Бабетой”. По словам фон-Визина, только у него в доме можно было найти французские газеты, вследствие строгой цензуры того времени в Риме, и только у него можно было встретиться с людьми и отобедать. – прим. Н. Б.), у которого он почти каждый день. Тебе сей дом известен, так как и принцесса Святого Креста (О принцессе Санта-Кроче говорит фон-Визин, что у ней бывает весь город и что, во время этих съездов, на крыльце нет ни плошки. (Соч. фон-Визина, изд. Ефремова). Так как фон-Визин и Н. В. Зиновьев были в Италии в одно время, то Записки одного пополняются Записками другого, тем более, что точки воззрения у них различны на столько, что то, что обращало внимание одного, оставалось незамеченным другим. – прим. Н. Б.). Людей чрезвычайно много было, а паче министров не у своих мест — четыре находились: отставной венский, из Неаполя Лаз-Казас, который, чрез несколько дней, от своего двора туда министром едет, Разумовский и Юсупов, которого я нынче с его красавицей на концерте Берниса еще видел, и она мне еще менее, нежели концерт, понравилась: я не видел лица приличнее для служанки.

26-го февраля. — Из Рима.

Юсупов, как я уже тебе сказывал, в одну сиенскую даму, которая здесь находится, влюблен, и всех допрашивает: “не дивятся ли ее красе?” — и до сих пор только один это в ней видит! Правду сказать: этого и довольно.

27-го. Был у Анжелики Кауфман (Анжелика Кауфман р. 1741 г., ум. в Риме 1807 г. – прим. Кн. Л.-Р.), о которой мое мнение, что ее картины приятны, но когда увидишь одну, то и все уже видел, ибо они очень друг на дружку походят, а паче лица. Сверх того, кажется мне, что фигуры ее более на древние статуи, нежели [401] на изображения нынешних людей походят. Альфабеты (Альфабеты, вероятно, требовались для маленьких детей гр. Семена Романовича Воронцова.), которые ты желал, к моему отъезду поспеют и будут переплетены. Заезжал к Разумовскому, которого дома не застал, потому что он с одной г-жой Гоерс, урожденной Клари, старые щи разогревает. Оттуда поехал с своими товарищами и с Сантиным (русский консул в Риме.) к его любезной, которую, как мне сказывали, что и вероятно, он содержит. Здесь был концерт, составленный из дипломатов, на котором она петь изволила посредственно и довольно громко. Сокровище сие готовится во вторые актрисы моему отечеству! Как не цвести государству, когда и о безделицах толь славные люди пекутся, каков здесь наш консул!

Из Рима, 1-го марта. Жалобой начну на здешнюю погоду, где так холодно и так зябну, как нигде не зяб. Представь себе, что, по приезде сюда, две ночи к ряду не мог заснуть от стужи!

Окончив свой английский урок, поехал к St. Croche, где был представлен приехавшей сюда Толстой, племяннице любезного твоего Остермана (Гр. Иван Андреевич Остерман (род. 1725, ум. 1811) в это время был вице-канцлером; в последствии (1796), при императоре Павле — государственным канцлером. 21-го апреля 1797 года вышел в отставку и переселился на жительство в Москву. – прим. Н. В.), муж которой влюбился в какую-то старую президентшу в Турине и остался так долго, что почтенный его дядя и милый твой начальник его из вида потерял и так встревожился, что всем своим подкомандующим писал, чтобы его отыскивали, и даже в Франкфурт к Биллеру об этом повеление дал. Вот, учись предосторожности! Я уверен, что он об этом и Кашкина (Евгений Петрович Кашкин (умер. 1796 г.) — генерал-губернатор пермского и тобольского наместничества. В последствии был генерал-губернатором сначала ярославского и вологодского, а потом тульского и калужского. – прим. Н. В.) в Тобольске уведомил, — дело возможное, что он и туда прямо мог приехать! Невероятно, как молодые люди в здешних краях себя оказывают! Представь, что сей упомянутый Толстой, подражая довольно несчастливо французу, одет очень странно, имея камзол пешей гвардии — под кирасирским мундиром! Какой отчет любопытным иностранным о своем одеянии дать может?

Все, что я до сих пор из своих путешествующих знакомых видел, приводит меня к мнению, что их весьма рано из [402] государства высылают, что они не только себе пользу чрез то не приобретают, но, возвратясь, самим, а чаще еще и государству, вредны делаются.......... Прости.

Рим. — 23-го (12-го) февраля.

Утро провел за чтением Винкельмана (Винкельман (Ieace Ioachime Vinkelmann, род. 1717 в Бранденбурге, убит в 1763 г. в Триесте) знаменитый антикварий и писатель по части живописи и ваяния. Он считается основателем новой эстетики. Из числа его сочинений, на русский язык переведено: “Руководство к точнейшему познанию древних и хороших живописей и проч.” Спб. в тип. Вильковского, 1793 г. (См. роспись Смирдина, № 5,382-й). – прим. Н. В.). После обеда был в капелле Сикстинской, где слышал ламантационы и славный “miserere”; первое посредственно, последнее мне показалось беспримерно, одним словом — небесной музыкой. Нельзя сравнить как поют miserere здесь и у нас, не взирая на то, что говорят, что наша капелла лучше папской. Вечером ездил в “Trinito del Pelegrini”, где кардиналы и прелаты пилигримам ноги моют, что не только неприятно, но, напротив — очень гадко видеть; ужин же их, при котором тоже верховное духовенство служит, весьма великолепен, и удивительно, что, при таком великом множестве, порядок есть, да сверх того блюда хороши и изобильно приготовлены! Я думаю, что эти тунеядцы, нажрась в три дня, целую неделю потом не едят! Сказывали мне, что в иной год их до 24,000 человек бывает и все почти угощены три дня, так что в эти года общество, которое сие учреждение завело, в большой долг входит. Странно, что папы со всех католиков деньги собирают, а в таком деле никакого участия не имеют. Они с расчетом на своем стуле сидят!

24-го. Поутру был в капелле Sixtina, где, после обедни, пошел папа (Пий VI (pод. 1717, ум. 1799), из фамилии Браски (Braschi), — папа с 1775 года. – прим. Кн. Л.-Р.) к гробнице Спасителя; после чего благословил город и свет. Надобно тебе об этом благословении сказать, что считают, что оно не только до конца города, но даже до сорокамильной окружности достигает, не так как-то, которое в Светлое воскресение будет, ибо оно только до места “St. Angelo” достигает; нынешнее я не мог видеть, ибо тяжело все вместе соединить. По окончании обедни, пошел я — где папа двенадцати пилигримам ноги моет, церемония, которую он довольно проворно оканчивает. После сего этим же пилигримам обед был, за [403] которым папа служил и с великой ловкостью кушанья подавал, которые часто переменять принужден был, ибо и здесь всякий за пятерых ел. Невероятна теснота, которая здесь была! Я до сих пор не понимаю: как несчастий не было? Представь же себе, что, чрез эту тесноту, где бы булавка до земли не дошла, — подносы, на которые для прожор блюда поставлены были, проносили! При этом случае не малая давка была, и я от ней локтями и от подносов поднятыми руками защищался и так оные от себя перегнул, что на другую сторону жареная рыба, бывшая на тарелках, повалилась аббатам на головы....

Вечером опять был у Miserere, сочинения Pepoli; он мне не так понравился как вчерашний — Allegri (Miserere соч. Аллегри произвело впечатление на Д. И. фон-Визина (Слич. “Путешеств. его по Италии”. Соч. фон-Визина, издан. Ефремова). – прим. Н. Б.). По окончании сего был в некоторых церквах, чтобы посмотреть, по нашему сказать — плащаницу, но, кроме большого света от свечей, в сих позорищах ничего не видал.

25-го. И нынче, также в 9 часов, в Capelle Sixtina был; папа со скинутыми башмаками и с тремя книксами целовал крест, а после него, по порядку, верховное духовенство оное же делало; потом пошел он в процессии в “Capelle Paulina” причастье опять в капеллу Сикстина принести, что исправно и сделал.

От Сантина твои два письма получил, которые мне удовольствие сделали, а паче краткая история, которую ты нашей дружбе делаешь. Дай Боже, чтобы она все сильнее делалась и век бы продлилась! Кормилицу мне очень жаль, и я желаю, чтобы она поскорее выздоровела. После обеда смотрел как величайшей церкви малейший реликвий казали, да сверх того с балкона, который так высок, что папу, который оным жителей крестил, почти не видать было. Святейший тут молитву творил, — не знаю о чем, но знаю, что очень долго и так, что, не взирая на мою страсть к церемониям, я смотреть терпение потерял! Длина молитв папских заставляет меня думать, что много в них пустого находится!....

По приезде из Пизы. (Куда автор ездил для свидания с гр. Семеном Воронцовым).

...........Я тебе одну свою мысль скажу, которую я очень давно питаю, что я, может быть, сделаюсь, так как и Лойелос, начальником ордена. Не знаю — буду ли такой счастливый успех иметь, как он, но в том уверен, что предмет и исполнение оного [404] наисвятейшие будут. Оно состоит в том, что, когда наскучу светом, не буду иметь фамильных обязательств, то обращу свое недвижимое именье в капитал, употреблю из оного часть на самое нужнейшее свое содержание, а прочее — на вспомоществование несчастным, которых благом единственно заниматься буду. Знаешь ли, что хотя чувствую, что сия мысль никогда в действие произведена, может быть, не будет, но утешаюсь, что нет несчастия на свете, которое могло бы меня бесполезным на свете сделать (Автор писем не ограничивался одними словами, но и на деле проводил высказанные им мнения и убеждения. В “Московских Ведомостях” 1789 г., в № 16-м, от 24-го февраля, из Новгорода, читаем: “На сих днях, в новгородском главном училище, в присутствии их превосходительств гг-д отправляющих должность генерал-губернатора, Николая Петровича Архарова, и правителя наместничества Петра Федоровича Квашнина-Самарина, при посещении преосвященного Афанасия, епископа старорусского, благородного дворянства и лучшего купечества, воспоследовало годового экзамена окончание, разданием приличных награждений учащимся за оказанные успехи в предметах ученья, при чем г. директор училищ объявил, что его прев — во действительный камергер Василий Николаевич Зиновьев представил в новгородское главное училище 12 крестьянских мальчиков, из своих деревень, в Новгородской губернии состоящих, для обучения предметам ученья, на собственном его содержании, кон с позволения начальства и приняты в училище, с должной к его прев — ству за доверие признательностью”. Если вспомним почти полное равнодушие нашего дворянства того времени к делу народного образования, то нельзя не признать за В. Н. Зиновьевым — едва ли не первого почина в этом деле. Этот официально-известный поступок Василия Николаевича достаточно ясно разъясняет склад его ума, его убеждений и теплого расположения к своему ближнему. – прим. Н. Б.).

Целый свет к войне собирается, для чего и мне немного не повоевать? — я тебе сверх того войну обещал и теперь хочу слово свое сдержать, только, чур, без огненного оружия, и ты не употреби лукавства. И так, шишак на голове, латы надеты, копье в руках, бери ты теперь щит и защищайся.

