СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ДАНИИЛ ГЕНРИХ ПУРГОЛЬД

СЛОВО НА ПРАЗДНОВАНИЕ МИРА ПРУССИИ С РОССИЕЙ

(Говоренное в 1763 году (ровно за пятьдесят лет пред сим) проповедником Даниилом Гейнрихом Пургольдом в Пархене в Магдебургском Княжестве, (где ныне отчасти находится театр войны). Оно заслуживает внимание наше по трем отношениям: во-первых, Евангельский проповедник, излагая в нем высокие христианские истины, согласные с истинами нашей церкви, торжественно приглашает все языки прибегнуть под сень Греческие церкви, исповедуемые знаменитым Российским народом, в котором Бог в наши времена особенно являет свое величие; во-вторых, в нем содержатся, весьма почтительные отзывы о великих Самодержцах Российских и вообще о России, которую Проповедник поистине называет грозным исполином, воздвигнутым от Бога быть защитником царств слабых и притесненных; и в-третьих потому, что здесь, из всех тех народов, с которыми Пруссия боролась в продолжение семи лет, просвещенные французы выставлены столь бесчеловечными, каковыми едва ля и дикари быть могут. - Д. В.)

Благословен Господь Бог Израилев, творящий чудеса един, и благословенно имя славы его во век и в век века: и исполнится славы его вся земля; буди, буди. Пс. LXXI. 18,19.

Призови мя в день скорби твоей и изму тя; и прославиши мя. Пс. XLIX. Ст. 15.

Сии пророческие слова суть известны, но они не теряют от того своей важности. Они совершенно знаменуют нам [220] скорби, молитвы, избавления и благодарения. Призови мя в день скорби твоей и изму тя, и прославиши мя. Из чаши скорби мы довольно уже испили. Меня объемлет трепет, когда ни воспомяну о той страшной туче, которая за шесть лет пред сим со всех сторон на нас наступила, и еще поныне некоторые облака оной носятся над главами нашими. Сильный Австрийский двор, Франция, пред которой одной, уже вся Европа трепетала, Швеция, прежняя заступница Германской свободы, Россия, воздвигнутая от Бога быть грозным исполином в наши времена, большая часть из Князей Имперских вступили в союз против одного только, против возлюбленного нашего Короля. Они положили его низложить и уже в мыслях своих [221] почитали его низложенным. Области его были разделены. Таковые в государствах перевороты могут ли быть произведены без опустошения целых областей и без пролития человеческой крови? И так опасности угрожали не только особе возлюбленного Короля нашего, но и нашему достоянию, нашей крови.

К кому же долженствовали мы прибегнуть в день скорби своей, скорби несказанные? Мы имеем премудрого и храброго Короля; имели мы благоустроенное войско; имели мы единого верного друга, великодушную Британию, которой издревле принадлежит признательность и слава заступницы тех народов, коим угрожало вторжение сильных врагов. Но писано есть: проклят человек, иже надеется на человека и утвердит плоть мышцы своей на нем. (Иер. XVII. 5) Да и что бы мы были в отношении к премногим и равномерно преславным ратоборцам, когда и самый храбрый наконец множеством преодолен бывает? Таким образом искали мы заступления у [222] того, который сотворил небо и землю. Призови мя в день скорби твоей.

Дело наше было, некоторым образом, дело Божье. Война сия не была обыкновенная, но некоторым образом отменная брань. Намерение неприятелей состояло не в каких-либо требованиях, но в низложении Королевского Прусского дома. Они через то хотели, как уже и говорили, смирить Короля. Такие речи слишком высокомерны для человеков. Редко сыскиваются подобные заговоры в повествованиях, и никогда они не были удачны. В начале XVI столетия соединились Австрия, Франция, Испания и Папа против одной только республики, против Венеции. Свет почитал оную погибшей, но Бог разрушил союз, и ее избавил. Одному Богу принадлежит право поставлять государей и низвергать, возвышать и смирять, и он столько ревнует по славе своей, что никогда Высочайшего сего права своего величества не предает человекам.

Начало брани было победоносно, и наше счастье учинилось в последствии причиной [223] вашего падения. Чудесная победа близь Праги сделала нас надменными. Мы приписывали оную собственной храбрости; о Боге мало помышляли. Бог долженствовал быть только зрителем; Бог таким учинился, и мы пали пред врагами нашими. Казалось, что мы уже погибли. Французы чинили набеги даже до укреплений Магдебурга: они ворвались, соединяся с Имперскими войсками, в Саксонию; Австрийцы взяли Силезию, а Россияне овладели Пруссией. Но Бог послал неожидаемую помощь. Дивные победы под Росбахом и Лейтеном соделали вновь тщетными неприятельские намерения. Но лобызали ли мы десницу Всемогущего, по нас поборающую? Покланялись ли его предвечному Промыслу?

