ИОГАНН ГОТЛИБ ФИХТЕ

К ВЕЧНОМУ МИРУ.

ФИЛОСОФСКИЙ ПРОЕКТ ИММАНУИЛА КАНТА

ZUM EWIGEN FRIEDE. EIN PHILOSOPHISCHER ENTWURF VON IMMANUEL KANT.

1796

Имя великого мыслителя, интерес к политическим событиям наших дней и ближайшего будущего, пристрастность различных оценок этих событий и стремление узнать, как бы их расценил великий человек, и, кто знает, какие еще причины побудили, без сомнения, всех любителей чтения приобрести это сочинение. И если бы теперь мы льстили себя мыслью, будто наша рецензия первая знакомит читателей этого журнала с сочинением Канта, то наша претензия была бы явно запоздалой. Но именно связь этого сочинения со злобой дня, легкость и доступность изложения и непретенциозная форма преподнесения автором своих возвышенных, всеобъемлющих идей могли бы ввести в заблуждение многих, кто, обратив внимание только на это, не увидел бы истинного значения данного труда. и счел бы основной его идеей не что иное, как скромное желание, предложение, красивую мечту, которая могла бы доставить несколько приятных мгновений человеческой душе. Однако мы позволим себе обратить внимание читателя на наше [194] противоположное мнение, состоящее в том, что основная идея сочинения нечто более значительное. Из этого сочинения Канта столь же строго, сколь и из других его трудов, можно заключить, что его основная идея заключена в природе разума, что разум просто нуждается в ее реализации и что она относится к числу тех целей природы, которые следует сохранить, но не уничтожить. Я позволю себе также заметить, что это сочинение полностью содеряшт если не основания, то по крайней мере результаты кантовской философии права и поэтому оно весьма значительно и в научном отношении.

Первый раздел. Вводная часть к вечному миру между государствами. 1) «Ни один мирный договор не должен считаться таковым, если при его заключении была сохранена скрытая возможность новой войны»; в нем должны быть уничтожены тайные и явные причины будущей войны. Иначе был бы заключен не мирный договор, но перемирие, говорит Кант. Это неотъемлемо от понятия мира. На его основе, как полагает рецензент, договаривающиеся стороны вступают в правовые отношения друг с другом и ведут переговоры не о том, что они до сих пор оспаривали силой, но о всех тех правах, на которые претендует каждый ко времени заключения мирного договора. То, против чего нет категорических возражений (что свело бы на нет мир), признают молчаливо обе стороны.

2) «Ни одно самостоятельное государство (большое или малое, это безразлично) ни путем исследования или обмена, ни в результате купли или дара не должно быть приобретено другим государством», так как это, как и наем войск у того или иного государства, вообще идет вразрез с договорными отношениями между государствами. И что ясно само по себе – это противоречит вечному миру, который является целью договаривающихся сторон, а также было причиной многих войн и будет таковой и впредь.

3) «Постоянные армии со временем должны полностью исчезнуть», так как они постоянно грозят войной и их создание, увеличение и содержание часто сами по себе оказывались причиной войн. [195]

4) «Государственные долги не должны использоваться во внешнеполитической борьбе», такого рода долги, как и постоянные армии, следует запретить как средство, способствующее возникновению войн, и часто даже как причину неотвратимого финансового краха государства.

5) «Ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в вопросы правления и государственного устройства других государств» даже под предлогом какого-либо скандала. Ведь всегда можно найти scandalum acceptum (удобный повод), и иностранное вмешательство само является большим скандалом.

6) «Ни одно государство во время войны с другим не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущем, в мирное время, как, например, подсылка убийц, отравителей, нарушение условий капитуляции, подстрекательство к измене в государстве неприятеля и т. д.», так как это делает невозможным мир и приводит к bellum internecinum (истребительной войне).

Одновременно обращается внимание и на понятие lex permissiva (закон допущений). Это возможно только потому, что закон распространяется не на все случаи, из чего, как полагает рецензент, нетрудно узреть, что нравственный закон, этот категорический императив, не может быть источником естественного права, так как он безусловен и не знает исключений, естественное же право дают только законы, которыми можно пользоваться или не пользоваться. Здесь не место говорить об этом предмете более обстоятельно.