Чтобы с тобою проститься, чтобы тебя еще раз пред девятимесячной разлукой видеть, поехал я к тебе в довольно неприятное время и назвал бы свой путь беспокойным, когда бы он удовольствием тебя видеть не награжден был. Малое время нашего вместе пребывания принуждало бы нас оным пользоваться, но ты, любезнейший, вздумал Тотта (Барон Тотт (p. 1733, ум. 1793), известный артиллерист, который своей деятельностью парализировал успехи гр. Орлова в Турции. Общественное мнение Европы приписывало ему солидарность с действиями Пугачева, что и выразилось в письме Вольтера к императр. Екатерине. Тотт известен, как автор: “Memoires sur les Turcs et les Tartares” 1784, 4 vol. in 8 — сочинения, переведенного на многие языки. Как человек военный, гр. Семен Романович Воронцов интересовался сочинением ученого артиллериста. – прим. Н. Б.) читать и на оное дни и ночи употреблял, так что под конец и меня оное делать принудил: [405] все это я называю дурно время проводить, даже и нехороший расчет.... Когда бы тебе Тотт равно мил со мною был, ты мог бы его с собою везти, я же с тобой расставался. Вторая моя на тебя жалоба, что перед моим отъездом ты мне сказал, “что после меня тебе будет грустно”; я тебе с откровенностью предлагал остаться у тебя до твоего отъезда; ты сам, дав мне мысль, что мое присутствие может быть тебе полезно, отказался от оного, после чего мне уже оставаться у тебя невозможно показалось, не взирая на то, что я, в мыслях своих, готов был и, клянусь тебе, что на языке уже решительное приказание, после твоего чаямего “да”, Лемсу (слуга автора, — иностранец) было, чтобы в твоей спальне мне спать готовить. Вот тебе жалоба на моего любезного Сенюшку, вот тебе война из осажденного мной раз города; но, кончив войну, немедленно и мир заключаю; останемся всякий при своем: ты — сохрани мне в той же силе свою дружбу, что для меня бесценно, а я — уверяю тебя, что ничто моей привязанности к тебе переменить не может. И так, мир заключен, обоюдное объятие в Лондоне оное заключит!

Теперь скажу тебе что-нибудь о моей дороге из Флоренции. Поехал в 11 часов вечером, встретился у ворот с Разумовским, который в оный город со своим братом, выехавшим к нему на встречу, приехал. Сей Разумовский очень на Оберта, бывшего гувернера моего племянника, похож. По приезде моем в Рим из Пизы, зачал тотчас одеваться, чтобы ехать на церемонию в Capelle Sixtina, где мне чтение разными голосами евангелия св. Матвея и соединение при этом хора очень понравилось. Вечером был у фон-Визина (Денис Иванович фон-Визин был в Италии в одно время с Василием Николаевичем Зиновьевым. В 1785 году фон-Визин занемог в Риме нервным ослаблением; но ему стало лучше, о чем и замечает автор. (См. Соч. фон-Визина, изд. Ефремова). – прим. Н. Б.), который очень оправился и все продолжает покупать. Забыл тебе сказать, что в день моего приезда была Курляндская герцогиня (Герцогом Курляндским с 1769 по 1795 г. был Петр Бирен (род. 1724, ум. 1800), сын знаменитого временщика Бирена. Герцог Петр Бирен был женат: 1) с 15-го окт. 1765 г. на принцессе Вальдекской; она с ним развелась в 1772 году; 2) на княжне Евдокие Борисовне Юсуповой, которая тоже с ним развелась в 1778 г. и умерла в 1780 г.; и наконец 3) с 1779 года на графине Шарлотте Медем. Автор, очевидно, говорит о третьей супруге герцога. – прим. Н. Б.) папе представлена в сакристии. Elle s'est parfaitement bien acquitte de cela (перевод: “она отлично с этим справилась”. – прим. Н. Б.). [406]

6-го марта 1785 г. — Из Рима.

Надеюсь, что ты мое письмо с Протасовым уже получил; отправляю тебе сие и прошу сделать мне одолжение — отвечать как можно скорее. Я предпринимаю одно дело, которое, без твоего совета, никак исполнить не хочу. Не думай, что жениться собираюсь! Правда, что хочу приобрести одну особу, но не живую, а из мрамора. Канова, от которого мне хотелось маленькую статую иметь, уговаривает и просит меня, чтобы я лучше заказал того же сидячего Марса в натуральный рост сделать, говоря, что в большом виде он самые малые части может видными сделать. За маленькую просит 400 скудов, а за большую 800. Так как сие не прежде как чрез два года кончится, то я думаю оставить ему, при отъезде, половину, а вторую половину в два текущие года заплатить. Я уверен, что буду иметь вещь, которой подобной у нас не будет; но вопрос, любезный мой: будет ли сие тобой опробовано? И так, дай мне на то твой совет; я его ожидаю.

Флоренция. — 17-го марта.

Я еду отсюда чрез полчаса. Заказал себе резать камни и, между прочим, делаю лошадь без узды; хочу, по крайней мере, вольность носить, когда ее не могу иметь! И так, прошу тебя прислать сюда один “empreinte” (оттиск печати) твоего перстня, на котором лошадь без узды. Прости....

30-го марта, — Из Рима.

.....Обедал у кн. Юсупова, который многих за столом ругал, между прочим первого своего злодея, герцога Курляндского, который хотя этого и стоит, но лучше бы было, когда бы он сие другим оставлял.

1-го апреля. Поутру получил твои два письма вдруг. Одна из приятных для меня вещей было слышать, что кормилица выздоровела. Извинение твое, что будто я прежде Тотта читать начал — несправедливо. Да, об сем полно; мы мир сделали и “кто старое [407] помянет — тому глаз вон”. “Война” — куда как я ее не люблю, и Канова это знает, изображая мне статую “мира”. Что меня, сверх того мучит — это рекрутский набор: меня нет на месте, и боюсь, чтобы деревни мои посему не пострадали (В 1785 г. в России не было войны и автор, вероятно, лишь предвидит ее возможность, по тем политическим компликациям, которые существовали между европейскими кабинетами. – прим. Н. Б.).

Рим. — 7-го апреля.

Не видал и нынче музея; наложение шляпы кардиналу Дории тому причиной было. Церемония сия не так важная, чтобы памяти была достойна; но однако я должен приметить, что в промежуток сей церемонии читали в консистории процесс святых и между прочими хвалами, которые одному делали, находилась и та, что он никогда на женщин не глядел. По моему, этакий грех я бы никому не простил и счел бы нерадением не видать самое приятнейшее для нас творение Всевышнего.

До обеда, ездил к ремесленнику Локанжулли, который модель церкви св. Петра делает и которую государыня за 1,000 червонцев у него заказала, чтобы в маленьком виде видеть освещение купола в праздник св. Петра. Модель сия в 243/8 раза менее нежели настоящая, если я в своем счете не ошибся. Как сие предприятие окончится — того не знаю, но более недогадливого ремесленника я еще не видал. Представь себе, что он, вместо того, чтобы принять какую-нибудь положительную меру, вздумал свою, — и теперь, чтобы привести все части в надлежащую препорцию, принужден всякую часть сам в натуре измерять. Надобно быть очень просто, чтобы себе такой напрасный труд сделать!

После обеда заходил к Юсупову и застал его в весьма странном споре с кн. Трубецким, в котором он, между прочим, в доказательство, что он ни за какой женщиной не волочится не имев ея, письма из кармана вытаскивать зачал! Я, по чести, не воображал, чтобы это в действительности быть могло, и считал такое позорище единственно приличным для театра! Вечером был в концерте у кардинала Берниса, где меня Лемберг представил маркизу Литте (Гр. Юлий Помпеевич Литта, в последствии главный деятель в доставлении Мальтийскому ордену покровительства императора Павла. В октябре 1798 г. он женился на гр. Екатерине Васильевне Скавронской, рожденной Энгельгардт. Он умер 24-го января 1839 г., в Петербурге, состоя на русской службе, членом государственного совета. – прим. Н. Б.), с которым я буду стараться, в [408] суетном своем положении, более знакомство сделать, ибо он мне очень любезным и знающим человеком кажется; я с ним часа с полтора проговорил....

9-го. Был в “Villa Ludovisi”, брата того, которому ты папский стул пророчествуешь. Вечером возил и представил фон-Визина — Петракиям (Автор говорит о римском небогатом семействе Петрам, представитель которого состоял почтовым чиновником в Риме. Он имел дочь весьма хорошую певицу, красивой наружности, которою, во время своего пребывания в Риме, увлекся автор настоящих писем. Мы исключили подробности этого увлечения, рассказ о котором проходит почти по всем настоящим письмам. – прим. Н. Б.).

Я сии три дня весьма весело провел; получил два твои письма, в которых ты меня немилосердно ругаешь. Прежде оправдания, я уже мщение сделал, намарав тебе много такого, что тебе, может, скучно читать будет.

21-го. Нынче целый день дома остаюсь, чтобы не подвергаться твоим ругательствам; работаю, как лошадь.

22-го. С Гвиталием ездили “aux Thermes de Carracala”, которые между оставшимися за лучшие считаются; величина их чрезвычайная и доказательством римской роскоши служит, которая, по-моему, непростительна! Такие издержки могли бы лучше, по-моему, употреблены быть!

Видел я, как в Риме нищим потакают и их одобряют, раздавая по монастырям супы. Я несколько между ними пробыл и видел, как они веселы; их веселость во мне досаду произвела, и я пожелал, чтобы короля прусского на несколько месяцев прислать сюда, чтобы он неполезных прибрал............

Видел в Капитолие статую Марка-Аврелия и что Рейфенштейн мне ни рассказывал не могло меня переуверить, как сия статуя всеми и ни славится, что лошадь отлита дурно, потому, 1-е, что она очень тяжела, 2-е, что у ней хвост мерзкий и дурно выработан, 3-е, что у ней голова к шее так приставлена, как ни у какой лошади быть не может, 4-е, что она так толста, что никакой человек не мог бы на нее сесть, без опасности получить килу. Что об ней Фальконет (Знаменитый художник, получивший известность в России работой памятника Петра Великого в Петербурге. Умер в Париже в 1791 году. – прим. Н. Б.) писал — того я не знаю, но его лошадь, которую он сделал, несравненно предпочитаю; с правой стороны она еще сносна, но с левой глядеть нельзя! Сверх того, у ней морщины на шее, которые в натуре быть не могут.... [409]

Рим. — 26-го апреля.

28-го......Получил от моего друга (сличить письма кн. Цицианова к В. Н. Зиновьеву, напечатанные в “Русском Архиве”.) письмо, в котором он пишет, что комнаты, в которых сперва А. Васильевна (Гр. Александра Васильевна Браницкая (род. 1754 г., умерла 15-го августа 1838 г.), рожденная Энгельгардт, бывшая в это время статс-дамой (с 1781 г.), а в последствии обер-гофмейстериной. – прим. Н. Б.), а потом, по временам, разные жили, будто скоро заняты будут некоторым Ермоловым (Александр Петрович (род. 1754 г., умер. 1836 г.), генерал-поручик. Его влияние при дворе начинает выступать именно с этого времени, т. е. с начала 1785 г.; оно продолжалось лишь до июня 1786 г.; с этого времени он удалился от двора и путешествовал. – прим. Н. Б.). Цицианов (Кн. Павел Дмитриевич (убит изменнически в 1806 г.), в последствии генерал-от-инфантерии и кавказский главнокомандующий. Он находился в весьма дружеских отношениях к автору этих писем. – прим. Н. Б.) свидетельствует тебе свое почтение.

Рим. — 1-го мая.

....Обедал у кн. Юсупова, который здесь, как ты знаешь, очень долго зажился.

4-го. Был у маркиза Литты и насилу застал его дома; он мне новую часть своего знания показал в древности. Правду сказать, если злословить позволено, то он почти натянул случай для сего; но слабость сия простительна и многим знающим людям свойственна.

9-го. Отобедав, поехали мы “a la Villa Adriana”. Великолепие сего замка тебе известно. На дороге видел славное озеро, “il lago del Tartan”. Сие озеро, не взирая на чрезвычайное свое истечете, во многих местах дно неизмеримое имеет и сколько опытов оное узнать ни было, все втуне старались. Возле сего озера остатки королевы Зенобии; в одном произведении (?) нашего рода находится, что будто мы от ней происходим. Тебе оставляю сие судить, зная меня так коротко, — находится ли в твоем верном друге царская кровь?

Рим. — 30-го апреля (11-го мая).

....13-го. Поехали мы в дом кн. Киджи, где видел трех играющих “amours di Francesco Vani” (Франческо Ванни (Francesco Vanni), живописец, род. 1563, ум. 1609. Фабио Гиджи (Fabio Ghigi), в последствии папа под именем Александра VII, был одним из его покровителей. – прим. Кн. Л.-Р.), с которых у тебя копия. Твоя копия мне больше нравится, нежели оригинал. Сие бы [410] могло тебе большой утехой быть, если бы так знаток судил; но я начинаю о себе думать как о грузинском царевиче, который чем более читает, тем менее понимает, а я чем более вижу, тем менее зачинаю находить вещей, которые бы мою аппробацию имели.