После того, коликие скорби угнетали нас, колико бедствий претерпели мы? Неприятели прорывались в области наши, как выступившая из берегов река, и наводняли оные. Наши сограждане, до сего времени продерзкие, не знавшие ни страха Божья, ни стыда пред человеками, были всех малодушнее при постигшем наше [224] Отечество несчастья. Но истинные между нами христиане, порицаемые от суетных чад мира сего робкими и подлыми, оказали больше бодрости духа, нежели гордые ругатели их, кои тогда колебались, яко листвия древес осенних. В начале брани Бог был нашим утешением; он есть утешение наше и ныне. Призови мя в день скорби твоей.

Сие священное место свидетельствует, сколь искренне мы к Богу взывали. Здесь преклоняли им колена; здесь со слезами приносили жертву молитвы и горячего прошения. Мы молились не о пролитии крови неприятелей наших, не об опустошении

неприятельских областей, столь же мало во брани виновных, как и наши земли; но молились о сохранении возлюбленного нашего Короля, любезных наших воинов, о избавлении наших областей и преклонении сердец к миру.

Благодарение Всеблагому! Ныне является услышание молитвы нашей и начало избавления нашего. В дни мучительнейшие скорби Бог наиближайше к нам [225] присутствует. В самое то время, когда мы души свои терпением оградили, и предали себя совершенно Божьей воле, Бог подает притесненным отраду. Призови мя в день скорби твоей и изму мя.

Неверствие рекло: Бог подать помощи уже не может, разве бы он чудо сотворил, и тем самим, что никаким чудесам не верило, отрицало всякую помощь. Бог сугубо посрамляет неверствие. Он помогает и помогает без чудес. В великой сети, составленной нам на пагубу от сочеловеков, едина нить прервалась, и все вдруг переменяется. Самый страшный враг наш, сильная Россия, стела другом нашим. Призови мя в день скорби твоей и изму тя, и прославиши мя.

Мы праздновали уже в сей печальной войне радостные торжества, но благодарственные песни наши растворены были воздыханиями. Кровопролитные победы приводили войско наше в бессилие, и только подавали некоторую свободу к маловременному отдохновению после сражений. Ныне празднуем приятнейшее и совершенное [226] избавление. Мир с Россией не похищает у нас храбрых ратников, но возвращает оных тысячами. Он не мгновенное отдохновение приносит нам, но и в отношении к последствию отъемлет всякую опасность. Сей есть действительный мир, о котором мы воздыхали. Мы вступили в дружество с самым могущественным из неприятелей наших, и ежели мы благость Божью всповедуем с истинным благодарением, то это без сомнения будет основанием всеобщего мира. Уже шведы последуют славному сему предначинанию. Прославление Бога есть обязанность наша. “Изму тя и прославити мя. Прославление Бога есть также залог новые благости. Жертва хвалы прославит мя, и тамо путь им же явлю ему спасение мое”. (Пс. ХLIХ. 23.).

Прославление Бога требует души верующей Провидению, и покланяющейся оному во всех происшествиях. Отвращайтеся, братия моя, беззаконных, которых Бог отвращается, которые, желая, чтобы Бог не призирал на них, хотят себе и [227] другим такие же мысли вселить. Самое избавление наше служит против них опровержением.

Здесь нет никаких следствий слепого случая; здесь видны премудрость и порядок. Бог попустил нам упасть, дабы смирить высокомерие наше, но он не предал нас во власть врагов наших. Иногда он наказывал их ослеплением, дабы не воспользовались приобретенными выгодами; иногда, по благости его, мы наслаждались спокойствием, купленным; ценою крови и новыми победами. До каких чудес мы дожили? Король Прусский защищается в продолжение шести лет от союзной половины Европы; и в самое то время, когда герой казался против множества утомленным, союз разрывается. Разрывались прежде союзы, но или по зависти или по корыстолюбивым видам. Великодушной России чужды сии подлые побуждения.