Вторая часть содержит дефинитивные статьи о вечном мире между государствами. Все здесь построено на положениях, которые Кант уже выдвигал, которые вызвали немало толков и предпосылки которых здесь изложены не иначе как намеками: «Всем людям, которые имеют возможность взаимно влиять друг на друга, следует принадлежать к какому-либо гражданскому устройству». «Каждый вправе относиться враждебно к другому, которого он призывает подчиниться этой конституции, если даже тот его до этого не оскорблял». Поскольку мы в своих исследованиях естественного права [196] самостоятельно пришли к изложенным здесь и ниже выводам Канта и изложили свои взгляды публично 1 еще до того, как взяли в руки рецензируемую книгу, то считаем себя вправе добавить несколько слов, чтобы смягчить удивление, вызванное этими положениями Канта.

О правах можно говорить лишь постольку, поскольку люди мыслятся во взаимном отношении друг с другом. Право – ничто вне таких отношений, которые благодаря механизму человеческого сознания остаются незамеченными. Люди не могут быть изолированы друг от друга, а человек вообще немыслим, если нет множества людей, объединенных друг с другом. Как могут существовать рядом свободные существа – вот высший вопрос всякого права. Ответ на него таков: совместное существование людей возможно лишь при условии, если каждый ограничивает свою свободу настолько, чтобы сохранить также свободу других. Действительность этого закона обусловлена общностью свободных существ. Она перестает существовать, как только эта общность оказывается невозможной. Она отпадает для всех тех, кто не может влиться в эту общность, а в эту последнюю не может войти тот, кто не подчиняется этому закону. Такой человек не имеет никаких прав, он бесправен. До тех пор пока люди живут вместе, не воздействуя еще друг на друга посредством взаимного знания, у нас нет оснований утверждать, подчиняются ли они указанному закону по внутреннему побуждению или нет. Поэтому никто не может с достаточным основанием знать, подчиняется ли другой закону внутренне или нет, так как этот другой столь же мало знает о самом себе, подчиняется ли он закону и, следовательно, обладает ли он правом или он бесправен. Каждый обязан заявить другому о своем признании законоправия, добиться такого же признания со стороны другого, и поскольку никто не может просто доверять другому, то каждый должен добиться гарантий от другого. Это возможно только при объединении людей во всеобщую сущность, в общество, в котором каждый принуждается соблюдать право. Кто этого не воспримет, тот [197] обнаруживает свое неподчинение закону и становится совершенно бесправным.

«Всякое законодательство поэтому заключает в себе (согласно Канту) в отношении к лицам, им охватываемым, 1) право государственного гражданства людей, объединенных в данный народ (jus civitatis); 2) международное право, касающееся отношений государств между собой (jus gentium); 3) право всемирного гражданства, так как люди и государства, поскольку они находятся во внешних, взаимовлияющих отношениях, должны рассматриваться как граждане общечеловеческого государства (jus cosmopoliticum)».

Поэтому, как это может заключить каждый, согласно Канту, не существует никакого естественного нрава, нет никаких правовых отношений людей, кроме прав, возникающих при подчинении положительным законам и власти. Существование в государстве – единственное естественное состояние человека. Таковы безошибочные выводы, если мы правильно дедуцируем понятие права.

Первая дефинитивная статья: «Гражданское устройство каждого государства должно быть республиканским». Такое устройство само по себе единственно законное, основанное на гражданском праве, и приводит к вечному миру, требуемому международным правом. При этом не следует думать, что граждане решатся брать на себя все бремя войны с той величайшей легкостью, с какой решает за них монарх, ничего не теряя при этом...