... 14-го. Что Тарбеев (Петр Петрович Тарбеев состоял в должности петербургского губернатора с 1784 по 1785 г. – прим. Н. Б.) отставлен, тебе известно; но, может, еще не знаешь, что Павел Сергеевич Потемкин (Гр. Павел Сергеевич Потемкин (умер 29-го марта 1796 г.), внучатный брат кн. Таврического и известный генерал; он имел в супружестве девицу Прасковью Андреевну Закревскую. – прим. Н. Б.) на Закревской помолвлен; Козадавлев (Осип Петрович Козадавлев (род. 1755 г., умер 1819 г.), д. т. совет-ник и товарищ, по воспитанию в Лейпциге, Радищева, Кутузова и В. Н. Зиновьева. С 1-го января 1810 г. по 1819 г. состоял министром внутренних дел. Был женат на княжне Анне Петровне Голицыной, внучатной сестре князя А. Н. Голицына. – прим. Н. Б.) женился на одной московской княжне Анне Петровне Голицыной, сестре той, которая за Дьяболи (или Деболи) вышла. Зная твою короткую связь с ними, поспешил приятную сию весть тебе дать.

16-го мая. — Рим.

.... Поехал к Мергену и тут про тебя говорил. Я всегда случаем пользуюсь, когда найду человека, который тебя знает. От него поехал в дом маркиза Rondonini. В сем доме ты знаешь славную и прекрасную “голову Медузы”, статую целую Александра (единственную) и бюст Катонов, который очень на гр. Ив. Григорьевича Чернышева (Гр. Иван Григорьевич Чернышев (род. 24-го ноября 1726г., умер 26-го февраля 1797 г.), меньшой из братьев Чернышевых. 12-го ноября 1796 г. возведен импер. Павлом в достоинство генерал-фельдмаршала по флоту, почему его в шутку и называли: “L'amiral d'eau douce”. – прим. Н. Б.) похож. Вот, ты со мной всегда спорил, что в лицах ошибиться можно. Когда тебя сие не уличит, то уж я и не знаю, чем твои закоренелые мнения изменить можно; ты ясно видишь, что в этом случае сходство лиц и сходство душ произвело. После обеда, поехал “a la Villa Pamfili”, где Гвидова дьявола в папской одежде видел.

17-го. Ты уже знаешь: где новая музыка — там и Вася; так и ноньче, вторично Гефмелеву слышал. [411]

[Без числа].

Я в Неаполе. Ты, я вижу, немилосердно меня за это ругаешь; но я все в том мнении, что я брани недостоин. Сюда приехал 5-го вечером.

6-го. Поутру был у Паэзиелло, которого с крайним удовольствием видел; обедал у Скавронского в деревне, где весьма приятно время провел. Италинский свидетельствует тебе свое почтение.

7-го. Обедал у Скавронскаго на даче, “a la terre Greca”, бывшей лорда Тильнея (Мать гр. П. М. Скавронского, гр. Мария Николаевна, рожд. баронесса Строганова (р. 1732, ум. 1805). Ее двоюродная сестра, баронесса Мария Сергеевна Строганова, была за Николаем Устиновичем Новосильцевым (от этого брака родился известный в последствии граф Николай Николаевич Новосильцев). Вероятно, здесь идет речь о какой-то родственнице M. С. Новосильцевой, не показанной в росписи, помещенной у Долгорукова, IV, стр. 167. – прим. Кн. Л.-Р.), где обедала и мать его (Лорд Тильней (Sir John Child, Vesiount Castlemaim and Earl Tylney), ум. в 1784 г., хол. С ним угас этот титул. – прим. Кн. Л.-Р.), со своей подружкой, Новосильцевой, премилой девушкой. Паэзиелло, которого я на сей обед с собой привез, по своему обыкновению и снисхождению, несколько своих арий пропел. Он поручил тебе поклониться и повторить тебе уверения его привязанности к тебе. Он желал бы некоторые штуки своего сочинения послать, но боится тебя оным беспокоить. Хотя он и на службе здешнего короля, но потерял надежду возвратиться в Россию, и здесь, по болезни своей жены, остаться принужден.

Неаполь. — 8-го июня 1785 года.

Обедал у Скавронского в деревне. Слышал на сем обеде игру на скрипке славного Жардини (Джиардини (Felice Giardini), известный итальянский скрипач и композитор, p. 1716, ум. в Москве 1796 г. – прим. Кн. Л.-Р.); но так как он в квартетах играл, то не могу о его искусстве судить.

9-го. ездил в Портичи. Сожаления достойно, что король не более денег употребляет, чтобы более в земле вещей искать. Удивительно, что между таким количеством вещей так мало мраморных найдено! Завтра с светом еду странствовать.

11-го. В 5 часов выехал. Заезжал к Скавронскому, где [412] Италинского разбудил, который эту ночь только часа спал, ибо курьера отправляют и он письмом занят был.

15-го. В Неаполь в 4 часа поутру приехал.

18-го. Обедал у Гамильтона (Сэр Уиллиям Гамильтон, р. 1730, ум. 1803, английский посланник в Неаполе с 1764 по 1800 год, и археолог. Его вторая жена, леди Эмма Гамильтон (р. 1761, ум. 1815) известна своею красотою, своими похождениями и своим влиянием как на неаполитанскую королеву Каролину, так в особенности на адмирала Нельсона. – прим. Кн. Л.-Р.), где и Жардини был и вечером квартеты играл. Я игру Жарновина и Дица (Жарновин и Диц — два музыканта-скрипача. Оба состояли на службе при императорском театре, в Петербурге. О Дице, кроме того, известно, что он перестал говорить и Около года не выходил из этого безмолвия, не переставая восхищать своей игрой; этот случай дал повод Державину и И. И. Дмитриеву написать по стихотворению на игру Дица (Соч. Державина, изд. Грота). – прим. Н. Б.) его игре предпочитаю.

19-го. Обедал с семьей Скавронского в загородном доме Гамильтона, где, невзирая на чрезвычайный ветер, мне очень весело было. Ты, я думаю, помнишь маленький его домик у взморья, возле Палезипа (Позилиппа?) Теперь, скажу тебе об Италийском, который своим состоянием и обхождением Павла Мартыновича совершенно доволен, и сие некоторое участие, как я думаю, имеет, что его здоровье лучше становится. Считая, что ты все еще в состоянии его участие берешь, счел, что тебе не неприятно будет сие слышать.

Рим. — 30-го (19-го) июня 1785 г.

...Скажу тебе еще что-нибудь о Неаполе. Слышал я серенаду под своими окнами. Когда бы мода была мужчинам серенады давать, я бы подумал, что она мне дается.

23-го. В этот день увидел я, что Скавронской приревновал меня. К удовольствию моему, его ревность должна скоро кончиться (Гр. Екатерина Васильевна Скавровская была красавица и гр. Сегюр, описывая ее наружность, говорит, что ее голова могла бы служить образцом для головы амура. – прим. Н. Б.). Я с величайшим сожалением Неаполь оставил и, когда бы не праздник св. Петра, может быть, я бы долее здесь пробыл, нежели ты мне мог это позволить. Хвалил очень Честерфильда, [413] что он своему наследнику в Неаполь ехать запретил (Здесь говорится о сочинении лорда Честерфильда, переведенном в последствии с английского на русский язык, под заглавием: “Дух лорда Честерфильда или Избранные мысли из нравоучительных его сочинений и писем к сыну своему”. Перевод И. Л. Спб. Типогр. академии наук. 1815 г. (По росписи Смирдина № 1270-й). – прим. Н. Б.). Скажу еще тебе, что народ неаполитанский мне показался гораздо добрее, нежели прочий итальянский.

28-го... После обеда ездил с кн. Юсуповым и его дражайшей “Contessa Devechis” смотреть “Cavalchota de P. Collona”, а потом был в церкви св. Петра.

29-го. Обедню, служенную св. отцом, видел и дал себе слово, что я последний раз церемонии такого рода смотрю.... Видел зажжение купола, которое прекрасное действие делает, так как и освещение оного (Автор говорит об иллюминации в день св. Петра, 29-го июня. – прим. Н. Б.).

Надобно тебе хотя однажды одну здешнюю новость дать: Аркетти (Кардинал Иоанн Андрей Аркетти (Archetti), из маркизов Формигарских, архиепископ халкедонский, папский нунций в Петербурге в 1783 г. (См. Le Catholicisme romain en Russie, par le C-te Tolstoy. T. II., p. 27-me). – прим. Н. Б.), который здесь теперь находится, произведен в легаты, в Болонию. Сие, мне кажется, новый род славы нашему двору придает. Читал ли ты манифест о дворянстве? (Вероятно, здесь разумеется “Жалованная Грамота”, изданная 21-го апреля 1785 г. – прим. Н. Б.). Когда, чрез несколько веков, русское дворянство более почтенных мужей иметь будет, нежели оно теперь имеет, то я думаю, что люди тогдашних времен себя попрекать будут, что они испортились, что старая добродетель, которая из сего манифеста видна, перевелась, что уже реже граждане находятся, которые всем для отечества жертвуют, и т. д. Не подшутили ли наши предки над нами? а мы без остановки теперешние времена браним! Очень мне понравились в сем манифесте благодарность и признательность, которые государыня дворянству изъясняет!

Об Эссене ты очень выгодно мыслишь; многие иностранные о нем иначе судят. Я как с князем (Кн. Григорий Григорьевич Орлов, который после своей опалы, уже женатый, путешествовал по Европе, с своей супругой, кн. Екатериной Николаевной, и ее родным братом, автором настоящих писем. О путешествии этом известно весьма мало и бумаги села Вышебеши, к сожалению также о нем умалчивают. – прим. Н. Б.) в Англии был, — мы также у него приставали. Прости. [414]

Рим. — 2-го июля 1785 г.

Поутру был у кардинала А'ркетти, который, к удивлению моему, меня еще помнит, видев меня лишь один раз, как я его по городу и по рядам возил до дворца. Я до сих пор без смеху своей фигуры в этой карете вспомнить не могу! Купил тебе “Жизнь Тасса”; желаю, чтобы она тебе понравилась; я оную, так как и Винкельманово сочинение, Моцениге отвезу, чтобы он тебе оное доставил.

3-го. Был в последний раз в музее папы Сикста днем и еще раз восхищался сим собранием. После обеда ездил смотреть иллюминацию модели церкви св. Петра, которая для государыни делается; освещена была только одна лантерна, ибо купол еще не готов. По тому, что я видел, не думаю, чтобы могло сделать похожее действие, как церковь являет, ибо, я думаю, большая причина красы сей иллюминации состоит в величине строения. И так, чтобы иллюминацию сей модели несколько сходно с оригиналом сделать, надо неотменно придумать способ, чтобы чрез оптическое стекло увеличить сию модель, — а сие, я думаю, очень тяжело произвести будет. Не знаю, известно ли тебе, что 625 Fiacoli (т. е. факелов) на всей иллюминации зажигается, что для сего слишком 200 человек употребляется и что сия иллюминация 700 скудов стоит (Это место, вероятно, относится уже к самой иллюминации церкви св. Петра, а не к модели. – прим. Н. Б.).

4-го. Чрез Литту получил дозволение видеть кабинет “Ducа Arozzi”, который отменно хорош. Вечером ездил с Амадуцием в бенедиктинский монастырь “St. Alessio”, к аббату того монастыря “Nerini”, который здесь в великом почтении и у которого по понедельникам многие кардиналы собираются. Нынче был тут кардинал “Archioto”, который от места del Secretario del Stato отказался, что ему здесь великое почтение приобрело, а сие место теперь дано кардиналу Бонкаминию и наш общий приятель пророчествует великие чудеса от сего, уподобляя сей выбор соединению горы Этны с Везувием. Я очень люблю его на эту материю наводить, ибо он всегда, разгорячившись, всю силу своего красноречия употребляет и, говоря про вулканы, сам огнедышащей горой делается.