Россияне суть такой народ, в котором Бог в наши времена особенно являет свое величие. Они суть христиане, корень истинной церкви, насажденные Иисусом Христом [228] и Апостолами в Азии. Они основывают, как и мы, веру свою единственно на слове Божьем, и для того, как и мы, от Папы отринуты. Они содержат Святые таинства неповрежденно. Дух гонения, сие порождение ада, ими не обладает. Они имеют дух Иисусов, дух кротости. Евангелийских исповедателей веры любят они яко братью, и яко братья, заслуживают взаимную любовь. Но если бы протестанты, коих мнимая верховные западные церкви Глава отринула, могли соединиться с Восточной церковью! Они суть народ древний и обладают уже давно пространнейшими в Европе и Азии землями, но они долгое время не были нам известны, да и сами себя не знали. Бог извлек сей великого народа из мрака; мы видим уже, а потомство наше узрит еще больше, для каких великих намерений Бог оный извлек. Он даровал ему Самодержца, который в подсолнечной навеки пребудет чудом. Не будучи воспитан по примеру других Князей, превзошел Он их всех трудолюбием и премудростью. Когда какой [229] ли Государь любит веру, или устрояет жилища, или распространяет науки, или расширяет торговлю и приводит войска в хорошее состояние, когда он в одном из тех предметов благоуспешное являешь попещение, то ему удивляются. Но Государь, от Бога в России воздвигнутый, был во всем велик. Он распространил истину благостья, ввел науки и художества, возвысил торговлю, учредил флоты на море и воинства на суше. Россия не была уже Россией. Петр Первый, так называется несравненный сей Государь, сотворил оную будто бы вновь. Есть ли какой-либо Государь достоин имени великого, то сей Петр Первый есть не только Великий, но и Величайший из всех Монархов.

Нынешняя Самодержица Всероссийская есть Всепресветлейшая Императрица Екатерина Алексеевна Вторая, которая учинилась, как преемницей великой Империи Великого Петра, так равно и великим духом Его оживотворена. — Сколько свет видел действий в Ее правительстве, столько достопамятностей Ее великости. [230] Мир с нами есть великое доказательство Ее дикой души. Установления Германской Империи ей известны, и она сама германская княжна. Она знает протестантскую веру и сходство оной с греческой. Она не хочет жертвовать вольностью немецких князей произволению чуждого дома, и протестантами духу гонения Папистов. Она отрицается от собственных избытков своих. Она подтверждает мир. Мы видим сие, и едва вообразить то сие можем. Неверствие осталось в посрамлении: оно должно признать, что это есть действие всемогущества Божья. — Благоутробный Боже! Да познают сие все; да и знают со стыдом находящиеся между нами неверующие, чтобы богохульный язык их на прославление твое им дарованный злочестивые писания сделались предметом всеобщего омерзения и снедью моли.

Прославление Бога требует сердца, и преклоняющего его Промыслу, сердца сокрушительного и смиренного. Не приписывайте чудоблагости Божией собственному вашему достоинству, слушатели; не мните, якобы он [231] призван был избавлять нас, поелику мы евангельской веры, враги же нами заражены неверием. Конечно, у нас Христово учение чище нежели у папистов, и падение Бранденбургского дома могло бы привлечь самые опасные следствия для свободного управления веры.

Римский католик почитает с нами живого Бога и одного божественного Искупителя, и праводушные между ими с праводушными между нами будут некогда единым устами и в едином небе прославлять Бога; но не смотря на сие, здесь разные установления церкви полагают между ими и нами великую преграду. Мы вменяем наружность за весьма малое, а они за весьма великое дело. Они расхищают богатства на духовные учреждения, а мы расхищаем нами найденные. У них учитель владычествует над стадом, которое он должен пасти, а у нас учительство в презрении.

Римское духовенство, устрашенное той благодарностью, которую Лютер и его последователи в награду за откровение [232] истины получили, находит себя принужденным обратить всю власть свою, какую над сердцами имеет, на защищение сего суеверства и основывающихся на оном... год. Поелику они не могут преодолеваться доказательствами, то берутся за плоть и оружия. Они уговаривают князей лестными снаружи побуждениями к притеснению невинных. Протестантская церковь же представить многие тысячи обагровых кровью исповедников в Италии, Германии, Венгрии, Польше, Голландии, особо во Франции. Как скоро собратия сии в прошлом столетии во Франции сделались обезоруженными, то вдруг обещанная им клятвой свобода была отнята. Просвященные французы, сии примеры вежливости учинились в своих гонениях на ближних, на христиан, столь бесчеловечными, каковыми едва и варвары бывали. — Таковая же судьба постигла бы протестантов и в Германцев, если бы одни только письменные договоры дух гонения удерживали. О как же желательно, чтобы Иисус, истинный Царь единый Защитник церкви нашей, дому [233] Бранденбургскому, Брауншвейгскому, Саксонскому Эрнестинской линии и Гесенскому, даровал истинное познание свое и при том всегдашнюю силу и крепость быть попечителями и питателями протестантские церкви!