Рецензенту кажется недостаточно определенным, по крайней мере подающим повод для неверных толкований предлагаемое автором разделение законодательной и исполнительной властей. Рецензент полагает, что законодательная власть, противопоставляемая исполнительной, должна быть освещена более обстоятельно. Если мне дозволено дополнить мнение Канта собственным пояснением, то я нахожу, что высший, основанный на праве закон дан посредством чистого разума: каждый ограничивает свою свободу лишь в той степени, в какой это необходимо для сохранения свободы других. В какой степени каждый должен отступиться от своей [198] свободы, то есть от собственности в самом широком смысле слова, должны решать сами договаривающиеся стороны. Закон всегда формален, он касается лишь того, что каждый должен ограничивать свою свободу, но он не материален, и но устанавливает, в какой степени каждый должен ограничивать ее. По этому вопросу люди сами должны найти приемлемое для всех решение. Независимо от этого закон требует, чтобы каждый в этом отношении ясно определился. Высшая формула уголовного законодательства дана также чистым разумом: каждый должен отступиться от своего права в такой мере, в какой он требует, чтобы отступился другой. Положительный закон определяет для созданного людьми государства количество людей, объединяемых в государство, районы, которые они заселяют, и виды продовольствия, которые они производят. Каждый может устанавливать для объединенных в государстве людей положительный закон, если он располагает указанными данными. Все те, которые желают вступить в гражданство этого государства, обязаны признать закон, и здесь нет нужды для сбора голосов. Каждый должен сказать: я желаю стать гражданином этого государства, и этим решается все. Общество не должно само непосредственно осуществлять право принуждения, так как в таком случае оно стало бы судьей в собственных делах, что недопустимо. Оно должно передавать эти функции или одному человеку, или целому органу, и благодаря этому отделению функций общество становится народом (plebs). Этот орган не может иметь никаких иных функций, кроме приведения в исполнение того, что правомерно. Он несет за это ответственность, и общие или частные формы применения правовых установлений можно оставлять в известных случаях в компетенции этого органа. Это неоспоримо. Все лица беспрекословно подчиняются этому органу, и любое сопротивление ему есть мятеж. Только народ может быть судьей в вопросе о том, в какой степени этот орган руководствуется законом: это преимущественное право народа. Но пока этот орган пользуется своей властью, нет народа, но есть лишь совокупность [199] подданных. И ни одно лицо не может, не рискуя стать мятежником, сказать, что народ должен объявить себя народом, также и исполнительная власть не скажет этого никогда. Народ может конституировать только себя, но он не может конституировать себя, если он не существует. Поэтому исполнительной власти должен быть придан дополнительный орган, который не направляет ее, но, как только устанавливает, что свобода и правопорядок находятся под угрозой, призывает к суду народа всегда лишь под своей собственной ответственностью.

Вторая дефинитивная статья: «Международное право должно быть основано на федерализме свободных государств». Нет международного права, оправдывающего войну. Право – это мир. Война вообще не является правовым состоянием, и, если бы это состояние было соблюдено, не было бы никакой войны. Мы об этом говорим лишь вскользь, как и Кант. Вряд ли можно найти что-либо более несуразное, чем понятие право войны.

Для государств, желающих выйти из противозаконного состояния войны друг с другом, нет иного средства, чем то, которым пользуются отдельные государства, то есть того средства, при помощи которого отдельные государства становятся гражданским государством, а также объединяются в международную систему государств, в рамках которой спорные вопросы решаются при помощи положительных законов. Таково во всяком случае решение вопроса на основе чистого разума, и предложенный Кантом союз народов есть то переходное состояние, посредством которого человечество сможет достичь своей великой цели (международного объединения), точно так же как и сами государства возникли на основе оборонительного союза, заключенного между собой отдельными лицами.

Третья дефцпцтивная статья: «Право всемирного гражданства должно быть ограничено условиями всеобщего гостеприимства», то есть оно должно быть основано на праве каждого человека найти дружеский, а не враждебный прием при вступлении его на землю любого государства. Для осуществления этого [200] государство, опираясь на принципы государственного права, могло бы действовать вполне правомерно.

Добавление. О гарантии вечного мира. Если мы считаем установленным, что идея вечного мира как задача имманентна чистому разуму, то на основе чего мы можем сказать, что она является чем-то большим, чем чистое понятие, и что она может быть реально осуществлена? На основе природы, говорит Кант, на основе связи вещей, установленной механизмом природы. Согласно трем видам правовых отношений, природа должна ставить три цели.

Прежде всего, чтобы по постулату права государственного гражданства побудить индивиды объединиться в государство. Если не внутренние разногласия, то, пожалуй, военная угроза извне принудила бы людей объединить свои силы. Форма этого объединения постепенно все более и более приближается к правовой и законной, так как к этому принуждают тяготеющие над всеми несправедливость и насилие. Так что люди в конце концов для своей же выгоды начинают делать то, что сообразуется с правом.