6-го. Обедал у Юсупова, где был и Бернис; он в обществе очень приятный человек. [415]

7-го июля 1785 г. — Из Рима.

8-го. Вечером был у Амадуцци, который мне неоднократно о своей библиотеке говорил, в которой много сочинений здешних ученых “de la moneta”... Пишет о деньгах, когда все жалуются, что оных нет!

10-го. Обедал у кн. Юсупова, где приезжий брат Канционева был, который, из маленьких купчишек — банкиром сделался. Этакие фортуны заставляют думать, что у нас золото на деревьях растет, а мы, бедные путешествующие, за сие лживое мнение, действительно золотом платить должны.

...12-го. Ты, я думаю, бранишь меня немилосердно, что я тебе об отъезде отсюда ничего не говорю? — Смотреть уже перестал, а все здесь остаюсь.....

Рим. — 1-го (12-го) августа 1785 г.

В Риэто приехал около обеда. В первый раз столь пространное обиталище имел, занимая целый этаж, в котором, два года назад, польский посланник жил. Меня здесь, как медведя, по всем собраниям возили. Собрания сии изрядные, ибо состоят из римских жителей, которые сюда приезжают. В здешних местах чрезвычайно гостеприимны и кажется, что зрители друг перед дружкой хвастают, когда иностранного в своем доме имеют. Отсюда ездил древний город Авбу смотреть. Теперешняя Авба — местечко премелкое, где крайняя бедность властвует. Представь себе, что до того бедны крестьяне, что когда хижина их развалится, то они не в состоянии ее построить! и таких разваленных домов много видно во всем королевстве. Где я ни был — всегда на чрезвычайные подати жалуются, нет земли и правления, где бы подданные жалоб не приносили! И так, на поверку выходит, что мы одни только счастливы и оных жалоб делать не можем.

2-го. Поутру поехал водой в Отрукио, которое более на собрате нищих, нежели на обитаемое место походит. Чтобы дать гребцам отдохнуть, ходил смотреть здешний почти разваленный замок, которых в Неаполитанском королевстве великое множество, что доказательством служит, что феодальное правление здесь перевелось после всех, ибо почти не видно маленького местечка, которое бы без замка было, да и до сих пор большая часть дворян своих подданных судит и к смерти приговаривает, хотя последнее в исполнение, без соглашения королевских судов, исполнено быть не может. Как слаба была в прежнее время власть государей и какие должны были быть беспорядки в правлении! [416]

Флоренция. — 24-го августа 1785 г.

Вместо Рима сей город видишь! Ты должен, как я думаю, сему дивиться..... неожиданное случилось!

20-го. Поутру в 6 часов выехал с Амадуццием из славного, древнего сего города с большим удовольствием; уменьшает оное только союз короля британского (что уже во Флоренции известно, ибо я оное от милорда Купера слышал). Сей союз мне очень досаден и я не могу об оном без злости думать. Общество Амадуцциево мне отменно приятно.

22-го. День пробыл в Сиене. Здесь великий князь многие монастыри уничтожил. Гульбища, где здешнее дворянство собирается, для сего маленького города очень изрядно. Красавиц, которых здесь, по большей части, описывают, — я не видал.....

23-го.... Вечером был у славной Корриллы (Женщина-импровизатор. Дар импровизации был в большой моде в Италии; при музыкальных и поэтических способностях итальянцев, при их врожденной артистичности и музыкальном ритме, дар импровизации давался им весьма легко, что иностранцев приводило в неописанное удивление. Пушкин в “Египетских ночах” вывел на сцену итальянца-импровизатора и этот портрет, нарисованный нашим гениальным поэтом, может служить живым сколком для других таких же личностей. – прим. Н. Б.), которая приятная женщина и теперь, еще очень понятно, что она могла великие страсти производить, соединяя с добрым нравом пребыстрейший разум и необыкновенный оборот мыслей.

25-го. Поутру видел физический кабинет, под дирекцией аббата Фонтана (Аббат Феличе Фонтана, известный естествоиспытатель, род. 1730, ум. 1803. В физическом и анатомическом кабинете во Флоренции было, между прочим, более 1,500 восковых анатомических фигур. – прим. Кн Л. Р.), который творец оного. Искусство надзирателя сего кабинета тебе известно.

Тосканцы, как мне кажется, между итальянцами, тоже, что саксонцы между немцами: более просвещены и могут более славных людей показать, как, например, Брунолеско, Буонаротти, Галлилея и проч. Мне кажется, что и народ здесь более просвещения имеет, нежели в других частях Италии, лучше одевается, — особенно крестьянский народ. И дворянки здешние в одежде более вкусу имеют.... [417]

Флоренция. — 30-го августа 1785 г.

Нынче целое утро и после обеда бегал по городу и книги покупал.

1-го сентября. Поутру был в доме Рикорди; здесь видел другую славную “Improvisatrice Fantastici”, которая, чтобы моего товарища и меня увидать, зная, что мы в этом доме будем, нарочно тут явилась. Надобно тебе сказать, что Коррилла такую ненависть к ней имеет, что кто к Фантастичи ходит, тот должен отречься от дома Корриллы, и так как Амадуцци был в некоторой связи с первой, то не только не может к сей последней ходить, но и не имеет позволения в тех местах находиться, где она обыкновенно бывает, как, например, в академии, где я нынешнее утро, был и имел случай слышать от Фантастичи один очень изрядный сонет.

Вечер провел у Корриллы, где видел славного “Suffren” (Балльи де-Сюффрен (род. 1726 г., умер 1788 г.), известный французский адмирал и балльи мальтийского ордена, отличавшийся во многих морских сражениях. У него было несколько братьев, и, вероятно, об одном из них упоминает Храповицкий в своих Записках, под 19-м октября 1788 г., заметив: “Велено принять в нашу службу брата Балльи де-Сюффрен”. – прим. Н. Б.), который, кажется, ездит казать свою шпагу, которую ему голландцы подарили. Мне кажется, что в его славе более счастье нежели искусство причинно. Я не могу поверить, чтобы последнее в оном участие имело, увидя его фигуру и услыша его разговоры; но, может, я и ошибаюсь....

2-го. Нынче целый день пробыл дома, читая с великою жадностью “Domina dellia Revoluzioni d'Italia”, — совершенное сочинение, и я жалею, что мой скорый отсюда отъезд мне мешает докончить его здесь. Многие мысли и прожекты приходили, которые могли бы быть употреблены с удобством в нашем отечестве, и я новую причину имел сожалеть, что я не с тобой и не могу тебе своих мыслей сообщить. — Портреты в миниатюре твоих малюток поспели и я оными очень доволен; теперь я их, за стеклом, целовать могу; они мне крайнее утешение делают и я не думал, чтобы они такую радость во мне произвели... [418]

Флоренция. — 3-го сентября 1785 г.

Утро был занят чтением.... а после обеда ходил к “Fontana”, директору физического кабинета, смотреть, как восковые фигуры и части человеческие делают.

4-го. Нынешнее утро все читал. На сие отвечай мне в Турин: я прямо, чрез Mont-Senis, во Францию перееду. Надеюсь, что наша корреспонденция попорядочнее будет... Представь себе, что более четырех месяцев я никакого известия из России не имею. До сих пор не знаю, получил ли я продолжение своего отпуска?....

Из Болонин. — 6-го сентября 1785 г.

Выехал нынче поутру из Флоренции и прибыл сюда. Я столь населенного места никогда не видал и великое удовольствие оное видеть имел. В Тироле есть многие долины, которые очень населены, но, в пример сей — пустыней кажутся.

Я тебе уже в последнем письме сказывал, что я нахожу Тоскану против прочей Италии сходной с Саксонией — в рассуждении других немецких провинций. Еще имел случай сие подтвердить, ибо только что на папское владение взъехал, приметна стала грубость народа, алчность его на деньги, который, чтобы получить их, всякие обманы выдумывает.

8-го. Поутру ездил по разным собраниям картин. Забыл тебе сказать, что обедал у здешнего Archiovescovo, которому ты папупесцию (т. е. папство) назначил; но дозволь себе сказать, что, я не знаю почему, мне кажется, что он добрый и почтенный чело“ век, но не имеет качеств отменных, которые бы сие предвидеть заставляли. Ты мне на сие скажешь, что папы не по достоинствам выбираются... на это я соглашусь, но тогда предвидеть трудно — кому сие достанется.

11-го. Дворянства в Болонии мало, ибо оно по деревням разъехалось; но из малого, которое здесь, можно о пышности оного судить. Вообще видны два характера в римском дворянстве: или глупая гордость, или непростительное фамильярство в обращении, а часто оно умеет сии качества соединить так, что между собой надуваются и выступают как петухи, а с слугами своими — лакеями делаются и, кажется, что они только для сего состояния и сотворены. Видишь, как я едок против сего народа! — но он мне день ото дня противнее делается. [419]

12-го. Простился с кардиналом “Giovanetti”, об котором тебе скажу, как он получил кардинальскую шляпу. Нынешний папа (В 1785 г. на папском престоле находился папа Пий VI. Он был избран в 1785 г.; умер в 1799 году. – прим. Н. Б.), быв кардиналом, был в монастыре, где он был аббатом, и гуляя в саду оного, зацепил за дерево и потерял свое beretto. Giovanetti, который за ним шел, поднял его и так как оно в пыли замаралось, то, очищая его, он сказал папе: “е un presagio che questo beretto rosso sara ncagiato in un bianco”, — на что папа ответил: “si al mio sara cangiato in un bianco, furo che il vostro si cangi in un rosso” (Перевод: “это предзнаменование, что ваша шапка превратится в белую”. — На что получил ответ от Jiovanetti: “если моя превратится в белую, то ваша должна обратиться в красную”. – прим. Н. Б.) и, быв возведен на святой стул, сдержал свое обещание. Завтра со светом отсюда еду. Прости.

Парма. — 14-го (3-го) сентября 1785 года.

....Приехал сюда вечером. Нынче был в библиотеке, заведенной маркизом Datilio; она очень хороша на вид. Что лучше всего, так это каталог, который чрезвычайно способствует отыскивать книги. В академии художеств видел славный “День” Корреджиева “il St. Bartolomeo”. Скажу тебе мое мнение о сем, как и о сочинителе оного, только с договором, чтобы ты не рассердился на меня; мне помнится, что ты великий обожатель Корреджио. Колорит его во всех картинах весьма приятен; справедлив ли он или нет — об оном не хочу судить; тени в картинах его отменно хороши, лицо Богородицы изрядно; но Магдалина, в этой картине, так изображена, что ей так стоять не можно: она целует ногу Христа, а оборотилась лицом к зрителям и, следовательно, ее поцелуй — щекой придется. В картине его “St. Sepolcro” — те же недостатки нахожу, с прибавкой, что в оной картине его ошибки — еще более, что ангелы на верху так исковерканы, что не можно разобрать ноги оных и не знаешь, которая кому принадлежит; у Богородицы лицо не благочинное. Ты мне на сие можешь сказать, что тяжело соединить приятство и красу лица с почтительным видом, — на это я согласен; но со всем тем, многие картины находятся, в которых краса, приятство и величие сохранены.

15-го. Еще вторично был в академии, где с большим [420] удовольствием “День” твоего любимца видел. После обеда ходил в замок здешнего герцога (Фердинанд, герцог пармский (род. 1751, ум. 1802), из испанской отрасли Бурбонов. Его супруга Мария-Амалия, эрцгерцогиня австрийская (р. 1746, ум. 1804) была родная сестра императора Иосифа II, который в первом браке был женат на его сестре. – прим. Кн. Л.-Р.). Ты знаешь чудесного сего владетеля и сколько непонятных противоречий в оном находится. Он и его супруга, как тебе известно, самая чудесная пара!

18-го. Был на курсе, который, по множеству карет, очень на неаполитанский похож.

19-го. Был представлен аршидюку, правителю здешнему; но еще в городе знакомства не сделал.... На сие отвечай мне в Париж. Скажи мне: долго ли ты в Англии пробудешь? Постарайся сделать так, чтобы мы вместе там пожили....