Однако, слушатели, самое святейшее сие учение, для которого нас Бог долженствует защищать, не должно ли учинить нас непотребными пред Богом за пренебрежение наше? Кто верова слуху нашему, у кому открыся мышца Господня? Не многие вникают в Евангелие, и ищут во Иисусе правды и крепости. Многие полагают оное в наружной благопристойности, многие оскверняют его беззаконным житием, а некоторые и устами даже отрыгают на оное поношения. Господи! ты выдаешь смятение души моей больше нежели я словом изрещи могу! “Позна вол стяжавшего и, и осел ясли Господина своего! Израиль же мене не позна, и людие мои не разумеша. Увы! язык грешный, людие исполнени грехов; семя лукавое сынове беззаконен, остависте Господа и [234] разгневасте святого Израилева”. (Ис. 1, 3, 4.) Поступил ли бы Бог неправедно и если бы он во гневе своем отринул нас? Поступил ли бы он недовольно милосердо, есть ли бы непокорливых сынов, которые никаким увещаниям не внемлют, опять предал строгому истязанию Папства, и тех уста броздами и уздою востягнул, кои довольно ему не последуют? Сие глаголет Господь Сил Израилев: “Не надейтеся на себе во словесех лживых, понеже весьма не упользуют вас, глаголюще: храм Господен, храм Господен есть. Яко аще исправляюще исправные пути ваша, и умышления ваша. Вселю вас на месте сем”. (Иер. VII. 4, 5, 7.) Во истину неблагодарность наша к Богу, презрение Божественного Искупителя вашего, беззаконное житие Евангельских исповедателей веры, не защиту заслуживают, но отриновение. Чудеса, кои сотворил Бог для нас, суть благость и милосердие, дарованное нам не по делом нашим. — Припадите сокрушенны во смирении духа со мною к стопам Божиим и рцыте: Господь! [235] Мы не заслуживаем всего благоутробия и непреложности, которые ты показал рабам твоим. Тако Господи, се сокрушенны и униженны повергаем себя в стопам твоим. Исповедуем, что мы недостойны твоего благоутробия и непреложности. Правда, ты явил нам благость свою и даровал чистое познание спасения о Иисусе. Но мы сего не уважали, ниже исправляли, как надлежит, путей наших: однако, благоутробный Боже! Ты сотворил с нами не до правосудию, но по благости твоей. Мы взывали в тебе в скорби и ты благоволил услышать нас. Чрез шесть лет ты укреплял руку раба твоего нашего Короля, дабы он мог противостоять множеству врагов, окружающих его. И се является нам начало избавления. Великий скоп, заключивший погубить нас, разрушается чудесным Провидением твоим. Сильнейшего неприятеля нашего творишь ты великодушным и благодействующим другом нашим. Мы видим сие и едва веруем, но десница Господня сильна все переменить. Ты составляешь нам праздник радования, [236] и уста ваши славословят тебя. Сотвори, да и самая жизнь ваша будешь твоим прославлением. Чудесное избавление наше да будет удостоверением о твоем провидении, и о сильном ходатайстве Божественного нашего примирителя, Даждь нам любити Иисуса, дабы ты, нас возлюбил; даждь нам слушати его, дабы Ты услышал нас, когда мы в скорби воззовем к Тебе. Господи Боже наш, мы не престанем взывать, доколе совершенно не избавиши нас, доколе не даруешь нам всеобщего мира. Ради крови Иисуса, пощади кровь столь драгою ценою искупленных, и преклони сердца врагов наших к миру. Между тем укрепи мужественного Короля нашего и его верного союзника, Короля Великобританского с союзниками его, и разруши все препятствия их противников. Благослови новую приятельницу нашу, Великую Императрицу Всероссийскую, которые великодушие доставляет нам сей радостный день. Подаждь ей славу, быть всегда заступницей невинности и истины. Сохрани дражайшего ее наследника, достойнейшего правнука [237] Великого Петра и единую неоценённую отрасль Императорского дома. Рцы сам, о Боже! к желаниям нашим. — буди! буди. Аминь.