Далее, хотя по постулату международного права народы разъединены вследствие различия в языке и в религии, что часто порождало войну, но в конце концов в результате возникающего равновесия должен быть установлен постоянный мир. В-третьих, этому способствует торговля, создающая на основе выгоды отдельных сторон надежную базу, которую вряд ли могло создать право всемирного гражданства.

Мы хотели бы для пояснения изложить, как мы понимаем этот вопрос. Всеобщая неуверенность, присущая всякому противоречащему праву строю, так сильно тяготеет над всеми, что невольно думаешь, что люди уже давно для своей же выгоды, являющейся единственным стимулом создания основанного на праве государства, должны были быть заинтересованы создать его. Но этого не произошло. По-видимому, преимущества беспорядка все еще преобладают над преимуществами порядка. Значительная часть людей при всеобщем беспорядке приобретает больше, чем теряет, [201] a y тех, кто только теряет, остается надежда, что он также выиграет. Так обстоит дело. Наши государства еще слишком молоды, чтобы называться таковыми, отношения между различными сословиями и семьями еще недостаточно твердо установлены, и у них остается лишь надежда, ограбив других, обогатиться самим. Блага, созданные в наших государствах, еще не все распределены и использованы, многое еще можно требовать и захватывать, и, наконец, если у себя дома все уже исчерпано, то угнетение других народов и континентов посредством торговли – постоянный и обильный вспомогательный источник. Пока все это остается, несправедливость еще далеко не так тягостна, чтобы мы могли рассчитывать на ее всеобщее устранение. Но как только большинство считает более надежным сохранить то, что у него есть, чем стремиться к сомнительному приобретению того, чем владеют другие, тогда наступает строй, основанный на праве и разуме. В конечном счете к этому должны прийти и наши государства. Постоянные столкновения между сословиями и семьями приведут наконец к равновесию (Gleichgewicht) в имуществе, при котором каждый будет чувствовать себя более или менее сносно. Благодаря росту народонаселения и производства продуктов питания богатства государства будут наконец открыты и распределены. Другие народы и континенты благодаря развитию также наконец придут к такому состоянию, что не позволят более, чтобы их обманывали в торговле и уводили в рабство, так что исчезнет последний стимул грабежа и хищничества.

Итак, мы имеем полное основание ожидать, что какой-либо народ осуществит на деле эту теоретически столь легко решаемую проблему единственно правомерного государственного устройства и достигнутым таким образом счастьем побудит другие народы подражать ему. Если подходить с этой точки зрения, то поступательное движение природы к созданию справедливого государственного строя само по себе уже существует. Как только, однако, это будет осуществлено, то во всех государствах, основанных на этих принципах, будут [202] установлены отношения, основанные на международном праве, вечный мир, так как эти государства в войне только потеряют, не приобретя ничего. Напротив, до достижения первой цели нельзя думать о достижении второй, так как государство, которое несправедливо по своему внутреннему устройству, неизбежно стремится к ограблению соседей, чтобы дать некоторый отдых своим обескровленным гражданам и завладеть новыми вспомогательными источниками.

Приложение о несогласии между моралью и политикой в их отношении к вечному миру содержит множество метко сказанных истин. Прислушаться к этим словам должен каждый, душе которого присущи правдивость и прямота.


Комментарии

Данная работа представляет собой рецензию на трактат И. Канта «К вечному миру». Опубликована в «Философском журнале» в 1796 г. (J. G. Fichte, Zum ewigen Friede. Ein philosophischer Entwurf von Immanuel Kant. – «Philosophischer Journal», Jena, 1796, Bd. IV, S. 81–82). На русский язык переведена впервые для данного сборника Ц. Г. Арзаканьяном по кн.: J. G. Fichte, Saemtliche Werke, Leipzig, [о. J.], Bd. VIII, S. 427–435.

Перевод дается с незначительными сокращениями.

1. Фихте имеет в виду свою работу «Основания естественного права» (J. G. Fichte, Saemtliche Werke, Leipzig, [о. J.], Bd. III, S. 367 ff.).

(пер. Ц. Г. Арзаканьяном)
Текст воспроизведен по изданию: Трактаты о вечном мире. М. Издательство социально-экономической литературы. 1963

© текст - Арзаканьян Ц. Г. 1963
© сетевая версия - Тhietmar. 2015

© OCR - Андреев-Попович И. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Издательство социально-экономической литературы. 1963