Париж. — 9-го января 1786 г.

Поздравляю с новым годом и желаю тебе в оном, как к во всех будущих, возможное благополучие. Наконец я добрался до сего славного города. До сих пор я так мало им тронут, что сам не могу довольно надивиться! Ты звал меня к себе, — а я ехать отговаривался; теперь мне определяешь жить в Париже, а я к тебе неотменно быть желаю. И так, любезный мой друг, хочешь или нет, — я еду в Лондон и выеду отсюда 14-го, т. е. в субботу. И так, прошу тебя сделать мне одолжение и выслать человека в Дувр, хотя на подержание; ты меня сим крайне одолжишь и дай мне об оном знать, адресуя письма в Кале. Причины, для чего я твоего предложения — остаться здесь до марта, — не принимаю, следующие. Первая: чтобы доказать тебе, некоторым образом, что я к тебе не ехал не по предпочтению веселья, а по обстоятельствам, в которых находился. Вторая: что в теперешнее время Париж, а особливо круглежащие места неудобно видеть, следовательно, я почти время потеряю, живя здесь; напротив, быв в Лондоне, я честь и удовольствие иметь буду ваше сиятельство видеть и прекрайнее удовольствие моих малюток так часто целовать, как можно. На тебя, правду сказать, чрезвычайно зол за твое письмо, которое в Генуе получил, и ты собери все свои силы, ибо я на тебя сильно нападу; но не очень страшись: имев в одной руке оружие, в другой оливковую ветвь держать буду, так после короткой войны, — долгий мир заключим. Я сюда [421] четвертого дня приехал, благополучно пробыв в Лионе две недели. До скорого свидания, прости. Малюток своих и моих три раза от меня поцелуй; я с нетерпением того жду, когда сие сам сделать смогу.

Переехав в Англию и живя одно время в доме гр. С. Р. Воронцова, ежедневно видаясь с ним и обмениваясь взглядами и мыслями, В. Н. Зиновьев не считал, вероятно, уже для себя более необходимым письменно излагать свои впечатления, почему и не вел своего дневника в течение семимесячного своего пребывания в Лондоне; но в половине июля 1786 г. он предпринимает новое путешествие, именно по Англии и Шотландии и, с этого времени, начинается новый письменный обмен мыслей между двумя друзьями. Эти-то письма В. Н. Зиновьева к гр. С. Р. Воронцову и составляют продолжение дневника.

При издании этой части дневника, мы продолжали держаться (как и в первых двух частях его: из Германии и Италии) в пределах, по возможности, исторических, хотя и не считали уместным вовсе, так сказать, отнять всякое личное значение автора-путешественника; вот почему мы оставили его личные взгляды и воззрения на многие встречаемые им явления и его мнения о далеком его отечестве, которое он любил горячо и искренно, сознавая с тем вместе его недостатки; при этом мы руководились, кроме того, мыслью, что взгляд автора и вообще его кругозор, хотя и устаревшие уже в наше время, имеют однако же, по нашему разумению, полное право на занятие места в исторической переписке ХVIII века, во первых, как взгляды товарища по воспитанию Радищева и передового человека своего времени и, во-вторых, как письма, адресованные к такой выдающейся личности, каковою был граф C. Р. Воронцов.

Н. П. Барышников

Письма В. Н. Зиновьева к гр. С. Р. Воронцову из Англии.

Варвик. — 5-го (16-го) июля 1786 г.

Твое письмо, посланное в Оксфорд, получил 14-го; благодарю тебя и Якова Ивановича за его приписание. Зная, что ты ему мои письма кажешь, я особливого к нему не пишу.

В Оксфорде надо видеть библиотеку и картинную галерею тому, кто имеет в свем распоряжения много времени. Здесь, к крайнему моему удовольствию, удалось мне слышать экзамен или пробу одного кандидата, просящего чина доктора музыки, в присутствии [422] вице-президента и части оксфордской публики. Испытание это состояло в концерте, на котором все разного рода сочинения сей особы играли; между прочим, была одна ария с маленьким барабаном. Зала наполнена портретами гг-д докторов оного искусства; над органом висит портрет Генделя.

Бирмингам. — 18-го июля.

(Начиная с этого письма, на всех остальных усматривается надпись: “A Son Exellence, Monsieur le C-te de Woronzof etc. etc. Harlay Street № 36. London”).

13-го июля, по утру. — Из Оксфорда.

........... Виндзорский замок, кто ценит свое время, примечания не достоин. Между картинами, в нем находящимися, видел изображение свидания Генриха VIII с Франциском I, и первого портрет и физиономию не более приятно видеть, как о тиранствах его слышать.

Отсюда пошел к живописцу на стекле г-ну Жервис, и очень доволен был видеть его работу. Не думаю, чтобы вещи и животные лучше могли изображаться, как сим образом живописи. Разговорившись с ним об открытии сего искусства, он мне сказал, что никогда не думал сим искусством себя прокармливать, но разными приключениями доведен был изыскивать способов питаться иным, нежели своими доходами, и, искав потерянное сие искусство, разнократными опытами до оного дошел. Я его спросил — не написал ли он свой секрет, чтобы оный, после его, не потерялся? Его жена, в его отсутствие, мне одно весьма невероятное приключение рассказала; но от него в ответ на мой вопрос получил, что он никаких мер по сему не взял; но непротивен чтобы оный, какой ни есть особе, продать в иной земле и даже с дозволением, по приобретении, чтобы оное употребляемо было, но с тем только, чтобы при его жизни оное не публиковать, и в Англии бы никто, кроме его, сего секрета не знал. Сверх того, сказывал он мне, что, как княгиня Дашкова (Княгиня Екатерина Романовна Дашкова (род. 17-го марта 1740 г умер 4-го января 1810 г.), сестра графа Семена Романовича Воронцова, жила в Англии несколько лет сряду, для образования своего сына, который состоял студентом Эдинбургского университета между 1775 и 1780 годами. – прим. Н. Б.) здесь была, он хотел послать картинку государыне, но найдя разные затруднения в оном, оставил оное. Я сказал ему, что он теперь сие [423] через тебя исполнить может и, отдав тебе, может уверен быть, что оное верно до государыни дойдет; а когда оный способ письма нашей императрице понравится, то она, может, и заблагорассудит купить у него сей секрет. Он сим очень, кажется, доволен был и взял от меня мой и твой адреса, прося меня, чтобы я тебя предуведомил, что он к тебе будет и доставит тебе картинку своей работы для пересылки и поднесения государыне. Не знаю, говорить ли он по-французски? — кажется, по рождению, он ирландец. Прости, нынешние мои похождения тебе завтра скажу.

15-го (26-го) июля. — Из Лидс.

Остаюсь у тебя в долгу, и начну оный платить, сказав тебе, что из Кастельтона благополучно прибыл 24-го в Шефильд и отдал письмо Якова Ивановича г-ну Турнеру, весьма почтенному человеку, который чрезвычайное приключение с крайним великодушием сносит, а именно: он имел одного сына, при рождении которого он потерял свою жену, и, любя его, не женился, а он, дожив до 29-ти лет, умер смертью для посторонних весьма утешительной. Он простудился на одном пожаре, работая на оном, занемог и несколько после того умер, сожалеем не только своим отцом, но и всем городом.

Теперь о сем городе: он очень замаран, — так же как и большая часть его жителей, сажей и угольями. Шефильд и округлежащие места принадлежат лорду Соре (Граф Чарлс Сёрре (Surrey), из фамилии Гоуард, р. 1767, ум. 1815, бездетным. По смерти отца своего в 1786 г., он принял титул герцога Норфольк (Norfolk). До него Гоуарды неизменно исповедовали католическую веру; он первый из этой фамилии перешел в протестантизм. – прим. Кн. Л.-Р.). Здесь видел мануфактуры, между которыми главная одного г. “Tudor et Comp.” и она действительно примечания достойна. Во всех подобных фабриках главные машины лошадьми в движение приводятся. Между прочим я тебе должен сказать, что сей Tudor с товарищем зачал свою фабрику с 800 ф. и имея 500 на свою часть, а теперь имеет 20,000 капиталу, да другой — по препорции. Я думаю, что нет земли, где бы с дарованием можно бы было так скоро приобрести столько денег, как здесь; но теперь даже думаю, что по препорции сие во всякой земле, — стоит только употребить свой разум на то. Сие весьма утешительное рассуждение, при моих теперь [424] обстоятельствах: не имев более 5-ти гиней в кармане и услав все свое богатство по почте, адресовал письмо к тебе. Ты, может быть, на это спросишь: испытал ли я свои силы когда-нибудь? — я тебе отвечу, что я думаю, что силы мои душевные слабы, но уже давно я того мнения, что человек, с некоторым рассуждением и твердостью, должен в оном успеть. Пожалуй, не заключи из сего рассуждения, что, имея только пять гиней, я думаю употребить свое старание на приобретение денег? — Мне кажется, что в этом я весьма благоразумен, был и есть. Может, я благополучным своим положением избавлен, а, может, еще более разными приключениями испытать случай имел, что весьма мало денег надобно, чтобы нас довольными делать. Я думаю вообще, что счастье и несчастие всякий человек в себе, так сказать, носит и от сего происходят разные чувства у людей, при равных приключениях. Боюсь тебе наскучить; я бы еще кое-что к сему прибавил, но полно...

Видел в упомянутом месте кузницы, где бритвы делают, которые здесь за шиллинг продают, самой той же доброты, которые в Лондоне за пять. (Ты можешь себе представить сколь тамошние купцы выигрывать должны!); в другой — пилы; видел места, где делают сталь и где оную перековывают и приводят в желаемые формы, чрез водяную мельницу. О всех сих фабриках сделать внятное описание — трудно и тебе читать скучно будет, а при свидании нашем надеюсь дать тебе о всем этом довольно внятное понятие... Здесь считают 45,000 жителей, которые день ото дня умножаются переходом крестьян из круглежащих мест. Быв здесь, я досадовал, что наше железо сюда привозят, дают обрабатывать англичанам, а потом, то же железо, обработанное, в 10 раз дороже мы же покупаем, от них же. Но теперь образ своих мыслей я переменил, не считая первым предметом фабрики и торговлю в начинающем государстве, а как о сем мыслю в будущем, когда мне досуг будет, скажу.

Видел в Шефильде как уголья привозят на колясках, которые от того места, где уголь вынимается, спускаются и три мили сами бегут, а назад пустые одной лошадью встаскиваются; колеса у сих колясок чугунные и так вылиты, что не могут выходить из брусьев, которые на дороге, по обеим сторонам, лежат; выгода сего изобретения отменной прибыли. Самый дурной здесь работник получает семь шиллингов в неделю, а есть такие, которые и по три ф. имеют!

25-го. Видел “Wentworth-Hause”, принадлежащих лорду Willam. Новая пристройка к сему дому огромна, но все это, по моим [425] мыслям, тот же недостаток имеет, как дом лорда Siarsdles (Лорд Siarples?? Перековеркано так, что понять нельзя о ком идет речь. – прим. Кн. Л.-Р.), то есть, что портик или колоннада на крыльце — не по пропорции дома, и кажется, что дом для крыльца с колоннами, а не на оборот, как бы должно было; оттого сени, наполненные колоннами, делаются темны и теряют свою красу. Внутри дома очень хорошо, покойно и великолепное расположение; особливо первая зала очень хороша и имеет очень изрядные копии древних статуй; но что более всего примечания здесь достойно — это картина большая Гверчинова “Агарь с сыном своим Измаилом”.

Лидс. — 18-го (29-го) июля 1786 г

Опять здесь, как видишь, после трехдневного в Гаригете, довольно скучного пребывания. Здесь, так же почти как и у всех вод, съезжаются разные люди и весьма часто между ними находятся что называется “авантюристы”. Успел здесь только с одним г. “Crowlay” познакомиться, а с прочими более поклонное знакомство имел. Видел здесь два английские обычая, — один, что любовники храбрость, силу и верность любовницам своим испитием вина оказывают, а другой, что если в собрании, за столом, захотят некоторые из компании пить вина более обыкновенного, тогда те, которые сего не хотят, — выходят. Ты себе легко представить можешь, какую я дал тягу, — действительно, оглянуться боялся, думая, что силой оставят. Мне всего страннее показалось, что, по некоторому времени, самые сии же винопьющие в залу вошли и рассыпались по дамам, говоря с оными, и мне показалось, что сие приятно им было. Может быть, я ошибся, и посему не делаю своих заключений, но, кажется, вероятные имею.

Поутру был в “Harwood”, — дом прекрасный и фасада очень хороша, убор комнат великолепия и богатства чрезвычайного, но что мое критическое качество до крайности возбудило, — это то, что, при длинной великолепной галерее, поставлены четыре бюста: Каракаллы и Комода с одной стороны, с другой — Гомера и Фаустина. Есть ли тут какой-нибудь смысл, видеть в Англии двух чудовищ рода человеческого и делать ими украшение великолепной комнаты! Досадно! до крайности досадно! Что я с бюстами сих тиранов и оным подобными сделал бы — писать здесь длинно; но не лучше ли было бы, вместо двух сих possedes, поставить лорда Чатама и достойного [426] его сына В. Питта, а вместо Гомера и Фаустина — Мильтона и королевы Елизаветы. Я намерен хозяину сего богатого дома оное при первом удобном случае присоветовать, чрез его знакомых.

Сюда приехал в 12 часов, опять поздно, чтобы видеть продажу сукон; но был в том месте, где оное делается; оно называется “Клотс-Гаоль” и заведено при начале сего века; прежде же на рынке делалось шесть и более часов, а иногда и целый день. Для сего построено упомянутое место и продажа не должна более одного часа продолжаться, что колоколом назначается. По вторникам и субботам с 8,5 часов до 972 продается цветное сукно, а в прочие дни белое. Здесь самое простое и весьма посредственное сукно продается: цветное от 1,5 до 9-ти шиллингов, а белое до 14-ти бывает, которое уже здесь красят. Оные сукна привозятся из округлежащих деревень, крестьянами оных обработанные которые за шерстью для сего по всему государству ездят.

Завтра жду знакомство делать с славным здешней земли математиком Смиден (Смеатон (Smeaton, John) род. 1724, умер 1792 г., известный английский инженер и строитель Эдиабургского маяка при входе в пролив Ламанша. – прим. Кн. Л.-Р.), который несколько лет тому назад нашей государыней в Россию зван был, но предпочел остаться в своем отечестве. После завтра, после здешнего суконного торга, сбираюсь ехать в Йорк, где теперь находятся так называемые “Сейзес” и где я надеюсь увидеть что до судебного порядка принадлежит; сверх того Сиденс (Сара Кембль, в замужестве Сиддонс (Siddons), знаменитая актриса (род. 1755, ум. 1831 г.). – прим. Кн. Л.-Р.) тут же представлять будет. Когда часто такие непредвидимые случаи будут, то убоюсь долее в своем путешествии остаться, нежели чаял.

Лидс. — 20-го (31-го) июля 1786 г.

Еще слова два о здешнем месте: 16,000 жителей в оном, а в приходе 40,000. Сей город, не смотря на число своих жителей, не имеет члена в парламенте; но что еще страннее, что оного и иметь не желает, приводя к тому очень хорошую причину, а именно: что во время выборов в народе обыкновенно бывает большое пьянство, а сие здесь отвадило бы работников от нужных упражнений и нанесло бы вред здешней торговле. Сукна [427] здешние идут водой в Гуль, откуда они по разным землям — в Голландию, к нам, в Гишпанию, в Турцию, в Италию, в немецкую землю и т. д., морем развозятся. Лошади и шерсть, с сего времени, здесь вздорожали; овец уже в здешнем графстве не пасут, ибо называемые здесь “Comons” (земли, владеемые вообще разными Freeholders) разделены по Freeholders. Удивительно, что народ толь давно цветущий имеет такие неустройства! даже были земли, которые никому не принадлежали! Все сие заставляет меня заключить, что здешний народ так занять был вольностью и торгом, что не имел времени употребить свое внимание на домашнее устройство. Меня удивляет, как сие прежде времен Елизаветы не было сделано!

И около здешнего места много угольных выемок, которые вчерась, ехав за город обедать, я видел. Изнутри земли уголья вынимают, а на поверхности оной хлеб сеют. Я и тут имел случай повторить и утвердить свое мнение, что сии уголья — одна из главных причин богатства здешней земли и это средство, которое доставляет здешнему народу золото гишпанцев и португальцев, доставляемое оными в крайний убыток своим государствам. Для выемок, угольных обыкновенно покупают дозволение на оное у владельцев поверхности земли и не могут далее идти, как до границ тех владельцев, с которыми договорились. Я, для шутки, спросил: “назначена ли глубина?” — на что мне отвечали, что до центра земли. Ты можешь представить какие споры там восстанут, когда антиподы Англии до того же места дойдут! Обыкновенно в угольных заводах много воды находится, которую огненными машинами вычерпывают.

Нынче поутру был у Смидена и тут узнал, что он не был зван государыней, но что он огненную машину в Кроштадте прожектировал. Он строитель славного фонала в Плимуте, который в 1756 г. начался, а в 1759-м окончен был. Надобно тебе знать, что сия башня, посреди моря на камне (rocher), с беспрерывными сопротивлениями неугомонного моря построена, что работники, употребленные на оном месте, часто в опасности бывали. Долго бы было тебе все затруднения сего строения описывать, но вот что тебе скажу: что сия работа могла только в отлив делаться, ибо во время прилива сей камень покрыт водою бывает; что между этим временем что ни было сделано, то заливалось и уносилось водой и хотя пробовали укрепить камни прекрепкими цепями, но при отливе их уже не находили. Представь себе, что в бурное время море всю сию башню заливает! Оный фонал построен [428] обществом, которое некоторую пошлину со всякого корабля берет; караулят оный три человека, имея на полгода провизии; он освещается 24-мя сальными свечами, которые по два фунта весят. Почтенный архитектор сего чудесного фонала многие другие работы в своем государстве делал. Я у него видел две очень хорошие обсерватории, с разными его в оных инвенциями, с астрономическими часами его работы, и зрительные трубки, также его рук, — одним словом, он, кажется, в математических частях — человек отменный. Ты знаешь, коль сию полезную науку я чту, почему ты легко себе представить можешь, что я весьма доволен был своим визитом; но что более всего почтенно в сем человеке, — что он, принеся разными стараниями своему государству, себе, а потому и семье своей пользу, теперь удалился от всех работ и единственно занят изданием своих сочинений, где открываются со всевозможною ясностью все ему известные тайны и его изобретения. Дай ему Всевышний за то здоровья! — А доброе расположение и ему наградой будет.

Обедал у Диксона со всей его фамилией. Здесь имел случай слышать предлинный разговор о романах и свои рассуждения сделать; но боюсь тебе оным наскучить, а так как я частью сии письма и для себя пишу, то ты следующее, без потери, можешь, когда хочешь, пропустить.

Англичанки, как мне кажется, и многих других народов девушки и женщины с охотой романы читают, что, по моему, весьма дурные следствия производят, о которых здесь длинно говорить. Мне, может быть, сделают вопрос: чем же я хочу, чтобы женщины занимались и не лучше ли, чтобы они читали романы, нежели сами случай давали бы оные сочинять? — На сие я скажу, что в хорошем смотрении девица, и не читав романов, не подаст случая свою жизнь оным сделать; а желаю я, чтобы их упражнение было, когда они выучатся читать, во 1-х, понятием приличным о вере, в которой они воспитаны, во 2-х, чтобы им преподали все те знания, которые хорошую хозяйку делают, дабы чрез то, когда они выдут замуж, чтобы не были в тягость своим мужьям, но в облегчение, и для того все должны быть выучены всяким женским работам, арифметике, и могли бы домом править. Когда такая девушка выйдет замуж, — она не будет в тягость своему мужу. [429]

Матлок. — 20-го июля 1786 г.

.....Получил твое письмо и, по прочтении оного, поехал в Вудсток. Возле сего места находится славный Блендгейм. Я редко видал что-нибудь, чем бы так доволен был; особливо сад для меня еще лучше, нежели дом, и так хорош, что, не смотря на мою склонность критиковать, мне ничего не остается, как только его хвалить..... Здесь есть одно место, которое на одно гатчинское походит. Со стороны двора дворец очень похож на построенный в Царском Селе городок, в котором гвардейские солдаты живут, с той разницей, что тут огромнее несравненно. Внутри отделка комнат великолепна, картины, по большей части Рубенсовы... Не обедав, поехал в Стоо, теперь здесь есть трактир, и пошел в сад и дом дюка Букингамского. Часто наставленными строениями в саду, Стоо очень похож на Царское Село и мне совсем не нравится. Что касается внутреннего убора дворца, — то я свое рассуждение об оном оставлю; скажу только тебе, что на одном плафоне, в золоте, сделана цепь орденская св. Георгия; не знаю, прилично ли оно на плафоне? — До сих пор, мне кажется, что богатые люди, делав наряды и украшения, слишком о вкусе пекутся и на то более денег тратят, нежели бы нужно: оттого столько вкусу налепят на одном месте, что, удаляясь от простоты, — без вкуса делаются. При сем я вспоминаю очень хорошее слово Рейфенштейна (Рейфенштейн — чичероне В. Н. Зиновьева в Риме. – прим. H. В.), который говорил, что “дурной вкус всегда дороже стоит, нежели хороший”. Осмотрев все, я в “Warwik” поехал, куда вечером и прибыл. Для англичанина, может, сие место довольно примечания достойно, но для иностранного — какое дело знать, что 800 лет тому назад здесь какой-то “Grug Earl Warwik” жил, кабана, какую-то корову и великана убил, после чего пустынником жизнь свою кончил. В замке кажутся его латы, копье и ланцы (т. е. lances), которые очень на длинные шесты походят..... Прибыл в Бирминджам, отнес письмо г-на Тортона к одному г-ну Masson, который обещал мне все показать. Можешь представить, как я доволен был сему известию! Массон пошел к другим, к которым имел письма, между прочим отнес письмо г-на Питерса к одному г-ну Gorbette, который, только что прочел письмо, сказал, что они недавно сделали положение никого в фабрики не пускать. Он мне, с крайним прискорбием, сказывал, что, быв в части в Корнских [430] заводах, он теперь потерял много чрез переход Gascognie (?), что он на 20,000 сперва государыне товаров продавал, а теперь оное кончится, потому что он слышал, что государыня Gascognie дает 2,500 фунтов на год жалования. На все сие я отвечал своим образом и наше свидание кончилось тем, что он мне свое сожаление высказал, что не может мне ничего показать и что он-то же был принужден сделать с одним французским президентом, который ему привез письмо от бывшего лорда Шельборна. На другой день, я поехал на фабрику Больтона и я все с французскими иностранцами видел. Проворство работников отменное, машины обыкновенные и я уверен, что у нас в Туле те же; но большая выгода здешних фабрик — то, что они употребляют в должных местах женщин, ребят и мужчин взрослых, а часто взрослого с малым употребляют. Не знаю, полируют ли сталь у нас голыми руками? — в Бирминджаме оное делают. На здешней фабрике употреблено от 300 до 400 работников. Г-н Больтон мало о сей фабрике печется, ибо больший его теперь доход — от огненных машин, которые он в заводах корнвальдских учредил, получая одну треть выгоды против прежних машин. Он, сказывают, с г-м Ваттом (Уатт (Watt, James, род. 1736 г., умер 1819 г.) знаменитый механик-инженер, известен как изобретатель парового двигателя. – прим. Н. Б.) имеет 20,000 фунт, дохода, а фабрика его по приказчикам разделяется, которые, деля барыши, оной управляют.

18-го. Был у г-на Watt, с которым, на английском языке, спор имел об архитектуре и сделал ему одно возражение, которое мне понравилось. Он защищал готическую архитектуру, говоря, что римская не такое действие делает, ибо в последней пропорции сохранены; на что я привел в пример двух высоких людей: одного худощавого, а другого, по препорции роста, толстого; первый, без сомнения, сделает более удивления; но рост последнего, не удивляя, несравненно будет более нравиться. Желаю, чтобы мое возражение и мой пример тебе показались.

.....Способы разбогачиваться торговлею так здесь велики, что люди среднего состояния не могут слугами завестись, ибо они, прожив у своих хозяев с год, находят способ торгом более наживать, нежели находясь в услужении.

19-го. После обеда отсюда поехал, ночевал в Вартоне; славное пиво тебе здесь известно. Все, что здесь делается, привозят к нам, чрез Гуль. [431]

20-го. Был в Дерби; тут видел машину, которая шелк навивает; она довольно курьезна и вывезена из Италии. Здесь также лучший фарфор делают. Местоположение здесь отменно хорошо и, как говорят, “romanesque”.

22-го. Объехав верхом романтическое положение Матлока, поутру был на мельнице г-на Arkwright (Сэр Ричард Аркрайт (Arkwright), pод. 1732, ум. 1792., изобретатель машины, которая произвела переворот в произведении хлопчатобумажных изделий и обогатила английских промышленников.), которая хлопчатую бумагу прядет. Все в оной отменно любопытно, не выключая хозяина, о котором скажу два слова: он был парикмахер и, брив одного бедного человека, получил разные от него мысли завести сию мельницу и, предприняв сие с двумя другими товарищами, — из которых один скоро умер, а другой свое участие ему продал, — сделался один хозяином сего завода и теперь его считают имеющим 200,000 фун. капиталу.

23-го. Поутру поехал верхом на одну свинцовую мину, называемую Portoway, и видел все что можно видеть, даже спускался на самый низ, где руду вынимают, и сам работал. Всходя наверх и зачиная чувствовать некоторую усталость, мысленно о своем сложении сожалел; но мне мой водитель утешительную похвалу дал, что он не встречал много иностранных, которые бы столь скоро могли всходить; сия похвала, признаюсь, в моем положении, мне весьма приятна была и дала мне новые силы. Окончив сей довольно беспокойный день, после верховой езды на ленивой и спотыкливой лошади, прибыл благополучно в Щастволид.

24-го. Осматривал дом дюка Девоншира, который мне очень понравился. Здесь кажут комнаты, в которых королева Мария (Королева Мария Стюарт (род. 1642, ум. 1587).) многие годы задержана была. Парк изрядный, фонтаны в оном есть: но зная Петергофские, только Версальские смотреть можно, — и так, я оные не видал.

В Грофшофте очень приятное местоположение. Меня весьма удивляет, Как может толь малая земля, какова здешняя, иметь столько обитателей и иметь столько неплодородных земель! — Еще удалось мне вспомнить мое недоразумение, что я однажды, как ты помнишь, утверждал, что первое старание всякого правительства должно быть — одобрять хлебопашество, а уже потом поощрять торговлю. Знаешь ли ты, в чем я бесценное богатство Англии считаю? — в неисчерпаемом множестве угольев. Когда бы оных у них не было, [432] позабыли бы они вывозить наше железо, чтобы оное у себя обрабатывать, другим и нам оное, обработанное, вдесятеро дороже продавать! — и сия одна причина, почему Англия может так населена быть, ибо и для топки всякой — им ни сучка не надобно...

Йорк. — 4-го августа 1786 г.

Здесь, со 2-го, нахожусь и вообще не могу довольно нахвалиться учтивостью и лаской здешних жителей.

Здесь видел, два дня сряду, суд преступников и, при сем случае, старался получить настоящую идею о здешнем провинциальном правлении и скажу тебе только вкратце, более — чтобы помнить, нежели — чтобы сие описывать. И так, лорд-лефтенент (Lord Lieutenant — лорд наместник. – прим. Кн. Л.-Р.) — в провинциальных городах, генерал-шериф и его ассистенты — во всякой провинции один или более, называемые “Колонель-жостис-оф-пис”, которые первым королю предлагаются, так как и кандидаты. Во второе название “Гренд жюри” и “пети жюри”, “Конселорс”.

Суд отправляет один из 12-ти судей, которых сюда два приезжают: один — для уголовных, другой — для гражданских дел, два раза в год, и судят дела всего графства. Сверх сего, в уездах 12 “альдерменов”, которые младшего из себя в мэры выбирают. Об образе исправления суда сими судьями ничего не говорю, ибо ты оное знаешь; но оно мне так нравится, что желал бы, чтобы оно везде учреждено было, и не понимаю, для чего оное не делается? — Вопреки мне скажут, что государи потеряют большую власть, имея, так сказать, в своей воле жизнь всякого человека; но на сие я скажу, что они могли бы себе всегда оставить власть, брав в свой особливый суд таких преступников, каких пожелают, сказав, что делают сие для скорейшего порядка, а под сим предлогом брать всех тех, которых только пожелают, и оставлять тех преступников, которые их мщения не стоят, и дать, чрез то, способ и средство невинным оправдаться. Я не говорю, например, сие о нашем отечестве, ибо оно, в рассуждении сего, может быть, не в таком положении находится по причине, 1-е, малого населения земли и больших расстояний одного места от другого; 2-е, положения наших крестьян; 3-е, не довольного просвещения нашего народа. А сколь здешний народ просвещен — я имел случай видеть; но для чего сие во Франции и в большей части Германии не делается — того не понимаю. [433]

Единбург. — 13-го августа 1786 г.

Вот где, любезный друг, я очутился, но ты, не взирая на сие, не отделаешься и я с тобой еще об Йорке поговорю; и так, к делу: коль мне понравилось производство уголовного суда, толь, напротив, не хвалю сие учреждение в гражданских тяжбах. 5-го я был в суде и слышал довольно странное дело, а именно: спор о дороге, — публичная ли она или приватная? и тут видел более 30-ти человек, отвечающих под присягой, и думаю, что большая часть из них против принятой присяги и против своей совести отвечали. Долго бы было о неудобствах такого допроса здесь объяснять, — я только о двух вещах упомяну: 1-ое, что я бы присягу, при сем случае, совсем уничтожил, быв уверен, что человек с совестью на вопрос, ему сделанный в толь уважительном месте и в глазах почти всего народа, конечно справедливый ответ даст. Человек, который столь несчастлив и потерял чувство совести, очень склонен нарушить присягу, себе через то вредит, и смею сказать, и слушателям, которые привыкают видеть нарушение толь важного дела. 2-ое, что почти неотменно надобно, чтобы в гражданских делах — один прав, другой виноват был; следствие непременное из сего, что часть одна неотменно должна фальшивую присягу сделать. Многие другие причины имею не хвалить сей образ судебного порядка; но сие до свидания, когда тебе угодно будет, оставлю. Здесь также видел, что с проигрышной стороны один квакер присягнул и противники его дали тотчас сие пяти жюри приметить. Сие собрание 12-ти человек весьма уважается и все, что в судах ни делается — все для объяснения им, ибо они осуждают преступника или тяжебника. 5-го я выехал из Йорка.

6-го. Вечером приехал в “Рипон” и отдал письмо г-на Робертсона г-ну Барде леву, — прозвание очень к нашим приближающееся.

7-го. Был в “Стюдлей-парк”, где есть изрядные виды, но много регулярности....

8-го. Деревня, принадлежащая тому же господину, которому и Стюдлей принадлежит, — имеет прекрасное местоположение и до сих пор в Англии я ничего подобного не видал. Не советую тебе сию землю оставлять, не видав сего места. От роду моего не видал такого дыма, как въезжая в “Нью-кастель”!... Ночевал в Англии в Варвике, а 10-го поутру выехал в Шотландию. [434]

Теперь дозволь мне главное мое мнение сказать об этой земле: известно, что она всем изобилует: хлебом, деньгами, жителями, мануфактурами; но что должно удивить путешественника — это строения, которые в разных городах производятся, и, что, так сказать, из одного города два делается и сие без убытка хлебопашества, и я уверен, что эти города получше будут тех, которые по приказу построены (Намеки на усиленное в то время построение городов в России. В манифесте 1785 года апреля 21-го сказано, что, в продолжение 23-х-летнего царствования императрицы Екатерины II-й, воздвигнуто 216 новых городов в России. В последующие царствования многие из них упразднены, так как их жители преимущественно занимались хлебопашеством и не имели ни торговых оборотов, ни потребности быть городскими обывателями. . – прим. Н. Б.); но сие государство не думало, прежде хлебопашества, о построении городов. Почти везде, где я ни спрашивал — это стало только 50 лет тому назад заводиться, а сия земля в это время жителей своих не умножила. Хороший пример нашим политикам! Действительно, я час от часу уверяюсь, что нам фабрики не нужны и более вредны, и я никак не принимаю возражения, что деньги в государстве остаются: да, — но отнимаются руки от пашни. Что делать с жителями, которые не в хлебородных провинциях живут? — переселять половину оных или сколько нужно в пустые, казенные земли. Ты видишь, что я все при своих, Гаричетских (?) мыслях остаюсь! Должен еще одно примечание сказать о сем народе, что удивительно видеть во всяком городе преогромные строения для сборщиков под именем: “асамбле рум”; но что похвальнее всего, что, при этих строениях, всегда находятся огромные же строения для больных, для бедных, для училищ и сирот. Человек с чувствами должен народ тот почитать, в котором оное видит! Что касается до жителей, то скажу, что везде видно изобилие, приятная и неподдельная чистота, учтивость отменная и пристойная. Средний класс людей я нашел также весьма ласковым к иностранцам. Кажется — все, что хотел тебе об Англии сказать? — теперь следуй за мной в Шотландию...

Единбург весь взрыт и в подобие английских городов и здесь строят... Обедал у лорда Монбодини (Л-д Монбоддо (Burnet James, lord Monboddo), шотландский философ, род. 1714 г., умер 1799 г.; оставил два английские сочинения, исполненные любопытных изысканий, но с тем вместе и парадоксов: “Происхождение и прогресс наречий” 1773 — 1792 гг. 6 част., в 8-ю д. и. “Метафизика древних” 1779 — 1799 гг. 6 част, в 4-ю д. Мы полагаем, что книги, о которых упоминается, были филологического содержания, как потому, что лорд Монбоддо был лингвист, так и потому, что императрица в 1784 г. предприняла намерение собрать словарь всех известных языков, почему, вероятно, и было необходимо государыне ознакомиться и с сочинениями лорда Монбоддо. . – прим. Н. Б.), который, как [435] ты, чаю, помнишь, тебе книги препоручил для пересылки к государыне. Скажу тебе, что он весьма твоей учтивостью хвалится, и мы за твое здоровье пили.

Отсюда все почти по деревням разъехались, следовательно я не увижу многих весьма достойных людей; но нынче возвратился D. Robertson, которого я у Рожерсона видел, ему письма отдал и в понедельник с ним завтракал. Я имел уже случай познакомиться с братом Ерскини (Ерскин, лорд Томас (род. 1750 г., умер 1823 г.), английский юрист и оратор. В 1789 году он шел рука об руку с Фоксом, а в 1806 г. был великим канцлером. Он старался о запрещении торга невольниками, защищал свободу книгопечатания и возвысил свой голос в пользу греков, притесняемых турками. Его речи изданы в Лондоне в пяти частях. Кроме того, он написал, в 1792 г., сочинение “Considerations sur les causes et les consequances de la guerre actuelle avec les Turcs”, которое имело 43 издания. (Dictionnaire de biographie et d'histoire, par Desobry et Bachelet). – прим. Н. Б.) и с одним Machionichi, и что могу теперь заключить из их рассказов, так это что сия земля в гораздо более счастливом положении находится, нежели Англия, ибо она пользуется, всеми выгодами правления той земли, не имея по своему положению больших неудобств, которые в той земле являются необходимым следствием выборов в парламент. Довольно; чаю, что тебе сего будет...

Фельфут. — 13-го (24-го) августа 1786 г.

Это место ты в самой подробной географии не найдешь! Не думал прежде Ливерпуля писать, но, имея досуг, пользуюсь сим случаем.

Единбург — старый город, очень нечист и дурен, но теперь построили множество новых улиц, которые очень хороши. Три моста в городе огромные, из которых только один окончен, а два только начаты.

...Положение Шотландии и жителей оной мне кажется несравненно выгодней, нежели англичан, ибо они пользуются всеми выгодами последних и не имеют неудобств, которые от выборов в парламент в народе происходят, ибо первые, как тебе известно, они только 46 членов посылают, да сверх того сей выбор делается людьми, которые 800 ливров доходу имеют, и [436] потому не мешают народу следовать обыкновенным и должным своим упражнениям. Чувствительная разница, при везде в Шотландию, и приметно коль беднее сей народ аглицкого. Тебе известно, что Шотландия редкие годы своим хлебом прокармливается и часто оный из Англии или из иностранных земель получает. Мое самолюбие весьма удовольствовано было, ибо, как ты из моего последнего письма знаешь, мне очень понравился образ аглицкого криминального суда и весьма недоволен был гражданским порядком; — мое мнение подтверждено было, ибо шотландцы приняли первый, а в рассуждении другого остались при своем старом. Большая часть людей, при моем бытии в Единбурге, по деревням разъехавшись была, но я тебе упомяну о тех, которых я видел, а именно: г. Смит (Смит, Адам (род. 1723 г., умер 1790 г.), знаменитый шотландский экономист, профессор экономии и логики в Глазгове и писатель по предмету политической философии. Сочинение, о котором упоминается, вероятно: “Изыскание причин народного богатства”, наделавшее во время своего появления (в 1776 г.) много шуму, как новостью взгляда, так и либеральным воззрением на торговлю. Это сочинение переведено на многие языки. – прим. Н. Б.), сочинитель той книги, которая тобой и мною почтена; г. Арскин (вероятно — Ерскин), брат славного атторнея в Лондоне и не менее его в Единбурге почтен. Тебе известно, что сие место в рассуждении медицины весьма славится. Между священниками здешней церкви также отменные проповедники находятся. Здесь видел г. Рожерсона и г. Бакунина и удивлялся, как он похудел и сколь он больным кажется.

17-го. Поутру выехал из Единбурга и в Глазгау приехал; был вечером в театре, который был весьма наполнен.

18-го. Я трижды в Единбурге видел Робертсона (Робертсон (William Robertson, род. 1721 г., умер 1793 г.) — известный историк и ректор Единбургского университета. Княгиня Дашкова находилась с ним в переписке, по поводу воспитания своего сына, и просила его советов; но когда Робертсон вежливо посоветовал подождать поступлением молодого князя в университет года на два или на три, чтобы дать ему время лучше подготовиться, то княгиня не последовала его советам и немедленно определила сына студентом. (См. Записки княгини Дашковой). – прим. Н. Б.), о котором тебе, как о славном человеке, упомянуть забыл. Учреждение, а паче преподавание уроков здесь отменно хорошо. Я большое рассуждение имел с упомянутым профессором о ненадобности изучения логики, а что для острения разума и для приведения в порядок мыслей нужно употребить математику, и хотя [437] он дает уроки в первой, но я довел его почти до признания, что с некоторой переменой и прибавлением обучения математике, она то же полезное действие сделает, что и логика, с той разницей, что обучение первой многие выгоды соединяет, которых последняя не имеет. Из Глазгау выехал 19-го, а из Шотландии 20-го.

Манчестер. — 19-го (30-го) августа 1786 г.

... Положение женского пола здесь не весьма выгодно, ибо они, имев нежные сердца, находят в мужьях своих противное оному и которых чтобы тронуть надобно полдюжины на театре убить или показаться публике с замаранным лицом и руками в крови. Я бы хотел знать сколько находится в Англии мужей, которые бы своим женам после свадьбы сказали: “я тебя чрезвычайно люблю”, или что-нибудь подобное оному. Со своей стороны, я не завидую оному хладнокровию и соглашусь скорее целый век свой проплакать, нежели променять чувствительное сердце на нечувствительное. Я англичан весьма почитаю, за то, что они свой разум, главное качество души, хорошо употребляют; но малая нежность их сердца, — мне не нравится.

Узнал я от Якова Ивановича (Если не ошибаемся, то под именем Якова Ивановича следует разуметь г-на Жоли, секретаря гр. С. Р. Воронцова; о нем упоминается в Записках гр. Комаровского. – прим. Н. Б.), что ты заставляешь переписывать мои письма, то когда сие не им делается, то прошу тебя прервать оное, ибо, как ты себе весьма легко представить можешь, я не желаю, чтобы иной-то знал, без моего согласия, что я к тебе пишу.

Сюда приехал вчера вечером и нынче ходил смотреть здешние мануфактуры. Сказывали мне, что какой-то здешний господин выдумал машину ткать и хочет на нее получить патент. Вот, я думаю, одна из причин, что сия земля толь цветет, что вместо людей умеет колеса употреблять и делается чрез то мануфактурщиком всего света.

31-го. ездил по каналу дюка Бриждватер...

1-го сентября. Выехал поутру отсюда и прибыл в Ливерпуль к обеду; вечером был в театре. Зала преизрядная и больше двух лондонских. Первая пьеса была новомодная опера. Что касается до музыки, то тебе, как имеющему настоящий вкус, — [438] нечего говорить. Вообще, я англичан, как тебе известно, паче всех народов люблю; но с оными в рассуждении их вкуса для театра несогласен, ибо, по большей части, их трагедии — побоище всех актеров, а их комедии часто неблагоразумные фарсы. Мне кажется еще, что они в декорациях большие педанты; например, на всех их сценах находятся две двери, похожие на обыкновенные, у домов колокола, часто часы бьют и т. д.; чрез сие они думают на своем театре до обмана живо представлять, но я думаю, что ни один англичанин, ни в какой пьесе, не забывал, что он в театре; об иностранных я уверен, что они сие помнят. Напротив — во Франции, где всех сих штук на театре нет, я уверен, что многие англичане забывали, что представление — сочиненное, а не действительное, видят. Сей же вечер видел здесь брата M. Siddens (Семейство Кембель (Kemble) состояло из сестры, в последствии Сиддонс и двух братьев: Джона-Филиппа (род. 1757, ум. 1823 г.) и Чарлса (род. 1775, ум. 1854 гг.). Оба были актерами. Здесь говорится о старшем из них, так как младший дебютировал только шесть лет спустя (1792). – прим. Кн. Л.-Р.), чрезвычайно хорошего актера, который с прекрасной фигурой соединяет весьма натуральную акцию; он в одной пьесе, которую я видел, женится на злой весьма женщине; чтобы притворной своей злостью ее смягчить, употребляет на оное удобнейшие способы и успевает в своем предприятии. Когда бы сие в натуре могло приключиться, я бы предпочел храбрость и сильнодушие такого человека сильнодушию Коломба: сей рисковал потерять жизнь, первый — вести навсегда премучительную.

2-го. Видел здешние доки, которые богатства сего места доказывают. В городе считают 50,000 жителей; он ведет большой торг с Вест-Индией и с Африкой в покупке негров, о котором намерен распроведать, что и исполнил, и скажу тебе, что главная часть здешнего торга состоит в оном. Коль несчастна доля сих бедных арапов — тебе лучше моего известно; но мне сказывали, что они гораздо несчастливее, быв в подданстве своих земляков; желаю — чтобы сие справедливо было, ибо оно тогда некоторое утешение для чувствительного сердца — знать, что люди, которые в несчастном положении, еще бы несчастливее были, когда бы в оном не находились.

3-го. Если я в сей земле не сделаюсь добрым человеком, то нигде оным быть не могу, ибо по обыкновенному своему отменному счастью представляются мне случаи знакомиться с весьма добрыми [439] людьми и оное служить мне к моему исправлению. Вот, любезный мой, угольные и золотые мои заводы, вот мои огромные парки и замки, которые я настоящим предпочитаю! — но надобно и их видеть и ты будь спокоен, я из Англии не выеду, не вида в угольного завода, почему и надеюсь, что ты мне простишь, что я в Нью-кастеле оных не видал. Ласка и учтивость людей в здешней земле отменная и я не могу довольно оными нахвалиться и приписываю сие своему мало-заслуженному счастью. Ты знаешь, что я неохотно сей путь предпринял, а теперь не могу довольно оному радоваться. Я думаю, что человек, стараясь узнать свои недостатки, не может оные лучше исправить, как путешествием; подобно камню, который, трением своим со множеством других, глаже делается и, полируя, так сказать, — себя, иногда неровности других, которые с ним сталкиваются, ровняет.

4-го. Вечером был в театре, где Кембель (см. предыдущее примечание) Ричарда III-го представлял, и после трагедии и маленькой, с французского переведенной оперы, перед публикой в театре читал, чтобы показать чистоту и исправный свой выговор. Мне кажется, что чтение сие — большое доказательство непостоянного и малознаемого настоящего выговора в английском языке. Я думаю, что ни один француз иди немец, или какой ни есть человек другого народа, не думал тем похвастать, что он природный свой язык хорошо и правильно выговаривает!

Бристоль. — 3-го (14-го) сентября 1786 г.

6-го. Выехал из Ливерпуля. Скажу тебе (может, тебе этого еще неизвестно), что французы построили на африканском берегу, близь селений английских, две крепости, которые против последнего мирного договора построены, и, вследствие сего, ливерпульские купцы, боясь препятствия в торге, сделали представление министерству здешнему... Что из сего выйдет? — Это твоего корпуса должность узнать!

...Ходил смотреть город “Sehrewstmry”, где примечания достойно учреждение для бедных, которые, по силам своим, принуждены работать.

9-го. Видел один из каналов, который соединяет многие в здешнем государстве, проведенный одной компанией. Одна из больших выгод здешней земли, что для всех больших предприятий [440] находятся очень скоро люди, которые складываются и таким образом подают способ производить работы, которые бы одним не могли произведены быть.

13-го. Был у одного Horford и обедал у него; он квакер и ты легко себе представить можешь, как я старался от него отобрать все то, что мне казалось нужным о их секте.

Вкратце о них мое мнение тебе передам, что они лишают себя многих выгод христианина и, без всякой нужды, многих невинных удовольствий сего света. Il me semble que chacun doit avoir de la religion, puisqu'elle est la source et le plus solide fondement de toutes les vertus; mais on ne doit pas se distinguer des autres que par ces actions, et meme dans celles-ci il faut savoir faire la difference; au reste et c'est meme du devoir si les circonstances, la situation le permettent, de participer aux plaisirs de ce monde, aux societes, aux bals, aux spectacles de toute sorte (перевод: “Мне кажется, всякий человек должен боготворить религию, потому что она источник и самое крепкое основание всех добродетелей; но не нужно отличаться от других своими действиями и даже в них должно делать разницу. Впрочем, если обстоятельства и положение дозволяют, даже обязательно участвовать в светских удовольствиях посещать общества, балы и спектакли всякого рода”.). Порт здешний, после Лондона, первый; странно, что он кончается преузкой рекой, которая, в отливе, чрезвычайно мало воды имеет, весьма узка, но, не взирая на сие, 500 или 600 кораблей в иностранные земли отходят. Он имеет многие привилегии и сам собою графство составляет, казнит смертью, не ожидая королевского согласия, и сверх того всякий, который женится на дочери фригохдера, получает голос в выборе члена в парламент и сие право очень во зло употреблено было в последнем выборе, ибо одна женщина часто была обвенчана со многими, чтобы дать своему супругу право выбирать, — не быв замужем ни за одним из них. 6,000 выборщиков считают... а я считаю, что сего довольно для тебя будет. Завтра еду в Бат. Василий Зиновьев.

Н. П. Барышников.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Журнал путешествия В. Н. Зиновьева по Германии, Италии, Франции и Англии в 1784-1788 гг. // Русская старина, № 11. 1878

© текст - Барышников Н. П. 1878
© сетевая версия - Трофимов С. 2008
© OCR - Трофимов С. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русская старина. 1878